История еды не единственное направление в исторической науке, которое только набирает обороты. По всему миру создаются научные центры, в университетах вводятся новые курсы, появляется множество исследовательских работ, и все это касается новой многообещающей сферы - визуальной истории. Такой интерес к визуальности в целом объясняется растущей ролью визуальных компонентов в развитии культуры современного общества.

На сегодняшний момент в отечественной исторической науке также появляется всё больший интерес к визуальным источникам, об этом говорит количество всевозможных исследований [Соколов, 2005; Янковская, 2007], именно в этой области, а также выход журнала «Историк и художник» [Историк и художник], который как раз показывает насколько историческая наука может взаимодействовать с визуальной информацией в понимании и познании прошлого. Помимо этого, за последние несколько лет состоялось множество конференций, посвященных именно этой тематике. Главной задачей ученых является не просто апробирование новых методов в исторической науке, но и в целом формирование нового взгляда на историю. Об этом говорит и известный исследователь визуальной культуры Маркуард Смит, считающий, что тем самым идет процесс осмысления визуальности в качестве междисциплинарной сферы для различных гуманитарных дисциплин, что в свою очередь имеет огромный потенциал для нахождения новых объектов исследования [Smith, 2008, p. 12].

Что такое визуальная история? Что входит в её сферу и каковы её границы? Потому как сама по себе визуальная история является ещё развивающейся наукой, такое её положение дает крайне мало шансов, создать какое-либо исчерпывающее определение. Хотя в этом известный исследователь Джеймс Элкинс, наоборот, видит явный плюс, утверждая, что «полнейший хаос в изучении визуальной культуры является хорошим знаком силы и новизны новой исследовательской парадигмы» [Элкинс, 2010, с. 350]. Можно предположить, что ощущаемая многими незрелость теории визуальной истории, вызвана во многом очень обширным полем её проявления и взаимодействий, что в свою очередь усложняет задачу вычленения в этом пространстве вопросов, прямо относящихся к конкретному предмету исследования. Однако показать мысли, соответствующие нынешнему пониманию состояния визуальной истории, вполне возможно.

Это одно из самостоятельных направлений современной исторической науки, где объектом исследования является человек, группа людей или всё общество, а методом познания - совокупность подходов работы с визуальными источниками (фотографией, картиной, фильмом и др.). В настоящее время в российской науке является одним из видов социальной истории и формируется под действием постмодернистской методологии. Методы визуализации дают исследователю средства постижения текстов культуры, декорирования образов социальных отношений и индивидуального опыта.

Данное направление исторической науки стало независимым совсем недавно. М.П. Лаптева пишет о том, что визуальный поворот возникал в рамках культурологического подхода, однако сумел доказать свою самостоятельность [Лаптева, 2011, с. 16]. Данный «визуальный поворот» в гуманитарных и социальных дисциплинах относится ближе к концу ХХ века, его принято отсчитывать от 1988 года - времени выхода книги «Видение и визуальность» под редакцией Х. Фостера. Это случилось благодаря новым веяниям западноевропейской культурологической и исторической мысли, которая актуализировала исследование визуальной культуры в качестве особенного феномена, а также во многом благодаря техническому прогрессу. Таким образом появилась целая интеллектуальная традиция, которая получила название - Visual Studies.

Проанализировав различные книги и статьи, можно выделить следующий алгоритм работы с визуальными источниками. Прежде всего идет этап «описания» здесь изучается композиция в целом, важно обратить внимание на художественные средства (цвета, формы, линии, и т.д.). Следует также подвергнуть анализу «позицию наблюдателя» (автора данного источника), попробовать понять, почему избран именно такой ракурс и насколько он является вынужденным. Следующий этап - «интерпретация», она в свою очередь состоит из двух частей: первичной и вторичной. При первичной интерпретации следует провести анализ ситуации, здесь уже идет процесс расшифровки (что они, собственно, говорят нам, какую мысль хотят донести, представление или стереотипы сформировать). Если данный визуальный источник имеет подпись автора или любые другие надписи, то обязательно нужно проанализировать их и их соотношение с изображением. Затем идет вторичная или собственно уже историческая интерпретация. Это можно назвать основной частью исследования, все предыдущие этапы выполняют подготовительную роль. Но еще раз стоит отметить, что ни в каком случае не следует ими пренебрегать, поскольку от обстоятельности предыдущих этапов может зависеть чистота собственно исторической интерпретации. На данном этапе нужно обратить внимание на исторический контекст ситуации, на соотношение ее с другими источниками (как с письменными, так и с другими визуальными). В заключение исследования делаются выводы об исторической ситуации, процессах и явлениях.

