Формирование системы индивида с участием системного разума

Размещено на http://www.allbest.ru/

Формирование системы индивида с участием системного разума

Современный этап развития российского общества. Формирование нового уровня разума в качестве автономного элемента системы индивида проявляется в повышении его активности, в росте индивидуализма, который в общественной практике приводит к нарастанию противоречий и нестабильности общества. Однако с каждым новым циклом формирования системы индивида меняется и характер индивидуализма и противоречий, связанных с ним. На цикле формирования системы «разум и телесная организация» или «душа и тело» зависимость разума проявлялась как индивидуализм неконтролируемых страстей, на следующем цикле зависимость рационального разума от системы «душа и тело» проявлялась как утилитарный индивидуализм, одержимый иррациональной страстью к наживе, реализуемой рациональным путем. Начавшийся в российском обществе цикл формирования системы индивида с формированием системного разума на этапе его зависимости от рациональной системы проявляется в индивидуализме мышления. Этот индивидуализм мышления проявляется в том, что в детерминации поведения индивида ведущую роль играют его собственные индивидуальные представления. Влияние внешних материальных и социальных условий, а также устоявшихся мировоззренческих представлений идеализма и материализма, либеральных и советских ценностей сохраняется. Но возросшая активность индивидуального мышления проявляется в том, что любые представления не абсолютизируются, т. е. не воспринимаются в качестве абсолютной истины, а отношение к ним соответственно является не догматическим, а творческим, даже критическим. Это связано с возросшим системным характером мышления, стремящегося к охвату реальной действительности в единстве.

Зависимость системного разума проявляется в доминировании представлений рациональной системы, связанных с линейно -- иерархическим характером мышления, которые хоть и не признаются в качестве абсолютной истины, но составляют основу общественного сознания. Зависимое положение системного разума и системного характера мышления связано с отсутствием опоры в мировоззрении, а сохраняющееся доминирование устоявшихся мировоззренческих представлений, выработанных на предыдущих этапах развития, продолжает поддерживать линейно -- иерархический характер мышления.

Эта неоднородность и даже противоречивость общественного сознания характерна для российского общества периода его реформирования в конце XX в. и в начале XXI в. Неоднородность и противоречивость общественного сознания проявляется в противоречивости общественной практики.

Системный характер мышления связан с преодолением иерархии в системе индивида, с разрушением в общественном сознании иерархии объективной истины над реальностью, что привело к разрушению иерархического политического режима, а линейно -- иерархическое мышление сформировало представление об историческом поражении материализма и победе «либеральной демократии». Системный характер мышления проявляется в неоднозначности оценок идеализма и материализма, капитализма и социализма, а линейно -- иерархическое считает истиной либо идеалы коммунизма, либо противоположные идеалы свободы личности и демократии, строится на отрицании либо социалистического прошлого нашей страны, либо западного общества. Это сочетание различных характеров мышления при доминировании представлений предыдущего этапа развития проявилось в проведенных в нашей стране преобразованиях и проявляется в оценках нашего социалистического прошлого и тесно связанных с такими оценками представлениями о будущем.

