Язык в пространстве культурной истории

Размещено на http://www.allbest.ru/

74

Размещено на http://www.allbest.ru/

Язык в пространстве культурной истории

Содержание

Введение

§ 1. Язык и проблемы развития национальной культуры в трудах Николая Трубецкого

§ 2. Идеократическая функция языка в культурно-исторической психологии Владимира Бехтерева и в тектологии Александра Богданова

Заключение

Библиография

Введение

язык русская культура историческая

Актуальность темы исследования определяется несколькими моментами.

Во-первых, в контексте модернизационных процессов, переживаемых современной Россией, особое значение имеет объективный анализ предшествующей культурно-исторической традиции. Это даёт возможность лучше понять архетипические основания русской культуры, до сих пор оказывающие существенное влияние на мотивационные и поведенческие стратегии россиян, а также более полно реконструировать особенности национального менталитета, укоренённые в языке, нашедшие своё яркое проявление в творчестве русской интеллигенции конца XIX - начала XX вв. и обусловившие характерные признаки русской культурофилософии данного периода.

Во-вторых, в рамках современного кризиса культурной идентичности большой интерес представляет вопрос о механизмах сохранения культурной традиции, в которых язык выступает одним из важнейших каналов консервации, фиксации и трансляции этнонационального культурно-исторического опыта. В этом плане исследования культурообразующей и культуросохраняющей функции языка, которыми занимались некоторые представители русской общественно-политической мысли конца XIX -начала XX вв. обладают особой значимостью и могут быть востребованы в \ рамках таких новых научных направлений, как культурология языка, когнитивная лингвистика, социолингвистика, этнопсихолингвистика, лингвокультурология.

В-третьих, при нарастании современных глобализационных процессов особое значение приобретает изучение национально-культурной специфики дискурса, отражающей особенности русского культурного пространства. Сегодня человек и его язык, а также связи человека и языка с другими системами бытия стали приоритетными объектами научного знания.

В данном контексте многие идеи выделенных нами мыслителей, убеждённых, что язык является не только и не столько отражением действительности, сколько способом организации как самой действительности, так и человеческого общества и культуры, а также эффективным средством управления поведением индивида и различных социокультурных групп, представляют собой огромный интерес и выраженную познавательную и научную ценность. Диссертационный анализ закономерностей функционирования языка в обществе, которые обосновывались в трудах П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева и А.А. Богданова, позволит глубже понять, что необходимо для того, чтобы язык смог эффективно осуществлять свою организационную культурную функцию.

Цели и задачи исследования. Цель данного исследования -проанализировать особенности понимания культурообразующей функции языка в русской общественно-политической мысли, русской культурофилософии конца XIX - начала XX вв.

Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

выявить образы языка, существующие в русской культуре конца XIX -начала XX вв. и проследить специфику их экспликации в культурофилософской традиции славянофильского толка;

рассмотреть образ языка как «дома бытия духа» в теории мистического диалога Павла Флоренского;

проанализировать образ языка как сферы внешней и внутренней коммуникации в культурофилософии Василия Розанова; исследовать идеократическое понимание языка и его манипулятивную функцию в интерпретации Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева и А.А. Богданова.

Объектом исследования является культурофилософское направление русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв., укоренённое в славянофильской традиции.

Предметом исследования выступает культурообразующая функция языка в наиболее интересной трактовке таких мыслителей, как П.А. Флоренский, В.В. Розанов, Н.С. Трубецкой, В.М. Бехтерев, А. А. Богданов.

Методология исследования

Работа строится как междисциплинарное исследование с использованием системно-структурного, герменевтического, историко-типологического, семиотического, компаративистского методов. На формирование авторской концепции повлияли общетеоретические работы отечественных и зарубежных культурологов, философов, искусствоведов и филологов: Е. Арндта, М. Н. Афасижева, М.М. Бахтина, Г.С. Батищева, B.C. Библера, М.Н. Громова, М. Л. Гаспарова, Г.С. Кнабе, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, В.М. Межуева, Н. А. Хренова. Интеграционный характер работы обусловил необходимость использования исследований в рамках смежных областей знания: литературоведения, лингвистики, семиотики, общего языкознания (Н.И. Безлепкин, А.И. Вербицкий, Г.Д. Гачев, В.М. Гуминский, В.В. Красных, В.И. Мельник, Г.Г. Почепцов, А. Н. Портнов, В.М. Петров, Ю.С. Степанов, В. Н. Топоров, Б. Л. Успенский).

Степень изученности проблемы

Вопрос о степени изученности такой сложной и комплексной проблемы как проблема культурообразующей функции языка в русской общественно-политической мысли, русской культурофилософии конца XIX -начала XX вв. можно рассматривать с учётом нескольких аспектов.

Соответственно лингвистическая сторона этого вопроса исследовалась в трудах Ф.Ф. Фортунатова, И. А. Бодуэна де Куртенэ, В.В. Виноградова, В.Г. Гака, СО. Карцевского, A.M. Пешковского, Е.Д. Поливанова, P.O. Якобсона, В.Н. Ярцева и других.

Социально-психологические и когнитивные основания культурообразующей функции языка осмысливались в трудах Н.И. Безлепкина, Л.С Выготского, В.В. Виноградова, Г.И. Горунова, Б.М. Гаспарова, В.В. Красных, А.Н. Леонтьева, М.Н. Морозовой, В.Ф. Петренко, В.И. Постоваловой, СЛ. Рубинштейна, Ю.С Степанова, Г. П. Щедровицкого, Д.Б. Эльконина.

Исследование причин своеобразия различных языков и их влияния на культурную специфику наиболее интересно представлено в трудах В.М. Абеля, В.В. Виноградова, М.П. Красько, В.В. Красных, А.Ф. Лосева, Г.П. Мельникова, Ю.М. Лотмана, В.М. Розина, Н.С Розова, В.М. Петрова, В.М. Усольцева.

