Культура в обществе

В XIX в., ближе к его концу, деревня переживала нестабильность, что неудивительно. События накатывались как лавина: голод, социальные потрясения, японская война, непонятная народу, все увеличивающийся поток революционной пропаганды, быстрый рост капитализма и связанных с ним отношений, наконец. И не мудрено, что люди отчасти теряли ориентацию в мире. Имел место кризис идентификации. Все более и более акцентируются «мирские» парадигмы в сознании крестьян, «мирская» альтернатива со всем комплексом связанных с ней понятий. Община перестала быть приходом. Христианские ценности отступили на задний план. «Мирская» альтернатива превратилась в самоцель. Община стала лишаться своего смысла. Речь идет, конечно, об утрате идеального смысла общины.

4. Молодежная субкультура

Обобщение различных содержащихся в специальной литературе взглядов на формирование современных молодежных субкультур показывает: это явление имеет, как минимум, три источника своего возникновения -- "демографический", "межпоколенческий" и "статусный"( Художественная жизнь современного общества. Т. 1. СПб., 1996).

Выделение демографического источника возникновения молодежной субкультуры имеет своим основанием иерархическую структуру, которая формировалась на протяжении многих веков и предполагала ранжирование всех членов общества по демографическим признакам. Согласно этой структуре, женщины ценились меньше и стояли ниже мужчин, дети и молодежь -- ниже взрослых и стариков. В традиционных обществах пожилые люди занимали высокое положение, поскольку их возраст сам по себе считался признаком мудрости.

Молодой человек оставался "неполноценным" до тех пор, пока не становился взрослым. Соответственно, молодежь практически не привлекалась к участию в делах общества, в управлении, в занятии важных постов и т.п. Тем самым общество само выделило молодежь в обособленную от детей и взрослых, промежуточную группу.

Выделение межпоколенческого источника формирования молодежной субкультуры основано на следующем. Как известно, патриархальное общество ориентировано на опыт прежних поколений и его живых носителей -- стариков (традиционное общество). Ускорение темпов развития общества обусловливало неизбежные перемены: опыт и знания, выработанные в конкретной историко-культурной ситуации, все чаще и чаще показывали свою несостоятельность при их применении. Влияние родителей стало не только уравновешиваться, но и перевешиваться влиянием сверстников.

Как указывает М. Мид, темпы развития стали настолько быстрыми, что прошлый опыт уже не только недостаточен, но часто оказывается даже вредным, мешая смелым и прогрессивным подходам к новым, необычным обстоятельствам. Поэтому не только молодежь учится у старших, как это было всегда, но и старшие все больше прислушиваются к мнению молодых. Раньше старший мог сказать юноше: "Ты должен слушаться меня, потому что я был молодым, а ты не был старым, поэтому я лучше тебя все знаю". Сегодня он может услышать в ответ: "Но вы никогда не были молоды в тех условиях, в которых нам предстоит жить, поэтому ваш опыт для нас бесполезен" (Лапина Н.Ю. Динамика социального развития современной Франции: (Социокультурные аспекты). М., 1993. С. 18).

Приметой нового времени (по мнению М. Мид, это середина XIX века) стало то, что межпоколенческая трансмиссия культуры стала двунаправленной: она включает в себя не только информационный поток от родителей к детям, как это было на протяжении многих столетий, но и встречный -- от детей к родителям, и шире -- от молодого поколения к старшему. Молодежь порой воспринимает современную ситуацию более адекватно, чем люди, сформировавшиеся в прежней историко-культурной реальности, и оказывает влияние на старшее поколение. Это стимулирует возникновение и развитие разнообразных молодежных субкультур.

Говоря о статусном источнике формирования молодежной субкультуры, необходимо отметить, что приметой нового времени стало формирование иной, чем прежде, модели жизненного цикла. В традиционном обществе существовал жестко заданный жизненный цикл, где каждому возрастному периоду соответствовало конкретное содержание деятельности: юности -- получение образования, зрелости - начало трудовой деятельности, уход из родительского дома и создание собственной семьи, старости -- прекращение трудовой активности и выход на пенсию. Эти периоды следовали один за другим, создавая некую единую цепочку (Мид М. Иней на цветущей ежевике. М., 1988. С. 423). Социальный статус определялся в момент перехода от юношеского возраста к зрелости: у мужчин это было начало трудовой деятельности, у женщин -- замужество. Между завершением юношеского этапа жизненного цикла и началом следующего -- "взрослого" -- во временном отношении практически никакого "зазора" не было. Ныне же между юностью и приобретением постоянной работы, созданием собственной семьи нередко проходят годы. Между двумя стабильными фазами жизни -- юностью и зрелостью -- формируется новый жизненный период, он распространяется на значительную часть молодых людей в возрасте от 16 до 28 лет. К его основным характеристикам относятся нестабильность социального и экономического положения, а также материальная зависимость от родителей или от системы социального обеспечения.

Философия нового возраста, по мнению О. Галлана, состоит в том, чтобы насладиться молодостью и насколько возможно отсрочить момент принятия на себя обязательств как по отношению к другим людям (семья), так и по отношению к своему собственному будущему (продвижение по службе, карьера). "Пост-юношество" соответствует появлению новой формы независимости, которая позволяет освободиться от семейной опеки, не заставляя человека немедленно замыкаться новыми ограничениями. В контексте нашего исследования идентификация рассматривается на двух уровнях: как механизм (средство) группообразования и как самоценный процесс личностного развития. В связи с этим ценности молодежной субкультуры можно рассматривать как объект групповой идентификации личности, а социальную общность -- как структуру, опосредующую и выстраивающую систему отношений "человек--мир".

