Позитивизм в современной социологии

Однако по мере распространения в буржуазной социологии эмпирических исследований все яснее начинает выявляться ограниченность методологических принципов неопозитивизма. Их важнейший недостаток состоял в том, что они не обеспечивали интеграции «систематической связи проводимых исследований. Свойственное позитивизму недоверие к теории - повлекло за собой распространение мелких, случайных исследований, научная ценность которых представлялась сомнительной. В 50-е годы в американской буржуазной социологии происходит усиление теоретической ориентации, пропагандируемой сторонниками структурного функционализма, стремящимися на базе этого подхода интегрировать данные эмпирических исследований. Это приводит к постепенному вытеснению радикального эмпиризма более умеренной методологической концепцией. Ее сторонники (П. Лазарсфельд, С. Стауффер, М. Розенберг, Р. Бартон) стремились вести «мирный диалог» с теоретиками, пытаясь тем самым преодолеть кризисную ситуацию, порожденную тенденциями «чистого» эмпиризма. В этот период происходит как бы расщепление прежде единого позитивистского натурализма (в том виде, как он оформился у Дж. Ландберга) на два течения: методологический натурализм перекочевывает в сферу теоретической социологии (метод структурного функционализма), а позитивизм (эмпиристская гносеология) окончательно закрепляется в сфере эмпирических исследований.

Если методологическая концепция радикального эмпиризма являлась побочным продуктом позитивистского натурализма, ориентированного на гносеологию прагматизма, то новая форма методологической теории возникает под непосредственным воздействием философии науки логического эмпиризма, т.е. третьей исторической формы философии позитивизма. Главное отличие нового варианта методологии, возникающей в русле позитивизма - это ее концентрация исключительно на формально-логических аспектах социологического исследования, где значительное место отводится разработке логических приемов обобщения и систематизации эмпирических данных. При этом содержательные, философские вопросы социального познания целиком элиминировались из области методологического анализа. Натурализм и тесно связанный с ним радикальный бихевиоризм, равно как и другие содержательные допущения, свойственные прежнему позитивизму, также исключались из сферы методологии. Речь, следовательно, идет об окончательном устранении из методологии философско-гносеологических аспектов социального познания. Правда, в отличие от радикального эмпиризма новая методологическая платформа включала ряд проблем, связанных с вопросами теоретической ориентации социологического исследования. Она стремилась раздвинуть узкие рамки эмпиризма, с тем чтобы найти возможные логические средства теоретизации социальных исследований. Оборотной стороной методологии «умеренного» эмпиризма явилась выдвинутая Р. Мертоном стратегия построения теорий среднего уровня. Методолог стал восприниматься как посредствующее звено в цепи взаимодействия эмпирии и теории, как человек, изыскивающий средства контактов - между ними. Именно в 50-х годах в период относительно мирного сосуществования эмпиризма и теории структурного функционализма в представлении многих американских социологов начинает складываться образ социологии как единой системы знаний - тот самый образ «научной социологии», которому популярная учебная литература обеспечила «паблисити» и который до сих пор продолжает жить в умах старшего поколения. Мирный диалог теоретиков и эмпириков расценивался многими социологами как наступление долгожданной эпохи единства теории и метода.

Тем не менее в новой методологической концепции, глашатаем которой выступил известный американский социолог П. Лазарсфельд, сохранялась определенная преемственность с позитивистским натурализмом 30-40-х годов. Это в первую очередь относится к центральным гносеологическим постулатам позитивизма (субъективно-идеалистическое истолкование процесса познания, идея единства метода социальных и физических наук, требование ценностно нейтральной социальной науки, модель кумулятивного развития социологии). По признанию Дж. Ландберга, они с Доддом «всегда находили формулировки Лазарсфельда и Стауффера не только приемлемыми, но и лучшими примерами процедуры и результатов естественнонаучного подхода в социологии». Выдвинутая Лазарсфельдом новая концепция методологии покоилась на ряде фундаментальных принципов неопозитивистской философии, что в конечном счете обусловило присущие ей противоречия и недостатки и в «итоге привело к краху идеала единства теории и метода.