Антропоцентрический принцип, предполагающий соединение языка и бытия человека в одном поле познания, анализируется в трудах СС Аверинцева, Н.И. Безлепкина, П.С Волковой, М.Л. Гаспарова, Л.А. Микешиной, А.Н. Портнова, Ю.С. Степанова, И.В. Харитоновой, Л.В. Щербы.

Культурологический аспект исследования языка представлен в работах СС Аверинцева, М.Ш. Бонфельда, А. Вежбицкой, М.Л. Гаспарова, Н.И. Жинкина, СМ. Даниэля, Вяч. Вс. Иванова, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, А.Н. Михальской, Г.М. Николаева, И.В. Пешкова, Ю.В. Рождественского, В.Н. Телия, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, Т.В. Цивьян.

Однако, далеко не все идеи, высказанные выделенными нами мыслителями (П.А. Флоренским, В.В. Розановым, Н.С. Трубецким, В.М. Бехтеревым, А.А. Богдановым) в области понимания культурообразующей функции языка, были восприняты современниками и последующими поколениями исследователей из-за того, что некоторые открытия были необъективно и превратно истолкованы, а отдельные положения не нашли подтверждения из-за отсутствия адекватной методологии. Поэтому одной из главных задач данной диссертации была реконструкция взглядов на вопрос о взаимовлиянии языка и культуры как непротиворечивой концептуальной целостности.

Большинство из выбранных нами мыслителей изучалось в общем плане их философских (или, как в случае с Н.С. Трубецким, - специально-научных) рефлексий. Вопросы взаимодействия языка и культуры в их творчестве оставались в тени, уходили на второй план. Характерное же для указанных авторов понимание языка как изначальной характеристики бытия человека в мире, задающей горизонты процессов смыслополагания и существования культуры, в отечественной литературе почти не исследовалось. «Проблеме языка, его связи с природой человека, его сознанием, познанием, поведением крупно не повезло в нашей философии советского периода», - совершенно справедливо подчёркивает А.Н. Портнов. Ситуация мало изменилась и сегодня. В основном анализируются культурофилософские идеи и метафизика в целом выделенных нами русских мыслителей, но почти нет работ, где их идеи рассматривались бы в культурологическом ключе.

Данная диссертация пытается восполнить указанный пробел.

Научная новизна исследования определяется проблематикой и системным культурологическим подходом к исследованию культурообразующей функции языка в культурофилософском направлении русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв.

Осуществлён анализ проекций культурологического подхода к языку в область решения вопроса о его коммуникативном, манипулятивном, медиативном, идеократическом использовании через систему внедрения «заразительных идей» (В.М. Бехтерев), «идей-правительниц» (Н.С. Трубецкой), «идеократических моделей», «лингвистической аскезы» (А.А. Богданов), а также диалоговых моделей (П.А. Флоренский, В.В. Розанов).

Прослежено влияние полипарадигмальных установок (среди которых основное внимание уделено рефлексии славянофильских и неославянофильских подходов к изучению соотношения языка и культуры) на формирование базовых исследовательских стратегий культуропорождающей функции языка в русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. Выявлены и описаны особенности трактовки дискурсивных практик в русской «словесности» и их позиционирование в качестве специфических «голосов» и «новых языков» (В.В. Розанов). Показано значение идей П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова для становления таких современных направлений развития науки о языке, как лингвокультурология и культурология языка.

Положения, выносимые на защиту

1. Внимание к проблемам культурообразующей функции языка в культурофилософском направлении русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. было обусловлено следующими моментами.

Во-первых, кризисными явлениями в российском социуме этого периода и поиском новой социокультурной идентичности, что требовало осознания роли и места языка в данном процессе. Во-вторых, в этот период на историческую арену выходили огромные массы людей, семиотический, речевой опыт которых не был изучен и абсолютно не учитывался в контексте социокультурного развития России. «Давление» народа, вызвавшее, по словам BJB. Розанова, «кризис общения» в сильно дифференцированном в результате модернизационных воздействий русском обществе, требовало анализа возможных неконфликтных форм коммуникаций и способов управления массами с помощью языковых («идеологических») воздействий. Для этого было необходимо решить вопрос об обусловленности особенностей народного менталитета и национально-этнической культуры языком. В-третьих, в конце XIX - начале XX вв. «те пласты и уровни бытия, которые некогда вовсе исключались из сферы опыта или же вытеснялись на его периферию, выявились теперь во всей своей качественной самобытности и тем самым потребовали переосмысления границ и критериев понимания самого разума», самих принципов классической рациональности. Всё это обусловило необходимость в рефлексии не только соотношения языка и сознания, но и языка и бессознательного, культуроархетипического. На первый план вышла проблема социально-психологических, когнитивных, социокультурных контекстов бытия языка, в которых язык проявлялся как «среда культуры», комплиментарная по отношению к объективной реальности.

