Социальная природа глобализма

В религии, пожалуй, как ни в каком другом звене духовной культуры, связаны историческая память, моральные принципы и объединяющая людей вера, которые в своем единстве вырабатывают своеобразный иммунитет против устремлений глобалистов, лишенных гуманистического начала. Вместе с тем следует отметить, что при обсуждении таких «тонких материй» надо придерживаться золотой середины. Если Библер весьма деликатно упомянул религию в качестве одной из сторон, граней или сил самодетерминации личности, то Панарин довольно безапелляционно заявляет о тайне культуры, заключающейся в парадигмальной силе религиозного импульса, т.е. в той пламенной вере, инверсия которой в политический и научный энтузиазм способна творить «новое всерьез». Разумеется, дело автора -- убеждать читателя в правомерности своей точки зрения. Но с таким же основанием можно было бы утверждать, что начало каждой культурной эпохи освещалось поэтической строкой, будь то космоцентризм поэтической философии Гесиода или Гераклита («Этот космос один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечный живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий»), гуманизм Ф. Петрарки («Благословен день, месяц, лето, час / И миг, когда мой взор те очи встретил!») или же боль за будущее России в словах А. Вознесенского («Я в начертании «Россiя» / Прочел латинское «Poesia» -- / Пройдет столетие болезненное. / Суперкомпьютерному сыну / Проступит в имени «Poesia» -- / Россiя…»).

Однако сама по себе идея включения в прогностический инструментарий культуры как таковой представляется весьма продуктивной. Тем более что Панарин предложил основные принципы разработки сценариев развития политических процессов в контексте глобального политического прогнозирования. Один из этих принципов он формулирует следующим образом: «Мы прогнозируем не события как “вещи в себе”, находящиеся по ту сторону нашего организованного человеческого бытия и смысла, а социально-исторический смысловой потенциал этих событий» [76]. Это тот потенциал, который представлен в различных звеньях духовной культуры и сохраняет преемственность эпох как важнейшую закономерность развития культуры. Еще в конце VI в. один из «последних римлян» -- Кассиодор писал: «Наш труд основывается на древних, и следует помнить, что мы его не изобрели, но лишь изучаем его как последователи».

Весьма обстоятельно Панарин рассматривает круг вопросов, относящихся к осмыслению судьбы России. Речь в данном случае идет о том, что в современной литературе четко определились два подхода к пониманию перспектив будущего России. И дело даже не в составлении каких-либо прогнозов, а в попытке выявить тенденции развития. Так, Панарин, рассматривая Россию как «главную жертву очередного геополитического передела мира» (это вызов Европы по отношению к России), усматриваетответ России не в «силовой геополитике», а в «творческих возможностях российской культуры», благодаря которой человечество отодвинет нынешние геополитические споры как нечто второстепенное» [77].

В качестве гипотезы Панарин высказывает то положение, что назревший поворот российской мировой истории не столько связан с технико-производственными, экономическими факторами, сколько затрагивает основы духовности, миропонимание, мира ценностей. И здесь стоит во многом согласиться с Панариным, но не во всем. Все-таки в системе социокультурных доминант российской геополитики следует отводить место не только цивилизационной памяти народа и традиционной культуре, архетипам поведения и «жизненному миру» [78], но также знаниям и технологиям как высшим социокультурным ценностям. «Знания и технологии, -- утверждает А.И. Ракитов, -- должны войти в состав высших национальных и социокультурных ценностей России. Без этого ее движение к стабильности и благополучию невозможно. Не решив эту проблему, мы не можем решить и все остальные» [79].

Судьбу России Панарин связывает с Востоком «в смысле восточного христианства». Россия отринет западный либерализм и в фазе ответа («восточного ответа на западный вызов») окажется вновь в биполярном мире. Панарин пишет: «Запад во главе с США на одной стороне, Россия с Индией, арабским Востоком и, возможно, Китаем, на другой» [80]. При этом Панарин ссылается на законы изоморфизма и программно заложенные парадоксы, в соответствии с которыми «грядущая Россия еще раз станет антизападной и, весьма вероятно, займет роль лидера мировой антизападной коалиции» [81]. Один пласт рассуждений вызывает сомнение. Панарин весьма непринужденно объединяет либерализм и социализм как те социальные проекты, которые не имеют будущего, поскольку они являлись продуктами европейских идеологий. И то, и другое Россия, мол, уже прошла. Она «завершила свой западный цикл, открытый Петром I. Теперь ей предстоит вступить в новую восточную фазу, где ее духовные и геополитические устремления переплетаются в едином фокусе» [82]. Но Восток, как говорится, -- дело тонкое. В него входить надо со своей программой, своей идеологией, той, которая может быть принята Востоком. И если у либерализма там никаких перспектив нет, то у социализма имеются кое-какие шансы на возрождение. Однозначно определять социализм как исключительно западную идеологию, искусственно перенесенную на российскую почву, как это пытается представить Панарин, будет несправедливо. Зато с ним можно согласиться в том, что «в современной духовной истории мира содержится две программы: одна -- культурологическая, связанная с реабилитацией богатейшего наследия цивилизации Востока… другая -- духовно-религиозная и нравственная, связанная с задачами спасения мира, погружаемого в социал-дарвинистские джунгли естественного отбора и борьбы всех против всех» [83].

