Политические ориентации поколения Z

Националисты от бизнеса перестали бы переводить капиталы в столицы или за рубеж, а нашли бы им достойное применение дома. По инициативе В.В. Путина сейчас проводится национализация политической элиты. Чиновникам и депутатам запрещено законом иметь денежные вклады в зарубежных банках. Кроме того, патриотизм предполагал бы ориентацию работодателей на местное население. Однако в условиях, при которых стоимость рабочей силы мигрантов на порядок ниже, предприниматели и не думают о патриотизме.

Грамотная национальная политика приведет к резкому сокращению этнической нетолерантности. Большую роль в ней играют СМИ, которые могут стать ведущими элементами такой политики. СМИ давно уже стали частью системы социализации. В процессе этнической социализации формируются иногда негативные этнические стереотипы.19 Результатом такой социализации является нередко этническая нетерпимость. Нетерпимость и экстремизм представляют угрозу для человеческих сообществ и международной стабильности в целом.

Более того, нетерпимость - глобальная проблема современного мира. Толерантность - не панацея от всех социальных болезней, ибо ей противостоит нетерпимость в ее агрессивных формах. Толерантность - это постоянное усилие над собой для осуществление такой нормы поведения, которая поощряется обществом через образование, СМИ и, главное, - через личные установки. Это поведение, ориентированное на согласие и сотрудничество. Однако следует признать, что в ряде наших республик через СМИ и систему образования практикуется пропаганда национализма и отторжение общероссийских ценностей и русской культуры в пользу горских, кочевнических и других цивилизаций. Толерантность можно рассматривать, как способность принимать других людей такими, как они есть. Этот процесс изучается в психологии, социальной психологии.

Препятствием для развития этого свойства, толерантности, являются такие черты, как жесткая структурированность, оценочность, жесткая предписанность, формализованность отношений. Экстремисты используют религиозную нетерпимость для формирования воинствующего национализма.20 Социологические опросы дают нам неутешительные данные, например, результаты «Левада-центра» еще за 2005 год показывают, что 55% русских из числа опрошенных разделяют крайние националистические взгляды.

В Москве 56% опрошенных полагают, что существует межнациональная напряженность, а по России в целом - 26%. У молодежи в группе 14-18 лет негативное чувство к иной национальности проявляли 49% (2003 год) и 53% в 2005 году.

Московской области показали, что уровень толерантности рядовых представителей этносов выше, чем у руководителей культурно- национальных обществ. На наш взгляд, это обстоятельство объясняется большей вовлеченностью руководителей культурно-национальных обществ в разрешение межнациональных конфликтов. Для всех групп наиболее значимы были семейная и духовно-родственная идентичности; степень этнической и гражданской идентичностей составила 86% и 78%. В группе этнических мусульман этническая идентичность более значима, чем гражданская.

По шкале Богардуса, ученые определяли потенциал толерантности интолерантности. Образ русских, по мнению представителей этнических меньшинств, проживающих в России, является самым позитивным, а самым непривлекательным образ цыган. Гражданское сознание относится уважительно к государственной символике. Таким образом, наблюдается высокий потенциал толерантности для представителей этнических меньшинств. Толерантность - это замена культуры войны культурой мира; задача этноса простая - сохранить и передать детям хотя бы язык и культуру своих предков, где терпимость врожденное свойство людей. ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 года утвердила декларацию принципов толерантности.

Вся история человечества - это динамика изменения существа конфликтов в глобальном плане, когда конфликт идеологий в биполярном мире (после Октября 1917 года) заменяется конфликтом цивилизаций. Шпенглер, Тойнби, Данилевский полагали, что существует конфликт между различными культурно-историческими типами. В некоторых цивилизациях ген терпимости (к суровой природе, к боли, к несчастьям, к окружающей реальности) был заблокирован геном нетерпимости. Возможно, спасение придет от мировых религий, однако, каждая религия всегда стремилась расширить свой контроль над обществом, а затем над государством. Религия стала политическим инструментом. Аятолла Хомейни говорил: «Ислам без политики - кастрированный ислам». Религиозная терпимость не должна применять доктринальную терпимость, хотя сближение вероучений теоретически возможно.33

Совокупность агентов социализации (людей, ответственные за обучение нормам культуры и освоение социальных ролей) и институтов социализации (учреждений, влияющие на процессы социализации) формируют и направляют становление личности человека. Агенты и институты социализации делятся на первичные и вторичные. Если первичная социализация - это сфера межличностных отношений, то вторичная социализация - сфера социальных отношений. Каждый раз, переходя на новую ступень, человек переобучается. Таким образом, процесс социализации распадается на два этапа: десоциализацию (отбрасывание старых ценностей) и ресоциализацию (обучение новым правилам). Иногда в экстремальных условиях, когда десоциализация заходит глубоко, а ресоциализация поверхностная, происходит разрушение нравственных основ личности. Такие условия возникают в армии, тюрьме, колонии, в психиатрической больнице.