2. Осмысление указанных проблем в русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. носило полипарадигмальный и выраженный межпредметный характер. Кроме того, особенностью рассматриваемых нами подходов к исследованию культурообразующей функции языка в данный период была установка не столько на его строго научное изучение, сколько на его широкую экспликацию, прежде всего в антропологическом и культурно-историческом аспектах. С учётом сказанного в диссертации обосновано наличие в исследуемом нами культурофилософском направлении русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. нескольких исследовательских стратегий: онтогносеологической (теория мистического диалога П.А. Флоренского); феноменолого-экзистенциальной с Я-центрированным подходом (теория В.В. Розанова); антропо-коммуникативной (концепция Н.С. Трубецкого); деятельностно-интерактивной (теории В.М. Бехтерева и А.А. Богданова). 3. Исследование языка в рамках русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. шло по двум направлениям: формально-семиотическому и культурологическому. С нашей точки зрения, культурологическое рассмотрение языка в анализируемых в диссертации концепциях П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова характеризовалось не только его объяснением в первую очередь как явления культуры, но и его трактовкой, прежде всего, в этническом плане, то есть как некоей реально существующей знаковой системы, используемой в определённом социокультурном пространстве. Поэтому язык и не позиционировался как отвлечённое явление, а всегда связывался с конкретной культурно-исторической средой своего носителя. Смыслы языка определялись именно этой средой и не могли быть установлены вневременного, культурно-исторического контекста. Именно это давало языку возможность быть выразителем смыслов бытия народа, народного духа и выступать в своей культурообразующей ипостаси. С другой стороны, культурологический подход к языку, развиваемый в трудах П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова обусловил трактовку языка как средства вторичного создания мира, объективированного в «иной» форме. Во «втором мире языка» бытие человека уравнивалось со всеми иными формами бытия и определяло, обусловливало их. Время и пространство культурной картины мира позволяло языку выполнять различные «роли», в зависимости от того, что он выражал: качества, действия или отношения. При таком подходе культурообразующая функция языка в трактовке исследуемых в данной работе авторов выступала как сложное, амбивалентное явление, сопряжённое прежде всего с коммуникативными, манипулятивными, идеократическими экспликациями. В данном контексте язык понимался чрезвычайно широко -как любая семиотическая система.

5. Утверждавшийся во многом благодаря исследованиям П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова в русской общественно-политической мысли, русской культурофилософии конца XIX - начала XX вв.. образ языка как «пространства мысли и дома духа»!), где формируются, кодируются, сохраняются и транслируются социокультурный опыт того или иного этноса и основания его социокультурной идентичности, позволил указанным русским мыслителям не только впервые выйти на проблему дискурсивных практик (язык в языке), но и разносторонне исследовать обратное влияние языка на культурозначимые поведенческие и мотивационные стратегии различных групп индивидов в российском социуме. Изучение культурообразующей функции языка в трудах П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова) способствовало обоснованию такого понимания языка, где он выступал в первую очередь средством выражения и создания любого возможного (альтернативного) мира. Именно такой ракурс исследования языка закрепился сегодня в новых направлениях его исследования - культурологии языка и лингвокультурологии. Главной целью этой области знания считается «выявление «повседневной» культурно-языковой компетенции субъектов лингвокультурного общества на основе культурных коннотаций, соотносимых с концептуальным содержанием языковых знаков различных типов и воспроизводимых вместе с ними в процессе употребления языка, и тем самым несущих сведения о совокупной идентичности культурно-языкового самосознания как части общекультурного менталитета социума.!)

Научно-практическая значимость исследования

Результаты исследования позволяют расширить область изучения теории и истории культурологической мысли в России за счёт такого значимого направления как культурология языка.

Научные выводы работы могут служить основанием для дальнейших исследований культурофилософского направления русской общественно-политической мысли России конца XIX - начала XX вв. Диссертационное исследование вносит вклад в развитие представлений о тех образах языка, которые были сформированы русской культурой в данный период.

Материалы диссертации могут быть использованы в образовательном процессе в курсах культурологии, истории культурологических учений, истории русской культуры, а также в спецкурсах, при подготовке учебных пособий, при составлении хрестоматий и антологий русской культурологической мысли.

Апробация работы

Диссертация была обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на заседании кафедры культурологии Московского педагогического Государственного университета; её основные положения и выводы обсуждались на научном семинаре, на проблемной группе кафедры и на совещании научных руководителей кафедры. Некоторые аспекты темы легли в основу докладов на заседаниях кафедры права и культурологии Московского института коммунального хозяйства и строительства, обсуждались в работе секций ежегодного Международного научно-педагогического форума «Глинские Чтения».

Её основные положения были опубликованы в научных статьях общим объёмом 4,6 п.л. и представлены в докладах на конференциях:

«Н.С. Трубецкой и мировая культура». - Москва. ЛГУ, март 2003г.;

«Россия перед лицом Запада: вопросы межкультурного диалога». -Иваново. ИГТУ, декабрь 2003г.;

«Русская и зарубежная литература: история и современные проблемы развития». - Тверь, ТГУ. октябрь 2004г;

«На рубеже эпох: стиль жизни и парадигмы культуры». - Москва, МГОПУ, март 2004 г;

«Глинские Чтения». - Сергиев Посад, МДА, июнь 2004г.; «Глинские Чтения». - Сергиев Посад, МДА, июнь 2005г.; «Гуманизм в российской культуре XXI века».- Сергиев Посад, май 2006 г. Основные результаты исследования излагались автором в курсах «Культурология» и «История литературы».

Структура диссертации состоит из введения, двух глав, включающих четыре параграфа, заключения и списка литературы.

§1. Язык и проблемы развития национальной культуры в трудах Николая Трубецкого

Стало трюизмом говорить о том, что Н.С. Трубецкой был воплощением «русского европейца» и в то же время продолжателем культурофилософской традиции, восходящей, с одной стороны, к славянофилам, а с другой, - к B.C. Соловьёву. Уже на студенческой скамье проявилась его принадлежность к мировоззренческой парадигме, олицетворением которой был его отец - С.Н. Трубецкой и дядя - Е.Н. Трубецкой. Николай Трубецкой рано погрузился в полемические настроения эпохи в основном благодаря тем философским и культурофилософским спорам, которые велись в доме братьев Е.Н. и С.Н. Трубецких между ними и B.C. Соловьёвым, а также между B.C. Соловьёвым и другими выдающимися мыслителями этого времени: С.Н. Булгаковым, П.А. Флоренским, Н.А. Бердяевым, Н.Я. Данилевским.

