Процесс образования власти в малой группе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Общие проблемы малой группы в социологии

1.1 Определение малой группы и ее границы

1.2 Классификация малых групп

2. Динамические процессы в малой группе. Процессы образования власти и лидерства

2.1 Социально-психологический климат в малых группах

2.2 Групповая сплоченность в малой группе

2.3 Феномен группового давления

2.4 Влияние меньшинства

2.5 Лидерство в малых группах

Заключение

Использованная литература

Глоссарий

малый группа социология лидерство

Введение

Проблема малой группы является наиболее традиционной и хорошо разработанной проблемой социологии. Интерес к исследованию малых групп возникает очень давно, по существу немедленно вслед за тем, как начинает обсуждаться проблема взаимоотношения общества и личности и, в частности, вопрос о взаимоотношении личности и среды ее формирования.

Интуитивно любым исследователем, приступающим к анализу этой проблемы, малая группа «схватывается» как та первичная среда, в которой личность совершает свои первые шаги и продолжает далее свой путь развития. Очевидным является тот простой факт, что с первых дней своей жизни человек связан с определенными малыми группами, причем не просто испытывает на себе их влияние, но только в них и через них получает первую информацию о внешнем мире и в дальнейшем организует свою деятельность. В этом смысле феномен малой группы лежит на поверхности, и непосредственно дан социальному психологу как предмет анализа. Однако из того обстоятельства, что феномен малой группы очевиден, отнюдь не следует, что проблема малой группы относится к столь уже простым в социальной психологии. Прежде всего, подобно тому, как этот вопрос обсуждался применительно к большим группам, здесь весьма остро стоит проблема, какие же группы следует рассматривать в качестве «малых». В одном из американских исследований приведен такой любопытный расчет. Если численность населения земного шара равна примерно 3,2 млрд. человек, а каждый человек как минимум является членом 5 - 6 малых групп, то общее число этих групп составляет 4 - 5 млрд. При этом учтена только «статика», хотя в действительности группы постоянно вновь образуются, распадаются, и, если посмотреть на этот процесс в динамике, станет ясно, что малая группа - весьма значимая для психолога реальность, и необходимо каким-то образом ориентироваться в этом множестве групповых образований, определить более точно предмет исследования и решить, какие же группы должны подлежать изучению. Иными словами, необходимо ответить на вопрос о том, что такое малая группа и какие ее параметры подлежат исследованию в социальной психологии.

Ситуация в области исследования малых групп в традиционной социологии весьма противоречива. С одной стороны, поставлены многие, действительно важные вопросы, проведены сотни часто весьма интересных и изощренных в техническом отношении экспериментов, изучены в деталях многочисленные процессы и эффекты малых групп. С другой стороны, не говоря уже об отсутствии интеграции этих данных, об отсутствии адекватных теоретических схем, многие элементарные вопросы оказываются нерешенными. Это часто коренные проблемы, определение исходных принципов, так что отсутствие ясности по ним представляется даже парадоксальным в условиях бесконечного множества проведенных исследований.

В частности, до сих пор является дискуссионным вопрос о самом определении малой группы, о ее наиболее существенном признаке (а следовательно, о принципах выделения малых групп). Также не решен вопрос о количественных параметрах малой группы, ее нижнем и верхнем пределах. Спорной остается вся проблематика групповых процессов.

Целью написания настоящей работы является изучение круга вопросов, связанных с образованием власти в малой группе.

В рамках поставленной цели были последовательно решены следующие задачи:

1) изучение общих проблем малой группы в социологии;

2) рассмотрение динамических процессов малой группе (механизмов образования власти и лидерства).

1. Общие проблемы малой группы в социологии

1.1 Определение малой группы и ее границы

Итак, первый вопрос, который необходимо решить, приступая к иследованию малых групп, это вопрос о том, что же такое малая группа, каковы ее признаки и границы? Если выбрать из бесчисленных определений малых групп наиболее «синтетическое», то оно сводится примерно к следующему: «Под малой группой понимается немногочисленная по составу группа, члены которой объединены общей социальной деятельностью и находятся в непосредственном личном общении, что является основой для возникновения эмоциональных отношений, групповых норм и групповых процессов. Оказывается, что это достаточно универсальное определение, не претендующее на точность дефиниции и носящее, скорее, описательный характер, допускает самые различные толкования, в зависимости от того, какое содержание придать включенным в него понятиям. Например, в системе интеракционистской ориентации, где исходным понятием является понятие «взаимодействия», фокус в этом определении усматривается именно в том, что малая группа - это определенная система взаимодействия, ибо слова «общая социальная деятельность» толкуются здесь в интеракционистском смысле. Для когнитивистской ориентации в этом же определении отыскивается другой опорный пункт: не важно, на основе общей деятельности или простого взаимодействия, но в группе возникают определенные элементы групповой когнитивной структуры - нормы и ценности, а это и есть самое существенное для группы [1, с. 159].

Это же определение в рамках современной социологии наполняется новым содержанием. Если принять идею, что самое главное при анализе групп - это выявление психологических характеристик реальных социальных групп, то, естественно, что особое значение приобретает фиксация факта «общей социальной деятельности», которая сразу же задает группу как элемент социальной структуры общества, как ячейку в более широкой системе разделения труда. Кроме того, в соответствии с основным принципом советской психологической науки наличие в малой группе общей социальной деятельности позволяет интерпретировать группу как субъекта этой деятельности и тем самым задать определенную теоретическую схему для всего последующего исследования. Для того чтобы именно эта интерпретация приобрела достаточную определенность, можно из приведенного определения сделать своеобразную «выжимку», выделить в нем самое существенное и значимое для анализа и получить новое определение, с которым в дальнейшем работать. Такая выжимка позволяет дать следующее определение малой группы: «Малая группа, эго группа, в которой общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов», В этом определении содержатся в сжатом виде основные признаки малой группы, выделяемые в других системах социально-психологического знания, и вместе с тем четко проведена основная идея понимания группы в социологии.