Принадлежность к определенной субкультуре является способом обретения общности "мы". Обретение локальной, групповой общности ("мы") необходимо с точки зрения интересов "большого" общества, ибо восприятие общечеловеческой системы ценностей невозможно осуществить "рывком" -- отчужденное "я", минуя "мы" духовной общности (семьи, малой группы, нации), без "хоровой" поддержки неспособно "дотянуться" до общечеловеческого.

Сегодня трагедия "одинокого человека" ощущается молодыми людьми чаще и острее, чем в годы застоя. В те времена общность "мы" или, вернее, ее "превращенная" форма ("псевдо-мы") все же существовала. Каждый принадлежал (пусть не всегда добровольно) к какому-то коллективу, который регламентировал и контролировал его жизнь, т.е. обеспечивалось подключение единичного человека через локальную социальную группу к общественной системе ценностей.

С разрушением вертикальных связей, упорядочивавших общественную жизнь, стала видимой "псевдопринадлежность" людей многим из этих структур, вместе с тем усилилось чувство одиночества, страха. Роль промежуточной структуры, моста между "я" и родом, нацией, государством, миром стала выполняться самодеятельными общностями, в которых молодой человек находит и круг единомышленников, и систему ценностей, которую он разделяет, и дом, и семью.

Консолидирующие основания интеграции и идентификации формируются по различным критериям: национальным, этническим, культурным, духовным и т.д. В качестве тенденции, проявившейся в последние годы, следует отметить смещение консолидирующего основания с классовых признаков на другие уровни, относящиеся к сфере духовной жизни человека.

Анализ консолидирующих основ самодеятельных общностей позволяет выделить несколько типов внутренней идентификации.

Примитивная идентификация. Она характерна для двух личностных типов: человека с низким уровнем развития и человека разочарованного, когда "я", потеряв всякую надежду обрести подлинное "мы", обретает эту общность на уровне телесной моторики молодежной дискотеки, в форме коллективной пьянки или токсикомании. Так, примитивная идентификация характерна для молодежных группировок фанатов. Объект их поклонения (или кумир) -- это своеобразный символ объединения, знак, проявление отношения к которому позволяет отличать своих от чужих.

Одним из проявлений примитивной идентификации нередко бывает групповое протестное поведение, в основе которого лежит демонстративное стремление выделиться, обратить на себя внимание окружающих. Такое поведение, будучи локализовано в определенных сферах деятельности, может привести к позитивным результатам, например, в спорте (стремление опередить соперника, быстрее прибежать к финишу, выше всех прыгнуть и т.д.), в искусстве (особенно в нетрадиционных видах), политике и т.д. Для тех же, кто не способен на выдающийся результат, остается возможность выбрать нетрадиционный образ жизни (хиппи, панки), в крайних случаях -- асоциальное и противоправное поведение, с помощью которого подросток выделяется в обществе (в группе ему подобных).

Аутсайдерская идентификация. Этот тип идентификации характерен для лиц непризнанных, переживающих комплекс неполноценности. Общность в данном случае обретается в "сходстве судеб", единстве психических состояний, выделением из среды, негативно настроенной по отношению к подобным личностям, -- общность "отверженных" (представители сексуальных меньшинств, лица с физическими и психическими недостатками и др.), общность непризнанных, общность одиноких, общность "непохожих" (клубы Гулливеров, близнецов, толстяков).

Аутсайдерская идентификация является весьма распространенной в молодежной среде, стимулируя образование различных формирований с асоциальной и противоправной деятельностью. Чувство отверженности, которое способствует объединению подростков, может быть вызвано территориальным аутсайдерством (как правило, периферийные районы являются источником криминогенности -- чем дальше от центра, тем меньше условий для досуга, самовыражения; нарушение общественного порядка является формой "мести" подростков обществу взрослых); этническим аутсайдерством, которое "питается" издержками социальной политики; националистическими проявлениями в школе, быту; социально-культурным аутсайдерством -- в группы объединяются подростки из малообеспеченных семей, имеющие низкий социальный статус в классе, дворе.

Одним из психологических синдромов данного типа идентификации является ощущение потери смысла жизни, духовная опустошенность, готовность "лечь на дно", уйти от проблем с помощью наркотиков. В этом же контексте можно рассматривать и так называемых невостребованных людей, которые "за ненадобностью" обществу ушли из своего социума, сменили профессии инженеров и юристов на дворников и сторожей. Как правило, это нестандартно мыслящие личности, не сумевшие "вписаться" в систему. Целая генерация людей, рожденная в 50--70 годы, получила название "дети застоя", оказалась поколением "невыявленных", "странных", "лишних" людей, которые не захотели "вписываться" в социокультурную ситуацию тех лет и не смогли адаптироваться к современным веяниям. По замечанию "идеологов" поколения тридцатилетних, их позицию можно охарактеризовать как "вненаходимость" по отношению к реальной жизни, бытие "за скобками" времени, ориентация не на внешнюю, а на внутреннюю жизнь (Князева М. Дети застоя // Литературная газета, 1990.13 июня).

Выделяют общие черты этого поколения, а именно: замедленное вхождение в жизнь и, как защитная мера против действительности, сознательно замедленное развитие; отказ от социальной активности, "инобытие" как основной способ существования ("синдром сомнамбулы"); поиск "культурной родины" в других регионах, эпохах, веках; "самоделание", "само-созидание" как стиль, принцип и цель жизни ( Князева М. Указ. соч.). Одной из крайних форм "бегства" от реальности является уход в мистику. Тип личности с мистической ориентацией сознания становится в последнее время довольно распространенным, что находит выражение в увеличении количества религиозно-мистических групп, различных форм богоискательства. Усиливается влечение молодых людей к восточным религиозно-мистическим культам. Питательной средой для возникновения таких групп является определенная система ценностей, включающая в себя веру в сверхъестественные явления, судьбу, гадания, приметы. По данным журнала "Социологические исследования", число таких людей в последнее время растет. Из 2400 опрошенных выпускников ПТУ и средних школ половина верит в сны, каждые 45 из 100 верят в гадания, 53 -- в приметы, 46% считают, что знахари действительно умеют "наводить порчу", 52% уверены в существовании телепатии и ясновидения. К встрече с летающей тарелкой готов каждый третий. Двое из десяти не исключают возможности общения с потусторонним миром и божественного откровения (Мануильский М., Немировский В. Сны наяву // Сов. культура, 1988. 18 янв.)

