Само промышленное производство также претерпевает существенные преобразования с точки зрения своей социальной организации. В нем наблюдаются как вертикальные, так и горизонтальные изменения. Первые состоят в том - и это подтверждается опытом США, Японии, Германии, Швеции и ряда других стран, - что иерархическая структура управления резко упрощается. В результате компьютеризации вымывается среднее звено менеджеров низшего ранга, клерков и других промежуточных звеньев, осуществлявших передачу решений сверху вниз и сбор первичной информации, передаваемой снизу вверх. Заменяемые компьютером эти средние звенья во всех странах оказываются наиболее консервативной силой, препятствующей компьютеризации промышленных предприятий и фирм. С другой стороны, в отличие от вертикальных изменении, изменения второго рода, т.е. горизонтальные, связаны с созданием автоматизированных рабочих мест и компьютеризованных блоков производства и управления. С одной стороны, это влечет за собой некоторое сокращение рабочей силы, но, с другой, приводит к повышению творческой активности и общему повышению квалификации в группах на горизонтальной линии, на которую как бы нанизан жизненный цикл изделий. Там, где применяемые автоматы и особенно роботы требуют индивидуальной наладки и настройки, вопреки мрачным предсказаниям начала 80-х гг., возникают, как показывают некоторые японские исследования, даже интимные дружеские отношения между роботами и высококвалифицированными рабочими. Создается обстановка для творческого поиска, оптимизации автоматизированных процессов, разработки новых программ управления и т.д. Возникающие на этом горизонтальном уровне латентные неформальные творческие группы оказываются вовлеченными не только в процесс производства, но и в принятие решений, требующих консолидации, достижения консенсуса и встраивания в систему управления данного предприятия или фирмы. В этом как раз и проявляется «поголубение» «синих воротничков» в условиях современной информационно-компьютерной революции. Традиционное для индустриального капитализма отчуждение производителя от произведенного им продукта и от участия в регулировании процесса труда постепенно уходит в прошлое, хотя и не изживается целиком, и это обстоятельство заслуживает особого внимания, так как социальные структуры, в которых такая отчужденность сознательно консервируется всей общественной системой, разделяющей общество на принимающих и контролирующих решения, с одной стороны, и выполняющих, с другой, оказываются неспособными адаптироваться к требованиям этой революции и становятся жертвами собственного стремления к стабилизации отживших форм производства и социальной организации.

Вместе с тем автоматизация, роботизация и компьютеризация традиционных производств создает несколько незатухающих, по крайней мере для ближайшего будущего, проблем. Первая из них - это так называемая компьютерная безработица, вызываемая сокращением штата работающих вследствие введения новых компьютеризированных и информатизированных технологий. Очевидно, это неизбежный этап на ранних стадиях компьютеризации и автоматизации производства. Опыт стран, далеко ушедших по этому пути, показывает, что на последующих этапах появляется компенсирующий эффект - острая нехватка высококвалифицированных специалистов, связанных с производством, программированием и эксплуатацией, переналадкой и модернизацией современных гибких технологий. Это выдвигает вторую социально значимую проблему, грозящую стать хронической на многие десятилетия. Она состоит в необходимости стремитель-ной, постоянной и массовой переквалификации работников средней и даже высшей квалификации. Уже сейчаc такие фирмы, как «Боинг», «Ксерокс» и некоторые другие, тратят от 200 и более миллионов долларов в год на переквалификацию своего персонала. В будущем непрерывное ученичество от школьной скамьи и конца трудовой деятельности станет, по-видимому, универсальным всеобъемлющим явлением. Оно включит в единый образовательный процесс повышения и смены квалификации почти все работающее население - от бизнесменов до наладчиков, от политиков до пилота авиалайнера.

Быстрое устаревание накопленного производственного, профессионального и управленческого опыта если не во всех, то по крайней мере в ведущих отраслях, основанных на высоких наукоемких технологиях, радикально меняет структурные границы, делая их более гибкими и, я бы сказал, пористыми, выполняющими уже не роль традиционных демаркационных линий, отделяющих один социальный слой или профессиональную группу от других, но реализующими особую функцию социально-профессиональной и интеллектуальной фильтрации. Эта функция интенсивно закачивает вверх все ценное и творческое, что есть в составе данной нации и социума в целом, так как такая закачка есть условие полноценного рационального функционирования общества и создания особой динамической стабильности, качественно отличающейся от стабильности традиционных обществ, таких, как, например, Древний Египет, которая была прологом к их исчезновению.

