Введение

1. Обзор литературы

2. Методология

3. Результаты эксперимента

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Высшее образование как правило не только дает людям новые знания, умения и навыки, но и определенную модель поведения, возможно в какой-то мере даже меняет образ мышления. Из личного опыта мы можем заметить, что экономическое образование действительно повлияло на то, как мы мыслим и принимаем решения. Каждый выбор мы тщательно взвешиваем и оцениваем с точки зрения того, с какими издержками он сопряжен, сравниваем их с ожидаемой выгодой, и на основе этого сравнения принимаем окончательное решение. Мы стараемся рассмотреть проблему с разных точек зрения и взвесить все «за» и «против», которые нам удалось найти. Тем не менее, подобные изменения нашего образа мышления вполне могли затронуть наше поведение. К примеру, в обществе бытует предубеждение, что экономическое образование «портит» людей: они становятся более высокомерными, эгоистичными, недоверчивыми, а при принятии решения зачастую игнорируют мнение общественности. Нас, как экономистов, подобное утверждение задевает, однако мы понимаем, что оно вполне имеет право на существование. Природа этого вопроса проста: экономическая наука дает нам представление о так называемом homo economicus (человеке экономическом), который при принятии решений руководствуется исключительно экономической рациональностью. Основными предпосылками данного человека являются:

- эгоистичность;

- независимость;

- рациональность;

- информированность.

Под эгоистичностью понимают заботу homo economicus исключительно о собственных интересах и максимизацию получаемой выгоды. Независимость человека экономического подразумевает принятие решений без оглядки на окружающих с основой лишь на собственных предпочтениях. Согласно рациональности, эти предпочтения четко сформулированы, в связи с чем человек принимает последовательный выбор путей достижения поставленной цели с опорой на издержки, которые он несет при выполнении тех или иных задач. Наконец, все свои решения homo economicus принимает свои решения в условиях полной информированности о способах достижения собственных целей и соответствующих издержках и выгодах.

Очевидно, что в реальном мире подобное поведение невозможно в силу множества обстоятельств. Тем не менее, приблизиться к этой модели вполне реально, особенно с точки зрения эгоизма. Именно поэтому исследователи считают, что экономическое образование может сказываться на поведении людей, обладающих им, и на их человеческих качествах.

Целью данной работы является выявление различий в поведении экономистов и неэкономистов и сравнение их решений в рамках заданного эксперимента. Для достижения этой цели нами были сформулированы следующие задачи:

- изучение исследований, посвященных данному вопросу;

- объяснение противоречивых результатов этих исследований;

- формирование собственного видения проблемы на основе изученных исследований;

- создание и проведение собственного эксперимента;

- подведение итогов на основе полученных результатов.

Данная работа посвящена анализу проведенных ранее исследований с целью получения сведений о том, как различается поведение студентов, изучающих экономику в качестве профильного предмета, и студентов, для которых экономическая наука не является основным предметом. Помимо этой информации, мы хотим изучить, какие эксперименты были для этого проведены, чтобы воплотить в жизнь собственный эксперимент, основной целью которого будет выявление обозначенных в теоретической части различий в поведении студентов. На основе этого эксперимента буден дана оценка имеющимся различиям в их поведении.

1. Обзор литературы

Сначала авторы описали эксперимент «безбилетника», проведенный Дж. Марвеллом и Р. Эймсом в 1981 году. Группе «подопытных» студентов дали некоторую начальную сумму денег, которую нужно было распределить в два фонда: «общий» и «частный». Деньги, пожертвованные в общий фонд, складывались, сверху начислялся некоторый процент, а затем полученную сумму поровну разделяли между всеми участниками эксперимента. В результате студенты-экономисты в среднем жертвовали в общий фонд всего 20% выданной суммы, в то время как остальные студенты жертвовали в среднем 49%. Тем не менее, в виду определенных особенностей эксперимента, авторы рассматриваемой статьи посчитали результаты неоднозначными. Во-первых, «контрольная» группа неэкономистов состояла преимущественно из студентов старших курсов, в то время как среди экономистов подавляющее большинство участников было с первого курса, что на тот момент действительно имело значение, так как большее влияние эффекта отбора по сравнению с эффектом профессиональной деформации, о котором речь пойдет чуть позже, не было доказано. Во-вторых, Марвелл и Эймс не проводили дифференциацию по полу, хотя группы состояли примерно поровну из мужчин и женщин, что на тот момент тоже казалось источником эндогенности.

Еще одним экспериментом, который был рассмотрен авторами данной статьи, стало исследование Д. Картера и М. Айронса, проведенное в 1991 году. Они проводили эксперимент на основании игры-ультиматум. В игре участвуют два игрока - «распределитель» и «получатель». Первому игроку давали некоторую сумму денег (конкретно в этом эксперименте - $10), который должен распределить ее между собой и вторым игроком. Второй игрок должен принять решение, согласиться или нет на названный дележ. Если он соглашался, то игроки получали деньги в соответствии с распределением, названным первым игроком; если он отказывался, то оба игрока не получали ничего. Игра проводилась единовременно между двумя людьми. Экономическая теория предсказывает, что в этой игре оптимальным распределением будет (9.99;0.01). «Получатель» в таких условиях соглашается на распределение, так как один цент больше, чем ноль, который он получает в случае отказа, а потому «распределитель» предлагает именно такой дележ, ведь в противном случае, если бы дележ был (10;0), второму игроку было бы безразлично, согласиться или отказаться от него, а в случае дележа (9.98;0.02) первый игрок не получает возможный в таких условиях максимальный для него выигрыш. В результате этого эксперимента выяснилось, что экономисты как в роли «распределителя, так и в роли «получателя» больше склонялись к результатам, предсказанным экономической теорией, чем неэкономисты. Авторы статьи указывали на то, что выборка в данном эксперименте была несколько смещена в виду метода отбора «подопытных» студентов, из-за которого участники-экономисты изначально были склонны к менее общественно-справедливым дележам, что могло сказаться на итоговых результатах, однако полученные выводы все равно стоит принять во внимание.