Увлечение мистикой объясняется определенными социальными явлениями, которые "воспроизводят" этот интерес и поддерживают его. "Маленькие мифы" -- вера в гадание, судьбу, космические силы, предсказания и др. -- это естественное и закономерное продолжение "мифов больших" (Мануильский М., Немировский В. Указ. соч.). Вера в сверхъестественное взрастала на почве деклараций и лозунгов о приближении "светлого будущего", на фоне которых общество захлестывали стихийные и неконтролируемые процессы. В результате у людей возникали ощущения "социального хаоса", господства слепых и неподвластных человеку сил, непредсказуемости последствий его активности. Это порождало чувство безысходности, скептицизма, протеста. Неприятие лживых и псевдооптимистических объяснений всего происходящего вопреки здравому смыслу, разрыв слова и дела рождали желание противопоставить господствующим над личностью слепым стихийным силам что-то иное, находящееся "по ту сторону" реальности. И довольно значительная часть населения (особенно молодежи) нашла жизненную опору в мире фантастических образов, мистических, потусторонних знамений.

Парциальная идентификация (З.Фрейд) (от лат. pars - часть). Здесь противоречивым образом смешиваются любовь и ненависть к объекту подражания. Подобную амбивалентность З.Фрейд объяснял эдиповым комплексом -- врожденным стремлением человека занять место отца и копировать его поведение и образ жизни.

Помимо психологической детерминации (конфликт потребностей в доминировании и подчинении), обозначенный тип групповой идентификации может являться следствием определенной идеологической обработки и системы воспитания. Так, примитивная идентификация характерна для молодежных группировок фанатов. Объект их поклонения (или кумир) -- это своеобразный символ объединения, знак, проявление отношения к которому позволяет отличать своих от чужих. Сознание носителей подобной идентификации сформировано в условиях "простого" мира, где есть свои и чужие, бедные и богатые, где одна правда, одна партия и один вождь. Психологически такое сознание постоянно "возвращает" человека к "простой" и "хорошей" модели государственного и общественного устройства, основанной на предельно централизованной власти. Происходит как бы взаимосохранение и взаимоформирование власти и потребности ей подчиняться: тоталитарный режим формирует тоталитарное сознание, а оно, в свою очередь, требует постоянного воспроизводства порождающего его режима власти. Человек "бежит" от свободы, не желая брать на себя ответственность за поступки, отказываясь от права выбора. Обретая нового вождя, кумира, который обещает ему лучшую жизнь, указывает на врагов, человек избавляется от беспокойства и страха неопределенности, он готов беспрекословно подчиниться воле своего лидера. Как правило, социально-культурная и политическая деятельность носителей тоталитарного сознания сопровождается различными формами экстремизма (Гозман Л. Психология власти // АиФ. 1989. № 24).

Индоктриналъная идентификация. Одним из центральных объектов идентификация молодежной общности является лидер -- носитель определенной идеи (ценности, мифа). Сверхдоверие к слову лидера при отсутствии критического отношения превращает идею в доктрину, которая требует безусловного подчинения себе (Лоренц К. Указ. соч.). Сторонники доктрины (как правило, это лица, непосредственно знающие носителя идеи и подсознательно полностью идентифицирующие себя с ним) стремятся не столько развивать идею и следовать ей, сколько защищать ее, ненавидя всех несогласных и презирая равнодушных. Как отмечал К. Лоренц, доктрина, став всеохватывающей религией, доставляет своим сторонникам глубокое удовлетворение "совершенным знанием"¹. Поэтому все противоречащие ей факты или отрицаются, или игнорируются, вытесняясъ в подсознание.

Интересно отметить, что индоктринация объекта идентификации чаще всего возникает в том случае, когда сама идея проста, доступна большинству и удобна в "использовании". Нередко широким слоям населения импонирует простота идеологических схем и "житейская" привлекательность идеалов. Это характерно, в частности, для многих нетрадиционных религий, например, кришнаизма, претендующего, как многие другие религии, на безусловную истинность основных принципов.

Проективная идентификация. Основой консолидации данной общности становится образ времени (настоящего, прошедшего, будущего) и отношение к нему. Причем этот образ, как правило, предельно субъективен и одновременно является проекцией сегодняшних бед, проблем, противоречий и способом их разрешения. "Временной" критерий идентификации нередко можно обнаружить в различных общественных движениях. Их идеология в таком случае представляет собой некую комбинацию ценностных отношений к настоящему, прошлому, будущему -- от "обожествления" этих "миров" до их полного неприятия.

Помимо объекта идентификации, фактором внутренней интеграции самодеятельной общности, как правило, выступает и некий субъект-антагонист. Нередко на этапе формирования группы таким субъектом является общественная система в целом или ее отдельный элемент, задачи которого противоположны основной идее, возникающей в самодеятельной общности. Например, антагонистом экологического движения выступают те социальные институты, для которых природа не является самоцелью, а лишь "ресурсом", употребляемым для сохранения благополучия. Другими словами, антагонист всегда находится вовне и его определенность зависит от преобладающей ориентации самодеятельной группы (Яницкий О.Н. Экологическое движение // Социс. 1989. № 6. С. 73--81).

