1.3.3 Социальная роль спящего: права и обязанности

Идея о том, что спать это значит играть определённую социальную роль, может показаться необычной и противоречащей тому, что мы привыкли понимать под исполнением социальной роли. Впрочем, ощущение противоречивости быстро пройдёт, если подумать о том, что можно притворяться спящим. Человек может на самом деле не спать, а только делать вид, что спит - и пользоваться всеми привилегиями спящего человека [8]: например, чтобы к тебе не приставал твой партнёр в постели, если ты этого не хочешь [30, p. 318]. Уильямс, чей пример я только что использовал, указывает на то, что претензия на сон может быть ценным социальным ресурсом в различных контекстах взаимодействия, в частности, предлогом, чтобы покинуть надоевшую компанию или оправдать собственную невнимательность [30, p. 318].

Можно выделить следующие легитимные, «законные» права спящего человека [31, pp. 144-145]:

1) право на регулярное периодическое восстановление сил в определённое время и в определённом месте,

2) право на регулярную периодическую приостановку исполнения нормальных ролевых обязанностей,

3) право на свободу от беспокойств и помех сну или, другими словами, на неприкосновенность сна.

Неприкосновенность сна возникает как форма коллективной защиты этого уязвимого состояния и носит характер императива. Потрясающий пример этого нормативного требования можно найти в пьесе Генрика Ибсена «Борьба за престол»: ярл Скуле видит колыбель со своим внуком и, одновременно, принцем, т.е. помехой королевским амбициям ярла; в помещении больше никого нет; и всё же Скуле не убивает беззащитного конкурента, а говорит: «Во сне - охрана». Как формулируют Обер и Уйат [7, p. 54]: «форма интеракции со спящими может быть определена как избегающая, бесконтактная; она имеет преимущество перед прочими социальными отношениями».

Впрочем, требование неприкосновенности сна соблюдается лишь до известных пределов; у социальной роли спящего есть так же вполне определённые обязанности, не следование которым лишает спящего многих из прав. Среди подобных обязанностей Шварц перечисляет [23, pp. 492-493]:

1) Не требовать слишком большого уважения к своему сну;

2) Не подвергать окружающих неприятной необходимости наблюдать «знаки животного происхождения» спящего (храпу, почёсываниям, испусканию газов и т.д.);

3) Спать в положенном месте в положенное время.

В случае несоблюдения эти правил можно даже говорить об аномическом [23] исполнении роли спящего или о «бесцеремонном» спящем [30] (пример: бродяги в парке, сосед в общественном транспорте, роняющий голову тебе на плечо). В этой связи возникает тема социального этикета сна, правильных и неправильных способов спать [31] - правила подобного этикета осваиваются и заучиваются ещё в детстве [8].

Последнее, о чем следует сказать в этом разделе, - практики перехода от бодрствования к сну и наоборот, которые встроены в социальную роль спящего. Нельзя просто так взять и проснуться, точно так же как нельзя и мгновенно заснуть; ритуалы перехода между состояниями сна и бодрствования формируют то, что Эрвин Гофман называл «мембраной взаимодействия», позволяющей сгладить болезненные разрывы между сильно различающимися деятельностями [23]. Ритуалы перехода играют ключевую роль в оформлении и упорядочении регулярной ремиссии.

1.4 Телесное воплощение сна

Одним из самых важных для социологии сна представлений является понятие воплощения сна, т.е. сон - это социальная практика, которая осуществляется посредством человеческого тела. И что нужно особенно подчеркнуть, такое телесное воплощение носит «договорной», согласованный характер, который можно наблюдать сразу на нескольких уровнях - внутриличностное согласование своих представлений с реальностью своего тела и согласование с другими, окружающими людьми [19]. Это понятие подробно разрабатывает Роберт Мидоус, ссылаясь в том числе на работы Хислоп и Арбер (например [29]: женщины в возрасте за сорок жертвуют своими предпочтениями в сне ради сна партнёров и детей) и Уотсона (у него Мидоус заимствует концепт «быть в форме» и общую аналитическую схему [см. 19]).

Мидоус говорит о четырёх взаимосвязанных режимах воплощения сна:

1) Нормативное воплощение, или представления индивида о «здоровых» практиках сна, безопасности, податливом/ управляемом теле;

2) Прагматическое воплощение, или сон и функции индивида в состоянии бодрствования;

3) Практическое воплощение, или осуществление сна в конкретном контексте;

4) Физиологическое воплощение, или внутреннее самоощущение индивида.

На режимы воплощения сна оказывают влияние такие дополнительные факторы, как социальные роли, которые исполняет индивид, и стремление «быть в форме», к поддержанию здоровья. Первый из этих двух факторов влияет на прагматическое и практическое воплощение, второй - на нормативное и физиологическое. Кроме того, ещё пара факторов оказывает ощутимое влияние на все режимы воплощения сна сразу - это индивидуальная биография (паттерн сна неизбежно связан с биографией, телом и возрастом [31, p.647]) и наличие партнёра и/ или детей.

Другой важный для меня концепт не так подробно разработан в доступной мне литературе - это рациональное исчисление сна. На эту идею я наткнулся в работах, связанных с исследованием бюджетов времени, скорее экономических, чем социологических [см. 2; 4; 6; 9; 22]. Вкратце идею можно изложить следующим образом: в общем объёме сна есть некоторый резервуар, который можно оценить и которым может воспользоваться индивид (речь идёт не о физиологической возможности, но связанной с рациональным исчислением в конкретном социальном контексте).

Например, в нескольких работах подтвердилась корреляция более высоких зарплат с меньшим количеством сна [6; 9; 22], при этом 1) уменьшение времени сна происходит не за счёт увеличение времени работы, а за счёт увеличение времени на досуг и 2) эта корреляция значима только для мужчин. В [6] приводятся интересные данные о том, что увеличение количества безработных привело к увеличению количества сна; в [2] можно найти сведения об уменьшении времени сна у женщин после распада СССР (за счёт увеличения времени на работу по дому).