А. Тофлер настаивает на том, что образуется новая социальная структура общества, в основе которой лежит не отношение форм собственности, а интеллектуальная квалификация, приобщенность к интеллектуальной технологии. Этот слой населения он называет когнитариатом и предсказывает ему роль структурного детерминатора будущего. Трудно сегодня сказать, в какой мере оправдается его прогноз. Несомненно лишь одно, что в обществах, основанных на знаниях с быстрой сменой технологических навыков и развитием новых технологий, вклад науки и научно-фундированного инженерного и технологического мышления должен не только расти, но и развиваться опережающим темпом. Поэтому недооценка интеллектуального страта общества, его интеллектуального и особенно научного потенциала, сведение этого слоя к рангу «прослойки» представляет рецидив глубоко провинциального и консервативного общественного сознания, вырастающего лишь на социально бесплодной почве.

К тофлеровской концепции когнитариата примыкает идея датакратии. Согласно ей профессионалалы, управляющие информационной вообще и интеллектуальной в особенности технологией, со временем заменят профессиональных политиков в силу якобы своей бесконечно большей информированности и интеллектуальности. Однако мир человеческих отношений, каким он видится в исторической перспективе, никогда не управлялся теми, кто занимал ключевые позиции даже в профилирующих технологиях. Профессиональные знания инженеров годятся для решения инженерных задач, знания бизнесмена или менеджера - для yправления экономикой или конкретным производством, знания программистов - вычислителей или изобретателей новых микропроцессоров - обладают высокой действенностью лишь в профессиональной области. Для управления обществом также нужны профессионалы-политики. Они могут вербоваться, в частности, из среды лиц, занятых созданием и эксплуатацией информационной технологии, но это еще не означает, что профессиональная политика когда-нибудь будет заменена программированием, а профессиональные политики - датакратами. Речь может идти лишь о том, что современные информационные, интеллектуальные технологии могут повысить уровень профессиональной политической информированности, расширить кругозор политика, гуманизировать или профессионализировать его мышление. Именно поэтому общество, не обладающее структурной гибкостью, а тем более сознательно консервирующее свои структуры, может оказать деструктивное влияние на прогресс информационной технологии, сдержать ее развитие и даже отторгнуть ее благодаря особому социальному иммунитету. Поэтому исследование трансформаций социальных структур в условиях информационно-компьютерной революции представляет серьезную социально-философскую проблему, от понимания и обсуждения которой во многом зависит укрепление или ослабление «отвергающего» ИT социального иммунитета.

3. Появление «компьютерных поколений»

Социально-структурные изменения в обществах, решительно вступивших на путь ИКР, особым образом проявляются в духовно-культурной сфере. Эти изменения по-новому ставят вопрос о поколениях, но на этот раз не в технологии, а в самом обществе. В традиционных обществах проблема поколений была преимущественно лишь проблемой возраста, физической силы, способности к физическому труду, военной службе и т.д. Стабильность основных производственных систем и структур, стабильность образа жизни, общественного уклада, нормативно-ценностных установок общества, его ритуально символической системы приводила к тому, что духовное содержание деятельности различных возрастных поколений и когорт а протяжении столетий менялось чрезвычайно мало, и лишь последующие ретроспективно-исторические исследования обнаруживали и объясняли сдвиги в духовно-культурной деятельности различных поколений.

ИКР существенно меняет темпы духовно-культурной жизни общества. Вопреки довольно распространенным антисциентистским и антитехницистским клише, информатизация общества не обедняет, а обогащает духовно-культурный мир человека. Компьютерный перевод при всех недостатках и ограниченностях позволяет уже сейчас преодолевать многие языковые барьеры. Медиатизация общества на основе спутниковой, оптоволоконной и радиотелефонной, телексной и телефаксной связи приводит к настоящей революции в телевидении. Если еще несколько лет назад высшим достижением японского, американского, европейского телевидения было телевещание с использованием 28 - 29 каналов, передававших различную образовательную, развлекательную, учебную, коммерческую, консультативную, справочную, торговую, рекламную и т.д. информацию, то к началу 21-го века в странах западноевропейского сообщества будут одновременно работать до 120 телевизионных каналов. Поток информации, который вскоре обрушится на подрастающее поколение, будет радикально меняться. Существенно изменятся объем знаний, вкусы, мировоззрение, способ мышления, мироощущение, мировосприятие людей. Революция в телевидении, связанная с созданием телевизоров нового поколения, произведет глубочайшие изменения в экономике, производстве, общественной жизни и быту. Соединенные системой спутниковых телекоммуникаций, подключенные к интегрированным системам связи, мощным терминалам, принтерам, гигантским базам знаний и данных, эти телевизионные монстры позволят получить в течение относительно небольшого времени визуальную и звуковую информацию в таких объемах, какие всего лишь 30 - 40 лет назад усваивались в течение жизни целого поколения, а три-четыре столетия назад для этого нужна была жизнь нескольких поколений.