Н.С. Трубецкой получил великолепное университетское образование в области исторического, философского, филологического, психологического знания. Являясь профессиональным лингвистом, языковедом, свободно владея множеством древних и современных языков, Н.С. Трубецкой стремился исследовать культуру через анализ языкового сознания культурных субъектов различного типа, через обоснование роли языка в формировании и передаче культурного опыта, культурной картины мира, а также в процессе исторической миграции культур и народов.

Это позволило Н.С. Трубецкому выйти на проблему языковых оснований национального менталитета, на проблему самоопределения, самоидентификации русской культуры в контексте модернизационных воздействий, осуществляемых с позиций европоцентризма. Последовательная и всесторонняя критика европоцентризма привела Н.С. Трубецкого к необходимости обоснования нового целостного («системного») взгляда на отечественную культуру, что послужило толчком для развития оригинальных представлений о характерных особенностях русского культурно-исторического типа, вылившихся, в конечном счёте, в создание особого направления общественно-политической и культурофилософской мысли русского зарубежья - евразийства.

С другой стороны, Н.С. Трубецкой создал новый метод сравнительно-исторического языкознания, («лингвинистический формализм»), который во многом определил, по словам Романа Якобсона, «методологический переворот» в гуманитарных науках конца XIX - XX вв.

В своём понимании роли языка в культурной динамике общества Н.С. Трубецкой опирался на несколько доминантных мировоззренческих парадигм, обусловивших его культурофилософские идеи. С нашей точки зрения, к ним в первую очередь следует отнести славянофильскую традицию и теорию культурно- исторических типов Н.Я. Данилевского.

Вынужденно оказавшись в эмиграции, Н.С. Трубецкой столкнулся с проблемой, осмыслить которую с разных позиций пытались практически все отечественные мыслители конца XIX - начала XX вв.: катастрофические последствия очередной русской модернизации, вылившиеся в хаос, войны и революции, заставили обратиться к глубокому переосмыслению не только модернизационных технологий, основанных на европоцентризме, но и к анализу особенностей народной психологии, народного сознания, русского национального характера, тех факторов и механизмов, которые обусловили специфические черты культурной и социальной динамики России на всём протяжении её исторического развития.

Находясь в инокультурной среде, Н.С. Трубецкой неоднократно возвращался к вопросу о том, что собственно делает человека принадлежащим к определённой культуре, позволяет сохранить культурную идентичность, принадлежность к конкретной культурной традиции, узнаваемому культурному миру («китайскому», «английскому», «французскому», «русскому» и т.п.). Проблема «русскости» как особого культурного состояния, культурной спецификации чрезвычайно широко обсуждалась в этот период многими мыслителями, вынужденно оказавшимися за границей: Н.А. Бердяевым, С.Л. Франком, П.Б. Струве, И.А. Ильиным, Б. Вышеславцевым, Г.В. Федотовым, П.П. Сувчинским, Г.В. Вернадским и другими. Постепенно становилось ясным, что существуют пределы культурной интегрированности и оставаться русским так же трудно, как стать европейцем. То, что изнутри российской культуры казалось привлекательным, изнутри Европы уже не воспринималось таковым: встала задача понимания механизмов формирования и сохранения культурного идентитета и определения социальных, политических и культурных приоритетов будущего самоопределения русского этноса. Время опять стало «славянофильствовать», по образному выражению Владимира Эрна.1)

В этих условиях славянофильская парадигма чаще всего выступала в своей дихотомичной версии в координатах жесткого противостояния западнической системе ценностей. Н.С. Трубецкому потребовалось изрядное мужество и хорошо продуманная аргументация, чтобы в этих условиях выступить со своей евразийской доктриной. Анализ существующих подходов и размежевание с превалирующими в эмигрантской среде мировоззренческими ориентациями было осуществлено Н.С. Трубецким в его знаменитой программной статье «Мы и другие».

Прежде всего это размежевание коснулось понимания культурофилософского потенциала традиционного славянофильства. Николай Трубецкой в основном ориентировался на идеи своего дяди - Е.Н. Трубецкого, который развивал концепцию «эволюционного демократизма», считая что для России единственным доступным средством модернизации является правовая трансформация и культурное просвещение народа. Е.Н. Трубецкой выступал как последовательный противник мессианской роли русского народа, признавая, тем не менее, особую историческую и культурную миссию России, призванной сохранять и распространять православные ценности и идеалы. Он полагал, что русский народ сможет выполнить своё культурное предназначение только в союзе с другими христианскими этносами. В этом плане он последовательно критиковал теократическую доктрину B.C. Соловьёва, доказывая, что любая теократия может быть осуществлена только насильственными методами. Речь же должна идти об идеократии - власти идеи, консолидирующей народы на пути исторического движения. Выразителем такой идеи должно было стать государство нового типа -«общенародное».

«Русское, - писал Е.Н. Трубецкой, - не тождественно с христианским, а представляет собой чрезвычайно ценную национальную и индивидуальную особенность среди христианства, которая, несомненно, имеет универсальное, вселенское значение. Отрешившись от ложного антихристианского мессианизма, мы, несомненно, будем приведены к более христианскому решению национального вопроса. Мы увидим в России не единственный народ, а один из народов, который вместе с другими призван делать великое дело Божие, восполняя свои ценные особенности столь же ценными качествами других народов-братьев».1}

Эти идеи активно разделял и Н.С. Трубецкой, обосновывая теорию «братских христианских народов», которая постепенно трансформировалась в концепцию евразийских этносов. Кроме того, опираясь на труды своего отца - С.Н. Трубецкого, Николай Трубецкой переосмысливал роль веры в формировании национального культурно-исторического типа. Он трактовал веру как сложнейший ментально-гносеологический комплекс, связанный не только с постижением духовных сущностей, но и с формированием у человека убеждения в достоверности реальности, в действительном существовании объектов познания. Н.С. Трубецкой, в отличие от B.C. Соловьёва, не отождествлял веру и интуицию, веру и экстатические переживания, определяя веру прежде всего как волю к открытию бытия. При этом само познание (особенно познание культурных явлений), с его точки зрения, всегда синтетично и выделение в нём каких-либо форм или уровней - лишь необходимая условность, связанная с практическим упрощением сложного процесса постижения мира. При этом сам мир понимался Николаем Трубецким как «соборное единство», то есть дифференцированная целостность, одушевлённый организм, совокупность субсистем, институтов и организаций. Культура в данном контексте являлась и «слепком» мира и организмом, обретающим свою целостность благодаря наличию определённого психотипа, закреплённого и выраженного в языке. Носителем этого психотипа является этнос, создающий эту культуру и пребывающий в ней.

