Теоретические истоки микросоциологии семьи

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

Однако, если искать тех, кто положил начало собственно социологии семьи, то прежде всего следует назвать имена французского социолога Фредерика Пьера Ле Пле (1806--1882) и американского социолога Эрнста Берджесса (1886--1966), одного из первых президентов Американского Национального Совета по семейным отношениям.

В разных странах Европы им были составлены монографии нескольких сот семей из различных слоев и классов. Анализ бюджета семьи, связанный с количественным выражением жизнедеятельности семьи, явился толчком к разработке индексов образа жизни. Эти бюджетные обследования семей опирались на классификации семей от их возникновения до распада, т.е. предвосхитили концепцию жизненного цикла семьи как малой группы. Ле Пле уже как микросоциолог своими «монографиями» семей создал возможность разработки модели семейного поведения, позволяющей количественно фиксировать уровень жизни, использование социального времени и т.п.

Э. Берджесс, определявший семью как «единство взаимодействующих личностей» и увидевший в крахе «традиционной» семьи не институциональный кризис семьи вообще, а лишь «усиление» эмоциональных опор брака, и тем самым института супружества как автономного от семьи социального образования, стал лидером социально-психологической перспективы в изучении семьи как микрогруппы.

Не без влияния Э. Берджесса все рутинное, безальтернативное в семье стало отождествляться с институциональным в смысле отсутствия свободы выбора, подчинения членов семьи диктующим им все действия социальным нормам-образцам. При этом нормы-принципы, предполагающие выбор поступков, имплицитно закреплялись лишь за «товарищеской» семьей, якобы с ее преимущественно партнерскими отношениями. Надо заметить, что ликвидация семейного производства и производственной функции семьи отнюдь не означает одновременного «усиления» функции эмоциональной ^ивязанности, «упрочения» семьи как «психологического убежища» -- есть и другие точки зрения на сей счет. Переход к семье, где оба супруга работают не в семейном домопроизводстве, а по найму, не ведет автоматически к «равноправию» супругов. Вместе с тем, возможное изменение внутрисемейного «климата» не лишает межличностные отношения в семье их семейно-институционального характера.

Тезис Э. Берджесса о переходе семьи-института к супружескому партнерству и товариществу нельзя трактовать как переход от семьи-института к семье, переставшей быть социальным институтом. Речь идет об изменении в рамках семьи-института характера групповых взаимоотношений между супругами и всеми членами семьи. Таким образом, Э. Берджесс говорит о смене типов семьи как малой группы внутри социального института семьи. В этом смысле можно сказать, что было угадано возникновение нового стиля семейных отношений, новое распределение семейных ролей. Распространение семей с двумя работающими родителями сопровождалось изменениями в числе детей, в брачности и разводимости. Поэтому Э. Берджесс как бы предвосхитил обособление супружества в качестве потенциально нового института, что становится реальностью лишь в условиях кризиса и краха семьи как социального института.

Одна из них получила широкую известность и породила множество модификаций, в т.ч. и в области социологии семьи. Это -- типология теорий американских социологов Г. Баррела и Г. Моргана, выделяющих четыре блока теорий в зависимости от ориентации субъективистского и объективистского планов и от радикального или умеренного характера преобразований социума (см. схему 2.1). На схеме все теории подразделяются на те, в которых исходным является индивид как первичный элемент с его субъективной устремленностью, и те, которые исходят из социального мира, независимого от индивидов и от их субъективных интерпретаций.

Каждая из этих групп, в свою очередь, может состоять из теорий, ориентации которых тяготеют к радикальной перестройке социума и самих концептуальных парадигм, и теории, которые концентрируются на функционировании, стабильности, регулировании социума и на взаимной дополнительности (а не конкуренции, антагонизме) альтернативных подходов. По этой типологии вышеназванные микросоциологические теории попадают в разряд теорий, нацеленных на лучшее понимание статус-кво.

Социология регулирования

Феминистские теории, учитывая их внимание к социетальным факторам, скорее всего должны быть отнесены к радикальной социологии. Однако аксиоматическое восприятие реальности как проекции мужской картины мира и отсюда конвенциальное требование перестройки всего на женский лад заставляют учесть эту гендерно-индивидную революционность и отнести феминизм к группе критической социологии (см. схему 2.2). Критически-наступательны и дух феминизма столь силен, что отодвигает на второй план его объяснительную (с позиции индивида-женщины), интерпретационную функцию.

