Проблемы сельской жизни

Все эти кары я терплю за то, что по состоянию здоровья не могу работать дояркой. Мне уже 52 года, я ведь скоро должна идти на заслуженный отдых и отдоила бы эти три года, но не могу, у меня отказали руки. Скотный двор у нас весь дырявый, скот стоит почти что на улице».

Выход нз этой ситуации руководство хозяйств видело в переводе ня так называемые легкие работы. Об этом письмо от А. А. Рожковой из колхоза «Искра» Шиловского района Рязанской области (1967 г.); «Когда человек болеет, то в его болезни не верят и говорят: можно на легкую работу. А в колхозе самая легкая работа: навоз с фермы возить зимой в поле. Больные люди, которые не могут и навоз возить, сидят дома полуголодные и холодные. Помощи не скоро добьешься, о дровах и не думай. По больничному листу и не думай получить» Сложилась и частушка:

Кабы знала это счастье, Я бы не родидася. Кабы я была хрустальна - Нала да разбилася».

Тяжелейшая физическая работа разрушала здоровье деревенских тружеников, ломала их судьбы. Они не имели возможности как все другие граждане страны во время болезни не работать, лечиться и получать содержание по нетрудоспособности. Только в 1970 г. в колхозах была введена единая система страхования. Хозяйства из своих финансов отчисляли 2,4% от фонда оплаты труда.

В неравном положении с горожанами оказались сельские жители при получении услуг из общественных фондов потребления. В записке Вологодского областного статистического управления за 1963 г. говорилось, что на одного члена семьи рабочего поступления из общественных фондов потребления составляли 167 руб., а в семьях колхозников - 69 руб. Еще большие различия фиксировались при получении из общественных фондов путевок в санатории, дома отдыха, пионерские лагеря. В 60-е гг. в Вологодской области на семью рабочего из этих фондов приходилось в год 4 руб. 40 коп., семью колхозника - 80 коп. Многолетняя нерешенная проблема для села - медицинская помощь. В 1963 г. Министерство здравоохранения России проводило проверку состояния дел на местах. Из 87,7 тыс. медицинских учреждений этой принадлежности, было размещено в деревянных зданиях:

Всего больниц: 54,2%, в т. ч.

участковые сельские 70,2%

районные 61,7%

городские 34,2%

санатории для взрослых 71,7%

санатории для детей 61,4% Значительная часть медучреждений располагалась в приспособленных помещениях. Многие из них были не благоустроены. Электроосвещение было проведено в 97,4% больничных зданий, водопровод - 44,5, канализация - 37,3, горячая вода - 19,7%. Не имели никаких благо-устройств 2.5% зданий. Во всех больничных учреждениях площадь на 1 койку была много меньше норм: в среднем 4,5 кв. м вместо 7 кв. м. Около 20% учреждений нуждались в неотложном капитальном ремонте, в том числе 22,5% зданий больниц на 246,6 тыс. коек, 23% диспансеров, 25% участковых больниц и свыше 22% районных больниц. Около 3% зданий подлежали сносу. Это составляло около 300 тыс. кв. м площади, где размещалось 22 тыс. коек. Сносу подлежали 917 зданий больниц, 140 диспансеров и поликлиник, 1613 фельдшерско-акушерских пунктов и колхозных роддомов, 144 санэпидемстанций и станций скорой помощи, 78 санаториев.

Социальная программа развития села включала медицинское обслуживание населения. Государственный российский бюджет предусматривал значительные средства на здравоохранение республики. Ежегодно они возрастали. К 1965 г. на цели здравоохранения было выделено около 4 млн. руб., в 1970 г. - 5 млн., в 1980 г, - около 8 млн. руб. За 80-е гг. средства возросли почти в 2 раза и составили к концу 80-х гг. 13 млн. руб. Расходы на здравоохранение из всех источников финансирования увеличились к 1989 г. до 20 млрд. руб. Но их доля в национальном валовом доходе равнялась 4,7%, тогда как в США - 10,4, Франции - 8,7, ФРГ - 8,1, Италии - 6,2, Японии - 6,5, Великобритании - 5,9%*, (Указанное увеличение средств было связано не только и не столько с расширением материальной базы учреждений здравоохранения, сколько с повышением окладов работникам этой системы и увеличением норм расходов на питание больных, приобретение медикаментов в связи с повышением цен на все виды услуг и продовольствие).

Однако и эти капиталовложения полностью не осваивались. Ежегодно до 20-30% средств оставались невостребованными и как следствие - невыполнение из года в год плановых заданий по строительству больниц, поликлиник, амбулаторий, фельдшерско-акушерских пунктов \ В 1968 г. в России было освоено 85% средств на здравоохранение и построено больниц на 4,1 тыс. мест (66% к плану), в 1969 г. - освоено 80% средств и построено больниц на 5,3 тыс. мест (84% к плану).

Дефицит медицинских учреждений оставался высоким. Он усугублялся спецификой нечерноземного села, наличием мелких селений, их разбросанностью по территории России. Значительное число дерезень не имели никаких учреждений здравоохранения. Жители колхоза им. Ленина Боровского района Калужской области писали в «Сельскую жизнь» (60-е гг.); «Колхоз наш богатый, колхозники живут хорошо. Их насчитывается около 2 тыс. А вот медпункт у нас развалился и родильное отделение закрылось. В медпункте крышу сорвало бурей, потолок протекает, штукатурка обвалилась. Здание не утеплено. В зимних условиях принимать больных нельзя. Участковая больница находится от нас за 18 км, весной, во время разлива, мы оторваны от нее, больного и роженицу туда не повезешь».

