Городские движения, направленные на защиту значимых для горожан объектов

Так, мы выявили и мотивационную составляющую фрейма коллективного действия в Екатеринбурге. Она основана на том, что телебашня имела эмоциональное и символическое значение для горожан, являлась важной составляющей целостности облика города, а также на представлениях о том, что необходимо отстаивать права горожан и свою свободу и становиться примером в этом деле для других горожан. Таким образом, можно утверждать, что мы выявили фрейм коллективного действия движения в защиту телебашни в Екатеринбурге.

Движение в защиту московского ипподрома

Участники московского движения также в качестве проблемы, требующей решения, видят нечто большее, чем просто снесение ипподрома. Так, они отмечали свое недовольство тем, что при принятии решений о сносе или строительстве зданий в городе зачастую игнорируются и нарушаются нормы строительства и другие законы: «Строительство идет с нарушением строительных норм и правил, что влияет напрямую на нашу жизнь в городе» (Интервью 8). Происходит это, по мнению участников движения, потому что процесс принятия решений в городе осложнен коррупционными вопросами, в результате чего строительная политика направлена не на улучшение городской среды, а на удовлетворение частных интересов определенных групп: «В интересах бизнеса происходит уплотнение застройки, уничтожение культурных памятников, вместо того, чтобы реставрировать их и сдавать новые пространства для людей» (Интервью 10). Появление вопроса о сносе ипподрома стало, по словам активистов, частным случаем этой проблемы -- для строительства нового комплекса был поднят вопрос об уничтожении охранной зоны, изначально защищаемой законом: «Теперь они хотят уничтожить охранную зону, в которой вообще ничего нельзя строить, там только реставрировать, ремонтировать и восстанавливать» (Интервью 12).

Кроме этого, участники движения также отмечали, что решения властей относительно их района зачастую не соответствуют интересам жителей, и, более того, они не имеют возможности эффективно донести свои представления так, чтобы они были учтены: «У нас просто нет эффективного механизма взаимодействия с властью. Даже когда проводятся публичные слушания. Это необходимо по градостроительному кодексу. Но нигде не говорится, что надо учесть их результаты. Вот их никто и не учитывает» (Интервью 11).

Участники движения в качестве составной, но очень важной части проблемы выделяли также уничтожение архитектурного наследия в городе и отсутствие должного внимания к его восстановлению и реставрации: «В городе все больше исчезают памятники архитектуры, а ипподром еще один из них» (Интервью 9). Однако эта проблема рассматривается участниками также в рамках более крупной, уже упомянутой, проблемы коррупции: «Деньги выделенные на реставрации зданий и памятников уходят не на них, конечно, проще всего их снести» (Интервью 11).

Резюмируя, можно сказать, что в качестве проблемы участники движения в Москве видят нарушение законодательных норм, коррупцию и отсутствие возможности для жителей города влиять на принятие решений даже относительно своего района. Следствием этого становится незаконное уничтожение архитектурного наследия и охранных норм.

В качестве виновных в появлении этой проблемы участники движения видят «московские власти», а также представителей бизнеса, принимающих участие в неправомерных действиях относительно городской среды: «За наши деньги правительство Москвы удовлетворяет свои аппетиты и аппетиты строительного бизнеса, застройщиков» (Интервью 8).

Таким образом, мы выявили диагностическую составляющую фрейма коллективного действия московского движения. В качестве проблемы участники движения в Москве видят нарушение законодательных норм, коррупцию и отсутствие возможности для жителей города влиять на принятие решений даже относительно своего района. Следствием этого становится незаконное уничтожение архитектурного наследия и охранных зон. В качестве виновных в появлении этой проблемы они видят «московских властей» и других стейкхолдеров, принимающих участие в неправомерных схемах.

Для того, чтобы что-то изменить, необходимо, по мнению участников движения, привлекать внимание к проблеме, распространять информацию и подтверждать ее: «Изменить можно только привлекая внимание. У нас система-то как работает: нет жалоб, значит все хорошо и все можно» (Интервью 10). Активисты также говорили о необходимости проявления политической активности жителей района: «Нужно, чтобы самые активные из нас становились минимальными депутатами, благо, это возможно. А остальные пусть за них голосуют» (Интервью 9). Участники движения также выделяли необходимость коллективных действий -- походов на митинги и акции, однако говорили об обязательном мирном характере таких акций: «Можно выходить на митинги, но делать это стоит только для того, чтобы нас услышали. Нет смысла открыто говорить о том, что в России все плохо, об этом и так все знают» (Интервью 6).

Так, прогностическая составляющая фрейма коллективного действия московского движения заключается в том, что необходимо выносить проблему в публичную повестку -- информировать жителей, а также устраивать публичные акции и проявлять политическую активность путем выдвижения в муниципальные депутаты района.

Если говорить о мотивациях участников движения, то они отмечали, что считают важным отстаивать свои представления и интересы и стремиться все же повлиять на политику относительно своего места жительства. В ситуации, в которой граждане не имеют возможности повлиять на крупные решения, активисты видят такую возможность в масштабе своего района, на локальном уровне: «Потому что надо оставить свой район, начать нужно с этого. На низком уровне можно попробовать на что-то повлиять» (Интервью 7).

Активисты также объясняли свое учатие в движении тем, что для них ипподром является важной символической составляющей их района. Сохранение ипподрома воспринимается ими как действия по защите собственного дома, с которым связаны сильные эмоциональные чувства. Именно это и становится важным фактором для вовлечение в движение: «Это район, в котором я живу всю жизнь. Ипподром всегда был здесь. Ипподром -- часть моего дома. Я не представляю без него свой район и свой город» (Интервью 12).