Далее авторы представили результаты собственных исследований. В первом из них они отправили опросники 1245 случайно выбранным преподавателям университета, в которых спрашивалось, какую сумму они жертвуют в какие-либо благотворительные фонды. Ответило всего 576 преподавателей, из которых 75 были экономистами. По результатам опроса, среди экономистов, у которых доход относительно других преподавателей несколько выше, доля тех, кто не жертвует ничего, составила 9.3%, в то время как в остальных дисциплинах эта доля колебалась от 2.9% до 4.2%. В связи с тем, что этот эксперимент можно считать естественным, хотя и не особенно масштабным, его результаты наиболее правдоподобно отражают действительность, из чего можно сделать неутешительный вывод: экономисты действительно менее склонны к совершению каких бы то ни было добровольных пожертвований.

Основным же экспериментом авторов была «дилемма заключенного». Выигрыши в ней были представлены следующим образом:

Таблица 1

В начале эксперимента всем участникам-студентам, в числе которых были и те, которые сталкивались с дилеммой заключенного в ходе обучения, вкратце объяснили суть игры. Объяснения проводились в группах по три человека, каждый из которых должен был сыграть с каждым членом группы. В результате игры участникам были обещаны реальные деньги и анонимность, то есть гарантия того, что их решение не будет известно другим членам группы независимо от исхода. Всего было проведено три версии эксперимента. В первой участникам во время знакомства было дозволено договориться о решении заранее (без сохранения анонимности в результате), во второй им дозволено было только общение, в третьей - общение в течение десяти минут вместо тридцати для других двух версий. После знакомства игроков уводили в разные комнаты, где они сообщали свое решение. В результате они получали единый платеж, являвшейся суммой выигрышей в играх с каждым из игроков и случайного числа из списка, в котором были как положительные, так и отрицательные значения. Все это было сделано для исключения возможности определения вклада того или иного решения в конечный платеж. Таким образом, по результатам 534 игр авторы выяснили, что доля доносчиков составила 60.4% среди экономистов и 38.8% среди неэкономистов, что говорит о том, что экономистов в большей степени заботит собственная выгода независимо от этичной стороны вопроса.

В следующей работе Чарльза Кэдсби и Элизабет Мейнс (1998) исследовались различия в поведении групп медсестер и студентов-экономистов. С целью определения этих различий авторы провели двенадцать экспериментов, по шесть с каждым типом участников. Эксперимент являл собой уже знакомую игру «безбилетника». В каждом эксперименте десять участников приглашались в большую комнату, где экспериментатор рассказывал о правилах игры. Сговор был запрещен в любом виде, решения принимались независимо. Каждый эксперимент подразумевал 25 «раундов» игры, о чем сообщалось их участникам. Повторение давало возможность лучше понять игру и ознакомиться со стратегиями других игроков, а заодно пронаблюдать схождение к равновесию.

Каждому игроку в начале игры выдавалось 10 жетонов (1 жетон = 12 канадских центов). Далее каждый из игроков должен был принять решение о пожертвовании жетонов в общий фонд. Если в фонде набиралось 25 жетонов, каждый игрок получал дополнительно 5 жетонов. Если же в фонде не набиралось 25 жетонов, то пожертвования изымались из игры. В конце каждого раунда игрокам сообщалось об общем числе пожертвований, индивидуальный вклад был неопределим. Таким образом, в среднем после каждого такого эксперимента игрокам в сумме удавалось собрать $29.04 (примерно 242 жетона, что в 2.4 раза больше стартовой суммы).

В данной игре существует два равновесия. В первом никто не жертвует в общий фонд, во втором все в сумме жертвуют ровно столько, сколько требуется для наполнения фонда. В случае с медсестрами в начале игры их группы значительно превысили необходимое для наполнения фонда число жетонов, однако к концу игры они находились очень близко ко второму равновесию, незначительно превышая необходимое число жетонов. Экономисты же в большинстве своем начинали вблизи второго равновесия, а к концу игры смещались в сторону первого.

Выводы, полученные в данной статье, безусловно, интересны, так как позволяют рассмотреть стратегическое взаимодействие экономистов и неэкономистов. Иными словами, эксперимент показал, как в условиях повторяющейся игры будут меняться стратегии игроков. Тем не менее, если обратиться к результатам самой первой, «чистой» игры, можно заметить, что экономисты были наиболее близки к оптимальному распределению ресурсов. Это говорит о том, что знание экономической теории позволяет им более трезво оценивать возможности себя и окружения, что позволяет избегать лишних растрат. экономист денежный вклад

В очередной статье Т.Д. Стэнли у Уме Тран (1998) используют теоретико-игровой метод анализа аналогично другим авторам с целью исследования поведения людей, имеющих экономическое образование, на примере игры «ультиматум». Основной целью исследования было продемонстрировать влияние экономического образования на экономическую рациональность и эгоизм. На примере игры «ультиматум» авторы работы пытались выяснить, будут ли люди с экономическим образованием вести в более эгоистичной манере, чем люди без такого образования, или нет.

Условия эксперимента авторами были воссозданы следующим образом:

- 44% участников - выпускники экономического факультета;

- 25% участников - начинающие обучение на экономическом факультете;

- оставшиеся участники не имели отношения к экономическому образованию.