В чем же состоит основное содержание новой методологической концепции? Какие новые проблемы социального познания она выдвигает и решает? О ее связи с философией неопозитивизма уже упоминалось, но этот момент требует более подробного освещения. По мысли Лазарсфельда, методология социального исследования аналогична философии социальных наук, последняя же представляет особый раздел в «философии науки». Ссылаясь на неопозитивистское понимание задач философии как деятельности по прояснению смысла и значения научных терминов и понятий, П. Лазарсфельд объявляет двумя главными целями методологии, во-первых, экспликацию, т.е. уточнение смысла и значения используемых понятий и принципов, и, во-вторых, критический анализ существующих и прошлых социологических теорий для выяснения их «научного», т.е. эмпирического содержания. Ближайшей задачей методологии должен быть анализ самого исследовательского процесса, который следует тщательно изучать «в отношении исследовательских процедур и используемых основных допущений, а также способов объяснения, принимаемых в качестве удовлетворительных. Методологический анализ в этом смысле дает элементы, из которых может быть построена будущая философия социальных наук». Методология, следовательно, рассматривается как специфический тип рефлексии по отношению к исследовательским приемам и процедурам, связанный с их оценкой и критическим анализом. Причем Лазарсфельд специально оговаривается, что методология есть аналитическая деятельность, а не система нормативных принципов и предписаний, отгораживаясь тем самым от догматизма предыдущего позитивизма.

В отличие от методологиях «чистого» эмпиризма, фокусировавшейся на анализе технических аспектов исследования и целиком игнорировавшей роль теоретического знания, методология «умеренного» эмпиризма была обращена лицом к социологической теории. Основное внимание здесь уделялось двум главным проблемам: первая относилась к задаче «просеивания» наличного теоретического знания с целью обнаружения эмпирически обоснованных теорий; вторая - сосредоточивалась на разработке логико-методологических средств формирования теоретического знания. И в том и в другом случае основополагающим принципом служил известный неопозитивистский критерий верификации. Он выступал и в качестве «критерия демаркации» научного знания от обыденного и философского познания, и в роли инструмента формирования научной социологии. Что касается проблемы создания эмпирически обоснованной теории, то она осталась нерешенной ввиду ее чрезвычайной сложности. Напомним, что еще Дж. Ландберг прилагал немало усилий для «очищения социологии от метафизики», закончившихся, как хорошо известно, безрезультатно. Здесь обнаруживается одна интересная закономерность: каждая вновь возникающая форма позитивизма выдвигала эту задачу в качестве первоочередной и, признавая неудачу на этом поприще своих предшественников, тем не менее полностью игнорировала «уроки прошлого». Как правило, инерция позитивистского мышления брала верх.

Что касается второй проблемы - поиска логико-методологических средств систематизации эмпирических данных, то здесь сторонниками «умеренного» эмпиризма были достигнуты известные успехи. Первоначально в область методологической проблематики П. Лазарсфельд включал четыре темы: спецификация исследовательской проблемы, прояснение значения социологических понятий, логическая структура социологических обобщений и природа социологических данных. Но в процессе дальнейшего развития этой методологической концепции в центр внимания начинают перемещаться вопросы логики формирования социологической теории. Данная сторона методологической программы «умеренного» эмпиризма нашла свое дальнейшее развитие в работах Г. Зеттерберга и Г. Блейлока, выступивших с идеей использования в социологии аксиоматико-дедуктивного метода.

Методологическая концепция «умеренного» эмпиризма характеризуется некоторым отступлением от догматов операционализма, требовавшего использовать в социологии понятия и представления, могущие быть измеренными, подсчитанными и т.д. Однако влияние операционализма, несомненно, сказывается в ряде ее основополагающих принципов. Правда, область применения операционального подхода и связанных с ним процедур верификации и измерения ограничивалась лишь сферой эмпирических исследований, «микросоциологией». Другое существенное отличие от радикального эмпиризма связано с признанием необходимости построения в социологии дедуктивных теорий, включающих в свою структуру некоторые неверифицируемые допущения (аксиомы). Эта последняя особенность «умеренного» эмпиризма легла в основу целого движения современной американской социологии - «конструирования теорий» (theory construction).