Социолог Гофман в этих экстремальных условиях выделил такие признаки: изоляция от внешнего мира, одно и то же общение, утрата прежней идентификации, переименование, отвыкание от старых привычек, утрата свободы действий.34 Воспитание этнической толерантности (ЭТ) у молодого поколения позволит эффективно разрешать межэтнические и межконфессиональные конфликты. ЭТ формируется на основе восприятия представлений молодежи об этническом многообразии среды обитания. Очень важно для молодых общаться со сверстниками другой этнокультуры для приобретения опыта общения, где будут зерна толерантности и элементы адаптации. Постепенно возникает уважение к другим этносам. Если же процесс общения с другими этносами строится не случайно, а на базе педагогических технологий (ролевые игры, дебаты, тренинги), то эффективность такого общения возрастает. Практика использования таких технологий приводит к росту толерантности у юношей и обузданию этнических конфликтов.35

В воспитании этнической толерантности большую роль стали играть молодежные национально=культурные объединения (МНКО). Но в СМИ и Интернете нередко транслируются взгляды и мнения, авторы которых все беды возлагает на другой этнос (или этносы) и утверждают безупречность собственного этноса. И эти установки, как правило, твердо закрепляются в несозревшей голове молодежи, которая на этих стереотипах будет воспитывать своих детей. А между тем этническая толерантность определяет характер межэтнических отношений. Большинство ученых внедрение толерантности предлагают проводить через гражданское воспитание молодежи, т.е. любовь к своей малой и большой Родине. В декларации принципов толерантности, принятой Генеральной ассамблеей ЮНЕСКО ноября 1995 года сказано: «толерантность - это уважение … к многообразию культур нашего мира … это обязанность способствовать утверждению прав человека…».36

Социологические опросы, проведенные в Московской области, установили, что осознание гражданственности заключается в том, что человек идентифицирует себя сначала как гражданина РФ, а затем уже идентифицирует себя с этносом и конфессией.

Благодаря ЮНЕСКО, толерантность стала международным понятием. В современном мире отношения толерантности являются фундаментальным признаком цивилизации. Под воспитанием толерантности в образовательных учреждениях понимается помощь учащимся в формировании отношений с носителями других культур.

Стереотипы усваиваются в процессе социализации и инкультурации, а также через личные контакты и СМИ. Усвоение стереотипов идет через прямое общение (личностное) и косвенное (через литературу, радио, ТВ). Практика воспитания толерантности свидетельствует о многообразии ее методов и форм, наиболее эффективными среди которых считаются следующие: диалог культур, решение проблемных ситуаций, ролевые и деловые игры, метод проектов.

Итак, мы видим, что уровень этнической нетолерантности студентов вузов достаточно высокий и достаточно незначительного повода, который может привести к конфликту в студенческой среде в сфере межнациональных отношений. В Стратегии государственной национальной политики, которая была предложена в январе 2012г по инициативе В.Путина указано, что одно из направлений политической социализации - это формирование у граждан нашей страны идентификации или чувства принадлежности к российской нации. По-существу, это способ преодолеть нетолерантность в отношениях между представителями различных этносов в современной России.

В Стратегии сформулированы также некоторые задачи по профилактике этнополитического и религиозно-политического экстремизма. А именно, необходимо формировать в обществе неприятие идей экстремизма, как антагонистических по отношению к идеям развития страны. Нужно также добиваться повышения качества жизни, социально=экономической и общественно-политической стабильности, как условия формирования толерантности в межнациональных отношениях. Это, конечно глобальные разноплановые задачи, которые должно решать как государство, так и гражданское общество. Решение этих задач потребует длительного времени и наличия политической воли у лидеров нашей страны.

2.2 Электоральные установки поколения Z: состояние, тенденции, перспективы

Эффективность политической системы общества зависит от степени политической активности его граждан. В частности, их желания и способности воспользоваться самым важным своим правом - правом голоса. Участие или неучастие в выборах характеризует гражданскую позицию и политическую культуру человека. В силу этого изучение электорального поведения населения и молодежи в частности всегда является актуальным, и представляет интерес как для политиков и организаторов выборов, так и для широкой общественности.

Исследования государственной политики в сфере избирательного процесса начались в России только в постсоветский период, в 1990-е гг. В.Я. Гельман с 1990-х гг. проводит исследования электоральной политики и конструирования «правил игры» в избирательном процессе России, формальных и неформальных институтов в организации избирательного процесса. Исследования российского опыта электоральной инженерии принадлежат Г.В. Голосову, Ю.Г. Коргунюку, Е.Ю. Мелешкиной, В.Н. Коматовскому и др. В изучении трансформации избирательного законодательства России особое значение имеют работы А.Е. Любарева. Политические аспекты деятельности избирательных комиссий систематически изучаются А.Ю. Бузиным.

Российский опыт имплементации избирательных систем и их политических последствий исследуется А.В. Кыневым. Особенности российского политического процесса оказывают очевидное влияние на характер и приоритеты отечественных исследований управления выборами. Тема электорального реформирования в российской науке заменяется темой трансформации отечественной избирательной системы. В данном случае смена термина принципиальна, поскольку в исследованиях об «электоральных трансформациях» в центре внимания оказываются, главным образом, результаты этих трансформаций, а не управленческий аспект и не процесс принятия решений.

Именно представители научного сообщества (А.Е. Любарев и др.) стали авторами крупнейшего проекта оптимизации избирательной системы страны - проекта Избирательного кодекса в 2010 г39.

Ученые взяли на себя выполнение функций, не свойственных их коллегам в развитых демократических странах. Большинство российских исследований касаются систематизации и изучению отечественных кейсов электоральной политики и не ориентированы на решение теоретических и фундаментальных вопросов государственного управления в сфере выборов, обсуждаемых в мировой науке.

Исследования, ориентированные на развитие мирового научного дискурса (например, статья Г.В. Голосова «Смешанная избирательная система с одним голосом», 2013 г.) являются исключениями из этой тенденции.

