Православная традиция русского города в 1917-1930 годы

Итоги изъятия церковных ценностей по Вологодской губернии были следующие: золота - 4 ф., 42 зол., 47 дол.; серебра - 393 п., 20 ф.; серебра с жемчугом - 5 ф., 86 зол., 68 дол.; камней - 5003 штуки; жемчуга (отдельно) - 4 ф., 21 зол., 89 дол.; жемчуга в шитье - 29 ф., 10 зол., 12 дол. Красный Север. 16 августа. 1922. С. 3

В августе в Вологду из Москвы поступил циркуляр об отправке ценностей в Государственное хранилище. Были заказаны три железнодорожных вагона и в них отправлено в Москву 95 тюков церковных ценностей - золота, серебра, изделий с драгоценными камнями и т.п., общим весом 500 пудов Кожевникова И. А. Опустошение церквей... С.57..

Вместе с тем, кампания по изъятию церковных ценностей преследовала не только материальные выгоды. Уже 13 марта 1922 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б) рассматривался вопрос о временном допущении “советской” части духовенства в органы Помгола Кривова Н. А. Указ. соч. С. 44.. Сохранились документы о финансировании совещания “прогрессивного духовенства” из средств, выделяемых на изъятие церковных ценностей, особым целевым назначением Архивы Кремля... С. 45.. Подобные варианты “сотрудничества” были распространены и на местном уровне. Таким образом, ЦК РКП(б) и ГПУ использовали обновленцев для усиления раскола в Церкви. В Вологодский губком РКП(б) 3 апреля 1922 года было направлено секретное указание, в котором предлагалось “...привлечь на свою сторону часть городского духовенства и через их посредничество попытаться устроить совещание по вопросу помощи голодающим, где попытаться взять инициативу в свои руки. Та часть, которая будет поддерживать нашу точку зрения, должна быть взята под покровительство со стороны высшего духовенства г. Вологды и противоположной группы. Через отколовшуюся группу должна получаться полная информация о том, что делается в противоположном лагере. В случае обнаружения агитации к выступлению кулаческих и других злостных элементов, немедленно таких арестовывать. Видных же попов, хотя и принимавших в этом участие, до конца кампании не трогать, но негласно, официально под расписку предупредить, что в случае каких-либо эксцессов они будут отвечать первыми” ВОАНПИ. Ф.1853. Оп.6. Д.21. Л.2..

Дискуссионным в современной историографии остается вопрос о реакции Церкви на изъятие ценностей. Широко бытовало мнение, что с воззванием патриарха от 15 (28) февраля 1922 года и с созданием местных комиссий по изъятию церковных ценностей заканчивается мирный период изъятия и начинается период борьбы с контрреволюционными выступлениями. Другая точка зрения, основанная на анализе информационных отчетов ГПУ, заключается в том, что обстановка на местах обостряется с первых дней, когда верующие получили известия о подготовке местных властей к проведению изъятия церковных ценностей Архивы Кремля... С. 62-78..

На основании имеющихся в нашем распоряжении источников можно сделать вывод, что в Вологде серьезных столкновений верующих с властью не происходило. Население, в основном, спокойно отнеслось к изъятию, так как в развернувшейся акции для горожан, в целом, была очевидна благородная цель - помощь голодающим. Этому способствовала широко развернувшаяся волна агитационно-пропагандистской работы. С началом кампании вологодские газеты публиковали решения собраний рабочих, служащих, студентов, красноармейцев, которые единодушно поддерживали мероприятия советской власти по изъятию церковных ценностей.

В большинстве случаев и вологодское духовенство с пониманием отнеслось к необходимости передать в помощь голодающим значительную часть церковных ценностей, не имевших богослужебного употребления. Ярким примером тому может служить сообщение о состоявшемся 22 мая 1922 года собрании духовенства всех церквей города во главе с архиепископом Александром (Надеждиным), созванное городской комиссией по изъятию церковных ценностей. Итогом его работы явилась принятая единогласно резолюция, признающая, что изъятие вызвано необходимостью помочь голодающим, и призывающая всех верующих спокойно отнестись к этому святому делу, подчеркнув, что оно, в свою очередь, не одобряет поступков тех, кто противится изъятию Красный Север. 24 мая. 1922. С. 2..

Вместе с тем, нужно отметить, что Вологодское Епархиальное управление в мае 1922 года перешло на сторону обновленчества. Спустя несколько месяцев после официального завершения кампании по изъятию ценностей, в сентябре 1922 года, Вологодское Епархиальное управление (обновленческого толка) возбудило ходатайство о продлении срока для сдачи церковных ценностей, временно оставленных в церквах при произведенном изъятии, еще на три месяца Там же. 12 сентября. 1922. С.2..

И все-таки сопротивление изъятию церковных ценностей в Вологде наблюдалось.

Важно отметить, что сроки проведения кампания по изъятию церковных ценностей совпадали с Великим постом и празднованием Пасхи (6 марта - 23 апреля), и любое проявление насилия и нажима в эти дни больно задевали чувства верующих.

В период кампании в городских храмах проходили приходские собрания, выносившие решения не соглашаться на выдачу ценностей, или, по возможности, заменить их продуктами питания, деньгами и пр. В большинстве случаев протест исходил от самих прихожан. Очевидно, это связано с тем, что по советскому законодательству церковное имущество передавалось в бесплатное пользование группе верующих, а не настоятелям церквей. С другой стороны, прихожане в эти сложные для Церкви дни попытались взять на себя ответственность за предпринимаемые действия, тем самым оградив от опасности причт. Так, например, члены Иоанно-Богословской общины на состоявшихся в апреле 1922 года приходских собраниях дважды принимали решения ценности не сдавать Там же. 14 апреля. 1922. С.1. . В Вознесенской церкви представители общины, присутствовавшие при изъятии, выступили против снятия ризы с иконы Божьей Матери “Всех Скорбящих Радости”, являющейся местночтимой святыней православной Вологды. На данное заявление члены комиссии по изъятию церковных ценностей ответили категорическим отказом, подписав, что они “возражают и настаивают на изъятии полностью намеченного комиссией” ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.295. Л.21. .