В том пространстве научного знания и научного исследования, которое реконструируется в первой главе и которое кратко можно обозначить как социологию сна, можно выделить два принципиальных подхода к рассмотрению режимов сна и бодрствования как социальных феноменов. Один из них ведёт свое происхождение из функционалисткой парадигмы: от Обера и Уайта через Шварца к Уильямсу, Стейджер и Бранту; в рамках этого подхода первоначальным постулатом является тезис о пластичности сна. Другой подход развивается в рамках социологии тела: Мерло-Понти, Тэйлор, Мидоус, Арбер и Хислоп; из такой теоретической перспективы исследователи фокусируются в первую очередь на телесности сна.

Ясное различение биологического и социального аспектов сна позволяет глубже понять специфику социального события сна как по необходимости регулярной ремиссии, связанной одновременно с восстановлением сил и уязвимостью индивидов. Необходимость ремиссии обосновывает институционализацию сна и бодрствования, т.е. процесс упорядочивания расписаний и ролей членов группы (на самых разных уровнях). При этом социальное событие сна воплощено в телесности индивида и носит по необходимости согласованный характер.

Событие сна как ремиссия и событие сна как воплощение по необходимости является результатом поиска некоторого равновесия относительно разнонаправленных требований: должное исполнение социальной роли и временное снятие напряжения от этого исполнения, восстановление сил и безопасность, представление об эффективности и желание хорошего самочувствия и т.п.

Все эти требования и представления характеризуются высокой контекстуальной изменчивостью, а результирующей силой подобных напряжений будет некоторый баланс, который будет выражаться во времени отхода ко сну, во времени пробуждения, а также в месте сна.

Таким образом, обе перспективы - функционализма и социологии тела - пересекаются в идее контекстуального баланса: между исполнением социальных ролей и периодическим временным освобождением от их исполнения, между расписаниями и местами пересекающихся индивидов и групп, между физиологическими требованиями, прагматическими задачами и нормативными представлениями отдельных индивидов и т.д.



ГЛАВА 2. Дизайн исследования социальных режимов сна и бодрствования в тайминге студентов

2.1 Цель и задачи исследования

В своей магистерской работе я исследую непрекращающийся поиск баланса между динамическими напряжениями труда и отдыха, физического и социального пространства, распорядка индивида и распорядка группы в чередовании сна и бодрствования у представителей отдельной и особенной группы - студентов. Мое предположение состоит в том, что нахождение контекстуального баланса сна и бодрствования между всеми возможными динамическим напряжениями представляет собой нетривиальную проблему, решения которой являются по необходимости социальными решениями.

Вопрос, который я ставлю перед собой в своей магистерской работе, таков: как возможно согласование часто противоречивых социальных режимов сна и бодрствования, в которых находят себя студенты?

Для ответа на этот исследовательский вопрос в эмпирическом исследовании в рамках магистерской работы решаются следующие задачи:

1) Определить, каким образом студенты находят баланс между специальными социальными требованиями (необходимость посещать занятия, читать специальную литературу, писать научные работы в срок, сдавать экзамены), общими социальными требованиями (повседневные требования труда и поддержания социальных связей) и неизбежной усталостью.

2) Определить, каким образом студенты находят баланс между индивидуальным расписанием сна и бодрствования студента и расписаниями его окружения? Эта задача разбивается на два взаимно-дополнительных вопроса: вопрос о физическом и социальном времени и о физическом и социальном пространстве.

3) Охарактеризовать дискурсивное оформление результатов поиска студентами баланса между социальными режимами сна и бодрствования.

Я остановил свой выбор на такой социальной группе как студенты из нескольких равнозначных соображений; они перечислены в случайном порядке. Во-первых, я сам являюсь студентом и мною движет не только любознательность, но и прямая заинтересованность в разнообразном опыте других людей, сталкивающихся с теми же проблемами, с которыми сталкиваюсь я. Во-вторых, студенты - это довольно легкодоступная категория информантов или респондентов для многих учебных исследований. В-третьих, студенты занимают переходное положение между «взрослыми» и «детьми», т.е. между социально зрелыми и социально незрелыми индивидами, а значит, в рамках этой группы естественно ожидать большого разнообразия практик режимов сна и бодрствования и найденных контекстуальных балансов. Наконец, в случае со студентами есть регулярно повторяющееся и оказывающее явное влияние на порядок сна и бодрствования чередование между режимом обычной учёбы и режимом сессии.

Прямой доступ к социальным режимам сна и бодрствования получить невозможно - только опосредованный нарративом. Поэтому объектом исследования в рамках данной магистерской работы является нарративизация социальных режимов сна и бодрствования студентов, а предметом исследования - контекстуальный баланс социальных режимов сна и бодрствования. В связи с этим и возникает особая задача анализа дискурсивного оформления студентами найденного ими контекстуального баланса.

2.2 Обсуждение используемой терминологии

Термины «студенты», «тайминг», «социальные режимы», «социальный режим сна», «социальный режим бодрствования», использованные в формулировке темы исследования и встречающиеся в далее идущем тексте, кажутся в первом приближении довольно понятными и беспроблемными. Однако они берутся в определённом специфическом значении, которое требует отдельного обсуждения.

Под студентами понимается группа молодых людей, юношей и девушек не младше 17 лет, которые обучаются в высших учебных заведениях. Возраст студентов первой ступени обучения, бакалавриата, обычно составляет 18-22 года (плюс-минус один год); возраст студентов второй ступени обучения, магистратуры, может варьироваться в более широких границах, но обычно их возраст не меньше 21 года.

Жизнь студента в качестве студента состоит из циклического чередования трёх различных режимов - обычная/ нормальная учёба, сессия, каникулы. Режим обычной учебы предполагает рутинное посещение занятий и выполнение текущих заданий на протяжении довольно длительного периода (обычно не меньше месяца). Режим сессии предполагает подготовку и сдачу зачетных и экзаменационных работ на протяжении довольно короткого промежутка времени (обычно не дольше одной-двух недель). Режим каникул предполагают свободу от посещения занятий, выполнения домашней работы или сдачи зачетов и экзаменов; каникулы могут быть короткими (около двух недель зимой) или длинными (около двух месяцев летом).