Значительное число исследователей остается в рамках тех же противоречий, лишь меняя позицию с материалистической на идеалистическую, а чаще -- на эклектическую. К примеру, Г. В. Гивишвили оценивает социалистическое прошлое с точки зрения ценностей «гуманизма» и «гражданского общества», естественно, приходит к выводу о том, что «потрясение Октября 1917 г. отбросило Россию далеко назад, к традиционным формам государственного и общественного устройства» [1]. Роль марксизма Г.В. Гивишвили оценивает явно отрицательно: «Если Марксу в условиях далеко не зрелого капитализма, возможно, и было простительно фантазировать относительно перспектив этой формы экономики, то большевикам было непростительно насиловать Россию, заставлять ее перескакивать из полуфеодально -- полукапиталистической стадии развития в мифический коммунизм, обернувшийся новой разновидностью традиционной деспотии». [1, с. 209] И. К. Пантин считает построение социализма «зигзагом с громадными издержками и потерями», после которого наше общество вновь возвращается к мировой линии развития [2]. Л. А. Отт считает, что большевики ушли от «естественного пути развития», потому что руководствовались мифическими представлениями о возможности построения социализма в отдельной взятой стране и «тотальным неприятием капитала» [3]. В. Б. Мейснер считает, что преобразования большевиков -- «забегание вперед» при отсутствии необходимых объективных предпосылок в виде развитых производительных сил, что в соответствии с марксизмом является необходимым условием. Результатом стало отчуждение государства от народа и создание нового класса эксплуататоров в виде партийной бюрократии. Мейснер считает, что Советский Союз был не социалистическим, а политарным, классово -- антагонистическим государством. Тем не менее, его влияние он считает прогрессивным, учитывая успехи в индустриализации страны, развитии экономики [4]. индивид системный разум общество

Указанные авторы проявляют в своих суждениях влияние марксизма в утверждении необходимости материальных предпосылок для перестройки общества, но все по-идеалистически не приемлют реального факта 70-летнего существования социалистического государства, не видят в этом никакой закономерности, считая его отклонением от «естественного пути развития». Такое отношение к нашей истории, когда реальная действительность с точки зрения отвлеченных идей или ценностей признается «неестественной», является проявлением полной растерянности, отсутствием адекватной методологии для оценки. Единственным основанием для таких оценок является взгляд на ведущие капиталистические страны, как образец «естественного пути».

Но, прежде чем брать за образец путь развития западного общества, как «мировую линию развития», следует обратить внимание на то, что нынешний облик западного общества сформировался не совсем «естественно», а при значительном влиянии социализма. Тот же В.Б. Мейснер пишет по этому поводу: «Появление СССР, лагеря «социализма» и высокий авторитет господствовавшей в них квазирелигиозной, марксоидной идеологии (провозгласившей, например, реализованное в советском обществе на практике право трудящихся на труд, бесплатное образование, медицинское обслуживание и другие виды социальной защиты) вынудили правящие круги ведущих стран Запада осуществить коренную перестройку капиталистического общества в целях улучшения положения трудящихся. Например, в ответ на введение советской властью в конце 1917 года восьмичасового рабочего дня представители этих стран уже в 1919 году заключили в Вашингтоне международное соглашение о введении короткого рабочего дня и у себя». [4, с. 25]

Представление о том, что такое дорогостоящее мероприятие ведущие страны Запада провели лишь «в ответ», явно неадекватно реальности. Конечно, главное, что их побудило пойти на такой шаг -- это сознание остроты внутренних противоречий, которые лучше разрешить «сверху», не дожидаясь, пока их начнут разрешать «снизу», пример СССР, конечно, сыграл здесь катализирующую роль. Более высокий уровень развития рационального разума в системе индивида западного общества в начале XX века и проявился в способности реформирования общественных отношений по пути снижения остроты классовых противоречий.

Социальная направленность в развитии капиталистических государств, особенно, в XX веке привела к тому, что современный их облик никак нельзя признать чисто капиталистическим. Одновременно развитие социализма шло к постепенному признанию роли личной заинтересованности и внедрению рыночных механизмов, при этом пример западных стран в такой же мере был катализатором этого развития. На основании этого процесса П. Сорокин еще в середине века писал: «За последние три десятилетия оба строя в западном и восточном блоках наций все более и более теряли свои специфические черты и «заимствовали» и объединяли в себе характеристики друг друга» [5, c. 116]. Взаимозависимость капитализма и социализма проявляется и во взаимообусловленности господствующих идеологий. Как уже было показано выше, господство идеалистической идеологии порождает господство в практической деятельности вульгарного материализма и утилитаризма, а господство материалистической идеологии оборачивается идеализмом в практике его применения.