При таком понимании малая группа прежде всего обладает теми признаками, которыми обладает всякая группа, рассматриваемая в социальной психологии: это группа реально существующая, не в вакууме, а в определенной системе общественных отношений, выступающая субъектом конкретного вида социальной деятельности, «как звено определенной общественной системы, как часть общественной структуры». Вместе с тем определение фиксирует и специфический признак малой группы, отличающий ее от больших групп; общественные отношения выступают здесь в форме непосредственных личных контактов. Распространенный в психологии термин «контактная группа» приобретает здесь конкретное содержание: малая группа это не просто любые контакты между людьми (ибо какие-нибудь «контакты» есть всегда и в произвольном, случайном собрании людей), но контакты, в которых реализуются определенные общественные связи, которые опосредованы совместной деятельностью [10, с. 193]

После того, как эти принципиальные позиции заданы, необходимо расшифровать и количественные характеристики малой группы, ибо сказать «немногочисленная по составу» группа - значит предложить тавтологию. В литературе довольно давно идет дискуссия о «нижнем» и «верхнем» пределах малой группы. Американский исследователь Джемс провел любопытный статистический анализ употребления понятия «малая группа» с точки зрения количества членов, ей приписываемых. Он рассмотрел 9129 групп, именуемых в исследованиях «малыми», и выявил, какое количество членов чаще всего интерпретируется именно как признак малой группы. В большинстве случаев - число членов малой группы колебалось между 2 и 7, при модальном числе 2 (упомянуто в 71%' случаев). Этот подсчет совпадает с представлением, имеющим широкое распространение о том, что наименьшей малой группой является группа из двух человек - так называемая «диада».

Хотя на уровне здравого смысла представляется резонной идея о том, что малая группа «начинается» с диады, с ней соперничает другая точка зрения относительно нижнего предела малой группы, а именно точка зрения, полагающая, что наименьшее число членов малой группы - не 2, а 3 человека. И тогда, следовательно, в основе всех разновидностей малых групп лежат так называемые «триады». Спор о том, диада или триада есть наименьший вариант малой группы, может быть также бесконечным, если не привести в пользу какого-то из этих подходов веских аргументов. В социологии есть попытка привести такие аргументы в пользу триады, как наименьшей единицы малой группы. Опираясь на некоторый экспериментальный опыт исследования малых групп как субъектов и объектов управления, авторы приходят к следующим выводам. В диаде фиксируется лишь самая простейшая, генетически первая форма общения - чисто эмоциональный контакт. Однако диаду весьма трудно рассмотреть как подлинный субъект деятельности, поскольку в ней практически невозможно вычленить тот тип общения, который опосредован совместной деятельностью: в диаде в принципе неразрешим конфликт, возникший по поводу деятельности, так как он неизбежно приобретает характер чисто межличностного конфликта. Присутствие в группе третьего лица создает новую позицию - наблюдателя, и это добавляет существенно новый момент к возникшей системе взаимоотношений: этот «третий» может добавить нечто к одной из позиций в конфликте, сам будучи не включен в конфликт и потому представляя именно не межличностное, а «деятельностное» начало. Этим создается основа для разрешения конфликта и снимается его непосредственно личностная природа, будучи заменена включением в конфликт деятельностных оснований. Эта точка зрения находит определенную поддержку, но нельзя сказать, что вопрос решен окончательно [5, с. 267]

Практически в исследованиях все равно приходится считаться с тем фактом, что малая группа «начинается» либо с диады, либо с триады. В пользу диады высказывается до сих пор целое большое направление исследований на Западе, именуемое теорией «диадического взаимодействия». Но в нем выбор диады как модели малой группы имеет и более принципиальное значение. Применение аппарата математической теории игр позволяет на диадах «проигрывать» многочисленные ситуации взаимодействия. И хотя сами по себе предложенные решения часто представляют интерес, их ограниченность состоит именно в том, что группа отождествляется с диадой, что допустимое в случае построения модели упрощение оказывается упрощением реальных процессов, происходящих в группе. Естественно, что такой методологический принцип, когда диада, причем лабораторная, объявлена единственным прообразом малой группы, нельзя считать корректным.

В последние годы и на Западе поэтому начинают раздаваться голоса о том, что диаду вообще нельзя считать малой группой. Таким образом, дискуссия но у вопросу еще не окончена.

Не менее остро стоит в литературе вопрос и о «верхнем» пределе малой группы: до какого размера она может простираться?