В.Н. Топоров совершенно справедливо отмечает: «Сергей Николаевич в юности прошёл через соблазны радикализма, атеизма, позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер) и успешно преодолевает их, обратившись к А. Хомякову, Ф. Достоевскому, позже к Вл. Соловьёву; сыну он передал иммунитет против искушений этого рода; ...ранние антропологические интересы, исследования проблем личности, размышления над «соборной природой познания», вселенским сознанием, рассматриваемым как «универсальный субъект», некоторые гносеологические идеи, несомненно, были учтены сыном уже в первой его книге в 1921 году».

Н.С. Трубецкой неоднократно подчёркивал, что «метафизика славянофильства» впервые проанализировала онтологические, гносеологические, аксиологические, культурологические основы, предпосылки и следствия европеизации и модернизации России, особое внимание уделив «культурным разломам», порождённым петровскими реформами.

С его точки зрения, именно в славянофильстве впервые на отечественной почве была предпринята попытка всесторонней рефлексии национально-культурной обусловленности философского дискурса, риторической культуры, языковых структур, лежащих в основе общественного сознания, национальной жизни, особенностей менталитета. Именно славянофильство, по справедливой мысли Н.С. Трубецкого, впервые стало исследовать такие важные явления как состояния кризисов, переходности, модернизационных стратегий и последствий их применения.'* Он трактовал славянофильство как транскрипцию европейского Просвещения на русской земле. Славянофильство, с его точки зрения, маркировало новый уровень отечественного самопознания, когда на первый план вышли вопросы механизмов самоидентификации, саморепрезентации субъектов этих процессов (русский народ, государство, Церковь) и средства их реализации (язык). Проблемы самопознания, без которого, по Н.С. Трубецкому, невозможна новая парадигма развития, связывались им с переориентацией с традиционного европейского рационализма и панлогизма на этически детерминированное знание («цельность разума»). Именно оно должно было способствовать переходу к хилиазматической модели русской культуры. Данная ориентация вела к признанию особой роли языка в этом процессе и основывалась на традиционном для Востока (восточного христианства в первую очередь) пиетете к языку. Н.С. Трубецкой отмечал, что славянофилы приблизились в своих поисках «нового патриотизма» (как новой доктрины культурного движения) к той русской, «восточной» гносеологии, которая признаёт познавательную функцию не рассудка, но разума, наполненного силой духа и истинной веры.1* Выражение результатов такого познания требовало «нового языка», что обуславливало пристальное внимание к семиосфере культуры, присущей как славянофилам, так и Н.С. Трубецкому.

Тесное сопряжение Н.С. Трубецкого со славянофильской традицией привело к тому, что через рефлексию трудов представителей данного направления русской общественно-политической мысли, в работы самого Трубецкого входили те источники и авторы, на которых опиралась или ориентировалась славянофильская среда: идеи Г.-В. Гегеля, И. Канта, Ф. Шеллинга, И. Фихте, Ф. Якоби, Ф. Шлегеля, И.Г. Гердера синтезировались с догматами византийской патриотики, святоотеческими писаниями, исихастскими идеями.

При этом Н.С. Трубецкой обращал внимание на то, что славянофилы не только выработали первый вариант «внеклерикального богословия», но заложили основы формалистической теории языка.2) Особое внимание к языку у славянофилов, с его точки зрения, было связано не только с исследованием русского национального характера, народного менталитета и социально-психологических оснований культуры, но и с тем, что они пытались выразить православную религиозную философию на языке западного мышления.

Николай Трубецкой подчёркивал, что одной из своих главных задач славянофилы считали перевод и популяризацию православного миропонимания на Западе. Вопрос культурного мессионизма решался в данном случае в «обратной перспективе»: для славянофилов принципиальное значение имело исследование процессов восполнения недостатков западной цивилизации за счёт креативного духовного потенциала русской цивилизации. В данном контексте возникал вопрос о возможности конвертации и перевода многих сущностных понятий русского языка, воплощающих сокровенные смыслы русской культуры, на европейские языки. Не случайно, большинство важнейших работ А.С. Хомякова было написано на английском и французском языках и предназначалось в первую очередь иностранному читателю. Запад должен был услышать подлинный, истинный голос русской культуры, которая впервые пыталась себя адекватно репрезентировать.])

С нашей точки зрения, именно разработка этой стороны славянофильской традиции во многом определила попытку Н.С. Трубецкого обосновать диалоговую модель межкультурного взаимодействия, отойдя от жёсткого противопоставления Запада и России.

Вместе с тем, признавая справедливость многих идей славянофилов и разделяя их культурно-исторический романтизм, Н.С. Трубецкой не был согласен с ними в вопросе о роли славянства в будущей судьбе русской культуры. Данные проблемы отразились прежде всего в косвенной полемике Н.С. Трубецкого с Н.Я. Данилевским и К.Н. Леонтьевым и касались вопросов диалектики универсального и самобытного, мирового и локального, европейского и российского, «завершённого» и «промежуточного» культурных состояний.