Как известно, медицинское обслуживание в стране было повсеместно бесплатно и селяне обращались за медпомощью в городские и областные больницы, клиники, институты. Государству содержание больного обходилось в 10 руб. за сутки. Для сравнения отметим, что в 60-е гг. первичное обращение в поликлинику США стоило 6,5 доллара, а каждое последующее - 5 долларов. Осмотр больного в больнице стоил 10 долларов.

По данным американского журнала «Юнайтед стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» стоимость медицинского обслуживания в США была «тяжелым бременем для средней семьи». Лечение язвы желудка при хирургическом вмешательстве стоило 1264,5 доллара, из которых 325,5 доллара взималось за пребывание в больнице в течение 21 дня н 500 долларов за операцию. Плата за 10-дневное пребывание в нью-йоркской частной больнице увеличилась с 560 долларов в 1960 г. до 842 долларов в 1966 г. До половины сельских жителей, нуждавшихся в стационарной медицинской помощи, получали ее в участковых больницах. Они были маломощны, не специализированы и часто не могли оказать полной квалифицированной помощи. Поэтому селяне обращались в городские и областные больницы, В 1960 г. из числа селян было госпитализировано 17,6 млн. человек, или 16%, в 1965 г. - 20,3 млн. или 18,9%, 1966 г. - 20,5 млн., или 19,2%. В 1966 г. в областные больницы было госпитализировано 1672,4 тыс. человек, из них селян 754,8 тыс. (45,1%). в городские лечебные учреждения - 22142,8 тыс. и 267,0 тыс. (12,1%), в районные больницы с центром в городе - 8429,3 тыс. и 4440,7 тыс. (52,7%) и специальные диспансеры - 1084,5 тыс. и 466,5 тыс. (43%). Амбулаторно-поликлиническая помощь селянам в основном оказывалась по месту жительства больных.

На селе имелось 85 тыс. фельдшерско-акушерских пунктов. В СССР насчитывалось 550 тыс. врачей всех специальностей, на селе работало около 40 тыс. Из 11,7 тыс. участковых больниц в 1632 ни одна врачебная должность не была занята врачом. Из 2040 врачебных амбулаторий - в 370 не было ни одного врача.

Положение селян усугублялось отсутствием аптек в подавляющем числе населенных пунктов. Приобретение лекарства, как правило, было связано с поездкой на центральную усадьбу хозяйства или в райцентр. Но и там доля готовых лекарственных средств промышленного производства, отпускаемых из аптек по рецептам, составила в 60-е гг. около 60% против 44% в 50-е гг. В результате около 40% всех лекарственных средств аптеки изготовляли сами. (Для сравнения в США еще в 1961 г. около 95% рецептов удовлетворялось готовыми лекарствами.) *° Достаточно типичная ситуация: «У нас нет врача или акушерки. Ближний врач - 12 км, дальний - 30 км. Может ли больной человек идти за 12 км, да еще при плохой погоде? Сейчас грипп. Кто поедет, привезет таблеток, а мы глотаем не по назначению (колхоз «Заветы Ильича» Костромской области, 60-е гг.),

В конце 60-х - начале 70-х гг. количество врачей в сельской местности Вологодской области на 10 тыс. жителей было в 8-10 раз меньше, чем в городе. Почти в 3 раза меньше, чем в городе, на 10 тыс. деревенских жителей приходилось работников среднего медицинского персонала. С начала 70-х гг. в сельской местности сокращалось количество сельских участковых больниц. Появились сельсоветы, на территории которых не было не только врачей, но и среднего медперсонала. Повсеместно ухудшилось положение с врачами и в райцентрах '.

Не была исключением и привилегированная Московская область. Из села Малееео Коломенского района жители писали (60-е гг.): «В селе Малеево есть больница на несколько коек и родильное отделение. К чей прикреплены 17 деревень. Но в больнице несколько лет нет врача, Ездили из г. Коломны врачи в месяц или в два один раз. Нелегко попасть на прием к врачу. Больным, чтобы попасть к врачу, нужно проделать путь в 30-40 км». Выход из критической ситуации один - расширять масштабы строительства, увеличивать в них штаты врачей и медперсонала. В масштабах России это распространилось на крупные поселки, объявленные перспективными.

На средства госбюджета и колхозов за 70-е гг. в сельской местности России было введено больниц на 48,9 тыс. больничных коек, за 80-е гг. - на 57,7 тыс. коек; поликлиник - соответственно на 62,4 тыс. посещений в одну смену и 117,7 тыс. Участие колхозов в строительстве медицинских учреждений оставалось значительным: в 70-е гг. они построили четвертую часть больниц и поликлиник на селе, в 80-е гг. - седьмую часть больниц и пятую - поликлиник.

По данным выборочного обследования 1! тыс. учреждений в 1990 г. около 5% поликлиник и 9% больниц были расположены в зданиях, находившихся в аварийном состоянии, около 14% требовали реконструкции, примерно треть - капитального и текущего ремонта. Многие учреждения не были благоустроены, в них отсутствовали элементарные удобства. Не имели водопровода 9% поликлиник и 15% больниц, канализации - соответственно 15 и 24, центрального отопления - 12 и 19%, Половина зданий не была оборудована ваннами или душами, системами вентиляции. Почти в половине больниц площадь на 1 койку была вдвое меньше норматива. В 72%> больниц в палате в среднем находилось от 6 до 15 больных. Напряженным оставалось положение с обеспечением потребности учреждений в медицинской технике. В 1990 г. отечественная промышленность удовлетворила менее половины заявок на нее.