В истории социальной психологии между тем были предложены различные решения вопроса об этом верхнем пределе малой группы. Достаточно стойкими оказались представления, сформированные на основании открытия Миллером «магического числа» 7±2. Как известно, это число было открыто при исследованиях объема оперативной памяти и означало количество предметов, одновременно удерживаемых в памяти. Для социальной психологии оказалось заманчивой определенность, вносимая введением «магического числа», и долгое время исследователи стали принимать число 7+2 за верхний предел малой группы. Однако, впоследствии появились исследования, которые показали, что если число 7±2 и справедливо при характеристике объема оперативной памяти (что тоже, впрочем, спорно), то оно является абсолютно произвольным при определении объема малой группы. Хотя выдвигались известные аргументы в пользу такого определения верхнего предела малой группы (поскольку группа контактна, необходимо, чтобы индивид одновременно удерживал в поле своих контактов всех членов группы, а это - по аналогии с памятью - может быть обеспечено в случае присутствия в группе 7±2 членов), они оказались не подтвержденными экспериментально. Поэтому сегодня нельзя считать это предложение достаточно убедительным [5, с. 268]

Если обратиться к практике исследований, то там находим самые произвольные числа, символизирующие этот верхний предел: 10,15, 20 человек. В некоторых исследованиях Морено, автора социометрической методики, рассчитанной именно на применение в малых группах, упоминаются группы и по 30 - 40 человек, когда речь идет о школьных классах.

Представляется, что в системе отечественной социологии целесообразно принять принцип, соответствующий общему подходу к анализу групп. Если изучаемая малая группа должна быть прежде всего реально существующей социальной группой и если она рассматривается как субъект деятельности, то логично не устанавливать какой-то жесткий «верхний» предел ее, а принимать за таковой реально существующий, данный размер исследуемой группы, продиктованный потребностями совместной групповой деятельности. Иными словами можно сказать, что если группа задана в данной системе общественных отношений в каком-то конкретном размере и если он достаточен для выполнения конкретной деятельности, то именно этот предел и можно принять в исследовании как «верхний». Это специфическое решение проблемы, но оно не только допустимо, но и наиболее аргументировано: если реальная малая группа успешно функционирует как субъект деятельности при данных условиях, то специальная дискуссия о верхнем пределе просто может быть снята. Малой группой тогда оказывается такая группа, которая представляет собой некоторую единицу совместной деятельности, ее размер получаем эмпирически: при исследовании семьи как малой группы, например, на равных будут исследоваться и семьи, состоящие из трех человек, и семьи, состоящие из двенадцати человек, при анализе рабочих бригад в качестве малой группы может приниматься и бригада из пяти человек, и бригада из сорока человек, если при этом именно она выступает единицей предписанной ей деятельности.

1.2 Классификация малых групп

Обилие малых групп в обществе предполагает их огромное разнообразие и поэтому для целей исследований необходима их классификация. Неоднозначность понятия малой группы, как это логично предположить, породила и неоднозначность различных классификаций. В литературе приводится много разных подсчетов относительно числа предложенных классификаций малых групп, а также данные относительно оснований этих классификаций. В принципе допустимы самые различные основания для классификации малых групп: группы различаются по времени их существования (долговременные и кратковременные), по степени тесноты контакта между членами, по способу вхождения индивида и т. д. В настоящее время известно около пятидесяти различных оснований классификации. Целесообразно выбрать из них не только наиболее распространенные, но те, которые могут быть значимы в новом подходе к малой группе, складывающемся в марксистской социальной психологии. Рассмотрим для этого три классификации, получившие распространение в западной традиции: 1) деление малых групп «на первичные» и «вторичные», 2) деление их на «формальные» и «неформальные», 3) деление на «группы членства» и «референтные группы». Как видно, каждая из этих трех классификаций задает некоторую дихотомию [10, с. 195]

Деление малых групп на первичные и вторичные впервые было предложено американским исследователем Ч. Кули. Вначале Кули дал просто описательное определение первичной группы, он назвал в качестве первичных такие группы, как семья, группа друзей, группа ближайших соседей. Позднее Кули предложил определенный признак, который позволил бы определить существенную характеристику первичных групп. Но при выделении такого признака, - а Кули считал им непосредственность контактов, - с предложенной классификацией произошла довольно драматическая история: получилось, что первичные группы стали отождествляться с малыми группами, и тогда классификация утратила свой смысл. Если признак всех малых групп - их контактность, то нецелесообразно внутри них выделять еще какие-то особые группы, где специфическим признаком будет эта самая контактность. Поэтому по традиции сохраняется деление на первичные и вторичные группы (вторичные в этом случае - те, где нет непосредственных контактов, а для общения между членами используются различные «посредники» в виде средств связи, например), но по существу исследуются в дальнейшем именно первичные группы, так как только они удовлетворяют требованию, на основании которого констатируется наличие малой группы. Практического значения эта классификация в настоящее время не имеет.

Второе из исторически предложенных делений малых групп - это деление их на формальные и неформальные. Впервые это деление было предложено также американским исследователем Э. Мэйо при проведении им знаменитых Хоторнских экспериментов, которые будут подробно рассмотрены ниже. Согласно Мэйо, формальная группа отличается тем, что в ней четко заданы все позиции ее членов, они предписаны групповыми нормами. Соответственно в формальной группе так же строго распределены и роли всех членов группы, система подчинения, или как это называется в традиционной социальной психологии «структура власти». Следует иметь в виду, что понятие «власть» здесь не имеет ничего общего с понятием политической власти: дается лишь представление об отношениях в группе «по вертикали», как отношениях, определенных системой ролей и статусов. Примером формальной группы является любая группа, созданная в условиях какой-то конкретной деятельности: рабочая бригада, школьный класс, спортивная команда и т. д. При таком понимании существа формальных групп в определении не содержится каких-либо негативных оттенков в слове «формальный» (в частности, отнюдь не имеется в виду формализм отношений в такой группе). Между тем в литературе иногда высказывается точка зрения, что в русском языке понятие «формальный» обязательно связано с какими-то отрицательными коннотациями и поэтому сам термин «формальная» группа не должен употребляться. Это опасение представляется излишним: к сожалению, очень часто термины, употребляемые в социальной психологии, имеют «отрицательные» коннотации в повседневном языке. Но из этого не следует, что нужно вообще исключить эти термины; дело, по-видимому, заключается в том, чтобы давать им совершенно точную социально-психологическую интерпретацию [2, с. 217]