Случайно распределенные по парам участники были рассажены по разным комнатам, чтобы предотвратить любые сговоры. После этого первому игроку предлагалось распределить 10 долларов между ним и вторым игроком, написав свое предложение на отдельном листке. Затем листок с предложением отдавался второму игроку, после чего тот мог согласиться на распределение первого игрока (в этом случае каждый получил написанную сумму) или же отказаться от него (в таком случае каждый не получал ничего). После первой «игры» игроки обменялись ролями, о чем они не были предупреждены заранее, пары перераспределены случайным образом, и «игра» повторялась.

В результате проведенного эксперимента авторы статьи получили следующие результаты:

- больше половины (56%) распределений были близки к ровному разделению пополам;

- в среднем первый игрок получал 5.33 доллара, стандартное отклонение составило 1.71 доллара;

- гипотеза о том, что средний размер выигрыша первого игрока будет больше 9.5 долларов была отвергнута, более того, эксперимент позволяет отвергать любые суммы свыше 6.1 доллара;

- гипотеза о том, что студенты будут получать выигрыши, близкие к справедливому распределению, не была отвергнута;

При этом дополнительно авторы проверяли такой параметр, как «жадность». Разница между выигрышем игрока в ситуации, где он был первым, и где он был вторым, измеряет чистую премию этого игрока по сравнению со справедливым распределением и есть «жадность». При этом согласно проведенному эксперименту, гипотеза о том, что экономисты-выпускники являются более «жадными», была отвергнута на 5% уровне значимости. Было отмечено, что агенты не экономисты имели средний показатель «жадности» на уровне 1.69 доллара (стандартное отклонение 2.25 доллара), в то время как у экономистов этот показатель был на уровне -0.68 долларов (стандартное отклонение 2.46 доллара). Таким образом было доказано, что экономисты могут быть более альтруистичными по сравнению с остальными.

Первое, что можно отметить - повторение эксперимента. На наш взгляд, результаты второй игры, пусть даже с другими участниками и в других ролях, нельзя считать полноценно «чистыми», так как игроки приобретают «опыт» и формируют ожидания относительно поведения партнера уже иным способом. Второе важное замечание - стратегии игроков. Очевидно, что здесь экономическая рациональность со стороны экономистов имеет месть быть, только проявляется она не в максимизации выигрыша, а в минимизации шанса получения нулевого выигрыша. Можно утверждать, что в роли получателя экономист по-прежнему будет соглашаться на любое предложение, отличное от нуля, в то время как в роли распределителя он будет делать предложение, привлекательное для партнера, пусть даже он получит потенциально меньше в этой игре. Это кажется интересной интерпретацией результатов эксперимента, к которой мы обратимся позже.

В следующей статье Б. Франк и Г.Г Шультце исследовали проблему принципала-агента с точки зрения коррупции и степени коррумпированности экономистов и неэкономистов. Целью своей работы они поставили исследовать зависимость между экономическим образованием и склонностью к принятию взяток. Изначально было выдвинуто предположение, что мужчины экономисты являются наиболее коррумпированными, в то время как мужчины не экономисты - наименее.

Для проверки этой гипотезы авторы статьи провели эксперимент. Посетителей студенческого киноклуба спрашивали (устно или письменно), как бы они поступили в следующей ситуации: «Предположим, студенческий киноклуб потерял купюру в 200 дойчмарок. Она упала в сточную трубу и может быть извлечена только водопроводной компанией. Клуб попросил вас выбрать фирму с наиболее выгодным предложением (для клуба). Десять фирм имеют свои предложения, известные только вам (даже клуб о них не знает). Каждое из них состоит из двух частей: цена услуг компании для клуба и величина оплаты от мастера за выбор конкретной компании». Предложения были выписаны в виде таблицы:

Таблица 2

Клуб бы получал сумму, равную разнице между 200 марками и ценой услуг, а агент, совершавший выбор, получил бы сумму, обещанную компанией, но после того, как будет выбран случайный счастливчик. На половине листов жирным шрифтом было написано, что если лист будет подписан, агент получит дополнительно 40 марок независимо от выбора, чтобы проверить гипотезу о влиянии наличия фиксированной суммы на склонность к коррупции. После озвучивания или написания решения участники должны были назвать пол, направление обучения и число семестров, которые они отучились на этом направлении. Раскрывать свою личность при этом было необязательно, решения так или иначе оставались анонимными для клуба.

Всего в эксперименте приняли участие 161 человек, из которых было 105 не экономистов, а оставшиеся 56 равномерно распределились по чистым экономистам или студентам экономической педагогики или сельскохозяйственной экономики, где часов экономики было меньше, чем на профильном направлении. Женщин в эксперименте было 79, мужчин - 82. Из всех участников 30% были с первого курса, для экономистов эта доля составила 29%. Итоговые результаты авторы представили на диаграмме:

Рисунок 1

После получения регрессионной модели, учитывающей интересующие авторов параметры, и ее анализа они получили следующие выводы:

- экономисты действительно больше остальных склонны к коррупции;

- женщины незначительно больше мужчин склонны к коррупции;

- нет разницы между первокурсниками и старшекурсниками в отношении склонности к коррупции;

- фиксированная плата практически не повлияла на принятие решения.

Изначальная гипотеза о степени коррумпированности мужчин экономистов и неэкономистов подтвердилась: из четырех подгрупп, образованных по принципу пола и направления обучения, мужчины экономисты оказались наиболее коррумпированными, а мужчины неэкономисты - наименее.