Кроме этого, участники движения отмечали, что ипподром является исторический памятником и уникальным архитектурным объектом. Именно поэтому они считают необходимым защищать такие здания, поскольку в Москве, по их словам, их осталось совсем немного: «Это уникальное здание, которое имеет историческую ценность. Недопустимо, чтобы такие здания уничтожались. Москва и так потеряла уже много своих культурных и исторических объектов» (Интервью 11). Некоторые активисты также отмечали, что функциональное значение ипподрома для них, в целом, не является самым важным. Действительно значима именно историческая и архитектурная ценность объекта: «Я никогда на ипподром не хожу, лошади мне не очень интересны. Но мне интересен мой район. В нем есть памятник архитектуры и я хочу его сохранить и не хочу, чтобы на его месте выросла еще одна высотка» (Интервью 8).

Активисты также объясняли свое участие в движении тем, что снос ипподрома является составной частью более крупной проблемы, которая, на самом деле, касается каждого горожанина. И изменение ситуации, по словам активистов, могло бы улучшить жизнь всех горожан. Однако повлиять на ситуацию в одиночку, по мнению активистов, невозможно, именно поэтому и важно личное участие каждого жителя: «Я считаю, что это все касается каждого. И наше коллективное учатие может улучшить жизнь всех людей в городе». (Интервью 7).

Так, мотивационная составляющая фрейма коллективного действия московского движения заключается в представлениях о возможности влияния на политику города на низком уровне, в символическом значении самого ипподрома, его исторической и архитектурной ценности для жителей, а также в том, что решение проблемы способно повлиять на жизнь всех жителей, поскольку касается каждого из них. Таким образом, можно утверждать, что мы выявили фрейм коллективного действия движения в защиту московского ипподрома.

Движение против передачи Исаакиевского собора РПЦ

Как и в двух других движениях, в качестве проблемы участники движения в Петербурге, в первую очередь, видят более глобальные проблемы, чем просто передача собора РПЦ. Истинной проблемой для участников движения является коммерческий, по их мнению, характер Российской Православной Церкви: «Это денежная организация, коммерческая организация, никого отношения к Богу не имеющая. Все это понимают, и я знаю» (Интервью 13). Они утверждают, что передача собора направлена на обогащение РПЦ, и сделано это будет за счет средств, выделенных городу: «Те деньги, которые собор зарабатывает, хотят забрать у города, свалить это все на плечо налогоплательщиков, а РПЦ заработает» (Интервью 15). Из этого выходят представления активистов о двух следующих проблемах. Первая из них -- вопрос совмещения государства и церкви. В представлениях активистов, политика государства зачастую рознится с потребностями людей именно потому, что направлена на удовлетворение нужд церкви: «Возможно, это связано еще с церковным беспределом повсеместным, смешением государства и церкви. Поэтому власти и действуют строго против людей» (Интервью 16). Из этого выходит и вторая проблема, выделяемая активистами, -- проблема коррупции. По их мнению, средства, приходящие к РПЦ, идут напрямую на личные цели: «Получается, мы должны кормить церковь, кормить этих коррупционеров, не имеющих к Богу никакого отношения» (Интервью 16).

Кроме этого, участники движения говорили о том, что недовольны порядком принятия решений как в этой определенной ситуации, так и в целом в городской политике. По их мнению, горожане и граждане в целом совершенно не имеют возможность выразить свои интересы, они не являются участниками процесса принятия решений: «А горожан хоть раз спросили, чего они хотят? Меня возмущает порядок принятия решений. Губернатор сам все решил и отказался провести референдум» (Интервью 13). По мнению активистов, власти совсем не представляют интересы граждан, что и становится основой их недовольства: «Все решают непонятные чиновники, которые назначены сверху и не представляют ничьи интересы» (Интервью 16). Результатом этого, по мнению активистов, становится и преобразования в городе, которые не отвечают интересом и потребностям его жителей: «Город уже не развивается для людей. Люди во власти никому неинтересны» (Интервью 18). Таким образом, участники движения отмечали, что выступали именно против политики власти в целом, а передача Исаакиевского собора стала частным случаем этой политики: «Это протест против действий власти, которые задевают каждого в России, и меня в том числе» (Интервью 15).

Участники движения также в качестве составной части проблемы выделяли зависимость их города от центра, его подчиненное положение по отношению к «московским властям» и отсутствие автономии: «Все решения относительно города принимаются в Москве. А где же автономия?» (Интервью 14).

В качестве виновных в появлении этой проблемы активисты выделяли губернатора, который, по их мнению, самовольно принимает решения в своих интересах и в интересах «верхушки» власти: «Ну, Полтавченко просто делает, как хочет, и как ему сказали. Чтобы вся верхушка осталась довольна» (Интервью 13). Кроме этого, виновными, по мнению активистов, являются также московские власти, которые не пропускают неугодные им решения: «Трудно чего-то добиться, когда любые решения торопятся из Москвы, даже полезные» (Интервью 16). Активисты также отдельно выделили и РПЦ в качестве виновного в появлении проблемы. Как уже было сказано выше, по мнению активистов, институт церкви стремится к обогащению за счет средств граждан: «Виноват беспредел со стороны РПЦ. То есть, неуемная жажда наживы» (Интервью 16).

Таким образом, мы выявили диагностическую составляющую фрейма коллективного действия движения в Санкт-Петербурге. Составные части проблемы, выдвигаемой движением, заключается в совмещении государства и церкви, стремлении РПЦ к обогащению, коррупции, невовлеченности граждан в процесс принятия решений, а также подчиненность города центру. В качестве виновных участники движения видят губернатора, московские власти, а также сам институт РПЦ.