В результате подобных трений особым решением Вологодского городского отдела управления изъятие церковных ценностей в городских храмах приостанавливалось с 22 марта по 23 апреля 1922 года во избежание кровопролитных столкновений Там же. Оп.1. Д.755. Л.7; Ф.889. Оп.1. Д.15. Л.22..

Другой довольно распространенной формой протеста было составление ходатайств в городскую комиссию по изъятию с требованием вернуть конфискованные у них церковное и богослужебное имущество. Например, церковный совет Никольской Владыченской общины подал прошение на возвращении верующим евангелий (одного - большого размера, двенадцать евангелий, читаемых в Великую пятницу и икону Воскресения Христова) Там же. Ф.889. Оп.1. Д.15. Л.40; Д.1. Л.4 об.. Никольская Глинковская община просила вернуть изъятые у нее дарохранительницу, серебряный позолоченный сосуд для миро и ковчег Там же. Д.15. Л.38.. Свято-Духовской общиной было направлено прошение на передачу ей одной пары венцов и крестительной купели из закрытых в Вологде церквей Там же. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.97.. Диакон Екатерининской церкви о. Николай Суровцев обратился с просьбой передать ему на временное пользование (с обязательством вернуть в срок) изъятые серебряные дикирий и трикирий, предназначенных для архиерейских богослужений, принадлежащих Спасо-Всеградскому собору и переданных Екатерининской общине во временное пользование. Причина просьбы заключалась в том, что духовенство данной церкви не имеет возможности сооружать ковчег на праздники из-за нехватки времени ГАВО. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.99.. Практически во всех случаях просьбы верующих были отклонены “в силу беспочвенности ходатайств” ГАВО. Ф. 889. Оп.1. Д.1. Л.4-4 об.. В запросах групп верующих в ЦК Помгол Русская Православная церковь и коммунистическое государство... С. 123. отмечалось о готовности заменить подлежащие изъятию золотые и серебряные церковные ценности другими ценностями из драгоценных металлов (в старых монетах, домашних вещах, предметах роскоши), а также хлебными продуктами. Однако и в этом случае общины получали категорический отказ ГАВО. Ф.53. Оп.1. Д.755. Л.1, 6..

Если согласиться с классификацией Н.А. Кривовой, то, судя по характеру выступлений, Русский Север, а также Урал, Сибирь и Юг России относятся к группе сопротивляющихся губерний Кривова Н. А. Указ. соч. С. 79..

Большая роль в развертывании борьбы против сопротивлявшихся изъятию церковных ценностей принадлежала прессе. В условиях нестабильности правовой базы, отсутствия каких-либо достоверных доказательств для вынесения приговоров, пресса была призвана “формировать общественное мнение, создавать такую обстановку, в которой любое политическое решение приобретало видимость законного” Там же. С. 125. . В Вологодский Губернский отдел ГПУ в марте 1922 года поступила директива ЦК РКП(б) за подписью В.М. Молотова, в которой отмечалось, что “...газетная кампания по поводу изъятия церковных ценностей ведется неправильно. Она направлена против духовенства вообще. Печатаются целые сатирические стишки против попов вообще. Эта сатира бьет по низшему духовенству и сплачивает духовенство в одно целое”. В итоге перед прессой ставилась задача “...изолировать верхи церкви, скомпрометировать их на конкретнейшем вопросе помощи голодающим, а затем показать им суровую руку рабочего государства, поскольку эти верхи осмеливаются восстановить против него” ГАВО. Ф. 53. Оп.1. Д.755. Л.10..

В ответ на факты сопротивления специальным циркуляром Верховного трибунала №66 от 25 апреля 1922 года, утвержденным Н.В. Крыленко, губернским ревтрибуналам предписывалось “...в первую очередь привлекать к следствию и суду руководящие церковные круги данного места, как сознательно допустившие агитацию под религиозным предлогом, хотя бы и не уличенные в активном участии” Свидетельствуют документы // Журнал Московской Патриархии. 1993. № 9. С. 52.. Любое сопротивление изъятию церковных ценностей было удобным поводом для начала судебных процессов над духовенством и верующими. Громкие судебные расследования прошли в Москве, Петрограде, Иваново-Вознесенске, Смоленске, Шуе, в Западной Сибири Русская Православная Церковь и коммунистическое государство... С. 67-69; Кривова Н. А. Указ. соч.. С. 125-157; Коголь Т. Н. Указ. соч. С. 117.. Массовый террор против духовенства был поднят на уровень политики советского государства. По новейшим данным общее количество репрессированных в 1921-23 годах составило 10 тысяч человек, из них расстреляно 2 тысячи Кривова Н. А. Указ соч. С.125..

В Вологде развернулся судебный процесс над настоятелем Никольской Глинковской церкви протоиереем о. Симеоном Видякиным и членами приходской общины - А.А. Девяткиным, И.А. Паникаровым, И.А. Вересовым. Областная газета “Красный Север” в нескольких номерах помещала большой материал о ходе судебного разбирательства Красный Север. 14 апреля. 1922. С. 1; 20 апреля. 1922. С. 3. . Суть дела была следующей. На общем собрании прихожан о. Симеон Видякин предложил совету религиозной общины “...священные культовые предметы, в виду отделения Церкви от государства, не отдавать, а позволить заменить их пожертвованиями со стороны прихожан в виде денег, хлеба или предметов домашнего обихода” Там же. 20 апреля. 1922. С. 3.. Выступая через несколько дней в кафедральном соборе, тот же протоиерей заявил: “...так как никакая власть никого из духовенства не спрашивала при издании декрета об изъятии ценностей из церквей, можно или нельзя изъять ценности, то это изъятие есть насилие со стороны власти, ... поэтому церковные вещи сдавать нельзя, ибо это будет кощунством над святыней” Там же.. В ходе судебного разбирательства городские власти пытались сформулировать стандартное обвинение в контрреволюционных действиях со стороны настоятеля и мирян ГАВО. Ф.53. Оп.1. Д.755. Л.16.. Окончательный приговор Вологодского ревтрибунала по этому вопросу был вынесен 14 апреля 1922 года. Протоиерея о. Симеона Видякина приговорили к двум годам принудительных работ с лишением избирательных прав, трех других участников - к одному году без содержания под стражей Красный Север. 20 апреля. 1922. С. 3..