Потребности населения и медицинских учреждений в 1988 г. в лекарствах за счет отечественного производства удовлетворялись лишь наполовину, а с учетом импорта - менее чем на три четверти. По наиболее важным группам препаратов для лечения сердечно-сосудистых заболеваний промышленность обеспечивала спрос лишь на 30%, онкологических - на 43, психоневрологических - на 30, по гормональным и противодиабетичсским таблетированным препаратам - на 15%. В 1981-1988 гг. из 339 наименований лекарственных средств, разрешенных Министерством здравоохранения СССР к применению, Министерство медицинской промышленности освоило только 200. Разрыв между производством и спросом на медикаменты в 1989 г. составил 1,2 млрд. руб. Из-за дефицита препаратов потребление лекарственных средств: на душу населения в 1988 г. было в 2-3 раза ниже уровня развитых капиталистических стран.

Россия занимала первое место в мире по числу врачей (47 на 10 тыс. населения) и по числу больничных коек (139 на 10 тыс. населения в 1989 г.). Однако немалое количество медицинского персонала: не обладало необходимой профессиональной подготовкой и не соответствовало занимаемой должности. Что касается «больничных коек», то в своем большинстве они не были оснащены ни современными средствами диагностики, ни лечебной аппаратурой, ни медикаментами, ни персоналом должной квалификации. В развитых странах оба этих контрольных показателя заметно сократились за прошедшие годы пра 'Одновременном усилении медицинской нагрузки.

К концу 80-х гг. по некоторым источникам в среднем стоимость одной больничной койки в стране составила 15 тыс. руб. (в ГДР - 40 тыс. руб., Чехословакии - 80 тыс. руб.). Оснащенность средней больничной койки медицинской техникой в СССР составила в 1988 г. лишь 10-15% от уровня, достигнутого в США.

На протяжении 60-80-х гг. высоким оставался дефицит медицинских работников, низким было в ряде институтов качество их подготовки. Как показала переаттестация 350 тыс. врачей, проведенная в 1987 г., 10% из них, или свыше 30 тыс., были аттестованы «условно», тысячи отстранены от работы как профессионально непригодные. Главное управление здравоохранения г. Москвы провело экспертную оценку молодых специалистов, выпускников московских вузов. При этом каждый четвертый из 912 врачей выдержал испытания лишь на «удовлетворительно», а 36%, как показала проверка, не имели элементарных практических навыков и умений в специальности, по которой уже работали.

По всем показателям медицинского обслуживания сельская местность намного отставала от города. В сельских больницах на одну больничную койку приходилось 4 кв. метра вместо положенных 7-ми. Из» 18 тыс. сельских поликлиник 14 тыс. размещены в так называемых приспособленных помещениях, из 4 тыс. районных больниц 2,5 тыс. были лишены горячей воды, а в 700 - не было холодной.

Основным медицинским учреждением на селе являлся фельдшерско-акушерский медпункт. В 1987 г. их имели 43% населенных сельских пункта. Около 143 тыс. сел (52%), в которых проживало 13 млн. селян (13,3% сельского населения страны), не имели никаких медицинских учреждений. Одно из таких сел Бармино Лысковского района Горь-ковской области. Его жители писали в «Сельскую жизнь»: «В этом году закрыли нашу участковую больницу, а ведь она обслуживала 4 тыс. жителей разных сел, расположенных в округе 45-70 км от районной больницы. Наше село находится в 45 км от райцентра. Зимой сообщение затрудняется из-за снежных заносов. Хоть понемногу, но больных клали в участковую больницу, особенно пожилых. Теперь каких трудов стоит попасть на прием к врачу в районную больницу. Придешь утром, запись - на второй день. А добираться в один конец час на автобусе, а автобус ходит 3 раза в день».

Обеспеченность врачами на селе была вдвое ниже, чем в городе, В основном в сельских медицинских учреждениях работал средний медперсонал '. Из совхоза «Нефедово» Вологодского района Вологодской области жители писали (1963 г.): «На территории совхоза есть больница на 15 коек. Заведующая больницей медсестра. Не хватает четырех человек по штату, врача нет 9 лет. Зубной кабинет есть, нет врача. На этом месте числится врач, проживающий в Вотче за 35 км от Нефедова. В 1962 г. она приехала 2 раза на 6-7 дней. Для лечения зубов ездим за 25 км. Заболеваемость высокая. За март 1963 г. оплачено по 87 больничным листам. 1008 рабочих дней пропущено по болезни. Это значит, что весь совхоз не работал три дня в месяц. Часты эпидемии гриппа, коклюша, много случаев заболевания инфекционной желтухой. Медперсонал старается, но в стационаре 25-28 человек вместо 15 и лечит их медсестра. Грудных детей возим в 20° мороз на телеге за 10-J 5 км».

Трудности работы и жизни на селе для многих медицинских работников становились непреодолимыми. Все большее их число искало приложения своих профессиональных знаний в городе. В середине 70-х гг в Нечерноземье из 1712 сельских участковых больниц в 546 (или 32%) больницах ни одна врачебная должность не была занята врачом. Прием населения вели лица со среднем медицинским образованием. Особенно неблагополучное положение с укомплектованностью участковых больниц отмечалось в Свердловской, Новгородской, Костромской и Архангельской областях, где 60-70% больниц не имели ни одного врача.

К концу 80-х гг. в Нечерноземье обеспеченность врачами из расчета на 10 тыс. населения в большинстве областей и автономий была ниже среднероссийского уровня и оставалась в пределах 33-42,6 врачей. Исключение составили Мурманская область - 51,9 врачей на 10 тыс. населения, Карелия - 51, Смоленская область - 50,9, Ярославская - 49,9 и Рязанская область - 49. Опрос общественного-мнения, проведенный среди семей колхозников в 1987 г., показал, что каждая шестая семья не была удовлетворена работой сельских амбулаторий и поликлиник.