Кроме того, важной характеристикой группы студентов является тот факт, что значительная их часть проживает в таком особом типе жительства как общежитие, когда в одной комнате живут несколько индивидов.

Понятие «тайминг» позаимствовано из традиции исследования бюджетов времени и используется в значении «упорядочение разных видов деятельности во времени и по времени». Может показаться, что понятие «тайминг» запутывает дело на ровном месте без особой необходимости и что было бы проще использовать близкое к нему понятие «расписание». Однако есть несколько серьёзных причин между терминами «расписание» и «тайминг» выбрать именно второй.

Во-первых, под «расписанием» предполагается список дел, то есть последовательность деятельностей, тогда как под «таймингом» в первую очередь предполагается длительность деятельностей. Во-вторых, если в понятии «расписания» содержится пассивный момент принятия объективированного времени (одно и то же расписание предлагается многим индивидам), то в понятии «тайминга» подчеркиваются активный момент выбора времени или решения о времени и его индивидуальный характер. Поскольку в первой главе показано, что социология сна начинается с различения телесности и длительности сна, выбор понятия «тайминг» вместо «расписания» становится необходимым.

Что касается понятия «социальный режим», то под ним имеется в виду контекстуально обусловленная организация практик и состояний. То есть когда речь идёт о «социальных режимах сна» или «социальных режимах бодрствования», это значит, что рассматриваются не сон и бодрствование как физиологические состояния, но социальные практики, контекстуально заданные процессами сна и бодрствования.

Имея в виду таким образом заданные понятия можно приступать к дальнейшему изложению методологической части эмпирического исследования.

2.3 Методология исследования

Исходя из исследовательского вопроса (не говоря уж об объекте и предмете исследования) неизбежно следует выбор в пользу качественной методологии: исследование ориентировано не на объяснение некоторого феномена, но на его понимание. Следовательно, была спроектирована целеориентированная выборка, методом сбора информации было избрано полуструктурированное интервью, а методом анализа собранной информации - дискурс-анализ и анализ нарратива.

2.3.1 Обоснование выборки исследования

Социальную группу «студенты», которая так меня интересует, можно структурировать многими способами, но в данном исследовании было решено остановится на трёх базовых параметрах: пол, уровень обучения и место жительства.

Гендерное измерение оказывает влияние на порядок сна и бодрствования не только у студентов: это одно из самых первых социальных различений, оно обязательно должно учитываться практически в любом социальном анализе.

Параметр «уровень обучения» в данном исследовании имеет два возможных значения: бакалавриат и магистратура. В этом различении скрывается несколько переменных, как минимум две: возраст (те, кто учатся в магистратуре - старше тех, кто учится в бакалавриате) и распорядок дня (занятия в бакалавриате обычно проходят утром и днём, а занятия в магистратуре - вечером). Возраст и распорядок дня естественным образом влияют на другие переменные, в частности, на наличие работы: с возрастом вероятность наличия работы у студента увеличивается; вероятность наличия работы выше для студентов, свободных от учебы в дневное время, и так далее.

Наконец, параметр «место жительства» имеет три возможных значения: общежитие, проживание вместе с родителями и отдельное проживание (собственное или съемное жильё, в данном случае это не имеет принципиального значения). Понятие места жительства связано с важным для настоящего исследования вопросом о физическом и социальном пространстве. Предположение о том, что согласование расписаний сна и бодрствования в общежитии (когда в одной комнате проживает несколько человек) и в отдельной квартире (где может проживать только один человек) ощутимо различаются, почти тривиально.

Взятые совокупно, три выделенных критерия дают как минимум 12 возможных пересечений типа бакалавриат+мужчина+общежитие или магистратура+женщина+съемное жилье. Таким образом, сначала предполагалось, что на полевом этапе магистерского исследования будет сделано двенадцать интервью. Однако почти сразу был обнаружен значимый переход от распорядка сна и бодрствования в школьное время к ощутимо новому распорядку в самом начале обучения в университете - и поэтому было принято решение уделить дополнительное внимание студентам первого курса бакалавриата.

2.3.2 Обоснование метода сбора информации

Поскольку получить доступ к социальным режимам сна и бодрствования студентов а так же к находимому ими контекстуальному балансу можно только расспросив студентов об их опыте сна и бодрствования и учитывая, что отвечать на вопросы о чистом «присутствии» (в терминах Гумбрехта, см. Введение) довольно непросто, был выбран такой относительно гибкий инструмент сбора информации как полуструктурированное интервью. Этот инструмент даёт возможность работать как с нарративами, так и с риторикой информантов, т.е. предоставляет данные для нарративного анализа и для дискурс-анализа.

В качестве обязательных тематических блоков для интервью были выделены следующие восемь тем:

1. Краткая информация о себе;

2. Общее отношение ко сну, осознание места сна в жизни, ощущения;

3. Обычный распорядок сна и бодрствования в настоящее время;

4. «Ритуалы перехода», «этикет» спящего, нормативные представления о сне и бодрствовании;

5. Нарушения обычного распорядка и способы справиться с ними (изменения времени сна, изменения места сна);

6. Экстремальные ситуации: не спать вообще, спать очень долго, спать в совершенно необычном месте или в совершенно необычное время;

7. Сон и бодрствование индивида в окружении других людей: согласование времени и места;

8. История того, как складывался нынешний распорядок сна и бодрствования.

В последнем тематическом блоке, где речь идет о том, как складывался нынешний распорядок сна и бодрствования особое внимание уделяется последним школьным годам, но также поднимаются вопросы о практиках родителей информанта.

Уже после начала полевого этапа исследования стало ясно, что отдельный интерес представляет современное влияние технологий (в самом общем смысле: от будильников на смартфоне до социальных сетей) на процессы перехода от бодрствования к сну и обратно. Обсуждения этой темы возникали постоянно: в самых первых интервью спонтанно, по инициативе респондента, а затем уже систематически - по инициативе интервьюера.

Одно интервью длится, в среднем, около часа. В зависимости от опыта и практик информанта разным тематическим блокам интервью уделяется разное внимание.