Результаты этой работы нам кажутся интересными и несколько противоречивыми. Как мы знаем, в реальности коррупция является незаконной: за уличение человека во взяточничестве ему грозят определенные санкции. В проведенном же эксперименте санкций за взятку никаких не было. Конечно, реализовать хоть какую-то форму наказания в таком фреймворке довольно проблематично, но даже наличие хоть какой-то вероятности «попасться» могло значительно отразиться на результатах эксперимента. В теории, в условиях отсутствия наказания экономисты должны были соглашаться на максимально возможную взятку, так как их невозможно уличить в этом. В результате же мы видим, что на деле лишь 30% всех участников согласились на максимальную взятку. Таким образом, можно сказать, что хотя экономисты и более склонны к коррупции, мы видим, что они далеко не так «испорчены» экономикой. Иными словами, несмотря на отсутствие наказания, не все экономисты стали соглашаться на максимальную взятку, что все же говорит о том, что далеко не всегда они ставят личную выгоду на первое место.

Более современные работы отличаются несколько иным подходом к изучению обозначенной проблемы. Так, к примеру, Б.С. Фрей и С. Майер (2003) в своих изысканиях о том, являются ли экономисты более эгоистичными, чем другие люди, провели исследование на основании «естественного эксперимента». Основное отличие их работы от предшественников в том, что собранные данные не представляли собой результат «лабораторного», или искусственного, эксперимента, а потому больше претендовали на естественность и неподдельность. Вот как описывают данные авторы статьи:

«Каждый семестр все студенты университета Цюриха должны принять решение о пожертвовании в два официальных фонда, в дополнение к обязательной плате за обучение. В официальном письме о продлении их регистрации студентов спрашивают, хотят ли они отдать определенную сумму денег (около $4.20) в фонд поддержки малоимущих студентов и/или определенную суму денег (примерно $3) в другой фонд, который поддерживает иностранцев, учащихся в Университете Цюриха. Без их явного согласия (выраженного отметкой соответствующей опции) студенты могут не вносить пожертвования ни в один из указанных фондов». В сумме за пять семестров, в течение которых проводился сбор данных, авторы получили выборку из 96783 наблюдений. С помощью этих наблюдений они хотели узнать, как изучение различных дисциплин сказывается на сотрудническом поведении. Согласно полученным данным, авторы обнаружили, что 61.8% студентов-экономистов жертвуют в хотя бы один из данных фондов. Для других дисциплин эта доля составила 68.7%. Однако это лишь первичный результат, который авторы проверяют на основании двух различных эффектов: гипотеза отбора (selection hypothesis) и гипотеза идеологической обработки (indoctrination hypothesis). Разделение этих эффектов действительно крайне важно, ведь вполне возможно, что экономику изучают люди, которые изначально обладают определённым рядом качеств, которые ошибочно могут приписываться к профессиональной деформации. В результате дальнейшего анализа данных, авторы пришли к следующим выводам.

Во-первых, различия между экономистами и неэкономистами присутствуют уже в начале обучения, даже до первой лекции по экономике. Это подтверждает гипотезу отбора.

Во-вторых, разница между двумя типами студентов с ростом числа лет обучения не изменяется значительно, и более того, она даже уменьшается после начала изучения экономики. Таким образом, гипотеза идеологической обработки не нашла подтверждения в данных.

Наконец, в-третьих, есть значительные различия между политическими экономистами и бизнес экономистами. «Даже после двух лет изучения экономики политэкономисты более склонны к пожертвованиям, чем все другие студенты», а в последующий год эта готовность лишь растет. И лишь после этого у них резко падает склонность к пожертвованиям, однако это вряд ли относится к эффекту идеологической обработки, тем более, что было бы странно, если бы он так резко возымел эффект лишь после четырех лет обучения.

Еще одним исследованием, посвященным эффектам отбора и идеологической обработки, стала работа Й. Баумана и Э. Роуз, в которой авторы ставят целью разграничить эффект отбора и эффект идеологической обработки для студентов-экономистов на основе данных об их склонности к пожертвованиям. Являясь идейными продолжателями Фрейя и Майера, о которых мы упоминали ранее, они провели похожее исследование, в котором обращали внимание на студентов Университета Искусства и Наук в возрасте от 17 до 23 лет. Всего в исследовании участвовало 65044 наблюдений по 8743 студентам. Методика сбора данных в целом совпадает с работой Фрейя и Майера, а потому не представляет особого интереса. Результатом исследования стало подтверждение результатов этих и других авторов, а именно, что экономисты менее про-социальны, чем другие студенты, и при этом эффект идеологической обработки присутствует очень неявно, в то время как эффект отбора влияет на такое поведение экономистов в наибольшей степени. Али Ахмед (2008) изучал, сказывается ли обучение и тренировки на про-социальном поведении студентов. Он исходил из предпосылки, что студенты-экономисты обычно являются менее про-социальными, однако причины могут быть как в эффекте идеологической обработке, так и в эффекте отбора, что уже отмечалось в ранних исследованиях. Фактически в своей работе автор выделяет четыре основные гипотезы:

1) Менее про-социальные люди выбирают изучение экономики;

2) Про-социальные, кооперативные люди выбирают профессию полицейского;

3) Студенты-экономисты становятся более эгоистичными в результате идеологической обработки, осуществляемой в ходе изучения экономики;

4) Полицейских кадетов учат взаимовыручке и про-социальному поведению.

За основу своего исследования автор статьи берет эксперимент, проведенный в рамках моделей теории игр, а именно «дилеммы заключенного» и «охоты на оленя». Эксперимент проводился в двух возрастных группах: только поступившие в одной и отучившиеся два года в другой. Всего принимало участие 180 студентов, по 90 для каждой возрастной группы. Помимо этого, студенты были разделены на три группы по направлению обучения: студенты школы гуманизма (контрольная группа), экономисты и полицейские, по 60 для каждого направления и по 30 для каждой возрастной группы. Эксперимент, как и всегда, начинался с общего инструктажа и выдаче инструкций для каждой из игр. После этого участников эксперимента распределяли по парам случайным образом для проведения «дилеммы». После этого пары случайно перемешивались таким образом, чтобы участники, бывшие до этого вместе, оказались с новым человеком, а затем проводилась «охота». В заключение участникам раздавался небольшой опросник. Матрицы для обеих игр выглядели таким образом:

Таблица 3

Итогом эксперимента стали следующие результаты:

- среди младших студентов участники контрольной группы выбирали кооперацию в 67% случаев, полицейские - в 63%, экономисты - в 47%;

- среди старших студентов полицейские кооперировались в 87% случаев, а экономисты - в 30%, в контрольной группе доля не менялась.