Тяжелые условия труда, неустроенность быта сельских жителей, неудовлетворительная организация медицинской помощи отрицательно сказывались на здоровье населения. Специальные исследования позволили установить, что с возрастом количество практически здоровых людей значительно уменьшается - с 48,5% в возрасте 15-19 лет до 2% в возрасте 60 лет и старше. Это обусловлено нарастанием доли больных хроническими заболеваниями. В возрасте 60 лет и старше доля хронических больных с выраженным снижением функциональных возможностей организма составила 28%**. Рабочая совхоза «Волна» М. А. Савельева из Новгородской области писала (60-е гг.): «Я работала много лет в колхозе, а затем в совхозе в основном в животноводстве в качестве доярки. И вот в конце концов у меня начали болеть руки от ручной дойки». Среди обследованных в 1967 г. сельских жителей Наро-Фоминского района» Московской области главными мотивами обращения к врачу были: болезни органов дыхания, органов системы кровообращения.

На селе к врачу обращались реже, чем в городе. Среди установленных заболеваний у сельских мужчин были: болезни периферийной нервной системы, гипертония и другие сердечно-сосудистые заболевания; у женщин: болезни нервной системы и сердечно-сосудистые заболевания. Половина больных лечилась у фельдшера.

Доля населения, получавшего услуги здравоохранения по месту жительства, в Нечерноземье - одна из самых низких. В обследованных сельских районах Калининской и Московской областей на расстоянии до 2 км от фельдшерского пункта проживало 60-70%, на расстоянии более 4 км - 5-10% жителей; в поселениях с участковыми больницами - 17-19% населения. Из-за неблагоустроенности сел и деревень, низкой санитарно-технической культуры, плохой профилактики заболеваемость в сельской местности была выше, чем в городах. Так, активным туберкулезом на селе болели в 1,4 раза, а вирусным гепатитом - в 2 раза больше жителей чем в городе.

Значительно хуже, чем в городе, поставлена на селе охрана труда, 'Сельскохозяйственное производство насыщалось техникой, электроагрегатами, которые требовали высокой организации безопасных условий работы, ограждений и охраны труда. Однако уровень выделяемых средств на охрану труда в сельском хозяйстве был много ниже, чем в других отраслях народного хозяйства. Травматизм на производстве был распространенным явлением. Из совхоза «Первомайский» Рижского района Рязанской области жители писали (1965 г.): «Этой весной у нас опрыскивали саженцы ядохимикатами. После чего подохло много птицы и отравились четыре коровы. А у рабочих болели глаза, т. к. не было средств защиты. За отказ от работы без спецовки грозили увольнением. Тракторист Чернышев работал на опрыскивании садов по 10 - 12 часов».

По данным ЦСУ СССР, в 1965 г. только в госпредприятиях имело место 198,8 тыс. несчастных случаев с потерей по нетрудоспособности более 3,5 млн. человеко-дней и выплачено по социальному страхованию свыше 19 млн. руб. В 1965 г. от травм погибло 4225 человек, в том числе 2746 в колхозах. Государственная комиссия квалифицировала причины трагедий как «результат плохих условий сельскохозяйственного труда».

В Вологодской области расходы на охрану труда и технику безопасности на одного работающего в 1967 г. составляли в промышленности 14 руб. 40 коп., в сельском хозяйстве - 2 руб. 40 коп. Недостаток средств, выделяемых на охрану труда и технику безопасности, приводил к тому, что на сельскохозяйственных предприятиях показатели производственного травматизма были значительно выше, чем в других отраслях народного хозяйства. В Вологодской области в 1975 г. на 1 тыс. работавших в сельском хозяйстве число пострадавших составляло 26 человек, тогда как в целом по области - 12 человек Ч По данным на 1975 г. в колхозах России число пострадавших с временной утратой трудоспособности составило 4831 человек, в совхозах - 94 156 человек, из них со смертельным исходом - 101 и 874 человек.

Недостатки в профилактике заболеваний, своевременности и качестве лечения больных приводили к потере трудоспособности трудящихся. Уровень заболеваемости с временной утратой трудоспособности в России оставался одним из самых высоких в стране. По этой причине в республике в 1989 г. ежедневно не работало 2,7 млн. человек.

По данным Института гигиены труда и профзаболеваний, около 90% машин, прошедших в 80-е гг. испытания на машинно-испытательной станции, не отвечали современным требованиям, что приводило к повышению уровня профессиональной заболеваемости мехакизато ров. *

Основными неблагоприятными в гигиеническом отношении факторами в труде механизаторов, согласно анкетным данным, являлись микроклиматические условия (40%), загрязнение воздуха в зоне дыхания пылью (29%), выхлопными газами (41%), а в ряде случаев и ядохимикатами (12%), систематическое попадание на кожу горюче-смазочных материалов (11%) и других вредных веществ, интенсивный шум (23%), вибрация рабочего места (45%), статическое напряжение отдельных мышечных групп, связанное с вынужденной рабочей позой (40%). Водители наиболее часто чувствуют усталость рук и ног (70%) и туловища (28%). Под влиянием этих факторов большинство меха-заторов (65%) после 8-часового рабочего дня отмечали усталость, сонливость, головные боли, головокружение.

Сравним впечатления механизаторов, поработавших на ферме США в штате Айова. На вопрос корреспондента, трудно ли там было, *один из трактористов ответил: «Скорее непривычно. Трудовой ритм там, мягко говоря, несколько иной, чем у нас. Были дни, когда мы начинали около пяти утра и трудились в поле весь световой день - до десяти вечера, при этом работали без всяких перекуров - остановки только для того, чтобы перекусить. И вот что любопытно: какой-то чрезмерной усталости не чувствовали. Затемненные стекла, кондиционер, радиоприемник делали многочасовое пребывание в кабине трактора не слишком утомительным. К тому же очень скоро мы убедились - такой ритм возможен потому, что американским фермерам нет нужды экономить силы. После работы они отдыхают, а не пропалывают огород, не кормят свиней и птицу, как это принято у нас».