Любопытный факт - принято считать, что постсоветская российская политическая наука ориентируется на Запад, но в вопросах изучения управления выборами влияние западной науки выражено весьма слабо. Западный научный дискурс по проблемам электорального управления не оказывает воздействия на тематику большинства отечественных научных работ в этой области. Большинство из тем, обсуждаемых в зарубежных электоральных исследованиях, в российском научном дискурсе отсутствуют. Исследовательские проблемы, которым за рубежом посвящены многие монографии и проекты, в России подчас не удостаиваются даже минимального внимания.

Например, за пределами внимания российской политологии находятся темы качества управления выборами, теоретические вопросы электорального реформирования и т.д. Электоральный менеджмент, являющийся отдельным крупным направлением исследований в мировой науке, в России просто отсутствует, а сам этот термин применяется у нас для обозначения совершенно иной предметной области.

Оказавшись в стороне от мирового научного дискурса, российская политология не сформировала и собственный научный дискурс в исследовании управления выборами. Электоральные исследования недостаточно диверсифицированы и не образуют преемственности исследовательских достижений. Вследствие недостаточной специализации, ведущие российские исследователи пытаются охватить чрезмерно широкий круг вопросов, что не свойственно для их западных коллег. Они превращаются в настоящих «пахарей» на ниве науки.

Но подобная практика вряд ли может восполнить недостатки в организации научного пространства и не позволяет нашим ученым перейти к скрупулезному исследованию многих тем и научных проблем, особенно частного характера.

Препятствуют формированию российского научного дискурса в новом направлении исследований и другие обстоятельства. Например, ведущие отечественные исследователи электоральной политики Г.В. Голосов, В.Я. Гельман де-факто уходят в «научную эмиграцию», включившись в зарубежный научный дискурс. В российской политической науке существует очевидное отставание от западной науки в систематическом изучении государственной политики в сфере избирательного процесса. Отставание заключается не в уровне научных исследований, а в отсутствии в отечественной науке соответствующих исследовательских задач, научных центров и «разделения научного труда».

Формирующееся научное направление не имеет общеупотребимого наименования. В современной зарубежной науке для обозначения публичного управления в сфере избирательного процесса служат такие термины, как «электоральное управление» (electoral governance), «электоральный менеджмент», «электоральное администрирование» и «электоральный инжиниринг».

Данные термины отражают различные аспекты изучения предметной области, но их объект зачастую совпадает. Но при этом каждое из этих понятий не обладает устойчивым толкованием, и границы их применения меняются в зависимости того или иного подхода. Предметная область нового научного направления включает две основные составляющие - политическую и административную.

Термин «электоральный менеджмент» почти всегда применяется для анализа административной составляющей государственной электоральной политики, и даже конкретнее - изучения деятельности избирательных комиссий. Термин «электоральное администрирование» (electoral administration) имеет очевидную предметную область. Исследовательский центр администрирования выборами (EARC) при Калифорнийском университете в Беркли отождествляет администрирование выборами и электоральный менеджмент. За пределами остаются такие вопросы государственной электоральной политики, как теория избирательных систем, принятие политических решений по управлению выборами, электоральное реформирование, правовая защита выборов.

Датский политолог Й. Элклит и американец Э. Рейнольдс выделили 12 вопросов электорального администрирования:

1) нормативно-правовое обеспечение выборов;

2) электоральный менеджмент;

3) демаркация границ избирательных округов;

4) обучение избирателей;

5) регистрация избирателей;

6) регистрация партий и кандидатов;

7) регулирование предвыборных кампаний;

8) проведение голосования;

9) подсчет голосов;

10) рассмотрение избирательных споров и жалоб, установление окончательных результатов;

11) имплементация результатов выборов;

12) процедуры после выборов.

Термин «электоральный инжиниринг» (electoral engineering) имеет более сложное и противоречивое содержание. Как правило, он включает и политический аспект управления выборами. П. Норрис попыталась закрепить за этим термином расширенное значение, которое охватывает почти всю сферу государственной электоральной политики и управления.

Определяя избирательную инженерию как изменение формальных правил проведения выборов, она также включила в предмет исследования электорального инжиниринга широкий круг вопросов, влияющих на проведение и организацию выборов, на выбор избирательной системы, в том числе процесс принятия решений в сфере управления выборами, влияние политической культуры, партийной системы и т.д.

Нигерийский ученый Дж. Омотола использует также термин «электоральное администрирование» в расширенном значении - как интегральный термин, объединяющий все вопросы публичного управления выборами. Но большинство авторов, использующих термин «электоральный инжиниринг», вкладывают в него более традиционное и ограниченное содержание.

Традиционно термин «электоральный инжиниринг» применяется в контексте использования избирательных систем для достижения определенного эффекта и упорядочения общественно-политической жизни. Интересно, что термин «электоральный инжиниринг» чаще всего применяется в исследованиях избирательных систем в условиях многосоставных и полиэтничных обществ (Б. Рейлли, К. Кокли, Дж. Френкель, К. Дешоуэр, Д. Бошлер, Э. Лиарас, Б. Саллух). В работах отдельных исследователей предметная область электорального инжиниринга суживается до разработки конкретных моделей электоральных институтов, технологий обеспечения эффективности избирательной системы (Б. Рейлли, Дж. Гоэри).

Термин «электоральное управление» (electoral governance) получил распространение уже в XXI в. и в зарубежной науке претендует считаться наиболее подходящим термином в контексте комплексного изучения государственной политики в сфере управления выборами.

Огромную популярность это понятие приобрело после появления широко цитируемой статьи Ш. Мозаффара и А. Шедлера (2002 г.).

В этой статье электоральное управление определено как широкий перечень видов деятельности, которые создают и поддерживают институциональный порядок проведения голосования и выборов. Выделяют три уровня электорального управления:

1) создание правил;

2) имплементация правил;

3) судебное регулирование избирательных споров.