Из этих программ органично вытекают ведущие идеи, реализация которых будет способствовать «созиданию великой России -- авангарда Евразии». Это идея «Великого Востока», идея солидарности с Югом и индоевропейская идея. Реализация первой идеи связана с тем, что евразийскому континенту «необходима настоящая культурная революция, связанная с выработкой межцивилизационных универсалий, интегрирующих его великие цивилизационные миры в единую гибкую, но по-своему целостную (перед лицом внешних вызовов) систему. Предстоит выработать великий симбиоз восточно-христианской, индо-буддистской, конфуцианско-буддистской и мусульманской традиций. Процесс этот не только представляет геополитическую необходимость ввиду глобального вызова Моря, но и соответствует великим информационным сдвигам постиндустриальной эпохи» [84]. Если идея «Великого Востока» является культурологической по своему содержанию, то идея солидарности с Югом «носит моральный характер и требует солидарности со всеми угнетенными народами “третьего мира”» [85]. Эта идея вбирает в себя духовные устремления той части народов мира, которая не относится к «золотому миллиарду». Новая индоевропейская идея, полагает Панарин, «позволяет России реконструировать свой европеизм, свое петровское наследие таким образом, чтобы они снова обрели первоначальный смысл, заложенный великим основателем: «способствовать созиданию великой России -- авангарда Евразии» [86]. Значимость индоевропейской идеи обусловлена также и тем, что она позволит, во-первых, обратить европоцентричные элементы постсоветского пространства из противников в союзников России, во-вторых, дать в руки России могучее средство активной европейской политики. Несмотря на свою многоликость и масштабность эти идеи должны постепенно приобрести контуры идеологической конструкции и политической программы. В противном случае они останутся лишь благими пожеланиями.

А.И. Уткин: осмысление глобализма

В серии монографических исследований известного историка международника, профессора А.И. Уткина рассмотрен тот же круг проблем, что и в работах А.С. Панарина, с той лишь разницей, что работы Уткина опираются на огромный библиографический материал, преимущественно зарубежных авторов. В них присутствует не столько полет философской мысли, сколько опора на исторический факт, расчетные данные, суждения ученых и политиков. Уткин выдвигает множество важных теоретических положений и сценарных проектов при определении перспектив социального развития. Прежде всего следует остановиться на тех трех вопросах, ответы на которые, по мнению Уткина, способны обрисовать суть современных грандиозных процессов. Во введении к одной из своих работ Уткин пишет: «Разворачивающейся мировой истории придется дать ответ по трем пунктам: последует ли вслед за смещением производительных сил смещение в юго-восточном направлении центра всемирного идейного творчества, осуществится ли самоценное политическое самоутверждение на новой индустриальной основе, не отпрянет ли мир к традиционным религиозно культурным основам? Ответ на эти три вопроса составит суть грандиозных процессов двадцать первого века» [87]. Иначе говоря, речь идет о корреляции материальной и духовной культуры и определении вектора социального развития на Восток, что может сопровождаться естественным давлением традиционализма на современность во всех сферах общественной жизни. Уткин называет семь факторов, кардинально меняющих мир, подводя его к новому состоянию. Первый из них -- реализация геополитической мощи США, утверждающих однополярный мир. Второй -- бурный экономический рост в глобальном треугольнике, вершинами которого являются регионы Северной Америки, Западной Европы и Юго-Восточной Азии. Третий фактор -- это разрушительный хаос, связанный с ослаблением экономической и политической роли государств-наций на фоне укрепления мощи транснациональных корпораций. Четвертый фактор -- то самое давление транснационализма на современность, которое связано с ростом активности цивилизаций, относящихся ранее к «третьему миру». Пятый фактор -- грозящая глобальным взрывом поляризация мирового сообщества на «золотой миллиард» и остальную часть человечества. Шестой фактор связан с предыдущим и характеризуется демографическим взрывом преимущественно бедной части человечества. Седьмой фактор -- это наука как непосредственная производительная сила, несущая в себе не только положительное начало, но и нечто демоническое (оружие массового поражения, информационное и психологическое оружие, генная инженерия и др.). Уткин подробно, с цифрами и фактами, рассматривает содержание этих факторов [88].

Перечисленные выше факторы, вызывающие радикальные изменения, в своей совокупности выражают суть глобализации, источниками которой, по мнению Уткина, выступают фундаментальные изменения в способах коммуникации, новый характер инвестирования и новое аналитическое восприятие мира. Две основные характеристики глобализации -- во-первых, ее неустранимость из общественной жизни, во-вторых, неравномерность распределения созданного богатства между «золотым миллиардом» и остальным миром. Развертывающаяся в соответствии со своими характеристиками глобализация имеет безотрадное будущее. Самый большой вопрос будущего глобализации, утверждает Уткин, -- «согласится ли мировое большинство в обмен на обещанную стабильность и долю участия в мировом процессе отдать ключи от национальной судьбы странам-лидерам?» [89] Глобалистика как теоретическая парадигма базируется на продолжающемся в последнее десятилетие XX в. бескризисном развитии когорты наиболее развитых капиталистических стран. Причем эти страны выработали своеобразное правило для стран, претендующих на какое-либо приближение к себе, -- т.е. правило «золотого корсета». Согласно этому правилу, входящее в мировое разделение труда государство должно подчиниться следующему ряду необходимых условий:

· основным двигателем экономического развития становится частный сектор;

· бюрократический аппарат государства сокращается;

· ликвидируются ограничения на иностранные инвестиции;

· приватизируются государственные предприятия; и т.д.