В качестве антагонистов могут выступать не только "вертикальные" структуры, но и любые общности, воспринимаемые как "они", "не мы". Это так называемые субъекты негативной идентификации, которые служат задачам консолидации группы и доминируют в период формирования или кризиса группы, когда еще не сложилась или уже начинает распадаться структура ценностных и организационных связей. В таком случае для образования общности "мы", усиления сплоченности группа или актив общественного движения сознательно или неосознанно занимает по отношению к другим группировкам и объединениям социально-психологическую оппозицию -- все другие воспринимаются как "чужие", "они".

На этапе кризиса общность также нередко вступает (реально или идеально) в "негативные" отношения с другой общностью, воспринимая ее в качестве отрицательного объекта.

Таким образом, консолидирующие начала находятся как внутри молодежной субкультуры, так и вне ее. Субъект субкультуры ощущает общность "мы" до тех пор, пока есть другая общность "они", воспринимающаяся как антагонист. Вместе с тем, социально-культурная общность "цементируется" не только внешним противопоставлением, но и поиском источников "внутренней" оппозиции. Это особенно характерно для "стрессовых" этапов развития общности -- кризиса целей (ценностей) или кризиса власти. Объект оппозиции в таком случае выполняет функцию "разрядки", предотвращая бунт или распад общности, становится "козлом отпущения". Агрессия лидера по отношению к нему в итоге возвращает доверие, послушность и зависимость общности, "снимает" неопределенность состояния. В некоторых конфликтах "врагом" становится руководитель общности -- в момент всеобщего недовольства и самовыдвижения иного лидера. Последний в таком случае воспринимается как "герой". Смещение руководителя возвращает группе солидарность и взаимную ответственность.

Охарактеризованные выше модели идентификации личности с субкультурой позволяют предположить, что отождествление с субкультурным сообществом часто носит поверхностный характер и осуществляется в форме имитации признания культурных ценностей. Поэтому акцент здесь часто делается на внешней атрибутике. Подсознательное ощущение неподлинности своего субкультурного поведения составляет один из источников агрессивного поведения.

Форма идентификации с субкультурой и сама ценностная модель субкультуры определяются уровнем культурного развития. Культурная неразвитость сужает диапазон интересов и концентрирует внимание на нередко случайно выбранном и наиболее доступном виде деятельности.

Одним из важнейших факторов возникновения субкультур выступает игровая природа человека, особо ярко проявляющаяся в детском, подростковом и молодежном возрасте. Различные исследователи рассматривают игру как форму проявления и утверждения субъективности, способ самозащиты индивидуальности, средство демифологизации и демистификации реальности, освобождения от действительности, от власти социальных условностей и т. д. Она есть "царство произвольности, свободы и воображения", в котором моделируются "мнимые ситуации", происходит "иллюзорная реализация нереализованных желаний" (Л.С. Выготский). Разрушая и ниспровергая привычные и узаконенные стереотипы образа жизни, мысли, игровое поведение в то же время восполняет и компенсирует действительность, создавая новую культурную реальность -- новые смыслы, ценности, мифы, роли, отношения.

Игровая организация материала (социальных отношений, ролей, образов, идей, мыслей, символов, знаков) лежит в основе контркультурного авангарда (в искусстве -- структурализм, постструктурализм, символизм, формализм, абстракционизм, постмодернизм, рок-культура, в политике -- диссидентство с его искусством иносказания, шифра, символов).

Молодежная субкультура, как и всякая другая субкультура, включена в культуру как целое и анализ его с позиций части (элемента) культурной системы. Как и всякое социально-культурное явление, субкультуры возникают не изолированно, а как результат развития культуры, следствие ее дифференциации. Поэтому свою функциональную определенность молодежная субкультура обретает в связи с процессами, происходящими в культуре в целом. По существу, анализу должна быть подвергнута связь явлений, в контексте которых молодежная субкультура возникает и начинает играть функциональную роль как часть целого. Кроме того, инновационными возможностями молодежной субкультуры, ее динамичностью, ориентацией на будущее в той или иной степени пользуется, в конечном счете, все общество -- в пластах молодежной субкультуры культура "проигрывает" варианты своего будущего. И в этом -- одна из важнейших, с точки зрения общественных интересов, функция субкультуры.

Специфика и предпосылки формирования молодежной субкультуры в эпоху общественной трансформации. Общество воспроизводит себя как системную целостность через входящие в жизнь поколения. Молодежь традиционно олицетворяет будущее и одновременно отражает все противоречия, присущие обществу в целом. В эпоху его социальной трансформации обостряются проблемы и противоречия, связанные с индивидуализацией и социально-культурной интеграцией молодежи. Конкретное содержание этих противоречий определяется совокупностью экономических, политических, социокультурных факторов. Наиболее острые противоречия порождены трансформацией ценностного ядра культуры.

Врастая в социум и частично принимая выработанную ранее систему ценностей, молодежь интенсивно пытается утвердить себя в обществе как социально значимая группа с собственной локальной системой ценностей.

Рост социальной и духовной автономии молодежи, относительное обособление ее в качестве социально-демографической группы послужили в известных конкретно-исторических условиях современного Запада основой нравственной, а затем и политической конфронтации поколений. Следует иметь в виду дефицит у современного Запада привлекательных для высокоразвитой личности целей, идеалов. В социально-психологическом плане следует отметить также и то, что с возрастом уменьшаются способности к восприятию новых веяний, адаптированию к изменяющимся условиям деятельности. Инновации воспринимаются и усваиваются стареющими поколениями все медленнее и медленнее по сравнению с молодежью. Все более увеличивающееся отставание старших от ускоряющегося темпа жизни порождает их историческое несоответствие новым реалиям. Чем быстрее темпы развития общества, тем больше культурная дистанция между поколениями, тем глубже разногласия, острее конфликты.