Однако в ходе развернувшегося после второй мировой войны диалога эмпириков и теоретиков возникли многочисленные трудности, порожденные различными познавательными установками. Первая проблема, с которой столкнулись «умеренные эмпирики» в процессе поиска соединительных мостков между теорией и эмпирией, - это частичное несовпадение языка эмпирических исследований и социологической теории. Дело в том, что понятийный словарь эмпирического исследования складывается главным образом из так называемых переменных (variables) понятий, обладающих классификационными (измеряемыми) свойствами. Примерами такого рода терминов могут служить понятия «уровень доходов», «уровень образования», «возраст» и т.д. Система же теоретического знания формируется в основном из категорий и родовых понятий, обладающих очень высоким уровнем абстракции, таких, как «государство», «политическая власть», «роль», «норма» и т.д.

По этой причине проблема взаимосвязи эмпирического и теоретического решалась лишь в отношении к общим для обоих уровней переменным как задача выяснения (экспликации) их эмпирического содержания. Вопрос о взаимоотношении категорий, базисных социологических понятий с эмпирическим уровнем не рассматривался по причине их чрезмерной абстрактности и непереводимости в эмпирические термины. Таким образом, к теоретическому уровню методологии эмпирического исследования относились только общие переменные, которые, хотя и обладают высокой степенью обобщения, но тем не менее могут быть представлены определенным набором наблюдаемых признаков.

У П. Лазарсфельда концептуальный уровень и уровень наблюдаемости связывались с помощью процедуры экспликации, представленной рядом последовательных действий вплоть до формирования индексов. У Зеттерберга для этой цели применяется метод «дефиниционной редукции», т.е. постепенное понижение уровня обобщения исходных теоретических допущений до операционального уровня с помощью дедуктивного вывода. Блейлок предлагает метод построения особых причинных моделей, способствующих переводу вербальной теории в математическую форму. Несмотря на определенные различия в указанных подходах, их авторы разделяют общую неопозитивистскую идею - требование редукции теоретических терминов к предикатам наблюдения, т.е. непосредственно наблюдаемым характеристикам. Известно, что в классической форме эта проблема была поставлена неопозитивистами Венского кружка, и, хотя в работах указанных ученых не всегда присутствуют явные сноски на работы логических позитивистов, идейное родство с ними налицо. Оно в общем-то никогда не отрицалось буржуазными социологами. Вместе с тем нельзя не видеть реального значения данной проблемы, поставленной самим ходом развития эмпирических исследований и решение которой отнюдь не обязательно должно быть связано с философией неопозитивизма. Но нас интересует прежде всего не вопрос выяснения реальной ценности предложенных буржуазными социологами процедур (это должно быть темой специального исследования), а вопрос о том, в какой мере исходные позитивистские постулаты повлияли на решение буржуазными методологами проблем взаимосвязи эмпирического и теоретического уровней социологии.

В описанных выше процедурах редукции теоретических понятий заметно стремление их авторов преодолеть ограниченность ортодоксального операционализма, особенно у методологов, выдвигающих задачу построения в социологии дедуктивных теорий. Отступление от догматов операционализма они видят в том, что исходные положения дедуктивной теории (не совсем точно именуемые аксиомами) не могут быть эмпирически проверены. Отсюда, между прочим, может быть сделан вывод, что исходные понятия теории должны определяться в рамках более общей социологической концепции, но методологи эмпиризма исключают из сферы своего анализа подобные вопросы и тем самым значительно обедняют предлагаемые процедуры. Как правильно отмечает Г.М. Андреева, свойственный позитивистским методологам «отказ от содержательного анализа понятий в социологическом исследовании снижает ценность сколь угодно тщательно разработанной самой логической процедуры».

Что касается установления взаимосвязи базисных теоретических категорий с понятиями эмпирического уровня исследования, то такая постановка проблемы с порога отвергается. А ведь именно эти понятия определяют качественное своеобразие теоретического уровня. Без подключения их к дедуктивным теориям трудно говорить о специфическом теоретическом содержании последних. Ограниченность позитивистского подхода к построению теорий как раз и проявляется в том, что его сторонники очень узко трактуют теорию, понимая под ней систему логически взаимосвязанных переменных. В состав теории по преимуществу включаются только такие термины и понятия, которые могут быть эмпирически интерпретированы, т.е. выражены в операциональных определениях. Познавательная ценность теоретических утверждений определяется исключительно под углом зрения их эмпирического содержания, а главная методологическая задача сводится к нахождению логических средств перевода значений теоретических терминов в эмпирически фиксируемые признаки. По этой причине специфика теоретического уровня утрачивается, за ним остается только функция логической упорядоченности эмпирических обобщений, ибо понятия, входящие в состав теории, в сущности, не имеют специфического теоретического значения. Последнее может быть установлено только путем расширения границ теоретического уровня, включения в него и номинальных определений, но такое решение отвергается представителями неопозитивизма как противоречащее их исходным гносеологическим установкам.