Таким образом, Ш. Мозаффар и А. Шедлер, стремясь к расширению предметной области электорального управления, включили в нее деятельность всех трех ветвей государственной власти. Мексиканские исследователи Л. Медина-Торрес и Э. Рамирез подчеркивают также, что электоральное управление шире, чем электоральное администрирование.

Они отмечают, что процесс электорального управления начинается с создания избирательного законодательства, включает административное правоприменение, судебное регулирование и «возвращается» к началу, к рекомендациям по изменению норм права.

Подобное «циклическое» толкование вопросов электорального управления они назвали интегральной концепцией электорального управления. Дж. Хартлин рассматривает электоральное управление как совокупность «конституционных, правовых и институциональных правил и организационных практик, которые определяют основной порядок электоральных процедур, организации выборов, регистрации избирателей, наблюдения за выборами, разрешения споров, определения результатов».

Таким образом, в мировой науке именно термин «электоральное управление» (electoral governance) в наибольшей степени соответствует наименованию нового научного направления, ориентированного на комплексное изучение государственной политики и управления в сфере избирательного процесса, в единстве ее политической и административной составляющей. Тем не менее, в вопросе о наименовании новой предметной области нет достаточной ясности.

Парадоксально и симптоматично, что один из самых влиятельных исследователей вопросов управления выборами испанский ученый Дж. Коломер вообще избегает употребления какого-либо специального термина для данной предметной области, предпочитая говорить о конкретных феноменах, например, о «выборе избирательной системы». В современной науке есть и немало путаницы и небрежности в использовании рассмотренных выше терминов. Например, Ф. Люк и Н. Керр допускают чрезвычайно узкое толкование понятия «электоральное управление» (electoral governance), применяя его только к анализу избирательных комиссий. Иногда некоторые из рассмотренных выше терминов используются как синонимы, при этом без какого-либо обоснования.

Зарубежные термины, созданные для обозначения научных исследований государственного управления выборами, используются в России весьма специфичным образом и приобретают совершенно другое содержание. Такие трансформации вряд ли можно признать корректными, поскольку речь идет о заимствовании уже устоявшихся научных терминов. В частности, в российской науке получило искаженное содержание понятие «электоральный менеджмент».

Электоральный менеджмент как определенное направление научных исследований, связанное с изучением деятельности избирательных комиссий и вопросов администрирования, в российской науке практически отсутствует. При этом сам этот термин применяется в России для исследования совершенно иной предметной области - управления предвыборной кампанией. Именно в таком контексте «электоральный менеджмент» развивается в 2000-е гг. в работах Е.Г. Морозовой, В.К. Медведевой, В.А. Бурлакова, В.А. Семенова и др. Аналогичным образом в России не всегда удачно применяется понятие «электоральная инженерия». Если Г.В. Голосов, Ю.Г. Коргунюк и Е.Ю. Мелешкина используют его традиционно, то присутствует и абсолютно иное толкование - как деятельность отдельных кандидатов и партий по манипулированию электоратом и т.д.

В российской юридической науке присутствует и третий вариант применения этого термина: М. Афанасьева считает, что электоральная инженерия - это «целенаправленная, научно и прагматично обоснованная деятельность по конституционно-правовому конструированию избирательной системы и конституционно-правовых технологий эффективного избирательного процесса, с целью получения заданного политико-правового результата»40.

В отечественной науке было предпринято несколько интересных попыток создать собственные термины для обозначения государственной политики и управления в сфере избирательного процесса. Близок западному научному дискурсу подход А.И. Соловьева, который в 2004 г. предложил термин «электоральная политика государства»41. Н.В. Кузнецов, Т.А. Кулакова и А.И. Веревкин использовали более сложный концепт «политико- административный режим управления избирательным процессом».

Такие юристы как А.А. Макарцев и Т. Г. Шахназарян используют термин «электоральная политика» вместо более корректного «электорально- правовая политика». Например, Т. Г. Шахназарян в диссертации 2012 г. определяет электоральную политику как «особую разновидность правовой политики в современной России»46.

Данный юридический подход есть редукция электоральной политики к одной из ее составляющих, к деятельности по созданию нормативно- правовых условий, в отрыве от деятельности государственных органов по проведению и обеспечению выборов. Но даже в политической науке термин «электоральная политика» стал использоваться, главным образом, по отношению к общественно-политическим отношениям в ходе избирательного процесса (О.В. Красильникова, А.В. Шумилов, М.Н. Богданова и др.).

А.В. Шумилов определяет электоральную политику как направление деятельности общественных акторов в связи с избирательным процессом. Таким образом, термин «электоральная политика» в российской политологии утратил ясное толкование и применяется для обозначения двух предметных областей, которые даже не соприкасаются. По нашему мнению, подобное недоразумение произошло из-за особенностей русского языка, а именно из-за сложного значения русского слова «политика».

В.Я. Гельман применял слово «политика» как аналог английского “policy” (в контексте публичного управления), но большую популярность получило толкование термина «политика» как аналог английского “politics” (в контексте общественно-политических взаимодействий и предвыборной борьбы). Поэтому термин «электоральная политика» нуждается в уточнении, подобно тому, которое сделал в 2004 г. А.И. Соловьев, используя сочетание «электоральная политика государства».