Жесткие правила «золотого корсета», которые, по словам американского экономиста Т. Фридмана, предписывают «один размер для всех», жрецами глобализации пропагандируются как необходимые условия роста экономики, повышения среднего уровня доходов, более эффективного использования природных ресурсов. На притязания стран, пробующих примерить к себе «корсет», но желающих сохранить свою культуру и идентичность, следует жесткий ответ глобализаторов: «Никто не обязан залезать в “корсет”. И если ваша культура и социальные условия противоположны… то можно выразить лишь сочувствие. Но вот что важно: сегодняшняя глобальная рыночная система, стремительно меняющийся мир и “золотой корсет” созданы огромными историческими силами, которые фундаментально изменили стиль общения, способ инвестирования и то, как мы смотрим на мир. Если вы хотите противостоять этим переменам, это ваше дело. Но если вы думаете, что можете противостоять этим переменам, не платя цену за неудержимые перемены, прячась при этом за свою высокую стену, вы обманываете самих себя» [90].

Несмотря на это весьма жесткое предупреждение Т. Фридмана, критика глобализации по-американски набирает обороты. Если в социальной плоскости критика получает выражение в антиглобализме, то в теоретической плоскости она набирает все больше и больше аргументов. Критика глобализма сосредоточивается не на той цене, которую надо платить странам и народам за то, чтобы вскочить на последнюю ступеньку эшелона глобализации, а на самом этом процессе. Мишенью критики становятся не собственная отсталость и недостаточные усилия по преодолению отставания народов, рекультурация которых мучительно переживается, а система открытой конкуренции, выгодная на текущем этапе «золотому миллиарду». Упомянутый американский экономист Т. Фридман весьма образно характеризует глобализм по-американски, который многие воспринимают как непрошенного гостя. Он пишет: «Ты выставляешь его за дверь, а он лезет в окно. Ты стараешься закрыть перед ним окно, а он проникает, проведя к тебе кабель. Ты обрезаешь кабель, а этот гость вместе с Интернетом возникает на экране благодаря телефонному проводу. Ты рвешь телефонный провод, а он входит в дом с помощью спутниковой связи. Ты выбрасываешь сотовый телефон, а он уже на экране телевизора или компьютера. Ты отключаешь экран, а непрошенный гость уже на твоем рабочем месте и в дверях фабрики. Эта глобализация-американизация находится не только рядом с тобой в комнате. Она проникает даже в твой организм. Ты ешь ее. Она внутри тебя. Она порождает разрыв между отцами и сыновьями, матерями и дочерьми, дедушками и внуками. Она создает ситуацию, когда одно поколение видит мир совершенно иначе, чем другое, и во всем этом усматривает вину Америки» [91].

Аргументированная критика глобализма касается, главным образом, проблем экономического развития и сохранения культурной идентичности. Одно из направлений критики связано с выражением опасности потери работы многими американцами вследствие ухода свободного американского капитала в зоны дешевой рабочей силы. По мнению некоторых политиков, глобализация стала «заменой коммунизма» как главного противника США. Противники глобализации опасаются утраты национального суверенитета США.

Глобализация предстает как главный враг религиозных и семейных ценностей, общественной солидарности. Более того, мощь вооруженных сил, по мнению У. Трейдеро, при глобализационном космополитизме теряет смысл. Глобализации безразличен политический строй той или иной страны, функции государства все более заменяются упомянутым выше правилом «золотого корсета». Именно против этого выступают религиозные фундаменталисты и культурные традиционалисты, профессиональные союзы и защитники окружающей среды. Все большее число критиков глобализации приходит к следующей мысли, высказанной Р. Броудом и Д. Каванахом: «Будущее глобальной экономики, в которой только Соединенные Штаты и небольшая группа богатых получают преимущества, является внутренне нестабильным и с экономической и с политической точек зрения» [92]. Глобализация, утверждаемая неолиберальными экономическими стратегиями, превращает весь мир в арену эксплуатации труда капиталом, а потому встречает все большее сопротивление по всему спектру социальных и политических действий.

Равно как и Панарин, Уткин большое внимание уделяет вопросам будущего развития России в глобализирующемся мире. Как в старинных былинах, отмечает Уткин, Россия стоит на перекрестке трех дорог. Первая из них направлена на возможное сближение Востока и Запада и образование единой политико-социальной системы, опоясывающей два гигантских материка от Ванкувера до Владивостока. Правда, вопреки горячим ожиданиям отечественных неолибералов, быстрое и надежное сращивание восточноевропейской и западноевропейской цивилизаций не состоялось и порыв идеологов «общечеловеческих ценностей» заметно угас. Вторая дорога «манит европейским единством» в континентальном масштабе. Однако несмотря на традиционные связи, историческую близость, потребность Западной Европы в восточноевропейском рынке и сырье, потребности Восточной Европы в западноевропейской технологии и капиталах, «Восточная Европа все более обнаруживает себя в ином, не западноевропейском измерении». Здесь сказываются различия исторического опыта и национального менталитета, сталкиваются несовместимые между собой идеи индустриальной эффективности и социальной справедливости.