Н.Я. Данилевский считал, что законы функционирования локальных культур (культурно-исторических типов) проявляют себя, во-первых, как общие и универсальные закономерности, объективирующие опыт прошлого, а во-вторых, как нормы, актуализирующиеся в будущем в виде потенций и определяющие его специфический характер. Данные идеи использовал и Н.С. Трубецкой, развивавший как структурно-функциональный анализ, так и системный подход к исследованию европейских, азиатских, евразийских культурно-цивилизованных комплексов. Как и Н.Я. Данилевский, он полагал, что любая культура (как единая целостность) рождается в определённых географических, пространственно-временных условиях и связана с этносом или семейством народов, говорящих на одном языке или группе языков.

Квинтэссенцией культуры является «национальная истина» - особая творческая идея, закреплённая и выраженная в языке. К инвариантам культурного развития Н.С. Трубецкой, как и Н.Я. Данилевский, относил язык; религиозно-нравственную доминанту; наличие государственно-политических институтов, обеспечивающих целостность культуры и непрерывность трансляции традиций; особый психотип, характерный для этноса, создающего культуру и сохраняющего её; а также природный ареал, влияющий на факторы зарождения культурного организма.

Но в отличие от Н.С. Трубецкого, бытие языка как фактора развития культуры Н.Я. Данилевский определял с помощью обоснованного им закона «сродства языков».1) При этом существование культуры на основании общности языка должно, по мысли Н.Я. Данилевского, гарантироваться политической независимостью. В противном случае язык деградирует, умирает, а с ним умирает опыт и самосознание народа, создавшего культуру. Национально-культурная самобытность определяется границами языка: «Народ, говорящий языком, коего отдельные наречия и говоры столь близки между собою, что в практической жизни, общественной, торговой, политической не представляют затруднений к взаимному пониманию, должен составлять одно политическое целое».])

Язык обеспечивает не только политическое единство и форму государственного устройства (если внутри одного государства сосуществует несколько этносов, говорящих на разных языках, оно, по Данилевскому, должно иметь федеральное устройство),2) но и особые характеристики духовной культуры, отражающие самобытность этноса и его культуры.

Н.Я. Данилевский обращает особое внимание на последствия языковой идентичности как идентичности культурной, отмечая, что «самый язык, общий поэту и его соотечественникам, поставляет художника в теснейшую зависимость от его слушателей или читателей и составляет уже необходимую причину национального характера произведения словесности».)

Через язык закладывается «народность» культуры, в языке запечатлевается «наследие» народа, соответствующее его специальным наклонностям и способностям, отражаются результаты переработки знаний «теми приёмами и методами мышления, которые ему свойственнее».4* На основании этого формируется уже особый язык художественной культуры, тот «общепонятный язык звуков и форм»,5) который может иметь как универсальное, так и локальное значение.

Н.Я. Данилевский обращал специальное внимание на то, что язык влияет а мировоззрение людей, создавая «ракурс» понимания мира. Поэтому даже в такой форме культуры, как наука, можно увидеть и распознать влияния национального языка.1' Это влияние проявляется с наименьшей полнотой в точном, математическом, физическом, естественно-научном знании, а с наибольшей очевидностью - в гуманитарных науках. Язык обусловливает и отражает «особый психический строй, характеризующий каждую народность»,2' а уже этот строй «проявляется не в том только, что присоединяет некоторую субъективную примесь к добываемым... научным истинам, но и в том, что заставляет смотреть каждый народ на подлежащую научным исследованиям действительность с несколько иной точки зрения».3) Таким образом, язык не только обеспечивает и закрепляет свойственное каждому народу мировоззрение, но и обеспечивает уникальную для каждого этноса «точку зрения», которая обусловливает его самобытность, «народный характер».4' В этом плане никогда «правила немецкой грамматики... не будут обязательны и для русского языка», - замечает Н.Я. Данилевский.

Сами же науки о языке, по мнению Н.Я. Данилевского, зависят от «особенностей психического строя каждой народности, в особенности же каждого культурно-исторического типа. Наиболее же национальный характер имеют (или, по крайней мере, должны иметь для успешности своего развития) науки общественные, так как тут и сам объект науки становится национальным. Это, как само собою разумеется, относится и к наукам словесным...»

Н.Я. Данилевский полагал, что развитие знаний о языке отражает общие закономерности развития культуры и идёт от «богословского фазиса» к «естественному», затем к «эмпирическому» и, наконец, «искусственному». К XIX веку «ступень искусственной системы была тут преодолена, и языкознание прямо перешло в период естественной системы из периода собирания материалов. Но и естественная система, по самой её лёгкости и очевидности, не могла долго останавливать на себе внимания, и потому, ... филологи ввели свою науку в период частных эмпирических законов, состоящих в законах фонетического изменения звуков, при этимологической деривации языков».2) Исследование языка, по мнению Н.Я. Данилевского, не только даст ключ к психологии народов, но и позволит осуществить «языковый синтез» под эгидой обновлённой России. В этом плане основная задача русской культуры - русификация всех славянских народов, превращение русского языка в язык межкультурного, межэтнического, «мирового» общения.

Во многом сходных идей придерживался и Н.С. Трубецкой, искавший нового синтеза, в рамках которого цельность одной национальной культуры можно было бы определить как «Космо-Психо-Логос», то есть как единство природы, национального характера и национального склада мышления.

Н.С. Трубецкой неоднократно отзывался о книге Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» как об очень интересном и авторитетном научном исследовании и даже свою собственную программную работу назвал «Европа и человечество», подчеркнув тем самым определённое сходство их позиций.

Вместе с тем, многое из того, что у Н.Я. Данилевского выступало на уровне интуиции, у Н.С. Трубецкого получило строгую выверенность и научную укоренённость. Н.С. Трубецкой прекрасно владел методами различных гуманитарных наук (что существенно помогло ему при создании своей собственной культурофилософской доктрины), однако, на первом месте для него всегда стояли методы языкового анализа.