С точки зрения современной логики и методологии науки, качественная специфика теоретического уровня состоит в том, что сюда входят такие термины, значение которых раскрывается лишь через их соотношение с другими понятиями теории. Между теоретическим и эмпирическим уровнями нет прямого соответствия, лишь отдельные представители верхнего этажа теории связаны с эмпирическим уровнем посредством операциональных определений. Это известное положение методологии науки приобретает особую актуальность при создании социологических теорий, так как включение в состав теории понятий, в известном смысле независимых от ее эмпирического базиса, позволяет наметить связи теоретических утверждений с более высоким уровнем социологического познания, включить данную теорию в более широкую концептуальную систему. Следовательно, в решении вопроса о соотношении теоретического и эмпирического защитники дедуктивного подхода (Г. Зеттерберг и Г. Блейлок) не выходят за рамки неопозитивистской методологии науки, которая настаивает на необходимости редукции теоретических понятий к эмпирическому базису, а гносеологическую специфику теории истолковывают с позиций инструментализма, отводя теоретическим понятиям и законам роль удобных приемов, которые помогают упорядочивать данные опыта.

Понимая ограниченную познавательную ценность теории, состоящей из взаимосвязанных переменных, методологи «умеренного» эмпиризма не прекращают попыток поиска союза с большими теориями. Так, П. Лазарсфельд активно пропагандирует идею о том, что система взаимосвязанных переменных может способствовать лучшему пониманию отдельных проблем, традиционно изучаемых в макросоциологии и связанных с социальной структурой и социальными процессами. Структурные аспекты макроявлений, по его мнению, могут быть раскрыты путем выяснения зависимостей между двумя рядами переменных, относящихся к индивидуальным свойствам личности и к свойствам коллективов. Применение повторных исследований может способствовать определению социальных процессов через динамику измерений различных переменных. Эти аспекты методологии Лазарсфельда заслуживают внимания, так как здесь затронута реальная познавательная задача, связанная с выяснением взаимосвязи единичного и общего в социальной действительности, так как изучаемая социальная ситуация всегда представляет собой результат действия более общих социальных закономерностей. Затрагиваемая Лазарсфельдом проблема может быть успешно решена лишь в том случае, когда предварительный теоретический анализ изучаемой проблемы будет проводиться в терминах «большой теории», описывающей глобальные социальные структуры и процессы. Но позитивистская методология запрещает включать в исходные исследовательские гипотезы такого рода суждения по причине их неверифицируемости. Этот частный пример наглядно свидетельствует о том, что с позиций позитивистской методологии вопрос взаимосвязи теоретического и эмпирического не может быть решен удовлетворительно. Здесь уместно отметить, что методология марксистских социологических исследований требует учета влияния при изучении конкретных ситуаций глубинных социальных факторов, несмотря на то что они не включаются в содержание исследовательских гипотез. Такой теоретический анализ обеспечивает исторический материализм.

Проблема ликвидации разрыва между теоретическим уровнем, состоящим из неизмеряемых понятий, и эмпирическим занимает одно из центральных мест в методологической концепции Г. Блейлока. В качестве средства его ликвидации он предлагает метод построения причинных моделей, позволяющих учитывать многообразные связи между переменными. При этом взаимосвязь между теоретическим понятием и его возможными эмпирическими признаками рассматривается как причинно обусловленная. Однако предлагаемая американским социологом процедура позволяет привязать к эмпирическому уровню главным образом понятия, относящиеся к теориям среднего ранга, или в лучшем случае - выявить некоторые теоретические допущения, связывающие макротеорию с изучаемыми фактами. И в том и в другом случае указанная процедура сводится к разложению теоретических терминов на соответствующие им операциональные понятия, и, таким образом, вновь возрождается позитивистская идея редукции теории к эмпирическому базису. К тому же сама причинная связь между изучаемыми явлениями истолковывается Г. Блейлоком явно в конвенционалистском духе.