Если эти два пути будут заблокированы по различным обстоятельствам, то Россия выберет третий путь. Она «может, -- полагает Уткин, -- обратиться внутрь себя и на Восток, стремясь найти более благоприятную историческую нишу в неоизоляционизме, в обращении к внутренним ресурсам и непосредственным южным и восточным соседям» [93]. Выбор пути Россия должна осуществить, опираясь на опыт предков, исходя из специфики и не имитируемого социально-психологического кода нации. Фундамент глобализирующегося мира размывается глубочайшими различиями в культуре, которые в эпоху «после идеологии» вышли на первый план. Если прежде принадлежность к иным цивилизациям признавалась вопросом различия, то в настоящее время эта принадлежность становится центральным звеном мировоззрения. «В условиях оседания идеологической пыли, -- заявляет Уткин, -- проясняются твердые основы международного бытия. И подлинными основами ныне… оказываются цивилизационные основания, т.е. группирование не против страны X, не за страну Y, не вокруг Z, а вокруг фактов своей истории и географии, в нише своей культурно-исторической, цивилизационной общности» [94]. Важно при этом отметить, что бурный процесс глобализации, навязываемый Западом по своим образцам всем остальным цивилизациям, на рубеже тысячелетий столкнулся с той ситуацией, когда эти цивилизации противопоставляют выработанные веками традиции, ментальные и геополитические коды, историко-культурную память, моральные и религиозные нормы и каноны. В связи с этим обретает актуальность выбор российского варианта глобализации, который может быть инициирован русско-православной цивилизацией.

Гуманизм, глобализм и судьбы России

Современная социально-философская и культурологическая мысль связывает в единое исследовательское пространство ранее, казалось бы, несовместимые научные программы. Реалии современной жизни ставят множество задач, требующих нестандартных решений, тем более в условиях российской действительности. К ним относится и вопрос о взаимосвязанности гуманизма и глобализма, который следует рассмотреть в трех аспектах. Во-первых, естественным образом напрашивается анализ современных интерпретаций глобализма, который был предпринят выше. Во-вторых, необходимо обратиться к рассмотрению путей эволюции идеи гуманизма. В-третьих, на стадии синтеза целесообразно представить, что следует подразумевать под гуманистическим измерением глобальных проблем и глобализма в целом.

Все многобразие эмпирических фактов, событий, процессов политического, экономического, социокультурного порядка необходимо пропустить сквозь оптику философии глобализма, которую следует рассматривать как новый шаг в развитии социальной философии. Эта самая «оптика» дает основание авторам предлагать самые различные трактовки глобализации, ее временные границы. Как уже было сказано выше, глобализация представляет собой исторический процесс, главным содержанием которого выступают формирование мировой экономики на основе достижений научно-технического прогресса, интеграции финансовых рынков и промышленного производства, установления глобальных межкультурных коммуникаций. Результатом этого исторического процесса оказывается объективно складывающаяся социокультурная, политическая и экономическая взаимозависимость на основе возникновения и распространения надтерриториальных и надгосударственных организационно-управленческих и иных структур.

В части уточнения данного определения необходимо отметить следующее. Во-первых, глобализация, понимаемая как исторический процесс, предстает в различных временных измерениях. Ряд авторов (П. Бродель, Д. Дельфюс) полагает, что глобализация предстает как один из многих этапов многовекового развития капитализма. И. Валлерстайн полагает, что глобализация протекает уже 500 лет и охватывает историю всей «капиталистической мир-экономики». Некоторые экономисты (П. Друкер, Т. Левитт, К. Оме и др.) связывают начало процессов глобализации с транснационализацией финансовых рынков 30-40 лет назад. В контексте политологической мысли глобализация обусловлена, по мнению С. Хантингтона, Г.П. Мартина, Г. Шумана и др., распространением по всему миру демократических принципов и институтов, универсализацией и вестернизацией культуры (П. Бергер), космополитизацией и унификацией стилей жизни, форм поведения (Д. Нэсбит и П. Эбурдин). Иначе говоря, зарождение процессов глобализации можно относить и к истокам капитализма в X в., и к становлению в ходе промышленной революции специфически капиталистического (машинно-фабричного технологического) способа производства в XIX в., и к появлению глобальных проблем человечества, порожденных научно-технической революцией во второй половине XX в. Собственно говоря, с этого времени глобализация становится предметом междисциплинарных исследований. Во-вторых, понятия глобализации и глобализма несут в себе вполне определенный идеологический смысл, выражающий превалирование тенденций вестернизации (западнизма, по А.А. Зиновьеву) и американизации («глобализации по-американски») в процессах глобализации. На цивилизационный вызов «глобализма по-американски» в самые последние годы нарастает ответ -- волна антиглобализма и контрглобализма. Глобализм в социально-политическом измерении понимается как высшая стадия империализма (Г.А. Зюганов). В-третьих, пока еще не достигнуто какого-либо единства в оценке сущности, движущих сил и последствий глобализации. Да и вряд ли оно может произойти в скором времени. Однако следует обратить внимание на ряд сущностных черт и социальную природу глобализации, которые признаются многими учеными. Это -- образование единого экономического, информационного и культурного пространства, превращение знания в существенный элемент общественного богатства.