Но эта взаимозависимость и взаимообусловленность идеализма и материализма, основанных на них форм общественной практики западной демократии и социализма остается непостижимой для господствующих в западном обществе дуалистических представлений и связанного с ними линейно -- иерархического мышления. Этот характер мышления в российском обществе закономерно проявляется в том, что дискредитация марксизма привела к доминированию представлений, заимствованных в западном обществе. Однако, эти представления вступают в противоречия с возросшим уровнем системности мышления, как проявления системного разума в системе индивида российского общества.

Подключившись к обсуждению «мировых» проблем, российская философия демонстрирует более высокий уровень системности мышления, отказываясь от противопоставления рациональности и иррациональности, субъективности и объективности, науки и культуры. Между тем, это противопоставление основано на кантовской традиции, которая в западной философии считается незыблемой и не подлежащей пересмотру. К примеру, В.Н. Порус указывает на отсутствие системного подхода как основу такого противопоставления, [6] диалектическим подходом отличается позиция Н.С. Мудрагей [7] и Н.С. Автономовой, [8] В.С. Швырев прямо указал на необходимость «пересмотра налично данных исходных предпосылок познавательного отношения к миру» [9]. В. С. Степин идет еще дальше и выявляет влияние социокультурных факторов на «основания науки», указывая при этом: «Основания являются именно тем слоем в системной динамике знания, который, с одной стороны, непосредственно связан с конкретными теориями и фактами каждой дисциплины, а с другой -- определен мировоззренческими установками и другими социокультурными факторами, опосредуя их влияние на специальные процедуры эмпирического и теоретического исследования» [10]. А. С. Кравец рассматривает науку как элемент «системы культуры», вводя понятие «социокультурной ниши» [11]. Г. Б. Жданов исходит из того, что основания научного знания «не могут быть поняты вне культурно -- исторического контекста» [12]. С. Н. Жаров и Н. А. Мещерякова рассматривают науку как «осуществление когнитивных возможностей культуры», вводя понятие «социокогнитивный контур», исходят из «социокультурной детерминации познания» [13]. В. А. Лекторский пишет: «В действительности объективистская позиция, т. е. отношение к миру познаваемых предметов и процессов как к чему-то внешне противопоставленному субъекту, отъединенному от него, является ни чем иным, как оборотной стороной антропоцентризма, точки зрения субъективности. Это просто две проекции одной и той же проективно-конструктивной установки» [14]. Это можно считать обоснованием необходимости рассмотрения этих противоположностей в диалектическом единстве. При доминировании представлений, заимствованных в западной философии, системный разум российских философов проявляется в отсутствии догматического отношения к ним, как абсолютной истине, в творческом и даже критическом отношении с использованием диалектики и системного подхода.

Заимствованные у западных мыслителей представления и связанный с ними линейно-иерархический характер мышления постоянно проявляют свою неадекватность при попытках осмысления социальных отношений в российском обществе.

К примеру, в работе Сафронова В. В. и др. приведены данные исследований о распространении демократических убеждений среди групп населения, сторонников различных ценностей. Среди сторонников советских ценностей таких -- 20 %, преимущественно советских -- 35 %, смешанных -- 51 %. Среди сторонников либеральных ценностей демократические убеждения разделяют -- 73 %, преимущественно либеральных -- 66 % [15]. В самом подходе исследователей заложено противопоставление «советских» ценностей, как основы тоталитаризма и либеральных, как основы демократии. Но полученные при этом данные опровергают саму методологию проводимых исследований.

Из приведенных данных следует вывод, который авторы исследования не сделали, хотя он напрашивается: между демократическими убеждениями и либеральными ценностями нет той абсолютной связи, которая принимается как нечто само собой разумеющееся. Эта связь наблюдается, но как весьма относительная. Советские ценности, которые в данном случае, интерпретируются как приверженность «большевистской диктатуре», также не исключают демократических убеждений. Этот идеологический штамп, который характерен для дуалистического мышления западного общества, представляющего мир как противостояние тоталитаризма (коммунизма) и западной демократии, наша социология восприняла совершенно некритично.

