Закон Моисеев как детоводитель ко Христу

Размещено на http://www.allbest.ru/

Закон Моисеев как детоводитель ко Христу

ВВЕДЕНИЕ

Святая Церковь всегда рассматривала Ветхий Завет как неотъемлемую часть Священного Писания, что выражалось и в практике объединения книг Ветхого и Нового Завета в одни кодексы (Синайский, Ватиканский), и в решительном осуждении взглядов еретика Маркиона, отвергнувшего Ветхий Завет, и, наконец, в том, что святые отцы уделяли серьезное внимание составлению комментариев на священные ветхозаветные книги. А так как Священное Писание является важнейшим (хотя и не единственным) источником православного вероучения, то все его части должны быть предметом тщательного изучения, ибо равнодушное отношение к истокам нашей веры недопустимо в принципе.

О важности Ветхого Завета для христианина писали многие святые отцы и учителя Церкви. Еще блаженный Августинточно и ясно выразил связь двух Заветов: «Ветхий Завет в Новом открывается, Новый же в Ветхом скрывается». В Новом Завете мы обнаруживаем большое количество прямых цитат из Ветхого Завета, а еще больше косвенных аллюзий и общих образов. Потому смысл новозаветных писаний становится по-настоящему понятным только в том случае, если читатель знает и часто обращается к параллельным местам из Ветхого Завета. Напротив, если христианин попытается ограничиться только Новым Заветом, то он многие фрагменты или не поймёт вовсе, или истолкует превратно. Свт. Амвросий Медиоланский отмечает единство и христоцентричность двух Заветов: «Чаша премудрости в ваших руках. Это чаша двойная - Ветхий и Новый Заветы. Пейте их, потому что в обоих пьете Христа. Пейте Христа, потому что Он - источник жизни». Господь, пришедший на землю для того, чтобы установить Новый Завет, является законодателем и Ветхого. «Исследуйте Писания, - говорит Он, - ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5, 39); «не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф.5:17).

Центральное место в Священном Писании Ветхого Завета занимает Закон Моисея, данный народу избранному на горе Синай «по причине преступлений» (Гал. 3:19) до времени пришествия Христа. Преемственность двух Заветов ап. Павел, истинный фарисей, выразил в известной метафоре: «закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал.3:24). «Благодарю Бога, - пишет он во втором послании Тимофею, - Которому служу от прародителей с чистою совестью» (2Тим. 1:3). Другими словами можно сказать, что в Ветхом Завете служили и поклонялись Тому же Богу, наибольшее откровение о Котором получено уже в Новом Завете в Господе Иисусе Христе. Это согласуется и с высказыванием Апостола о том, что Закон имеет лишь тень будущих благ. Свт. Иларион Киевский пишет: «Он [Бог] единый, творящий чудеса, положил Закон в предуготовление Истины и Благодати... Закон - предтеча и слуга Благодати и Истины». Таким образом, святоотеческая экзегетическая традиция, беря начало от Самого Спасителя и апостолов, не ограничивается лишь буквально-историческим толкованием Закона Моисея, а видит также его духовное типологическое значение по отношению к Новому Завету. Поскольку понимание воспитательного и прообразовательного значения Закона Моисея как детоводителя ко Христу способствует более глубокому пониманию Ветхого Завета, а, следовательно, и всего Священного Писания, исследование положения закона Моисеева, предуготовляющие людей к приходу Господа Иисуса Христа, является актуальной задачей.

Прообразовательно толковали Закон Моисея многие древние отцы и учителя Церкви, например: мч. Иустин Философ, свт. Иоанн Златоуст, прп. Ефрем Сирин, свт. Кирилл Александрийский, блж. Феодорит Киррский. В согласии с этой экзегетической традицией толковались в Церкви постановления Закона Моисеева и в Средние века, например, уже в XI в. блж. Феофилактом Болгарским, а также на Руси - свт. Иларионом Киевским, и в Новое время, например, в XIX в. свт. Феофаном Затворником и свт. Филаретом Московским. В ветхозаветных постановлениях святые отцы видят, как правило, указание на такие новозаветные реалии как Личность и служение Господа Иисуса Христа, Божию Матерь, апостолов, отношенияХриста и Церкви, Церковные Таинства и Богослужение, а также судьбу иудейского народа в Новозаветное время.

Принципы ЗаконаМоисеева как блюстителя народа Израильскогодо пришествия Мессии разбираются в работах как русских дореволюционных богословов (И. Корсунского[27], В. Протопопова [40], Л.И. Бриллиантова [4], проф. А. Олесницкого [38]), так и современных авторов (свящ. Д. Юревич, Г. Глигоров и др.).

Из всей изученной нами литературы наиболее полно и систематично анализ постановлений Закона представлен в книге прот. Г. С. Дебольского «Установления Ветхозаветной Церкви и христианские, для которых первые служили образами» [14]. Однако автор этой книги ставил целью не столько показать прообразовательное значение Закона Моисея, сколько систематизировать и дать описание всем постановлениям и обрядам Ветхозаветной Церкви.

Толкования на Закон содержатся также в работе Д. Добросмыслова «Мнения Отцов и Учителей Церкви о ветхозаветном обрядовом законе Моисея». На богатом фактическом материале Добросмыслов показывает, что в экзегезе законодательных текстов свв. отцы по преимуществу следовали сформулированному еще ап.Павлом типологическому принципу понимания Ветхого Завета. Однако, у этого автора не представлены прообразовательные толкования свв. отцов на постановления Закона Моисея юридического характера, в частности, касающиеся отношений с ближними.

Вопрос прообразовательного значения ветхозаветных жертвоприношений поднимался в контексте исследований протоиерея Т. Буткевича «О смысле и значении кровавых жертвоприношений в дохристианском мире и о так называемых “ритуальных убийствах”» [5].

В. Экземплярский в работе «Библейское и святоотеческое учение о сущности священства» [55] затрагивает вопросы преемственности и типологичности ветхозаветного священства по отношению к новозаветному.

В современной статье священника Димитрия Юревича «Обрядовые постановления Моисеева Закона: их историческое значение и типологическое толкование в святоотеческой традиции» [57] рассматривается, во-первых, значение типологического толкования Ветхого Завета как достижение полноты и восполнение смысла, к которому устремлена история Израиля, что согласуется со словами Христа (Мф. 5:17). Во-вторых, в качестве примера автор рассматривает типологические толкования на постановления Закона о жертвоприношениях.