В отличие от формальных групп, Э. Мэно обнаружил внутри них еще и «неформальные» группы, такие, которые складываются и возникают стихийно, где ни статусы, ни роли не предписаны, где нет заданной системы взаимоотношений по вертикали, т. е. отсутствует строгая структура «власти». Неформальная группа Может создаваться внутри формальной (как это и было в экспериментах Мзйо), когда, например, в школьном классе возникают более мелкие группировки, состоящие из близких друзей, объединенных каким-то общим интересом, и когда таким образом внутри формальной группы переплетаются две структуры отношений. Но неформальная группа может возникать и «сама по себе», не внутри определенной формальной группы, а вне ее: люди, случайно объединившиеся для игры в волейбол где-нибудь на пляже, или более тесная компания друзей, принадлежащих к совершенно различным формальным группам, являются примером таких неформальных групп. Иногда в рамках таких групп (скажем, в группе туристов, отправившихся в поход на один день), несмотря на ее неформальный характер, возникает совместная деятельность, и тогда группа приобретает некоторые черты формальной группы: в ней выделяются определенные, хоть и кратковременные, позиции и роли [2, с. 219]

Практически было установлено, что в реальной действительности очень трудно вычленить строго формальные и строго неформальные группы. Особенно те случаи, когда неформальные группы возникали в рамках формальных, оказались трудными для интерпретации при помощи предложенной дихотомии. Поэтому в социальной психологии родились подходы, снимающие эту строгую дихотомию. С одной стороны, были введены понятия формальная, и неформальная структура группы (или структура формальных и неформальных отношений), когда различаться стали не группы, а тип, характер отношений внутри них. В первых предложениях Мэйо содержался именно такой смысл, а перенесение определений «формальная» и «неформальная» на характеристику групп было сделано достаточно произвольно. С другой стороны, было введено более радикальное различие: стали различать понятия «группа» и «организация», что характерно для развития социальной психологии последних двадцати лет. Несмотря на обилие исследований по социологии и социальной психологии организаций, достаточно четкого разделения понятий «организация» и «формальная группа» до сих пор не существует. В ряде случаев речь идет именно о том, что всякая формальная группа, в отличие от неформальной, обладает чертами организации.

Несмотря на некоторую нечеткость терминологии (а она еще усугубляется тем, что по изложенным выше причинам некоторые авторы вводят термины «официальная» и «неофициальная» группа в качестве аналогий к «формальным» и «неформальным» группам) обнаружение самого феномена наличия двух структур в малых группах имело очень большое значение. Оно было уже подчеркнуто в исследованиях Мэйо, и из них впоследствии были сделаны выводы, имеющие определенный социальный смысл в условиях капиталистического производства, а именно возможность использовать неформальную структуру отношений в интересах фирмы, кампании. В рамках социологического подхода к изучению малых групп также имеется большое количество экспериментальных исследований, посвященных выявлению влияния определенного соотношения формальной и неформальной структуры группы, например, на ее сплоченность, продуктивность и т. д. Особое значение проблема имеет при исследовании вопроса об управлении и руководстве группой, о чем будет сказано ниже. Естественно, что социальная направленность этих исследований носит принципиально иной характер [5, с. 271]

Таким образом, и вторая из традиционно сложившихся классификаций малых групп не может считаться строгой, хотя построенная на ее основе классификация структур является полезной для развития представлений о природе групп.

Третья классификация разводит так называемые группы членства и референтные группы. Она была впервые введена в 1942 г. американским исследователем Г. Хайменом, которому принадлежит открытие самого феномена «референтной группы». В экспериментах Хаймена было показано, что часть членов определенных малых групп (в данном случае это были студенческие группы) разделяют нормы поведения, принятые отнюдь не в этой группе, а в какой-то иной, на которую они ориентируются. Такие группы, в которые индивиды не включены реально, но нормы которой они принимают, Хаимен назвал референтными группами. Еще более четко эти группы были отличены от реальных групп членства в работах М. Шерифа, где понятие референтной группы было связано с «системой отсчета», которую индивид употребляет для сравнения своего статуса со статусом других лиц. В дальнейшем Г. Келли, разрабатывая понятие референтных групп, выделил две их функции: сравнительную и нормативную, показав, что референтная группа нужна индивиду или как эталон для сравнения своего поведения с ней, или для нормативной оценки его.

В настоящее время, в частности, в советской социальной психологии встречается двоякое употребление термина «референтная группа»: иногда - как группа, противостоящая группе членства, иногда - как группа, возникающая внутри группы членства. В этом втором случае референтная группа определяется обычно как «значимый круг общения», т. е. как круг лиц, выбранных из всего состава реальной группы, как особо значимых для индивида. В данном случае может сложиться ситуация, когда нормы, принятые группой, становятся лично приемлемыми для индивида лишь тогда, когда они приняты «значимым кругом общения», т. е. возникает еще как бы промежуточный ориентир, на который намерен равняться индивид. Представляется, что и такое толкование имеет определенное значение, но, по-видимому, в данном случае вряд ли следует говорить о «референтных группах», может быть, скорее, о явлении «референтности», как особом качестве отношений в группе, когда кто-то из ее членов выбирает в качестве точки отсчета для своего поведения и деятельности лишь определенный круг лиц [9, с. 207]