В указанной работе В.В. Сафронова и др. опрошенным было предложено выбрать между равенством и свободой и из результатов выводится «культурная доминанта» части населения -- на равенство, другой части -- на свободу. Ориентация на эту «культурную доминанту», которая опирается на представление о противоположности равенства и свободы, о противопоставлении личности и общества, неизбежно приводит к искажению общей картины.

Аналогичным образом проанализированы и другие ценностные ориентации. Совершенно запутанной получается интерпретация отношения к частной и государственной собственности. Большинство опрошенных лиц высказалось: за государственную собственность в крупной тяжелой промышленности, за сочетание государственной и частной собственности в легкой промышленности и за преобладание частной собственности в сельском хозяйстве. Какую «доминанту» здесь можно вывести, если одни и те же люди высказываются и за частную собственность в одном секторе экономики, и за государственную -- в другом? Тем не менее, делается вывод, который совершенно не отражает реальной картины: «сегодняшнее положение дел можно охарактеризовать как ситуацию отчетливо выраженного культурного расслоения» [15].

Просто удивительно, насколько исходная конструкция мышления может воспрепятствовать адекватному восприятию действительности. Приведенные данные красноречиво свидетельствуют о том, что представления массового сознания россиян уже преодолели противопоставление, отрицание, непримиримость, характерные для предыдущего этапа развития. Выявляемые социологическими исследованиями представления россиян не противопоставляют коллективизм -- демократии, частную собственность -- государственной, труд -- успеху, «советские» ценности -- либеральным. Но эти представления оцениваются многими социологами с позиций именно этого противопоставления. Дуалистическое противопоставление не позволяет сделать вывод, который также напрашивается: либеральные ценности не замещают в сознании людей традиционных, а лишь дополняют их. Мы в нашей системе представлений реабилитировали частный интерес, но подчинять ему общественный мы не хотим, мы уважаем материальный успех, но не за чужой счет. Мы все хотим жить достойно и материально обеспеченно, но не любой ценой, не путем унижения других людей и их эксплуатации. Поэтому большинство населения и не является сторонниками чисто либеральных ценностей или чисто советских, а сочетают их в различном соотношении. Эти ценности: либеральные и советские, которые западные философы и социологи представляют как непримиримые противоречия, являются элементами единой системы представлений россиян.

В самом подходе к оценке состояния общества многие исследователи исходят из дуалистической иерархии представлений об абсолютной истине, стоящей над реальностью. Смена идеологии с материалистической на противоположную не изменила линейно -- иерархический характер мышления, проявляемый при попытках социологов дать оценку состояния нашего общества относительно «ценностей» западного общества: священной частной собственности, индивидуализма, личного успеха, абсолютизации личных прав и свобод. С этой точки зрения коллективизм, уважение к людям, учет общественных интересов -- это проявления «тоталитарной» культуры, с которой необходимо бороться, так как они препятствуют либеральным реформам. При таком подходе существующие культурные и ценностные предпочтения россиян заведомо предполагаются как более отсталые по сравнению с либеральными ценностями западного общества. К примеру, А. С. Панарин отмечает, что «реформаторы пытаются не столько опереться на реальность, сколько противостоять ей» [16]. «Надо изжить тоталитарную культуру, которая имеет и прочные традиции, и сохраняет серьезную социальную, экономическую, идеологическую базу для своего воспроизводства», -- пишут М. Х. Фарукшин и А. Н. Юртаев [17].