В рамках данной дипломной работы важно разобраться со спецификой визуальной истории античного времени. Прежде всего стоит выделить существующие визуальные источники. Та эпоха оставила нам богатую коллекцию изобразительных материалов: изделия глиптики, всевозможные мозаики, фрески, барельефы, а также вазы. Недаром, рассуждая о древнегреческом искусстве, Б.Р. Виппер говорит о том, что только греки могли любую мысль, любое отвлеченное понятие и идею выразить в наглядном, осязательном образе [Виппер, 1972, с. 11]. Тем самым, им подчеркивается значимость визуальной составляющей греческой культуры, и то, что памятники изобразительного искусства никак не уступают по информативности письменным.

В данном исследовании в качестве основного визуального источника будут рассматриваться преимущественно вазы, данный выбор обусловлен исключительной широтой применения ваз в обиходе древних греков. Недаром одним из самых важных источников о жизни в античности называют рисунок на керамическом сосуде. Тот факт, что до нас дошло такое количество вазописи, говорит о значимости изобразительной составляющей в их культуре. Что касается возможностей визуальной истории для изучения культуры питания древних греков, то тут стоит отметить, что помимо иллюстративного характера (изображений хода пиров, приготовления пищи и т.д.) изображения на вазах могут снабдить нас информацией, которая вовсе отсутствует в письменных источниках.

Ваза как визуальный источник имеет ряд своих особенностей, поэтому её анализ требует особого подхода. В целом методология изучения античной вазописи ещё не до конца сформировалась. Данное направление является относительно молодой сферой знаний, хотя корни исследований уходят ещё в XIX век. Основоположником атрибутирования античной расписной керамики является сэр Дж. Бизли [Beazley, 1956; Beazley, 1963], который сумел усовершенствовать метод, разработанный итальянцем Джованни Морелли [Wollheim, 1973], основанный на сравнительно-анатомической системе. Тем самым он сумел его адаптировать для изучения вазописи. Метод Бизли основан на индуктивном подходе - анализируемую вазу он сопоставляет с другими, и при помощи этого, показывает различия и сходства в рисунке частей человеческого тела, одежды и прочих линий. Кроме этого А.Е. Петракова [Петракова, 2009, с. 168] в своем исследовании пишет о таких методах работы с вазами, как: 1) формально-стилистический анализ, заключающийся в тщательном рассмотрении всех элементов росписи, включая общую композицию, характер и способ размещения орнамента, на сопоставление этих элементов на различных сторонах вазы; 2) интерпретационный анализ, то есть интерпретация изображений при помощи письменных источников, используя при этом терминологический аппарат семиологии или иконологии; 3) контекстно-интерпретационный анализ, позволяющий выявлять как общие черты, так и индивидуальные предпочтения владельца вазы в отношении произведений вазописи; 4) методы научно-технических исследований, помогающие при датировке ваз (термолюминесцентный анализ, рентгенография, исследование при помощи ультрафиолетового света, рентгено-флюоресцентный анализ поверхности вазы и спектральный анализ микропроб).

Показать и доказать возможность использования ваз при изучении жизни древних греков можно следующими работами. Во-первых, это труд французского исследователя Франсуа Лиссарага. В своей книге «Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира» Лиссараг рассматривает пространство древнегреческого симпосия и его составляющие, показывает его своеобразие, традиции и устои. Кроме этого, можно отметить ещё несколько работ французских исследователей: Т. Нир «Стиль и политика в афинской вазописи» [Neer, 2002], а также коллективная работа «Город образов» [Le Citeм des images, 1984], созданная под руководством Ж.П. Вернана и П. Видаля-Накэ.

Во-вторых, интересна статья Е.В Юхнёвой, посвященная обряду бракосочетания в античности. Рассматривается данный аспект жизни Древней Греции на основе афинских ваз VI-V вв. до н.э. Чтобы в полной мере показать, как всё происходило, дать более полную информацию о структуре греческого брака, Е.В. Юхнёва выделяет какие типы изображений встречаются чаще всего (фазы брачного ритуала), выявляет особенности распределения вазописцем пластического пространства, и, тем самым, показывает связь между изображением и функцией сосуда. Помимо этого, она рассматривает, какие же существовали виды ваз, и классифицирует их потому, как они использовались. Об этом она пишет: «Ведь рассмотрение декоративного изображения отдельно от самого объекта, который они украшают, представляется мне невозможным» [Юхнёва].