Изменить ситуацию, по мнению участников движения, возможно путем распространения информации, а также привлечения к проблеме внимания. Активисты утверждают, что, поскольку невозможно прямыми действиями влиять на политику, таким способом возможно донести до власти причины своего недовольства и все же что-то поменять: «Мы ведь никак не можем повлиять на то, чтобы назначили кого-то другого. Но можем дать власти понять, что именно нам не нравится» (Интервью 14). Путем распространения информации нужно также увеличивать поддержку движения и устраивать массовые акции. Поскольку это, по мнению активистов, заставляет вызывает опасения у власти и заставляет ее прислушиваться к мнению граждан: «Власть у нас позиционирует себя как сильную, но известно, что она трусливая. Иначе не нужны были бы машины для разгона демонстраций, военные, если бы власть не боялась народа. Чем больше народу поддерживать движение будет, тем больше вероятность успеха» (Интервью 16).

Так, прогностическая составляющая фрейма коллективного действия заключается в том, что необходимо привлекать внимание к проблеме и распространять информацию, чтобы донести до власти причины своего недовольства, а также увеличивать поддержку движения, чтобы заставить власть прислушаться к их недовольству и что-то изменить.

Свое вовлечение в движение участники объясняли тем, что Исаакиевский собор для них является не просто символом города, но и символом светского государства. Передача собора РПЦ означала бы полный отказ государства от следования нормам, прописанным в Конституции: «Если Исаакий останется музеем, это будет обозначать, что мы -- светское государство, что наука, несмотря ни на что, находится в России в 21 веке» (Интервью 13).

Говоря о символическом значении важно также отметить, что активисты уделяют большое внимание тому, что Санкт-Петербург для них является европейским городом и столицей туризма. Именно поэтому он должен соответствовать своему статусу, а передача собора-музея религиозной организации разрушит этот образ европейского города: «Потому что это европейский город, единственный в России. Эта аура общего культурного уровня, она не должна быть разрушена» (Интервью 13).

Кроме этого, вовлечение в защиту Исаакиевского собора для активистов означает в целом вовлечение в защиту культурных памятников и музеев, которые, по их словам, в последнее время уничтожаются и не поддерживаются государством: «Это прежде всего памятник культуры. Передать его РПЦ -- означает разрушить памятник. А памятники у нас и так все сносят» (Интервью 16).

Активисты также отмечают, что считают неправильным замалчивать проблемы, которые, по их мнению, касаются каждого горожанина. Включение в движение для них представляется необходимым, поскольку бездействие, по их мнению, может только ухудшить их положение: «Нужно хоть что-то сделать, ведь такая политика влияет на всех из нас. Если мы сдадим этот форпост, то это все» (Интервью 16).

Участники движения также воспринимают передачу Исаакиевского собора РПЦ как отчуждение города, того, что принадлежит всем горожанам. Вопрос передачи собора воспринимается ими как частный случай глобальной проблемы того, что здания и учреждения, изначально доступные всем горожанам, передаются РПЦ и перестают быть достоянием граждан. По их мнению, собор должен оставаться музеем, поскольку именно тогда он и будет доступен всем горожанам одинаково: «Статус собора должен быть только музейный. Исаакиевский собор, как и Смольный, как и многие другие здания, передают РПЦ, но, на самом деле, это собственность города, собственность горожан» (Интервью 13).

Как уже отмечалось, для активистов собор имеет важное символическое значение: кроме уже вышесказанного, активисты воспринимает его как важную часть своего родного места, любимого города, привычный облик которого был бы разрушен с передачей собора РПЦ: «Я люблю свой город, как архитектуру, так и горожан. И люблю собор, который находится в моем городе. Если его передадут, он перестанет для меня существовать» (Интервью 17).

Таким образом, мотивационная составляющая фрейма коллективного действия движения в Санкт-Петербурге заключается в символическом и эмоциональном значении собора для активистов, его туристическом значении в рамках образа Санкт-Петербурга как европейского города, необходимости вовлечения в защиту культурных памятников и исторически ценных объектов, уничтожаемых государством, а также вовлечении в борьбу за соблюдение прав и конституционных норм, важности противостоять отчуждению города у горожан и в том, что бездействие, по мнению активистов, приведет только к еще большему развитию проблемы. Так, мы выявили фрейм коллективного действия и движения против передачи Исаакиевского собора РПЦ.

Подводя итог, мы убедились в том, что у участников всех трех движений есть фреймы коллективного действия. Вспомним, что фрейм коллективного действия имеет три составляющие -- диагностическую (определение проблемы и виновных), прогностическую (представления о том, как можно повлиять на ее решение) и мотивационную (объяснение необходимости личного участия в движении).

В рамках движения в Екатеринбурге фрейм коллективного действия заключается в следующем. В качестве проблемы рядовые участники движения выделяют неправовые действия власти города, коррупцию и отсутствие у горожан возможности влиять на принятие решений относительно городской среды. В качестве виновных активисты выделяют губернатора области, федеральные власти, а также и самих горожан. Прогностическая составляющая фрейма заключается в представлениях о том, что необходимы коллективные действия горожан снизу: привлечение внимания к проблемам города, проведение массовых протестных акций, а также вовлечение в политику города путем выдвижения в муниципальные депутаты, а также посещения выборов. Мотивационная составляющая основа на эмоциональном и символическом значении телебашни для активистов, а также на представлении о том, что нужно отстаивать свои права горожан и свободу, а также ставиться в этом деле примером для других горожан.

Перейдем к фрейму коллективного действия движения в Москве. Проблема, выделяемая активистами, заключается в нарушении законодательных норм, коррупции, невозможность горожан повлиять на решения относительно своего района, а также незаконное уничтожение архитектурного наследия и охранных зон. Виновными активисты видят московских властей, а также других стейкхолдеров, принимающих участие в неправомерных схемах. Прогностическая составляющая фрейма основана на представлениях о необходимости вынесения проблемы в публичную повестку, информировании жителей, а также организации публичных акций и выдвижении самых активных жителей в муниципальные депутаты района. Мотивационная составляющая заключается в представлениях о возможности влияния на политику города на низком уровне, символическом и эмоциональном значении ипподрома как важной составляющей облика города, его исторической и архитектурной ценности, а также о том, что проблема касается каждого жителя района.