Логика линейно-иерархического мышления, ориентированного на представление об истине, закономерно проявляется в противопоставлении одной части реальности другой, как истинного и ложного. Эта логика оставляет в плену противоречий между идеализмом и материализмом, капитализмом и социализмом, западной демократией и «советским тоталитаризмом». Эта логика проявилась после распада СССР в формировании представлений об историческом поражении материализма и социализма и необходимости следовать противоположности -- примеру западного общества. В результате, отказавшись от одной противоположности, мы выбрали другую. От абсолютизации государственной плановой экономики, мы перешли к противоположной абсолютизации либеральных принципов свободного рынка.

Отвергнув социализм, подавлявший свободное предпринимательство, мы разрушили все преграды перед разнузданным крайним утилитарным индивидуализмом. Нарастающий индивидуализм мышления разрушил иерархию господствующей идеологии в общественном сознании, что закономерно привело к ослаблению государственной власти.

Рассматривая по либеральной традиции государство как силу, противостоящую свободе личности, мы сами максимально ограничили его роль в жизни общества. Закономерно во всех сферах жизни усилились маргинальные элементы, одержимые пережитками в виде иррационального стремления к наживе, которые, благодаря хищнической, криминальной приватизации государственной собственности, вышли на ведущие позиции в обществе. Усиление утилитарного индивидуализма, зацикленного на своих личных, меркантильных интересах, закономерно связано с нарастанием разрыва между бедностью и богатством, усилением противоречий в обществе, с ростом преступности, в том числе, коррупции, разъедающей наше общество.

В 90-х годах прошедшего века мы окунулись в эпоху «дикого капитализма». Ориентируясь на западное общество, мы установили либеральный режим, ориентированный на систему индивида буржуазного типа, почти изжитую в советское время. Мы вновь провели революцию по принципу: «кто был ничем, тот станем всем» и закономерно получили все те противоречия, которые порождены господством утилитарного индивидуализма в период «дикого капитализма». От идеализма советской эпохи мы погрузились в вульгарный материализм, вместо широты сознания, стремящегося к сочетанию личного и общественного, национального и общечеловеческого, мы стали культивировать узость сознания эгоистического меркантилизма. Парадокс этого периода в том, что отказавшись от материалистической идеологии, мы стали руководствоваться еще более неадекватными представлениями идеалистической идеологии, от неполноты материалистической картины единства мира перешли к дуалистически разорванной идеалистической конструкции представлений. Вновь усилился разрыв субъективного и объективного, между общественным сознанием и общественной практикой. Усиление религиозных представлений, которые закономерно носят трансцендентальный, потусторонний характер, связано с усилением утилитарного индивидуализма на практике. Неадекватность идеалистических представлений, абсолютизирующих права и свободы личности, либеральные ценности «свободного рынка», культивирующих утилитарный индивидуализм, закономерно привели к обострению противоречий в обществе, к его резкому расслоению, к росту социальной напряженности. При этом развитие стало пониматься сугубо материалистически: через рост валового продукта и стандартов потребления. В общественной практике нарастание утилитарного индивидуализма связано с усилением объективизма государства, которое приобретает характер олигархический, обслуживающий интересы экономически господствующего слоя населения.

О начале следующего этапа в начале 2000-х годов свидетельствует начавшийся обратный процесс: снижена роль и влияние крупного бизнеса в управлении страной, политика стала более социально ориентированной, снижена острота социальных противоречий, усилена борьба с преступностью, коррупцией, государство стало активнее вмешиваться в экономику, как «регулятор рынка», в экономике страны возросла доля госкорпораций, развиваются демократические институты и структуры гражданского общества. Все это свидетельствует о преодолении этапа «дикого капитализма», о начавшемся процессе сближения объективного и субъективного: утилитарный индивидуализм более эффективно ограничивается государством, а объективизм государства снижается с одновременным усилением контроля за его деятельностью со стороны общества. В господствующей системе представлений усилились представления патриотизма и единства общества.