Целенаправленному рассмотрению прообразовательного значения ветхозаветных праздников посвящена диссертация на соискание степени кандидата богословия Г. Глигорова [10].

Указанные исследования рассматривают обычно не весь Закон, а лишь его отдельные разделы: одна работа - постановления о праздниках, другая - о жертвоприношениях, третья - о священстве и т.д.Тем не менее, на современном этапе на наш взгляд отсутствует полное комплексное исследование, которое бы объединяло и систематизировало все воспитательные и прообразовательные аспекты Синайского законодательства начиная с ритуальных и обрядовых предписаний и заканчивая нравственными положениями. Поэтому новизна данной работы заключается, в систематизации и обобщении толкований на весь корпус постановлений Моисея. Все вышесказанное свидетельствует о несомненной актуальности нашего исследования.

Источниками информации для написания работы по теме "Закон Моисеев как детоводитель ко Христу" послужили базовая учебная литература, фундаментальные теоретические работы таких исследователей в рассматриваемой области, как А. С. Кашкин, Г. Егоров, прот. Ростислав Снигирев, прот. Лев Шихляров, Г. Глигоров, А. Мень, и других. Большую роль в изучении данной темы сыграли статьи и обзоры в специализированных и периодических изданиях, посвященных тематике «Синайского законодательства».

Актуальность и обоснованность выбранной темы исследования, обусловили постановку соответствующих целей и задач работы.

Объектом исследования является закон Моисеев как сообщенный Богом пророку Моисею свод предписаний и постановлений, регулирующий религиозную и общественную жизнь народа Израиля и отдельных его членов.

Предмет исследования - положения закона Моисеева, предуготовляющие людей к приходу Господа Иисуса Христа.

Цель исследования: рассмотреть прообразовательное и воспитательное значение Закона Моисея как детоводителя ко Христу.

Для достижения данной цели ставились и решались следующие задачи:

1) Охарактеризовать ритуальные положения Синайского законодательства.

2) Раскрыть духовное содержание Закона о любви к Богу и ближнему в Ветхом Завете.

3) Выявить влияние ритуального законодательства Моисея на формирование христианского богослужения

4) Проанализировать значениеЗаконов Моисея по отношению к ближнему в качестве основы христианской нравственности.

Методологическая основа исследования.

При работе над текстом нашего исследования применялась следующая совокупность методов: культурно-исторический, контекстуальный методы, семантико-стилистический, интертекстуальный анализы.Использовались сравнительный и исторический методы, предполагающие изучение организационных, обрядовых, нравственных положений Синайского законодательства и сравнения их с современными новозаветными реалиями.

Структура исследования обусловлена предметом, целью и задачами исследования и включает в себя введение, две главы, состоящие из четырех параграфов, заключения и списка использованной литературы.

ГЛАВА 1. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ СИНАЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

христианский нравственность богослужение синайский

1.1 Ритуальные положения Синайского законодательства

В книге Исход Бог дает закон евреям через Моисея. Закон Моисеев [греч. ???? ??????], сообщённый Богом пророку Моисею свод предписаний и постановлений, регулирующий религиозную и общественную жизнь народа Израиля и отдельных его членов[50, с.554]. Закон Моисеев правильнее было бы назвать Законом Божьим, так как Моисей выступал лишь в роли посредника между Богом и Израильским народом. Этот Закон записан в Пятикнижии Моисеевом, начиная с 20-й главы книги "Исход" и заканчивая 31-й главой книги "Второзаконие" (за исключением мест, повествующих о путешествии Израиля по пустыне). Этому Закону и суждено было стать главным правилом жизни древнееврейского народа на протяжении веков.

Через Моисея Бог дал законы дому Израилеву, чтобы заменить ими более высокий закон, которому они не смогли повиноваться. Закон Моисеев состоял из многих принципов, правил, церемоний, ритуалов и символов, предназначенных для того, чтобы напомнить людям их обязанности и ответственность. Он включал закон, определяющий нравственные, этические, религиозные и мирские заповеди и действия, в том числе жертвоприношения (Лев. 1-7), которые должны были напоминать им о Боге и их долге перед Ним. Касаясь всевозможных отношений человеческой жизни, предписания закона простираются до мелочей и направлены преимущественно на внешнюю сторону жизни. Этого требовала воспитательная задача, чтобы через внешнее привести человека к внутреннему. Этим же объясняется то обстоятельство, что закон выражен главным образом в форме запрещений: почти каждая заповедь начинается частицей «не». Вследствие преобладания юридического характера в ветхозаветном нравственном законе он не отличается строго от закона обрядового и гражданского, которые столь же священны для Древнего Израиля, как и нравственный закон. В Пятикнижии предписания этих трех законов перемешаны между собой

Формы религиозной жизни израильского народа были тесно связаны с идеей завета, заключенного израильским народом с Богом. Закон Моисеев определял чин и места богослужения, класс лиц, призванных осуществлять богослужение, обряды посвящения людей и отдельных предметов Богу и обряды ритуального очищения.

Рассмотрим детально ритуальные положения Закона Моисеева. Специфика нашей работы предполагает разделение ритуальных положений Синайского законодательства на темы: сначала мы рассмотрим прообразовательное значение Скинии как особого места для совершения богослужений; затем раскроем постановления о священстве, далее перейдем к анализу предписаний о жертвоприношении как основе ветхозаветного богослужения и завершим наш обзор описанием постановлений о праздниках и их осмыслением в христианстве.

В любую эпоху Бог давал систему поклонения, подходящую для человека и угодную Богу. Для молодого еврейского народа видимым знаком водительства Божия, местом Его особого присутствия, местом, где Бог открывался Своему народу, явилась Скиния. Она представляет собой палатку, первый храм Божий (притом походный, т.к. Господь вел евреев в Землю обетованную; впоследствии, после завоевания этой земли, по образу скинии царем Соломоном в Иерусалиме был построен каменный Храм), куда собирался народ, где положено было приносить жертвы, а главное, это было место особого присутствия Божиего, здесь происходила встреча с Ним и поклонение. Поэтому скиния в Священном Писании называется домом Бога (Исх. 34:26; 1Цар. 1:24), скинией откровения (Исх. 38:21) и скинией собрания (Исх. 40:34). Откровение о скинии Моисей получил на горе Синай, и постановления о ней являются частью Закона.