Все эти работы показывают отсутствие сложившейся методологии, потому как каждый исследователь вносит что-то свое, у каждого собственные индивидуальные черты анализа. Однако рассмотрев и подробно ознакомившись с данными работами, можно сделать ряд общих выводов. Во-первых, при работе с таким визуальным источником как изображение на вазе не стоит забывать об особенностях самой вазы, к которым В.Д. Блаватский относит, во-первых, форму вазы, а во-вторых, её практическое применение в жизни жителей Древней Греции [Блаватский, 1953, с. 8]. Данные особенности могут стать как препятствием на пути исследователя, так и напротив ключом к расшифровке, это зависит от того, известно ли как использовалась анализируемая ваза в обиходе. Так Ф. Лиссараг использует кратеры, килики, то есть сосуды, предназначенные именно для симпосия, а Е.В. Юхнева работает преимущественно с алабастрами и вазами, предназначенными для брачных обрядов. Во-вторых, каждый исследователь не просто описывает и в своем анализе передает словами то, что он видит, а старается разглядеть и понять, то что осталось «за кадром», то есть старается понять, как думал художник, зачем он это изобразил, что это для него значило.

1.3 Традиционные источники и работа с ними

Рассмотрев тип источников, которыми историки только начинают пользоваться, стоит охарактеризовать ряд более традиционных источников. Основные из них, на которые опираются исследователи при изучении кухни древних жителей Греции и традиций их пиров - литературные. Одним из таких источников являются произведения - «застольные беседы», которые именно во времена античности были очень распространены. Потому как издавна существовавшие застольные беседы, описание которых можно отыскать еще у Гомера, благодаря Платону и Ксенофонту, трансформировались в полноценный литературный жанр.

Застольные беседы полностью вышли из реальной формы повседневного общения античной Греции, начиная с IV в. до н.э. довольно долгое время существовали совместно, постоянно влияя друг на друга. Кроме этого, исследователи, занимающиеся их изучением, как формой человеческой коммуникации, отмечают, что их превращение в полноценную литературную форму, связано с тем, что их значимость росла, становилась более очевидной, что потребовало своего осмысления [Дорофеев, 2010, с. 32]. Тем самым они уже не могли ограничиваться своим бытовым функционированием. Действительно, для многих регионов Древней Греции пир имел особое значение, о котором ещё будет сказано в следующих параграфах исследования. Характерно ещё то, что сам жанр застольных бесед, как и реальная трапеза, содержательно был очень обширным и использовался для обсуждения самых разнообразных тем, что было причиной его особой популярности, поскольку серьезные темы можно было обсудить непринужденно и легко. Ещё одна особенность застольных бесед, которая не менее важна для данного исследования заключается в том, что, читая произведения, написанные в этом жанре, можно получить информацию не только о внешних атрибутах трапезы. Может стать ясно, о чем думали люди в этот момент, какие вопросы их интересуют, и как они себя ведут. В этом отражается отношение к еде различных людей, что позволяет увидеть неодинаковое восприятие к трапезе в разных частях Греции. И.А Манкевич как раз замечает в своей книге: «Застольные тексты культуры, как и тексты других сфер повседневности, являются носителями культурологической информации самого широкого спектра, позволяя вскрыть специфику национальной ментальности» [Манкевич, 2011, с. 320].

К дошедшим до нас образцам этого жанра, которые будут использоваться в данной работе помимо «Пира» Платона и Ксенофонта, относятся следующие труды: «Пир семи мудрецов» и «Застольные беседы» Плутарха, «Пир, или Лапифы» Лукиана и, конечно же, «Пир мудрецов» Афинея. Так как они все относятся к типу застольных бесед, то имеют общие «жанровые факторы» [Портных, 2011, с. 186]: коммуникативная цель - участники пира собираются на званый обед или ужин не только ради трапезы, но и для приятного времяпровождения; фактор формы - описание любого пира есть особый полилог, где в процессе общения все участники активны, и их речь чаще всего адресована одновременно ко всем участникам беседы; фактор темы - участники застолья говорят о самых разнообразных вещах. Самый лучший пример этому труд Афинея, гдена протяжении пятнадцати книг пирующие софисты обсуждают самые разные вопросы. В таком обилии тем большинство касаются непосредственно еды и трапезы, относящихся к разным регионам Древней Греции, что помогает нам лучше понять их особенности.