Вместе с тем социальная природа глобализации характеризуется усилением социального неравенства между классами и социальными слоями, углублением пропасти между «золотым миллиардом» и угнетенными странами, переориентацией всей культуросозидающей деятельности человека на выживание в условиях экологической катастрофы, глобальной экспансией информационного и культурного пространства, превращением знания в существенный элемент общественного богатства.

Итак, в интерпретации глобализма необходимо четко различать теоретический, идеологический и аксиологический аспекты. Тот факт, что глобализация имеет длительную историю, что в ней выделяют различные этапы, фазы и циклы развития, отнюдь не умаляет империалистическую суть современной модели «глобализма по-американски». Данной модели необходимо противопоставить иные модели, опирающиеся на идеалы гуманизма, корни которых уходят в глубь веков культурной истории народов. Не останавливаясь подробно на эволюции гуманизма, который, в широком смысле, выражает прогрессивное направление в общественной мысли, связанное с защитой достоинства личности, ее свободного и всестороннего развития, защитой человечности общественных отношений, основываясь на двух фрагментах, необходимо дать этимологический анализ понятий, производных от термина «гуманизм» и закрепившихся в русском языке [95]. 

Во-первых, гуманизм представляет собой исторически изменяющуюся систему воззрений, которая признает ценность человека как личности, его право на свободу, счастье, развитие и проявление своих способностей. Понимаемый так гуманизм признает благо человека критерием оценки общественных отношений. Во-вторых, гуманизм представляет собой идейно-культурное движение эпохи Возрождения, утверждавшее принцип свободного и всестороннего развития человеческой личности. В свою очередь, под гуманизацией понимаются процессы распространения и утверждения в сфере общественной жизни идей, взглядов и убеждений, проникнутых гуманизмом.

Еще в эпоху Возрождения наметились две тенденции в истории развития идей гуманизма. Первая тенденция выражала, как известно, интересы идущей к власти молодой буржуазии. Это был буржуазный гуманизм, представители которого (начиная с итальянских гуманистов) строили планы справедливого общественного устройства на основе индивидуализма и «разумного эгоизма», свободного развития «естественной природы» человека. Вторая тенденция была тесно связана с утопическим социализмом, выражавшим интересы зарождающегося рабочего класса. Здесь ключевой темой выступала проблема форм общения и связи людей, имущественного равенства, равного участия всех в общественном производстве, создания общественного устройства, где, как писал Т. Кампанелла («Город Солнца»), «знания, почести и наслаждения являются общим достоянием», а условием счастья каждого и всех должен быть «философский образ жизни общиной». Ментальность русского человека, сама культурная история России следовали в фарватере второй тенденции, реализовавшейся в конечном счете в социалистическом гуманизме, в недрах русской гуманистической мысли, начиная со стригольников городского посада XIV-XV вв.

Идея гуманизма претерпела в истории русской культуры сложную эволюцию. Одним из ее путей, связанным с осмыслением гуманистического содержания глобальной проблематики, на рубеже XIX-XX вв. явился космизм. Так, 25-летний К.Э. Циолковский в своей первой работе по космонавтике «Свободное пространство» высказывал озабоченность по поводу создания условий обитания человека в космосе: нужны ли ему там тюфяки и подушки, столы и стулья, как надо перемещаться в нем человеку и ориентироваться относительно звёзд, какие предметы нужны человеку для совершения свободных движений и прочего.

Серебряный век русской культуры ознаменовался еще одним ярким прорывом в осмыслении настоящего и будущего России -- евразийством, евразийским учением о культуре. Евразийство следует рассматривать как тип мышления и жанр научной литературы. Евразийство предстает как достояние отечественной социально-философской и научной мысли, оказывающее огромное влияние на утверждение новой парадигмы знания и литературного процесса. Возросший интерес к евразийству вызван, по-видимому, следующими причинами: 1) социальные катаклизмы последнего десятилетия в нашей стране породили необходимость поиска нового «символа веры» в идейном багаже отечественной духовной культуры; 2) в современную идеологическую конструкцию национального самосознания, которая, в духе постмодернистского поиска, опирается на эклектичный набор фрагментов социально-философского и религиозного, научного и эстетического, правового и этического знания, весьма удачно интегрируются культурологические и геополитические идеи евразийцев.

Утверждение евразийцев, что «европейская цивилизация не есть общечеловеческая культура, а лишь культура определенной этнографической особи», осознание равноценности всех людей, народов и культур, равно как и высказанную Н.Я. Данилевским в работе «Россия и Европа» идею о недопустимости осуществления на Земле «единой общечеловеческой цивилизации» следует рассматривать в качестве существенных идейных и методологических предпосылок формирования современного глобалистского типа мышления.