Если же принять деление на группы членства и референтные группы, то это открывает довольно интересную перспективу для прикладных исследований, в частности, в области изучения противоправного поведения. При попытках объяснения противоправного («отклоняющегося») поведения, например, подростков, понятие референтной группы играет большую роль: важно выяснить вопрос, почему человек, включенный в такие группы членства как школьный класс, пионерский отряд, начинает вдруг ориентироваться не на те нормы, которые приняты в них, а на нормы совсем других групп, в которые он первоначально совсем не «включен» (каких-то сомнительных элементов «с улицы»). Механизм воздействия референтной группы позволяет дать первичную интерпретацию этого факта: группа членства потеряла свою привлекательность для индивида, он сопоставляет свое поведение с «другой» группой. Конечно, это еще не ответ на вопрос, почему именно «эта» группа приобрела для него столь важное значение, а «та» группа его потеряла. По-видимому, должно быть предпринято специальное исследование для ответа на этот вопрос, а в целом вся проблематика референтных групп ждет еще своего дальнейшего развития, ибо пока все остается на уровне констатации того, какая группа является для индивида референтной, но не объяснением, почему именно она. Достаточно развитая практика исследований проблемы референтных групп в западной социальной психологии не дала такого ответа, поскольку и в этом вопросе, не делается акцент на содержание деятельности, норм, ценностей группы: исследуется механизм воздействия вообще норм и ценностей, но не данных, определенных норм и ценностей. Методологические принципы исследования групп, в том числе малых, в современной социологии, должны способствовать решению и этой проблемы.

2. Динамические процессы в малой группе. Процессы образования власти и лидерства

2.1 Социально-психологический климат в малых группах

Термин «социально-психологический климат» используется для обозначения качественной характеристики межличностных отношений в группе, содержанием которой является совокупность психологических явлений, способствующих или препятствующих эффективной групповой деятельности. К числу основных психологических факторов, регулирующих социально-психологический климат группы, относятся:

* доверие - недоверие членов группы друг к другу;

* симпатия - антипатия во взаимоотношениях членов группы;

* свобода - несвобода выражения собственного мнения при обсуждении вопросов, касающихся функционирования группы как целого;

* давление на рядовых членов группы или признание за ними права на самостоятельные решения со стороны руководства;

* информированность - неинформированность членов группы о состоянии дел в группе;

* удовлетворенность - неудовлетворенность членов группы принадлежностью к группе и др.

Социально-психологический климат тесно связан с другими характеристиками групповых структур - сплоченностью, стилем лидерства, межличностной привлекательностью, психологического совместимостью и срабатываемостью. В функциональном плане социально-психологический климат выступает как интегральная равнодействующая отмеченных выше психологических факторов [8, с. 141]

Следует отметить, что в западной социологии, в отличие от отечественной, в исследованиях групповых явлений феномен группового климата в качестве относительно самостоятельного предмета исследования не является традиционным. В числе отечественных ученых, интенсивно изучавших социально-психологическую проблематику групповых явлений, в том числе и феномена социально-психологического климата коллектива, можно назвать Г. А. Ковалева, К. К. Платонова, Е. В. Шорохову, А. А. Русалинову, Л. И. Донцова, Н. Н. Обозова, А. Л. Журавлева и ряд других. Большинство эмпирических исследований социально-психологического климата связано с анализом его связи с эффективностью - неэффективностью совместной групповой деятельности и удовлетворенностью - неудовлетворенностью членов группы принадлежностью к ней, трудовому коллективу или организации в целом. Во многих исследованиях установлены положительные связи между состоянием социально-психологического климата развитого коллектива и эффективностью совместной деятельности его членов. Для оптимального управления состоянием социально-психологического климата коллектива психологами был разработан и предложен ряд организационных и собственно социально-психологических методов. В их число входят принципы научно обоснованного подбора, обучения и аттестации руководящих кадров, комплектование первичных коллективов с учетом психологической совместимости его членов, использование социально-психологических методов обучения, помогающих членам коллектива выработать навыки эффективного взаимодействия, т. е. повышающих их психологическую компетентность в деловом и межличностном общении и другие. Состояние группового климата сильно зависит от стиля руководства и организационной культуры в целом. Синонимами понятия «социально-психологический климат» являются «морально-психологический климат», «психологический климат», «психологическая или социально-психологическая атмосфера».

2.2 Групповая сплоченность в малой группе

Понятие «сплоченность» используется для обозначения таких социально-психологических характеристик малой группы, как степень психологической общности, единства членов группы, теснота и устойчивость межличностных взаимоотношений и взаимодействия, степень эмоциональной привлекательности группы для ее членов.