Технически этот походный храм представлял собой двор, размером примерно 50 на 25 метров, огороженный столбами и обтянутый тканью. Во дворе стоял жертвенник и умывальник. Жертвенник, на котором приносились жертвоприношения, имел квадратную форму, был сделан из акации (дерево ситтим) и обит медью (Исх. 27:1-8). В глубине двора находилась сама палатка, состоящая из двух крытых помещений: 1) святилище, в котором стоял золотой алтарь кадильный, семисвечник и стол с хлебами предложения; 2) Святое Святых (около пяти метров во всех измерениях), где находился ковчег Завета с херувимами на крышке (рис. в Приложении)[12, с.21].

Святое Святых покрывалось льняными, шерстяными и кожаными завесами (Исх. 26:1-32). Двор скинии был огорожен завесам из крученого виссона, а ворота - из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона узорчатой работы (Исх. 27:9-18). Все ограждения и завесы поддерживались на столпах при помощи специальных крючков.

Скиния толкуется святыми отцами как прообраз Самого Христа, и следовательно, как прообраз Его Тела - Церкви, причем как в этой жизни, так и в вечности. Так, свт. Григорий Нисский под скинией понимает Единородного Сына Божиего, т.к. Им и для Него, по словам ап. Павла, создано все, что на небесах и на земле, видимое и невидимое (Кол. 1:16)[13]. Через этот образ свт. Григорий рассуждает, в том числе, и о Воплощении Христовом. Он пишет: «она нерукотворенна по собственному своему естеству, допускает же устроение, когда должно стало скинии сей быть водруженною в нас; так что некоторым образом она есть и не созданная и созданная; как предсуществующая, она не сотворена, а как приявшая сей вещественный состав, стала сотворенною»[Там же]. Столпы же скинии свт. Григорий Нисский толкует как прообразы Апостолов и Пророков.

Свт. Кирилл Александрийский просто называет Церковь скинией: «Во всякое время и непрестанно, от начала и до конца, во святой скинии, то есть в Церкви, мы благоухаем во Христе всякою добродетелию» [22, с.724].

Прп. Ефрем Сирин пишет, что уже тогда, когда Бог давал Моисею постановления о скинии, Он называет «ее образом (Исх. 25:9) и скинией временною, давая тем разуметь, что она прейдет, и даст место церкви Христовой, которая, как совершеннейшая, пребудет во век»[16, с.372]. О временном значении ветхозаветной скинии говорит и свт. Кирилл Александрийский: «Когда жертва в образах и кровавая совершенно уничтожена, то необходимо было устранить и самую скинию, так как взамен ее воздвигнута более истинная, то есть Церковь»[22, с.183].

Также прп. Ефрем Сирин усматривает типологию и во времени поставления скинии. «А что скиния: поставлена во второй год по исшествии, - пишет он, - это служило прообразованием новой твари во Христе; и что скиния поставлена в первый день седмицы, сим предсказывалось Bocкpeceниe»[16, с.386].

Свмч. Мефодий Патарский типологически толкует данный Моисею образ скинии и как Церковь Христову, и как горний Иерусалим: «Евреи возвещали тень образа, третью от истины; мы же светло величаем образ (??????) небесного селения. А самая истина в точности откроется по воскресении, когда мы “не гадательно и отчасти, а лицем к лицу” (1Кор.13:12) будем созерцать святую скинию, тот небесный город, «котораго художник и строитель Бог» (Евр. 11:10)»[31].

Также скиния толкуется и как прообраз Божьей Матери. Особенно много таких толкований в богослужебных текстах.

Основанием для установления Богом института священства у евреев была общечеловеческая потребность в восстановлении союза с Богом, утраченного в силу греха[49, с.19].В древние времена до Закона право священнослужения имел любой человек, обладающий собственностью (в качестве примера можно привести Каина и Авеля), но в первую очередь глава семьи и рода (как Ной, Авраам, Исаак, Иаков и др.). Законом же для богослужебных целей из всего Израиля выделяется колено Левино.

Это выделение связано с Божией заповедью о посвящении или отделении Богу всех первенцев от человека до скота (Исх. 13:2,12-15). Заповедь дана непосредственно в момент исхода из Египта в память о том, что Господь для спасения евреев от рабства умертвил первенцев египетских. Таким образом, Бог выделяет первенцев на служение Себе (Исх. 13:2). В нравственном плане это постановление означало то, что еврейский народ должен всецело посвятить себя Богу, а в прообразовательном - «указывало на “перворожденное слово” - Иисуса Христа, Который, как первенец Девы Марии, ею был посвящен Богу (Лук. 2:22-23) и который, в то же время, Сам послужил освящением для всех людей, избавив их от рабства греху и диаволу»[4, с.28].

Но затем Господь повелел вместо первенцев выделить Себе колено Левино, а за остальных первенцев (которые превзошли число левитов) - вносить выкуп - пять сиклейсеребра (Числ. 3:12-13; 40-47).

Ветхозаветное священство предъизображало первосвященническое служение Господа нашего Иисуса Христа: как священников избрал на служение Себе Сам Бог (Исх. 28:1), так и Христос был послан Отцом (Лук. 10:16). Оно, крупным планом, заключалось в исполнении следующих видов обязанностей, каждая из которых совершенное исполнение получила в служении Христа:

- посредничество между Богом и людьми (по причине своей греховности народ израильский не мог общаться с Богом, для этой цели были избранны священники, Христос же является Ходатаем Нового Завета: «Сей [Первосвященник] получил служение тем превосходнейшее, чем лучшего Он ходатай завета, который утвержден на лучших обетованиях» (Евр.8:6));

- научение народа Закону (в Новом Завете заповеди написаны «Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (2Кор.3:3));

- приношение Богу даров и жертв (Господь принес совершенную Жертву за все человечество (Рим. 3:25; Еф. 5:2; Евр. 7:27 и др.))[27, с.240].