Фамилистика, ставящая семью как институт в центр социального мира, альтернативна феминизму, сконцентрированному на тендерном конфликте и на таком разрешении его, когда женщины занимают положение мужчин. Отсюда «просемейная» (в смысле «за», а не «против») социология семьи должна располагаться среди объективистских (т.е. не «про-женских» или «про-мужских») теорий радикально-преобразовательного плана (радикальный структурализм в схеме 2.1 или радикальная социология в схеме 2.2). Очевидная заостренность на конфликте института семьи с остальными институтами и государством разрешается в фамилистической социологии через просемейную политику, устраняющую подчиненное положение семьи в обществе. Радикально-преобразовательный импульс тут не менее мощный, чем в феминистической теории. Однако отсутствие индивидно-гендерной субъективности в лоне самой теории подчеркивает объективистский взгляд фамилизма, ориентацию на радикальное преобразование социума.

Итак, с одной стороны, феминистическая социология эксплицирует «одногендерную» интерпретацию социального мира и в идее равноправия полов находит стимул к переподчинению, потенциально таящему сохранение прежнего строя жизни. С другой стороны, фамилистическая социология провозглашает вне-индивидный и вне-гендерный (не женский, не мужской) взгляд на устройство социума с его неблагоприятными для личности, семьи и всего общества тенденциями. Социология семьи видит причины их в подчиненном положении семьи среди социальных институтов. Равноправие всех институтов в результате семейной политики общества (не только государства) означает ликвидацию ущемления интересов семьи и благодаря этому -- интересов личности (женщин-мужчин, стариков-детей, больных-здоровых и т.д.), а также интересов самого общества.

Таким образом, фамилизм и феминизм как две альтернативные парадигмы предлагают два противоположных решения современной конфликтности социокультурных ролей женщины и мужчины. Фамилизм предлагает равноправие институтов в качестве средства от нереспонсивности личности и общества, личности -- общества и семьи. Феминизм рекомендует борьбу женщин с миром, устроенным мужчинами для мужчин; с семьей, воспитывающей детей в духе неравноправия мужских и женских ролей; с асимметрией полов, искусственно конструируемой мужской культурой на основе якобы физиологической андрогинности человеческого тела.

При субъективистском взгляде носители конвенционально определяемой специфики самих себя (женственность) объявляют эту специфичность одновременно существенной для объяснения устройства мира и несущественной по отношению к другому полу, поскольку постулируется равенство полов. Важно, что декларируется специфическая определенность и что в терминах этой специфики интерпретируется весь социум, но не ради интерпретаций, а для превращения мужского центра отсчета в женский. При объективистском взгляде (как бы «очищенном» от человеческой предметности и конкретности) в центре внимания находятся социальные институты. Взаимоотношения между ними мыслятся без соотнесенности с какой-либо спецификой и уникальностью вовлеченных в эти институты индивидов. Эта отстраненность от всего нерелевантного (личного, произвольного, корыстного, партийного и т.п.) также явно эксплицируется, для того чтобы особо отметить «объективный» характер происходящих изменений и принципиальную возможность преобразований.

И субъективисты и объективисты, тем не менее, нуждаются в применении аналитических методов интерпретационной социологии. Этнометодологический анализ способен показать, как именно обиходные стереотипы, поддерживаемые личными обстоятельствами своей «гендерной жизни», определяют явные и латентные тезисы феминистской теории. В свою очередь, феноменологический подход к про- и контрафам и диетическим силлогизмам способен обнаружить, в чем именно и каким образом проявляется воздействие приватного семейного опыта на теоретические выводы ученых.

Таким образом, привлечение интерпретационной социологии к методам исследования семьи, практикуемым социологами феминистической и про- или контрафамилистической ориентации, дает ученым средство мирного разрешения антагонизма альтернативных теорий. Ведь суть интерпретационной социологии состоит в ориентации на «мирное» урегулирование, на поиск компромисса между конвенциональными основами «воююших» парадигм. Одинаковая зависимость альтернативных теорий от стереотипов здравого смысла, демонстрируемая этнометодологией, показывает всю нелепость отказа от диалога, от взаимного дополнения достоинств одной концепции преимуществами другой. «Сжигание мостов» между противоположными взглядами умножает промахи и ошибки исследователей. Собственно говоря, данное обстоятельство раскрывает причины того пристального внимания к феноменологической социологии, которое присутствует, можно сказать, на каждой странице данной книги.

