Пожалуй, наиболее очевидной и часто встречающейся можно считать классификацию социального капитала по признаку получателя "прибыли": обычно, разделение ведется на индивидуальный и групповой уровни, или, еще шире, на микро и макроуровни. Микроуровень социального капитала предполагает возможность инвестиций индивидом в этот вид капитала (Бурдье 2002, Бэккер 2003). Подобная концепция есть продолжение теории Г. Беккера об инвестициях в капитал человеческий. Согласно данной теории, уровень производительности труда конкретного работника напрямую связан с его человеческим капиталом. В самом простом виде это можно представить, как инвестиции человеком в собственный уровень образования (знаний и навыков), вследствие повышения которого работодатель вынужден повышать его уровень заработной платы, чтобы удержать такого работника от перехода к конкурентам (Беккер, 2003). Примерно таким же образом воспринимается сторонниками микроуровня измерения и социальный капитал. Пожалуй, наиболее ярким представителем данного подходя является П. Бурдье.

Кроме того, в рамках теории П. Бурдье, социальный капитал есть "совокупность реальных или потенциальных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой сетью более или менее институционализированных отношений взаимного знакомства и признания - иными словами, с членством в группе. Последняя дает своим членам опору в виде коллективного капитала, "репутации", позволяющей им получать кредиты во всех смыслах этого слова" (Бурдье, 2002). Это значит, что понятие социального капитала гораздо шире интересующих нас социальных связей, хотя и включает данный концепт в себя. Социальный капитал есть укорененность поведения (экономического, социального) в группе, которая представляет собой сеть контактов, взаимоотношения в которых определенным образом закреплены и повторяются на регулярной основе. Такая укорененность позволяет идентифицировать индивида как принадлежащего определенной группе, и вследствие такой идентификации, индивид вправе претендовать на определенный расширенный круг возможностей и полномочий, также снижается неопределенность и тревога, и появляются социальные гарантии, позволяющие индивиду существовать в обществе на вполне определенных (группой) условиях.

Наиболее ярким представителем макроуровневого подхода на наш взгляд является Р. Патнэм, буквально заново открывший для научного сообщества феномен группового социального капитала благодаря собственному исследованию о неблагоприятном положении социального капитала в Америке. Социальный капитал определяется им как "особенности социальной организации, такие как: доверие, нормы и социальные сети, которые могут улучшить эффективность общества" (Патнэм, 1994). Роберт Патнэм в своей работе "Социальный капитал: измерение и следствия" обозначил центральную идею социального капитала следующим образом: "социальные сети и связанные с ними нормы реципрокности имеют значение. Они имеют значение как для людей, в них включенных, так и производят определенные экстерналии, по крайней мере в некоторых случаях: в этом и заключаются приватное и публичное лица социального капитала" (Патнэм, 2001). Кроме того, Патнем замечает, что, как и любой другой капитал, социальный нельзя назвать гомогенным или однородным. Стало быть, при отсутствии гомогенности необходимо рассуждать и о многомерном измерении социального капитала. Предлагая свою структуру социального капитала, а именно, социальные нормы, социальные связи и доверие, Патнем говорит о том, социальный капитал является продуктом взаимодействия внутри сетей, в которых укорены некоторые нормы, облегчающие коллективное действие, что и способствует наращиванию капитала. Стало быть, согласно Патнему, социальные сети есть структурный элемент, неизменный и стабильный, в рамках которого и производятся образцы взаимодействия, позволяющие избегать оппортунизма и повышать индекс доверия в обществе. Благодаря повторяющимся актам взаимодействия на почве сетей и норм, доверие принимает характер группового (происходя из межличностного), что, в целом, приводит к доверию в обществе и более простому функционированию политических и иных институтов.

Говоря о многомерности социального капитала, Патнем утверждает, что и индикаторы для измерения социального капитала должны быть множественными: он выделяет три "пула" основных индикаторов, которые считает релевантными для измерения. Первый и наиболее распространенный - формальное членство в организациях и степень участия в разнообразных неформальных сетях. Основная сложность этого пула в том, что количество сетей может быть невообразимо огромным, а практической ценности банального подсчета количества взаимодействий может не обнаружиться.