В работах западных ученых прослеживается еще одна интересная мысль: о новаторской роли молодежи в обществе. Развивая идеи Х. Ортега-и-Гассета, С. Айзенштадта и др., Маргарет Мид и ее коллеги приходят к выводу о возникновении принципиально нового типа культуры, в рамках которой не молодежь заимствует нормы и ценности из опыта предшествующих поколений, а стареющие "отцы" воспринимают новации от "детей". Как представляется, действие нового механизма передачи культуры (по линии "от младших -- к старшим") так же не нужно абсолютизировать (как, впрочем, и игнорировать).

При анализе факторов формирования молодежной субкультуры в условиях России нашего времени необходимо учитывать и конкретные особенности данного периода социальных трансформаций. Минувшие десять лет ознаменовались распадом СССР, отступлением коммунистической идеологии, уходом КПСС с главенствующих позиций в государстве, низвержением идолов и идеалов (вплоть до сноса памятников, переименования улиц и городов), очередным пересмотром отечественной истории, частичной сменой общественно-культурных идеалов и т.д.

Важными факторами, определившими специфику формирования молодежной субкультуры в данной ситуации, являются:

1) кризис социализации, вызванный несовпадением социокультурной динамики развития общества и молодежи;

2) разрушение механизмов культурной преемственности;

3) общая дезинтегрированность культуры, размывание ее консолидирующих ценностных оснований.

Рассмотрим эти факторы подробнее.

Кризис традиционных механизмов социализации, вызванный резким ускорением темпов жизненных перемен, выступает в качестве важного условия появления молодежных субкультур.

Степень несовпадения социокультурной динамики общества и молодежи усиливается феноменом социальной акселерации (Андреева И.Н., Голубкова Н.Я., Новикова Л.Г. Молодежная субкультура: нормы и система ценностей // Социс, 1989, № 4). Речь идет о том, что научно-технический прогресс, создав основы материального изобилия, существенно изменил механизм культурной преемственности. В исторически короткие сроки ушел в прошлое традиционный способ, основанный на принципе «делай как я», на совокупности неизменных ценностных и поведенческих стереотипов. В быстро меняющихся условиях новые поколения не могут жить по «заветам отцов» и должны создавать свой собственный ценностный мир. При этом возникает угроза существованию самого механизма преемственности (Рок: Музыка? Субкультура? Стиль? /Обсуждение за «круглым столом» редакции // Социс, 1987, № 6. С.37).

В прежние времена в нашем обществе молодежь рано включалась в трудовую жизнь со всеми е «взрослыми» атрибутами, что практически не оставляло сил и времени для «избыточных» форм поведения. Проблема культурной преемственности сводилась к передаче ценностей путем усвоения выработанных старшими поколениями стереотипов мышления и поведения.

Резкий рост субкультурной активности молодежи является следствием общей дезинтегрированности культуры, результатом усиления центробежных сил, размывания ее консолидирующих ценностных оснований. Он напрямую связан с наиболее значимым элементом, характеризующим социальную трансформацию российского общества, -- переходом от моностилистической к полистилистической культуре. Такой тип культур был характерен для восточных деспотий и культурных систем средневековой Европы, а также теократических, в том числе современных фундаменталистских государств.

Главными характеристиками этих культур являются: наличие специализированной группы "культурных экспертов", занимающих высокое место в общественной иерархии и вырабатывающих схемы и правила культурных интерпретаций, обязательные для «нижележащих» уровней; определенный порядок реализации культурных явлений в пространстве и времени согласно нормам доминирующего мировоззрения (т.е. выделение специальных дней и особых мест, локализующих проявление различных видов культурной активности, - манифестаций, демонстраций, карнавалов и т.д.); строгая канонизация жанров и стилей культурной деятельности (В "примитивных" культурах это были шаманы или маги, затем -- священники, позже -- идеологи. По мере эволюции культуры менялись характеристики групп, стоявших на вершине культурной иерархии, но сама иерархическая структура оставалась неизменной. Достаточно отчетливо эта структура проявилась в Советском Союзе (чиновники определяли и «направляли» культуру).

Особенностями полистилистического типа культуры являются: во-первых, ее деиерархизация (неприятие сакрального доктринального ядра, очерчивающего некую священную, "неприкасаемую", не подлежащую анализу и критике жизненную сферу и служащего критерием оценки любых социокультурных факторов и явлений), а также отсутствие особой группы бюрократов и экспертов, стоящих на вершине культурной иерархии; во-вторых, деканонизация (Под канонизацией понимается многоук-ладность жанровых и стилистических норм -- канонов), допускающая смешение жанров и стилей; неупорядоченность, свобода нарушения пространственно-временного порядка реализации культурных явлений и т.д.

Общая дезинтегрированность культуры в современной рыночной ситуации является весомым фактором активизации субкультурных процессов. Кризис господствовавшей идеологии вызвал ослабление механизма ценностно-ориентационной преемственности, который ранее обеспечивал национально-культурную целостность советского общества. Деформация традиционных ценностей, общественной морали приближает российскую культуру к состоянию, которое в социологии характеризуется понятием аномии, т.е. безнормности, дисфункциональности (Р. Мертон). Аномия -- это упадок моральной регуляции, разрушение нормативных регуляторов -- ценностей, норм, образцов поведения. Анемическое поведение -- это поведение неинституциональное, не подчиняющееся нормативным порядкам и социальному контролю. Кризис целостности (о чем свидетельствуют неустойчивость, расплывчатость и противоречивость ценностей и норм, отсутствие духовных лидеров нации, их невостребованность, непроявленность в самосознании общества), экспансия ценностей западного образа жизни побуждают молодежь в рамках своей субкультуры искать ценности и формы самореализации, адекватные новой реальности.