Ещё одним важным источником, по кухне и древнегреческой культуре питания являются комедии Аристофана. Это связано с тем, что произведения этого афинского драматурга, жившего на рубеже V-IV вв до. нэ, содержат в себе множество элементов, касающихся бытовых реалий. Читая его комедии, можно видеть современную ему действительность, люди и их жизнь показаны весьма ярко. Именно это «живое» изображение той реальности важно при нашем исследовании. Стоит отметить, что через его комедии можно получить информацию не только об афинянах, но и о многих других жителей Древней Греции. Что же касается непосредственно застолья и еды, то порой попадаются достаточно длинные фрагменты, несущие в себе описание каких-нибудь блюд, трапез и даже способов приготовления. К сожалению, до нас не дошли многие комедии Аристофана, которые могли бы дать ещё больше информации о специфике культуры питания в Древней Греции. Однако тут стоит вернуться к застольным беседам, а именно к Афинею, потому как в его компилятивном сочинении можно найти множество цитат из утерянных комедий этого афинского драматурга.

Кроме того, работы латинских авторов, таких как Катон, Варрон, Колумелла и Плиний Старший могут быть полезны в данном исследовании, несмотря на то, что относятся уже к более поздней эпохе и не к греческой культуре. Напротив, их взгляд «со стороны» очень показателен. Упоминание у них особых греческих продуктов и блюд с указанием регионов, говорит о том, что это были настолько уникальные и характерные лишь для некоторых регионов вещи, что сведения о них передавались из уст в уста.

Помимо этого, разрабатывая гастрономическую карту Древней Греции, будут использованы труды Страбона и Павсания. Стоит отметить, что задачей данной дипломной работы не ставится точное перечисление всех полисов Древней Греции и состава их кухни. Здесь важно показать общее представление о кулинарных пристрастиях в зависимости от региона, а труды данных авторов нужны для понимания влияния географических и отчасти климатических условий на формирование местных особенностей питания.

Как уже было сказано ранее, исследователи античной кухни в своих работах чаще всего пользуются именно письменными источниками. Это обусловлено, прежде всего, уже сложившейся и устоявшейся методологией работы с текстами и их интерпретацией. Ещё один тип источников, который широко известен любому историку - археологические данные. Для исследователя истории питания особый интерес представляет посуда и другая кухонная утварь. Таким образом ваза может выступать не только как визуальный источник, но и как вещественный. Кроме того, раскопки очагов помогают в создании реконструкций греческой кухни. Помимо этого, важным источником здесь выступают многочисленные терракотовые статуэтки, которые изображают в том числе сцены из быта древних греков.

Чтобы показать применимость и важность описанных выше письменных и археологических источников для познания культуры питания древних греков обратимся к некоторым исследованиям. Итак, произведения практически всех авторов, а также широкий спектр археологических данных используют в своих работах, следующие ученые П. Гиро [Гиро, 1915], Дж. Уилкинс [Wilkins, 1995], а также Б. Спаркс [Sparkes, 1962], его исследование одно из немногих сосредоточенных на реконструкции древнегреческой кухни. Темы данных исследований весьма широки и носят общий характер, этим и объясняется такое количество источников. Конечно, существуют работы, где используется не все источники. Во-первых, Дж. Уилкинс преимущественно занимается изучением текста Афинея, поэтому под его авторством вышли многие статьи [Wilkins, 2001; Wilkins, 2005], построенные в основном на «Пире мудрецов». Ещё один английский ученый Ж. Харрис [Harris, 1974] в своём труде в значительной части использует произведения Плутарха, Ксенофонта, а также частично терракотовые статуэтки. Из французских авторов в первую очередь стоит выделить Ж. Ревеля [Ревель, 2004], который благодаря Афинею и Аристофану создает красочное представление о гастрономических вкусах в античности. К французским историкам также относится Марсель Детьен [Детьен, 2000], который по цитатам Плутарха, Афинея и частично Аристофана реконструирует пифагорейскую кухню, её состав и правила, кроме того в этом ему помогают остатки посуды и очагов. Наши отечественные историки меньше занимаются «историей еды», отсюда работ по древнегреческой культуре питания у нас меньше. Среди наших отечественных историков стоит выделить М.В Скржинскую [Скржинская, 2000], К.М. Колобову и Е.Л. Озерецкую [Колобова, 1960], которые при написании своих исследований преимущественно пользуются текстами Плутарха, Афинея и Аристофана, но также ими задействовано множество терракотовых статуэток.

