В подходе к этнополитическим конфликтам ООН и ОБСЕ претендуют на беспристрастную защиту общезначимых принципов и норм. Однако сколько-нибудь действенное международное вмешательство в ту или иную конфликтную ситуацию не может быть реализовано без заинтересованного участия так называемых великих держав. Когда определенные конфликтные ситуации возникают вне поля их геополитических и геоэкономических интересов, международная деятельность по урегулированию конфликта сводится к имитации активности при явной неготовности к сколько-нибудь значительным усилиям и жертвам. И даже в тех случаях, когда непосредственная заинтересованность "великих держав" в разрешении того или иного конфликта отсутствует или крайне мала, для того, чтобы вступить в действие, им требуется "изобрести" собственные национальные интересы в зоне конфликта и убедить общественность в их важности.

Примечательно, что после начала югославского кризиса и Соединенным Штатам, и России потребовалось несколько лет довольно интенсивных национальных дебатов, максимальная активность соответствующих лоббистских групп и целенаправленно деформированное информационное воздействие, чтобы побудить администрацию США к прямому вмешательству, а руководство РФ - к наращиванию усилий по разрешению конфликта. При этом собственный национальный интерес (не важно, подлинный или иллюзорный) был наиболее сильным аргументом, а в конечном счете и решающим мотивом. Ведущие государства ЕС, которых югославский кризис должен был бы затронуть в неизмеримо большей степени, чем США или Россию, в очередной раз продемонстрировали неготовность к проведению в жизнь Общей внешней политики и политики безопасности и недостаток средств к ее реализации вне НАТО и в отсутствие американского лидерства.

Международное право и сама методика урегулирования этнополитических конфликтов требуют от "третьей стороны" нейтральной позиции и нейтрального статуса. Однако, поставив во главу угла собственный национальный интерес, арбитр и посредник уже заведомо обречен на пристрастность и вынужден найти среди конфликтующих сторон своего "клиента", чьи интересы более соответствуют потребностям третейского судьи. К тому же побуждает и склонность западных держав к "бесконтактной" технологии воздействия на участников конфликтов с безопасного расстояния - преимущественно посредством ракетно-бомбовых ударов. Причины подобного предпочтения не скрываются: "бесконтактная" технология минимизирует риск возможных потерь среди "миротворцев". По сравнению с таким важным преимуществом малозаметными кажутся оборотные стороны этого образа действий. Поскольку в таких условиях единственно объективно достижимой целью становится изменение баланса сил на театре военных действий в пользу одной из конфликтующих сторон, эта сторона получает стимул к дальнейшей интенсификации военных действий для реализации полученного преимущества. Обострению ситуации и расширению числа участников конфликта способствуют и неизбежные жертвы среди мирного населения. Сами же "умиротворители", лишившие себя средств непосредственного контроля за происходящим в зоне конфликта, вынуждены дожидаться, пока очередной виток эскалации, вызванный их собственными действиями, сам исчерпает себя.

"Принуждение к миру", основанное на угрозе применения подобных средств, поддерживает непримиримость и агрессивность той конфликтующей стороны, которая рассчитывает на ослабление противника в результате внешнего вмешательства, побуждая ее постоянно провоцировать желаемое развитие событий. Поведение боснийских мусульман и косовских албанцев служит хорошей иллюстрацией такой тактики. Вместе с тем публичная демонстрация чрезмерной приверженности "бесконтактной" технологии изобличает внутреннюю слабость мнимой силы: при всем военно-техническом превосходстве даже скромные потери в людях расцениваются как неприемлемый ущерб и ведут, как показал опыт Сомали (1993 г.) и Руанды (1994 г.), к прекращению или ограничению иностранного вмешательства. В этих условиях главной задачей тех, кто подвергается подобной угрозе, становится готовность выдержать воздушный удар и не пойти на уступки. Понимание ограниченности возможностей и нерациональности средств "дистанционного" управления конфликтом побуждает воспринимать силовой шантаж как откровенный блеф, а последствия действительного применения силы расценивать как допустимые потери. В любом случае решимость противостоять внешнему давлению и переговорная жесткость приобретают характер рациональных действий. Яркой иллюстрацией этому стала история противоборства США и НАТО с режимом С. Милошевича по косовскому вопросу.

Втянувшись в конфликт фактически на стороне одного из его участников, "третья сила" утрачивает возможность быть "над схваткой". Она зачастую становится заложницей своих подопечных и обречена руководствоваться тактическими сиюминутными соображениями и реагировать на происходящее, лишая себя инициативы. Задачи спасения "незадачливого" союзника от разгрома или потребности собственного тылового обеспечения оттесняют на второй план понимание широкого международного контекста и долгосрочной перспективы развития конфликта.