В 70-е гг. в России средняя продолжительность жизни снижалась (1970-1971 гг. - 68,9 лет, 1979-1980 гг. - 67,5 лет). Этот показатель по сравнению с ведущими развитыми странами ниже на 7-8 лет, а по сравнению с Японией - на 11. В 80-е гг. продолжительность жизни возросла и фиксировалась на уровне 69,9. При некотором сокращении смертности за этот период она еще оставалось достаточно высокой: 10,7'умерших россиян на 1 тыс. населения республики (в городе 10,0, в селе - 12,7). Большинство областей Нечерноземья превышали среднероссийский показатель. Более того, такие высокие показатели смертности не имела ни одна другая область или автономия.

В Псковской области на 1 тыс. населения пришлось 14,4 умерших, это был самый высокий уровень в России. Свыше 13 умерших фиксировалось в Новгородской, Ивановской, Рязанской, Калининской, Тульской областях на 1 тыс. населения, свыше 12 - в Костромской, Калужской, Орловской, Смоленской, Ярославской, Горьковской областях, свыше II - в Вологодской, Ленинградской, Брянской, Владимирской, Московской, Кировской областях. Эти территории имели столь высокие показатели смертности населения, особенно сельского, прежде всего в силу демографических причин. Нечерноземье с точки зрения лозраста населения было старым.

Стабильно высоким фиксировался уровень смертности у селян: в 1989 г. на 1 тыс. сельских жителей пришлось 12,7 умерших. Смертность трудоспособных мужчин на селе выше чем в городе на 11%, женщин - на 17%. Среди сельских жителей выше чем среди городских показатели смертности от сердечно-сосудистых заболеваний в ранних и средних пожилых возрастах. На селе выше смертность от травм и несчастных случаев, включая автодорожные. Многие авторы это «новое и негативное явление» связали с «проблемой урбанизации села, оснащением сельскохозяйственного производства большим количеством техники. автомобилизацией сельского населения и т. д.» Миграция из села мужчин трудоспособного возраста и, как правило, с лучшим здоровьем ухудшали ситуацию медико-демографического состояния. Обследования показали, что мужчины на селе чаще погибали от травм и несчастных случаев, не связанных с производством, чем в городе. В большинстве случаев предпосылкой служило алкогольное опьянение. У мужчин на селе, умерших в рабочем возрасте, на первом месте среди причин оставались несчастные случаи, отравления и травмы, у сельских женщин - болезни системы кровообращения.

Трудности сельской жизни, отсутствие учреждений культуры, оторванность от большой жизни, одиночество, собственная ненужность, апатия ко всему и безысходность способствовали развитию склонности у значительной части селян к употреблению алкоголя. Часто праздники и буднн скрашивались выпивкой. Женщины колхоза «Путь Ленина» Новодеревеньковского района Орловской области в 1969 г. писали в «Сельскую жизнь»; «Мы работаем и неплохо работаем. Все женщины работают с огоньком, имеют большую семью, по четверо и больше детей. Если мы поработаем хорошо, то и надо отдохнуть, а вот отдыха мы не имеем.

День мы находимся на работе, вечер дома, должны отдыхать, а мы вместо отдыха видим одну пьянку своих мужей, дебоширство, хулиганство. Приходится убегать из дома, или у соседей или на улице ожидать, пока некий дебошир успокоится.

Пьянствуют на общественных работах, на молочно-товарных фермах, прямо в красном уголке. Вместо какой-нибудь агитации мы видим на столе пол-литра. Возчики и кормовозы пьянствуют вместе за одним столом с заведующим фермой. А мы слышим одно сквернословие. Ни зоотехник, ни председатель не обращают внимания, как будто это вошло в обычай. Общественного порядка нет, а про семейный и говорить, не приходится».

Учитывая разраставшиеся масштабы пьянства в стране, правительство объявило Всесоюзный поход за трезвый образ жизни. Выразилось это не в строительстве культурных и спортивных комплексов, домов культуры и клубов, не в усилении финансирования досуга жителей гог родов и сел. Развернувшаяся кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом вылилась в организованное и планомерное уничтожение виноградников, в том числе уникальных и реликтовых, закрытие ликеро-водочных производств, пивоваренных заводов. А проблема ушла вглубь.

Сократилось производство государственных алкогольных напитков, - широко развернулось самогоноварение, забытое со времен гражданской войны, В невиданных для страны масштабах распространилась токсикомания, нередко со смертельным исходом. Врачи констатировали, что в некоторых случаях они не могли спасти больного из-за незнания препарата, который он употребил - столь широк диапазон применявшихся токсинов. Из села Кременичи Лгобытинского района Новгородской области в редакцию газеты «Сельская жизнь» пришло письмо (1968 г.): «Нас в северной зоне мучает бездорожье и много вреда приносит пьянство. Без водки не выполняется финансовый план торговли, а общий план работ снижаем». Из колхоза «Красная звезда» Рамешковского района Калининской области жители писали (1968 г.): «Шоферы и трактористы пьянствуют, праздники длятся по 3 дня и более».

Жительница Чувашии А. Павлова так выразила свое мнение по поводу проведения праздников. Она писала (1978 г.): «У нас слишком много праздников. Каждый выходной - какой-нибудь праздник; то день строителя, то металлурга, тружеников сельского хозяйства, торговли. А поскольку все праздники мы отмечаем одинаково, то все сводится к коллективным или семейным пьянкам. Из рук вон скверно проводит народ праздники. Однообразно и скучно. Ведь раньше все праздники были разные, со своими традициями; в масленицу - блины и катание на тройках, в рождество - ряженые, в троицу - плетение венков, украшение домов березками».