Язык, определяющий внутриэтническую коммуникацию, рассматривался Н.С. Трубецким как один из главных культуропорождающих факторов. При разработке вопросов влияния языка на культурно-историческое развитие этноса Н.С. Трубецкой опирался, с одной стороны, на работы В. фон Гумбольдта, Я. Гримма, Ф. Бонна, В. Раска, И. Гердера, Ф. Шлегеля, А. Афанасьева, Ф. Буслаева, А. Потебни, с другой, - на труды славянофилов и своих учителей и друзей по Московскому университету: A. Поржезинского, М. Покровского, К. Бругмана, Д. Анучина, Ф. Фортунатова, В. Миллера, А. Грушка, Р. Брандта, В. Щепкина, А. Лескина, B. Виндиша, Г. Линднера, Л. Брумфилда, Л. Теньера, Р. Якобсона.

Николай Трубецкой рассматривал языкознание как «матрицу» для всех гуманитарных наук, полагая, что оно - единственная из «антропологических наук, которая располагала подлинно научным методом, тогда как этнология, история религии, история культуры в отношении метода находятся на «алхимической стадии» развития и должны следовать примеру лингвистики». В период обучения в Московском университете Н.С. Трубецкой подробно изучал славянские, кавказские, индоевропейские языки, акцентируя внимание на «иранском элементе» в русской культуре. Результатом стала разработка нового метода сравнительно-исторической реконструкции, который лёг в основу создания фонологии и структурного языкознания. Одновременно Н.С. Трубецкой усовершенствует методы текстологического анализа, «интерпретационные схемы» исследования культуры и системные подходы к её пониманию.

Данные методы (особенно метод исторической реконструкции) позволяли достаточно достоверно изучить эволюцию бесписьменных языков, что давало возможность рассмотреть и проблемы культурогенеза, с ней связанные. Кроме того, его (как уже отмечалось) интересовали вопросы культурно-языкового взаимодействия и связь истории языка, истории культуры с историей психотипа, менталитета народа, говорящего на том или ином языке, диалекте, наречии. Данные исследовательские установки воплотились в ранних работах Николая Трубецкого, позднее полностью утраченных, и в сборниках статей «К проблеме русского самопознания», «Вавилонская башня и смешение языков» и других.

Исторический и лингвистический подход к языку дополнялся в работах мыслителя так называемым «социологическим» подходом, который коренился в работах последователей Ф. де Соссюра (А. Мейе, Ж. Вандриес) и акцентировал внимание на культурно-социальном контексте бытия языка. В рамках этого подхода полагалось, что изменения языка, опосредованно отражая изменения в обществе, сами могут вызывать возникновение и развитие тех или иных социокультурных явлений. Нарастание изменений в гетерогенной языковой среде может привести к смене способов кодирования и выражения картины мира, свойственной той или иной культурной общности. Так называемая «порождающая» функция языка в данном контексте рассматривалась как доминирующий способ структурирования реальности. Данный подход существенно повлиял на концепцию «идеи-правительницы» Н.С. Трубецкого.

Трубецкой полагал, что эволюционные изменения в системе языка обусловлены как качественными, так и количественными сдвигами, при этом качественные изменения языка вызывают «эволюционное движение» в способах и формах объективации культуры. Однако неизменные структурные инварианты языка, обеспечивая его целостность, определяют путь и особенности его исторического развития, и характер его возможных изменений. Данная схема, описывающая диалектику бытия языка в истории, была применена Н.С. Трубецким для исследования всей культуры как целостной системы.

Как мы уже подчёркивали, он отстаивал точку зрения, согласно которой характер культуры, психотип народа, её создавшего, и язык тесно связаны.

«Для меня, - писал Н.С. Трубецкой, - субъективно-интуитивно совершенно ясно, например, что между общим акустическим впечатлением чешской речи и чешским психическим (даже психофизическим) обликом («национальным характером») существует какая-то внутренняя связь. Это есть иррациональное впечатление, - но кто знает, не скрывается ли за ним предчувствие какого-то рационального закона? Таким образом, в конце концов вполне правомерен вопрос не только, почему данный язык, выбрав такой-то путь, эволюционировал так, а не иначе, - но и почему данный язык, принадлежащий данному народу, выбрал именно такой-то путь эволюции, а не другой... Но только этот вопрос должна решать уже не лингвистика, а какая-то другая наука, скажем, «этнософия».

Н.С. Трубецкой был сторонником «психолингвистического параллелизма», и, говоря о культуре, «всегда имел в виду «связку» связей, определяющих общую картину: связь языка с культурой (причём и в более глубинном плане, когда тип языка мотивирует тип культуры, отражением чего является изоморфизм языка и культуры); связь во времени и пространстве; связь в духе и связь в «смысле и т.п.» Данная установка, достаточно продуктивная сама по себе, имела внутреннее противоречие. Н.С. Трубецкой пытался снять его, развивая учение о культуре как живой развивающейся «личности», системная целостность которой зависит от сохранения её структурной определённости.

Структурные элементы культуры (язык, психотип, «месторазвитие», религиозно-нравственная детерминанта, социально-государственные институты) образуют по Трубецкому, «форму», «тело» культуры, лежащее в основе сохранения ею своей идентичности.

В системе «структурных форм» культуры язык является во многом определяющим, сущностнообразующим. В целом, обеспечивая целостность и самотождественность культуры, он остаётся неизменным на всём протяжении её существования. Но при определённых условиях (внешнем воздействии, внутренних кризисах) структурные элементы культуры, как и язык, могут претерпевать серьёзные изменения, продолжая обеспечивать, тем не менее, преемственность культурных традиций и духовного опыта народа.