После 70 лет строительства социализма российское общество примерно за 20 лет прошло путь, пройденный западным обществом за 200-300 лет: от этапа «дикого капитализма» до социально ориентированного государства на принципах рыночной экономики. Но на данном этапе опыт западного общества себя исчерпал и все более приобретает негативный оттенок, предоставляя не столько опыт развития, сколько примеры неадекватности и нарастающего упадка. Сравнительно быстрое преодоление этих этапов развития объясняется более высоким уровнем развития системы индивида, доминирующей в российском обществе.

Системный разум в доминирующей системе индивида проявился в том, что даже на первоначальном этапе реформирования либеральные ценности западного общества не воспринимались как истина, не доминировали в господствующей системе представлений, а практика полукриминального реформирования экономики привела к почти полному разочарованию в них. С учетом того, что либеральные реформы в значительной степени проводились вопреки представлениям большинства общества, вполне закономерно усилились «антирыночные» представления, что также отмечается социологами.

К примеру, М.А. Шабанова пишет: «Согласно рыночным представлениям о справедливости предпринимательский доход в значительной степени зависит от экономического чутья, оборотливости, точности расчетов, готовности к разумному риску и др. (…) И сегодня подавляющее большинство россиян (90-93 %) считают неравенство в распределении общественных благ справедливым в том случае, если оно отражает различия в количестве и качестве затраченного труда («От каждого по способностям, каждому -- по труду»), а не степень успешности деятельности в условиях рынка. Иными словами в массовых представлениях о социальной справедливости рыночные ориентации за годы реформ не только не усилились, а еще более ослабились» [18].

Еще одним результатом первых 10-ти лет реформирования российского общества стало изменение отношения к западному обществу, которое перестало восприниматься как пример для подражания, как образец для реформирования. По результатам опроса, проведенного Фондом «Российское общественное мнение и исследование рынка» (РОМИР) в ноябре 2001 года большинство россиян высказались за укрепление взаимовыгодных связей с Западом -- 74 %, против -- 14 %. Несмотря на это, отвечая на вопрос: по какому историческому пути должна идти Россия, лишь 15 % высказались за «общий для современного мира путь европейской цивилизации», 18 % высказались за возврат к советской модели и 60 % высказались за то, что Россия должна идти «по собственному, особому пути» [19]. Нежелание большинства населения равняться на западное общество не связано с изоляционизмом, мы хотим общаться и сотрудничать с западным обществом, но принимать его за образец мы не хотим, потому что видим в нем не только положительное, но и отрицательное, как и в собственном советском прошлом. Можно сказать, что системное мышление проявилось в том, что большинство выразило недоверие обеим противоположностям: как либеральной «европейской» модели, так и советскому прошлому.

Господство утилитарного индивидуализма было свойственно лишь наименее развитой части российского общества, вследствие чего общественная практика «дикого капитализма» была сравнительно быстро преодолена. Пройденный период «дикого капитализма» и последующий период стабилизации общественной практики российского общества был одновременно периодом осмысления опыта западного общества, и опыта нашего социалистического прошлого в единстве. И социология, постепенно освобождаясь от штампов линейно-иерархического мышления, заимствованных в западном обществе, фиксирует стремление российского общества к синтезу. Как отмечает Б. Славин, «социологи, анализирующие результаты опросов населения, считают, что у современных россиян есть некий идеальный образ справедливо организованного общества, которое должно вбирать в себя все лучшее из социализма и капитализма, но при этом быть лишенным их основных пороков» [20].

Развитие России с начала XX века является иллюстрацией диалектической логики Г.В.Ф. Гегеля: тезис -- антитезис -- синтез: капитализм -- социализм -- социальное государство с рыночной экономикой.

Мы отказались от материалистической идеологии и практики социализма, затем, взяв за основу идеалистическую идеологию западного общества, за период около 20 лет прошли путь развития западного общества, ощущая на себе его нынешнее кризисное состояние. И вполне закономерно, что все острее встает вопрос о направлении дальнейшего развития и связанный с ним вопрос понимания человеком себя, окружающей действительности и его места в ней, т. е. вопрос развития современного мировоззрения.