В ситуации культурной дезинтеграции социальная маргинальность молодежи, неполнота ее включенности в традиционные общественные отношения и структуры способствуют развитию в сфере молодежной субкультуры одной из двух альтернативных тенденций, проявляющихся в продуктивных или деструктивных формах молодежной активности и имеющих противоположные результаты:

а) саморазвитие личности и социальную консолидацию общества;

б) саморазрушение человека и социальную дезинтеграцию (разрыв духовной преемственности между поколениями).

В случае доминирования второй тенденции молодежь выпадает из системы социально-культурной преемственности, разрывая единство прошлого, настоящего и будущего, вырабатывая нетрадиционные для культуры смыслоориентации и способы индивидуальной самореализации. В такой ситуации старшее поколение уже не воспринимается как авторитетный носитель базовых ценностей культуры. Разрушение механизма социально-культурной преемственности ведет к самоизоляции подрастающих поколений в собственной субкультуре, обостряет конфронтацию возрастных групп, образов жизни, ценностей, стимулирует нетрадиционные для культуры стили жизни и способы индивидуальной самореализации. Молодежная субкультура выполняет в этом случае компенсаторно-адаптивные функции.

Крайним проявлением культурной дезинтеграции является рождение контркультур, система ценностей которых выстраивается по контрасту с культурой господствующей (например, ценности движения американских хиппи в 60-е годы, идеология правозащитных движений в СССР в 80-е годы и др.).

Одной из черт контркультурного поведения может выступать деструктивность, проявляемая как в активной форме: отчуждении человека от культуры, социума, в стремлении разрушить его, тем самым предупредив разрушение собственной индивидуальности ("извращенная форма стремления к жизни" - Э. Фромм), так и в пассивной форме: отчужденности, равнодушии, уходе -- состояниях, блокирующих продуктивную активность личности.

Поскольку контркультура несет в себе мощный преобразующий потенциал (конструктивный или деструктивный), ее изучение имеет не только теоретическое, но и прикладное значение.

Многие российские явления 60--70-х годов были подобны западным контркультурным феноменам: рок-музыка, андеграунд в живописи, параллельное кино, нетрадиционные аудиовизуальные и пластические; виды и жанры искусства, эротический театр, эксперименты в области семейных отношений, нетрадиционные религиозные объединения и др. Произошедшее на Западе в значительной степени можно рассматривать как сценарий для последующего "открытия" молодежи в нашей стране (1985--1986 годы, волна политики гласности). Та же проблема "отцов" ("дети не такие, как мы"), та же лавина информации об этой проблеме, почти такая же внезапность и массовость молодежных движений. Социологи фиксировали дифференциацию общества, образование в молодежной среде относительно автономных групп со своей специфической культурой.

Современный этап российской истории можно определить как стадию борьбы между старой и новой системами ценностей. Ныне, как и в начале века, "юноше на пороге жизни уже не встретить готовый идеал, а каждому придется самому определять для себя смысл и направление своей жизни, когда каждый будет чувствовать себя ответственным за все, что он делает, и все, чего он не делает" (Гершензон М.О. Творческое самосознание // Вехи. М., 1990, с. 126).

Актуальность изучения молодежной проблематики в контексте условий, механизмов и процессов индивидуализации и социальной интеграции обусловлена характером нынешней ситуации, противоречивость и динамизм которой делают ценностное самоопределение молодежи трудноразрешимой проблемой.

Во-первых, российская молодежь оказалась оторванной от истоков своей культуры. В то же время экспансия ценностей и моделей западного образа жизни существенно модифицировала духовное ядро отечественной культуры. Современная молодежь находится в ситуации "культурного плюрализма". В результате активно навязываемого суррогата иных культур, продуктов массовой культуры, энергичных проповедей "новых миссионеров" общественная идеология представляет собой случайный набор разнообразных и противоречащих друг другу политических, идеологических и религиозных идей и мифов.

Во-вторых, усугубляется культурный разрыв как между поколениями, так и между представителями различных социальных групп. Отмеченная Н. Бердяевым пропасть "между верхним и нижним этажами русской культуры", оторванность "элиты широких интеллигентских и народных слоев" ( Бердяев Н. Русский духовный ренессанс начала XX века и журнал "Путь" (к 10-летию "Пути") // Н. Бердяев о русской философии. Т.2. М., 1991. С. 226).

Как показывают данные социологических исследований, чем масштабнее социальные преобразования, тем интенсивнее процессы самопроизводства молодежных субкультур. Темпы изменений социальной жизни приводят к обострению системного конфликта -- условий, образа жизни, верований и ценностей, норм поведения и знаний тех, кто проходил социализацию 20--30 лет назад (родителей), и современной молодежи.

С одной стороны, конфликт обусловлен сопутствующим процессу социальной адаптации молодежи кризисом "пересаживания корней", когда молодой человек, впервые вступающий в систему социальных отношений, как бы "примеривает" и апробирует тот социальный и ценностный инструментарий, который получен им в наследство от мира взрослых. Обнаружив его неспособность обеспечить решение важнейших жизненных проблем, молодежь вырабатывает собственные ценности, нормы и соответствующие им объекты идентификации.

С другой стороны, этот конфликт связан с утратой старшими (с возрастом) способности к восприятию нового, носителем которого выступает молодежь. Чем быстрее темпы социальных изменений, чем радикальнее и масштабнее способы их осуществления, тем глубже и острее конфликт поколений.

В-третьих, конфликтность формирования молодежной культуры обусловлена существенным изменением идеала новых поколений. На место Павлика Морозова, Павки Корчагина, Олега Кошевого, олицетворявших ценности "поколения отцов", приходят Артем Тарасов, братья Стерлиговы, Мавроди, демонстрирующие "деловую хватку" и "умение жить". Проблема усугубляется тем, что основные институты, обеспечивающие индивидуализацию и социальную интеграцию молодежи, - семья, школа, общественные организации, средства массовой информации - пропагандируют весьма разнообразные и отличные друг от друга ценности и модели образа жизни, что осложняет процесс поиска себя, обретение профессионального и социального статуса.