Естественно, что мышление, сознание, деятельность, межличностные и групповые отношения, формирующиеся в информационно насыщенной среде, в мире компьютеров, видеофонов, супертелевизоров и т.д., а также поведение людей серьезно трансформируются. Эти трансформации приобретают качественный характер, причем воздействие современной ИТ на разные поколения и возрастные когорты зависит от уровня информационной восприимчивости, который в с очередь определяется всей системой предшествовавшего ИКР воспитания, образования, профессиональной подготовки и житейского опыта. Ясно, что для разных поколений такие системы различны, и новые информационные семена произрастают на различных, если можно сказать, социально-культурных почвах. В данном случае, когда речь идет о докомпьютерных поколениях, эти почвы обладают высоким социокультурным иммунитетом, в случае же новых поколений ситуация радикально меняется.

Как показывают исследования Ш. Теркл, дети, вырастающие в тесном общении с компьютерами и электронными игрушками, в психологическом, морально-духовном и мировоззренческом плане довольно существенно отличаются как от своих некомпьютеризированных сверстников, так и от детей предшествующих поколений. Речь идет не только о навыках владения вычислительной техникой, но об изменениях фундаментальных духовно-культурных структур, понятий и представлений. Дети компьютеризованного поколения, которых японский профессор Маруама по аналогии с интеллектуальными компьютерами назвал пятым поколением, имеют совершенно особое представление о жизни и смерти, об одушевленности людей и животных и компьютеров, иначе организуют свое время, свой внутренний мир, развивают свои интеллектуальные способности не просто быстрее и разностороннее, но в ином социально-временном измерении. Исследуя усвоение японскими студентами новых знаний при помощи компьютеров, Маруама указал, что они в состоянии в течение 8 часов напряженной работы с компьютером «проглотить» содержание нескольких книг в среднем по 300 страниц каждая. Это оказывается возможным благодаря тому, что запрограммированные соответствующим образом компьютеры позволяют уплотнять информацию, представлять ее в графическом виде, устранять повторы и облегчают сверхскоростной поиск информации в различных текстах. Поэтому молодежь пятого поколения в течение двух последующих десятилетий сможет сделать гигантский интеллектуально-образовательный рывок и существенно оторваться от своих сверстников в некомпьютеризированных странах.

В этой связи особого внимания заслуживают хакеры, или, как их называл Вейценбаум, одержимые программисты. Вряд ли можно найти другую технологию, которая могла бы конкурировать с интеллектуальной технологией с точки зрения привлекательности и почти гипнотического или даже наркотического влияния на интеллект. В первую очередь это касается программистов, главным образом профессиональных. Уже компьютерные игры, как показывают исследования, могут увлечь детей и юношей до самозабвения, до полного смешения реального и компьютерного мира и даже вытеснения первого последним. В сфере профессионального программирования это зачастую приводит хакерству, т.е. такому направлению деятельности, когда совершенствование и самосовершенствование программного продукта становится самоцелью. Преодоление «компьютерного сопротивления», борьба с ошибками, изобретение новых алгоритмов, нового программного дизайна, языков и осуществление чрезвычайно сложных и труднодостижимых целей в сфере интеллектуализации компьютерной деятельности становится содержанием всей жизни хакеров. Хотя число хакеров в мире совсем невелико, но пандемия хакеров может со временем оказаться столь же опасной и, во всяком случае, столь же быстро нарастающей, как пандемия СПИДа в мире вирусных заболеваний. Здесь, кстати, уместно сказать и о компьютерных заболеваниях (вирусах). Это фрагменты программ, введенные в плохо защищенные базы данных и знаний, внедренные в чужие файлы, тиражируемые там и способные к изменению смысла, порче других программ или хранимых в компьютерах данных. Некоторые из таких вирусов в порыве компьютерной эйфории создаются хакерами из озорства или в порядке интеллектуального самоутверждения. Это феномен далеко не безопасный, и с ним необходимо считаться не только как с технической проблемой, но и как с проблемой в сфере компьютерной культуры и компьютерной преступности.