И последний фрейм коллективного действия движения в Санкт-Петербурге. Проблема, глазах активистов, заключается в слиянии государства и церкви, стремлении РПЦ к обогащению, коррупции, невовлеченность горожан в процесс принятия решений, а также подчиненное положение Санкт-Петербурга относительно Москвы. В качестве виновных выделяются губернатор, московские власти и сама РПЦ. Прогностическая составляющая заключается в представлениях о необходимости распространения информации и привлечения внимания к проблеме для того, чтобы донести до власти причины своего недовольства, а также увеличивать поддержку движения, чтобы заставить власть прислушаться к этому недовольству и что-то изменить. Мотивационная составляющая основана на символическом и эмоциональном значении собора для активистов, его туристической задачи в рамках образа Санкт-Петербурга как европейского города, необходимости вовлечения в защиту культурных памятников, постоянно уничтожаемых государством, а также важности вовлечения в борьбу за соблюдение прав и конституционных норм, а также в противостояние отчуждению города у горожан.

2.2 Согласование фреймов движений в Екатеринбурге, Москве и Санкт-Петербурге

Выше мы проанализировали то, как рядовые активисты воспринимают движения, проблему, на которой оно основано, и свое участие в нем. Таким образом мы доказали, что во всех трех движениях существуют свои фреймы коллективного действия. Теперь обратимся к представлениям лидеров движений, чтобы выяснить, какие стратегии по привлечению сторонников они использовали.

Нужно отметить, что изначально, кроме анализа интервью с лидерами движений, планировалось проанализировать созданные ими петиции, которые находятся в общем доступе. Однако в процессе интервью в этом отпала необходимость, поскольку все лидеры повторяли высказанные в петициях мысли, а также дополняли их другими и раскрывали их подробнее.

Движение в защиту телебашни в Екатеринбурге

Вопрос сноса башни, в глазах лидеров движения, отображает все накопившиеся проблемы города, волнующие горожан: «Я зову это нерв. Накопился один длительный нерв. Башня -- это даже не про грязь во всех дворах. Это очень концентрированный конкретный нерв. В нем заключены все проблемы, с которыми сталкивается город» (Лидер 1). Именно поэтому просто говорить о проблемах города недостаточно. Для того, чтобы повлиять на их решение, необходимо действовать коллективно, проявлять активность: «Просто возмущение не работает, надо что-то делать. В городе должны приниматься какие-то коллективные меры» (Лидер 2). По мнению лидеров, именно массовость движения позволит выстроить правильный диалог власти с горожанами: «Если на такие мероприятия будет много народу выходить, то власти придётся обращать внимание на это. И как-то идти на диалог, интересоваться, наконец-то мнением жителей, что в городе не устраивает» (Лидер 2).

Так, можно отметить, что, лидеры движения, апеллируя к тому, что снос башни является на самом деле воплощением всех волнующих горожан проблем, подразумевают, что горожане, в целом, также видят проблемы города и разделают их недовольство городской политикой. Таким образом, лидерами транслируется образ башни как символа этого недовольства, с помощью которого и происходит соединение фрейма движения с фреймами людей, которые в целом негативно воспринимают политику города, но изначально могут нейтрально относиться к самому сносу башни. Говоря о необходимости коллективных действий, лидеры движения объясняют это тем, что именно массовость движения позволит выстроить диалог с городской властью. Можно отметить, что таким образом лидеры проясняют, что вовлечение в движение необходимо, поскольку это поможет повлиять на решение проблемы. Так, здесь мы видим использование элементов прояснения фрейма.

Кроме этого, лидеры движения апеллировали к тому, что на сегодняшний день город развивается слабо, и изменить эту ситуацию возможно путем привлечения в город туристов. В таком случае, башня была бы «современной доминантой города», ориентиром для горожан и туристов, а также элементом, позволяющим узнавать город на фотографиях: «Город не узнаётся у нас сейчас, был раньше скайлайн с башней, можно было башню как-то улучшить, сделать ее привлекательной. Это было большим визуальным ориентиром и отличало город от других» (Лидер 2). Лидеры также утверждали, что сама конструкция башни являлась «вершиной инженерной мысли», и наличие такого объекта в городе могло бы опять же привлечь в него туристов, а также опровергнуть представления о неразвитой и скучной среде в Екатеринбурге: «Башня -- это связь веков и, с точки зрения реконструкции, это шаг в будущее. Большая, яркая, интересная доминанта, которая могла бы у города получить развитие, но была утеряна. Она была способна привлечь в город людей и интерес к городу» (Лидер 1).

В этом случае, можно отметить, что лидеры апеллируют к проблеме неразвитости города, его слабой привлекательности для туристов, что, на самом деле напрямую не связано с проблемой сноса телебашни. Так, мы видим, что для того, чтобы увеличить поддержку движения, лидеры расширяют фрейм движения -- соотносят вопрос сноса башни с потерей важной достопримечательности города, его доминанты, ориентира и важного архитектурного объекта.

Кроме этого, лидеры также создали вокруг башни образ, к которому необходимо стремиться сообществу горожан. С наличием башни, по их словам, у города был стержень, который символизировал стойкость, характер и твердость. Отстоять башню, согласно лидерам, значило отстоять свою свободу и право участвовать в политике города: «Главный наш слоган был -- «город со стержнем». Стержень -- это характер, это позвоночник, это небесхребетность, понимаете, да? Нужно было отстаивать город со стержнем» (Лидер 2).

Так, здесь мы опять видим процесс соединения фреймов: лидеры апеллируют к необходимости отстаивать свободу горожан и их право принимать участие в политике города, башня становится символом стойкости, а вовлечение в движение по ее защите представляется как борьба за свои права и свободу.