Другими словами, так же, как и социально-психологический климат, групповая сплоченность выступает интегральной характеристикой межличностных отношений в группе, коллективе как результирующая психологическая характеристика групповых процессов, протекающих при совместной деятельности людей. В западной социальной психологии сплоченность рассматривается главным образом как «психологическая сила», направленная на удержание индивида в группе. Отечественные психологи, не отрицая роли этих факторов в формировании сплоченного коллектива, считают, что наиболее важной детерминантой является целенаправленная групповая деятельность. Эмпирическим индикатором уровня групповой сплоченности выступает степень единства мнений, установок, мотивов и ценностей членов группы по различным аспектам деятельности группы, важных для ее функционирования и развития. Близкими, но более частными понятиями по отношению к групповой сплоченности являются «совместимость» и «срабатываемость». Под совместимостью понимается психологический результат такого сочетания индивидуально-личностных характеристик членов группы, которое приводит к их высокой субъективной удовлетворенности, межличностной симпатии. Срабатываемость - это психологический результат взаимодействия членов группы в ходе совместной деятельности, который приводит к высокому уровню ее продуктивности. Первые эмпирические исследования групповой сплоченности начались в западной социальной психологии в школе групповой динамики в 50 - 60-е гг. XX в. (Фестингер, Картрайт, Зандер и др.). Так, Фестингер. определял групповую сплоченность как результат влияния всех сил, действующих на членов группы, чтобы удерживать их в ней. В качестве таких сил рассматривались эмоциональная привлекательность группы для ее членов, функциональная полезность группы для индивида и удовлетворенность индивида своим членством в данной группе. Уровень сплоченности определялся частотой и устойчивостью межличностных эмоциональных контактов в ней. При таком подходе изучение групповой сплоченности должно осуществляться через изучение коммуникативных взаимодействий между членами группы. В качестве методических процедур при оценке групповой сплоченности использовалась эмоциональная оценка группы ее членами с точки зрения ее привлекательности и удовлетворенности членством в группе. В социометрическом подходе оценка уровня групповой сплоченности связывается с уровнем взаимной привлекательности членов группы и определяется относительным числом взаимных положительных выборов (позитивных эмоциональных оценок) в группе. Методом развития групповой сплоченности при таком подходе является приведение в соответствие «макроструктуры» отношений (пространственно-временных, коммуникативных и функциональных связей в группе) с «микроструктурой», определяемой результатами социометрического измерения [3, с. 193]

В подходе, предложенном Т. Ньюкомом, определение групповой сплоченности связывается с понятием «группового согласия». Последнее определяется как сходство мнений, взглядов, представлений и оценок членов группы по отношению к значимым для них явлениям, событиям, людям. В соответствии с этим подходом основным методом развития групповой сплоченности является достижение согласия и единства мнений, установок и мотивов членов группы по различным аспектам жизнедеятельности группы. Близким этому подходу представляется понимание сплоченности как ценностно-ориентационного единства группы, предложенное А. В. Петровским и В. В. Шпалинским. Под этим термином понимается степень совпадения позиций и оценок членов группы по отношению к основным ценностям и целям совместной деятельности группы в целом. Показателем ценностно-ориентационного единства группы служит частота совпадений позиций и оценок членов группы в отношении значимых для нее объектов оценивания. В исследовании А. И. Донцова в качестве основного показателя сплоченности рассматривалось совпадение ценностей, касающихся предмета совместной деятельности, ее целей и мотивов. Результаты исследования показали, что интеграция группы по этому параметру осуществляется прежде всего в процессе совместной трудовой деятельности.

В Институте психологии РАН начиная с 80-х гг. XX в. с позиций системного подхода интенсивно исследуется феномен совместной трудовой деятельности. В результате исследований была разработана модель группы как субъекта совместной деятельности. Основными параметрами, характеризующими уровень целостности группы, выступают плотность функциональных связей между ее членами, уровень функциональной взаимосвязанности и тип целостности коллективного субъекта, который проявляется в характере доминирующих связей между членами группы. В рамках этого подхода в исследовании психологии трудового коллектива сформулировано положение о множественности связей и отношений в трудовом коллективе, который должен рассматриваться одновременно как субъект совместной деятельности, общения и межличностных отношений. С этих позиций процесс психологической интеграции трудового коллектива может осуществляться по различным основаниям. Развитие коллектива представляет собой определенное сочетание процессов дифференциации и интеграции, причем один из этих процессов является ведущим на каждой конкретной стадии развития коллектива. В процессе развития коллектива происходит последовательная смена оснований процессов дифференциации и интеграции, которая определяет, как правило, и смену стадий развития коллектива [5, с. 275]

2.3 Феномен группового давления

Этот феномен получил в социологии феномена конформизма. Само слово «конформизм» имеет в обыденном языке совершенно определенное содержание и означает «приспособленчество». Как справедливо заметил И. С. Кон, на уровне обыденного сознания феномен конформизма давно зафиксирован в сказке Андерсена о голом короле. Поэтому в повседневной речи понятие приобретает некоторый негативный оттенок, что крайне вредит исследованиям, особенно, если они ведутся на прикладном уровне. Дело усугубляется еще и тем, что понятие «конформизма» приобрело специфический негативный оттенок в политике, как символ соглашательства и примиренчества. Чтобы как-то развести эти различные значения, в социально-психологической литературе чаще говорят не о конформизме, а о конформности, или конформном поведении, имея в виду чисто психологическую характеристику позиции индивида относительно позиции группы, принятие или отвержение им определенного стандарта, мнения, свойственного группе, меру «подчинения» индивида групповому давлению. Противоположными конформности понятиями являются понятия независимость, самостоятельность позиции, устойчивость к групповому давлению и т. п. Напротив, сходными понятиями могут быть понятия единообразия, условности, хотя в них содержится и иной оттенок. Единообразие, например, тоже означает принятие определенных стандартов, но принятие, не осуществляемое в результате давления.