Второй пул индикаторов связан с общественным доверием. Доверие принято измерять как отношение к политическим институтам и обществу в целом и конкретным людям. Однако и в вопросе измерения социального капитала через концепт доверия есть сложности. Дело в том, как утверждает Патнэм, есть тенденция к приравниванию доверия к социальному капиталу, теоретическая нестабильность в оценках доверия как формы социального капитала или его производной. Методологически нестабильность данного пула индикаторов заключается в том, что отсутствие доверия объясняется низким уровнем социального капитала, а большой объем социального капитала - высокими показателями доверия в обществе. Этого тонкого момента сложно избежать, поэтому индикаторы доверия также не могут быть единственным измерителем социального капитала.

Патнэм предлагает и третий пул оценок - организованный альтруизм. Как утверждает автор, данный пул на самом деле показывает наиболее стабильные результаты в измерении социального капитала (Патнэм, 2001). Альтруизм не является частью определения социального капитала, которое предлагает нам Патнэм, однако эмпирически эксплицируется, по крайней мере для США, что одним из сильных предикторов в определении уровня альтруизма является социальная сплоченность в обществе (Патнэм, 2001).

Развивая идею о множественности измерения социального капитала, Патнэм предлагает интегральный показатель, объединяющий все изложенные выше. Методологически, социальный капитал в понимании Патнэма это уровень посещений организационных собраний, степень волонтерства, посещения друзей, уровень доверия и частота голосования на выборах и т.д. в конкретном обществе (в случае исследования Патнэма - в конкретном штате Америки).

Другой подход к классификации социального капитала исходит из силы социальных связей, концепции, доступно изложенной Грановеттером.

Социальные связи, безусловно, входят в понятие социального капитала, но не являются исчерпывающими. Концепция социальных связей конкретного индивида была представлена в работе М. Грановеттера "Сила слабых связей" (Грановеттер, 1973). В своей работе Грановеттер анализировал способы получения информации о новой работе у мужчин, проживающих в Бостоне. Он заметил, что более половины опрошенных использовали личные контакты, вместо обращения в специальные агентства или просмотра объявлений. К тому же Грановеттер выделил несколько особенностей силы слабых связей:

Чем более разнообразными были места работы и социальные среды, которым принадлежали люди, тем шире и разнообразнее оказывался круг их личных контактов, тем проще они находили новую работу в случае необходимости, быстрее и легче продвигались вверх по карьерной лестнице.

В свою очередь слишком длительное пребывание на одной работе или в одной и той же социальной среде может ограничить возможности будущих перемещений, за счет сужения и стабилизации круга личных контактов, снижения количества "выходов" за его пределы и сокращения объема "слабых" связей.

Кроме этого, со временем было установлено, что работа, найденная через слабые связи, приносит более высокие доходы, чем работа, найденная через сильные связи. (Национальная энциклопедическая служба).

Рассмотрим работу, с которой началась классификация социального капитала по принципу силы связей. Работа Майкла Вулкока "Social Capital: Implications for Development Theory, Research and Policy" (Вулкок, 2001), начинается со знаменитого афоризма, который, по мнению автора, точно характеризует все "слухи" научного сообщества вокруг понятия социального капитала: "Это не то, что ты знаешь, это - кого ты знаешь". Слухи происходят из житейского опыта, как утверждает Вулкок: "чтобы стать членом элитного клуба, нужно иметь друзей из этого клуба, чтобы получить хорошую работу, нужно иметь друзей, занимающих высокие посты" (Вулкок, 2001). Вулкок в целом исходит из интуитивно понятной идеи о том, что социальный капитал заключается в том, что семья, друзья и знакомые представляют собой некий актив для конкретного человека, которым этот человек может воспользоваться для достижения собственных целей. Кроме того, Вулкок отмечает, что подобная позиция справедлива как для индивидов, так и для социальных групп и организаций. Общества, в которых количество социальных организаций и объединений больше, находятся в более сильной позиции в противостоянии нищете или уязвимости, разрешении конфликтов и использовании новых возможностей, нежели те, где количество организаций меньше. Для автора очевидно, что наличие социальных связей может иметь как положительные, так и отрицательные последствия, но, что гораздо более интересно, отсутствие социальных связей точно приводит к отсутствию доступа к определенным ресурсам, которые могут быть ключевыми для решения конкретной задачи (Вулкок, 2001).