Перспективы развития. Системный характер мышления, как фундаментальный уровень философской методологии, связанный с мировоззренческим представлением о системном единстве мира, и основанный на нем системный подход позволили сформировать картину системного единства мира, рационально осмыслить процесс исторического развития, как формирующейся системы «человек и природа», как продолжение природного процесса эволюции, выявить движущие силы, направление и механизм развития общества, его этапы и их содержание.

Главное содержание процесса исторического развития, как процесса формирования системы «человек и природа», взаимодействие которых опосредуется системой «общественное сознание -- общественная практика», -- преодоление противоречий в каждой из этих систем и между ними, цель -- достижение состояния единства общества, человека и природы, диалектического взаимодействия элементов этих систем, как активного и консервативного. Преодоление противоречий в общественном сознании связано с утверждением и доминированием системного мировоззрения и связанного с ним системного характера мышления, как основы преодоления противоречий между личностью и обществом, единства общества и единства человека и природы. С таким состоянием общественного сознания связано усиление в системе индивида системного разума, который через этап господства над рациональной системой переходит к единству с ней. Общественное сознание сближается с общественной практикой, которая становится более разумной, а государственная власть сближается с обществом, оставаясь объективной силой по отношению к проявлениям индивидуализма. Таковы общие черты следующего этапа развития.

Активным элементом системы индивида является его разум, который на каждом новом качественном уровне развития вступает во взаимодействие с ранее сформированной системой: сначала с телесной организацией, на следующем уровне -- с системой «душа и тело», затем -- с рациональной системой. С каждым новым циклом: с преодолением порочности страстей, порожденных телесной организацией, затем мистицизма и иррационализма системы «душа и тело», разум получает все больший простор для развития, так как в противостоящей системе также увеличивается доля разума. Взаимодействие в каждой новой формирующейся системе индивида становится менее противоречивым, приобретая характер взаимодействия различных уровней развития разума. Противоречия системного разума с рациональной системой уже не столь сильны как на предыдущих циклах формирования системы индивида, как, например, антагонизм телесных и антителесных представлений. Противоположности становятся ближе, взаимодействие активнее, развитие ускоряется.

Это ускорение развития явно видно, если сравнить временные промежутки, в течение которых происходило формирование различных уровней системы индивида. Формирование системы «разум и телесная организация» или «душа и тело» происходило десятки тысяч лет, с момента появления первобытного человека до примерно X века нашей эры, формирование рациональной системы индивида, которое произошло в XX веке, заняло около тысячи лет -- процесс эволюции явно ускоряется. Следующий цикл формирования системы индивида с участием системного разума должен пройти еще быстрее, если в общественном сознании утвердится системное мировоззрение.

Диалектическое единство субъективного и объективного проявляется в том, что ход истории настолько объективен, насколько субъективны наши представления о нем. У процесса исторического развития, как продолжения природного процесса эволюции, есть свои закономерности, есть необходимые этапы, есть логика развития, которая совпадает с диалектической логикой Г. В. Ф. Гегеля: тезис -- антитезис -- синтез, который становится тезисом и т. д. Но меняется само понятие объективного, которое ранее понималось как независимость от воли и сознания человека, а этот объективный процесс осуществляется как процесс развития самого человека, взаимодействующего с окружающей действительностью, внутреннее качество которого определяется уровнем развития его сознания. Объективность процесса осуществляется через субъективное, являющееся проявлением объективного. Период, когда человек считает процесс исторического развития независящим от его воли и сознания связан с сохраняющимся разрывом субъективного и объективного, с незавершенностью процесса познания и процесса формирования системы «человек и природа». Преодоление в системном мировоззрении разрыва субъективного и объективного свидетельствует о завершении этого процесса, о способности системного мировоззрения стать основой для общественной практики единства общества и единства человека и природы.