Месяц спустя, в мае 1922 года, особой сессией Вологодского Совнарсуда слушалось дело по обвинению настоятеля кафедрального собора протоиерея о. Федора Казанского и членов приходского совета Е.П. Кокарева (староста собора), С.Н. Львова, И.И. Надеева и Н.С. Самарина в сокрытии книг по описи драгоценностей кафедрального собора. На деле же все происходило несколько иначе. 15 марта 1922 года во время совместного заседания приходской общины кафедрального собора и Городской комиссии по изъятию церковных ценностей отец настоятель предоставил требуемые от него описи имущества, составленные в 1918 году. Однако на следующий день, 16 марта, на заседании комиссии он предъявил главную опись архиерейской ризницы за 1900 год. Данный поступок был расценен следствием как факт умышленного сокрытия инвентарной описи и описи ризницы. Более того, о. Федору предъявлялось обвинение в несовпадении сведений двух описей, составлением которых занимались его предшественники. В описи 1918 года, например, отсутствовали сведения о некоторых драгоценных вещах. Несмотря на предвзятый характер предварительного расследования, суд констатировал факт сокрытия инвентарной книги и ящика драгоценных камней, хранящегося в архиерейской ризнице, и приговорил протоиерея о. Федора Казанского к одному году, Е.П. Кокарева - к шести месяцам принудительных работ без содержания под стражей; Н.С. Самарина - к шести месяцам исправдома (условно); И.И. Надеева и С.Н. Львова оправдал Дело о сокрытии ценностей // Красный Север. 14 мая. 1922. С. 2. .

Последний процесс подобного рода относится к 23 января 1924 года, когда на заседании судебной коллегии Уголовного отдела Вологодского губернского суда рассматривалось дело по обвинению священника Богородской Нижнедольской церкви о. Александра Дмитриевского по ст. 10, 73, 102 УК - за сокрытие церковных ценностей во время проведения кампании 1922 года ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.225. Л.6..

В целом проводимая в Вологде кампания 1921-22 гг. по изъятию церковных ценностей представляла собой грубое, порой противоречащее закону вторжение в жизнь церковных общин. После закрытия монастырей и домовых церквей в 1918-1919 гг., она стала очередным этапом конфискационной деятельности государства. В процессе изъятия во взаимоотношениях Церкви и государства закреплялся принцип силового воздействия. Власть, в том числе и местная, показала готовность к конфискационным и репрессивным мерам.

В то же время события 1922 года показали глубокую укорененность в Вологде традиции православного милосердия и благотворительности, проявившиеся в деятельной помощи городских прихожан голодающим Поволжья. Имея немалый опыт подобного участия в общероссийских (например, оказание помощи раненым воинам различных войн) и даже всеправославных акциях милосердия (например, сбор средств на организацию паломнических туров в Палестину, на благотворительную деятельность на Ближнем Востоке и пр.) Пресылкин О. Палестина, близкая к нам // Эхо планеты. 1992. № 1. С. 29., они словом и делом ответили на призывы пастырей и власти. Вместе с тем верующие скорее были готовы жертвовать дорогой утварью, продуктами, личными деньгами и вещами, чем покушаться на церковные святыни, собираемые и преумножаемые предыдущими поколениями. Эту грань между дозволенным и недозволенным воцерковленное сознание прихожан, судя по всему, хорошо понимало и поэтому соответствующим образом оценивало действия властей, не замечавших ее. Очевидно, создавались предпосылки формирования в религиозности русских нового, не имевшего прецедента в прошлом, опыта восприятия власти как богоборческой.

Многим приходским храмам Вологды в 1922 году был нанесен значительный материальный ущерб, из них было вывезено огромное количество церковных ценностей, имевших высокохудожественное значение.

 3. Закрытие вологодских храмов в 1923-1930-е гг.

С весны-лета 1923 года в государственно-церковных отношениях наметился тактический поворот. В исследованиях его обычно связывают с освобождением из-под стражи патриарха Тихона, мерами против перегибов антирелигиозной работы, например, запрещением антирелигиозных уличных карнавалов на Пасху, осуждением массового закрытия церквей под административным нажимом и др. Кривова Н. А. Указ. соч. С. 219; Архивы Кремля... (Вступительная статья Н. Н. Покровского). С. 100-104. Казалось, было признано, что в стране с глубокими религиозными традициями крайне трудно в один момент изменить массовое сознание. Комиссией по проведению в жизнь принципа отделения Церкви от государства при ЦК РКП(б) был разработан Циркуляр “Об отношении к религиозным организациям”. Здесь незаконными поводами для закрытия церквей названы неисполнение административных распоряжений о регистрации, просрочка арендных платежей, голосование на собраниях с участием неверующих или посторонних и др. Архивы Кремля... С. 416. Вместе с тем данный поворот в антицерковной политике рассматривался как временный, как отсрочка для выработки более гибких и долговременных методов в антирелигиозной работе. В связи с этим согласимся с мнением академика Н.Н. Покровского, отмечавшего, что вся история с маневрами 1923 года сводится к дезавуированию предыдущей линии партии, к осуждению “перегибов” местного руководства для того, чтобы в дальнейшем состоялось фактическое возвращение к той же политике, продолжение движения к ранее намеченной цели Там же. С. 194.. Так и произошло.

Следующий этап ликвидационной политики государства приходится уже на 1923-25 гг. Одним из его проявлений было проведение регистрации приходских общин и подписание новых договорных обязательств 1923-24 гг. Сама по себе регистрация, в условиях правового гражданского общества, является необходимым условием нормального функционирования религиозных сообществ. Но в государстве, официально провозглашавшем своей целью атеистическое мировоззрение и открыто проводившем антицерковную деятельность, она не могла быть ничем иным, как средством контроля, давления и вмешательства в дела Церкви “Инструкция о порядке регистрации религиозных обществ и выдача разрешений на созыв таковых” // Известия ВЦИК. № 92. 27 апреля. 1923. С.4. “Нормальный устав религиозных обществ” // Известия ВЦИК. № 102. 10 мая. 1923. С.4. .