Таким образом, русскоязычный термин «государственная электоральная политика» является корректным для наименования предметной области государственной политики и управления в сфере избирательного процесса. Этот термин удачно отражает также единство политической и административной составляющих предмета исследования. Государственная электоральная политика определяется нами как публичное управление и государственное регулирование в сфере организации, проведения и обеспечения выборов. Система государственной электоральной политики включает следующие основные составляющие:

1) разработка политическими акторами стратегий и проектов организации избирательной системы;

2) процедуры принятия государственных решений по организации избирательной системы, их формализация в нормативно-правовых актах;

3) деятельность органов власти (в том числе избирательных комиссий) по проведению выборов;

4) управленческие процессы и технологии в сфере проведения выборов;

5) деятельность негосударственных акторов по обеспечению проведения выборов;

6) правоохранительное обеспечение выборов.

Наши предложения основаны на комплексном подходе к рассмотрению государственной политики и управления в сфере избирательного процесса.

В современном мире эффективная деятельность политика невозможна без профессионального консультирования его деятельности, причем политический консультант обязан давать все свои советы, чего бы они ни касались, через призму PR и возможных PR-эффектов. Политический PR - это значительная часть широкого и более общего процесса, так называемого политического консультирования.

На наших глазах постепенно уходят в прошлое автономные PR- агентства, бравшиеся за расширение совершенно конкретных «связей с общественностью» того или иного политика или ограничивающие свою деятельность разовыми избирательными кампаниями. Политики понимают более ясно, что основная часть их деятельностной работы начинает носить все более виртуальный характер, а не реальный. А это подразумевает, что их деятельность необходимо наполнить постоянным PR-сопровождением собственной жизни и деятельности, а не отдельным PR - различного рода акциях и услугах политического деятеля на начальном этапе карьеры или во время избирательной кампании.

Такое постоянное сопровождение, естественно, требует регулярной работы с политиком, в ходе которой неизбежным становится участие специалиста-консультанта не только в PR-кампаниях, но и во всех других аспектах политической деятельности.

Таким образом, PR осваивает более широкую сферу, оказываясь основой того, что называется профессиональной деятельностью политического консультанта. В современном понимании, политика - это особый род деятельности специальных людей, политиков, заключающийся в координации чужих интересов.

Политика в России - это своего рода разновидность бизнеса. Роль массовых информационных процессов зависит от количества людей, которые вовлекаются в политику. Со временем средства массовой информации превратились из прикладного инструмента политиков в основной. Эффективность политической деятельности стала зависеть не от реальных дел, а от мнения народа. И все это благодаря средствам массовой информации, которые играют главную роль в формировании общественного мнения.

Политический PR это формирование и дальнейшее управление информационными потоками и коммуникациями, выполняющими ряд определенных функций, ключевой из которых становится создание политических масс. PR является значительной частью негосударственной и государственной управленческой деятельности, которая должна обеспечивать взаимопонимание между управляющими и управляемыми подсистемами для качественного увеличения и эффективного их функционирования. Это новейшее очень специфичное явление общества на современном этапе, имеющее высокоразвитые информационные технологии и создающее совершенно новые возможности информационного воздействия и контроля.

Итак, именно PR является основным стержнем политического процесса. Современный PR перенасыщен «черной» пропагандой, однако не стоит оставлять без внимания и то обстоятельство, что законы так называемого «белого» PR не только не имеют ничего общего с черной пропагандой, но и прямо противоположны ей по своей сути и целям, здесь работают с совершенно иными технологиями. Белый PR - это чистый PR, то есть здесь работают с проверенной информацией. Здесь работают с фактами, согласующимися с реальностью. Под чистым PR понимается посредническая деятельность между клиентом и публикой.

Чистый PR бывает задействован только в конструктивных целях. Вряд ли Вы отыщите другой вид деятельности, где в такой же мере была бы необходима дисциплина, как в чистом PR. Представитель чистого PR никогда не будет диктовать, в его распоряжении имеются более гибкие и эффективные методы воздействия. Он умеет убеждать. Его технологии легитимны, он ни в коем случае не станет подсовывать журналистам и редакторам ложную и непроверенную информацию. Его действия не имеют ничего общего с дезинформацией, шантажом и прочим инструментарием черной пропаганды.

Одним из технологических стержней чистого PR являются spin- процедуры, включающие «раскручивание» и «перекручивание» информации о событии. Теоретики PR трактуют «spin» как информационное

«перекручивание» событий, их представление в более выгодном свете или просто как «раскручивание» человека. Еще одним технологическим моментом белого PR является создание информационного повода - события, которое освещается самими средствами массовой информации, бесплатно, и привлекает внимание аудитории.

Создание «информационного вакуума», «раскрутка» и «удушение» темы - конкретные приемы PR-работы с информационным пространством. Каждый из них включает множество своеобразных техник. Общая тенденция очевидна: от простейших приемов развитие демократических процедур ведет к необходимости поиска все более тонких и хитрых техник. Только это позволяет делать PR-воздействие неосознаваемым для средств массовой информации и незаметным для аудитории. Однако наряду с чистым PR существует ряд используемых в политике грязных технологий, заключающихся в том, чтобы использовать всевозможные средства - клевету, компромат, оскорбления и прочие средства в борьбе против конкурентов.

Это так называемый «грязный», «черный» PR.

«Грязный» PR - прежде всего это рывок к тому, чтобы скомпрометировать нежелательную организацию, партию или политика в глазах общественности, настроить массовое сознание против них. Для этого зачастую используется правдоподобная или совсем неправдоподобная ложь. Зачастую такое поведение направленно как против обычных людей, так и против своих конкурентов.

Она выбивает противников из колеи, ставит перед необходимостью оправдываться и отталкивает от них «добропорядочного обывателя».