М. Вулкок одним из первых предложил разделение социального капитала по признаку силы связей внутри сетей взаимоотношений: связывающий и открытый (bonding & bridging). Данную классификацию Вулкок демонстрирует на примере представителя бедного сословия: "для бедного человека характерно наличие близких семейных отношений и сильного связывающего капитала, однако ему недостает более разнообразного и обширного открытого капитала, который существует у небедных" (Вулкок, 2001). Для общего понимания концепции социального капитала это означает следующее: важны не столько ресурсы, заключенные в сети взаимоотношений или сила связей в этих сетях, сколько определенная комбинация открытого и связывающего социального капитала, которая является выигрышной для данного индивида в данных обстоятельствах.

Развитие данной классификации можно обнаружить в работах Н. Лина, например, в "A Network Theory of Social Capital". Поскольку работы Лина принято считать классическими для теории социального капитала, рассмотрим несколько подробнее его подход в целом, а затем обратимся к развернутой классификации, которую предлагает автор.

Итак, подход Лина к социальному капиталу многомерен в целом: автор утверждает, что капитал - это и концепт, и теория. "Как концепт, он представляет собой инвестиции в конкретные ресурсы, являющие собой ценность в данном обществе. Как теория, он описывает процесс, благодаря которому капитал аккумулируется и воспроизводится в целях получения отдачи" (Лин, 2008). В такой системе определения капитала в целом, социальный капитал для Лина это "ресурсы, укорененные в социальной сети индивида, ресурсы, получены или мобилизованы через связи внутри сети" (Лин, 2008). Автор выделяет три источника (переменных, составляющих - прим. автора) социального капитала:

Структурные позиции - положение индивида в иерархической структуре социальной стратификации (сила позиции)

Положение в сети - положение индивида внутри сети, обладающей определенными характеристиками, например открытость-закрытость сети (сила связей)

Цели действия - инструментальное действие, направленное, к примеру, на получение богатства, власти или репутации, или экспрессивное действие, направленное на поддержание сплоченности, солидарности и благосостояния.

В своей работе Лин определяет два теоретических подхода к измерению социального капитала. С одной стороны, как утверждает автор, социальный капитал может быть измерен с позиции доступа к ресурсам (accessed social capital). Здесь основным понятием является объем располагаемых ресурсов, которые производят некоторую отдачу, то есть какой объем ресурсов в конкретной сети может быть доступен индивиду. Предполагается, что, чем больше объем располагаемых ресурсов в сети, тем выше отдача, следовательно - тем выгоднее позиция индивида внутри этой сети. Второй подход определяется как мобилизация ресурсов (mobilized social capital). При данном подходе социальный капитал определяется реальным использованием конкретных ресурсов сети, конкретных связей. Предположение относительно использования капитала заключается в том, что чем качественнее использованная связь/ресурс - тем выше отдача, стало быть, тем лучший результат получил индивид. Методологически сложно, утверждает Лин, измерить и то, и другое. Для всего пула ресурсов сети нет возможности целиком измерить сеть, для измерения процесса использования конкретной социальной связи и ее ресурсов не хватит эмпирических индикаторов и отсутствует возможность экстраполяции результатов. Однако, как утверждает автор, данная проблема актуальна не только для социального капитала. Такой же фокус теоретического и эмпирического внимания имеется и в изучении капиталов человеческого, культурного. Большой акцент делается на изучении количественного объема ресурсов, а не мобилизации и реального использования конкретного типа или вида ресурса для решения определенной задачи. Для исследований социального капитала характерно измерение объемов и демонстрации этих объемов накопленных ресурсов (например, в работах Бурдье).