Священники имели исключительное право особенного приближения к Богу, что также имеет прообразовательное значение, т.к. Христос есть Сын Божий «рожденный прежде всех век».

Тот факт, что священники должны были приносить жертвы за свои грехи, говорит об их немощи как людей и означает несовершенство ветхозаветного священства, которое было только образом Первосвященника Христа, не имеющего греха и однажды принесшего Себя в Жертву за грехи народа (Евр. 7:26-28).

Ветхозаветное священство имело три степени. Род Аарона был выделен для священнического служения. Из него глава дома, вслед за Аароном, избирался в первосвященники (при условии соответствия его кандидатуры всем постановлениям Закона о первосвященнике), а остальные его прямые потомки составляли вообще священство. Мужчины из всех других родов колена Левина составляли левитов.

Первосвященническое, священническое и левитское служение четко различались в соответствии с частями скинии. Только первосвященник и только в День очищения входил в Святая Святых с кровью жертвенных животных, где Бог открывался ему и говорил с ним. Священники осуществляли свое служение в Святилище. Они должны были каждую субботу полагать двенадцать хлебов предложения на стол, ежедневно возжигать светильник и осуществлять каждение на алтаре кадильном, приносить жертвы, трубить в трубы (Числ. 10:8), отличать чистое от нечистого, священное от несвященного и учить народ Закону (Лев. 10:10-11).Как священнодействующие, сослужащие великому священнику, прообразующему Христа, священники являются прообразом Апостолов[22, с.563]. Левиты были помощниками священников. Во время странствия по пустыне они переносили священные предметы, прислуживали во дворе скинии. Левиты не имели права входить в Святилище, приносить жертвы и вообще священнодействовать, а также вкушать жертвенное вместе со священниками.

На свое содержание левиты получали десятину от народа (Числ. 18:21), а священники - десятину от левитов (Числ. 18:26-28) и то, что было положено священнику от жертв. То, что священники получали десятину от десятины левитов, типологически указывает, по мнению свт. Кирилла Александрийского, на то, что великий священник в лице Аарона и его преемников является прообразом «священника священников -- Христа, Начальника и Предстоятеля святой скинии, то есть Церкви, -- Святого Святых, Бога богов»[Там же, с. 561-562.].

Священное служение у народа Израилябыло связано прежде всего с принесением жертв Богу. Безусловно, Главная Жертва, принесенная за человечество -- Крестная Жертва Господа Иисуса Христа. Однако, по промыслу Божию, прийти к пониманию значения Крестной смерти Спасителя ветхозаветный человек должен был через установленные жертвоприношения низшего порядка.

Все ветхозаветные жертвоприношения учили израильский народ жить в мире с Богом, имели огромное нравственное значение. Они являлись постоянным свидетельством того, что следствием греха является смерть и очиститься от негоможно только кровью, и, в то же время, были откровением о любви Божией к человеку, поскольку за его преступления умирал не он сам, а по повелению Господнему жертвенное животное[30, с.42].

Жертва являлась важнейшей формой богообщения не только у евреев, но и у всех народов древности. Закон Моисеев изначальносодержал не только нравственные заповеди, но и большое количество обрядовых предписаний, касавшихся различных сторон жизни народа. Так как религиозное сознание израильтян было слишком грубым и привязанным к материальным формам богослужения, то о поклонении Богу в духе и истине (Ин. 4:24) тогда еще не могло быть и речи, что наглядно продемонстрировал эпизод с изготовлением золотого тельца. Вот как эту мысль выражает святитель Ириней Лионский: «Бог сперва наставлял их чрез естественные заповеди, изначала насажденные в людях, то есть чрез Десятисловие -- не исполняющий которого не имеет спасения,-- и ничего более от них не требовал. <...> Но когда они решились сделать тельца и обратились сердцами своими опять к Египту, желая быть рабами вместо свободных, то получили прочее служение, сообразное с их пожеланием, хотя не отделявшее их от Бога, но державшее их под игом рабства»[18, с.352]. Таким образом, Господь предлагает народу тот вид богослужения, который народ был готов принять.

Согласно Закону (Лев. 17:3-7), жертвоприношения должны были осуществляться только в скинии, что также является профилактикой идолопоклонства.

В целом, ветхозаветные жертвоприношения можно классифицировать следующим образом:

- по типу жертвы (кровные и бескровные);

- по случаю принесения жертвы (ежедневные и праздничные);

- общественные (приносимые за весь народ) и частные (например, по обету или по усердию);

- по виду жертв (всесожжения, о грехе, о повинности, и мирные или благодарственные). Кроме установленных времен принесения жертв, Закон предусматривал и особые случаи,например, жертвы при поставлении священников (Исх. 29:1-37), при очищении родившей (Лев. 12:6) или по окончании обета назорейства (Числ. 6:13-17)[5].

В качестве жертвенных животных применялись пять пород животных: тельцы, овцы, козы, голуби и горлицы, причем все эти животные не должны были иметь телесные недостатки. Жертвенное животное могло быть как мужского, так и женского пола.

Приносились Богу также бескровные, хлебные жертвы. Готовились они из лучшей пшеничной муки и представляли собой либо просто муку, либо что-то из нее приготовленное, например, лепешку. Обязательными атрибутами хлебной жертвы были елей (его или замешивали в тесто, или обмазывали им, или поливали зерна) и ладан (ливан), который полагали на жертву сверху. Часть хлебов сжигалась, а часть шла в пользу священников и должна была потребляться в скинии.

Рассматривая жертвенное законодательство, сосредоточенное в Книге Левит, можно выделить три существенных элемента, составляющих полную идею израильской жертвы. Это [21, с.315]:

1) невинная кровь, как искупление за грех;

2) огонь, уничтожающий последствия греха;

3) священная трапеза, соединяющая искупленного человека с Богом. Этим трем неотъемлемым признакам соответствует три основных вида жертв:

1) жертва за грех,

2) всесожжение и

3) мирная жертва.

Жертва о грехе приносилась в случае, если человек согрешил против Бога или человека по ошибке, человеческой немощи или неведению. Жертва же о преступлении приносилась в случае, если человек согрешил сознательно (но только против другого человека). Порядок принесения жертвы в обоих случаях был одинаков, но в случае жертвы о преступлении необходимо было, кроме того, возместить ущерб. Например, если кто-то грешил против посвященного Господу, то помимо принесения овна в жертву повинности, должен был прибавить к святыне пятую часть и отдать это священнику (Лев. 5:15,16).