Важно отметить, что в обстановке нестабильности и разночтений правовой базы местная власть начинала действовать самостоятельно, и, вероятно, со своим пониманием дела. Так, например, губернский административный отдел своим отношением от 18 января 1924 года (до всеобщей перерегистрации приходских объединений) обязал все религиозные общины губернии перезаключить соглашения о пользовании храмами и церковным имуществом. Неподписание договора в указанный срок рассматривалось “...как добровольный отказ верующих от церкви с вытекающими отсюда по закону последствиями” ГАВО. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.11.. Более того, были значительно расширены поводы к расторжению договоров - “сознательное уклонение от исполнения членами общины декретов, имеющих связь с церковной жизнью: введение нового стиля в богослужении; демонстративное поминовение за церковными службами политических преступников и т.д.” Там же. Л. 23. Таким образом, в повседневной деятельности местных органов уже с этого времени прослеживается двойной стандарт: с одной стороны - декларируемая нормами права официальная линия взаимоотношений с религиозными объединениями, а с другой - скрытая, секретная форма контроля за внутренней жизнью приходских общин.

Первые значительные изменения в приходской сети Вологды приходятся на начало 1924 года и связаны с закрытием четырех храмов на Сенной площади: Спасо-Всеградского собора, Иоанно-Предтеченской Рощенской, Никольской Сенноплощадской и Афанасиевской церквей и Софийского собора на Соборной горке Там же. Ф.585. Оп.1. Д. 71. Л.90.. Выбор был сделан не случайно. Четыре указанные церкви оказались более всего приближены к новому административному и культурно-просветительному центру города, а присутствие такого количества православных храмов на площади, где предполагалось установить памятник В. И. Ленину, противоречило представлениям новой власти о “светлом безрелигиозном будущем” Там же. Ф.53. Оп.2. Д. 271. Л.71. .

В отношении Спасо-Всеградского собора было отмечено, что церковный совет общины не выполнил свои обязательства по внесению местных налогов за IV квартал 1923 г. - I квартал 1924 г. Указывалось также, что “...вследствие плохого отопления здания, за отсутствием дров в распоряжении церковного совета, грозит зданию большая опасность со стороны порчи его и разрушения” Там же. Ф.585. Оп.1. Д. 71. Л.90.. В Никольской Сенноплощадской церкви специалистами были “установлены значительные трещины, внушающие опасение за целостность здания”. Иоанно-Предтеченский Рощенский храм был признан большой исторической ценностью, но, по мнению комиссии, начал разрушаться “по причине плохого ухода” Там же.. В апреле 1924 года постановлением губернского административного отдела была закрыта Афанасиевская церковь Там же. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.65, 78. . Закрытие этих храмов крайне болезненно было воспринято верующими. Нежелание подчиняться произволу властей принимало, порой, форму открытого протеста. Так, на общем собрании приходской общины Иоанно-Предтеченской Рощенской церкви было принято решение оставаться на богослужения в своем Предтеченском храме и не расторгать договора с губисполкомом в виду того, что община не видит никаких на то причин. Более того, совет уполномоченных общины подал просьбу местному губернскому прокурору “...о приостановлении отобрания церковного имущества и храма от общины до окончательного выяснения дела на месте и в центре” Там же. Ф.53. Оп.2. Д.307. Л.31-31 об.. Собрание уполномоченных Спасо-Всеградского собора от 5 февраля 1924 года вынесло решение просить губисполком “обратить особенное внимание на единодушное желание народное, так как храм - памятник возвышенного общего порыва усердия и труда - существовал “из роды в родов”, ибо утрата его или изменение горькой скорбью отзовется нынешнего верующего поколения, уже усвоившего сознанием принцип свободы совести” Там же. Д.309. Л.25 об.. Однако, несмотря на многочисленные прошения, верующие во всех случаях получали отказ. Органы ОГПУ отреагировали на факт закрытия данных церквей наиболее откровенно: “Немало трудов было положено по очистке этой центральной городской площади от звона колоколов и поповского хождения с разными крестными ходами в центре города. Все эти религиозные организации из центра следует выпирать на всполье, поближе к свалочным местам, а там они замрут естественной смертью” УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.284..

С закрытием храмов на Сенной площади был нанесен серьезный удар по старинному духовному центру Вологды, более всего почитаемому православными горожанами. В продолжение этой практики, как уже упоминалось, одновременно был закрыт и Софийский кафедральный собор ГАВО. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.77-79.. Причиной его закрытия стала неуплата налогов Там же.. Закрытие Софийского собора - одной из главных святынь православной Вологды, имело далеко идущую цель. В нем предполагалось устроить самостоятельный отдел антирелигиозного музея. В планах по организации такого музея значилось, например, следующее: “В соборе желательно организовать галерею великих мыслителей человечества, своим учением разрушавших веру в Бога и служивших духовному раскрепощению трудящихся. Галерею следует закончить портретами Маркса, Энгельса и Ленина. Здание Софийского собора должно быть отремонтировано. Надгробия архиерейских могил должны быть убраны - музей не является пантеоном мракобесов” ВОАНПИ. Ф.2522. Оп. 1. Д.185. Л.23-24..

Кроме названных выше, в течение 1924 года специальными постановлениями Вологодского губисполкома разновременно были закрыты: Крестовая Стефановская церковь бывшего архиерейского дома, все храмы Горнего Успенского и Спасо-Прилуцкого монастырей, церковь Сошествия Святого Духа и часовня в Свято-Духовом монастыре, церкви Федора Стратилата и Михаила Архангела, а также часовни: иконы Казанской Божьей Матери на Торговой площади и на Пречистинской набережной и бывшего Арсениево-Комельского монастыря ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.257. Л.39, 40, 42; Д.809. Л.205; Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.63; Ф.585. Оп.1. Д.71. Л.197, 206, 238, 304; Д.72. Л.84; Д.107. Л.2. . Таким образом, почти во всех исторически сложившихся локусах православной топографии города произошло закрытие храмов и часовен (см. рис. 3).

Закрытие столь значительного количества храмов и использование их под общественные и государственные нужды сопровождалось подчеркнуто символической заменой функционального назначения наиболее важных из них. Так, например, памятник В.И. Ленину и антирелигиозный музей учреждались именно в тех местах, которые являлись центрами православной культуры.