Конформность констатируется там и тогда, где и когда фиксируется наличие конфликта между мнением индивида и мнением группы и преодоление этого конфликта в пользу группы. Мера конформности - это мера подчинения группе, в том случае, когда противопоставление мнений субъективно воспринималось индивидом как конфликт. С давних времен в социальной психологии различают внешнюю конформность, когда мнение группы принимается индивидом лишь внешне, а на деле он продолжает ему сопротивляться, и внутреннюю (иногда именно это и называется подлинным конформизмом), когда индивид действительно усваивает мнение большинства. Внутренняя конформность и есть результат преодоления конфликта с группой в ее пользу. В исследованиях конформности обнаружилась еще одна возможная позиция, которую оказалось доступным зафиксировать на экспериментальном уровне. Это - позиция негативизма. Когда группа оказывает давление на индивида, а он во всем сопротивляется этому давлению, демонстрируя, на первый взгляд, крайне независимую позицию, во что бы то ни стало отрицая все стандарты группы, то это и есть случай негативизма. Лишь на первый взгляд негативизм выглядит как крайняя форма отрицания конформности. В действительности, как это было показано во многих исследованиях, негативизм не есть подлинная независимость. Напротив, можно сказать, что это есть специфический случай конформности, так сказать «конформность наизнанку»: если индивид ставит своей целью любой ценой противостоять мнению группы, то он фактически вновь зависит от группы, ибо ему приходится активно продуцировать антигрупповое поведение, антигрупповую позицию или норму, т. е. быть «привязанным» к групповому мнению, но лишь с обратным знаком. Поэтому негативизм не может быть интерпретирован как позиция, противостоящая конформности. Такой позицией является независимость, самостоятельность [10, с. 199]

Традиционная модель была продемонстрирована в известных экспериментах С. Аша, впервые осуществленных в 1951 г. Эксперименты эти считаются классическими, несмотря на то что в настоящее время имеется весьма серьезная их критика. Группе студентов (7 - 9 человек) предлагалось определить длину предъявляемой линии. Для этого каждому давались две карточки - в левую и правую руку. На карточке в левой руке был изображен один отрезок прямой, на карточке в правой руке - три отрезка, причем лишь один из них по длине равный отрезку левой карточки. Из двух других отрезков один был короче, а другой длиннее левого, причем разница длин была значительной. Испытуемым предлагалось определить, который из отрезков правей карточки равен по длине отрезку, изображенному на левой карточке. Когда задание выполнялось индивидуально, все решали задачу верно. Смысл эксперимента состоял в том, чтобы выявить давление группы на мнение индивидов. Поэтому, вторая часть эксперимента осуществлялась методом, получившим впоследствии название «метода подставной группы». Экспериментатор заранее вступал в сговор со всеми участниками эксперимента, кроме одного («наивного субъекта»). Суть сговора состояла в том, что при предъявлении отрезков правой карточки последовательно по очереди всем членам группы, они давали заведомо неправильный ответ, называя равными левому отрезку более короткий или более длинный отрезок правой карточки. Последним отвечал «наивный субъект», и было важно выяснить, «устоит» ли он в собственном мнении (которое в первой серии при индивидуальном решении было правильным) или «поддастся» давлению группы. Из 123 «наивных субъектов» в эксперименте Аша, более одной трети (37%) дали ошибочные ответы, т. е. продемонстрировали конформное поведение. После каждого эксперимента проводилось интервью с каждым из участников эксперимента, в котором его спрашивали, как субъективно переживалась заданная в эксперименте ситуация. Все испытуемые утверждали, что мнение большинства «давит» весьма сильно и даже «независимые» признавались, что противостоять мнению группы очень тяжело, так как всякий раз кажется, что ошибаешься именно ты.

Существуют многочисленные модификации, экспериментальной методики Аша (например, методика Р. Кратчфилда), но суть ее везде остается неизменной - это метод «подставной группы», причем сама группа набрана специально для целей эксперимента в условиях лаборатории. Поэтому все попытки дать объяснение как самому феномену, так и степени конформности различных индивидов должны учитывать эту существенную особенность группы. На основании самоотчетов испытуемых, а также на основании выводов, построенных экспериментаторами, были выявлены многочисленные зависимости. Хотя на основе собственных оценок результатов эксперимента испытуемыми причина податливости усматривалась в их личных особенностях (или в связи с низкой самооценкой, или благодаря признанию факта каких-то дефектов собственного восприятия), в большинстве объяснений исследователей было принято, что конформность не есть строго личностная характеристика индивида. Конечно, и эти показатели достаточно значимы: например, было установлено, что на степень конформности влияет и менее развитый интеллект, и более низкий уровень развития самосознания, и многие другие обстоятельства подобного толка. Однако столь же определенным был и другой вывод, а именно, что степень конформности зависит и от таких факторов, как характер ситуации эксперимента и состав, структура группы. Однако роль именно этих характеристик не была выяснена до конца в связи с рядом методологических просчетов экспериментов [2, с. 223]

К важнейшим из таких просчетов относится прежде всего лабораторный характер группы, что не. позволяет в полной мере учесть такой фактор, как значимость для индивида высказываемого мнения. Проблема значимости ситуации вообще очень остро стоит перед социальной психологией. В данном контексте проблема значимости имеет как минимум две стороны. С одной стороны можно поставить вопрос о том, значим ли для индивидов предъявляемый материал? В данном случае - это отрезки разной длины. Легко предположить, что сравнение длин этих отрезков - мало значимая задача. В ряде экспериментов материал варьировался, в частности, вместо длин отрезков, сравнивались площади геометрических фигур и т. д. Все эти модификации могут конечно, способствовать тому, чтобы материал для сравнения был подобран более значимый. Но проблема значимости во всей ее полноте этим все равно не решается, ибо она имеет и другую сторону. Значимой ситуацией в полном смысле этого слова является для личности ситуация (или ситуации), сопряженная с реальной деятельностью, с реальными социальными связями этой личности. Значимость в этом ее значении нельзя вообще проверить, задавая какие бы то ни было предметы для сравнения. Конформность, выявленная при решении таких задач, может не иметь ничего общего с тем, как поведет себя индивид в каких-то значительно более сложных ситуациях его реальной жизни: можно легко уступить группе при сравнении длины линий, площадей геометрических фигур и пр., но сохранить самостоятельность мнений в случае, например, конфликта с непосредственным начальником. Эксперименты Аша не дают никакой корреляции с действительным поведением человека в реальной группе. Большинство критиков справедливо отмечают, что результаты этих экспериментов вообще не могут быть распространены на реальные ситуации. «Группа», существующая в традиционных экспериментах по конформизму, есть именно не реальная социальная группа, а простое множество людей, собранных специально для эксперимента. Поэтому справедливо утверждать, что здесь изучается не давление группы на индивида, а ситуация присутствия совокупности лиц, временно объединенных для выполнения поставленной экспериментатором задачи [2, с. 225]