Итак, космизм и евразийство, эти два столь ярких феномена отечественной философской и культурологической мысли с полным основанием могут быть включены в современное научное миросозерцание, предметом которого выступает глобализм. Причем в нем следует четко различать подлинный глобализм, представленный гуманистической классикой (вера в социальный прогресс, справедливость, величие человеческого духа и т.п.), и тот глобализм, в контексте которого утверждаются «конец истории», столкновение цивилизаций, монополия «золотого миллиарда».

Рассматривая вопрос о гуманистическом измерении глобализма, необходимо обратить внимание на следующее. Более пяти веков назад в кругу итальянских гуманистов получила развитие идея о наступлении новой эпохи, связанной с открытием Америки Х. Колумбом, изобретением печатного станка, компаса, появлением артиллерии. Тогда, в XVI в., как отмечал натурфилософ, врач и математик Дж. Кардано, «был открыт весь земной шар». Глава Флорентийской академии М. Фичино провозглашал наступление «золотого века» благодаря возрождению свободных искусств и утверждению достоинства человека. Подобные исторические реминисценции возникают, когда мы обращаемся к грядущей эпохе -- эпохе утверждающегося глобального общества. Речь идет теперь не только об открытии всего земного шара, но и об овладении им. Невольно возникает вопрос -- в чьих интересах будет происходить это безудержное овладение миром? Дело в том, что с начала 60-х годов ХХ столетия заставили говорить о себе в полный голос так называемые глобальные проблемы: гонка вооружения, международный терроризм, истощение сырьевых ресурсов, экология, здоровье населения, демография и т.д.

Одним из первых отечественных ученых, кто поставил и обстоятельно разработал вопрос о гуманистическом измерении глобальных проблем, был акад. И.Т. Фролов. Проблемы собственного гуманистического содержания, которые, согласно Фролову, обрели глобальные масштабы, могут быть сформулированы следующим образом: 1) изменится ли сам человек, его биологическая, генетическая природа и психофизические качества? 2) как эти изменения отразятся на физическом и духовном облике человека, его восприятии смысла и цели жизни? 3) способна ли наука помочь социальной реализации сущностных сил человека? 4) как наука может влиять на развитие способностей человека и его потребностей, способствовать достижению социального равенства людей при сохранении своеобразия каждой личности? [96]

Единственное, что следует внести для уточнения: речь должна идти не только о науке, но и о других элементах духовной культуры, которые также способны и призваны включиться в гуманистическое измерение процессов глобализации в аксиологическом плане.

Сами по себе глобальные проблемы подразделяются на интерсоциальные, антропосоциальные и природносоциальные, поэтому Фролов выделяет следующие основные подходы к изучению глобальных проблем: социальные, научные и гуманистические [97]. В данном случае необходимо вести речь о формулировке новых исследовательских задач. Во-первых, нужно с новых позиций рассмотреть эволюцию концепций разрешения глобальных проблем в докладах, представленных Римскому клубу на протяжении 70-80-х годов: от алармистского по своему духу доклада «Пределы роста» Д. Медоуза и других, провозгласивших неизбежность мировой катастрофы к 2100 г., и сценария «органичного роста» Э. Пестеля и М. Месаровича, направленного на поиск путей предотвращения кризисов «мировой системы», до доклада «Глобальный 2000-й» (опубликован в 1980 г.), призывающего менять политический строй и систему социальных ценностей (необходимо учитывать, что общая гуманистическая направленность была присуща всем докладам Римского клуба). Во-вторых, поскольку современная глобалистика все более апеллирует к гуманистическим ценностям, которые включаются в те или иные сценарии будущего, необходимо осуществить сравнительный анализ отмеченных выше тенденций развития идей гуманизма, которые в своем современном виде представлены, с одной стороной, упомянутыми выше докладами Римскому клуба, с другой стороны -- философией марксизма. Но это уже предмет другого исследования.

В заключение следует остановиться на следующих положениях, которые дают основание для выбора российского варианта глобализации и определения особенностей системного подхода в осмыслении современного глобализма.

1. По ряду характерных черт современный глобализм воспроизводит структуру мира на рубеже XIX-XX вв.: тогда капитализм перешел в свою высшую стадию -- империализм, суть которого осталась неизменной: превосходство сильного над слабым.

2. Возникновение Советского Союза и образование мировой системы социализма нарушили процесс формирования всемирного хозяйства, основой которого оставался империализм и колониальная система.

3. Распад Советского Союза и мировой системы социализма привели к тому, что процесс создания всемирного хозяйства по меркам империализма стал еще более жестким. Колониальные порядки и империалистическая политика ведут к расколу человеческого общества на так называемый «золотой миллиард» и остальную часть человечества. Для России такая ситуация характеризуется как своеобразная «латиноамериканизация России», т.е. порядок, при котором политическая элита страны попадает в мощное поле притяжения чужой державы (в данном случае -- США) и колеблется, насаждать в своей стране заимствованные у этой державы порядки или, если подобный эксперимент оказывается неудачным, устраивать свои дела, оставаясь в качестве «внутренних эмигрантов», свободных от национальных традиций и моральных принципов.