Прежде всего, Законодатель говорит о жертве всесожжения, так как, во-первых, этот вид жертвы был самым древним (такие жертвы приносили праотцы и патриархи). Во-вторых, эта жертва была самой полной в том смысле, что огню предавались все части животного (кроме кожи, которая отходила священнику -- Лев. 7:8), в то время как после других жертвоприношений определенные части жертвы назначались в пищу священникам или приносителям. Наконец, жертва всесожжения была самой важной из всех жертв, так как именно всесожжение было обязательной ежедневной жертвой, которую священники от лица всего Израиля приносили дважды в день, утром и вечером (Чис. 28) [20, с.430].Можно провести такую условную аналогию из современной практики: ежедневная жертва всесожжения играла роль постоянного богослужения (как в Православной Церкви службы суточного круга), в то время как остальные виды жертв имели характер требных богослужений.

Основное назначение жертвы всесожжения -- искупление греха, о чем говорится в Лев. 1:4: «приобретет он благоволение, во очищение грехов его». Кроме того, эта жертва характеризовала всецелую преданность человека Богу и имела значение благодарения Богу за его милость.

Жертва мирная приносилась в знак благодарности Богу. Она всегда следовала после жертвы за грех, т.к. человеку (или обществу) нужно было сначала очиститься. Это связано с тем, что мирная жертва представляла собой как бы пир, трапезу всего общества и Бога: часть мирной жертвы (те же части, что и в жертве о грехе: тук, почки и т.д.) сжигалась в благоухание приятное Богу, часть (правое плечо и грудь) отдавалась священникам, а часть съедалась самими жертвователями.

Несмотря на своё большое религиозно-нравственное значение для Израиля, ветхозаветные жертвы давали только условное, символическое очищение грехов, о чем говорится в Послании Евреям (9:9-10). Совсем в ином свете предстаёт очистительное действие ветхозаветных жертв, если рассматривать их как прообраз спасительной жертвы Иисуса Христа, соединяющей в себе все виды левитских жертвоприношений. Как жертва всесожжения была полным посвящением приносимого Богу и имела искупительный характер, так и Христос пришел отдать душу Свою для искупления многих (Мк. 10:45). Как жертва за грех очищала людей от скверны как последствия греха, так и Кровь Иисуса Христа... очищает нас от всякого греха (1 Ин. 1:7). Жертва повинности рассматривала грех как долг человека перед Богом, но это понимание присутствует и в Новом Завете (молитва «Отче наш...»), а в Ис. 53:10 смерть Христа прямо называется «жертвой повинности»[21, с.327], ибо она стала в переносном смысле уплатой наших долгов Богу, компенсацией за все преступления людей пред Богом. Наконец, как мирная жертва способствовала примирению с Богом и сопровождалась священной трапезой, так и Христос, принеся Себя в жертву, примирил нас с Богом (2 Кор. 5:18) и основал Таинство Евхаристии, которое также вобрало в себя существенные черты жертв Ветхого Завета: благодарение, участие в трапезе Господней и подлинное единение с Богом.

В заключение отметим, что в Ветхом Завете священники каждый день должны были приносить жертвы всесожжения и хлебные приношения, тогда как жертвенная смерть Иисуса Христа стала однократным и в то же время совершенным приношением, которое обладает полнотой спасительного действия и делает ненужными иные жертвы (Евр. 10:1-18).

Закон Моисея содержит также постановления о ежегодных праздниках, три из которых являются великими: Пасха, Пятидесятница и Праздник Кущей. Для их совершения весь народ (особенно мужчины) должен был «являться пред лице Господа, Бога, на место, которое изберет Он» (Втор.16:16). Кроме ежегодных праздников в Ветхом Завете отмечались субботы, новомесячия и праздничные времена: субботние и юбилейные годы.

Ветхозаветный Церковный год начинался с месяца Авива (март-апрель), и первый Праздник, который праздновали евреи 14 числа этого месяца - это Пасха (Исх. гл. 12; Лев. 23:5; Числ. 28:16)23. К этому празднику примыкает праздник опресноков, а на третий день, т.е. 16 Авива приносился первый сноп жатвы ячменя (Лев. 23:10-14). Через 50 дней после Пасхи (6 Сивана, что соответствует нашим месяцам май--июнь) совершался праздник Пятидесятницы (Лев. 23:16) или Праздник седмиц (Втор. 16:9-10). Следующие за Пятидесятницей три праздника совершались в седьмом месяце Тишри (сентябрь-октябрь): 1-го числа - праздник Труб или Новый (гражданский) год (Числ. 29:1); 10-го числа - День очищения (Лев. 16:29) и с 15 до 22 Тишри - Праздник Кущей [6, с.208].

Такая последовательность праздников имеет глубокий смысл. Пасха и Принесение первого снопа прообразовательно связаны с Крестными Страданиями и Воскресением Христовым, следующая за ними Пятидесятница - с Новозаветной Пятидесятницей, дарованием Святого Духа и учреждением Новозаветной Церкви. Праздник Труб прообразует трубление во время Второго Пришествия Господня, День очищения - Суд Божий, а Праздник Кущей - воскресение из мертвых. Таким образом, ветхозаветные праздники находились в том порядке, который соответствует исторической последовательности новозаветных событий, которые они прообразуют.

Установление праздника Пасхи в Ветхом Завете связано с событием исхода евреев из Египта, которое было совершено под предводительством пророка Моисея приблизительно в 13 в. до Р.Х. Предваряла исход евреев десятая казнь - поражение египетских первенцев. Израильтянам Бог через Моисея велел заколоть подготовленного за три дня агнца (однолетнего, мужского пола, от овец или от коз), помазать кровью этого жертвенного животного косяки своих домов с тем, чтобы смерть не коснулась их первенцев. Свт. Григорий Нисский говорит, что кровь жертвенного животного «для воспользовавшегося ею делается возбранением смерти»[13]. Само название праздника на древнееврейском языке - «Пейсах» - означает «проходить мимо» и, по словам свт. Кирилла Александрийского, Пасха Господня является переходом «от жизни мирской к боголюбезному житию»[22, с.695].