Охарактеризованная выше специфика индивидуального и социального самоопределения молодежи делает процесс формирования молодежной субкультуры весьма динамичным и противоречивым. Это, в свою очередь, определяет основные идеологические модели молодежных субкультур, а также существенно модифицирует их функции, подчас усиливая действие деструктивных начал.

В настоящее время в молодежной среде можно выделить три наиболее распространенные модели субкультур (Бобахо В.А., Левикова С. И. Социально-политические аспекты молодежной субкультуры // Вести. Моск. ун-та. Сер. 12., Политические науки. 1996. № 2. С. 35-45).

Первую из них олицетворяют группы молодых людей, занимающихся мелким бизнесом. Такие группы образуются в интересах осуществления деловых операций и для проведения свободного времени. Они ориентированы на легкое добывание денег и "красивую жизнь". Их характеризуют беспринципность, деловая хватка, достаточно хорошо развитое чувство корпоративности. В области нравственности им присущ моральный релятивизм, вследствие чего деятельность таких групп довольно часто связана с незаконным бизнесом и правонарушениями.

Вторая модель опирается на вульгаризированные псевдосоциалистические идеалы, окрашенные уголовной романтикой, и проявляется в деятельности люберов, гопников и тому подобных групп. Они отличаются жесткой дисциплиной и организованностью, агрессивностью, исповедованием культа физической силы, ярко выраженной криминальной направленностью. Основу деятельности таких групп составляют рэкет, спекуляции. Группировки подобного толка, как правило, хорошо вооружены, причем уже не только цепями, ножами, кастетами, но и огнестрельным оружием.

Описанные выше молодежные объединения в условиях политической нестабильности представляют значительную опасность, поскольку являются достаточно пластичным материалом и в любой момент могут стать инструментом в деятельности политических организаций радикальной и экстремистской ориентации.

Третья субкультурная модель представлена так называемыми "яппи" и "неояппи". Это выходцы из средне- и малообеспеченных семей, отличающиеся целеустремленностью, серьезностью, прагматизмом, самостоятельностью суждений, оценок и деятельности. Они ориентированы на обеспечение в будущем нормальной жизни для себя (материального достатка) и на продвижение по социальной и служебной лестнице. Их интересы концентрируются в сфере образования как необходимой предпосылки достижения цели. При этом образование рассматривается не как способ самораскрытия, а как шанс успешного продвижения в жизни. Поэтому среди них пользуются спросом практические образовательные курсы. В манере одеваться их отличают деловой классический стиль и подчеркнутая опрятность. "Яппи", как правило, не имеют вредных привычек, заботятся о своем здоровье, занимаясь престижными видами спорта. Для них характерно стремление "делать" деньги и успешную карьеру в качестве бизнесменов, банковских работников, юристов. Им свойственны технократические установки и своя собственная субкультура с весьма дорогостоящими материальными атрибутами.

Необходимо отметить, что одни и те же формы девиантного поведения характерны для различных образов и стилей жизни. В то же время носителем субкультуры может быть относительно локальное сообщество (субкультурные группировки рокеров, металлистов, футбольных фанатов, которые, как правило, объединены общим интересом и выражающей его внешней символикой). Какие-то образцы социально негативного поведения (употребление наркотиков или проституция) реализуются и на индивидуальном уровне. В этом случае носители таких образов жизни не представляют целостности ни организационно, ни социально-психологически, поскольку сам образ жизни скорее разъединяет, чем консолидирует их. Анализ сложившейся ситуации свидетельствует о том, что процесс индивидуализации и социальной интеграции молодежи осуществляется далеко не оптимальным образом. С одной стороны, не востребован огромный духовно-нравственный потенциал культуры. Социальная интеграция молодежи чаще всего ограничивается интериоризацией системы ценностей непосредственного субкультурного окружения. С другой стороны, индивидуализация часто сопровождается разрушительными для личности и общества способами самоутверждения.

Ведущими факторами, способствующими переводу разрушительных тенденций в русло созидательного творчества, на наш взгляд, являются:

· Наличие условий для социальной востребованности личностного потенциала молодежи. "Избыточность" социальных условий, наличие множества "культурно-экологических ниш", которые служат формой востребованности личностного потенциала, определяют не только богатство человеческой индивидуальности, но органичность процесса саморазвития культуры, который осуществляется в поле альтернатив и не сводится ни к одной из них.

· Наличие общественной идеологии, выступающей мировоззренческой основой смыслоориентации и аксио-логической базой социально-культурной идентификации молодежи.

· Концептуально обоснованная молодежная политика, имеющая четко выраженные приоритеты, соответствующие ключевым проблемам индивидуализации и социально-культурной интеграции молодежи. Необходимость в сильной социальной политике обусловлена особым влиянием макрофакторов, которые определяют основную зону молодежной проблематики. Даже относительно благополучные семейно-бытовые и материальные условия личностного развития не в состоянии нейтрализовать разрушительное влияние социума. Образцы асоциального поведения демонстрируют не только выходцы из неблагополучных семей, но и молодежь с относительно высоким образовательным и общим культурным уровнем (Андреева И.Н., Голубкова Н.Я, Новикова Л.Г. Молодежная субкультура: нормы и система ценностей // Социс. 1989.№4.С.48- 56).