Таким образом, «черный» PR - в большинстве случаев это провокация. Эта часть PR, действительно, как искусство творить контексты. Такое запретить никто не может, а вот провести оценку данной ситуации может любой. Это и есть то самое искусство «тонкого намека». «Черный» PR - это прежде всего как противоположная реакция на белый PR. Черный PR выходит на сцену тогда, когда «белого» либо не хватает, либо его слишком много или же непопулярно и скучно.

«Черный» PR является неизбежным орудием политического противодействия. Безусловно, надо бороться с ним, осуждать, но отказываться от него не имеет смысла, так как остаться без оружия самому перед лицом «вооруженных» противников будет очень неразумно. Лучшее противодействие «грязному» PR - заблаговременная профилактика и превентивные спецоперации. «Иное» сопротивление, попытки оправдываться крайне редко могут быть эффективными47.

Нынешний PR имеет более чем скромный имидж, и поэтому его представителям необходимо бороться за чистоту и расчищать дорогу белому PR. Необходимо придерживаться «чистой» практики и не мириться с тем, что из-за отдельных случаев клеймят всю группу профессионалов.

В Российской Федерации политический PR попал в необычную временную ловушку. Произошло столкновение с современными задачами и выполнением функций по манипуляции с населением, где он был вынужден опираться на теоретическую базу, которая совсем устарела. Дело в том, что книги, которые были переведены, переписаны, а затем изданы в России отражали вчерашний PR запада. Поэтому и кажется совсем нелепым, когда ведутся разговоры о задачах благородного PR в российских политических компаниях.

С середины 90-х гг. на российской политической арене стали серьезно использоваться PR-технологии. Наиболее крупной операцией в политической сфере, которая заставила заговорить всерьез о связях с общественностью, были выборы Президента в 1996 г. С того времени PR стал наиболее важнейшим элементом избирательных кампаний, частью политической культуры России.

Понемногу, с накоплением эмпирической базы данных начала проявляться определенная специфика российского PR, которая вырисовывается на уровнях различного типа, однако самое яркое и характерное ее проявление было - на региональном уровне. В первую очередь, это связанно с тем что значительно чаще проходят региональные выборы, чем федеральные.

Тем самым выборы на региональном уровне дают возможность намного эффективнее отслеживать динамику данных процессов, которые связаны с выборами, а также развитие PR-технологий. Во-вторых, в политической публицистике было принято разделение всех регионов по поясам, но это все условно, из-за того, что не бывает двух регионов, у которых есть одинаковые электоральные предпочтения, следовательно, не будет существовать и двух одинаковых избирательных кампаний. Поэтому существует определенный набор PR-технологий, который может принести победу в одном регионе, а в другом регионе потерпеть с ним фиаско. В- третьих, на региональном уровне во время избирательной кампании может происходить отбор лучших и более эффективных PR-технологий, которые с дальнейшим успехом могут быть применены на выборах высокого порядка, где рисков различного рода намного больше, а сам избиратель политизирован и уже не сможет простить малейших ошибок в работе PR- менеджеров. Поэтому специалистам намного выгоднее проводить на региональных выборах большее количество PR-технологий, для того чтобы в дальнейшем увеличить свой запас приемов и методов ведения своей избирательной кампании.

Как правило, весь комплекс политических технологий оптимально применяется тогда, когда во время электоральной кампании менеджеры PR- службы успешно решают задачи по установлению доверительных и прямых контактов с избирателями. Прежде всего, требования полноты информации, ее достоверности и прозрачности отличают сам PR от другого вида деятельности - политической рекламы. На самом деле суть политической рекламы ни в коей мере не является каким-либо средством достижения во взаимопонимании.

Главная ее цель - это увеличение продажи какого либо товара, в данном случае таким товаром выступает имиджевая политика общественной организации или же партии. Но, увы, не все рыночные товары могут быть признаны обществом как значимые, то есть по соответствующему большинству потребительских запросов. Сама реклама не учитывает такие важные факторы, как материальное и моральное состояние различного рода слоев общества, при этом настойчиво предлагает предметы различного рода, которые недоступны большей части потребителей.

Говоря о PR, то он кардинально отличается от самой рекламы настолько, насколько могут быть различны по всей своей сути манипулирование и взаимодействие48. PR, как правило, основывается на том, что обратная связь - это ее важнейшая составная часть. Во время предвыборной кампании необходимо достижение интересов между кандидатом и его избирателями, в противном случае такая вещь как успех не будет достигнута. Современный избиратель в России стал намного меньше подвергаться средствам воздействия политической рекламы. Прежде всего это можно объяснить тем, что начали активно развиваться информационные технологии и СМИ, что привело к росту числа альтернативных источников информации. Помимо этого, обилие политической рекламы, которая вызывает у избирателя в основном негативные эмоции перерастающие в иммунитет к информационным агрессиям. И далее выступает повышение уровня политического осознания и культуры общества, это приводит к тому, что на сегодняшний день избиратель уже сам в состоянии отличать реальное положение вещей от навязываемой ему точки зрения. Еще одним из главных преимуществ технологий PR является увеличение гарантии на успех, так как PR предполагает проведение полноценной кампании, временной срок которой намного увеличен, формирование цельного и устойчивого образа самого кандидата, позитивного общественного мнения о нем и о его программе, в то время как остальные технологии пропаганды и политической рекламы проводят только отдельные разовые акции.

С учетом всего оптимальным решением для любого из кандидатов будет привлечение PR-средств для ведения успешной избирательной кампании на региональном уровне, а также создание постоянной PR-службы, которая будет работать не прекращая даже после предвыборной гонки. Главная ценность такой службы состоит в том, чтобы при необходимости ее можно было развернуть за малый промежуток времени в полноценный орган, руководящий избирательным процессом.