Постепенно на селе вошло в норму рассчитываться за хозяйственные работы на подворье спиртным. А. Кучерова из деревни Наумово Кимрского района Калининской области писала (1978 г.): «К пьянству толкает окружающая обстановка. Наши механизаторы постоянно «калымят». Вскопать огород - бутылка водки, иначе не поедет. И виновата дирекция совхоза. Надо, чтобы вспашку приусадебных участков, производили по наряду дирекции».

Производство ликеро-водочной продукции в 1990 г. составило 133 млн. декалитров, это 60% общего производства 1984 г. Не достигнут был уровень производства середины 80-х гг. по виноградному вину и пиву. За 1985-1990 гг. потребление алкогольных напитков на душу населения (в пересчете на абсолютный алкоголь) сократилось в 1,8 раза и составило 4,6 литра, а с учетом самогоноварения - 6,7 литра против 10,7 литра в 1984 г. Самый высокий уровень потребления алкогольных напитков оставался в Прибалтике, Белоруссии и России - 5- 6 литров. На покупку алкогольных изделий в 1990 г. в среднем каждая семья рабочих тратила 223 руб., колхозника - 276 руб.

Начало развиваться самогоноварение. По расчету, населением на зги цели израсходовано в 1990 г. свыше 1 млн. т сахара, из которого было изготовлено 150 млн. декалитров самогона. Рабочими и служащими в 1990 г. было произведено вина доманшей выработки 2,3 литра на семью, а семьями колхозников - 21,9 литра. М. Гусева из Калининской области писала: «Молчать больше невозможно. За последнее время увеличилось число самогонщиков, устраивают вечера-гулянки с дебошем, привлекают подростков, нарушают покой соседей. Нужно ^объявить бой самогонщикам. Не штрафовать лиц за самогоноварение, а наказывать тюремным заключением, это не только мое мнение».

К административной ответственности было привлечено 231,2 тыс. - подпольных производителей спиртного, из них 4 тыс. были наказаны в уголовном порядке. У самогонщиков изъято 4,9 млн. литров самогона я 67 тыс. самогонных аппаратов. В России в 1985 г. было зарегистрировано 48,9 тыс. преступлений за изготовление, сбыт и хранение крепких спиртных напитков домашней выработки, в 1986 г. - 122,2 тыс. Начиная с мая 1987 г. лица, впервые привлеченные к ответственности за самогоноварение, наказывались в административном порядке. В 1987 г. уголовными преступлениями были квалифицированы 74,8 тыс., в 1988 г. - 7,1 тыс., в 1989 г. - 3,4 тыс. За изготовление, сбыт и хранение напитков домашней выработки в уголовном порядке было наказано за 1985-1989 гг. 12,9 тыс. жителей России.

Оставалась высокой заболеваемость алкоголизмом. Общая численность лиц, состоявших на учете в медицинских учреждениях на начало 1991 г., составила 4,1 млн., из них 1,1 млн. (27%) сельские жители, 0,6 млн. (12%) - женщины.

В Молдавии, Латвии, России и на Украине заболеваемость алкоголизмом составила 127-152 случая в расчете на 100 тыс. населения против 123 в среднем по стране. Повсеместно выросла заболеваемость наркоманией и токсикоманией - в 1,4 раза, кроме Украины и Туркмении, где она сократилась, но оставалась самой высокой - ее уровень в 1,6 раза превышал общесоюзный показатель. На начало 1991 г. на учете лечебно-профилактических учреждений состояло более 4 млн. больных алкоголизмом и наркоманией (1450 человек на 100 тыс. населения) и около 1 млн. человек находилось на профилактическом учете в связи со злоупотреблением алкоголем, 60 тыс. - наркотическими и ненаркотическими средствами. В 1989 г. в стране от причин, связанных с алкоголем, умерло 22,9 тыс. человек, из них 85% в результате отравления алкоголем. В 1990 г. число умерших от отравлений алкоголем выросло на 20% и составило 23,8 тыс. человек. В России в конце 80-х гг. на учете лечебно-профилактических учреждений состояло 2,8 млн. больных алкоголизмом и наркоманией (1886 больных алкоголизмом и 22 наркоманией на 100 тыс. населения).

Увеличилось число лиц, совершивших преступления в нетрезвом состоянии. Только за 9 месяцев 1965 г, в Вологодской области было совершено 2976 преступлений, за этот же период 1966 г. еще 3906. В Гря-зовецком, Харовском, Вашкинском и Шекснинском районах количество лреступлений возросло на 82-200%. Если в 1960 г. было задержано 22 тыс. человек в состоянии алкогольного опьянения, то в 1964 г. -* 34 тыс., в 1965 г. - свыше 40 тыс. Из совхоза «Юкаменский» Юка-менского района Удмуртии писали в «Сельскую жизнь» (1981 г.): «Всей известно, что пьяница за рулем - это потенциальный убийца. У нас же в районе на пьяного шофера смотрят вполне одобрительно». В 1990 г. каждый третий осужденный за уголовное преступление совершил его в нетрезвом виде. В целом по стране их число составило 471 тыс. человек, что на 8,2% больше, чем в 1989 г. К 1990 г. на 7,3% по сравнению с 1985 г. увеличилось число несовершеннолетних, совершивших преступления в нетрезвом состоянии, достигнув 37,8 тыс. Каждое пятое преступление совершалось подростками в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.