Ветхозаветная Пасха является прообразом Новозаветной: в Ветхом Завете ежегодно приносилось в жертву животное, в Новом - Христос однажды принес совершенную Жертву за все человечество.

Пятидесятница - это второй великий праздник евреев. Он праздновался через семь недель после Пасхи, точнее на 50-й день после третьего дня Пасхи, когда приносился в жертву первый сноп, и поэтому имеет два названия: и Пятидесятница, и Праздник седмиц. Дата его празднования - 6 Сивана, что приходится на наши май-июнь. Историческое событие, в связи с которым был установлен этот праздник, - дарование Закона на горе Синай во время Исхода евреев из Египта и вступление Бога в Завет с избранным народом (Исх. 19). Можно сказать, что в результате этого вышедшие из Египта евреи, фактически превратившиеся к этому времени в рабов, становятся народом Божиим, Церковью. Израиль получает Его покровительство: «если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов» (Исх.19:5). Также исход можно рассматривать как усыновление еврейского народа Богом. Посылая Моисея в Египет, Бог повелевает ему сказать фараону следующие слова: «Так говорит Господь: Израиль [есть] сын Мой, первенец Мой; Я говорю тебе: отпусти сына Моего, чтобы он совершил Мне служение; а если не отпустишь его, то вот, Я убью сына твоего, первенца твоего» (Исх. 4:22,23). Это является основанием для того, чтобы обозначить типологическую связь Ветхозаветной и Новозаветной Пятидесятницы. Сошествие Святого Духа произошло именно в день дарования Закона Моисея. Этот день стал днем дарования закона благодати во Христе, написанного уже не на каменных скрижалях, а на скрижалях сердца, и днем рождения Новозаветной Церкви. С этих пор все верующие во Христа становятся детьми Божиими, т.е. сыновство теперь не является прерогативой еврейского народа.

Праздник Кущей - последний из трех великих иудейских праздников. Начинался он 15 числа седьмого месяца Тишри т.е. через 15 дней после Праздника труб. Куща (евр. - суккот) представляла собой шалаш, построенный из древесных ветвей [6, с.209-210]. В них израильтяне должны были жить на протяжении семи дней в память о странствовании по пустыне: «в первый день возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые и ветви дерев широколиственных и верб речных, и веселитесь пред Господом Богом вашим семь дней; и празднуйте этот праздник Господень семь дней в году: это постановление вечное в роды ваши; в седьмой месяц празднуйте его; в кущах живите семь дней; всякий туземец Израильтянин должен жить в кущах, чтобы знали роды ваши, что в кущах поселил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской. Я Господь, Бог ваш» (Лев.23:40-43). В 1-ый и в 8-ой день праздника предписывался полный покой, особые торжественные собрания и сугубые жертвоприношения (Лев. 23:34-36).

В целом праздник Кущей отличался от всех остальных особой веселостью. Проф. С.А. Терновский указывает следующие причины такой торжественности:

- воспоминания о благодеяниях Божиих во время странствия по пустыне, когда евреи полностью полагались только на Бога, когда одежды и обувь их не снашивались (Втор.29:5), и они в результате были приведены в землю «где течет молоко и мед», вызывали теплые чувства и поднимали национальное самосознание;

- с окончанием всех земледельческих работ появлялось свободное время и возможность путешествовать (в Иерусалим стекалось множество народа);

- хороший урожай вызывал чувство благодарности Богу (праздник имеет еще одно название - праздник жатвы);

- праздник Кущей был последним в году перед зимой, на протяжении которой не было праздников;

- праздник Кущей следовал за Днем Очищения (праздновался 10 числа месяца Тишри), поэтому можно сказать, что евреи праздновали его с очищенной совестью[48, с.28].

Учитывая приведенные выше толкования святых отцов на праздник Кущей, можно сказать, что и эти радостные чувства и благодарность Богу за земные дары являются образом радости спасенных Христом людей, наследников Царства Небесного.

Особое место в иудейском календаре отводилось празднованию особого священного времени - Субботе. Субботнему покою посвящена отдельно четвертая заповедь Декалога, причём она звучит не кратко (как мы, по преимуществу и привыкли ее воспринимать), а с развёрнутым комментарием:

«Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой -- суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его. (Исх. 20. 8-11). В Книге Второзакония заповедь дополняется следующей ремаркой: «...чтобы отдохнул раб твой, и раба твоя, как и ты; и помни, что [ты] был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний». (Втор 5. 12-15). Исходя из контекста, мы можем увидеть следующие аспекты:

- седьмой день недели должен быть освящен и посвящен Господу;

- память об этом дне связана с воспоминанием о том, что Бог почил в седьмой день творения;

- седьмой день увязан с освобождением из египетского плена;

- седьмой день, в контексте ремарки Книги Второзакония, может быть воспринят как день отдыха[26, с.286].

Рассуждая о субботнем покое в своем толковании на послание ап. Павла к Евреям, свт. Иоанн Златоуст выделяет три типа покоя: «один - покой субботы, в который Бог успокоился от дел своих; другой - покой палестинский, когда иудеи (вступив в Палестину) должны были успокоиться от многих бедствий и трудов; третий и истинный покой - царство небесное, которого кто достиг, тот истинно успокаивается от трудов и скорбей» [17]. Хранение субботы, он считает образом и подобием Царства Небесного. При этом святитель наставляет словами из 94 псалма, чтобы христиане не ожесточали своих сердец и не искушали Господа, подобно странствующим по пустыне израильтянам, о которых Бог сказал, что они не войдут в Его покой. Подобно тому, как маловерные иудеи не наследовали землю обетованную, которая является прообразом рая, так же не обретут Царства Небесного и непокорные христиане.

Таким образом, рассмотрение прообразовательного значения ритуальных постановлений дает достаточно полное представление о приуготовительном характере ветхозаветного Закона и его значении при новозаветном осмыслении для христианской веры. Важность Закона Моисея для христианина свт. Кирилл Александрийский выразил в таких словах: «Заповеданное древним чрез Моисея мы называем первыми начатками провещаний Божиих (Евр. 5, 12). Если мы отвергнем детоводителя, кто же приведет нас к тайне Христовой? И если мы откажемся изучать первые начатки провещаний Божиих, то, как после этого или откуда мы придем к цели?»[22, с.128].

