Армии враждующих сторон

Могучая, технически оснащенная и хорошо обеспеченная армия Союза, напротив, представляла собой будущее. Сменив синее сукно на мундиры цвета хаки, а дульнозарядные ружья на магазинные винтовки и пулеметы, она вполне уместно выглядела бы и в траншеях I мировой. Поэтому неизбежная победа армии Союза символизировала окончание великой эпохи войн старого типа. Одержав в этой войне верх, Север показал всему миру, что век, когда рыцарская доблесть и отвага решали исходы сражений и кампаний, увы, кончился. Ему на смену шел безжалостный век железа, бездушных [85] механизмов и оружия массового уничтожения, живым олицетворением которого и была федеральная армия.

Из этого, впрочем, не следует, что все достижения военного искусства, которыми война Севера и Юга была очень богата, принадлежали северянам. Напротив, трудное положение, в котором очутилась армия южан, заставляло ее вождей искать и находить неожиданные и блестящие тактические и стратегические решения, составившие главный вклад американской междоусобицы в сокровищницу мирового военного искусства.

Нам еще предстоит подробно ознакомиться с этими шедеврами стратегии и тактики, рассмотрев некоторые крупнейшие сражения и операции гражданской войны. Однако прежде чем перейти к их описанию, мы остановимся еще на одной важной характерной черте армий Севера и Юга. Без этого последнего штриха нарисованные здесь портреты были бы неполными. [86]

Глава 6. Армейский быт и развлечения. Взаимоотношения в солдатской среде

Глубоко ошибаются те, кто представляет себе войну как некую непрерывную череду кровопролитных сражений. Если бы она действительно была таковой, то немногие доживали бы до ее конца, а если бы и доживали, то вряд ли оставались бы при этом в здравом уме. Человеческая психика просто не может постоянно находиться в состоянии стресса, а каждый бой -- это сильный стресс. К счастью, на любой, даже самой кровавой войне, крупные сражения -- явление не такое уж частое, и гражданская война в Америке не представляла собой никакого исключения. Например, по подсчетам американских историков, к июлю 1863 года, когда произошла битва при Геттисберге, даже те из солдат Потомакской армии, которые участвовали во всех предыдущих сражениях, в общей сложности прошли за два истекших года войны всего через 20 дней боев.

Таким образом, на войне солдату приходилось проводить большую часть времени не на передовой и даже не в походе, а в палевом лагере или на постое. Эта заполненная ежедневной рутиной жизнь также представляла опасность для его психического здоровья: солдат попросту рисковал свихнуться от скуки, если не разнообразил свое времяпрепровождение каким-нибудь непредусмотренным уставом способом. [87]

Таких способов изобретательные американские солдаты придумали множество, и каждый из них мог подобрать развлечение себе по вкусу. Одно из первых мест среди развлечений принадлежало спортивным командным играм, а среди игр, -- конечно, бейсболу. К началу гражданской войны этот вид спорта только-только зародился в Соединенных Штатах, и легенда приписывала его изобретение одному из героев Севера генералу Абнеру Даблдею. Так это или нет, остается невыясненным, но и среди соратников отважного генерала, и среди его противников, носивших серые мундиры, бейсбол быстро завоевал популярность. В обеих армиях проводились свои чемпионаты, причем каждый полк выставлял команду, и результаты сыгранных матчей фиксировались военной хроникой порой не менее скрупулезно, чем ход боевых действий. Например, доподлинно известно, что весной 1864 года, когда Потомакская армия еще стояла на зимних квартирах, 13-й Массачусетский полк «разгромил» 104-й Нью-йоркский со счетом 62:20.

В зимнее время года, когда поля и холмы Вирджинии и Мериленда покрывались глубоким снегом, бейсбол уступал место другой популярной забаве -- игре в снежки. В анналы истории Северовирджинской армии наряду со сражениями при Бул-Ране, Энтитеме и Фредериксберге вошла и «великая снежная битва 1863 года». Она началась утром 29 января, когда 1-й и 4-й Техасские полки атаковали лагерь своих соратников по бригаде -- солдат 5-го Техасского полка. После короткого и жаркого «боя» обороняющиеся отбросили атакующих. Затем «враждующие» стороны заключили союз и объединили свои усилия против еще одного полка своей бригады -- 3-го Арканзасского. Последний не ожидал столь стремительной атаки и после ожесточенного сопротивления сложил «оружие».