Подводя итог, в представлениях лидеров движения в защиту телебашни в Екатеринбурге можно заметить элементы трех стратегий по согласованию фреймов: соединение, прояснение и расширение. Соединение фреймов происходит за счет апелляции к тому, что снос башни является лишь частью большой комплексной проблемы города, а также представления башни в качестве символа недовольства этой проблемой. Кроме этого, соединение фреймов осуществляется за счет отсылки к необходимости отстаивать свободу горожан и их право участвовать в городской политике. В этом контексте, как уже было сказано, борьба за сохранение башни представлялась как борьба именно за свободу и свои права. Прояснение фрейма осуществляется за счет апелляции к необходимости коллективных действий и объяснения того, что именно массовость движения позволит выстроить диалог с городской властью. Расширение фрейма происходит на основе обращения к проблеме неразвитой городской среды Екатеринбурга и его непривлекательности для туристов: башня в таком контексте являлась бы туристической достопримечательностью города, ориентиром и важным архитектурном объектом.

Движение в защиту московского ипподрома

Лидеры московского движения, в первую очередь, апеллировали к тому, что ипподром -- достояние «народа», поскольку является памятником, построенным предками жителей города. А то, что его собираются снести ради собственной выгоды, по словам активистов, недопустимо: «Ипподром здесь больше двухсот лет стоит, и не нам всё это менять. Это то, что наши предки сделали. Пришли люди, которые захотели для личного обогащения что-то снести и перестроить -- этого допустить нельзя» (Лидер 2). Они также уделяли большое внимание тому, что ипподром является большой архитектурной ценностью, поскольку это первое в мире здание ипподрома, построенное по такому образцу. Именно поэтому Москву нельзя лишать такого объекта: «Московский ипподром -- это первое вообще здание именно такого вида, первое в мире. То есть, где лошади по кругу бегают, появился, по-моему, в 1836 году первый в России и в мире» (Лидер 2). Говоря об архитектурной ценности, лидеры также апеллируют к тому, что здание является и памятником культуры, поскольку это последний проект архитектора Жолтовского: «Это действительно произведение, это шедевр архитектуры, это последнее творение великого мастера Жолтовского, вот этого именно неоклассицизма, при Сталине которого был рассвет» (Лидер 1).

Лидеры также говорили о том, что в Москве в целом уничтожаются памятники архитектуры или находятся в плохом состоянии. Они выделяли тот факт, что такое наследие будет уже невозможно вернуть. Именно поэтому и необходимо защищать его: «Нужно прекратить этот варварский массовый снос архитектурного наследия. Потому что то, что это уничтожается, это безвозвратно вообще» (Лидер 2).

Так, здесь мы видим прояснение фрейма -- лидеры движения объясняют, почему нельзя допустить снесение ипподрома: он является памятником культуры, построенным предками, архитектурной ценностью и, более того, последним проектом советского архитектора Жолтовского. Кроме этого, лидеры ссылаются на то, что в Москве в целом систематически сносят памятники культуры и, что очень важно, их больше не вернуть.

Помимо этого, лидеры движения уделяют много внимания фигурам городской власти, их образу жизни и целям, принятых ими решений, которые, по их мнению, и являются основанием всех проблем в городе. Так, лидеры отмечают сильную элитарность власти и даже сравнивают ее с зарубежными лидерами: «Вот, допустим, мэр Лондона ездит на велосипеде, а у нас на «Мерседесе» с мигалками. О какой политике для горожан может идти речь» (Лидер 1). Говоря о самой политике, активисты делали акцент на коррупционной составляющей процесса, в результате которой, по их словам, нарушаются строительные нормы в городе в целом, не соблюдаются законы и, в результате, уничтожается наследие: «Всё это влечет несоблюдение строительных норм, правил и технологий и низкое качество зданий, и разрушение памятников» (Лидер 1).

Таким образом, в контексте обсуждения сноса ипподрома лидеры отсылают к проблеме элитарности власти, ее оторванности от жизни обычных горожан. Таким способом происходит соединение фреймов: лидеры движения апеллируют к более глобальной проблеме, результатом которой становится и снос ипподрома. То же самое происходит и с проблемой коррупции -- из-за нечестности властных органов в городе нарушаются нормы строительства, не соблюдаются законы, в результате чего и сносится архитектурное наследие, которым и является ипподром.

В качестве еще одного момента лидеры выделяли функциональную составляющую самого ипподрома. По их словам, это туристический объект, способный приносить доходы городу и району: «Объект-то, в общем, уникальный. Это тренд, это место привлечения туристов и прекрасный музей» (Лидер 2). А также, по их словам, это большая и единственная в районе зеленая зона, которая разбавляет район, находящийся рядом с МКАДом: «Это единственное оставшееся хоть какое-то зелёное пространство, у нас вот эти 40 га. Весь остальной район состоит из дорог» (Лидер 1).

Так, здесь мы видим две составляющие расширения фрейма. Во-первых, лидеры апеллируют тому, что ипподром приносит прибыль как городу, так району. В таком случае, его снесение затормозит развитие как района, так и города. Кроме этого, лидеры отсылают к экологической проблеме района, его загрязненности и почти полного отсутствия в нем зеленых зон, что опять же напрямую не связано с проблемой сноса ипподрома. Однако лидеры отмечают, что ипподром является единственной зеленой зон, «легкими района», располагающегося между крупными магистралями.

Подводя итог, как и у движения в Екатеринбурге, анализируя представлений лидеров московского движения, мы видим элементы трех стратегий по согласованию фреймов: соединении, прояснение и расширение. Соединение фреймов происходит за счет апелляции к элитарности власти, а также проблеме коррупции, результатом чего становится нарушение норм строительства, законов в целом и уничтожение архитектурного наследия, которым и является ипподром. Прояснение фрейма осуществляется в тот момент, когда лидеры объясняют необходимость сохранения ипподрома тем, что он является памятником культуры, архитектурной ценностью и последней работой великого советского архитектора, а также наследием, которое после уничтожения будет невозможно вернуть. Расширение фрейма проводится за счет апелляции к тому, что ипподром приносит прибыль как району, так и городу, а также к экологической проблеме района, в рамках которой ипподром является единственным зеленым местом района, находящегося между наиболее крупными магистралями Москвы.