2. Основы культуры питания Древней Греции

2.1 Рацион: построение гастрономической карты

Основой любой системы питания, которая включает в себя определенные способы производства и модели потребления, является рацион. Поэтому прежде чем начать говорить о том, как ели в Древней Греции, нужно рассмотреть особенности того, что они ели. Характерная черта древних греков - повышенное внимание к месту происхождения пищи. Таким образом автор акцентирует внимание на том, что единой древнегреческой кухни не существовало. Французский исследователь Жан-Франсуа Ревель также отмечает, что они будто имели обостренное восприятие вкуса конкретного местного продукта или блюда [Ревель, 2004, с. 57]. Кроме того, неоднородность продуктов питания греческих полисов подчеркивает разнохарактерность их экономик и четкая производственная специализация, о чём сообщают различные исследователи. Например, М. Я Лойберг [Лойберг, 2001, с. 21] замечает, что, несмотря на то, что Афины являлись крупным поставщиком оливкового масла, они испытывали недостаток хлеба. Такая ситуации характерна для многих полисов.

Итак, начнём формирование «гастрономической карты» с Северной части Древней Греции. Комментарии Страбона дают нам следующее представление об Эпире: «страна эта неровная и изрезана горами» [Strab.VII. 7. 9] - и о Фессалии: «вся земля Фессалии в целом представляет равнину» [Strab. IX. 9. 1], также он делает акцент на том, что из всех греков они жили в самой северной и наиболее холодной области. Данные условия жизни заставляли их заниматься преимущественно пастбищным скотоводством, что в свою очередь повлияло на их систему питания. Визуальные источники подтверждают данный факт, если посмотреть на керамику Северной Греции, то видно большое количество изображений коз (см. Приложение №1, Лист №1, Рис. 1, Рис. 2). Именно северные козы ценились больше всего. Так, «Клит в книге «О Милете» рассказывает [FHG.II.333], что самосский тиран Поликрат в погоне за роскошью собирал все и отовсюду: коз из Эпира, овец из Милета, свиней из Сицилии. И Алексид в третьей книге «Самосских летописей» подтверждает это [FHG.IV.299]» [Athen, XII, 57]. Слава Эпира дошла и до латинских авторов. Так, Варрон сообщает: «Из чужеземных пород быков эпирская не только лучше во всей Греции, но и лучше италийских» [Var. Agr. 5. 10]. Что касается их кулинарных пристрастий, то судя по упоминаниям Афинея северные греки славились своим аппетитом и в отличие от большинства других греков чаще употребляли мясо. Например, о фессалийцах сказано следующее: «вообще все фессалийцы обличались в обжорстве, свидетельствует Кратет в «Ламии» [Коск.1.136]» [Athen. X. 12]. Состав пищи этих северных жителей таким образом очень зависел от их окружения, и они вовсе выпадают из той «классической картины» созданной Полем Гиро.

Далее, двигаясь с запада на восток, проанализируем особенности полисов Средней Греции. Прежде всего, стоит рассмотреть Беотию. Здесь все авторы как один твердят о превосходстве её плодородной почвы. Плиний, рассуждая о качествах иноземной пшеницы, ставит на первое место беотийскую [Plin. N. Н. XVIII. 63], а Афиней перечисляя закуски превозносит их редьку, потому как многие считали её «самой сладкой» [Athen. II. 48]. Но самый известный беотийский продукт - угорь. Знаменитые угри из Копаидского озера ценились во всей Греции и за её пределами. Если же рассматривать беотийскую керамику, то помимо угрей внимание привлекает обилие всевозможных птиц: петухи, куропатки, гуси и лебеди (см. Приложение №1, Лист №1 - 2, Рис. 3, Рис. 4). Конечно, это можно объяснить, как элемент украшения, но примечательно, что и у Афинея, и у Аристофана не раз упоминаются различная беотийская дичь. Такое обилие пищи повлияло на их вкусовые привычки - чревоугодничество здесь не являлось постыдным явлением. Это привело к тому, что «беотиец» и «обжора» для греков были синонимами. «Все у него замашки беотийские: Ест без конца, и не наестся досыта» (Athen., X, 11);