«Капитулировавшие» арканзасцы тут же соединились с техасцами. Вместе они набили ранцы снежками и под развернутыми знаменами с барабанным боем и игрой горнов в сомкнутой боевой линии, которую, как во время настоящей атаки вели в бой офицеры, двинулись в наступление на лагерь полуторатысячной бригады из Джорджии. Та уже была предупреждена о готовившейся атаке и встретила Техасскую [88] бригаду градом снежков. Первый натиск был ею храбро отбит, но техасцы никогда не отступали. Они перегруппировали свои силы, подтянули подкрепления и снова пошли на штурм. На этот раз джорджианцам пришлось туго. «Бой» закипел прямо в их лагере, и в конце концов ребята из Джорджии «сдались» превосходящим силам противника. Как и другие побежденные, они присоединились к победителям для нападения на стоявшую по соседству дивизию Мак-Лоуза.

Произошла нешуточная свалка, в которой участвовало не менее 9 тысяч солдат 1-го корпуса, и воздух был буквально наполнен летающими снежками. После многочасового сражения дивизия Худа оказалась победительницей, и «великая снежная битва» закончилась.

«Потери», понесенные в ней, были невелики -- серьезно раненными оказались только два человека, а остальные обошлись «фонарями» под глазами и разбитыми в кровь носами. Однако командование 1-го корпуса конфедератов категорически запретило устраивать впредь подобные забавы: поднятый сражавшимися шум встревожил северян, и их кавалерия стала появляться на берегах Раппаханока в значительных силах.

Развлечения солдат во время перерывов в боевых действиях, конечно, не исчерпывались подвижными играми. Среди прочих удовольствий далеко не последнее место занимал покер, всегда привлекавший самых азартных игроков. Нередко они просиживали ночи напролет за карточным столом, выигрывая и проигрывая целые «состояния».

Любители изящного увлекались театральными постановками. Свои труппы были почти в каждом полку, и по нескольку раз в неделю они устраивали представления. В качестве зрителей также приглашались солдаты и офицеры других полков. Заглядывали командиры дивизий, корпусов и даже командущие армиями. Из постановок у конфедератов наибольшей популярностью пользовалась сцена с раненым и тремя хирургами. Вот как выглядел этот спектакль.

Декорация, изображающая полевой госпиталь. На операционном столе лежит раненый солдат. Вокруг него стоят хирурги в заляпанных кровью фартуках. Один из них держит бутылку виски. [89]

1-й хирург (отхлебывая из бутылки и передавая ее другому):

-- Дело плохо, джентльмены. Парню придется отрезать обе ноги.

Раненый:

Сэр, тогда я получу отпуск? 1-й хирург:

Нет, приятель. Ты еще нужен этой армии.

2-й хирург: (делая глоток из бутылки и передавая ее 3-му хирургу):

-- Джентльмены, дело еще хуже, чем мы предполагали. Вместе с ногами придется отрезать и руки.

Раненый:

-- Сэр, но тогда я смогу получить отпуск? 2-й хирург:

Нет, парень. Твои услуги еще понадобятся Конфедерации.

3-й хирург (допивая бутылку):

-- Дело дрянь, джентльмены. Чтобы спасти хотя бы голову, ее придется отрезать от туловища. Это уж точно.

Раненый:

-- Но уж теперь-то я наверняка получу отпуск, верно, сэр? 3-й хирург:

-- Солдат, тогда мы выставим твое тело в траншее, чтобы дурачить неприятеля.

Однако важнейшим из всех искусств для солдат гражданской войны была музыка, «Дорогая Фанни, -- писал в апреле 1862 года один из солдат-северян, -- не знаю, что бы мы делали без нашего оркестра. Весь полк восторгается им. Каждый вечер Гилмор устраивает для нас концерты. Исполняются отрывки из опер, отличные марши, квикстепы, вальсы». Помимо прочего, исполнялись, конечно, и песни, которые нередко распевала вся армия, а иногда и обе воюющие армии. И у южан, и у северян были свои боевые марши, баллады и лирические композиции.

Последние пользовались особенной популярностью: сердца людей, оторванных от дома, семьи и часто заглядывающих в лицо смерти, особенно тоскуют по любви, домашнему очагу и простому человеческому счастью. Настоящим «хитом» войны стала грустная песня «Лорина», которую пели и [90] федералы, и конфедераты. На южан она иной раз нагоняли такую тоску, что их генералы запрещали исполнение этой песни как подрывающей боевой дух войск.

Если враждующие армии стояли друг против друга, что часто случалось накануне решающих битв, то полковые оркестры играли музыку и для своих, и для врагов. Так было, например, в феврале 1863 года, когда музыканты-конфедераты и федералы вместе исполняли популярную песню «Дом, милый дом».