3.2 Необходимость обучения компьютерным технологиям в России

Принятая в нашей стране программа компьютерной грамотности мало содействует заполнению возникающей в этом рывке концептуально-информационной пропасти. Она подобна обучению грамотности при отсутствии книг, тетрадей, карандашей и т.д. Tе микропроцессорные средства и компьютеры, которые сейчас направляются в большинство наших школ, являются крайне отсталыми по своим техническим и эксплуатационным характеристикам. Обучение на них, естественно, закрепляет отнюдь не современные и не прогрессивные навыки к простейшему программированию. Но самое главное заключается в том, что школьник, побывывший на уроке компьютерной грамотности, после этого «окунется» в информационную среду, которая немногим отличается по своим принципиальным xapaктеристикам от информационной среды середины столетия. Фактический доступ к домашнему компьютеру, компьютеризованным средствам общения и взаимодействия для него отрезан просто из-за того, что для большинства людей в нашем обществе домашние компьютеры представляют экзотическое явление, тогда как в США, Японии и странах Западной Европы, ряде государств Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, Канаде и Австралии это вполне o6ычная, будничная вещь, естественно и непринужденно входящая во внутренний мир ребенка. Между пятым поколением, с одной стороны, его некомпьютеризированными сверстниками, с другой, и представителями старших поколений, с третьей стороны, со временем могут возникнуть и уже сейчас возникают глубокие интеллектуальные, духовно-культурные разрывы, грозящие в недалеком будущем превратиться в пропасть.

В информационных обществах компьютеры на paботе, в учебных заведениях и в домашних условиях практически общедоступны. В соединении с неограниченным доступом к любой научной и учебной литературе, научной периодике, к библиотекам программ и базам знаний, дополненные множительной техникой и аудиовизуальными системами обучения, они превращаются в самостоятельную и мощную инфраструктуру действительно всестороннего интеллектуального развития. Начиная с самого раннего детства, новое компьютерное поколение погружается в систему не только традиционных, но и новых компьютерных игр. Они требуют находчивости, изобретательности, умения мгновенно принимать решения. Ребенок, взаимодействующий в процессе игры с компьютером, видит в нем партнера, чутко реагирующего на его индивидуальные особенности. Этот партнер является творческим «двойником». Компьютер можно перепрограммировать, игру усовершенствовать. Теркл рассказывает в своей книге о негритянском мальчике, не воспринимавшем арифметику, но обожавшем джазовую музыку и ритмические танцы. Научившись играть с компьютером, он придумал игру, в которой цветные шарики под роковую мелодию совершали симметрические движения, и таким образом научился решать довольно сложные уравнения, отождествляя переменные с типами движений, скоростями, расположением шариков и т.д. Многочисленные исследования показывают, что информационная технология, соединенная с аудиовизуальными средствами, телевизором, дисплеем, телевещанием т.д., создает целый мир поведенческих моделей, которые постоянно, ежедневно в быту и на работе окружают человека и программируют его деятельность во все возрастающем масштабе. Поэтому можно уже говорить о том, что в недалеком будущем мы столкнемся с шестым поколением. Если пятое поколение, согласно М. Маруаме, - это поколение молодежи, научившейся благодаря компьютерам использовать для достижения социальных, инженерных и иных целей гигантские объемы научной, деловой и вообще полезной информации, то шестое поколение - это когорта людей, выросших и воспитанных в совершенно иной информационно насыщенной среде, отличающейся от вселенной Гутенберга, основанной на цивилизации типографских станков, традиционных библиотек, радио и телефонов, в такой же мере, как последняя отличалась от вселенной рукописных текстов, и эта последняя - от вселенной и соответственно цивилизации, основанной на устной передаче информации.

Гизо в своей «Истории цивилизации во Франции» говорил о том, что человек средневековья, перенесенный в XIX в., совершенно не мог бы понять образ жизни, мышление и обычаи этого столетия. Верно также и обратное, и это подтверждается гигантскими трудностями в исследовании и интерпретации средневековой культуры. Потребовалось далеко продвинуть современную герменевтику, чтобы духовно-культурные процессы и способы деятельности предшествовавших эпох и цивилизаций стали нам более или менее понятными. Для образования такого духовно-культурного разрыва между эпохами и поколениями потребовалось несколько столетий. Разрыв, который будет отделять поколения людей, родившихся после второй мировой войны, от пятого поколения в странах, находящихся в точке роста информационной цивилизации, происходит уже сейчас. Внутри этих стран, в их собственном информационно-культурном и технологическом ареале, он будет преодолен отчасти механизмами образования и переподготовки, отчасти, а к концу столетия почти полностью, путем биологической смены поколений в рамках новой информационной культуры.