Классификация М, Осмонд позволяет обойтись без обращения к критерию уровня теорий, здесь нет макро- и микротеорий и нет также, что весьма конструктивно, и теорий среднего уровня (миди-теорий). Иерархическое структурирование теорий является, с одной стороны, данью системному анализу, занятому (в схоластическом варианте) бесконечным выяснением взаимосвязей между частями и уровнями, а с другой -- нацелено на поиск всеобщей социологической теории, будь то «истмат» или какая-либо иная универсальная теория социальных систем.

Вместе с тем, при выделении микрообъекта в изучении семьи возникает возможность отнесения микроскопического подхода к интерпретационной социологии. На этом уровне видна известная относительность любых классификаций, не учитывающих, что между индивидом и обществом могут располагаться также посреднические группы разного рода. Тем не менее, с учетом неизбежных несоответствий, возникающих при всяком классифицировании, будем считать макро-социологическими те альтернативные теории семьи, которые ориентированы на радикальное изменение сложившегося положения семьи в обществе, или на постепенное регулирование его {чему соответствует применение к семье теории конфликта либо функционализма). Методологические требования интерпретационной социологии полезны в микротеориях семьи, исследующих распространение обиходных интерпретаций, выводимых из индивидуального опыта и закрепляемых в межличностных и групповых интеракциях.

Сущность символического интеракционизма четко изложена Г. Блумером, последователем основателя этого направления американского

Социологические концепции не рассматривают социальные действия индивидов в человеческом обществе как конструируемые ими при помощи интерпретации. Вместо этого действие рассматривается как продукт факторов, которые воздействуют на индивидов и действуют через них. Если уделяется место «интерпретации», то интерпретация рассматривается лишь как выражение других факторов (таких, как мотивы), которые предшествуют действию, и следовательно, интерпретация исчезает как самостоятельный фактор».

Итак, любые действия в социальном контексте конструируются посредством интерпретации ситуаций, придания им значения. Близость этого подхода к феноменологическому -- налицо. Все действующие извне факторы могут проявить себя лишь через специфику тех или иных семейных ситуаций, которые «субъективно» интерпретируются внутри семьи. Конструируемые затем действия соответствуют этим семейным определениям ситуаций и, в свою очередь, формируют через постоянно действующие сети интеракций новые результаты поведения, новые семейные ситуации.

Знаменитая и ставшая классической формула У. И. Томаса -- если ситуация определяется как реальная, она оказывается реальной по своим последствиям, -- хорошо раскрывает суть интерпретации интеракций. Символический интеракционизм опирается на теорию ролей, ключевым термином является «принятие роли» другого. Этот процесс позволяет описать, как возникает согласованное взаимодействие, в т. ч. в семье при социализации ребенка и формировании Я. Благодаря понятию «обобщенного другого» (генерализованного) возникает способность относиться к себе как к объекту (Я-концепция).

социология семья символический интеракционизм

Не случайно применение теории обмена в социологии семьи не идет дальше моделирования брачного выбора. Поведение супругов в пред-разводных ситуациях, нарушающих правило «распределенной справедливости», не поддается описанию, но именно посредством разрешения конфликтов и устанавливается семейное благополучие. Любопытно, что сам Дж. Хоманс признается в бихевиористском и экономическом редукционизме, что важно, так как применение этого подхода к браку и семье оставляет в тени технологии обмена всю область «социологического понимания». Дж. Хоманс пишет: «...из всех многочисленных подходов к изучению социального поведения чаще всего игнорируется тот, который рассматривает его с экономических позиций. Тем

не менее, это именно тот подход, которым мы повседневно пользуемся в нашей жизни, за исключением тех случаев, когда мы пишем труды по социологии».

Микроэкономика Беккера описывает частный случай уменьшения (увеличения) числа детей в семьях в пределах имеющегося уровня потребности семьи в детях. При уменьшении издержек и наличии перевеса выгод от «пользования детьми» число имеющихся детей увеличивается до полной реализации потребности в детях, т.е. не бесконечно, а в рамках наличного уровня потребности семьи в детях. Нельзя ни в коем случае думать, будто рост выгод и сокращение издержек могут повысить сам уровень потребности в детях -- такое использование концепции Беккера некорректно.

Следует отметить также рыночную условность модели Беккера, подменяющую «производство детей» в семье их метафорическим «приобретением». Фактически дети производятся семьей для их последующего (после совершеннолетия) длительного использования или потребления социальными институтами, в т. ч. экономической системой. Однако полная отмена социальными институтами рыночных отношений между ними и семьей оставляет семье лишь одну реальную возможность -- беспрепятственного ослабления потребности в детях до потребности в одном-единственном ребенке и соответствующего этому сокращения числа детей.