Движение против передачи Исаакиевского собора РПЦ

Лидеры движения в Санкт-Петербурге делали основной акцент на том, что в государстве, по сути являющимся светским, власть подменяется церковью. По мнению лидеров движения, это непозволительно особенно в Петербурге, поскольку он является «европейским городом», званию которого нужно соответствовать: «Церковь подменяет какие-то властные институты, хотя государство у нас светская. Мы -- европейский город, у нас просто так нельзя, у нас много университетов и музеев, у нас мракобесие не пройдет» (Лидер 2). Кроме этого, лидеры апеллировали к тому, что Санкт-Петербург -- это «город Петра», который является символом прогресса, образования и современного «западного» образа жизни. Передача музея религиозной организации разрушает образ прогрессивного центра России: «Мы город Петра. Пётр воздвиг его как такой прогрессивный центр. Не хочется, чтобы заколачивание началось с нас. Это будет обозначать, что Россия в 21 веке вместо того, чтобы двигаться, как Илон Маск, в сторону Марса, она движется, к сожалению, в пещеру» (Лидер 1).

Так, здесь мы видим, что лидеры объясняют, почему передача собора РПЦ недопустима: это говорит о том, что власть подменяется церковью, а Санкт-Петербург -- европейский, западный город, символ прогресса и потому должен оставаться светским. Таким образом, здесь мы видим прояснение фрейма.

Активисты также отмечали, что музей приносит прибыль городу и передача его РПЦ означает уменьшение городского бюджета. По их мнению, подобные действия власти отразятся как на горожанах, так и на облике города в глазах туристов: «Очевидно, что он приносит прибыль городу, на эти деньги можно развивать городскую среду. А так, туда даже туристы ходить перестанут» (Лидер 1).

В этом случае, лидеры движения апеллируют к тому, что с передачей собора РПЦ город потеряет они из источников дохода, а также и потеряет свой истинный облик в глазах туристов. Таким образом в представлениях лидеров проблема передачи собора оказывается соединенной с вопросами городского бюджета, а также туристической привлекательности города. Так происходит расширение фрейма: от вопроса передачи собора до городского бюджета и туризма.

Кроме этого, лидеры движения связывают передачу собора с более глобальными проблемами российской политики. Кроме коррупции и произвола властей, они апеллируют к отсутствию свободы выбора и в целом ограниченной свободе людей, поскольку горожане не вовлечены в процесс принятия решений: «О какой свободе вообще может идти речь, когда нас никотине спрашивает? Происходит просто беспредел властей» (Лидер 2). Лидеры утверждают, что защита собора является символом протеста против всех этих проблем, и именно этим и важна: «Защитить собор -- это про все, что накопилось за последнее время. Мы должны показывать свое недовольство ситуацией» (Лидер 1). Они также отмечали, что вовлечение в движение необходимо, поскольку проблема касается каждого. Бездействие, в таком случае, по мнению активистов, равноценно поддержке действий властей: «Эта проблема касается каждого жителя. Если молчать, власти так и будут держать курс на закручивание гаек» (Лидер 2). Кроме этого, лидеры апеллировали к тому, что поражение протеста против передачи собора, ознаменовало окончательную невозможность оказывать влияние на политические процессы: «Если мы сдадим Исаакий, то это всё. Значит мы больше ничего не стоим, и наш голос ничего не стоит» (Лидер 1).

Таким образом, лидеры апеллируют к ограничению свободы горожан и невозможности влиять на политику города и представляют движение в защиту собора в качестве действий по защите своих прав и свобод. Так происходит соединение фрейма движения и фреймов людей, недовольных политикой города и государства в целом.

Подводя итог, в рамках представлений лидеров движения в Санкт-Петербурге мы также видим элементы трех стратегий по согласованию фреймов: соединения, прояснения и расширения. Соединение фреймов производится на основе апелляции к ограничению свобод горожан и граждан в целом и представления проблемы передачи собора в качестве частного случая неправомерной политики, а также противостояние его передачи в качестве борьбы за свои права и свободы. Прояснение фрейма происходит за счет представления Санкт-Петербурга в качестве европейского, западного, прогрессивного города, который должен оставаться светским, потому и передача музея религиозной организации недопустима. Расширение фрейма заключается в апелляции к важности музейного статуса собора в качестве туристического объекта, который приносит городу деньги, а также привлекает и самих туристов.

Таким образом, мы убедились в том, что представлениях лидеров всех трех движений есть элементы только трех стратегий по согласованию фреймов: соединения, прояснения и расширения. Элементов трансформации фреймов не было выявлено ни в представлениях лидеров движения, ни в представлениях рядовых участников. Из этого можно сделать вывод о том, что в установках лидеров всех трех движений изначально было представление о том, что потенциальные участники, то есть жители их городов, разделяют их недовольство более глобальными истоками выдвигаемой ими проблемы, то есть проблемы российской политической системы, и именно поэтому старались прояснить связь сноса или передачи защищаемого ими объекта с этой глобальной проблемой.

2.3 Согласованность фреймов в рамках движений в Екатеринбурге, Москве и Санкт-Петербурге

Для того, чтобы посмотреть, насколько успешным был процесс согласования фреймов в рамках движений, сравним представления рядовых активистов и лидеров движений.

