Лингвостилистические особенности произведений Редьярда Киплинга и их переводов на русский язык (на примере сказок автора)

“…thou canst leap…” [55, с. 221]

«…ты можешь прыгнуть». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 194]

«…сможешь через них перепрыгнуть». (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«…ты можешь прыгнуть…» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 371] “thou art afraid of the Hairless One” [55, с. 23]

«…ты боишься Безшерстого». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 192]

«…ты боишься Безволосого». (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«…ты сам боишься Безволосого». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 204]

“…dost thou remember? Because thou wast my son…” [55, с. 72]

«…помнишь? Потому что ты мой сын…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 227]

«…ты помнишь? Потому что ты мой сын…» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«…ты помнишь, потому что ты мой сын…» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 245]

В двух стихотворениях, а также к некоторых сказках мы замечаем употребление союза архаичного «ere», также нами было отмечено употребление устаревших форм наречий «where», «here» и «there»: «whither»

«hither» «thither» соответственно.

“Ere Mor the Peacock flutters…” [55, с. 163]

«Мор Павлин еще спит…» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 320] “Now whither does this trail lead?” [55, с. 211]

«Куда же ведет эта тропа?» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 336]

«А куда же ведёт этот след?» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«Но к чему же, собственно ведет этот след?» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 362]

“I saw this light, and came hither.” [55, с. 260]

«Увидев огонь, я пришел сюда». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 375]

«Я увидел этот свет и пришёл сюда». (пер. Н.В. Дарузес) [22]

«Я увидел свет и пришел сюда». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 402] “If we can get thither to-night, we live. Otherwise we die.” [55, с. 75]

«Если мы в эту ночь доберемся до Кханивары, то останемся живы. Нет

- умрем». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 230]

«Если мы доберёмся за ночь туда, то мы спасены, а если нет, то погибли». (пер. Н.В. Дарузес) [22]

«Если мы сможем добраться туда за ночь, мы спасены. Иначе мы умрем». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 248]

Почти во всех исследуемых сказках из сборника «Just so Stories» присутствует обращение к читателю “Best Beloved”. Также в середине повествования писатель зачастую использует небольшие отступления от сказки также в виде обращений. Например, “(Have you forgotten the suspenders?)”. Они были добавлены Киплингом не случайно, а в связи с тем, что он предполагал, что сказки эти должны читать взрослые вслух своим детям, и чтобы удержать внимание юных слушателей и вовлечь их в процесс передачи литературных знаний и культурных ценностей, он предусмотрел подобные вставки в текстах своих сказок. Некоторые вставки содержат пояснительную информацию для детей, для того, чтобы предупредить их вопросы о непонятных им вещах и явлениях. Например, “(and by this, O Best Beloved, he meant the Crocodile)”.

Редьярд Киплинг использовал в сказках из сборника «Just so stories» усеченные слова и слова, написанные с ошибками. Например, 'satiable (от insatiable), 'scuse me (от excuse me), 'stute (от astute), 'scruciating (от excruciating); hijjus (неправильно написанное слово hideous), curtiosity (неправильно написанное слово curiosity), dretful (неправильно написанное слово dreadful), a-purpose (вместо on purpose), creeped (неправильная грамматическая форма прошедшего времени слова creep), lepped (неправильная грамматическая форма прошедшего времени слова leap), firstest (неправильная грамматическая форма). Подобные ошибки характеризуют детскую речь, именно по этой причине, на наш взгляд, достаточно много «неправильных» слов было использовано в текстах сказок. Это позволяет юным самостоятельным читателям полностью проникнуть в сказочный мир героев книги и по-настоящему почувствовать себя на их месте.

Киплинг использует много прилагательных с суффиксом -y, что придает лексике его сказок уменьшительно-ласкательный тон, заставляет некоторые слова звучать по-детски. Например, twirly-whirly, nubbly, comfy, musky, tusky, snarly-yarly, frouzly, tickly, schloopy-sloshy, slushy-squshy. Некоторые из них являются неологизмами, производными от различных глаголов. Так, twirly-whirly восходит к двум глаголам: to twirl и to whirl, nubbly образовано to nubble, a snarly-yarly образовано от глагола to snarl с добавлением выдуманного слова «yarly».

В переводах на русский язык грамматические архаизмы передавались нейтральными словами со сходными значениями, вследствие чего был утерян колорит авторской речи Редьярда Киплинга и национальная окраска текста. Переводчикам также не удалось передать все элементы детской лексики. Из- за несохранения важных языковых особенностей переводы сказок на русский язык стали менее аутентичными и более литературными.

Лишь некоторые неправильно написанные (произнесенные в контексте) удалось передать К.И. Чуковскому и В.В. Познеру:

“Led go! You are hurtig be!” [54, с. 81]

«Пусти! Мне больно!» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 209]

«Пусдите бедя, бде очедь больдо!» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 54]

«Не надо! Пустите!» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«Пусдиде! Бде больдо». (пер. В.В. Познера) [20, с. 15]

“This is too butch for be!” [54, с. 82]

«С меня довольно!» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 212]

«Довольдо! Осдавьде! Я больше де богу!» (пер. К.И. Чуковского) [19,

«Знаете, это уже чересчур!» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«Нед сил, я больше де могу!» (пер. В.В. Познера) [20, с. 18]

Также только В.В. Познер в своем переводе передал усеченное «'scuse me» словом «Звините».

Все сказки из сборника «Just so Stories» небольшого объема, их композиция зачастую строится на многократности повторения действия, поэтому мы также наблюдаем в текстах данных сказок множественные повторения одной и той же реплики. Все сказки характеризуются наличием зачина и концовки. В качестве зачина может выступать фраза “Once upon a time…” или её синоним, например, сказка «How the Rhinoceros got his Skin» начинается с выражения “In the beginning of years…”. В сказке «The Elephant's Child» зачин выражен экспрессивным неологизмом: “In the High and Far-Off Times…”. Сказка «The Cat that Walked by Himself» начинается с обращения к читателю “Hear and attend and listen…”.