Другим методологическим просчетам рассматриваемых экспериментов является столь же абстрактная, сколь и природа «группы», природа участвующих индивидов. На эту особенность экспериментов указывают и многие западные коллеги Аша, например, Р. Бейлс, который остро ставил вопрос о том, что об индивидах в экспериментах Аша известно очень мало. Можно, конечно, провести испытуемых по различным личностным тестам и выяснить распределение среди них разных личностных характеристик. Но имеется в виду не эта сторона дела, а социальные характеристики индивидов - кто они, каковы их ценности, убеждения и пр. Ответить на этот вопрос нельзя, не ответив на первый вопрос, что за группа имеется в виду. Но даже и чисто индивидуальные особенности испытуемых могут иметь определенное значение, и, тем не менее, они недостаточно учитывались. Один из исследователей, например, предположил, что в экспериментах Аша различные индивиды демонстрировали различные виды конформности: это могла быть как конформность к группе, так и конформность к экспериментатору. Рассмотренные выше эффекты, возникающие в ходе лабораторного социально-психологического эксперимента, проявляют себя в данном случае в полном объеме: может проявиться и «предвосхищающая оценка» и «розенталь-эффект» и т. д.

Однако есть еще и более глубокие соображения, которые в значительной степени обесценивают содержание экспериментов по конформизму. В советской социальной психологии на это обратил внимание А. В. Петровский. Он заметил, что сама модель возможных вариантов поведения, принимаемая Ашем, весьма упрощена: с его точки зрения, в принципе возможны лишь два типа поведения - конформное и неконформное. Но такая модель допустима лишь в лабораторной группе, которая является «диффузной», не сплоченной значимыми характеристиками совместной деятельности. В реальных же ситуациях такой деятельности может возникнуть третий, вообще не описанный Ашем тип поведения. Он не будет простым соединением черт конформного и неконформного поведения (такой результат возможен и в лабораторной группе), но будет демонстрировать сознательное принятие личностью норм и стандартов группы. Поэтому, в действительности, существуют не два, а три типа поведения, что не учитывалось в экспериментах Аша. По модели А. В, Петровского, это: 1) внутригрупповая внушаемость, т. е. бесконфликтное принятие мнения группы, 2) конформность - осознанное внешнее согласие при внутреннем нахождении 3) коллективизм, или коллективистическое самоопределение, - относительное единообразие поведения в результате сознательной солидарности личности с оценками и задачами коллектива. Как видно, в этой модели вводится совершенно новое образование - коллектив, которое заставляет существенно пересмотреть не только проблематику конформности, но и более широкий круг вопросов, связанных с малой группой. В данном контексте, необходимо лишь подчеркнуть, что феномен группового давления, как один из механизмов образования малой группы (точнее: вхождения индивида в группу) неизбежно останется формальной характеристикой групповой жизни до тех пор, пока при его выявлении не будут учтены содержательные характеристики групповой деятельности, задающие особый тип отношений между членами группы. Но это, в свою очередь, требует учета фактора развития группы на основе развития совместной деятельности. Что же касается традиционных экспериментов по выявлению конформности, то они сохраняют определенное значение как чисто учебные эксперименты, позволяющие констатировать наличие самого феномена [9, с. 213]

2.3 Влияние меньшинства

В исследовании конформизма проблема группового давления ставится и решается как проблема влияния большинства членов группы на поведение отдельных индивидов или меньшинства. При этом основное внимание исследователей уделяется проблеме нормативного давления группы на индивида и приспособления индивида к групповым нормам. Однако в реальной жизни проявляются и противоположные феномены, связанные с влиянием меньшинства на изменение группового мнения, групповых норм и группового поведения. Они стали предметом исследования С. Московичи и его сотрудников. В этих экспериментах испытуемым (группе из 6 человек) предлагали вслух определить цвет и интенсивность окраски проецируемых на экран диапозитивов. Двое членов группы («подставные лица») в течение всего эксперимента называли синий цвет слайдов зеленым. По результатам эксперимента было зафиксировано влияние оценок, даваемых меньшинством, на оценки остальных членов группы. В группе «неосведомленных испытуемых» было зафиксировано 8 % ответов, совпадающих с оценками «подставной группы» (в контрольных группах ошибок в оценке цвета практически не наблюдалось). Кроме того, в последующих тестах, когда испытуемым предъявлялся последовательный ряд оттенков между синим и зеленым цветами, в экспериментальной группе испытуемые чаще воспринимали предъявляемый им цвет как зеленый, чем в контрольной группе, члены которой не контактировали с подставным меньшинством. При этом наиболее часто отмечали зеленый цвет те испытуемые, которые во время эксперимента наиболее энергично сопротивлялись мнению меньшинства.