Ещё одним ярким пазлом в данной «гастрономической картине» является Мегарида. Несмотря на то что, по словам Страбона, она имела скудную почву, мегарцы славились своим земледелием. Это подтверждает тот факт, что хоть и с некой долей пренебрежения, у Афинея и Аристофана употребляется в отношение мегарцев такая фраза, как «торгаши капустою» [Aristof. Ach. 480]. Помимо этого, в письменных источниках не раз упоминается мегарский лук.

Следующая область, которую нельзя обойти вниманием - Аттика. Рассуждая об Афинской кухне, важно охарактеризовать её экономику. Е. М Мурашова [Мурашова, 2002, с. 56] отмечает, что прежде всего это был торгово-ремесленный полис, а земледельцы, практически отказавшись от выращивания зерновых, уделили особое внимание культурам садовым. Аристофан говорит, что «в Афинах круглый год можно было найти любые плоды» [Aristof. Eccl. 520]. Интересным является отношение афинян к некоторым продуктам, например, к смоковнице, которую почитали за то, что она была одним из первых культурных плодов [Athen. III. 6]. Ещё говоря об их вкусовых пристрастиях, Афиней ссылается на Аристофана и Эпархида и пишет, что прамнийский сорт вина, который был сухой и терпкий, не нравился афинянам, они были любителями сладких и душистых вин [Athen. I. 55]. Вот и основной их гордостью являлись фиги как «божественный» продукт, который даже запрещалось вывозить в классическое время, и сладкий аттический мёд, его превозносят и Афиней, и Страбон, и Павсаний. В целом центром пчеловодства являлась Аттика, это подчеркивают как археологические данные, так и визуальные источники, именно в аттической вазописи такое изобилие сюжетов с пчелами (см. Приложение №1, Лист №2, Рис. 5).

Центральной областью Пелопоннеса была Аркадия. Говорить о гастрономических вкусах данной области очень сложно, по словам Страбона основной упор их хозяйства делался на скотоводство. Павсаний дает нам лишь краткую реплику по поводу их рациона: «Много в Аркадии мужей - им пищею желуди служат» [Paus. VIII. 1. 2]. Очень сомнительно, что они питались исключительно желудями, хотя те скорее всего действительно входили в их систему питания. Элиан в «Пестрых рассказах» тоже упоминает это [Aelian:VH. III. 39]. По другим письменным свидетельствам можно выяснить, что жители здесь были довольно просты и грубы, славились как хорошие воины, так что, будучи неприхотливыми в еде, они могли есть желуди, которые как известно являются очень питательными и полезными орехами.

Про особенности кухонь Элиды и Мессении в письменных источниках содержится крайне мало информации. Однако описание Страбона говорит о том, что те и другие обладали неплохой почвой, поэтому были известными земледельцами. Их рацион строился на «средиземноморской триаде», хотя это вовсе не обозначает, что у них не было другой пищи. У Афинея не раз говорится, что элидяне были настоящими гурманами и обжорами [Athen. VIII. 36]. Так что вряд ли чревоугодниками славился бы народ, который питался лишь пшеницей, оливками и вином.

Самой уникальной кухней обладала Лакония. Яркий пример этому «чёрная похлебка» у спартанцев из свинины, её крови и уксуса. В целом примечательно, что, как и северные греки спартанцы ели много мяса, однако нигде нет упоминания о поедании ими рыбы. Лаконский образ жизни описывает Афиней: «они дважды в день посещают комнаты для натирания маслом, купаются в холодной воде и едят только муку» [Athen. VII]. Под фразой «только муку» скорее всего понимается, что булки, изготавливаемые здесь были лишь на пшенице или на ячмене без добавления мёда или сыра, в отличие от других полисов. Говоря о простоте их кухни примечательно ещё одна цитата Афинея, что «из даров жителей Фасоса Агесилай принял лишь Овец и быков, а печенья и сладости сначала даже и не узнал» [Athen. III].