Концовки сказок подводят итог, морализируют основную мысль и отражают их название. Например, в финале сказки «How the Camel got his Hump» мы наблюдаем такие слова: “And from that day to this the Camel always wears a humph (we call it “hump” now, not to hurt his feelings) …”.

В текстах исследуемых анималистических сказок Редьярда Киплинга были найдены примеры использования лексико-фразеологических, синтаксических и фонетических приемов.

В сказках было выявлено 405 лексико-фразеологических стилистических приемов, 401 синтаксический и 93 случая использования фонетических приемов. Среди лексико-фразеологических приемов самыми распространенными в текстах исследуемых сказок являются сравнение, междометие, эпитет, метафора. Среди синтаксических - лексический повтор, анафора, полисиндетон, синтаксический параллелизм. Среди фонетических - аллитерация и ономатопея.

1. Отражение лингвостилистических особенностей сказок Редьярда Киплинга в переводах на русский язык

Для анализа переводов сказок из сборников «The Jungle Book» и «The Second Jungle Book» мы взяли переводы трех авторов: Е.М. Чистяковой-Вэр, Н.Л. Дарузес и Н.В. Гиляровской. Данные переводы были выполнены в начале XX века, но до сих пор остаются актуальными и переиздаются в настоящее время. И хотя существуют и более современные переводы «Книг Джунглей», нами были отобраны именно эти, поскольку они являются наиболее полными, а не сокращенными или переложенными вариантами для маленьких детей, которые далеки от оригинального текста Редьярда Киплинга.

Для анализа переводов сказок из сборника «Just so Stories» мы взяли переводы четырех авторов: Е.М. Чистяковой-Вэр, К.И. Чуковского, Л.Б. Хавкиной и В.В. Познера. Большая часть этих переводов были выполнена в первой половине XX века, а перевод К.И. Чуковского считается классическим и известным всем, кто читал или кому читали «Сказки просто так». Перевод В.В. Познера был осуществлен в 2015 году, однако, в его переводе были изданы только три сказки из сборника: «The Elephant's Child»,

«The Cat that Walked by Himself», «The Butterfly that Stamped».

2.2 Особенности лексико-фразеологических приемов и их перевод на русский язык

Нами было отобрано 405 единиц лексико-фразеологических приемов в текстах сказок. Из них - 323 единицы в сборниках «The Jungle Book» и «The Second Jungle Book», 26 - в стихах и песнях к ним, 56 - в сказках из сборника

«Just so Stories».

1) Сравнение

Самый часто встречающийся лексико-фразеологический стилистический прием в исследуемых сказках - это сравнение. Был найден 131 пример его использования.

“…her eyes, like two green moons in the darkness…” [21, с. 10]

«…ее глаза, блестевшие в темноте как две зеленые луны…» (пер.

Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 14]

«…её глаза, похожие во мраке на две зелёные луны…» (пер.

Н.Л. Дарузес) [18, с. 18]

«Ее глаза, как две зеленые луны в темную ночь». (пер.

Н.В. Гиляровской) [15, с. 13]

Всем переводчикам удалось сохранить прием сравнения, однако у Е.М. Чистяковой-Вэр сравнение приобрело более конкретную характеристику, благодаря добавлению причастия «блестевшие». По словарю существительное «darkness» имеет значение «отсутствие света», а значение «ночь» является вторым. Н.В. Гиляровская применила прием экспликации, расширив существительное «темнота» до описательного словосочетания «темная ночь». Н.Л. Дарузес сохранила в своем переводе данный стилистический прием, передав сравнение прилагательным «похожие на».

Вэр и Н.Л. Дарузес сохранили данный прием в переводах, а Н.В. Гиляровская - нет. Во-первых, она перевела слово «cling», имеющее значение «крепко держаться» как «карабкаться», что в ИЯ должно было бы в таком случае звучать как «climb». Не представляется возможным думать, что опытная переводчица могла перепутать два английских слова, поэтому мы делаем вывод, что она целесообразно заменила его. Ее замена, скорее всего, обусловлена фактом смены оригинальной единицы сравнения «как ленивец» на наречие «очень медленно», что, хотя и подходит под описание качеств данного животного, не раскрывает всей образности и экспрессии оригинала. И поскольку словосочетание «прижимался очень медленно» является неправильным с точки зрения грамматики русского языка, «would cling» было переведено Н.В. Гиляровской как «карабкался». Подобный перевод мы не можем расценивать как адекватный.

Е.М. Чистякова-Вэр и Н.В. Гиляровской точнее перевели словосочетание «morning dew». В словаре дается определение слова «dew» как «маленькие капли воды». Поэтому в сравнении с переводом Н.Л. Дарузес, генерализировавшей его, их переводы более конкретизированы.

Однако данный пример представляет интерес еще с одной точки зрения. В данном моменте в оригинальной сказке идет речь о Багире, черной пантере, и мы можем заметить, что Киплинг пишет “on his coat”, а в переводах это отражено как «на ее шкуре» / «на ее черной шерсти». С данной трансформацией связана разница в грамматике английского и русского языков. Все основные имена собственные в сказках о Маугли не были придуманы Редьярдом Киплингом, а переведены с языка хинди. Так, Bagheera на хинди означает пантера, Baloo - медведь, Hathi - слон, Shere Khan - царь тигров, Bandar-log - обезьяний народ.

Слово «panther» в английском языке мужского рода, а его русский перевод «пантера» - женского. Именно поэтому во всех русский переводах «Книг Джунглей» Багира - это персонаж женского рода, характеризующийся изящностью и хитростью. В переводах её образ видоизменен, он не просто дополнен, а надуман, поскольку Багира представляется как женственная царица Джунглей, хотя в оригинальных сказках, это смелый, мужественный, гордый и властный персонаж, противопоставляемый злому Шер-Хану как добрый.