Другой аспект диалектического единства субъективного и объективного состоит в том, что наступление следующего этапа развития российского общества не является неизбежным, он может и не наступить, если мы не сможем преодолеть дуалистическое мировоззрение, заимствованное в западном обществе, связанное с ним состояние дуалистического тупика, ставящего перед выбором между объективизмом трансцендентальной истины (или бога) и субъективизмом утилитарного индивидуализма, одержимого жаждой наживы, который маргинализирует наше общество.

Литература

1. Гивишвили Г.В. Гуманизм и гражданское общество. - М.: Российское гуманистическое общество, - 2003 - 239 с. - С. 206.

2. Пантин И.К. Идеология большевизма: доктрина и реальность // От абсолюта свободы к романтике равенства (Из истории политической философии). - М., 1994. С. 126-140.

3. Отт Л. А. Миф о построении социализма в одной стране. // От абсолюта свободы к романтике равенства (Из истории политической философии). - М., 1994. С. 141-159.

4. Мейснер В. Б. Социалистический лагерь: общество и идеология: Учебное пособие для студентов всех форм обучения. - Рязань, 2003. - 56 с.

5. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. / Пер. с англ. сост. и предисл. Т.С. Васильева. - М.: Наука. 1997. - 351 с.

6. Порус В.Н. Системный смысл понятия «научная рациональность». // Рациональность как предмет философского исследования. - М., 1995. - 225 с. - С. 112.

7. Мудрагей Н. С. Рациональное и иррациональное - философская проблема (читая А. Шопенгауэра). Вопросы философии. - 1994. - № 9.

8. Автономова Н. С. Рациональность: наука, философия, жизнь. // Рациональность как предмет философского исследования. - М., 1995. - 225 с. - С. 64.

9. Швырев В. С. Рациональность как философская проблема. // Рациональность как предмет философского исследования. - М., 1995. - 225 с. - С. 13.

10. Степин В. С. Основания науки и их социокультурная размерность. // Научные и вненаучные формы мышления. Материалы симпозиума, проведенного в Москве 4-9 апреля 1995 г. Институт философии РАН, Кильский университет (ФРГ), Москва-Киль. 1996.

11. Кравец А.С. Социокультурная ниша науки. // Физика в системе культуры. - М., 1996. - 231 с. - С.5.

12. Жданов Г. Б. Размышления о статусе физики в мировой культуре. // Физика в системе культуры. - М., 1996. - 231 с. - С. 21-36.

13. Жаров С. Н., Мещерякова Н. А. Смысловые основания естествознания: эволюция, проблемы, перспективы. // Физика в системе культуры. - М., 1996. - 231 с. - С. 138-156.

14. Лекторский В.А. Научное и вненаучное мышление: скользящая граница.// Научные и вненаучные формы мышления. М., 1996. - 335 с.

15. Сафронов В. В., Бурмыкина О. Н., Корниенко А. В., Нечаева Н. А. Российская культура и отношение граждан к общественным преобразованиям. // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999 г., т. II, вып. 2.

16. Ильин В.В., Панарин А.С., Ахиезер А. С. Реформы и контрреформы в России: Циклы модернизационного процесса. М.: Изд-во МГУ, 1996. - С. 319.

17. Фарукшин М.Х., Юртаев А.Н. От культуры конфронтации к культуре диалога // Полис. 1992. № 3. C. 148-149.

18. Шабанова М. А. Проблема встраивания рынка в «нерыночное» общество.// Социологические исследования. № 12 (260), 2005. С. 36.

19. Цит. по: Никонов В. Российское и советское в массовом сознании. // Современная российская политика. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. - С. 160- 162.

20. Славин Б. В поисках идеологии и модели развития // Мир перемен. 2007. № 3. С. 112-127. - С. 122.

Размещено на Allbest.ru