4. Глобализм как современная форма империализма и высшая ее стадия опирается не только на военную экспансию, но также на экспансию экономическую и культурную. Этим самым закрепляется система несправедливого распределения ресурсов планеты: природных, трудовых, интеллектуальных.

5. Современный глобализм выявил объективную ситуацию: ни одна страна не может войти в постиндустриальное общество без его согласия и поддержки. Принципы такого действия в политическом плане были изложены еще в 1823 г. в послании к Конгрессу Президента США Дж. Монро: политика США в Западном полушарии сводилась к недопустимости распространения европейской системы, как в Северной, так и в Южной Америке. В концепции национальной безопасности США для XXI столетия (она была провозглашена Клинтоном в 1999 г.) границы этого доминирования расширяются до глобальных масштабов. Так утверждается глобализм по-американски: США должны доминировать в мире, поскольку только они способны взять на себя руководство и дать мировому сообществу ответы на вызовы современности.

6. В этих условиях начинает действовать геополитический закон: слабые объединяются против сильного. Одним из вариантов действия этого закона является евразийство, которое следует рассматривать не только как философскую, культурологическую и идеологическую доктрину, но и как социально-политическое движение, противостоящее глобализму по-американски. При этом необходимо учитывать, что в настоящее время существуют три варианта евразийства: так называемый северный (российский), тюркский и китайский.

7. Евразия, как единый контингент в географическом смысле, в геополитическом и социокультурном плане имеет весьма сложную и разнородную структуру. В глобальном политическом прогнозировании действует принцип: примат целого (культура) над его частью (наука). Поэтому в глобальном политическом прогнозировании необходим не только учет данных научной аналитики, но и включение всех фрагментов духовной культуры народов различных регионов Евразии.

Примечания

[1] См.: Тойнби А.Дж., Икеда Д. Диалоги Тойнби - Икеда. М., 1998. C.5-6.

[2] Будыко М.И. Глобальная экология. М., 1977. C.15.

[3] См.: Иванов-Ростовцев Ф.Г. и др. Самоорганизация и саморегуляция природных систем (модель, метод и основы теории D-SELF) / Под ред. К.Я. Кондратьева. СПб., 2001. C.4.

[4] Кондратьев К.А. Глобальные изменения на рубеже тысячелетий // Вестник Российской академии наук. 2000. Т. 70. № 9. C.795.

[5] Подробнее об этом см.: UNO 1996 World Economic and Social Survey. New York, 1997. P. 45; Макаревич Л.Война за ресурсы истощает Россию // Финансовые известия. 1997. № 8.

[6] См.: Валентинов В. Стяжают планету // Советская Россия. 2002. 4 января.

[7] Ленин В.И. Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках Троцкого и Бухарина // Ленин В.И.Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т 42. C.278.

[8] Там же. Т. 30. C.93.

[9] Там же. C.165.

[10] Цит. по: Белов Ю. Святогоры // Советская Россия. 2001. 15 марта; см. также: Независимая газета. 2002. 4 февраля.

[11] Антиглобалисты против тайных повелителей мира // Новый Петербург. 2001. 15 ноября.

[12] Джемаль Г. Оппозиция в эпоху глобализма // Завтра. 2001. № 51. C.5.

[13] См.: Советская Россия. 2002. 4 января.

[14] Там же.

[15] Основы социальной концепции Русской Православной церкви. М., 2000. C.86-87.

[16] Алексеева И.В., Зеленев Е.И., Якунин В.И. Геополитика в России: Между Востоком и Западом (конец XVIII -- начало XX в.). СПб., 2001. C.271.

[17] Подробнее об этом см.: Комсомольская правда. 2002. 19 февраля. С. 8; Советская Россия. 2002. 2 марта. C.1.

[18] Парламентская газета. 2002. 22 февраля.

[19] Маккиндер Х.Дж. Географическая ось истории // ПолиC.1995. № 4. C.168-169.

[20] Цит. по: Дугин А.Г. Основы геополитики. М., 1999. C.47.

[21] Подробнее об этом см.: Кефели Н.Ф. Социокультурная динамика.

[22] Николаев Ф. Отречение от боя // Правда. 2002. 7 февраля.

[23] См.: После ударов по Америке // Правда. 2001. № 128, 130; Фроянов И. Глобализация и славянство // Новый Петербургъ. 2001. № 23.

[24] «С точки зрения перспектив всего человеческого общества, -- отмечает А. Зиновьв, -- коммунизм остался по существу почти не изученным. Не идеологический, а реальный, который строился в нашей среде: В условиях западнистической системы решить эти (экологические, демографические. -- И.К.) и многие другие проблемы в принципе невозможно! И выход из этого положения -- только коммунистическая тенденция» (см.: Правда. 2001. № 130. С. 3).

[25] Подробнее об этом см.: Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М., 2001. Гл. 2.

[26] Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977. C.608.

[27] Toffler A. The Eco-Spasm Report. New York, 1975. P. 3.

[28] См.: Survey. Winter 1971. P. 158.