Тем не менее, сложно обвинять переводчиков в совершенной ими грубой ошибке, потому что, переведи они Bagheera как Багир, это шло бы в диссонансе с тем фактом, что Багир - это пантера. Хотя и очевидно, что существуют самцы пантеры, все равно, это слово ассоциируется в русском языке с женским образом, женским героем. Перевод данного персонажа как Багир вызвало бы определенные затруднения у детей. Например, фраза “…he had a voice as soft as wild honey dripping from a tree…” в переводе могла бы вызвать шок у русского читателя, потому что в нашей лингвокультуре мягкий, сладкий, нежный голос - это женская характеристика, и мы вряд ли станем подобным образом описывать мужского персонажа.

Таким образом, во всех переводах описания действий или характеристик, связанных с Багирой, происходит замена слова «he» на «она», «him», «his» на «им» и «его» соответственно.

Прием сравнения, выраженный в оригинале у Редьярда Киплинга в виде сравнительного оборота, в переводах Е.М. Чистяковой-Вэр и Н.Л. Дарузес приобретает вид сравнения, которое выражено существительным творительного падежа. У Н.В. Гиляровской сохранен прямой сравнительный оборот, образованный при помощи слова «как».

Также Н.Л. Дарузес прибегла к приему генерализации, расширив значение первой половины предложения. Она не просто написала «не нужен был вой Акелы», как другие переводчицы, а раскрыла цель этого воя «чтобы их подгонял».

Е.М. Чистякова-Вэр и Н.В. Гиляровская применили при переводе данного сравнения прием членения предложения, разбив его на две предикативные единицы.

Представленный пример приема сравнения из сказки «How the Rhinoceros got his Skin» показывает нам три разных способа перевода одной и той же языковой стилистической единицы. Точнее всех в своем переводе оказался К.И. Чуковский, который передал его при помощи приема калькирования, используя безличный глагол «зацарапало» и морфемный повтор корня -царап в словах «зацарапало» и «царапают».

Е.М. Чистякова-Вэр передала в переводе исходную единицу развернутым сравнением. Она не смогла подобрать точные лексические эквиваленты элементам приема, и поэтому компенсировала их дополнением в виде обращения к читателю, тем самым расширив сравнительный оборот. Такой перевод может расцениваться как адекватный, так как переводчица не нарушила особый детский стиль оригинальной сказки и не уменьшила образность выражения.

Л.Б. Хавкина в своем переводе не сохранила прием сравнения, из-за чего был потерян эмоциональный эффект всего отрезка предложения.

2) Междометие

Было найдено 83 единицы использования приема междометия в текстах исследуемых сказок, из них 49 являются авторскими. Междометия передаются в переводах либо транслитерацией, либо транскрибированием, если в русском языке нет аналога оригинальному междометию, или если оно является авторским. В остальных случаях в переводе используется русский эквивалент.

Некоторые междометия имеют единственное значение, поэтому не составляет труда перевести их на русский язык. Например:

Междометие «Hush!» используется, когда герой просит другого замолчать или успокоиться, и переводится на русский язык как «Тише!» или шипящим согласным звуком «Тс!» или «Ш-ш!». Как мы можем видеть, все переводчики точно передали данное междометие, хотя и использовали для этого разные лексические средства.

Междометие «Phew!» имеет два значения и может переводиться на русский язык и как «Фу!», и как «Уф!» в зависимости от того, что оно выражает: недовольство или усталость.

“Phew!” said Gray Brother (he was the eldest of Mother Wolf's cubs). “This is a poor reward for following thee twenty miles.” [21, с. 98]

«- Фу! - сказал Серый Брат (это был старший из сыновей Матери Волчицы). - Какая награда за то, что я прошел за тобою двадцать миль!» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 68-69]

«- Фу! - сказал Серый Брат (это был старший из детёнышей Матери Волчицы). - Стоило ради этого бежать за тобой двадцать миль!» (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 87]

«- Пф! - сказал Серый Брат (это был старший из детенышей Волчицы-Матери). - Плохая награда за двадцать миль ходьбы». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 67]

В контексте сказки «Tiger! Tiger!» из сборника «The Jungle Book» оно обозначает усталость и должно переводиться на русский язык как «Уф!» или

«Фуф!», что, как мы можем видеть, не было соблюдено ни в одном из переводов. Е.М. Чистякова-Вэр и Н.Л. Дарузес придали данному междометию коннотацию нетерпения в своих переводах, а Н.В. Гиляровская попыталась сохранить экспрессию оригинального междометия, однако, получившееся у неё междометие имеет менее выраженную эмоциональную окраску.

Переводы авторских междометий представляют особый интерес, поскольку не всегда по переводу можно понять эмоцию, которую хотел передать его автор при помощи этого стилистического приема. Рассмотрим два примера.

“Arulala! Wahooa! O Mowgli, Mowgli! Why did I not warn thee against the Monkey Folk instead of breaking thy head?” [21, с. 61]

«Эрорулала! Вахуа! О, Маугли, Маугли! Зачем я ломал тебе голову, а не предостерег тебя от Обезьяньего Народа?» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 44]

«Ара-лала! Ва-у-у-а! О Маугли, Маугли, зачем я не остерёг тебя против Обезьяньего Народа, зачем я бил тебя по голове?» (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 57]

«А-а-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а-о-о-о-о! О Маугли, Маугли, почему я не сказал тебе ничего о Народе Обезьян!» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 43]

Переводы междометий «Arulala! Wahooa!» вызывают неоднозначные чувства у читателя. У Редьярда Киплинга они в данном контексте выражают недоумение, но ни один из переводов точно не передает эту эмоцию. Переводя второе междометие, Е.М. Чистякова-Вэр и Н.Л. Дарузес используют приемы транслитерации и транскрибирования, но им не удается сохранить коннотацию оригинального восклицания. С точки зрения передачи исконной экспрессии Н.В. Гиляровская ближе всех оказалась к оригиналу.

heels. “Then he uncurled his trunk and knocked two of his dear brothers head over

“O bananas!” said they, “where did you learn that trick, and what have you done to your nose?” [54, с. 86]

«Тут он выпрямил свой хобот, ударил двоих из своих милых родственников, да так сильно, что они полетели кувырком.