2.4 Гипотезы исследования

Эмпирическое исследование построено на основании нескольких теоретических предположений. Из этих предположений далее последуют более конкретные гипотезы.

Во-первых, баланс между сном и бодрствованием есть результат некоторого поиска, стратегии и опыта студентов. Это значит, что указанный баланс имеет определённую динамику своего формирования и развития, а также носит контекстуальный характер.

Во-вторых, описанное в первой главе напряжение между процессами институционализации и воплощения практик сна разрешается с помощью механизмов согласования на нескольких, как минимум четырёх, уровнях: нормативном, прагматическом, практическом и физиологическом. Это значит, что контекстуальный баланс сна и бодрствования носит «договорной/ компромиссный» характер.

В-третьих, дискурсивное оформление студентами найденного ими контекстуального баланса будет внутренне противоречиво, при этом противоречие не будет осознаваться. Это прямо следует из того, что в балансе сна бодрствования временно примиряются противоречащие друг другу социальные режимы, в которых временно находятся студенты. Другими словами, поскольку найденный баланс носит контекстуальный и временно согласованный характер, постольку его риторически выражаемая студентами целостность будет содержать в себе следы расколов, разрывов и противоречий.

На таком теоретическом фундаменте строятся пять гипотез эмпирического исследования:

1) Каждый студент сталкивается как минимум с двумя структурными изменениями режимов сна и бодрствования и, следовательно, с необходимостью нахождения их контекстуального баланса: (1) переход от обучения в школе к обучению в университете и (2) регулярное чередование трёх режимов: нормальное обучение/ сессия/ каникулы.

2) Из трёх базовых различительных переменных (пол, степень образования, место жительства) на специфику контекстуального баланса сна и бодрствования у студентов наибольшее влияние оказывает место жительства. При этом решающее значение имеет наличие сожителей (соседей, родителей, партнеров и так далее), а также их количество.

3) Гендерные различия в специфике контекстуального баланса сна и бодрствования у студентов будут проявляться на всех ступенях обучения (бакалавриат и магистратура) и для всех типов места жительства (общежитие, родительский дом и съемное жильё).

4) Важным фактором в адаптации и ре-адаптации к переключениям режима сна из одних институциональных рамок на другие будет психосоматическая культура семьи, общие семейные паттерны в режимах сна и бодрствования, которые обычно очень устойчивы.

5) Невытеснимым остатком, следом напряжения противоречивых социальных режимов, в риторическом выражении студентами целостности найденного ими контекстуального баланса сна и бодрствования будет идея «усталости» (см. отрывок из стихотворения Гио де Провена во Введении).



ГЛАВА 3. Социальные режимы сна и бодрствования в тайминге студентов: результаты эмпирического исследования

3.1 Ограничения выбранного метода исследования

Представление и анализ результаты эмпирического исследования я бы хотел начать с обсуждения ограничений и проблем выбранного мною метода исследования. Я встретился с определенными трудностями как минимум в четырёх точках:

1. Разнообразие практик, связанных со сном, невозможно упорядочить по выбранным для конструирования целеориентированной выборки параметрам;

2. Плавающие границы используемых информантами оценок (часто/ иногда/ редко; в среднем; в зависимости от ситуации/ когда как);

3. Неотрефлексированность собственных практик сна и бодрствования, отказ от нарратива, формирование мнений и интерпретаций ad hoc;

4. Забывание происхождения практик сна и бодрствования и, следовательно, восприятие нынешних обстоятельств как вневременных, безначальных.

1. Во-первых, формальные критерии, на основе которых была построена целеориентированная выборка настоящего эмпирического исследования - пол, ступень обучения и место жительства - плохо различают специфику контекстуальных балансов студентов, попавших в разные группы. Живущие с родителями бакалавры обоих полов могут показывать те же паттерны чередования сна и бодрствования, что и студенты и студентки магистратуры, проживающие в общежитии и в съёмном жилье. Ожидалось, что самым сильным различителем станет параметр «место жительства», но в результате гораздо лучше помогает решить задачу различения параметр «ступень обучения». При этом значим этот фактор, по всей видимости, не сам по себе, но опосредованно - через влияние переменной «возраст», с которой, в свою очередь, связаны вспомогательные для сконструированной в данном исследовании выборки переменные «наличие/ отсутствие работы» и «наличие/ отсутствие постоянного партнера».

Впрочем, есть ещё один важный и неучтённый при формулировке гипотез эмпирического исследования момент, связанный с критерием «ступень обучения»: дело в том, что бакалавры Высшей школы экономики учатся с 9 часов утра, а магистранты - обычно с 18 часов 10 минут вечера. Более того, если бакалавры обычно учатся каждый день, за исключением воскресения, то у магистрантов выходными могут быть несколько (больше двух) дней. Можно было предположить, что такая существенная разница в расписаниях обучения на этих ступенях образования скажется на находимом студентами контекстуальном балансе сна и бодрствования, ещё до начала полевого этапа.

2. Во-вторых, оценки информантами отдельных характеристик практик, связанных со сном, были крайне расплывчатыми и отличались высокой степенью неточности. Обычно я ложусь в час или два ночи, а просыпаюсь около девяти и в среднем, получается, я сплю около шести часов в сутки - это слова одного и того же информанта, не замечающего, что в среднем, он спит 7-8 часов в сутки.

Далее, значение оценочных слов вроде «часто», «иногда» и «редко» для разных информантов ощутимо различаются - эта проблема связана со смешением контекстуальных балансов в разное время жизни респондента. Так, например, информант сообщает, что она иногда пользуется возможностями сайта «Будист» (имея в виду сообщество в соцсети Вконтакте, которое называется Будист.ру: здесь можно оставить заявку, чтобы вас разбудили, и в указанное время вам кто-нибудь из членов этого сообщества позвонит и попробует вас разбудить), но дальнейшие расспросы показывают, что она на самом деле пользовалась этими возможностями всего пару раз и это было довольно давно:

Ну, в принципе, есть очень классный сайт, будист, которые могут позвонить, разбудить человека. Это очень круто, иногда я там оставляю типа заявочки. - А когда в последний раз? - Наверное, даже не в Москве когда я жила. Классе в одиннадцатом.