В результате анализа, проведенного автором, он утверждает, что с одной стороны, образование и тренировка оказывают влияние на формирование характера человека, а с другой стороны, эффект отбора также имеет место быть.

Наконец, в последней рассматриваемой нами работе У. Дасгупта и А. Менон (2011) рассматривают уже не желание экономистов кооперировать или их эгоистичность, а их степень доверия к окружающим. Цель работы этих исследователей как раз и заключается в обнаружении отличий в умении доверять другим у экономистов от других студентов. Как и многие другие их коллеги, авторы этой статьи проводили эксперимент.

Эксперимент состоял из двух частей: «опрос доверия» и «игра на доверие». Опрос включал в себя пять вопросов с пятью вариантам ответа, которые выражали степень согласия с утверждением. По его результатам можно было набрать от 5 баллов (полное недоверие) до 25 баллов (полное доверие). Игра проходила по следующим правилам:

Рисунок 2

Каждый из участников играл два раза: один раз в качестве первого игрока и один раз в качестве второго, при этом вторая игра для каждого участника проходила с отличным от первой игры партнером. Процедура эксперимента подразумевала анонимность вкладов в выигрыш конкретного участника. Всего в эксперименте принимало участие 66 студентов, 30 из которых были экономистами.

В результате эксперимента удалось установить, что 56.7% экономистов и 44.4% неэкономистов, будучи первым игроком, выбрали стратегию Top, которая является признаком из недоверия к партнеру. Из экономистов, столкнувшихся с такой стратегией, 88,9% выбрали стратегию Left; среди неэкономистов такой выбор сделали 92.3% испытуемых. Те же экономисты, которые столкнулись со стратегией первого игрока Bottom, выбирали стратегию Right в 25% случаев, в то время как среди неэкономистов этот выбор сделали 60.9% испытуемых. Наконец, неэкономисты оказались значительно более реципрокными и выбирали Right чаще (38,9%), чем экономисты (10%), независимо от выбора первого игрока. При этом неэкономисты оказались более последовательны в своих решениях. Все экономисты, которые выбирали Bottom, будучи первым игроком, выбирали Left в случае, когда первый игрок выбирал Bottom.

Данный эксперимент если не учитывает ошибки предыдущих авторов, то очень грамотно обходит основные подводные камни и предоставляет материал для размышлений. Фактически, этот эксперимент позволяет «наказывать» первого игрока за проявленное доверие и проверяет склонность к риску у участников (хотя автор и не ставил такой цели). При этом можно заметить, что среди тех, кто столкнулся со стратегией первого игрока Top нашлись те, кто решили «наказать» его и в этом случае. Причина, возможно, в том, что они ожидали противоположный выбор, где они могли получить значительно больший выигрыш, но в результате им пришлось выбирать между двумя опциями, которые были значительно меньше, чем во второй ситуации. Безусловно, с экономической точки зрения это не рационально, так как потенциальный выигрыш уменьшается, но, возможно, таким образом игроки «восстанавливали» справедливость путем «платы» за наказание из своего кармана (из своего потенциального выигрыша). В случае же стратегии Bottom поведение экономистов в роли второго игрока отлично вписывается в предсказания экономической теории. В целом, сам эксперимент мы считаем интересным и провокационным, хотя результаты были вполне предсказуемые.

Нетрудно заметить, что с течением времени работы исследователей, занимавшихся вопросом о различии поведения экономистов и неэкономистов, постепенно ушли от непосредственно обнаружения этих отличий к попыткам их объяснения, в частности, к попыткам разграничить эффект отбора и эффект идеологической обработки. Эта тенденция кажется нам благоприятной, так как большинство таких исследований как раз показывали, что поведение экономистов в большей степени является естественным, а не приобретенным в ходе обучения, а значит, профессиональная деформация не затрагивает такие качества, как эгоизм, альтруизм, доверие и готовность оказывать помощь или же влияет на них незначительно. Иными словами, один из основных выводов, который можно сделать на основании анализа представленных выше работ, заключается в том, что определенные качества, которые нужны экономисту, формируются до непосредственного изучения экономики, что и обуславливает выбор этой дисциплины.

Тем не менее, стоит обратить внимание и на другие объяснения различий в поведении экономистов и неэкономистов. В работе Роберта Фрэнка и его коллег упоминается, что среди экономистов, принимавших участие в их эксперименте, большую часть составляли мужчины, которые по своей природе менее склонны к кооперации. Кэдсби и Мейнс в своем исследовании тоже столкнулись с тем, что в их эксперименте большая часть медработников были женщинами, в то время как тестируемые экономисты были в основном мужчинами. Тем не менее, они же в своем более раннем исследовании, в котором проводился такой же эксперимент, но среди случайно отобранных первокурсников без проверки их факультета, обнаружили, что значительной разницы между поведением мужчин и женщин в условиях эксперимента обнаружено не было. В исследовании Фрэнка и Шульца, посвященному коррумпированности, дифференциация по полу играла для исследователей важную роль, и в итоге были обнаружены значимые различия. В остальных исследованиях вопрос о различиях в поведении из-за половой принадлежности не ставился, а потому и ответы на него не давались. Тем не менее, исходя из рассмотренных трех работ, можно заметить, что результаты несколько противоречивы. С чем это может быть связано?