– Чудеса, - сказали они, - где ты выучился такой штуке?» (пер.

Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 215]

«И он развернул свой хобот, и тотчас же два его милых братца полетели от него вверх тормашками.

– Клянёмся бананами! - закричали они. - Где это ты так навострился…?» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 62]

«Он развернул хобот и так ударил двух своих братьев, что они покатились кувырком.

– Ой-ой-ой! - воскликнули они. - Где ты научился таким штукам?..» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«И он одним махом развернул хобот - и оба его милых брата полетели вверх тормашками.

– Ну и Бананы! - заревели они, - где ты научился этому фокусу…?» (пер. В.В. Познера) [20, с. 23]

Междометие «O Bananas!», без проблем понятное английскому читателю, может вызывать вопросы у русского. Буквально оно имеет коннотацию изумления «Вот это да!». Передать большую степень удивления удалось в своих переводах Е.М. Чистяковой-Вэр и В.В. Познеру. Первая переводчица при помощи модуляции заменила существительное, выражающее междометие, но при этом сохранила «сказочную» экспрессию, а В.В. Познеру, также удалось сохранить выразительность и изумление благодаря использованию приема калькирования. К.И. Чуковскому и Л.Б. Хавкиной не удалось сохранить в своих переводах ни смысловое значение междометия, ни его выразительность.

3) Эпитет

Третьим по частоте использования в текстах исследуемых сказок Редьярда Киплинга лексико-фразеологическим стилистическим приемом является эпитет. Был отмечен 51 случай его использования, при этом были найдены простые эпитеты, например “blazing eyes”, “cheating moonlight”; сложные эпитеты, например, “juicy-stemmed creepers”, “clay-streaked heads”; постоянные эпитеты, например, “pure delight”; авторские эпитеты, например, “mear-smear nose”, “foot-sore wanderings”. Большинство простых и постоянных эпитетов переданы на русский язык в переводах также этим стилистическим приемом, сложные и авторские эпитеты чаще всего передаются в виде прилагательных или переводятся словосочетанием.

Не всегда возможен дословный перевод эпитетов c английского на русский язык, и иногда переводчики прибегают к замене стилистического приема в ПЯ. Например, превращая эпитет в сравнение.

“beryl-green eyes” [21, с. 79]

«зеленые, точно бериллы, глаза» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 234]

«зелёные, как изумруд, глаза» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«яркие изумрудные глаза» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 251]

Подобная замена связана с тем, что в русском языке нормы сочетаемости слов более строгие, нежели в английском. И хотя в русском языке возможно использование формы «бериллово-зеленые глаза», она может быть не совсем понятна детям, читающим сказку «Letting in the Jungle», хотя фактически подобная характеристика означает, что цвет этих зеленых глаз напоминает берилл. Поэтому, на наш взгляд, чтобы сделать выражение доступным для понимания, Е.М. Чистякова-Вэр и Н.Л. Дарузес заменили при переводе эпитет на сравнение, и при этом ассоциативное поле данного выражения не потерялось. Н.В. Гиляровская хоть и сохранила эпитет в своем переводе, но изменила его значение, заменив характеристику цвета с бериллового на изумрудный. Н.Л. Дарузес также произвела подобную качественную замену. Тем не менее, все из представленных переводов могут рассматриваться как адекватные, поскольку берилл, так же, как и изумруд, являющийся одной из его разновидностей, имеет зеленый цвет.

“gathered in the supple cable-like neck” [55, с. 212]

«съежился на упругой, похожей на канат шее» (пер. Е.М. Чистяковой- Вэр) [16, с. 336]

«обнял гибкую, похожую на трос шею» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«обхватил гибкую, как канат, шею» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 363] Эпитет «cable-like» интересен тем, что в его основе заложен прием сравнения благодаря суффиксу -like. Н.В. Гиляровская при переводе заменила эпитет сравнением, скалькировав суффикс -like, имеющий значение «как, подобный, словно». Е.М. Чистякова-Вэр и Н.Л. Дарузес также перевели эпитет в виде сравнительного словосочетания, использовав прилагательное «похожий на». Представленные переводы являются адекватными, так как в русском языке нет лексических единиц, способных воссоздать прилагательное «cable-like».

“…scalesome, flailsome tail…” [54, с. 79]

«…чешуйчатым, похожим на бич хвостом…» (пер. Е.М. Чистяковой- Вэр) [17, с. 207]

«…огромным хвостом…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 52]

«…тяжелым-претяжелым хвостом…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«…чешуйчатым хвостом…» (пер. В.В. Познера) [20, с. 14]

Данные авторские эпитеты являются сложными, образованными при помощи аффиксации от существительных scale (части жесткой кожи, покрывающей тело рыб и рептилий - чешуя) и flail (орудие для молотьбы - цеп). Таким образом, эти эпитеты в сочетании с существительным «tail» - хвост - буквально характеризуют его как покрытый чешуей, напоминающий цеп, то есть удары хвоста такие же сильные и жесткие, как удары цепом.

Если от слова «чешуя» в русском языке можно образовать прилагательное «чешуйчатый», то при образовании прилагательного

«цепной» от слова «цеп», его семантика изменится, поскольку у русского читателя его значение воспринимается как «связанный с какой-то цепью, входящий в состав цепи». Именно отталкиваясь от невозможности использования в данном контексте подобного эпитета, Е.М. Чистякова-Вэр в своем переводе прибегла к приему синонимии, заменив «цеп» на «бич», и перевела данный эпитет в качестве сравнения «похожим на бич». Несмотря на смену стилистического приема, образность утеряна не была, а значит, данный перевод можно считать адекватным. К.И. Чуковский, Л.Б. Хавкина и В.В. Познер в своих переводах не сохранили стилистическую окраску этого выражения, заменив эпитет определением.