Теперь перейдем к расширенной классификации Вулкока. Как уже говорилось выше, Лин считает очевидным, что, хотя социальный капитал очень близок к социальным сетям, это не равные и не взаимозаменяемые понятия. Безусловно, без социальных сетей не представляется возможным говорить об укорененных в них ресурсах. Однако, следует понимать, что сети и их особенности не являются ресурсами сами по себе. Кроме того, различия в сетях и их особенностях могут влиять на наличие, количество и качество определенного вида ресурсов. Приравнивание сетей к капиталу некорректно, однако следует выяснить, какая конфигурация сети определяет конфигурацию ресурсов и, следовательно, капитала. Лин выделяет три уровня взаимоотношений индивидов или три слоя сетей. Первый, наиболее интимный и наиболее доверительный - в таких отношениях связи предполагают общие переживания и взаимную поддержку. Обычно, как утверждает Лин, такие сети предполагают реципрокность и интенсивные взаимодействия (сильные связи и плотную сеть). Такие отношения и связи Лин называет пронизывающими (binding).

Второй слой сетей Лин характеризует как обменивающийся информацией и ресурсами, индивиды которого не обязательно контактируют каждый-с-каждым. Такие отношения характерны для большинства социальных сетей со слабыми и сильными связями; этот слой Лин называет связывающим (bonding). Иными словами, этот слой можно представить, как социальный круг общения.

Третий слой - все остальные взаимодействия, не характеризующиеся каким-либо постоянством, однако, основная его особенность в том, что индивиды ощущают принадлежность к этому слою. Лин приводит в пример религиозную или клановую принадлежность. Такие отношения можно назвать открытыми (bridging).

Почему данную классификацию можно считать расширенной? Потому, что Лин вводит в эту классификацию также и понятие цели действия. То, какой слой будет приоритетен к использованию в конкретной ситуации определяется целью действия: инструментальной или экспрессивной. Что касается экспрессивного действия, вполне очевидно, что наиболее логичным будет использование первого слоя сетей или пронизывающих отношений и социального капитала соответственно. Очевидно это потому, что для экспрессивного действия, направленного на поддержание устойчивости и сплоченности в сети отношений предпочтительнее люди со сходными ценностями и взглядами, имеющие схожие ресурсы и симпатизирующие целям друг друга. С другой стороны, для действия инструментального в гораздо большей степени подойдет связывающий или даже открытый капитал, поскольку разнообразие ресурсов, укорененных в таких отношениях "обогащает" альтернативы поведения. Однако, как замечает Лин, это не аксиоматично: для некоторых пронизывающих сетей богатство ресурсов настолько велико, что для инструментального действия ресурсов этой сети будет достаточно. Аналогичное работает и в обратном направлении: вместо "бедных" ресурсами пронизывающих сетей для экспрессивного действия могут быть избраны связывающие или открытые отношения, в случае более обширного объема ресурсов в них. Таким образом, можно вслед за Лином сделать следующий вывод: для того, чтобы понять, какой капитал приоритетнее открытый или связывающий (пронизывающий и связывающий Лин впоследствии рассматривает вместе), необходимо принять во внимание два фактора: цель действия и "обогащенность" ресурсами.

Обратимся теперь к еще одному разделению социального капитала, которое произвел в своей работе Лин. Помимо деления по признаку цели действия и количеству ресурсов в сети, капитал может быть разделен на внутренний и внешний. В целом, идея заключается в том, каким образом рассматривать групповой социальный капитал. Если под социальным капиталом группы понимать сумму всех ресурсов, которые "привносят" все члены данной группы, тогда это капитал внутренний. Внутренний капитал наиболее эффективен для экспрессивных действий - поддержания "коллективности", сплоченности и солидарности внутри сети. Для инструментальных целей наиболее актуальным является внешний социальный капитал. Он характеризуется открытыми отношениями, поскольку для инструментальных действий необходимы более "развернутые" ресурсы. Внешний социальный капитал производится за счет взаимодействия сети с другими организациями и социальными объединениями, выстраивая еще более широкую, открытую сеть. Внешний социальный капитал, стало быть, зависит от открытости сети, "богатства" внутреннего капитала и качества взаимодействий с другими сетями.

1.4 Классификация видов СК

2. Социальные сети онлайн (Online social networks, OSNs)