Анализ учебной литературы и творений святых отцов показывает, что наибольшее внимание в своих толкованиях на Закон Моисея они уделяют типологическому толкованию постановлений о праздниках, о жертвоприношениях, о священстве и о скинии. Причем из всех праздников наиболее тщательно, с учетом большого количества указаний частного характера, прообразовательно толкуются именно постановления о Пасхе - прообразе новозаветного Праздника Праздников, из постановлений о скинии - о Святое Святых и его принадлежностях, из постановлений о священстве - о первосвященнике как в наибольшей степени прообразующем Первосвященника Христа. В постановлениях о жертвоприношении наибольшее число прообразовательных черт святые отцы видят в жертве всесожжения и жертвах о грехе и повинности.

1.2 Закон о любви к Богу и ближнему

Ещё П. А. Юнгеров обращал внимание на то, что внешние предписания Синайского законодательства имели своей целью воспитание сердца и духа человека [56, с.24-25]. Он полагал, что об этом свидетельствует применение аподиктической формы изложения норм (что в частности присуще Десятословию), наиболее ярко об этом свидетельствует заключительная заповедь Десятословия, в которой запрещается само пожелание чужой собственности, что напрямую относится к нравственному настрою человека.

Закон Моисеев явился существенным средством воспитания Богоизбранного народа в верности своему Творцу, подобно тому, как особым средством возрастания и воспитания человека выступала единственная ограничительная заповедь в саду Эдемском, «Ветхозаветный закон как опосредованный человечески в своем историческом обнаружении, есть лишь аккомодативный институт божественной педагогии (Гал. 3:24), - решительно утверждает Н. Н. Глубоковский, - и является временным средством верховного промышления по пути к совершенному увенчанию во Христе Иисусе... Законничество было преходящим мерцанием присносущного света и неизбежно угасает с восходом Солнца правды (Гал. 3:25), подготовив зрение людей так, чтобы «все, открытым лицом взирая на славу Господню, преображались в тот же образ, от славы в славу, как от Господня Духа» (1 Кор. 3:18)»[11, с.52]. В конечном итоге сама история подтвердила, что Закон Моисеев носил подготовительный характер. Он подготавливал человечество к принятию Христова благовестия, к принятию главной евангельской заповеди - заповеди о любви. Однако данная новая заповедь не явилась совершенно новой, она вырастала на отмирающих предписаниях и постановлениях закона Моисеева.

Уже во Второзаконии (Втор 6:5) была заповедана беззаветная любовь к Богу, впоследствии она не раз повторялась. В качестве предпосылки такой любви, ее высоким стандартом и примером являлась любовь, проявленная и проявляемая самим Богом. Бог в Ветхом Завете зачастую понимается как Бог справедливости, нередко жестокой (при том жестокой весьма), часто карательной. Во многом Он таким и является -- “не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода” (Исх. 34:7). Тем не менее, это, если можно так выразиться, «вторичное» отношение Творца к людям; на первое и безусловно главное место выходит Его Любовь. “Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий (правду и являющий) милость в тысячи родов” (Исх. 34:6--7). Бог милостив, полон благоволения (Ос. 11:4), и любовь его вечна (Иер. 31:3). Даже если Бог и наказывает за вину отцов детей, то лишь “до третьего и четвертого рода”, тогда как любящим его и соблюдающим его заповеди творит милость “до тысячи родов”. Иначе говоря, мера милости и мера кары весьма не пропорциональны: мера Божьей милости в несколько раз превышает меру Его наказания.

Вместе с тем любовь Бога можно назвать избирательной; Его любовь направлена на народ Израиля, избранного Им среди других народов, невзирая на его немногочисленность ради клятвы данной еще Аврааму(Втор 7:6--8). Бог Израиля -- это Бог Завета, а потому сам факт заключенного Завета и данного затем Закона расценивались как высшее проявление Его любви. Избирая народ Израиля, Он как бы «отвергает» другие народы, не менее достойные и гораздо более многочисленные. Он будет отныне хранить свою милость, при условии соблюдения Божиих заветов, о чем еще раз удостоверяется народу Израиля (Втор 7:13). Разумеется, Бог изначально знал, как в дальнейшем будет поступать с заветами избранный им народ (Ис. 48:8). Однако Божия любовь к Израилю безусловна, ради взятого Им обязательства она будет продолжаться, и бескрайняя милость не обусловлена ничем, не считая заключенного завета(Втор 9:4--5). И это всё при том, что народ Израиля - упрямый, жестоковыйный, и будет не раз раздражать Господа отступлением от Его указаний и наставлений (Втор 9:6--8). Многократно Господь гневается на возлюбленный им народ за его нечестивость, однако не всегда наказывает. Нередко Он воздерживается от кары истребления, той кары, которую Он производит самолично; орудием своего наказания Он может сделать других(Ос 11:6) [2, с.44].

К подобным воздержаниям, с точки зрения земной, житейской «мудрости» своеобразным и непонятным, Господа побуждает именно любовь: “Повернулось во Мне сердце Мое, возгорелась вся жалость Моя! Не сделаю по ярости гнева Моего, не истреблю Ефрема, ибо Я Бог, а не человек” (Ос 11:8--9). Обращение к своему имени -- своего рода подтверждение самостоятельного достоинства намерений и деяний. И по земным, человеческим понятиям, действие ради имени и деяние ради самого себя - вещи совершенно разные: если в последнем на передний план выходит эгоцентризм, то в первом - самоценность деяния и достоинство.

Божия любовь к Израилю не только безусловна, но и весьма мистична. Она не является продолжением потенциальной любви к как таковому, не является любовью к сотворенному, порожденному. Да, человек - творение Божие, однако изгнанный из Эдемского сада, расплодившийся в племенах и народах, расширившийся до целого человечества, сам человек все больше и больше утрачивает нормальные, заложенные изначально отношения со своим Господом (Быт 6:5--7).