Наконец, я часто получал в принципе ожидаемый ответ «в разных ситуациях - по-разному» (слишком часто, чтобы не обратить на это внимание). Хотя подобный ответ связан с тем, что разбирается уже в следующем абзаце, кроме этого за ним, вероятно, скрывается глубокое и трудно-артикулируемое представление о значительной пластичности и вариативности сна уже на индивидуальном уровне. Такое разнообразие особенно ярко проявлялось, когда я, после того, как информант рассказал о своем обычном режиме сна и бодрствования, задавал вопрос, во сколько информант проснулся сегодня, и вдруг так получалось, что сегодня у информанта не совсем обычный день.

3. Нет ничего удивительного в том, что некоторые из моих информантов имеют более или менее рациональную стратегию относительно собственных практик сна и бодрствования, а некоторые не имеют (при этом связи между наличием или отсутствием подобной стратегии и полом, ступенью обучения или местом жительства информанта, нет - или она очень глубоко скрыта). Удивительно то, что практики, связанные со сном, остаются неотрефлексированными и для тех, и для других. Это проявляется в отсутствии мнений или оценок по отдельным темам и нежелание или неспособность давать нарративный ответ. Вот два примера:

А. - Хорошо, ты говоришь, что собираешься проснуться сегодня в два часа ночи. Почему именно в два? Не в пол-второго или не в два десять? -Просто… как-то… ну не знаю… Я правда не могу ответить на этот вопрос! [смеется] (мужчина, бакалавр, родительский дом)

Б. -Что ты обычно делаешь прямо перед тем как заснуть? - Читаю книжку, или смотрю сериал… - И что, она вываливается у тебя из рук, а ты засыпаешь? - Эээ.. нет, такого не было. Ну, я умываюсь, пью водичку. Потом выключаю свет, ложусь под одеяло…(женщина, магистрант, родительский дом)

Однако поскольку люди обычно могут ответить на любые вопросы, информанты формируют какие-то мнения и объяснения на ходу, и в анализе нужно иметь это в виду. Так, информант рассказывает о том, почему она предпочитает просыпаться утром пораньше:

- Когда я просыпаюсь раньше, я успеваю гораздо больше, или мне хотя бы кажется, что я успеваю гораздо больше. - А ночью не успеваешь, что ли? - Ночью контакт затягивает. - А утром? - Там никого нет. О, кстати, тоже очень удобно.

В данном случае информант встает по утрам не потому, что утром она успевает больше, так как она не отвлекается на социальные сети, она просто чувствует, что успевает больше, не зная почему. В отличие от неё, другой информант рассказывал, что целенаправленно просыпается ночью, в четыре-пять часов, чтобы немного позаниматься, пока все его друзья в социальных сетях спят и не будут его отвлекать. Т.е. понятно, что социальные сети отвлекают от занятий «серьёзным делом» многих информантов, и определённо оказывают влияние на тот контекстуальный режим сна и бодрствования, который они для себя находят, но та степень, в которой это влияние осознается индивидами, остается под вопросом.

4. Наконец, одной из самых серьёзных проблем, с которыми я столкнулся в своём эмпирическом исследовании, стала склонность информантов рассматривать свои обычные практики сна и бодрствования в последнее время как существующие уже давно, так что прежние паттерны уже забыты и с трудом вспоминаются (да и то не всегда). Несколько информантов утверждают, что ложатся спать поздно всегда, сколько себя помнят, однако дальнейшие расспросы показывают, что в школе они засыпали, конечно, раньше, но когда и как всё изменилось, не помнят совершенно: слушай, я вообще не помню! Школа… это же десять лет назад было.

Другой важный момент, который интересовал меня ещё до начала полевого этапа, - зависимость индивидуального перехода от бодрствования ко сну от окружающих людей - так же непросто изучить из-за проблем с припоминанием: это было так давно, я уже не вспомню.

Таким образом, указанные проблемы - неуловимое разнообразие практик, связанных со сном, их неотрефлесированность, неточный язык для их описания и склонность рассматривать нынешнее состояние а-исторично, вместе с забыванием - являются неизбежным следствием выбранного метода исследования и способа построения выборки. В своем дальнейшем анализе полученной в ходе полевого этапа исследования я старался учитывать эти помехи, по крайней мере, держать их в уме.

3.2 Анализ структурных изменений социальных режимов сна и бодрствования

Идея о том, что социальные режимы сна и бодрствования у студентов претерпевают как минимум два вида структурных изменений - переход от обучения в школе к обучению в университете и регулярное чередование режимов нормальной учебы-сессии-каникул - кажется довольно очевидной ещё до всякого эмпирического исследования (см. главу 2). Однако неочевидно, какими способами эти переходы влияют на переупорядочивание контекстуального баланса между социальными режимами сна и бодрствования у отдельных студентов и можно ли обнаружить какие-нибудь устойчивые паттерны подобного переупорядочивания.

По результатам проведенной в рамках настоящей магистерской работы серии полуструктурированных интервью выяснилось, что активные поиски нового контекстуального баланса характерны для студентов первого курса бакалавриата, тогда как старшие студенты решают уже другие задачи - например, совмещение учебы и работы. Другими словами, насколько пластичны социальные режимы сна и бодрствования в момент поиска контекстуального баланса, настолько они инерционны после того, как этот баланс найден, и необходимость его переупорядочивания для студентов связана скорее с кумулятивным эффектом сразу двух структурных изменений указанных выше. То есть острая необходимость поиска нового контекстуального баланса социальных режимов сна и бодрствования в тайминге студентов, видимо, связана с переходом на новую ступень обучения, которая имеет свою, новую для индивида, специфику; по отдельности изменения контекстов школьная жизнь/ университетская жизнь и нормальная учеба/ сессия/ каникулы не требуют отдельных поисков.