“…more-than-oriental splendour…” [54, с. 50]

«…яркость, какую редко увидишь даже на востоке…» (пер.

Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 186]

«…блестела…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 31]

«…сказочное великолепие…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

Ещё один пример сложного эпитета, образованного из словосочетания, усиливающего признак прилагательного «oriental». Если мы посмотрим на контекст, в котором употреблен этот эпитет - “…there lived a Parsee from whose hat the rays of the sun reflected in more-than-oriental splendour.” - мы увидим, что эпитет, описывающий блеск, можно дословно перевести как «ярче, чем тот, который можно увидеть на востоке». Редьярд Киплинг провел сравнение блеска лучей солнца с сиянием, лоском храмов и зданий, которые можно наблюдать в восточных странах.

Е.М. Чистякова-Вэр перевела этот эпитет при помощи приема экспликации, заменив существительное «блеск» синонимом «яркость». В переводе К.И. Чуковского эпитет стал глаголом, от которого происходит существительное «блеск», и была утеряна красочность образа, заложенная в оригинальный эпитет. Л.Б. Хавкиной единственной удалось передать эпитет эпитетом в переводе. Она оттолкнулась от ассоциаций, вызывающих у русского читателя слово «восток». Все мы знаем о существовании громадной библиотеки восточных сказок, со многими из которых мы знакомимся ещё в детстве. Именно они характеризуются у нас с красочностью, богатством, роскошью. Поэтому переводчица передала исконный образ именно такими лексическими единицами русского языка, которые вызывают у нас те же ассоциации, что и у английских читателей эпитет «more-than-oriental splendour». художественный текст сказка фразеологический

“…a troublesome trouble…” [54, с. 218]

«…страшный испуг…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 308]

«…самый страшный испуг из всех испугов…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 185]

«…такого испуга…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«…беспокойство…» (пер. В.В. Познера) [20, с. 72]

Тавтологический эпитет Редьярда Киплинга несет в себе стилистическую функцию эмоционального усиления, выделения существительного «trouble». Дословно «trouble» переводится как «беспокойство», и в данном случае буквальный перевод представляется как «беспокойное беспокойство», беспокойство, причиняющее большие трудности. Единственный переводчик, передавший исконное значение существительного, - В.В. Познер, однако, он отошел от тавтологии и не сохранил эпитет в своем переводе. Остальные переводчики заменили «беспокойство» словом «испуг». Прямым эпитетом удалось передать оригинальное словосочетание Е.М. Чистяковой-Вэр. Л.Б. Хавкина не сохранила прием при переводе, и таким образом усиленная эмоциональность выражения была утеряна. К.И. Чуковский перевел эпитет в виде словосочетания, в состав которого вошло прилагательное в превосходной степени, и таким образом, был с достаточной точностью передан смысл и стилистическая функция исходного эпитета, а также была сохранена тавтология.

Эпитеты в сказках Редьярда Киплинга зачастую уникальны, придуманы автором, и это обуславливает наличие в сказках неологизмов.

4) Метафора

Нами были выявлены 36 случаев использования Редьярдом Киплингом приема метафоры. В ходе анализа переводов сказок мы выделили три группы метафор: переведенные с сохранением образа (70%), переведенные с заменой образа (8%) и деметафоризация (22%), то есть случаи, когда переводчики полностью отказывались от употребления данного приема.

“…nerves were steel and muscles were iron…” [55, с. 203]

«…нервы были тверды, как сталь, а мускулы крепки, как железо…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 329]

«…нервы были стальные, а мускулы железные…» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«…со стальными нервами и железными мускулами…» (пер.

Н.В. Гиляровской) [15, с. 356]

Перевести подобную метафору, образованную по принципу овеществления, на русский язык не составляет труда, поскольку в нашем языке существуют устойчивые выражения «стальные нервы» и «железные мускулы», являющиеся также и эпитетами. И Е.М. Чистяковой-Вэр, и Н.Л. Дарузес, и Н.В. Гиляровской удалось перевести метафору с сохранением образа, однако, как мы видим, Е.М. Чистякова-Вэр передала метафору при помощи сравнения, что не вызывает смещения ассоциативного поля, но немного сужает образность и экспрессивность этого высказывания.

“Thou hast untied the feet of Death.” [55, с. 24]

«Ты снял путы с ног смерти». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 193]

«Ты развязал ноги Смерти». (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«Ты развязал ноги Смерти». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 206]

В русском языке существует метафоричное устойчивое выражение

«развязать руки», которое означает предоставление полной свободы действий кому-то или чему-то. По контексту оригинала можно понять, что именно такой смысл и хотел придать Редьярд Киплинг своей метафоре: “Thou hast untied the feet of Death. […] Thou hast taught Man to kill!” Таким образом, на наш взгляд, переводчикам следовало заменить лексему «ноги» на «руки», и тогда бы была сохранена ассоциативность плана и прямого значения, и переносного.

В данном примере мы заметили, что перевод метафоры был осуществлен при помощи приема калькирования, и, хотя метафоричность высказывания и образ во всех переводах сохранены, её ассоциативное поле потеряно.

“Anger is the egg of Fear” [55, с. 274]

«В гневе семя страха скрыто…» (пер. С.А. Степанова) [22]

«Страх рождает гнев и смерть…» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 412]

Довольно затруднительным может быть перевод метафор в стихах и песнях, поскольку переводчику необходимо не только верно передать на русский язык стилистический прием, но и соблюсти размер стихотворения, ритм, рифму. Представленный пример показывает, как С.А. Степанову и Н.В. Гиляровской удалось сохранить метафору в своих переводах песни «The Outsong» в сказке «The Spring Running», не ограничивая ассоциативное поле приема, однако, вторая переводчица расширила метафору, добавив существительное «смерть» для того, чтобы соблюсти ритм песни.