Большинство людей занимали резко отрицательную позицию к пьянству. Многие доходили в отчаянии до крайностей, предлагая и выселение пьющих, и торговлю опиртным под надзором милиции, и введение сухого закона. Из Онежского района Архангельской области сельские жители писали (1970 г.): «Читаешь в газете «Сельская жизнь» о злодеяниях пьяниц и хулиганов и думаешь, почему же так безнаказанно гуляет по нашей стране это зло? Надо выселять злостных пьяниц и хулиганов. Ведь каждый дом, каждая семья - это частица нашего государства а мы должны охранять его. А водкой, еслн уж необходимо, торговать в винных лавках и вдали от населения, от детей, под надзором милиции. У некоторых пьяниц уже столько правонарушений накопилось, что и на каторге им бы места нет, а им все прощают. Вот и гуляет зло по нашей стране».

Из деревни Санино Воротынского района Горьковской области К. Беззубликов писал (1971 г.): «Общественная непримиримость для пьяниц мало внушительна. Стало быть к ним нужны не меры убеждения, а самые строгие меры принуждения. Надо создать трудовые вытрезвители, специальные колонии, чтобы в них пьяницы работали и лечились, содержать их там, пока не исправятся. Иначе этому злу конца не будет».

Наиболее решительно были настроены сельские женщины. В. Вла-сочкина, доярка Новосельского опытного хозяйства Сухиничского района Калужской области писала в 1971 г. в «Сельскую жизнь»: «Я не могу не высказать своего мнения по поводу употребления нашими людьми спиртных напитков. Все знают, какой вред приносит их употребление, но государство продолжает выпускать их. Они совершенно не нужны, т. к, во всех случаях их употребления, как объясняет медицина, они вредны. Они вредны и потому, что разлагается дисциплина, люди теряют свою честь, совесть, талант. Родные и любимые ожесточаются против друг друга. Гибнут родители у детей из-за пьянства, детям выплачивают пособия, разбивают машины, попадают в больницы. Оплачивается по больничным листам, а то и вовсе на пенсию идут.

По радио я слышала однажды, что государство не стало бы выпускать спиртного, но боятся, что люди будут пить одеколон и другое и будут травиться. Они и сейчас пьют. А если кто отравится, пусть, ради жизни других. И плохая трава из поля вон. Зато поколение не будет отравлено». Это была общая трагедия.

Одна из серьезных проблем современности - наркомания. Длительное время СССР было одним из немногих государств, где масштабы этого явления были невелики. С 1980 г, постоянно возрастало число подростков, потреблявших наркотические средства. В 80-е гг. до 2 и более тысяч подростков совершали преступления, связанные с наркотиками или в состоянии наркотического возбуждения. За тот период 1,5-2 тыс. подростков страны медики ежегодно устанавливали диагноз: наркомания.

В 1984 г. больных с диагнозом «наркомания и токсикомания» было 13,7 на 100 тыс. населения страны. К 1986 г. эта цифра возросла до 17,1, к 1987 г. - уже 21,5. Эта тенденция сохранялась и в среде несовершеннолетних. Результаты сплошного обследования школьников и учащихся ПТУ показали, что если в 1986 г. наркотики употребляли хотя бы один раз 6-8%, то в 1987 г. - 12% *. В отдельных регионах число состоявших на учете за сравнительно короткое время увеличилось в несколько раз.

Существовавшая до 1987 г. практика лечения давала небольшой эффект, особенно в отношении тех, кто уклонялся от добровольного лечения. Наркоманы отрицательно влияют на сверстников. При опросе осужденных наркоманов 70% указали, что стали употреблять наркотики под влиянием товарищей, друзей, знакомых.

С 1986 г. было решено организовать лечебно-воспитательные профилактории для несовершеннолетних больных-наркоманов, а в 1987 г. два таких профилактория открылись в России и на Украине. Главной задачей они ставили профилактику, предотвращение распространения наркомании, оказание медицинской помощи подросткам, потребляющим наркотики и, наконец, полную их социальную реабилитацию. Судебно-правовые меры применялись лишь в крайних случаях.

Анкетный опрос, проведенный социологами в 1990 г. в профилакториях России, показал, что преимущественно среди наркоманов были городские жители - свыше 80%. 16% находившихся на излечении подростков - сельская молодежь. 3% обследованных начали употреблять наркотики с 10 лет, 17% - с 12, 50% - с 14, 20% - позже. 8% подростков употребляли алкоголь, свыше 90% ребят курили.

Провоцирующими факторами являлись алкоголизм или наркомания родителей. Так, у 5% опрошенных оба родителя алкоголики, у 2% - наркоманы, у 20% - один из родителей был алкоголиком, у 15% - наркоманом. Иными словами, у 42% обследованных родители в той или иной степени были поражены этими недугами. В трети семей, где были дети-наркоманы, родители находились в разводе. Следует отметить вполне достаточный образовательный уровень родителей: около 80% имели образование общее среднее и выше, Сами же ребята закончили в основном 8-9 классов (60%). В момент направления в ЛВП большинство подростков учились: в общеобразовательных школах - 34%, в интернатах и детских домах - 2%. в ПТУ - 42%; 15% - не учились и не работали.

Обследования социологов показали, что чаще всего заболеванию наркоманией предшествовали такие причины: интересно попробовать - 40%, влияние друзей - 20%, нечем заняться - 18%, несчастье в семье, плохое настроение - 12%, семейные неполадки - 5%. Лишь 5% находившихся на излечении подростков признавали себя наркоманами.

Как правило, ряды наркоманов пополнялись за счет нерадивых учеников: 75% учились в школе на «удовлетворительно». 12,2% - «неудовлетворительно». По официальным данным на 1989 г. в СССР насчитывалось около 130 тыс. потребителей наркотиков.