Сравнение индивидуальных представлений рядовых участников движения в Екатеринбурге и идей, транслируемых лидерами движения, позволяет сделать вывод о том, что наиболее согласованным являются мотивационная и прогностическая составляющие фрейма. Как в представлениях рядовых участников, так и в представлениях лидеров движения прослеживается мотивационный фрейм «борьба за права и свободу горожан», в котором проблема сноса башня выступает символом недовольства и составной частью более глобальных проблем города. Согласованным также оказывается и фрейм «символ города», ради защиты которого и следует вовлекаться в движение. Кроме этого, для обеих групп активистов актуален фрейм «коллективные действия», которые помогут выстроить правильный диалог с властью, что является прогностической составляющей фрейма коллективного действия. Нужно отметить, что под коллективными действиями как рядовые активисты, так и лидеры движения понимают распространение информации, привлечение внимания к проблеме и участие в политике города на низком уровне -- избрание в муниципальные депутаты.

Говоря о диагностической составляющей, можно отметить ее меньшую согласованность. Как рядовые активисты, так и лидеры движения в качестве проблемы видят фрейм «неправовые действия власти» и «невовлеченность в городскую политику». Однако фрейм «туристическая достопримечательность», которому лидеры уделяют большое внимание, остается несогласованным. Кроме этого, несогласованны и виновные в появлении проблемы. Лидеры движения транслируют только фрейм «федеральные власти», который также присутствует в представлениях рядовых участников. Однако кроме него, рядовые участники выделяют и «городские власти», и «горожан», неспособных проявлять активность и вовремя мобилизоваться для решения проблем. Поэтому эту часть фрейма можно считать частично согласованной.

Таким образом, можно отметить, что в рамках движения в Екатеринбурге мы видим полную согласованность мотивационной и прогностической частей фрейма, а также частичную согласованность диагностической составляющей.

Говоря о московском движении, можно отметить, что полностью согласованной является только прогностическая составляющая фрейма. В представлениях как рядовых активистов, так и лидеров движения есть фрейм «привлечение внимания», которое необходимо для решения проблемы, которую, забегая вперед, группы определяют по-разному. Согласованным также оказался прогностический фрейм «политическая активность», под которой и лидеры, и рядовые участники понимают участие в выборах, а также выдвижение в районные муниципальные депутаты.

Диагностическая составляющая оказалась частично согласованной. В представлениях обеих рассмотренных групп замечены фреймы «нарушение законодательных норм» и «коррупция», которые можно подвести под один диагностический фрейм «неправые действия власти». Кроме этого, в представлениях как лидеров движения, так и рядовых активистов есть фреймы «невозможность влиять на принятие решений», а также «незаконное уничтожение архитектурного наследия». В качестве виновных обе группы видят «московские власти». Однако есть ряд транслируемых лидерами фреймов, которые совершенно не согласованы в представлениях рядовых участников. Среди них -- «элитарность власти», результатом которой являются неблагоприятные для жителей города решения, а также «загрязненность района», немного уменьшить которую помогает ипподром, являющийся единственной зеленой зоной.

Мотивационная составляющая фрейма также оказалась не полностью согласованной. Общим в представлениях обеих рассматриваемых групп является фрейм «архитектурная и историческая ценность», которой является ипподром. Кроме этого, в представлениях как лидеров, так и рядовых активистов заметен фрейм о том, что «проблема касается каждого», который проявляется в контексте обсуждения общей проблемы, результатом которой стало движения. Однако помимо уже перечисленного, в представлениях рядовых активистов были выявлены мотивационные фреймы «возможность повлиять на политику снизу», а также «целостность района», важной составляющей которой является ипподром -- именно эти представления не согласованы с представлениями лидеров.

Так, мы выяснили, что полностью согласованной в рамках московского движения является только прогностическая составляющая. Две других части фрейма коллективного действия можно назвать частично согласованными.

Сравнивая представления лидеров движения в Санкт-Петербурге с представлениями рядовых активистов, можно отметить, что фреймы этого движения, по сравнению с другими движениями, являются наиболее согласованными. Полностью согласованными в рамках этого движения являются прогностическая и мотивационная составляющая фрейма коллективного действия. Так, и лидеры движения, и рядовые активисты имеют прогностический фрейм «привлечение внимания», а также «увеличение поддержки».

Говоря о мотивационной составляющей, в представлениях обеих рассматриваемых групп заметен фрейм «символ города», которым является Исаакиевский собор в музейном статусе. Кроме этого, у лидеров и рядовых активистов прослеживается фрейм «туристическая достопримечательность», статуса которой собор лишится, если перестанет быть музеем. У обеих групп также был выявлен фрейм «европейский город», статусу которого должен соответствовать Санкт-Петербург и поэтому быть светским. Кроме этого, общим стал и фрейм «борьба за права горожан» -- именно так и рассматривается вовлечение в движение против передачи собора РПЦ.

Диагностическая составляющая фрейма оказалась согласована частично. Общим стал фрейм «слияние государства и церкви», а также «невовлеченность горожан в принятие решений». В качестве виновных обе рассматриваемые группы выделяли «московские власти» и «РПЦ», стремящуюся к обогащению. Однако помимо этого, у рядовых активистов был выявлен фрейм «губернатор». В представлениях рядовых активистов также еще был выявлен фрейм «зависимость города от центра», чем активисты и объясняли невовлеченность горожан в процесс принятия решений. Именно эта часть оказалась несогласованной с представлениями лидеров движений.

Таким образом, можно сказать, что фрейм коллективного действия движения в Санкт-Петербурге оказался почти полностью согласованным. Частично согласованной является только диагностическая составляющая фрейма, а прогностическая и мотивационная часть согласованы полностью.

Так, мы пришли к выводу, что во всех трех движениях хотя бы одна составляющая фрейма коллективного действия является согласованной, а остальные согласованными частично. Движением, в котором представления оказались согласованы в наибольшей мере, является движение против передачи Исаакиевского собора РПЦ. Уже сейчас можно утверждать, что во всех трех движениях, и в больше мере в Санкт-Петербурге, произошло успешное согласование фреймов. Следовательно, наша гипотеза о том, что движения успешно фреймировали проблемы, выносимые им на повестку, подтвердилась.