В эти же годы гражданские власти прибегли еще к более жестким мерам в отношении Церкви - разрушению храмов. Первый опыт храморазрушения коснулся Афанасиевской церкви, которая была признана непригодной для использования ее под государственные или общественные нужды. В августе 1924 года церковь была передана для разбора коллективу безработных металлистов с предоставлением всего материала, который окажется при разборке. Для этих целей из губзапфонда им выделялась ссуда 400 рублей Там же. Ф. 585. Оп.1. Д.71. Л.245 об.. Вторым был Михаило-Архангельский храм. Постановлением президиума Вологодского губисполкома от 12 декабря 1925 года было решено его разобрать в связи с тем, что “церковь находится в полуразрушенном состоянии и пришла в совершенную негодность” Там же. Д.176. Л.110..

Дальнейшее развитие событий в Вологде происходило в несколько иных условиях. Казалось, что с конца 1925 года в антицерковной активности наступает некоторое затишье. В историографии бытует мнение, что на государственном уровне это связано с так называемым “религиозным НЭПом”, переходом к веротерпимости, налаживанию диалога с Церковью.

Между тем, выявленные нами факты позволяют думать, что в эти годы местные властные структуры не отказались от провозглашенных принципов борьбы с Церковью, а напротив, избрав лишь другие формы и методы, фактически продолжали начатую политику. В течение 1926 - начала 1927 годов со стороны административного (ГАО) и финансового (ГФО) отделов губернского исполнительного комитета была проведена общая проверка храмового имущества всех церквей г. Вологды с учетом изъятого в 1921-22 годах. На первый взгляд, это мероприятие имело положительный заряд: специалисты разных отраслей (губмузея, техностороя и др.) могли внимательно, со знанием дела оценить внутреннее состояние молитвенных зданий, представляющих высокохудожественную ценность. Однако реальная цель проверки была другой, а именно - выявить факты невыполнения пунктов договора (неудовлетворительный уход за храмом, плохое отопление, нарушения сроков ремонта здания, долги по уплате налогов, а также отсутствие необходимого количества членов общины, их политической неблагонадежность и т. п.), что вело к расторжению соглашений на пользование храмом и к закрытию церкви. Практически все религиозные общины Вологды были вынуждены в срочном порядке на собственные средства ремонтировать храмы Там же. Ф.412. Оп.1. Д.121. Л.331-347, 380..

Другим обязательным условием дальнейшего существования религиозных объединений, а, следовательно, и функционирования храмов была оплата всех надлежащих налогов. Так, размер земельной ренты, согласно постановлению Вологодского губисполкома от 12 июля 1923 года, составлял 50 копеек с квадратной сажени Там же. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.125, 132., а сумма дополнительного обложения с 31 молитвенных зданий в 1923 году составляла 9995 рублей 50 копеек, а в 1924 году с 26 зданий - 8362 рубля Там же. Л.126-127.. Другой вид платежа - налог со строений, составлявший 0,5% - 1% от оценочной стоимости зданий в 1926-28 годах, по нашим подсчетам, увеличился более чем в 7 раз Там же. Ф.5. Оп.1. Д.2488. Л.18, 20; Ф.53. Оп.2. Д.313. Л.6..

В случае невыполнения данных условий следовало либо расторжение договора на пользование церковным имуществом, согласно отношению ГАО за №1901, утвержденному в марте 1924 года Там же. Ф.412. Оп.1. Д.25. Л.139., либо, как крайний случай - “добровольный” отказ от храма. Примером тому был вынужденный отказ религиозного общества от церкви Рождества Богородицы на Верхнем Долу: первый раз в октябре 1925 года, а затем (повторно) - в марте 1926 года.

Намного сложнее обстояло дело в отношении Покровского холодного храма на Торговой площади. В данном случае местная власть самовольно вынесла решение о закрытии церкви и передачи его губархиву, несмотря на мощный протест прихожан, мотивируемый тем, что с 1924 года в церквях Покрово-Казанской общины совершали богослужения 2 приходские общины (Покрово-Казанская и Никольская Сенноплощадская) Там же. Ф.53. Оп.2. Д.271. Л. 68-68 об.. Этот пример показывает, что и в условиях так называемого “религиозного НЭПа” действия городских властей по-прежнему характеризовались явным нарушением действующего законодательства.

Очередная волна закрытия храмов в Вологде прошла в 1928 году. Тогда по разным обстоятельствам в городе были закрыты пять церквей: Вознесенская, Кирилло-Рощенская, Зосимо-Савватиевская церкви, теплый (Гавриило-Архангельский) храм Владимирской церкви, а также Знаменская церковь бывшего Свято-Духова монастыря Там же. Д.227. Л.103; Д.252. Л.75; Д.276. Л.82, 85; Д.289. Л.129; Д.295. Л.113;. Отличительной чертой начавшейся кампании было то, что инициатива теперь исходила не только от властных структур, но и от общественных организаций, профсоюзных комитетов промышленных предприятий, учащихся и др. Так, в декабре 1927 года во ВЦИК через губисполком было направлено ходатайство биржи труда о предоставлении коллективу безработных помещения для кондитерской фабрики. Наиболее подходящей для этого признавалось здание действующей Кирилло-Рощенской церкви Там же. Д.252. Л.59.. В результате 9 февраля 1928 года церковь была закрыта “в виду острого жилищного кризиса”. В июне 1928 года рабочие главных железнодорожных мастерских Вологды (900 человек) выступили за закрытие теплого храма Владимирской церкви и “приспособления его под столовую рабочих мастерских” Там же. Д.227. Л.84-84 об.. На собрании общины 1 июля 1928 года прихожане большинством голосов приняли решение “согласиться с требованиями рабочих и губисполкома об оставлении общине одного летнего Владимирского храма и колокольни” Там же. Л.103.. Церковь Знамения Божьей Матери, расположенная в бывшем Свято-Духовом монастыре, была закрыта согласно представлению Х стрелковой дивизии, ввиду того, что “церковь находится на территории, занятой Военведом и его складами, а такое положение не может быть допущено” Там же. Д.289. Л.129.. Решением Президиума губисполкома от 13 декабря 1928 года в связи с ходатайством Союза полиграфистов и металлистов была закрыта Зосимо-Савватиевская церковь и передана последним “...для удовлетворения культурно-просветительных потребностей членов Союза” Там же. Д.276. Л.85.. После этой волны закрытия произошло практически полное освобождение центрального района города от православных храмов. Более того, продолжался снос церковных зданий. 2 августа 1927 года последовало решение о сносе Никольской Сенноплощадской и Вознесенской церквей Вологды. Объясняли это тем, что храмы не используются верующими, а, главное, расположены в неустановленных местах, вопреки плану Там же. Ф.585. Оп.1. Д.307. Л.141.. Обе эти церкви, а также Богородская Верхнедольская, были снесены в течение 1928 года Там же. Ф.366. Оп.3. Д.64. Л.44..