Накопление качественных изменений в языке, отмечал Николай Трубецкой, приводит к переструктурированию культуры, что повышает или понижает её адаптивный потенциал.

Динамика языка внутри культуры осуществляется в координатах двух ценностных субсистем: «верхней» и «нижней». «Верхняя» субсистема олицетворяется «правящим отбором» (элитой), который сохраняет и развивает рафинированный, литературный, письменный язык. Это «совокупность людей, фактически определяющих политическую, экономическую, социальную и культурную жизнь общественно-государственного целого».

«Правящий отбор» выполняет в культуре различные функции: государственно-политические, рганизационные, хранительные, ретрансляционные, коммуникативные, культуртрегерские, сохранения и развития национального языка. Формы организации и легитимизации «правящего отбора» зависят от особенностей государственного структурного элемента данной культуры и обусловлены им. Определённый принцип комплектования «правящего отбора» «предполагает совершенно определённый тип политической, экономической и культурной физиономии общественно-государственного целого... Каждому из этих типов соответствует определённый тип политического, экономического, социального и культурного уклада, и с переменой принципа отбора правящего слоя соответственно меняется и вся политическая, экономическая, социальная и культурная физиономия государства», - отмечает Трубецкой.

«Низовая» ценностная субсистема определяется мыслителем как «тот запас культурных ценностей, которым удовлетворяют свои потребности наиболее широкие слои национального целого, так называемые «народные массы». В рамках этой субсистемы язык выступает в своих «народных», диалектных, бесписьменных формах. Её существование во многом, по мысли Трубецкого, определяется влиянием «ценностей верха».

Спускаясь вниз, «ценности верха» обогащают «ценности низа», но сами упрощаются и в какой-то мере девальвируются, «слегка обезличиваются». То же происходит и с «языком элиты».

Культурные же «ценности низа» «способны удовлетворить далеко не всякого представителя данного народа». В данном явлении коренится возможность культурной дихотомии в рамках одной национальной системы: «ценности верха» начинают неявно контрастировать по форме и содержанию с «ценностями низа». Николай Трубецкой полагал, что именно данная ситуация присуща русской культуре. Она начинает развиваться благодаря реформам Петра Первого и настойчивым, но непоследовательным попыткам европеизации России. В «нормальной же культуре между верхом и низом всегда существует известный обмен и взаимодействие». Отражается данное положение и на языке «правящего отбора»: элита предпочитает говорить не на русском наречии, а на языке иных народов, иных культур: французском, немецком, английском. Были периоды, отмечает Н.С. Трубецкой, когда «верхам» было неприлично говорить по-русски.

Излишнее заимствование чужих ценностей (в том числе и в форме языка), которое может происходить и на низовом, и на верхнем уровнях, приводит, по мысли Н.С. Трубецкого, к нарушению механизмов передачи традиции, к кризису идентичности и гибели культуры.

«Если же заимствованные ценности не противоречат общему психическому облику данного национального целого и при усвоении органически перерабатываются, то в силу естественного внутреннего взаимодействия, между культурными верхами и низами снова устанавливается равнодействующая. Но такой равнодействующей может и не установиться, в каковом случае между верхами и низами образуется культурный разрыв и национальное единство разрушается. Это всегда свидетельствует о том, что источник иноземного влияния слишком чужд данной национальной психике», - подчёркивает Николай Трубецкой.

Н.С. Трубецкой полагал, что данная закономерность, обусловливающая внутреннее движение культуры, определяет и механизмы межкультурных взаимодействий.

Управление указанными процессами осуществляет, по Трубецкому, «правящий отбор» особого типа - идеократия. Идеократия - это «правящий слой, объединённый миросозерцанием». Основой культурного бытия и культурной динамики при идеократии становится доминантная общенациональная ценность, выраженная в языке - «идея-правительница». Специфической чертой идеократической культуры является непротиворечивое, «органическое сращение» социальных, политических, культурных доминант в единое целое. Из этого единства вытекает особая языковая политика государства и активное участие государства в управлении культурой, в культурном «облагораживании политики» (привнесение в её сферу этических ценностей и регулятивов).

Итогом должно стать «огосударствление общественных организаций», снятие внутренних социокультурных противоречий, «расцвет национальных ценностей и идеалов». Трубецкой обращал внимание на то, что такой расцвет невозможен без «ренессанса» национального языка. Он необходим, чтобы противостоять внешним влияниям: только «сильный» язык может помочь сохранить культурную идентичность.

В рамках своей концепции территориальной спецификации культуры и её «граничности» Н.С. Трубецкой развивал теорию так называемой «языковой интервенции». Он считал, что в рамках межкультурного взаимодействия в исторической перспективе выделяются наиболее агрессивные культуры, агрессивный психотип. К таковым он относил в первую очередь европейскую культуру. Данный культурный тип ориентирован на постоянное расширение своего пространства за счёт уменьшения пространства иных культур. При этом принцип территориальности выступает в культурофилософии Н.Я. Трубецкого в своём ценностном, а не только геополитическом аспекте. Попытки отодвинуть «границы» своей культуры на чужую территорию сопряжены, по мысли учёного, прежде всего с культурной агрессией, теснейшим образом связанной с «языковой интервенцией», смешением языков, принудительным введением государственного языка, «языфикацией», насаждением языковых заимствований, насаждением того или иного мировоззрения, идеологии, религии при помощи целенаправленной явной (или скрытой) политики культурных заимствований.

Способом сохранения культурной самостоятельности и самобытности становится в этом случае «разумный национализм», «самопознание», «сильная языковая политика». Н.С. Трубецкой настаивал на том, что «культура должна быть для каждого народа другая... Общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, - невозможна». Это объясняется, прежде всего, особенностями языка как культурно-исторического явления. Н.С. Трубецкой полагал, что как структурный элемент культурного организма язык содержит в себе матрицы символических интерпретаций.