Появление новых информационно-технологических возможностей не означает в то же время, что все они будут реализованы. Одна из этих возможностей - концептуальная, общеинтеллектуальная, образовательная однородность общества. В действительности же такая возможность, хотя и в меньшем масштабе, возникла уже с изобретением книгопечатания и резко усилилась с появлением таких средств связи, как радио и телевидение. Тем не менее ни в одной стране и ни в каких реальных условиях эта возможность не привела к полной интеллектуальной и культурной изотропности общества. Дело в том, что культурная и вообще духовная изотропность предполагает в качестве своей предпосылки и основы изотропность социальную, имущественную и т.д. В обозримом будущем ни в одной из существующих ныне социальных систем об изотропности подобного рода не приходится и мечтать. Кризис социальных утопий XIX и XX вв., крушение иллюзии социально однородного общества подводит нас к пониманию того, что и в информационном обществе в рамках пятого и даже шестого поколений будут существовать более или менее значительный перепады и духовно-культурные разрывы, интеллектуальные, образовательные, этнокультурные, мировоззренческие и другие диссонансы. Более того, некоторые из таких разрывов могут даже увеличиться. В современной литературе немало говорится о компьютерном одиночестве, об информационно-технологической самоизоляции индивида. Замыкаясь в рамках современного радиовещания, телематики, в компьютеризированных системах связи и обработки данных, человек может постепенно изолироваться от непосредственного и живого общения с другими членами общества. Вряд ли серьезно можно говорить, что это приведет к распаду общественных связей. Но бесспорно, что подобные процессы уже сейчас становятся некоторой, хотя и не вполне прорисованной, реальностью. Их можно оценивать как позитивные и негативные последствия ИКР. Но они, несомненно, должны учитываться как мощные факторы формирования новых личностных ориентаций, духовно-культурных ценностей, установок и форм поведения.

Что же касается шестого поколения, то здесь дело может оказаться куда сложнее. Речь будет идти уже не о разрыве между поколениями в данном обществе, а о духовной, концептуальной, культурной и деятельностной пропасти, отделяющей информационно насыщенные цивилизации от стран и народов, пошедших не по пути научно-технологического прогресса, а по пути культурной, цивилизационной и концептуальной самоизоляции, по пути утверждения своего «особого», неповторимого, этнокультурного предопределенного пути, который может вести только к необратимой отсталости.

Уместно спросить, не будет ли означать возникновение шестого поколения деиндивидуализацию ныне существующих культур. Я убежден, что по самому смыслу исторического процесса такое предположение ошибочно. Интернационализация и гомогенизация культур различных стран и народов, уже вступивших на путь информатизации общества, - реальный процесс и прекрасно иллюстрируется культурными процессами в объединяющейся Западной Европе. Возникающая и развивающаяся социально-экономическая конфедерация западноевропейских стран уже стала реальностью. Информационная технология позволяет сближать и в известных границах интернационализировать культуры, имеющие глубокие исторические, нравственные, религиозно-философские и мировоззренческие корни, но это не означает деиндивидуализацию и полную акультурацию. Речь в действительности идет о переходе целой семьи европейских культур вместе с культурой США, Японии и некоторых других азиатских стран на новую ступень исторического развития, где их своеобразие не исчезнет, а может быть, даже сохранится и усилится, но на совершенно другой платформе - на платформе информационной цивилизации.

Другая проблема, связанная с переходом к пятому - шестому поколению, касается еще более глубоких культурно-трансформационных процессов, и о них следует сказать особо. Но прежде чем перейти к проблеме, я считаю необходимым отметить следующее. Культурные и социальные трансформации, сопровождавшие великие социально-технические революции прошлого, были стихийными. Никто не планировал, не предсказывал и не направлял их течение сознательно и заранее. Ни одному мыслителю не удалось присутствовать при зарождении и формировании зрелой культуры нового типа, ибо такие процессы были слишком длительными для одной жизни. Уникальность нашей эпохи состоит еще и в том, что сжатая пружина времени позволяет сейчас на стыке двух поколений не только проследить процесс возникновения и формирования информационных культур, но и понять, что в экстремальных условиях отставания общество должно вполне сознательно содействовать становлению таких культур. Культурная самоизоляция и противопоставление культурного традиционализма культурным трансформациям может послужить прологом для превращения некоторых современных культур в недалеком будущем в чисто музейное достояние.