Самая внушительная по своим масштабам была кампания по закрытию церквей 1929-30 годов. В целом 1929 год стал переломным во взаимоотношениях Советской власти и Церкви. Причины отхода государства от “политики компромисса” были связаны с общим изменением внутриполитического курса Сталина и отказом от НЭПа. Началось новое наступление на Церковь. Основные его идеи и подходы были сформулированы в письме ЦК ВКП(б), принятом 24 января 1929 года и разосланном на места. Составители письма обращали внимание на антисоветскую направленность религиозных организаций, духовенства и рядовых верующих, обвиняя последних в контрреволюционной деятельности.

В этом году значительным изменениям было подвергнуто законодательство в отношении религиозных организаций. В мае 1929 года в Конституцию РСФСР были внесены поправки, значительно ограничивающие права верующих и духовенства “в отправлении культа”. Месяцем раньше - 8 апреля 1929 года было принято Постановление ВЦИК и СНК РСФСР “О религиозных объединениях” Собрание узаконений. № 75. 1929. Ст.353., а 20 июля 1929 года Инструкция к Постановлению “О религиозных объединениях”, по которым жизнедеятельность религиозных организаций попадала под жесткую регламентацию государственных органов, во многом противоречившую декрету “Об отделении Церкви от государства”.

В эти годы Вологда по-прежнему оставалась центром церковной жизни не только епархии, но и Европейского Севера в целом. В городе на начало 1929 года оставались незакрытыми 37 православных храмов. В то время как, например, в г. Архангельске на конец 1928 года их было 17 ГААО. Ф.4097. Оп.1. Д.148..

В Вологде кампания массового закрытия храмов 1929-1930 годов имела под собой различные основания. На начальном этапе распространенной причиной указывается нехватка помещений для общественных и хозяйственных организаций. По этой причине уже в марте - апреле 1929 года были расторгнуты договоры с Ильинской общиной на право аренды летним храмом (Варлаама Хутынского), с Иоанно-Предтеченской Пустынской общиной - на летний храм, а также с группой верующих Евангельских христиан - на пользование церковью Александра Невского ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.244. Л.97; Ф.412. Оп.1. Д.170. Л.27, 28.. В июне этого года настоящая борьба развернулась вокруг здания Казанской церкви. Спор возник между центральным рабочим кооперативом “Вологжанин”, губархивом и Селькредсоюзом. В июне 1929 года правление кооператива обратилось в губернский административный отдел с просьбой передать в аренду Казанскую церковь, находящуюся на Торговой площади, под кондитерское производство, “...т.к. свое помещение находилось в стесненных условиях и было закрыто на основании решения санитарной комиссии” Там же. Ф.366. Оп.1. Д. 274. Л.3.. От правления Селькредсоюза поступила аналогичная просьба о предоставлении здания бывшего храма под устройство тракторно-ремонтной мастерской, т.к. оно “вполне устраивает” эту организацию. Однако помещение было передано Окрархивбюро под хранение документов, перевозимых из бывших уездов Там же. Л.28, 29..

В июне 1929 года постановлением губисполкома был закрыт и передан артельсоюзу под валенную мастерскую зимний храм Георгиевской церкви Там же. Ф.53. Оп.2. Д. 233. Л.93., в июле произведена ликвидация Власиевской церкви и переустройство последней под хлебозавод Там же. Ф.366. Оп.1. Д. 274. Л.34,37., а в августе - октябре того же года был окончательно решен вопрос о закрытии Иоанно-Предтеченского Пустынского храма и передаче его Артполку Х стрелковой дивизии для использования под культурно-спортивные и хозяйственные надобности Там же. Ф.53. Оп.2. Д. 248. Л.62-63.. Завершающими шагом в ликвидационной политике 1929 года было закрытие Никольской Глинковской, Владимирской и Екатерининской церквей ГААО. Ф.621. Оп. 1. Д. 2. Л. 217; ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д. 235. Л.123; Ф.366. Оп.1. Д.274. Л.127, 134..

Наступивший этап массового закрытия церквей отличался тотальным характером и спешкой. Как известно, попытки связать религию с контрреволюцией были и раньше, но они вновь активизировались в ходе трудных государственных хлебозаготовок 1928/29 года. В данном случае проводилась параллель с периодом 1921-22 годов и изъятием церковных ценностей. В течение 1928 года Сталин трижды выступал по поводу наступления на “кулака” и призывал к развертыванию решительной борьбы с религией.

В связи с политикой сплошной коллективизации и последовавшей высылкой и транспортировкой через Вологду семей репрессированных “кулаков” (70 тысяч человек) из средней и южной частей страны в городе (с населением 60 тысяч человек) возникла проблема их размещения ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д. 235. Л.160; Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. . Закрытие церквей и освобождение молитвенных зданий, по мнению исполнительных органов, разрешило бы проблему острой нехватки жилых помещений. Ликвидационная кампания 1930 года состояла из трех, хорошо спланированных акций.