Ещё до разработки дизайна эмпирического исследования я провел пробное интервью, просто чтобы оценить потенциал и перспективы работы над темой социальных режимов сна и бодрствования. Полученная в ходе этого интервью информация направила ход моих мыслей во вполне определённом направлении, подтвердив первоначальные предположения, на основе которых я и формулировал свои гипотезы. Однако новые интервью показали, что всё сложнее и запутаннее. В этом разделе я собираюсь продемонстрировать как минимум три парадигматических варианта нахождения контекстуального баланса социальных режимов сна и бодрствования в тайминге студентов тогда, когда студенты встречаются с теми структурными изменениями, которые и делают студентов студентами.

Все три информанта, назовем их Нелли, Света и Лида - первокурсницы НИУ «Высшая школа экономики» с разных факультетов и живущие в (разных) общежитиях.

Нелли ложится спать около двух часов ночи, а просыпается - в полдевятого утра. Раньше (в первом модуле) она просыпалась в восемь, но теперь: сейчас я настолько хочу спать, что я лучше не позавтракаю, например, но проснусь там в полдевятого. Раньше же (в том самом первом модуле) Нелли ложилась спать не так поздно, как теперь: ну, до первой сессии я тоже старалась ложиться до двенадцати, а потом, когда была сессия, мы сбили себе режим совершенно, то есть мы ночью не засыпали - готовились, и сейчас я тоже не могу уснуть ну где-то раньше двух ночи. Сложившемуся теперь графику Нелли следует только в те дни, когда у неё есть занятия: - А во сколько ты сегодня [интервью было взято в воскресение] проснулась? - Я проснулась в пятнадцать минут третьего. Я поздно легла спать, в три часа ночи. И я думаю, что если бы меня не будить ничем, то я бы проснулась сегодня в четыре часа дня. Но когда я проснулась, я чувствовала себя нормально.

Света обычно ложится спать в разное время, но просыпается, точнее, старается просыпаться каждый день в 6.30 утра, независимо от того, есть в этот день занятия или нет: Обычно я сплю по пять-шесть часов - я стараюсь спать. Я сплю в очень разное время, но чаще всего с четырех до шести я точно сплю. А вообще - по-разному каждый раз. Света установила опытным путем, что ей для того, чтобы чувствовать себя нормально, нужно спать либо три часа, либо не меньше шести часов: Ну, просто когда спишь три часа - я чувствую себя бодрой, когда я сплю или три часа или шесть-семь часов. Если я сплю четыре-пять часов, я чувствую себя как бы не очень хорошо. Ну, я не знаю, от чего это зависит. По-моему, в общем, за три часа организм человека восстанавливается, это какой-то кратковременный сон, что-то такое. В общем, три часа и шесть-семь часов - это идеально для меня. Но если я сплю больше четырех дней по три часа, то это не очень хорошо. Таким образом, если Света не отправилась спать до половины первого, что означает, что она будет спать меньше шести часов, она уже не будет ложиться спать до половины четвёртого утра, чтобы поспать ровно три часа.

Однако если закономерности своих потребностей во сне Света изучила уже давно, ещё в школьные годы, то плану регулярно вставать в 6.30 утра она стала следовать совсем недавно, только после зимних каникул, до этого она вставала по утрам как попало: я приехала после… [зимних каникул] из дома сюда и решила вставать в 6.30. Точнее, сначала я решила вставать в 5.40, вот, и даже вставала неделю в 5.40. Но потом решила, что это уж как-то не очень рационально, потому что я не успеваю тогда поспать даже и три часа иногда. И решила вставать в 6.30. Впрочем, даже с новым планом у Светы ещё не всё получается, если она спит по три часа несколько ночей подряд, то при первой же возможности она срывается и спит гораздо больше, чем нужно: Часов четырнадцать. Но это тоже не есть хорошо, потому что нет смысла спать больше десяти часов, потому что всё равно ты как бы не наспишься заранее. Но как-то я все равно не встаю.

У Лиды определённого и регулярного времени отхода ко сну и пробуждения нет: У меня сон очень плавает, в зависимости от ситуации, иногда я могу нормально ложиться, а иногда он разбивается. Тем не менее, в сутки она спит в среднем около восьми часов: просто у меня это распределяется… по порциям. Если Лида идёт на уроки, то она просыпается примерно за три-три с половиной часа до начала занятий, но Лида не всегда ходит на уроки: я просыпаюсь к паре, я понимаю, что мне лень, и я могу ещё часик поспать. А потом заниматься своими делами. Иногда она спит очень много (меня иногда переклинивает, и я могу спать часов по 12), а иногда - вообще не спит: мне кажется, в сессию вообще легче не спать: перед тем как выходить [на экзамен] - прилечь минут на сорок. Грубо говоря, фаза сна длится полчаса и я знаю, что вот десять минут, чтобы я уснула, и я поставлю будильник на это время, то я уже более или менее бодрой проснусь. Лида часто спит днём (приезжаю с учебы, ложусь на пару часов днём); если у неё завтра выходной, то она ложится спать около 4-5 часов утра, и спит до двух часов дня. Просто у меня не первый год так, я ещё когда в школе училась, в олимпиадах участвовала, говорит Лида, - я просто так уже привыкла, мне удобно и по-другому я просто не могу.

Таким образом, в случае Нелли контекстуальный баланс социальных режимов сна и бодрствования сложился как бы сам собой, силою вещей: когда была сессия, мы сбили себе режим совершенно. (При этом важно отметить, что на изменение режима повлияла не только сессия, но и окружающие: мы - это Нелли вместе со своей соседкой по комнате и, одновременно, одногруппницей). В случае Светы контекстуальный баланс социальных режимов сна и бодрствования является результатом рациональной стратегии, которую она сама себе выдумала: я решила, рационально, идеально для меня. Наконец, Лида нашла контекстуальный баланс ещё раньше, в школе и пока не чувствует никакой необходимости его переоформлять: не первый год так, я просто так уже привыкла. Во всех трёх случаях мы легко замечаем, что противоречия между требованиями учёбы и усталости согласованы лишь относительно и на больших временных промежутках: всё-таки, данные студенты обычно спят меньше, чем хотели бы, и их так по-разному сложившиеся графики иногда срываются, даже против их сознательной воли. Во всех трёх случаях мы так же видим, что баланс выстраивается вокруг момента начала занятий, а все остальные деятельности (и их длительность) упорядочивается исходя уже из этого первого пункта: занятия начинаются во столько-то, поэтому проснуться нужно во столько-то, поэтому лечь спать нужно (или можно) во столько-то. При этом, режим сессии мало сказывается на изменениях контекстуального баланса: очевидно, что это слишком короткий период времени с нерегулярной интенсивностью, чтобы оказать долгосрочный эффект.