5) Идиома

В сказках было найдено 17 случаев использования идиоматических выражений, причем Редьярд Киплинг употреблял их только в сказках из сборников «The Jungle Book» и «The Second Jungle Book». В переводе Е.М. Чистяковой-Вэр 65% таких устойчивых выражении переданы эквивалентом, у Н.Л. Дарузес - 71%, у Н.В. Гиляровской - 47%. Также при передаче идиоматических выражений использовалось калькирование и описательный перевод.

Следующий пример идиомы показывает, как всем переводчицам удалось подобрать точные эквиваленты выражению при переводе с английского на русский язык:

“now and again” [21, с. 15]

«время от времени» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 16]

«время от времени» (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 22]

«время от времени» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 15]

Однако среди переводческих приемов распространен и описательный перевод, то есть расширение английского устойчивого выражения и передача его на русский язык свободным сочетанием слов, неизбежно приводящая к потере образности выражения, что мы можем увидеть во всех трех переводах следующей идиомы:

“The villagers had no heart to make fires in the fields.” [55, с. 92]

«…люди не решились развести костров среди полей…» (пер.

Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 245]

«…крестьяне не посмели развести костры на полях…» (пер.

Н.Л. Дарузес) [22]

«Жители деревни не решились развести огонь в поле». (пер.

Н.В. Гиляровской) [15, с. 262]

“inch by inch” [55, с. 6]

«дюйм за дюймом» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 178]

«шаг за шагом» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«вершок за вершком» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 191]

Для того чтобы осуществить адекватный перевод подобных языковых стилистических единиц, переводчикам необходимо обладать экстралингвистическими значениями для успешной адаптации речевого отрезка в ПЯ. Как мы можем заметить на данном примере, Н.Л. Дарузес подобрала эквивалент устойчивого выражения, Е.М. Чистякова-Вэр путем калькирования получила выражение, образность которого сохранена, национальная окраска не изменена, но которое, тем не менее, может вызвать у русского читателя проблемы при восприятии. В нашем представлении дюйм - это совершенно абстрактная величина, которую нам сложно ассоциировать с каким-то определенным размером. Перевод данной идиомы как «миллиметр за миллиметром» был бы ближе русскому читателю, так как миллиметр - это реальный образ длины, который ассоциируется у нас с чрезвычайно маленьким расстоянием.

А Н.В. Гиляровская также благодаря калькированию получила выражение, которое обладает национальной русской семантикой, причем архаичной (поскольку вершок - это старорусская единица меры), вследствие чего утрачена оригинальная английская образность и самобытность.

6) Авторский неологизм

Использование данного приема - отличительная черта сказок из сборника «Just so Stories». Было найдено 13 неологизмов, некоторые из них являются единицами стилистически окрашенной детской лексики. Их передача на русский язык также в виде неологизмов затруднительна, поэтому чаще всего переводчики используют либо описательный перевод, либо калькирование. Рассмотрим несколько примеров:

“…a man of infinite-resource-and-sagacity…” [54 ,с. 34]

«…он необыкновенно умен и находчив…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 178]

«…этот человек очень находчивый, умный и храбрый…» (пер.

К.И. Чуковского) [19, с. 11]

«…необыкновенно умный и рассудительный человек…» (пер.

Л.Б. Хавкиной) [23]

Данный неологизм, придуманный Редьярдом Киплингом, позднее вошел в английский язык в качестве устойчивого словосочетания со значением «мудрый и изобретательный человек». Как мы можем увидеть, все переводчики пытались перевести данную стилистическую единицу при помощи описательного перевода, но все-таки точнее всех это удалось сделать Л.Б. Хавкиной, которая перевела его в виде словосочетания прилагательное+существительное.

“…a wait-a-bit thorn-bush…” [54, с. 75]

«…в середине тернового куста, который как бы говорил: «Погоди, погоди» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 206]

«…в колючем терновнике…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 51]

«…куст терновника…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«…в середине колючего непролазного куста…» (пер. В.В. Познера) [20, с. 11]

Неологизм, представляющий собой прилагательное, образованное из словосочетания трех слов, не был сохранен в качестве неологизма у переводчиков. Тем не менее, Е.М. Чистякова-Вэр в своем описательном переводе оказалась ближе всех к раскрытию выразительности исконного авторского неологизма. К.И. Чуковский и Л.Б. Хавкина полностью устранили образность данного выражения, а В.В. Познер постарался передать её посредством прилагательного «непролазный». Прилагательное «wait-a-bit» в сочетании с существительным «thorn-bush» несет в себе образ некого тернового куста, задерживающего кого-то или затрудняющего проход. В данном случае слово «непролазный» в достаточной мере передает исконный смысл, однако выразительность этого прилагательного уменьшена.

“…this befell and behappened…” [54, с. 182]

«…все … произошло и случилось…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с.

«…это произошло…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 153]

«…то … случилось…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«…рассказ пойдёт…» (пер. В.В. Познера) [20, с. 26]

Авторский неологизм «behappened» возник в тексте сказки «The Cat

That Walked by himself» в качестве контекстуального синонима к глаголу «befall» в форме прошедшего времени, имеющего значение «случаться, происходить». Редьярд Киплинг придумал глагол «behappened» для того, чтобы подчеркнуть стародавность времен, о которых он упоминает, наделив его архаичной характеристикой. Передача его на русский язык таким же неологизмом невозможна, но Е.М. Чистяковой-Вэр удалось воссоздать синонимию в этом выражении, переведя «befell» как «произошло», а

«behappened» как «случилось». К.И. Чуковский и Л.Б. Хавкина предпочли не сохранять данный прием вовсе, и поэтому ограничились лишь переводом глагола «befell». В.В. Познер в своем переводе отошел от передачи данного предложения буквально, усилив прием обращения к читателю словами:

«…рассказ пойдёт…».