2.4 Общие фреймы движений в Екатеринбурге, Москве и Санкт-Петербурге

Теперь, когда мы выявили фреймы и в представлениях рядовых активистов, и в представлениях лидеров в рамках всех трех движений, представляется логичным сравнить их между собой, чтобы выявить общие фреймы у всех движений.

Нужно отметить, что активисты всех трех движений в той или иной форме говорят о несоблюдении властными органами законов и норм конституции, а также о проблеме коррупции. Участники движений в Екатеринбурге и в Москве напрямую выделяют эти проблемы их городов, а также страны в целом, а участники движения в Санкт-Петербурге говорят о них через призму проблем слияния государства и церкви, а также стремления РПЦ к обогащению. Такие установки активистов всех трех движений можно описать общим фреймом «неправовые действия власти». Кроме этого, общей проблемой в представлениях участников всех движений является и почти полное отсутствие возможности повлиять на политические решения в городе, что можно описать фреймом «невовлеченность в процесс принятия решений».

Кроме этого, в представлениях участников всех движений заметны фреймы «коллективные действия», заключающиеся в распространении информации и привлечении внимания к проблемам, посредством чего представляется возможным донести до органов власти причины своего недовольства, а также «политическая активность», под которой понимается необходимость выдвижения активных граждан в муниципальные депутаты, а также участия горожан в голосовании на муниципальных выборах.

В представлениях активистов во всех трех городах вовлечение в движение рассматривалась как вовлечение в борьбу за свой город, за права горожан, как противостояние против отчуждения у горожан городского пространства и объектов, принадлежащих всем людям. Так, эти установки можно обозначить фреймом «это наш город», в котором воплощаются представления активистов о необходимости «отстаивать свой город». Кроме этого, в представлениях активистов всех трех движений вовлечение в движение приравнивается к защите не только своего города, но и своих прав и свободы в целом, которые ограничиваются властью путем принятия несогласованных с жителями решений. Таким образом, эти установки можно обозначить общим фреймом «защита своих прав и свободы».

Кроме этого, можно отметить общий фрейм, заметный у участников московского движения и движения в Санкт-Петербурге -- «уничтожение исторического и архитектурного наследия». Участники обоих движений отмечают важность защищаемого ими объекта в качестве исторической архитектурной ценности, которые необходимо не только сохранить, но и поддерживать в должном состоянии.

Если рассмотреть отдельно стратегии, выбранные лидерами движений, можно отметить, что в представлениях лидеров всех трех движений мы выявили элементы стратегий соединения, прояснения и расширения. Все эти стратегии могут успешно использоваться только тогда, когда в установках потенциальных участников уже изначально присутствует недовольство проблемой, выдвигаемой движением, или близкой к ней. Таким образом, в этих случаях лидеры не меняют представления участников, а лишь объясняют и дополняют их, тем самым обосновывая необходимость вовлечения в движение. Именно это мы и наблюдаем в рамках всех трех движений.

Так, в представлениях лидеров всех трех движений в элементе соединения фреймов прослеживается фрейм «ограничение свободы горожан», против чего необходимо бороться. Кроме этого, общим стал фрейм «диалог с властью», которому будет способствовать вовлечение в движение участников, что является элементом расширения фреймов. Помимо этого, общим для лидеров всех трех движений стал и элемент расширения фреймов -- фрейм «туристическая достопримечательность», которая приносит городу прибыль и привлекает туристов.

Нужно отметить, что два из этих трех этих общих фрейма оказались согласованными у всех рядовых участников движений. Так, в представлениях всех участников движений был выявлен фрейм «защита своих прав и свобод», а также фрейм «коллективные действия», необходимые для выстраивания диалога с властью.

Подводя итог, важно отметить, что мы выявили фреймы, общие для всех трех рассматриваемых движений, среди которых:

-- «неправовые действия власти» и «невовлеченность в процесс принятия решений», из чего и вырастают все проблемы, выдвигаемые движениями;

-- «коллективные действия» и «политическая активность», благодаря чему можно выстроить диалог с властью и повлиять на ситуацию снизу;

-- «это наш город», поэтому и необходимо вовлечение в движения в защиту значимых для горожан объектов;

-- «защита своих прав и свобод», к чему приравнивается принятие участия в движении в защиту таких объектов.

Кроме этого, мы выявили общий фрейм для двух из трех рассмотренных нами движений. Для движений в Москве и Санкт-Петербурге общим стал фрейм «уничтожение исторического и архитектурного наследия», который не только относится к сносу защищаемого ими объекта, но и видится в качестве глобальной проблемы в городах России и представляется незаконным.

Эти выводы стали обоснованием того, что в представлениях участников движений изначально было заложено недовольство существующим положением дел в стране и в их городе, а лидеры движения прояснили для них важность этих проблем и обосновали необходимость личного участия в попытках решить эти проблемы и важность вовлечения в движение.

Так, основываясь, на выявленных нами общих для всех движениях фрейма, можно сделать вывод, что в основе рассмотренных нами городских движений на самом деле лежат не проблемы конкретных городов или районов, а глобальные проблемы российской политики, частными случаями которых становятся вопросы, выносимые на повестку движениями. Это интересно, поскольку изначально выбранные случаи представлялись нам, в первую очередь, именно в качестве движений, нацеленных на преобразовании именно городского пространства в пользу всех горожан, сохранение целостности своего города и развитие городской среды. Конечно, эти вопросы также отмечены в представлениях активистов, но общим для всех трех движений стало именно видение глобальных проблем политической системы России: коррупция, неправовые действия власти и отсутствие у граждан возможности донести до власти свои интересы таким образом, чтобы они были учтены. Локальные городские проблемы становятся, в представлениях всех активистов, именно результатом вышеуказанных проблем. Таким образом, можно утверждать, что движения, в свою очередь, проясняют и обосновывают взять локальных городских вопросов, требующих массового участия, с общими проблемами функционирования российской политической системы.