Реакцией на невозможность позитивистски ориентированной методологии решить проблему взаимоотношения теоретического и эмпирического в социологии явилось усиление радикальных сциентистских идей. Сторонники этого течения, представленного в основном молодыми социологами (Д. Уиллер, М. Вебстер, Кл. Шрег и др.), обвиняют методологов эмпиризма в неспособности реализовать идеалы научного метода в сфере построения социологических теорий ввиду их узкой эмпирической позиции.

Предлагаемая сторонниками радикального сциентизма программа реорганизации социологии сводится в основном к требованию применения методологических средств формирования теоретического знания, разрабатываемых в современной западной философии науки.

Основной недостаток современной социологии представители этого течения видят в том, что она не смогла разработать адекватного теоретического словаря, аналогичного понятиям развитых физических наук. Согласно их точке зрения, существующие теории представляют собой в лучшем случае «объяснительные скетчи» в силу абстрактного характера большинства социологических понятий, отсутствия строгих логических связей между ними, что не дает возможности реализовать в социологии требования дедуктивно-номологической модели объяснения. На щит вновь поднимается старый позитивистский лозунг о необходимости преодоления отставания социологии от естественных наук, но уже не столько за счет использования эмпирических методов, сколько путем заимствования методов формирования теоретического знания. И в унисон с этим требованием - уже в который раз - выдвигается задача: очистить социологию от всего того, что «не соответствует строгим оценочным критериям философии науки». Уже такая краткая характеристика методологической программы радикально настроенных сциентистов дает основания характеризовать ее как новейший вариант социологического неопозитивизма, ибо многие центральные идеи позитивизма здесь воспроизводятся без изменения. Впрочем эта преемственность присутствует и в западной философии науки, заимствующей у позитивизма постановку многих проблем научного познания.

Критика радикальными сциентистами позитивистски ориентированной методологии содержит немало справедливых положений. Но их собственные рекомендации недостаточно конкретны, слабо учитывают особенности существующей исследовательской практики и потому не получили поддержки со стороны большинства социологов.

Неспособность методологов эмпиризма найти эффективные средства взаимосвязи теории с эмпирическим исследованием означает окончательный крах выдвинутой в 50-е годы концепции единства теории и метода. Усиливающаяся отстраненность буржуазной эмпирической социологии от теоретических исследований приводит в конечном счете к искажению самой сущности социологического подхода. Увлеченность новейшими исследовательскими приемами, такими, как последовательный многофакторный анализ, каузальное моделирование, приводит к значительному смещению исследовательского фокуса в сторону изучения тех проблемных ситуаций, которые могут быть эффективно исследованы с помощью формально-логических средств анализа, что уводит социологов от рассмотрения важных проблем социального познания. Известный американский социолог Л. Козер с сожалением констатирует, что повальное увлечение математическими методами анализа с использованием ЭВМ ведет к утрате специфики социологического познания, к изучению важных в практическом смысле проблем, но не обладающих подлинной научной ценностью.

Свойственное буржуазной эмпирической социологии истолкование методологии как совокупности формально-логических приемов исследования, конечно, имеет определенные идеологические основания. В свое время Э. Шилз отмечал, что увлечение молодых социологов техническими проблемами исследования есть результат их отчуждения от политической власти, которую они презирают и служить которой не хотели бы. «И чем менее терпимо относятся они к политическим целям, которым они вынуждены служить, тем более ограничивают себя техническими проблемами и теориями очень низкого уровня обобщения». Но изоляция социологов от участия в решении актуальных проблем современности тоже есть определенная политика, означающая в конечном счете принятие данных капиталистических порядков. А. Гоулднер совершенно справедливо указывает, что методология, ограничивающаяся изучением формально-логических аспектов социального исследования, выступает в качестве особой формы идеологии, отвечающей политическим установкам капиталистического общества. Он называет «моральным кретинизмом» позицию методологов, отстаивающих идеал ценностно нейтральной науки, устраняющихся от анализа содержательных теоретических проблем социального познания.

Размещено на Allbest.ru