Рассуждая далее о кулинарных особенностях, стоит поговорить об Ахайе. Об их народных вкусовых пристрастиях рассуждали уже древние авторы. Это было связано с тем, что в произведении Гомера ахейцы не едят рыбу, хотя как отмечает Афиней: «Геллеспонт кишел ею» [Athen., IV, 45], поэтому и Платон, и Плутарх обсуждают этот аспект. Скорее всего рыбу они ели, а отсутствие упоминаний у Гомера можно объяснить тем, что рыба являлась частным угощением, в связи с чем не могла открыто присутствовать в идеальном героическом контексте. Кроме того, благодаря произведению Гомера ахейцев считали поборниками скромности и умеренности, из-за этого упоминаний их гастрономических пристрастиях практически нет. Единственным противопоставлением данному представлению является драма Сафокла «Сотрапезники», сохранившаяся лишь в двух коротких фрагментах, где показана «ахейская пирушка», а Ахилл предстает как обжора.

Что касается островной Греции, разберем кухню двух самых крупных остров Крита и Эвбеи. Крит был несколько изолирован от основной Греции, что повлияло на его культуру питания. Основные особенности в принятии пищи будут рассмотрены в следующем параграфе, здесь лишь можно отметить, что благоприятный климат и плодородные земли, о которых пишет Павсаний и Страбон, помогли ему сохранять самодостаточность. Хотя взаимовлияние было. Многие критские блюда, судя по свидетельству Афинея, распространились и в материковой Греции, например, «критские лепешки» [Athen. XIV. 53]. Остров Эвбея обладал рядом преимуществ по отношению к другим островам, его почва была более плодородной, а климат мягче, что позволяло выращивать в большом количестве не только виноград, но и множество других плодов, например, груши.

В заключение рассмотрим два наиболее специфичных региона: Великую Грецию и Малую Азию. Греческие колонии этих местностей во многом отличались от материковой Греции, что наблюдается и в их питании. На первый регион влияние оказали финикийцы, на второй - персы, те и другие внесли огромный вклад в развитие греческой кулинарии, однако для многих эллинов такое влияние больше казалось «извращением» и упадком культуры. Появляются новые ингредиенты, такие как пряности и специи, лягушачьи лапки, морские скаты и каракатицы, а также новые способы приготовления - впервые это возникает именно в этих областях. Многие города отчасти благодаря этому уже в классический период стали центрами роскоши и богатства. Например, о гурманских пристрастиях сибаритов слагали целые легенды. Сицилия в целом считалась родиной гастрономии, так Платон упоминает некого Митека, «что написал книгу о сицилийской кухне» [Plat. Apol. 518c] - судя по всему это одна из первых кулинарных книг. Некоторые продукты двух этих крупных областей наделялись особой славой: «сицилийский сыр», «эфесская рыба», «наксосские миндалины» и многое другое. Обилие всевозможной керамики также является доказательством богатства данных регионов. Что касается отдельных сюжетов, то огромное количество ваз с изображением рыбы, скатов и других морских обитателей приходится именно на два этих региона (см. Приложение №1, Лист №2, Рис. 6, Рис. 7).

Проанализировав источники видно, что рацион греков сильно варьировался в зависимости от региона. Кроме того, каждый полис характеризовался каким-то своим продуктом и даже начинал ассоциироваться с этим в глазах других людей. Яркий пример этому комедия «Мир» Аристофана, где Раздор кидает в свою ступку лук, символизирующий Мегары, сыр - Сицилию и мёд - Аттику [Aristof. Pax. 240-253]. Всё эти товары по особу ценились на рынках Эллады. Кроме того, видно, что даже художники вазописцы стремились запечатлеть эти «местные достопримечательности». Таким образом греки не питались одинаково, то есть то что, например, было лакомством для мессенцев, могло быть обычной пищей для беотийцев и наоборот. Что касается «средиземноморской триады», то нельзя утверждать, что она была повсеместна, потому как климат, почва и ландшафт отличались в зависимости от региона. Р. Салларес [Sallares, 1991, p. 37] указывает на то, что, маслины и виноград очень чувствительны к температуре и могли произрастать лишь на определенной высоте, а П. Гарнси [Garnsey, 1988, p. 57] показывает, что выращиваемые зерновые культуры варьировались в зависимости от региона и даже одинаковые виды зерна, например, пшеница, отличались сортом.