Следовательно, эффективное решение молодежных проблем возможно при условии радикального улучшения самих общественных отношений, формирования общественной идеологии, опирающейся на базовые ценностные ориентации российской культуры, на ее персонифицированные символы, в концентрированном виде олицетворяющие духовные устремления отечественной культуры. Эта задача чрезвычайно актуальна в критических состояниях общества, когда с особой остротой встает проблема мобилизации ресурсов саморазвития и активизации его созидательных сил. Отсутствие духовных референтов свидетельствует о кризисе социально-культурной идентичности, способствует распаду общественного организма, ведет к социальному и нравственному хаосу. Персонифицированная в образе национальных референтов духовно-нравственная "вертикаль" российской культуры позволит решить целый ряд актуальнейших общественных проблем, и прежде всего восстановить "связь времен", определить молодому поколению ориентиры личностного самосовершенствования, альтернативные сегодняшним ценностям массовой денационализированной культуры.

Неинституциональная культурная деятельность как форма самовыражения молодежи. Понятие самодеятельного молодежного объединения. В 80--90-е годы одной из наиболее типичных форм проявления молодежной субкультуры стали самодеятельные молодежные объединения, которые были всесторонне изучены специалистами в области социологии, педагогики, культурно-просветительной работы (Андреева И.Н., Голубкова Н.Я, Новикова Л.Г. Молодежная субкультура: нормы и система ценностей // Социс. 1989.№4.С.48- 56).

Самодеятельное объединение определяется в литературе как общность людей, основанная на принципах добровольности и общедоступности, интегрированная совместной непрофессиональной деятельностью. Данное понятие охватывает все разновидности добровольного объединения молодежи, всю совокупность социально-культурных образований, носящих негосударственный характер и построенных исключительно на добровольном участии и общности интересов: неформальные группы, любительские объединения, клубы по интересам, ассоциации, движения и др. (См.: Триодин В.Е. Воспитание увлечением: формирование и деятельность клубных объединений. М.: Профиздат, 1987; Триодин В.Е. Клуб и свободное время. М., Профиздат, 1982; Марков А.П. Самодеятельные молодежные объединения: состояние, тенденции, проблемы. ЛГИК; Организация и методика работы клубных объединений. Л., 1982).

Признаками самодеятельного объединения как субъекта социально-культурного творчества являются:

1. Коллективный и целенаправленный характер действий или инициатив.

2. Единство ценностных ориентации участников и наличие идеологии, фиксирующей ценности объединения.

3. Групповая идентичность как осознанное самоопределение участников движения, их идентификация с ценностями, целями, задачами, лидером. Основанием для групповой идентичности может выступать та или иная система ценностей -- духовно-нравственная, политическая (например, экологические, правозащитные объединения и движения); этническая общность (национально-культурные центры, клубы русских общин и др.); профессиональная принадлежность (профессиональные движения, клубы и ассоциации); половая принадлежность (женские движения, мужские клубы); а также общность "судьбы" или общность личностных проблем (лига толстяков в Японии, клубы самоубийц в Германии, ассоциация дегенератов в Челябинской области, ассоциация одиноких отцов в Санкт-Петербурге и др.).

4. Наличие социально-психологической оппозиции, т.е. идентификация оппонента, "противника", которым может быть некая анонимная сила, социальный институт, политическая партия, государство, этническая группа и т.д. Оппозиция всегда зависит от основания идентичности: для женских движений "враги" -- мужчины, для рабочих -- интеллигенция, для движений "русских патриотов" -- масоны и сионисты и т.д. Но она также определяется и проблемным полем, в ответ на которое возникает самодеятельная общность, - всегда находится некий социальный субъект, на которого возлагается ответственность за существование в обществе той или иной проблемы. Если проблема историко-культурного характера, то "противник" - Общество охраны памятников истории и культуры, если она в сфере политики -"врагом" является или политическая партия, или государство в целом. И чем масштабнее проблема, в ответ на которую возникает общность, тем она устойчивее - и в организационном, и в социально-психологическом плане.

5. Различие внутреннего и внешнего этоса, т.е. внутренних норм, регулирующих отношения внутри общности, норм и правил, регулирующих отношения с внешним миром.

6. Организационное оформление, т.е. наличие организации, которая обеспечивает стабильность общности, поддерживает ее социальную энергию.

Самодеятельные молодежные объединения можно классифицировать по различным основаниям: нормативно-правовому статусу; характеру отношений к традиционным ценностям культуры; содержанию деятельности и преобладающей направленности интересов.

Если для классификации использовать категорию нормативно-правового статуса, то самодеятельные движения можно дифференцировать по трем направлениям.

1. Институциональные самодеятельные объединения, с организационной и юридической самостоятельностью, имеющие атрибуты юридического лица (счет в банке, печать и др.). По статусу данные формы самодеятельности приравниваются к общественной организации, т.е. объединению граждан, основанному на добровольном членстве, самоуправлении и самодеятельности, имеющему собственную материальную базу и действующему в соответствии с уставом. До конца 80-х годов самодеятельные молодежные объединения испытывали значительные трудности с получением статуса юридического лица. Конституционно-гарантированная возможность организационно-правового оформления, в силу ряда причин идеологического и юридического характера, не всегда становилась реальностью. Многие объединения неформалов, претендовавшие на статус общественной организации, не находили поддержки в структурах власти, им чаще всего отказывали в регистрации. В 1990 году ситуация существенно изменилась -- в июне был опубликован проект Закона об общественных объединениях, который стал для них своеобразным "методическим пособием" в решении организационно-правовых проблем своей деятельности. После публикации этого документа регистрация общественных организаций во многих городах стала производиться на основании действующей в то время конституции. Принятие в октябре того же года на сессии Верховного Совета СССР Закона об общественных объединениях обеспечило естественную институционализацию самодеятельных движений. В настоящее время критерии и процедура получения статуса юридического лица содержатся в Законе РФ "Об общественных объединениях", принятом Государственной Думой в апреле 1995 года (См.: Российская газета. 1995. 25 мая)