Подобные эпизоды были совсем нередкими. Они очень хорошо характеризуют взаимоотношения южан и северян вне поля брани. В отличие от многих других гражданских войн (например, гражданской войны в России) участники американской междоусобицы не испытывали друг к другу жгучей ненависти. Напротив, именно во время войны они, возможно, впервые осознали, что, несмотря на различия, у них есть много общего, что они принадлежат к одной нации. Поэтому в периоды затишья враги охотно общались друг с другом вполне по-товарищески и даже по-дружески. Если не намечалось ничего серьезного, между пикетами обычно заключалось неофициальное мирное соглашение и солдаты враждебных армий обменивались новостями, болтали о разных житейских мелочах и меняли, например, вирджинский табак на кофе и сахар с Севера.

«Солдаты праздно лежали в своих укреплениях и болтали с противниками, расположившимися через дорогу, -- вспоминал офицер-северянин, участвовавший в 1864-1865 годах в осаде Питтерсберга, -- время от времени янки и джонни встречались на нейтральной полосе и обменивали кофе на табак или «Нью-Йорк Гералд» на ричмондский «Энквайер». Джонни не терпелось поделиться некоторыми из своих новостей, а столь же нетерпеливые янки делали вырезки из газет и передавали их в руки южан. Когда какая-либо батарея намеревалась открыть огонь, кто-нибудь из стрелков-приятелей кричал: «Ложись, реб!» или «Ложись, янки!» в зависимости от ситуации, так что ни единого солдата не оставалось в зоне обстрела».

Это, впрочем, совсем не мешало северянам и южанам сражаться ожесточенно и яростно, убивая врагов сотнями и [91] тысячами. Так, 5-й Техасский и 5-й Нью-йоркский полки, которые поддерживали самые дружеские отношения зимой 1861-1862 годов, поклялись, что не будут щадить друг друга, если встретятся на поле боя, и сдержали свою клятву. Во втором сражении при Бул-Ране техасцы атаковали позиции 5-го Нью- йоркского полка и почти полностью его уничтожили.

Но и на поле сражения ожесточение и ярость нередко уступали место благородству и уважению к противнику. Например, на третий день сражения при Геттисберге (3 июля 1863 года) во время перестрелки снайперов один стрелок-южанин, сидевший на дереве, заметил на «ничейной» земле раненого северянина. «Эй, янки! -- крикнул он своим противникам. -- Попридержите огонь». Стрельба тут же утихла, южанин спрыгнул на землю и, подойдя к раненому, дал ему напиться из своей фляги. Затем при полном молчании винтовок обеих сторон он снова влез на дерево, занял прежнюю позицию и крикнул: «А теперь продолжим». Стрельба тотчас возобновилась.

Похожие случаи происходили и во время сражении в Глуши в Северной Вирджинии в мае 1864 года. Сухая погода способствовала лесному пожару, вызванному ружейными и артиллерийскими выстрелами. Многим раненым, лежавшим в густых зарослях, грозила ужасная смерть, и солдаты обеих армий нередко прекращали огонь и вместе вытаскивали раненых в безопасное место, не разбираясь, свои это или чужие.

Среди офицеров, особенно тех, кто вместе учился в Вест-Пойнте, взаимное уважение и рыцарская вежливость вообще были правилом. Так, в сражении при Геттисберге генерал конфедератов Джон Б. Гордон увидел, как пуля свалила с седла генерала северян Френсиса Бэрлоу. Дивизия федералов была в этот момент отброшена, и Гордон, лично напоив водой раненого врага, приказал доставить его в госпиталь. После войны Бэрлоу случайно встретил своего спасителя в Вашингтоне (он считал его убитым в последующих боях) и они стали друзьями до конца своих дней.

Тесная дружба завязалась после войны и между двумя другими врагами -- Уильямом Т. Шерманом и Джозефом Э. Джонстоном, которые сражались друг против друга под Атлантой. [92] Оба дожили до глубокой старости и 84-летний Джонстон не счел для себя возможным пропустить похороны друга. Он сопровождал его гроб с непокрытой головой, а когда кто-то, намекая на преклонный возраст генерала, попросил его надеть шляпу, тот ответил: «Если бы я был на месте Шермана, а Шерман на моем, он снял бы шляпу». Эта последняя дань уважения старому другу оказалась для Джонстона роковой. Простудившись на похоронах, а они были в феврале, он умер через несколько дней.

Таким образом, гражданская война в США стала последней из войн, где еще соблюдались прежние благородные законы и воинские традиции. Это был отблеск заката великой эпохи рыцарей и джентльменов, считавших войну не просто массовым убийством, а благородным ремеслом и чтившим незыблемые законы своей профессии. Та славная эпоха канула в Лету вместе с такими людьми, как Роберт Ли, Улисс Грант, Джозеф Джонстон, Джон Гордон и Уинфилд С. Хенкок.

Уже через каких-нибудь 50 лет, когда разразилась невиданная по своим масштабам мировая бойня, никто или почти никто не вспоминал, что противник -- это вообще человек, что его храбрость и мужество заслуживают уважения.