Намного чаще легальные политические PR-технологии используются оппозицией по сравнению с «властвующей партией».

Тут совершенно прямо противоположная картина. Бывает, что бюрократия в регионах зачастую начинает избегать честных отношений с обществом и не желает строить свою позицию с желаниями обычных народных масс, а только ограничивается пропагандой и рекламой, то представители других оппозиций, которые зачастую работают в сложнейших условиях, в конечном счете вынуждены использовать политические технологии, среди которых важное место занимает PR. Отметим, что воздействие оппозиций в регионах начинает расти в зависимости от полученного опыта при использовании различных политических технологий, которые адаптированы к особенностям определенного региона, а также материальных средств.

В силу определенной специфики сложившегося политического процесса наибольшее влияние среди участников региональных выборов имеют местные элиты, находящиеся у власти. И это понятно, что во время проведения региональных выборов столкновения между имеющейся местной властью и другими кандидатами от различных оппозиций будут не случайными. Совершенно бесспорно, что властвующая верхушка обладает большим количеством ресурсов и списком возможностей для победы на самих выборах. Настоящим испытанием и сложнейшей задачей для специалистов PR будет являться максимальное обеспечение победы на выборах кандидата из оппозиции. Но если говорить о выборах в 1995-1999 гг., то по сравнению с 1993 г., у новой власти осталось гораздо меньше сохраненных губернаторских постов и мандатов, это говорит о том, что произошло улучшение финансовых и политических возможностей, и увеличение опыта оппозиционирующей стороны. На самом деле, нынешняя оппозиция улучшила свою инфраструктуру, стала более организованной, что позволило ей более эффективно бороться с властвующей верхушкой и зачастую одерживать победы на выборах. В этом деле немалая заслуга принадлежит политическим PR-службам и технологиям, которые эффективно могут противостоять различным «административным ресурсам» правящей элиты.

Подводя итог, можно сказать, что развитие PR-технологии как перспективной, способной урегулировать политические процессы как на региональном, так и на федеральном уровнях, связано с развитием в 90-х гг. нынешнего гражданского общества в России с его правами и свободами. Одновременно с этим функционированием правящей элиты - в частности на региональном уровне, в качестве «правящей партии», кланово- корпоративные особенности структурирования муниципальной власти намного усложняют применение ориентированных политическим образом PR-технологий в региональных выборах, что негативно сказывается на процессе развития институтов гражданского общества в РФ.

Вне всякого сомнения, требуются дальнейшие исследования темы оптимального использования и последующего развития PR-технологий в политической жизни нынешней России, динамику которых можно эффективно рассматривать на опыте избирательных кампаний регионального уровня, что дает возможность применения более нового опыта в росте политического менеджмента и экспериментирования с новейшими методами и разработками на общефедеральных выборах.

Проанализируем особенности электорального поведения поколения Z на основе существующих анализов и данных.

Эффективность политической системы общества зависит от степени политической активности его граждан. В частности их желания и способности воспользоваться самым важным своим правом - правом голоса. Участие или неучастие в выборах характеризует гражданскую позицию и политическую культуру человека. В силу этого изучение электорального поведения населения и молодежи в частности всегда является актуальным, и представляет интерес как для политиков и организаторов выборов, так и для широкой общественности. В настоящее время Избирательная комиссия Московской области видит одну из целей своей деятельности в повышении правовой культуры молодых и будущих избирателей, формировании у них осознанного интереса к вопросам управления государственными и местными делами посредством выборов, референдумов49.

Практика подтверждает целесообразность и важность повышения уровня правовой культуры избирателей, в том числе студенческой молодежи, необходимость знания ею избирательного законодательства, осознанного участия в выборах и заинтересованности в их результатах. Однако невозможно влиять на электоральное поведение молодежи, предварительно не изучив его. В качестве рабочего определения электорального поведения возьмём дефиницию А.В. Меренкова, Н.И. Сивковой, Е.В. Солодянкиной, которые полагают, что электоральное поведение - это одна из форм участия граждан в политической жизни общества в условиях демократии, определяемая необходимостью выбора конкретных субъектов исполнительной и законодательной власти разного уровня50.

Следует подчеркнуть, что говорить об электоральном поведении можно только тогда, когда существует демократический режим. Только в этом случае субъект, участвующий в голосовании, обладает известной долей свободы в своем политическом выборе.

В современной науке принято выделять несколько видов электорального поведения. Основные из которых: участие в выборах в качестве избирателя, протестное голосование, абсентеизм. Участие в выборах в качестве избирателя и протестное голосование можно назвать активными формами электорального поведения, так как в обоих случаях гражданин демонстрирует свою гражданскую позицию, свое отношение к кандидатам и к действующей власти. Даже в случае протестного голосования, а его видами могут быть: голосование «против всех», поддержка маргинальных кандидатов как демонстрация недоверия кандидатам от традиционных партий, порча бюллетеней, избиратель выражает свои политические предпочтения, хотя и неконструктивным способом.

С этой точки зрения, абсентеизм представляется опасным явлением. Массовое игнорирование выборов приводит к искажению самой сути всеобщего и равного избирательного права, так как подлинная демократия подразумевает наиболее широкое вовлечение населения в процессы управления государством посредством выборов. По нашему мнению, неучастие в выборах является в первую очередь следствием низкой политической культуры граждан. Хотя среди исследователей есть и прямо противоположная точка зрения.