Анализируя переводы таких стилистических приемов, как олицетворение (23 единицы), гипербола (22 единицы) и перифраза (20 единиц) в исследуемых сказках Редьярда Киплинга, можно отметить в основном полные переводы, иногда частичное опущение компонентов приема. Так, Е.М. Чистякова-Вэр сохранила 91% от использованных в сказках из сборников «The Jungle Book» и «The Second Jungle Book» олицетворений, Н.Л. Дарузес - 78%, а Н.В. Гиляровская - 70%.

В среднем было сохранено 85% всех примеров использования гиперболы в переводах на русский язык и 75% всех случаев использования приема перифразы.

Особенности синтаксических приемов и их перевод на русский язык Нами была отобрана 401 единица синтаксических стилистических приемов в текстах сказок. Из них - 272 единицы в сборниках «The Jungle Book» и «The Second Jungle Book», 56 - в стихах и песнях к ним, 73 - в сказках из сборника «Just so Stories».

7) Лексический повтор

Это самый распространенный синтаксический стилистический прием в исследуемых нами анималистических сказках Редьярда Киплинга. Было выявлено 247 случаев повтора. Из них 163 единицы лексического повтора и среди лексико-синтаксических повторов 3 единицы симплоки, 5 - эпифоры, 14 - анадиплосиса, 62 - анафоры.

Большая часть лексических и лексико-синтаксических повторов сохранена в переводах в виде такого же стилистического приема, но иногда лексический повтор переходит в разряд лексико-синтаксических; как в следующем примере, где в переводе Н.В. Гиляровской повтор становится эпифорой. Это не нарушает целостность восприятия, поэтому данная замена вполне допустима.

“It is nothing. It is nothing.” [21, с. 69]

«Полно, полно». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 50]

«Пустяки! Пустяки!» (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 61]

«Я тут ни при чем. Совсем ни при чем». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 48]

Лексические повторы используются Редьярдом Киплингом для усиления впечатлений читателя.

· Они усиливают какой-нибудь признак или характеристику:

“…hairy, hairy paw…” [54, с. 75]

«…волосатой-преволосатой лапой…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 206]

«…мохнатой, волосатой лапой…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 50]

«…мохнатой-премохнатой рукой…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«…волосатой-преволосатой лапой…» (пер. В.В. Познера) [20, с. 9]

Данный пример показывает нам, как при соблюдении приема повтора в переводе меняется его вид. Лексический повтор слова «hairy» передан на русский язык у трех переводчиков в качестве морфемного повтора:

«волосатой-преволосатой» с повторением корня -волос- или «мохнатой- премохнатой» с повторение корня -мохн-. Только К.И. Чуковский отказался от использования приема повтора в переводе и заменил исходные прилагательные на контекстуальные синонимы, благодаря чему характеристика и ассоциация, связанная у русского читателя с прилагательными «волосатый» или «мохнатый» удвоилась, и экспрессия оригинала потеряна не была. Таким образом, всем переводчикам удался адекватный перевод.

Стоит отметить, что нами были обнаружены ещё три подобных лексических повтора в сказке «The Elephant's Child»: “…hard, hard claw…”, “…hard, hard hoof…” и “…broad, broad hoof…”. Все они были переданы

К.И. Чуковским, Л.Б. Хавкиной и В.В. Познером на русский язык в виде морфемных повторов, а Е.М. Чистякова-Вэр не сохранила прием при переводе первого из них, остальные были также переданы морфемными повторами.

Иногда при переводе подобных лексических повторов у переводчиков возникают затруднения в связи с различными особенностями грамматики английского и русского языков.

“…and slept and slept the day round…” [55, с. 82]

«…проспал целый день…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 216]

«…проспал весь день…» (пер. Н.Л. Дарузес) [22]

«…проспал весь день…» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 254]

В данном примере можно заметить отличительную особенность русского языка в виде глагола совершенного вида. В английском языке нет категории вида глагола, и они характеризуются с точки зрения протекания процесса, описываемого данной частью речи. Таким образом, создавая повтор глагола «slept», автор хотел подчеркнуть большую длительность процесса, который иначе можно было бы выразить формой «was sleeping», однако, это не придало бы данному отрезку речи исконной художественной выразительности. Тем не менее, у всех переводчиков она была потеряна именно потому, что они не сохранили данный повтор «спал и спал весь день», а использовали форму совершенного вида «проспал». Это не исказило смысл высказывания, однако лишило его экспрессивности, чувства усиленности действия.

· Они акцентируют внимание читателя на определённом моменте или слове в тексте:

“…they ate wild sheep roasted on the hot stones, and flavoured with wild garlic and wild pepper; and wild duck stuffed with wild rice and wild fenugreek and wild coriander; and marrow-bones of wild oxen; and wild cherries, and wild grenadillas…”[54, с. 183]

«…они ели поджаренное на горячих камнях мясо дикого барана с приправой из дикого чеснока и дикого перца, а также дикую утку, тушенную с диким рисом, с диким укропом, с богородской травкой и с диким кишнецом; потом высосали костный мозг из кости дикого быка и все закусили дикими вишнями и дикими гранатами.…» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [17, с. 281]

«…они ужинали дикой овцой, зажаренной на раскалённых каменьях, приправленной диким чесноком и диким перцем. Потом они съели дикую утку, начинённую диким рисом, дикими яблоками и дикой гвоздикой; потом хрящики диких быков; потом дикие вишни и дикие гранаты…» (пер. К.И. Чуковского) [19, с. 153]

«…они ели мясо дикой овцы, зажаренное на горячих каменьях и приправленное диким чесноком и диким перцем; дикую утку, фаршированную диким рисом и дикими кореньями; мозговые кости дикого быка; дикие вишни и дикие гранаты…» (пер. Л.Б. Хавкиной) [23]

«…они ели дикую баранину, жаренную на раскалённых углях и приправленную диким чесноком и диким перцем; дикую утку, нашпигованную диким рисом, и диким фенхелем, и диким кориандром; мозговые косточки диких быков; и дикую вишню, и дикий гранат…» (пер. В.В. Познера) [20, с. 27]

Данный отрывок из сказки «The Cat that walked by himself», являющейся самой известной в сборнике, представляет многократное повторение прилагательного «wild». Всего оно повторяется 107 раз в тексте сказки, перейдя в разряд эпитетов. Его сохранение в переводе является обязательным, так как оно передает всю полноту и образность сказки о диком коте. Как мы можем заметить, все переводчики соблюдают принцип и не отступают от повторения эпитета «дикий».