Другими словами, пластичность чередования сна и бодрствования, о которой речь шла в первой главе, работает на очень коротких и на длинных промежутках времени. На очень коротких промежутках времени резкие изменения можно «перетерпеть», на очень длинных - можно полностью изменить паттерны переходов. Тогда как в среднесрочном масштабе мы имеем дело с инерционностью чередования сна и бодрствования.

Теперь я бы хотел показать, что различия между стратегиями нахождения контекстуальных балансах в этих трёх случаях, во многом объясняются не психологическими или физиологическими особенностями трёх студенток, но социальными эффектами. При этом три представленных случая имеют между собой гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Во-первых, во всех трёх случаях занятия начинаются довольно рано и если студенты хотят их посетить, то они должны просыпаться не позже девяти утра (и даже раньше, если они хотят, например, позавтракать или сделать зарядку). Однако в любом случае, они могут просыпаться на час-полтора часа позже, чем обычно в школьные годы. Из этого следует вторая общая для всех случаев черта: студенты ложатся спать ощутимо позже, чем обычно в школьные годы - чаще уже после полуночи (по крайней мере, если они самостоятельно решают, когда им ложиться спать, если они спят не у себя дома, то возможны варианты: ну, просто если я приду и скажу, что я ложусь спать в два, а человек ложиться в десять, то это будет не очень красиво). В-третьих, привычки и практики студентов связаны с режимом сна и бодрствования в школьные годы и, следовательно (а также, в-четвёртых), с психосоматической культурой семьи.

Так Нелли в детстве спала долго, по утрам её будила мама (расталкивала и уговаривала просыпаться), и она поднималась с постели не сразу. Вот и сейчас она заводит будильники так, чтобы они начинали звенеть уже за 40 минут до того, как ей нужно подниматься. Иногда Нелли хочет не пойти на занятия и поспать подольше

И был такой момент даже, когда я за неделю три дня так пропустила, во время болезни. Это было три дня подряд, и когда я пришла на четвёртый день, мои однокурсники спросили «о, где ты была, почему тебя не видели?». И мне почему-то стало так стыдно… Вот, и теперь я весь второй модуль, наверное, ничего не пропустила, хотя часто утром хотелось просто забраться под одеяло и никуда не идти.

Несколько раз Нелли просыпала школу: И мне было очень стыдно, неприятно, что такая ситуация вышла.

Кроме того, Нелли живет в общежитии вместе со своей одногруппницей: Она человек более ленивый, чем я. Она серьёзно может чаще поспать, не пойти в университет. И я не хочу идти одна, мне скучно и я подхожу и начинаю её распихивать. Причем она иногда, конечно, не просит об этом, но я говорю «Лиза, надо, надо, вставай, надо идти» и её бужу.

Нелли привыкла к тяжелому пробуждению - и, несмотря на всю его тяжесть, терпит, чтобы не было стыдно. Чтобы управлять собой она принимает материнскую роль в отношении самой себя - и как побочный эффект - в отношении к окружающим.

Света ложилась поздно уже старших классах школы по нескольким причинам: она готовилась к олимпиадам и поступлению в вуз, общалась с друзьями с помощью Вконтакте, родители дали ей много пространства для самостоятельного поведения:

Когда я училась в школе, я просыпалась в одно и то же время. Ну, получается, часов в 7. И засыпала как получится. Ну, обычно это было часа два-три, иногда пять. Тогда я не особо задумывалась над тем, сколько времени мне нужно, чтобы выспаться. - А почему ты спала меньше шести часов, когда училась в школе? - Ну там, ЕГЭ и всё такое. Ну и опять же - прокрастинация в контакте. - Т.е. ты к ЕГЭ готовилась, получается, два с половиной года? - …Нет. Год. Ну, там, до этого я готовилась ко всяким олимпиадам, все такое. Ну и опять же просто просиживала, смотрела всякие фильмы, болтала с кем-нибудь. Особенно когда я была в Серотомаке, там время на два часа позже чем в Москве. Точнее, раньше получается. Ну, если здесь сейчас восемь, там - десять. И как бы когда я общалась с друзьями из Москвы, то они могли вполне до двенадцати спокойно общаться, а у меня это уже два, вот и я не особенно замечала разницу во времени. - А родители ничего не говорили? - Нет. Ну, только если мама просыпалась в шесть часов утра, ей нужно было идти на работу, и она видела, что я ещё не ложилась, это было конечно не очень хорошо. Ну, в последнее время, в одиннадцатом классе она просто спрашивала, что я там делаю, такая, а я готовлюсь к олимпиаде, она такая ну ладно, бедняга, готовься к олимпиаде. Но если бы я ей сказала: мам, я всю ночь просидела посмотрела фильмы, она посмотрела бы на меня как на дуру, наверное. Ну, я не хотела её расстраивать тем, что я занимаюсь всякой фигнёй, вместо того, чтобы вести здоровый образ жизни.

У Светы была необходимость и возможность жертвовать сном - и она привыкла жертвовать сном, при этом у неё выработались собственные представления о рациональном и нерациональном и привычка к самостоятельному принятию решений.

Что касается Лиды, то её режим сложился ещё когда в школе училась, в олимпиадах участвовала:

Я приходила часа в три, я ложилась спать, спала часов до восьми [вечера], уже просыпалась и всё, и больше не ложилась, и мне было так даже комфортнее. Но потом я поняла, что у меня день с ночью перепутался, тогда я решила попозже ложиться спать, чтобы хотя бы день как-то подлиннее был. И потом стала просыпаться часа в три [ночи] и шла в школу к восьми [утра]. А ложилась спать часов в семь [вечера].