Так Н.В. Гришин указывает, что «электоральная активность и политическая активность населения не тождественны. Неправильно определять абсентеистов как политически менее активных граждан. Более того, есть основания предполагать, что в действительности происходит наоборот. Электоральный пассив - это политически самые активные слои общества. Именно эти социальные группы активнее используют все иные формы политической артикуляции, в том числе прямое политическое действие. Более того, именно эти социальные группы отличаются наиболее устойчивыми и выраженными партийно-идеологическими убеждениями».

Однако представляется, что таких «сознательных» абсентеистов среди лиц, не участвующих в выборах, ничтожно мало.

Таким образом, ключевым для анализа электорального поведения является его мотивация, то есть побудительная сила к участию или неучастию в выборах, протестному голосованию и т.д. Участие молодежи в политической жизни общества имеет ряд особенностей, обусловленных самой природой этой демографической группы. Для молодежи, в силу ее возраста и социального положения, характерна эмоциональная неустойчивость, максимализм, повышенная возбудимость, несформированная система самоконтроля и самооценки. Такие психологические особенности делают молодых людей крайне внушаемыми и уязвимыми для различного рода политических манипуляций.

Неслучайно во все времена и во всех странах мира именно молодые люди являются основными участниками политических акций и протестов. Студенческая молодежь представляет особый интерес для исследования, так как именно эта часть населения в ближайшем будущем займет место основной интеллектуальной и производительной силы общества, что в прочем не означает, что модели электорального поведения не изменятся с возрастом, изменением социального статуса и по другим причинам. В целом следует отметить необходимость постоянного изучения электорального поведения всех слоев общества «от выборов до выборов» для повышения точности политического прогнозирования и более тонкого и гибкого управления обществом. К сожалению, как правило изучение электорального поведения проводится только в период федеральных выборов, поэтому не отражает точной картины происходящего, а зачастую демонстрирует лишь эффективность конкретной PR-кампании.

Результаты приведенного ниже исследования не претендуют на высокую социологическую точность и не отражают всех нюансов такого сложного и многогранного явления, как электоральное поведение, они лишь обозначают проблему и позволяют выявить наиболее эффективные способы ее решения. Исследование электорального поведения студенческой молодежи, обучающейся в Государственном социально-гуманитарном университете проводилось с 01.09.2015 г. по 26.11.2015 г. Задачами исследования являлись: выявление моделей электорального поведения студентов, изучение причин и побудительных мотивов этого поведения, формулирование рекомендаций по его корректировке.

Исследование проходило в виде опроса, который осуществлялся до проведения выборов (до 13.09.2015 г. и до 15.11.2015 г. - это даты проведения муниципальных выборов в Егорьевском, Луховицком, Воскресенском, Шатурском муниципальных районах и Зарайском муниципальном районе) и после проведения выборов. Это позволило выявить соответствие намерений и ожиданий студентов их реальному поведению. Исследование состояло из двух частей: первая часть опроса проводилась с целью выявить общее отношение студентов к выборам. При этом результаты учитывались по возрастным группам 18-20 лет (1-2 курсы), 21-22 года (3-4 курсы), по половому признаку девушки/ юноши; по направлению подготовки. Всего в опросе приняло участие 457 человек. Вторая часть опроса касалась изучения непосредственно электорального поведения тех студентов, в муниципальных образованиях которых проводились выборы этой осенью (98 человек из 457). Основные результаты исследования представлены в диаграммах на рисунках 1-5(Приложение 1)

Исследование выявило незначительные отклонения в значениях в зависимости от пола, возраста и направления подготовки обучающихся (в пределах 3-4 %), поэтому здесь и далее результаты представлены в целом по всей группе опрошенных. Хотя необходимо отметить, что студенты юридического факультета в целом оценивают значимость выборов выше, чем студенты других направлений подготовки (84 % против 63 %).

Среди «определенных условий», при которых студенты придут на избирательные участки, назывались различные факторы, среди самых распространенных: «если будет нечего делать», «пойдут или не пойдут друзья», «хорошая погода». Второй опрос проводился только среди тех студентов, в муниципальных образованиях которых проводились местные выборы. При этом на вопрос «Будут ли в муниципальном образовании, где Вы проживаете, проходить выборы в ближайшее время?» 29,5 % опрошенных ответило, что «не знает», а 31 % «что-то слышали об этом». Из тех, кто принял участие в голосовании, только 7 % интересовались мнением родителей или ходили с ними голосовать, 20 % читали о выборах в Интернете. Из тех, кто не участвовал в выборах, 73 % даже не рассматривали такую возможность.

Подводя итог, можно сделать ряд выводов: Несмотря на то, что все анкеты являлись анонимными и содержали информацию только о поле, возрасте, направлении подготовки, участии в волонтерской деятельности, ответы респондентов отражают общую тенденцию для подобного рода опросов - желание выставить себя в более выгодном свете. Так из тех студентов, что прошли полный цикл исследования больше 60 % до выборов заявляли, что обязательно пойдут на выборы, скорее всего пойдут, либо пойдут при определенных условиях («если будет хорошая погода», «если будет нечего делать», «если пойдут друзья» и т.д.).

После выборов из них большинство призналось, что на выборы не ходили, а 73 % даже не рассматривали такую возможность. Опрос выявил значительную долю пассивных молодых людей, которые не участвуют в выборах, при этом результаты показывают, что желание участвовать в выборах возрастает в зависимости от их уровня, то есть федеральные выборы (Президента, Государственной Думы) вызывают значительно больший интерес, чем местные или региональные. Причины называются разные: «у нас все зависит от Президента», «это может повлиять на мою жизнь», «я больше знаю об этих выборах» и т.д.