Поэтому во всем человечестве Он избирает для себя сперва Ноя, а затем из размножившихся после Потопа народов снова избирает один, народ Израилев, в качестве любимого - благодетельствуемого и опекаемого. Любовь Бога безусловна и лишена какого-либо «практического» объяснения. Вместе с тем она не абсолютна. Изначально возникнув, она будет продолжаться бесконечно долго, но лишь при условии, что со своей стороны возлюбленный не будет демонстрировать пренебрежение и нелюбовь к любящему (Пс 5:5--7). Иначе говоря, в своем осуществлении, в своей продолжительности любовь Бога в Ветхом Завете оказывается условной.

Любовь Бога подобна любви родительской, хотя родительская любовь противоречива. Ее бескрайность то и дело сменяется крайней суровостью и сдержанностью.

Она в чем-то материалистична (Ос 11:4). Но в первую очередь она патерналистична (Лев 25:38; Ис. 31:5). К тому же, в своей основе эти отношения носят очевидный патриархальный характер (Ис. 44:21).

В Ветхом Завете в данных отношениях любовь, опека и забота, господство и власть неразличимо переплетены.В некоторых пророческих книгах, например, Исайи (VIII--V вв. до н.э.) Осии (VIII в. до н.э.), Иеремии (VII--VI вв. до н.э.), Иезекииля (VI в. до н.э.), любовь Бога к Израилю представлена с помощью брачной символики. Отношения Израиля и Бога описываются в виде своеобразного брака, в котором супруга изменяет мужу под воздействием искушения. Соответственно муж наказывает жену за совершенную измену, блудодействия и неверность, но в тоже время не оставляет ее совсем и восстанавливает брак, обручая ее с собою “в правде и суде, в благости и милосердии... в верности”(Ос 2:19--20; ср. Иез 16:60--63). Существует предположение, что брачный сюжет, присутствующий в пророческих книгах, развивался изначально в жанре бытовой поэзии; но совершенно неслучайно, что с течением времени он был переосмыслен.

Таким образом, онтологическое отношение Бога есть любовь. Возникнув, она продолжается, невзирая ни на что, и только крайнее пренебрежение установленными в завете обязательствами может возбудить Божий гнев, который не бесконечен, в отличии от любви, хотя зачастую и всесокрушающ. Подытожив сказанное весьма сложно согласиться с позицией М.Д. Муретова: “В Ветхом Завете ясно созерцается и вполне выражается только любовь человека к Богу, то есть путь любви снизу вверх, от земли к небу, человеческая половина пути, но не проявлен верхний конец пути, от Бога к человеку, с неба на землю”[34, с.560]. Любовь Бога в Ветхом Завете в каких-то моментах иная и даже значительно иная, чем любовь Бога в Завете Новом. Как бы то ни было, отношение Бога к человеку в Ветхом Завете нельзя не признавать любовью, как потому что оно любовью и является, так и потому что она отличается вышеуказанными характеристиками.

Любовью Бога задается высокая мера любви человека к Богу. Данная любовь находит свое выражение в искреннем и неукоснительном исполнении Его заповедей (признания Единого Бога, полного отказа от идолослужения, от празднословия по отношению к Господу, хранения субботы, как священного дня, и почитания родителей (Втор 5:7--16; 10:12--13)). Однако это еще не все. Это любовь «от всей души» и «от всего сердца» (Втор 11:13; 30:6), и она проявляется в полном и напряженном устремлении к Богу абсолютно всех человеческих способностей, в беспрекословной верности Его Завету (Втор 30:17) и в определенной ненависти к пытающимся отвратить от него и непосредственно нарушающим его (Втор 13:1--5). Самым тесным образом любовь к Богу связана со страхом перед ним (Втор 6:13; 10:12) и с надлежащим Ему послушанием (Втор 5:33; 6:13; 6:22; 7:11). В тоже время от книги к книге все явнее говорится о том, что послушание, выражающееся в соблюдении Божиих заповедей (1 Цар 15:22), творения правосудия и правды (Притч 15:8), милости (Ос 6:6), гораздо более угодно Богу, чем принесение любых жертв.

Любовь к Богу в Ветхом Завете является безусловной, она требует беспрекословного, хотя и свободного, послушания. Именно на свободу человека Израиля и народа Израиля указывают разнообразные предостережения от своекорыстного отступления от путей Божьих. Подробности касательно того, какой именно должна быть любовь ко Господу - “всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею” - говорят о целостном выражении себя в ней всего человека: со всей силой и всеми его способностями.

Одновременно с этим требования преданной любви к Богу и исполнительности Его заветов регулярно подкрепляются обещанием различных материальных благ (Втор 8:5--10; 11:10--12, 30:15--20; Пс. 144:20; др.), соответственно их нарушение предупреждается неизбежными карами. Это последнее присовокупляет к сыновнему послушанию, благочестию и благоговению в любви к Богу дополнительно еще и такой существенный мотив, как рассудительность и благоразумие.

Любовь к ближнему, как и любовь к Богу, предписывалась в Законе Мосеевом (непосредственно в книге Левит, глава 19), но собственно не сама по себе, а в явном противопоставлении злобе и мстительности. Трудно сказать, провозглашалась ли эта заповедь о любви к ближнему в противовес правилу справедливого воздаяния (Талиону): “душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб” (Исх. 21: 2426). Тем не менее, можно с уверенностью утверждать, что она обуздывала зложелательство и сопровождала требование внутреннего отказа от мести: “Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя” (Лев. 19:18)[24, с.12].

В русском синодальном переводе словом «ближний» передается древнееврейское слово, обозначающее «соратник», «приятель», «товарищ», иными словами свой человек. Согласно последним лингвистическим исследованиям, общая формулировка этой древней заповеди должна быть уточнена во второй ее части: повелевалось любить ближнего не «как себя самого», но «потому, что он подобен тебе». К такому выводу пришел известный английский семитолог Эдвард Уллендорф. Впрочем, еще за полтора столетия до него Гегель, не являясь нисколько семитологом, но лишь вдумчиво, философски размышляя над христианской религией любви, для уточнения внутреннего этического смысла рассматриваемой заповеди любви предложил довольно схожую формулу. «“Возлюби ближнего своего, как самого себя”, -- подчеркивал он, -- не означает: “люби его в такой же степени, как самого себя”, ибо в словах “любить себя” нет смысла, но означает: “люби его так, как будто он есть ты”; речь идет о чувстве равной себе, не более и не менее сильной жизни»[8, с.143].