Теория Беккера принимает как данное навсегда лишение института семьи ее рыночного права повышать цену за передаваемых ею государству и остальным институтам детей (выращенных в семье и подготовленных семьей в качестве новой рабочей силы) в зависимости от конъюнктуры рынка Поэтому пропагандируемый Г. Беккером универсализм экономического подхода в его собственной теории оказывается фикцией. «Всеобъемлющий», по словам Беккера, экономический подход скромно отходит на второй план, уступая место морали, когда последовательное проведение рыночной парадигмы начинает требовать эквивалентного обмена между произведенным семьей продуктом -- товаром «дети» и безвозмездно пользующимися потребительной стоимостью товара «дети» социальными институтами.

Здесь экономическая теория, осмелившаяся назвать детей «товаром», как бы поджимает хвост и не идет дальше переодевания детей в «товарную форму» ради всего лишь родительского «потребительства». В современных экономических теориях «взрослые» не создаются «из детей» семьей, а принимаются изначально как нечто данное в полном соответствии с положением вещей, существовавшим в докапиталистической экономике. Гармоническое слияние семейных ролей с производственными, присущее эпохе семейной экономики и семейного производства, вело к тому, что и роль ребенка включала в себя производственные функции.

Термин «этнометодология» не имеет ничего общего с этнографией и методологией социологического исследования. Он был предложен Гарфинкелем по аналогии с «этнонаукой», обозначающей «примитивные» научные представления и шаманские верования, свойственные «примитивным» обществам. Этнометодология изучает современность, современные верования и представления на уровне здравого смысла,

так же как «этнонаука» изучает распространенные методы описания своей деятельности представителями «примитивных» культур. Другими словами, эти о методологи я требует отнестись к современности как к другой незнакомой культуре.

Предметом этнометодологии становятся методы интерпретации своих и чужих действий, присущие представителям разных социальных групп, страт, общностей, организаций. Этнометоды присущи общественному мнению, общественным движениям и партиям, средствам массовой информации, искусству и науке. Сама социология рассматривается также как разновидность интерпретационной деятельности и включается в предмет этнометодологии наряду с обыденными объяснениями реальности. Этнометодолог должен занять позицию стороннего наблюдателя, отчужденного как бы от повседневности, т.е. осуществить этнометодалогическую редукцию. Этот метод состоит в том, что этнометодолог «заключает в скобки» все свои знания, впитанные им как участником повседневности, все, что обычно берется на веру и считается «естественным признаком» обиходной жизни, стремясь обнаружить в последней бытующие интерпретации повторяющихся ситуаций. Метод этнометодологической редукции ориентирует на поиск маргинальных пограничных, промежуточных состояний, процессов, событий.

В названной книге Г. Гарфинкеля одно из исследований относится к поведению людей, переменивших свой пол. Гарфинкель при этом не интересуется спецификой операций по перемене пола и поведением транссексуалов, ему нужны тендерные особенности правил, регулирующих повседневные интеракции мужчин и женщин. Для каждого из полов эти правила столь привычны и естественны, что над ними не задумываются. Однако для человека, меняющего пол, и мужской и женский коды поведения являются более определенными, сопоставимыми между собой, и потому изучение подобных необычных случаев служит лучшему пониманию правил, действующих, так сказать, в норме. Отсюда этнометодологический подход крайне важен там, где специально подчеркивается тендерная принадлежность.

«Гарфинкелинг» -- экспериментальный метод, направленный на выявление «фоновых ожиданий», т. е. принимаемых на веру «естественных» основ повседневных решений и действий. Берутся обычные ситуации быта, и экспериментаторы (студенты-добровольны) вносят нарушения в привычный ход общения. При этом конвенциональные предпосылки обнаруживаются, когда испытуемые пытаются восстановить обиходный алгоритм общения. Автор применял «гарфинкелинг» в тех интервью, когда выяснялась по каким-либо причинам невозможность стандартизированного разговора или когда возникало свободное время и надо было заполнить паузу. Чаше всего эта процедура была связана с несуразностями малолетнего образа мыслей. Вот пример привлечения внимания респондента к речевой неувязке ответа на вопрос, к противоречию между фактами бытия и их словесным обрамлением:

У Вас есть дети?