Так, на заседании Президиума окрисполкома 30 января 1930 года было принято постановление о расторжении договоров с религиозными общинами Антипиевской, Георгиевской, Иоанно-Златоустинской, Леонтиевской, Петро-Павловской, Покрово-Козленской, Спасо-Преображенской Фрязиновской, Сретенской, а несколькими днями раньше и с Никольской Золотокрестинской ГААО. Ф.621. Оп. 1. Д. 2. Л. 288 об.; ГАВО. Ф.366. Оп.1. Д. 274. Л. 92, 158.. Основной повод к закрытию этих церквей административный отдел увидел в том, что “...во всех указанных церквях религиозные общины совершенно не производили никакого ремонта и очень плохо отапливали, что грозит разрушению зданий, а также общины по количеству в них членов незначительны и могут безболезненно перейти в другие по близости храмы” ГАВО. Ф.366. Оп.1. Д.274. Л.92..

24 февраля 1930 года такое же решение было принято в отношении Воскресенской, Гавриило-Архангельской, Ильинской, Иоанно-Богословской, Троице-Герасимовской и Царе-Константиновской церквей Там же. Ф.366. Оп.1. Д.274. Л.216..

В завершении, 6 и 13 марта 1930 года были закрыты Благовещенская, Богородская Нижнедольская, Дмитриевская (оба храма), Никольская Владыченская, Пятницкая и Спасо-Преображенская Болотская церкви ГААО. Ф. 621. Оп. 1. Д. 2. Л. 288; ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.235. Л.132, 133, 137; Д.274. Л.236; Д.299. Л. 91; Д.312. Л.22..

Таким образом, в период с марта 1929 г. по март 1930 г. в Вологде в срочном порядке были закрыты 32 храма. При этом апогей кампании приходится на конец января - начало марта 1930 года, когда были закрыты 22 церкви. В городе остались действующими: кафедральный Воскресенский собор, кладбищенская церковь Рождества Богородицы (теплый и холодный храмы), кладбищенская Введенская церковь и кладбищенская Лазаревская церковь ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.235. Л.160.. Церковные центры были теперь рассредоточены по кладбищенским храмам, на окраинах города (см. рис. 4).

Параллельно проходила и еще одна громкая акция - запрещение колокольного звона и снятие колоколов.

Известно, что изъятие колоколов имело место и ранее - в первой половине 1920-х годов, но тогда это были единичные случаи. Например, управление городка Коммунистического Интернационала Молодежи, занимавшего часть церковных зданий бывшего Спасо-Духова монастыря, в 1925 году запретило производить звон к богослужению, а в связи с этим, закрыло и вход на колокольню Там же. Д.236. Л.116.. По имеющимся данным, колокола с городских церквей после снятия отправляли на переплавку, а вырученные деньги шли на выплату ссуд крестьянам губернии для приобретения сельскохозяйственного инвентаря. Так, в апреле 1924 года с этой целью было продано цветного лома на сумму 8142 рубля 20 копеек, а в июне 1926 года было продано 12120 кг цветного лома Там же. Ф.5. Оп.1. Д.2865. Л.78, 85..

В течение всего последующего времени в Губернский исполком поступали заявления от различных организаций губернии о передаче в их пользование колоколов с церквей города. Например, в апреле 1927 года управление по обеспечению безопасности кораблевождения на северных морях обратилось с просьбой о предоставлении колокола, который необходим для установки на одном из маяков для туманной сигнализации. 2 августа того же года от пожарной инспекции пришел запрос о бесплатной передаче колоколов мелкого размера для пожарных дружин сельской местности Там же. Л.60.. Подобные вопросы практически во всех случаях решались положительно. Так, 5 августа 1927 года с Богородской Верхнедольской церкви были сняты 5 колоколов, общим весом около 12, пудов и переданы добровольным пожарным дружинам губернии Там же. Л.44-45..

Дальнейшее развитие событий происходит на фоне нарастающих темпов индустриализации страны. “Антиколокольная кампания” развернулась на высшем уровне и связана с принятием 16 декабря 1929 года Президиумом ВЦИК постановления “Об урегулировании колокольного звона в церквях”, фактически его запрещавшим.

В Вологде 29 декабря 1929 года на заседании президиума Вологодского горсовета было принято постановление о запрещении колокольного звона во всех церквях города, а также выработано предложение во ВЦИК с просьбой разрешить снятие колоколов с городских храмов и передать их в фонд цветной металлургии Там же. Ф.366. Оп.1. Д.282. Л.112..

К 7 января 1930 года в местной печати развернулась целая антирелигиозная кампания, приуроченная к так называемому “празднику безбожия”, одним из лозунгов которой был: “Колокола - на индустриализацию” Красный Север. 5 января. 1930. С.4.. За передачу колоколов в фонд индустриализации страны выступили: 600 учащихся школы №2 (II ступени), 500 человек педтехникума, 140 человек школы №14 (I ступени) Там же. 13 января. 1930. С.6.. Итогом развернувшейся борьбы было постановление президиума горсовета от 30 января 1930 года о снятии колоколов со всех церквей Вологды. Суммы, полученные от реализации, предполагалось использовать на трактора для колхозов округа ГАВО. Ф.366. Оп.1. Д.282. Л.150..

Уже 2 февраля 1930 года исполнительными местными органами для представителя Рудметаллторга был составлен список церквей Вологды, с указанием количества, веса и оценки имевшихся колоколов. Эти данные должны были помочь спланировать масштаб работ, организовать снятие и передачу колоколов, определить затраты и сроки исполнения работ.

В 1930 году в храмах Вологды в наличии было 325 колоколов самых разных размеров, общим весом 4941 пуда 89 фунта, оцененных в 39312 рублей 43 копейки.

Местная власть пыталась представить первый субботник по снятию колоколов, как массовое мероприятие в городе. Заметим, что проведение его упрощалось в связи с тем, что большее количество городских церквей к этому времени было закрыто. Повсеместно распространялись лозунги следующего содержания: “Очистим воздух от колокольного звона!”, “Передадим колокола в переделку на тракторы и машины!”, “Все на участие в субботнике по снятию колоколов!”. 9 февраля 1930 года в 11 часов утра у кафедрального собора состоялся митинг, на котором выступили члены Союза воинствующих безбожников. После этого его участники разделились на группы, которые направились к местам предписанных работ. В газете “Красный Север” от 11.02.30. был опубликован фоторепортаж с субботника по снятию колоколов с церквей. Всего в тот день были сняты колокола с 12 звонниц города, в числе которых были Екатерининская, Иоанно-Златоустинская, Никольская Глинковская, Никольская Золотокрестинская церкви и др., закрытые к этому моменту. Несмотря на громкие призывы и лозунги, в этой акции в общей сложности приняло участие около 150 человек Красный Север. 11 февраля. 1930. С.6.. Подобные попытки предпринимались и в дальнейшем, например, вскоре был объявлен месячник по снятию колоколов (с 15 марта 1930 г. по 15 апреля 1930 г.).