· Они придают большей эмоциональности речи какого-нибудь персонажа. При этом повтор позволяет читателю воспринимать информацию с той же скоростью, с которой происходят события, то есть автор делает все возможное, чтобы ребенок, читающий сказку, или слушающий ее, почувствовал себя полноценным участником действий, разворачивающихся в ней.

“Up, Up! Up, Up! Hillo! Illo! Illo, look up, Baloo of the Seeonee Wolf Pack!” [21, с. 68]

«Вверх, вверх! Вверх, вверх! Хилло! Илло! Илло! Смотри вверх, Балу из сионийской волчьей стаи!» (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 49]

«Вверх, вверх! Вверх, вверх! Хилло! Илло! Илло, посмотри вверх, Балу из Сионийской Стаи!» (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 61]

«Смотри, смотри вверх, вверх смотри, Балу из стаи Сиони!» (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 48]

В представленном выше примере мы можем заметить, как Н.В. Гиляровская опустила отрезок текста «Hillo! Illo! Illo», дублировав повтор только частично, чем не нарушила его эмоциональность и смогла сохранить функцию повтора - акцентирование говорящим внимания персонажа на каком-то предмете. В переводе с латинского «illo» значит «туда», направление движения. Мы можем предположить, что в данном контексте Редьярд Киплинг использовал повтор этого слова в том же значении, так как оно позволяет сделать еще больший акцент на словах героя, указывая направление более конкретно. В русском переводе подобной конкретизации не требуется, потому что она может привезти к изменению коннотации высказывания, сделав его более требовательным. Тем не менее, Е.М. Чистякова-Вэр и Н.Л. Дарузес предпочли не убирать этот отрывок повтора, и с помощью приема калькирования сохранили ярко выраженную эмоциональность отрывка.

8) Анафора

Второй по распространенности прием повтора - лексико- синтаксический - анафора. В исследуемых сказках было найдено 62 случая его употребления.

Следующий пример показывает, что анафора может использоваться для ускорения речи персонажа, тем самым придавая ей больше экспрессии:

“They have no law. They are outcasts. They have no speech of their own.

They are without leaders. They have no remembrance.” [21, с. 53]

«У них нет закона. Обезьяны -- отверженные. У них нет собственного наречия. Они живут без вожаков. У них нет памяти». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [16, с. 39]

«У них нет Закона. У них нет своего языка. Они живут без вожака.

Они ни о чем не помнят». (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 66]

«У них нет закона. Они вне касты, они парии. У них нет своего языка.

У них нет вождя. У них нет памяти». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 38]

Как мы можем заметить, в данном случае единоначатие выражается в употреблении слова «they» в начале пяти предложений. Однако также можно отметить чередование формы «they have» и «they are». Сохранить подобную анафору крайне сложно, поскольку глагол to be не переводится на русский язык, а выражение «they have» будет переводиться как «у них есть», так как для русского читателя было бы весьма странно встретить формулировку «они имеют», дословно копирующую оригинал.

Именно поэтому ни у одной из переводчиц не наблюдается полного сохранения данной анафоры. У Е.М. Чистяковой-Вэр она полностью нарушена, у Н.Л. Дарузес из-за опущения ею перевода предложения «They are outcasts» наблюдается разделение анафоры на две: «У них нет Закона. У них нет своего языка» и «Они живут без вожака. Они ни о чем не помнят». У Н.В. Гиляровской анафора сохранена лишь частично, в трех последних предложениях.

Иногда можно заметить слияние анафоры с приемом градации в прямой речи героев сказок, что ведет к наращиванию эмоциональной характеристики их слов. Например:

“We are great. We are free. We are wonderful. We are the most wonderful people in all the jungle!” [21, с. 75]

«Мы велики. Мы свободны. Мы изумительны. Мы самое изумительное племя во всех джунглях». (пер. Е.М. Чистяковой-Вэр) [26, с. 55]

«Мы велики! Мы свободны! Мы достойны восхищения! Достойны восхищения, как ни один народ в джунглях!» (пер. Н.Л. Дарузес) [18, с. 67]

«Мы велики, мы свободны, мы прекрасны, мы самый чудесный народ в Джунглях». (пер. Н.В. Гиляровской) [15, с. 51]

Сохранить и анафору, и нарастание полностью удалось Е.М. Чистяковой-Вэр. Н.В. Гиляровская, заменив во второй части градации прилагательное «прекрасный» синонимом «чудесный» частично потеряла экспрессивный эффект, а Н.Л. Дарузес не сохранила прием нарастания вовсе, преобразовав его в анадиплосис. При этом эмоциональность речи у нее сохранена и при изменении стилистического приема смысл высказывания не был нарушен.

9) Полисиндетон

Стилистические приемы многосоюзия и бессоюзия используются в текстах сказок в описательных фрагментах для создания полноты образа, для усиления изобразительности, выполняют текстообразовывающую функцию, то есть благодаря им речь рассказчика приобретает больший повествовательный оттенок.

В текстах сказок Редьярда Киплинга было обнаружено 63 единицы использования приема полисиндетона.