Большой опыт борьбы с наркоманией накоплен в Европе и Америке °, Многие лечебные учреждения, в том числе анонимного характера лечения, добились заметных успехов. Но проблем было больше н на Западе, и в США, и в России. Вот строки письма. «Мне, конечно, неприятно сознаваться в том, что употребляю наркотики. Одно хочу подчеркнуть: никто никогда не отучит человека от употребления наркотиков, если он не решит этого сам. Пишу это, опираясь на собственный опыт. Сам однажды попался на удочку пропаганды. Я три недели провалялся в больнице, где якобы лечат наркоманов, и видел там только обратное тому, о чем пишут врачи. Обиднее всего, что «сопляки», впервые попробовавшие «химку» и попавшиеся на этом, за две недели пребывания в стационаре превращаются в людей конченых, пройдя полный наркологический ликбез…» Автор письма не сгущал красок.

Антисанитарные условия содержания больных, злоупотребления, жестокие методы воздействия на пациентов, применявшиеся даже в московских клиниках - действительность. Иногда складывалось впечатление, что система лечения и его организация способствовали втягиванию больных в порочный круг. И действительно, до середины 80-х гг. практически не было специализированных больниц и отделений для наркоманов. Взрослые наркоманы содержались рядом с несовершеннолетними, все вместе - рядом с алкоголиками и психически больными. Нередко наркотики свободно проникали в подобные «клиники», и там их начинали применять даже те, кто ранее их не употреблял.

В большинстве больниц и отделений даже не велся учет того, сколько больных после выхода из стационара воздерживается от употребления наркотиков. Там, где такая статистика имелась, выяснилось: в течение года к прежнему занятию возвращались по крайней мере девять из десяти наркоманов. За1983-1993 гг. количество только выявленных преступлений, связанных с наркотиками, увеличилось в России в 3 раза, объем изъятых наркотических средств - в 30 раз. Причины быстрого врастания России в наркобизнес очевидны: этнические конфликты в регионах бывшего СССР, огромный поток беженцев, экономический кризис, упадок морально-нравственных устоев общества.

На территории СССР в 1994 г. по исследованиям государственных медиков было зафиксировано б млн. наркоманов, но это лишь те, кто официально обратился за помощью. По данным Международной ассоцнации по борьбе с наркоманией и наркобизнесом на территории бывшего СССР их было 60 млн. человек. При этом происходило сокращение больничных мест в наркологических отделениях и больницах и штата врачей. За 90-е гг. в России количество больничных коек в наркологических отделениях было сокращено более чем вдвое. Каждый шестой врач - нарколог оставил работу. Наркомания - трагедия мирового масштаба. 1991-2000 гг. объявлены Организацией Объединенных Наций десятилетием борьбы с наркоманией, прежде всего среди детей.

Деревенская жизнь проходит на виду у всех. Высокую нравственность поддерживала церковь. Число культовых учреждений сокращалось. Многие церкви использовались под склады, заводы, мастерские, клубы, кинотеатры. Иные были варварски уничтожены. Из воспоминаний С. Л. Грачева, жителя деревни Чижево Лесного района Калининской области: «Две церкви рядом стояли - одна кирпичная, другая деревянная. Вот где кирпичная, сейчас здесь сельхозтехника расположилась, построили постройки, церковь хотели разобрать на кирпич, воспользоваться кирпичем. И ничего не вышло. Кирпич не сиять с раствора. Вот такой делали раствор. А рядом с церковью стояла…вроде часовенки, маленькая такая будочка, и начали ее ломать. И ничего ни одной кирпичины, все идет на лом. Ее взять с раствора невозможно. Ну, церковь поломали и бросили, оставили ее в середине этих построек, это в Лесном. А такая красота-то была!» В 1953 г. в стране было 15 тыс. православных церквей, в 1986 г. - около 7 тыс.

Исследования, проведенные Всесоюзным центром изучения общественного мнения, показали возросший интерес россиян к религии. По данным опроса 1993 г. верующими себя сочли 40-50% опрошенных жителей России. При этом отмечалось малое количество людей, следующих важнейшим нормам церкви относительно частоты причастия, участия в богослужении, в работе приходской общины и т. п. Это означает, что несмотря на доверие и симпатию со стороны общественного мнения к религии, к вере, «религиозно-магическую» настроенность россиян, собственно церковная жизнь делает лишь первые шаги. В конце 1989 г. крещеными оказались около 60% россиян, а в конце 1992 г.- уже более 75%. Однако в церковь они почти не ходили. Многие церкви были разрушены, поэтому для россиян путь от дома до ближайшего храма занимал много часов, а то и дней.

В последующие годы положение несколько исправлялось, однако число людей, регулярно посещавших церковь, было невелико. Лишь 10% считавших себя верующими, ходили в церковь хотя бы раз в месяц. В 1990 г. хотя бы раз причастились лишь 7% россиян, в 1992 г. - 10%, т. е. лишь каждый пятый считавший себя православным. До 1917 г. существовал порядок, по которому православный, не приступавший к причастию в течение года, переставал считаться членом церкви. Рекомендуемого обычно минимума причастий - раз в месяц - придерживалось не более 1%. Причем частота причастий не была связана с возрастом.

Доля верующих среди молодежи была несколько ниже, чем в старших возрастных группах, но выше, чем в средних. Если в старших возрастных группах доля верующих была выше среди менее образованных, то среди молодежи картина обратная: среди более образованной молодежи России верующих было больше.

Трудности и моральный дискомфорт нередко обращали человека к помощи и пониманию церкви. Социологические исследования, проведенные в 80-90-е гг., зафиксировали мнение прихожан, что религия способствует самоуглублению, самосовершенствованию, делает человека более терпимым. Многие видят в становлении веры, религиозности возможности и истоки возрождения российской деревни.

Нечерноземье вынесло на себе все превратности судьбы страны. Долгие годы деревня жила надеждой на лучшее будущее. Сегодня оно вновь отодвинуто в будущее.