Во-первых, смещение выборки. Будет справедливым отметить, что в случае, если возможным объяснением различий в поведении экономистов и неэкономистов может служить в том числе и пол человека, то выборку надо подбирать таким образом, чтобы она соответствовала ожидаемым результатам, чего не наблюдалось в работе Роберта Фрэнка и его коллег. Более того, работы, которые они рассматривали, и их собственный эксперимент изначально были подобраны таким образом, чтобы уличить в экономистах склонность к эгоизму, что тоже можно отнести к предубеждению. Однако на это можно закрыть глаза, так как их исследование все же не было посвящено различиям непосредственно в половой принадлежности.

Во-вторых, склонность к выбору профессии. Среди медсестер в действительно много женщин, так как они в большинстве своем более милосердны, в то время как среди экономистов преобладают мужчины. Это значит, что если в работе Кэдсби и Мейнса авторы бы решили акцентировать внимание на половой принадлежности участников эксперимента, то стоило бы выбирать профессии не только по признаку различного взгляда на кооперацию, но и примерно соотносимые по половому признаку, чтобы не было возникшего перекоса. Тем не менее по их же исследованию, как упоминалось ранее, было обнаружено, что в условиях данного эксперимента пол не отражался на итоговом результате, а значит, на этот признак действительно не стоило обращать внимание.

В-третьих, условия эксперимента. Нетрудно заметить, что несмотря на то, что в общем все три рассматриваемых эксперимента несли одинаковую цель, методы достижения результатов различались. Возможно, что в зависимости от условий эксперимента мужчины и женщины могут вести себя по-разному. При этом стоит отметить, что мужчины не так важен их образ, имидж в глазах окружающих, в отличии от женщин, для которых производимое ими впечатление на окружающих играет важную роль. Иными словами, женщины могут намеренно вести себя таким образом, чтобы казаться лучше, в то время как мужчины ведут себя естественно, не задумываясь о том, как их поступки выглядят со стороны.

Этот же факт, кстати, вполне может объяснить, почему среди экономистов в основном преобладают мужчины, ведь экономист с точки зрения общества, как можно было заметить из изученных исследований, считается человеком некоммуникабельным, эгоистичным, асоциальным и не признающим сотрудничество и принцип доверия. Такое положение в обществе вряд ли бы устраивало женщин, которые предпочитают более социально-позитивные профессии, однако это, разумеется, не значит, что нет женщин-экономистов. Тут на помощь как раз приходит эффект отбора, который объясняет, почему экономисты ведут себя так, как описано в работах: они изначально обладают набором качеств, необходимых для успешной работы в этой области.

Тем не менее, не смотря на то, что изученными исследованиями было доказано, что экономисты предпочитают действовать в основном в собственных интересах, подразумевающих максимизацию личной выгоды, в исследовании Стэнли и Трана было обнаружено, что экономисты более склонны к альтруизму и сотрудничеству, чем остальные. Проверено это было в рамках эксперимента с игрой-ультиматумом. В чем кроется причина подобных действий со стороны экономистов?

Сами авторы ссылаются на объяснения, данные неоклассической экономической теорией: максимизация выгоды подразумевает предложение справедливого дележа, так как это позволяет избежать риска остаться ни с чем. В этом мы можем с ними согласиться. Действительно, экономист в данном эксперименте как раз и руководствуется экономической теорией, но в другом виде - он готов принять любой платеж, отличный от нуля, так как в этом случае он гарантированно получает ненулевой выигрыш. Почему же, в таком случае, он не предлагает дележ (9.99;0.01), если он играет роль «распределителя»? Это связано с его представлением о том, какой дележ посчитает справедливым его «партнер»-получатель. В такой ситуации надежнее предложить дележ, близкий к равному, так как это почти наверняка гарантирует то, что экономист в итоге получит ненулевой выигрыш. Иными словами, он «играет» не от максимизации полезности, а от минимизации рисков и потерь, то есть пытается гарантированно получить ненулевой выигрыш. Такая стратегия с точки зрения экономической теории выглядит вполне здраво. Получается, что в данном эксперименте экономисты ведут себя более альтруистично по сравнению с другими людьми, так как благодаря знанию экономической теории они принимают решение, позволяющее им получить ненулевой выигрыш, ведь в действительности любой, пусть даже самый малый выигрыш, будет больше, чем ноль, что и нужно экономисту. Иными словами, приближение экономистами дележа к справедливому в данной игре обусловлено их корыстными интересами «не получить ноль».

Еще одной важной особенностью рассмотренных исследований было исследование с точки зрения «лабораторных» или искусственных экспериментов. Как верно было отмечено в работе Фрейя и Майера, результаты таких экспериментов могли быть недостоверными, так как многие студенты, в особенности экономисты, воспринимали их как своего рода тест на знания или IQ тест, в связи с чем они старались вести себя в соответствии с полученными знаниями, а не в соответствии с собственными представлениями о должном поведении. Лишь две рассмотренные работы использовали данные естественного эксперимента, проведенного на основании данных, никак не относящихся к тестированию какого-либо рода или «лабораторному», искусственному эксперименту, где от студента могли потребоваться специфические знания. Это исследования Фрейя и Майера, а также вдохновившихся их работой Бауман и Роуз. Результаты их исследований лучше всего отражают реальное положение дел, связанное с поведенческим аспектом экономистов и неэкономистов, и именно во многом благодаря этим работам удалось показать, что эффект отбора в случае экономистов играет решающую роль. Тем не менее результат исследования Али Ахмеда говорит о том, что эффект идеологической обработки тоже имеет место быть. Однако стоит отметить, что данный эффект был статистически верен лишь для кадетов полицейской академии. Иными словами, этот эффект ярко выражен в тех профессиях, где в ходе обучения навязывается определенная модель поведения. Экономисты же при изучении экономической науки не стараются подражать какой-либо модели поведения несмотря на то, что в ходе обучения они изучают модель homo economicus. Однако в силу того, что в реальной жизни предпосылки этой модели не выполняются, перенять подобное поведение невозможно. К тому же результаты других рассмотренных исследователей (Фрей и Майер) доказывали, что с возрастом эффект идеологической обработки в случае студентов-экономистов если и присутствует, то практически не оказывает никакого влияния на их поведение, в то время как в других дисциплинах этот эффект выражен более ярко. Более того, эти же исследования показывали, что присущие экономистам качества проявляются еще задолго до непосредственного изучения экономических дисциплин, что говорит лишь в пользу эффекта отбора.