В результате, с колоколен Вологды было снято большое количество колоколов, однако часть из них все же была сохранена. К сожалению, окончательные результаты этой кампании, ввиду ограниченности источников, выявить не удалось. Тем не менее, известно, что в конце февраля - начале марта 1930 года в Вологду поступили деньги от продажи снятых колоколов. При этом, 50% от вырученных денег ушло в госбюджет, а остальные 50% - в местные органы, как было сказано, на покупку тракторов ГАВО. Ф.366. Оп.1. Д.282. Л.263..

Всего, по данным Рудметаллторга, за 1929/30 гг. фактическое поступление колокольного лома по России составило 11 тысяч тонн Русская Православная Церковь и коммунистическое государство... С.245.. Дальнейшую судьбу изъятых колоколов определила директива СНК от 23 октября 1930 года, в которой отмечалось: “Изъятие излишних колоколов необходимо осуществить, по возможности, быстрее, так как мы решили их использовать в первую очередь для чеканки разменной монеты, не придавая этому политического значения и излишней огласки” Там же. С.285-286. .

Период массовой ликвидации храмов, гонения и запретов, не мог не вызвать ответной реакции со стороны верующего населения. Анализ документов показал, что в большинстве случаев прихожане были возмущены закрытием церквей в Вологде в конце 1920-х годов, а также крайне болезненно восприняли изъятие наиболее чтимых местных святынь из приходских храмов. 8 апреля 1928 года, в Вербное воскресение, в городских церквях (патриарших и обновленческих), при огромном стечении народа, верующие демонстративно выражали протест по поводу сноса церквей УФСБ по Вологодской области. Ф.3. Т.18. Л.261.. Появилось множество жалоб, прошений, ходатайств в самые различные инстанции. В мае-июле 1930 года уполномоченные Вознесенской, Никольской Глинковской, Дмитриевской, Спасо-Преображенской Болотской, Благовещенской, Ильинской, Гавриило-Архангельской, Владимирской, Пятницкой, Власиевской ГАВО. Ф.53. Оп.2. Д.235. Л. 127-139, 153-155. и др. религиозных общин обращались в губернский и окружной административные отделы с просьбой вернуть приходские храмы, мотивируя это тем, что изначально закрытие молитвенных зданий носило временный характер. В связи с этим, и, сохраняя видимость законности, решением президиума Вологодского окрисполкома от 29 июля 1930 г. была создана специальная комиссия, в состав которой входили представители горсовета, ОГПУ, Окружного административного отдела, Окружной прокуратуры, Окружного финансового отдела ГАВО. Ф.366. Оп.1. Д.274. Л.305.. Комиссия отклонила ходатайства восьми приходских общин города, отметив при этом, что “все церкви этих общин закрыты по желанию самих верующих... и большинства рабочих организаций” Там же. Л.307.. Источники свидетельствуют и том, что, не находя поддержки у местных властей, прихожане инициируют прошения в высшие органы государства. Нам известны случаи подачи жалоб во ВЦИК от уполномоченных общин Покрово-Казанской и Никольской Сенноплощадской в 1927 году, а в 1930 году - от прихожан Власиевской, Благовещенской и Вознесенской общин Там же. Ф.53. Оп.2. Д.235. Л.130, 135; Д.271. Л.71-72; Ф.366. Оп.1. Д.274. Л.38.. В 1928 году церковный совет Кирилло-Рощенской общины просит ВЦИК помочь вернуть православным вологжанам местночтимую икону Спаса Всемилостивого, что, по их мнению, “внесет духовное удовлетворение, а может и примирит верующих с картиной разрушения местных святынь” Там же. Д.251. Л.75-76.. Верующие обращаются за поддержкой и в церковные органы. Так, например, церковный совет Благовещенской церкви в 1930 году обратился к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию с “покорнейшей просьбой” оказать с его стороны “всевозможное содействие по возвращению Благовещенского храма” (который до закрытия был на положении кафедрального собора) “для совершения в нем богослужения”, так как ходатайства общины перед местной властью “остаются пока без всякого ответа” Там же. Д.235. Л.131.. Общей чертой прошений было то, что практически во всех случаях верующие руководствовались общими интересами и заботами не только конкретной группы граждан, но и всего православного населения Вологды. Однако эти меры по сохранению православной организации не принесли ожидаемых результатов.

Практически все городские храмы в спешном порядке были приспособлены под государственные и общественные нужды. Другой вариант использования храмовых зданий - это возможность получить кирпич и железо для строительства. В этой связи на заседании секретариата Вологодского горсовета от 6 апреля 1930 г. было принято специальное решение о разборке церковных оград и церквей, непригодных к использованию под культурные цели, на нужды строительства ВГИАХМЗ. Ф.52. Оп.3. Д.55.. Согласно данному установлению, комиссия в составе представителей Городского коммунального административного отделов, Окрпрофсоюза, Техностроя, Губмузея нашла возможным из общего числа городских церквей признать надлежащим к слому следующие церкви: Екатерининскую, Пятницкую, Богородскую Нижнедольскую, Троице-Герасимовскую, Гавриило-Архангельскую, Никольскую Золотокрестинскую, Иоанно-Богословскую, Леонтиевскую, Петро-Павловскую, Федора Стратилата, Благовещенскую, Никольскую Глинковскую и теплый храм Дмитриевской церкви. Позднее был разработан план сноса еще 20 храмов Вологды Там же. . Однако реализовать эти планы полностью не удалось. В течение 1930-х годов было снесено всего 6 храмов Вологды (Иоанно-Предтеченская Пустынская - в 1932 г., Георгиевская (летняя), Федора Стратилата и Воскресенская - в 1936 г., Спасо-Преображенская Болотская и Введенская (летняя) - в 1937 г. ) ГАВО. Ф.366. Оп.3. Д.64. Л.44..