Стоит отдельно указать, что Лида регулярно пьёт определённую лекарственную настойку, чтобы поддерживать в себе бодрое состояние: попробовала в прошлом году, по осени. Мне постоянно хотелось спать, я даже ничем не могла заниматься. Приходила домой и заваливалась фактически до утра спать. Перед олимпиадами, тогда, по-моему, начиналась муниципальная олимпиада. У мамы знакомая, она работает врачом и просто посоветовала.

То есть мама Лиды, помогая Лиде справиться со стрессом во время подготовки к олимпиаде, использовала свои социальные ресурсы, обратившись к знакомому эксперту. При этом Лида сообщила, что: мама спит так же, как я. То есть она приходит с работы вечером, ей легче поспать, сразу лечь, и потом ночью в два-три ночи встанет, будет по работе делать.

Должен признаться, я был очень удивлён, когда услышал это. Ведь фактически необычный режим сна и бодрствования Лиды представляет собой полное воспроизводство практик её мамы, с некоторой физиологической коррекцией с помощью стимулирующих препаратов.

Во всех трёх случаях воплощение сна носит временный и договорной характер: Нелли лучше не будет завтракать, но поспит подольше; Света лучше поменьше поспит, но посмотрит фильм; Лида лучше не поедет на занятия, но выспится и успеет сделать все задания, и так далее. Таким образом, идея согласованного и контекстуального характера воплощения сна на нескольких уровнях получает свидетельства в свою пользу. Интересным результатом эмпирического исследования стало обнаружение связей между способами подобного согласования и психосоматической культурой семьи.

3.3 Контекстуальный баланс социальных режимов сна и бодрствования в тайминге студентов и эффекты наличия работы

До начала эмпирического исследования я предполагал, что на специфику контекстуального баланса социальных режимов сна и бодрствования студентов на всех ступенях обучения и во всех типах места жительства будут влиять гендерные различия, однако на собранной в ходе серии интервью информации эта гипотеза не получает подтверждений. Не подтверждается даже более слабое предположение о том, что гендерные различия в контекстуальном балансе сна и бодрствования в тайминге студентов обязательно проявятся у живущих вместе пар женщина-мужчина.

Аскар и Наргюль снимают квартиру уже почти год. Аскар учится в магистратуре, работает полный день в офисе и подрабатывает по воскресеньям, а Наргюль оканчивает подготовительные курсы для поступления в магистратуру и нигде не работает.

Рома и Рита сняли квартиру недавно, а до этого жили вместе в одной комнате общежития больше года. Такая практика в общежитии не разрешается, но может встречаться, Рита полунелегально переселилась из своей комнаты к Роме. Рома не работает, Рита работает в офисе на половину ставки, три раза в неделю.

На специфику контекстуального баланса сна и бодрствования участников этих двух пар большее влияние оказывает не гендер, но наличие работы (хотя влияние гендера, пусть и не такое очевидное, всё-таки обнаруживается).

Так, в первом случае Аскар по будням и в воскресение просыпается в полдевятого утра, а ложится спать после двенадцати, но не позже двух, а по субботам - просыпается в 10-11 часов утра и часто и много спит в течение дня. Наргюль часто ложится спать после двух часов ночи, а встаёт после 11 часов утра, но может проспать и до часа дня. Всё просто: Аскару нужно работать в офисе, он отдыхает только по субботам, а Наргюль не привязана к строгому и независящему от неё графику, и у неё все дни - и будни, и выходные - проходят примерно одинаково. При этом часто она просыпается тогда, когда Аскар собирается на работу, чтобы помочь ему: погладить вещи, бутерброд какой-нибудь сделать. Часто - но не всегда, иногда Аскар со всеми этими делами справляется самостоятельно, как говорит он сам: я и сам могу собраться, но мне нравится, когда Наргюль помогает, тогда всё быстрей получается. Но она поздно ложится и не может встать, я потом могу её дразнить этим. Кроме того, Аскар любит, чтобы Наргюль засыпала вместе с ним, но для неё это часто бывает слишком рано, она ждёт, пока он уснёт и уходит заниматься своими делами.

Во втором случае Рита просыпается в шесть утра в те дни, когда ей нужно на работу в офис (трижды в неделю), а ложится спать перед этими днями немного позже двенадцати; во все остальные дни Рита просыпается после 11 часов утра, а ложится спать - около двух часов ночи. Рома каждый день ложится спать обычно около двух часов ночи (но могу засидеться и до утра, часов до пяти), а просыпается не раньше десяти часов утра (а если поздно лёг, то и до двух [часов дня] могу не проснуться). При этом, когда Рита собирается утром на работу, Рома не просыпается.

В обоих случаях мы видим, что работающий в офисе партнёр просыпается и засыпает раньше, чем неработающий, и спит, в общем, меньше времени. И это различие необязательно зависит от пола. Однако мы видим так же - хотя это лишь единичное наблюдение, для более твёрдых выводов нужны дополнительные факты, - что Наргюль прерывает свой сон, чтобы помочь Аскару собираться на работу, тогда как Рома свой сон не прерывает, и Рита собирается на работу всегда одна.

Наличие работы, а также прекращение работы, влечет за собой переупорядочивание социальных режимов сна и бодрствования независимо от пола студентов примерно одним образом:

1. работающие студенты начинают следовать более или менее строгому расписанию: засыпать и просыпаться в определённое время; просыпаться рано даже в выходной день, по привычке (вставала в семь, ложилась в час. А в выходные - тоже в семь, потому что уже привыкла; или у меня организм как-то запрограммирован, я просыпаюсь в восемь);

2. работающие студенты обычно жертвуют временем, которое они уделяют учебе, а не сну: в общем, сокращается время и сна и учебы, но время учёбы сокращается сильнее - скорее всего потому, что один час сна ценнее одного часа учёбы, если времени не хватает ни на то, ни на другое (я лучше посплю побольше, наберусь сил, а эссе завтра допишу);