2. Методология

Исходя из поставленной цели и изученного материала, мы пришли к выводу, что нам необходимо провести собственный эксперимент. Целевой аудиторией эксперимента мы выбрали студентов нашего университета с факультетов экономики, культурологии, журналистики, права, философии и лингвистики. Подобная выборка позволяет в значительной степени разделить экономистов и неэкономистов и изучить различия в их поведении. Для успешного проведения эксперимента необходимо было подготовить его таким образом, чтобы он соответствовал поставленной задаче и мог выявлять искомые различия. Таким образом, данный раздел посвящен описанию эксперимента, его целей и наших предположений, которые мы ожидали подтвердить результатами эксперимента.

Гипотезу, которую мы выдвинули перед разработкой эксперимента, можно сформулировать следующим образом: асоциальность и просоциальность поведения связаны с экономической рациональностью. Если асоциальное поведение связано с большими потерями, чем ожидаемые издержки от просоциального поведения, то будет выбрано последнее (если асоциальное поведение связано с большими выгодами, чем просоциальное, то будет выбрано первое). Иными словами, асоциальность поведения обусловлена исключительно экономической рациональностью, но при этом экономически рациональные люди способны на просоциальное поведение.

Для проверки гипотезы мы разработали собственный эксперимент, который позволял поместить участников в условия, в которых бы им приходилось делать выбор или в пользу собственной выгоды, или же в пользу общества.

Эксперимент был основан на слиянии игры с общественным благом с игрой-ультиматумом с добавлением судейства как элемента контроля действий игроков. Мы считаем, что судейство в игре-ультиматуме необходимо для приближения условий эксперимента к реальности, которую мы пытаемся смоделировать в игре, так как в реальности за несправедливые по отношению к партнеру действия должно следовать наказание. Мы хотели донести до участников идею, что они несут ответственность за свои действия, и что каждый их выбор отразится на их выигрыше. Тем не менее, у проблемы контроля есть и обратная сторона, которую мы рассмотрим позже, после описания эксперимента и наших ожиданий от него.

Правила игры для участников были описаны следующим образом.

«Все участники эксперимента случайным образом разбиваются на пары. Игра проводится в два этапа. На первом этапе всем участникам выдается одинаковая сумма денег в размере 1000 рублей. Вам будет предложено вложить любую сумму денег в пределах тысячи рублей в «Общий фонд». Все деньги, попавшие в «Общий фонд», удваиваются. Право выбора вложенной суммы мы оставляем за Вами. Хотите - можете вложить всю тысячу. Хотите - можете вообще ничего не вкладывать. Главное, помните, что «Общий фонд» является общим только для Вас и вашего анонимного партнера, который является таким же участником игры, как и Вы.

После того, как Вы приняли и озвучили свое решение о вложении, программа случайно назначит Вам одну из двух возможных ролей: распределитель или судья.

Если Вы стали распределителем, то Вам в руки передается власть над «общим фондом». Вы получаете информацию о сумме, которая «накопилась» в общем фонде. Вы можете распределить эту сумму между собой и своим партнером так, как считаете нужным.

Если Вы стали судьей, то Вам придется подождать, пока все распределители примут решение. После этого Вы будете судить случайно выбранную пару участников, отличную от Вашей. Вы будете знать, кто сколько вложил, кто был распределителем и какую сумму из фонда он оставил себе, а какую отдал партнеру. Вы имеете право перераспределить итоговые выигрыши участников этой пары так, как считаете нужным. Если хотите, можете не вмешиваться, если хотите, можете оставить одного игрока без денег вовсе, но имейте в виду, что 25% передаваемой суммы бесследно сгорают (считайте это «издержками», которое общество платит за решение судьи).

После того, как все судьи примут решения, игра заканчивается, и игрокам озвучиваются их выигрыши. После этого каждому участнику будут заданы контрольные вопросы. После ответа на них все могут быть свободны.»

Эксперимент был реализован как веб-приложение и был доступен с любого устройства, имеющего доступ к Интернету. Это было необходимо для создания возможности взаимодействия и случайного распределения игроков на пары. Игра условно была разделена на программные этапы для удобства контроля ее течения и выявления нарушений со стороны игроков. В конце игры мы задали игрокам контрольные вопросы, которые позволили нам выявить их отношение к ситуациям, которые можно посчитать несправедливыми. В первом вопросе мы хотели узнать, как игроки относятся к ситуации, в которой распределитель, который ничего не вложил, забирает весь фонд себе. Во втором мы спрашивали, кажется ли им справедливым, когда распределитель был единственным, кто вложился в фонд, и забрал весь фонд себе. Ответы на эти вопросы позволяли не только определить представления игроков о справедливости, но и «выявить» те случаи, когда ответы на вопросы не соответствовали их реальным решениям.