[29] Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. C.44.

[30] International Sociology. 1991. № 6. Р. 180.

[31] См.: Foreign Policy. September-October 2000. P. 34.

[32] Льюк Дж.С. Глобальная взаимозависимость // Государственное управление. Словарь-справочник / Под ред. Л.Т. Волчковой и др. СПб., 2000. C.124-133.

[33] См.: Восток/Запад: Региональные подсистемы и региональные проблемы международных отношений / Под ред. А.Д. Воскресенского. М., 2002. Гл. 1.

[34] Там же. C.37.

[35] Там же. C.38.

[36] Подробнее об этом см.: Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М., 2001. C.46-61; см. также: Held D.e.a. Global Transformations, Politics, Economics and Culture. Cambrige, 1999. P. 10.

[37] Albrow M. The Global Age. Cambrige, 1996. Р. 243 - 244.

[38] Strange S. The Retreal of the State: The Diffuzion of Power in the World Economy. Cambrige, 1996. Р. 4.

[39] Waltz K. Globalization and American Power // The National Interest. Spring 2000. C.52.

[40] Удовик С.Л. Глобализация: семиотические подходы. М.; Киев, 2002. C.367.

[41] Маркс К. Экономические рукописи 1857-1861 гг. (Первоначальный вариант «Капитала»): В 2 ч. Ч. 1. М., 1980. C.38.

[42] Там же.

[43] Там же. C.37-38.

[44] Опарин А.И. Материя. Жизнь. Интеллект. М., 1977. C.122-123.

[45] Менделеев Д.И. Избранные сочинения. М., 1934. Т. 2. C.222.

[46] Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 29. C.160-161.

[47] Попов А.К. Критика марксистского метода восхождения от абстрактного к конкретному // Постижение Маркса: По материалам международной научной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения К. Маркса / Под ред. Ю.М. Осипова, Е.С. Зотовой. М., 1998. C.138-140.

[48] Там же. C.41.

[49] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. C.15.

[50] Bergson H. Lex deux sources de la morale et de la religion. Paris, 1932. Р. 287.

[51] Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. М., 1992. Т. 1. С. 216, 218.

[52] Там же. C.364.

[53] Там же. Т. 2. C.310.

[54] Там же. C.486.

[55] Фукуяма Ф. Конец истории? // Философия истории: Антология / Под ред. Ю.А. Кимелева. М., 1995. C.291.

[56] Там же. C.310.

[57] Там же. C.310.

[58] Wallerstein I. Ylobalization or the age of transition? A long term view of the trajectory of the world system // Internationl Sociology. V. 15. 2000. № 3.

[59] Цит. по: Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1999. C.118-119.

[60] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка // Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999. C.531.

[61] Там же. C.534.

[62] Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее стратегические императивы. М., 1998. C.12.

[63] Там же. C.53.

[64] Там же. C.234.

[65] Зюганов Г.А. Глобализация: тупик или выход? М., 2001. C.16-26.

[66] Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М., 1999. C.279.

[67] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. М., 2000. C.3.

[68] Там же. C.110.

[69] Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. C.280.

[70] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. C.88-89.

[71] Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. C.47-48.

[72] Там же. C.265.

[73] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. C.44-45.

[74] Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: Два философских введения в XXI век. М., 1990. C.304-306.

[75] Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991. C.194.

[76] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. C.46-47.

[77] Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI в. М., 1998. C.15-16.

[78] Жизненный мир, отмечает Панарин, «альтернативен прогрессу, развертывающемуся в отчужденных техноцентричных формах, но он совместим с прогрессом, если представить последний в формах нового антропоцентризма. Жизненный мир представляет, на ряду с миром новаций и миром ценностей, триаду, составляющую основу нашего бытия: Россия с ее бытовой и конфессиональной терпимостью, психологической уживчивостью, “неокончательностью” своих установлений в чем-то является аналогом жизненного мира».

[79] Ракитов А.И. Будущее России: Социально-технологическая модель // Общественные науки и современность. 1996 г. № 2. C.11.

[80] Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. C.69.

[81] Там же. C.68.

[82] Там же. C.71.

[83] Там же. C.228.

[84] Там же. C.342.

[85] Там же. C.344.

[86] Там же. C.347.

[87] Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М., 2001. C.8.

[88] Там же. C.16-130.

[89] Уткин А.И. Глобализация: процесс осмысления. C.97.

[90] Friedman Th. Understanding Hobalisation. The Lexus and the Olive Tree. New York, 2000. P. 109.

[91] Ibid. P. 395.

[92] Broad R., Cavanagh J. The Deaht of Washington Consensus? // World Policy Journal. Fall 1999. P. 86.

[93] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. C.8-10.

[94] Уткин А.И. Атлантический и иные миры: Цивилизационные барьеры // США и Европа: перспективы взаимоотношений на рубеже веков / Под ред. А.И. Уткина. М., 2000. C.173.

[95] См.: Словарь современного русского языка: В 20 т. Т. 3 / Под ред. К.С. Горбачевич. М., 1991. C.388-389.

[96] Фролов И.Т. О человеке и гуманизме. М., 1989. C.21.

[97] Там же. C.296-298.