Перед проведением эксперимента мы составили примерные ожидания относительно поведения игроков в зависимости от их роли и образования. Разберем эти ожидания подробнее.

Мы приняли во внимание прошлые исследования, и на основании их результатов мы ожидали, что экономисты в большинстве своем будут меньше вкладываться в общий фонд по сравнению с неэкономистами. Это объясняется несколькими факторами. Первый из них - отсутствие доверия. Мы помним, что в эксперименте У. Дасгупта и А. Менона (2011) экономисты в большинстве своем не заслуживали доверия и сами не доверяли другим. Более ранние исследования Роберта. Х. Фрэнка и его коллег (1993) показали, что в игре с общественным благом экономисты также меньше, чем неэкономисты, проявляли склонность к совершению вложений в общий фонд. Мы считали, что в данной игре экономисты будут ожидать от других игроков поведения, схожего со своим (особенно с учетом того, что нам не удалось собрать в одной аудитории экономистов и неэкономистов одновоременно), и в связи с этим не рискнут вкладывать большие суммы в общий фонд. В идеале сумма вложений должна стремиться к нулю, но в условиях присутствия относительно независимого наказания эта сумма вполне может быть больше.

Что же касается поведения в роли распределителя, то тут в целом можно придерживаться следующих основных стратегий, которые подробнее описаны в работе А. Капеллана и его коллег (2007):

- Эгалитаризм (каждый получает половину от общего фонда);

- Либеральный эгалитаризм (каждый получает ту долю от общего фонда, которую составляет его вклад);

Важно понимать, что в том случае, если оба игрока совершили одинаковые вложения, то обе стратегии сливаются в одну. Так или иначе, мы выделяем еще одну возможную стратегию поведения для распределителей, а именно присвоение всего фонда себе. Разумеется, в условиях присутствия судьи мы не рассчитываем на то, что такая модель поведения будет встречаться часто, но все же мы допускаем ее проявление.

Мы ожидали, что неэкономисты в роли распределителей в большинстве своем будут чаще всего стремиться к либеральному эгалитаризму и чуть реже - к строгому эгалитаризму. При этом мы рассчитывали, что неэкономисты если и будут использовать свою власть в роли распределителя, чтобы забрать себе больше положенного, то скорее в качестве исключения. Что же касается поведения экономистов, то в их случае мы рассчитывали чаще всего получать распределения, близкие к либерально эгалитарным с перевесом в сторону распределителя или же к полному изъятию им фонда.

Что же касается стратегий судей, то здесь стоит остановиться подробнее. С одной стороны, как мы помним, вмешательство судьи стоит денег для общества, поэтому в случае мелких споров скорее всего большинство судей закроют глаза на несправедливости и оставят решение распределителя в покое. Если же распределитель рискнул «обмануть» своего партнера на значительную сумму, то здесь у судьи появляются следующие основные опции:

- эгалитарное перераспределение (когда каждый получает примерно равную долю фонда независимо от вложенной суммы);

- либеральное эгалитарное перераспределение (когда каждый получает в соответствии с вложенной долей);

- итоговое эгалитарное перераспределение (когда итоговый выигрыш первого игрока должен быть равен итоговому выигрышу второго игрока независимо от вложенной суммы).

Эти опции являются именно перераспределением, а не наказанием в полной мере, то есть, иными словами, вмешательство судьи в таких случаях будет восстановлением справедливости (в том виде, в котором ее понимает судья). При этом мы допускаем, что в случаях, когда распределитель действовал по либерально-эгалитарной стратегии, судья со строго эгалитарными взглядами может посчитать это несправедливыми и таким образом провести перераспределение в соответствии со своими взглядами. Обратное (строгая эгалитарность распределителя против либеральной эгалитарности судьи) тоже может иметь место быть.

Мы также приняли во внимание тот факт, что судьи имеют доступ к итоговым выигрышам, то есть их решение распространяется на всю сумму, которая имеется на руках у игрока после распределения фонда. Это значит, что в том случае, если судья особенно радикален, он может наказать человека следующими способами:

- оставить лишь стартовый капитал в размере 1000 рублей, а все остальное отдать его партнеру;

- изъять всю распределенную сумму и передать ее партнеру;

- изъять весь итоговый выигрыш и передать его партнеру.

Эти решения являются особенно радикальными и призваны не столько восстановить справедливость, сколько серьезно наказать человека, поступившего несправедливо. Конечно, здесь опять следует учитывать возможный конфликт понятий справедливости у распределителя и судьи, но мы обратим отдельное внимание на такие ситуации, так как они представляют для нас особенный интерес.

В любом случае, мы рассчитываем, что неэкономисты в роли судей будут вмешиваться в распределение чаще, чем экономисты. С одной стороны, это обусловлено тем, что для них справедливость важнее денег и затрат на ее восстановление, что является эгоистичным и асоциальным поведением, так как общество теряет деньги от вмешательства судьи, который решил восстановить справедливость на свое усмотрение. С другой стороны, мы считаем, что у неэкономистов чаще могут возникать конфликты взглядов о справедливом распределении. Что же касается судей-экономистов, то они должны вмешиваться реже, так как они меньше неэкономистов заинтересованы в восстановлении справедливости, а значит, их безразличие в данной ситуации является проявлением просоциального поведения по отношению к обществу, хотя и обусловлено отсутствием заинтересованности в том, как действует общество на самом деле, когда дело касается лишь перераспределения с точки зрения справедливости. Однако мы должны учитывать тот факт, что экономисты-распределители по нашим ожиданиям будут чаще «обманывать» своего партнера, в связи с чем велика вероятность того, что судьям придется вмешиваться чаще. Мы не можем заранее утверждать наверняка, какой из этих эффектов в данной ситуации будет иметь большее значение.