Опыт Хорватии, Боснии и Косово показал, что как ООН, так и ОБСЕ, действуя в отрыве от "великих держав", мало дееспособны. Поскольку США и НАТО все откровеннее демонстрируют готовность действовать по своему усмотрению, не стесняя себя ни мандатом Совета Безопасности ООН, ни международным правом, у конфликтующих сторон появляется тем больше оснований невысоко оценивать авторитет и правовые принципы международных организаций. Гораздо более важным оказывается поддержание или обеспечение выгодного баланса сил участников конфликтов, что стимулирует их дальнейшую милитаризацию. Главной же заботой противоборствующих сторон становится привлечение мощных внешних покровителей или, напротив, предотвращение их активного вмешательства.

Явное игнорирование позиций России, в меру ее слабости и вне зависимости от конструктивности ее предложений, придает дополнительную убедительность предположениям, что антиюгославская пристрастность западных держав среди прочего вызвана желанием ограничить еще оставшееся российское влияние на Балканах. Проецирование косовской ситуации на постсоветское пространство порождает убежденность, что НАТО отрабатывает в Косово варианты действий и на постсоветском пространстве, и в самой РФ. Однако продемонстрированные в косовском случае нарушение международно-правовых принципов урегулирования подобных конфликтов, асимметрия в подходе к его участникам и неразборчивость в средствах превращает эту проекцию из прямой в обратную.

3. Влияние косовского кризиса на участников межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве

Косовский прецедент формально еще более подходит для реализации целей постсоветских непризнанных государственных образований, нежели прежние примеры Сербской Краины и Республики Сербской в Боснии: бывшие советские автономии в составе прежних союзных республик СССР являются прямыми аналогами Косово. Независимость Косово, его "отложенный статус" с возможностью последующего самоопределения вне рамок СРЮ, наделение края правами субъекта конфедерации или федерации - все это может дать стимул, повод и правооснования для сепаратистских сил внутри постсоветских государств добиваться того же. Примечательна реакция МИД Армении на начало военной операции НАТО против СРЮ: выразив озабоченность применением силы со стороны НАТО и игнорированием Совета Безопасности ООН, пресс-секретарь армянского внешнеполитического ведомства подчеркнул, что Армения всегда стояла и стоит на защите "права справедливого самоопределения народов". А несколькими днями ранее глава МИД Армении В. Осканян позитивно расценил намерение западных держав определить окончательный статус Косово путем волеизъявления населения края.

Вместе с тем в политическом плане у тех сил на постсоветском пространстве, которые рассчитывают на российскую поддержку, нет оснований желать дезинтеграции СРЮ, также претендующей на союз с Россией. Симпатии США и ведущих европейских государств, не благосклонных к пророссийскому сепаратизму на постсоветском пространстве, но готовых находить оправдания антироссийским сепаратистским силам, столь же общеизвестны. Поэтому кажущийся заманчивым косовский прецедент должен восприниматься постсоветскими непризнанными государственно-территориальными образованиями как "данайский дар". Однако из сложившейся ситуации они, скорее всего, сделают другие выводы - о том, что право при решении этнополитических конфликтов вообще имеет третьестепенное значение, гораздо важнее собственная готовность добиваться предельных целей, мера заинтересованности внешних покровителей. Таким образом, международно-правовые последствия косовского кризиса и политические выводы, которые делаются из него участниками постсоветских конфликтов, прямо противоречат друг другу. Все это повышает степень правовой и политической неопределенности в конфликтных и конфликтоопасных регионах, при которой каждая из заинтересованных сторон может найти равные юридические основания и одинаково убедительные политические мотивы для противоположных и взаимоисключающих притязаний.

У "политического класса" Грузии, Азербайджана и Молдавии, небезосновательно страшащихся подобных конфликтов, косовский урок может породить надежды на возможность привлечения НАТО для решения абхазского, карабахского и приднестровского конфликтов на выгодных для Тбилиси, Баку и Кишинева условиях, а также ослабить готовность к компромиссам, стимулировать укрепление силового потенциала, дать основание для целеустремленного наращивания напряженности и неуступчивого игнорирования законных прав жителей непризнанных государственных образований. В свою очередь, для политической элиты этих государственных образований оказываются действенными идентичные по сути рекомендации противоположной направленности. Антизападные настроения обретают функциональность, целесообразным становится усиление давления на противоположную сторону и обострение противоборства, а бескомпромиссность и готовность при необходимости парализовать переговорный процесс приобретают рациональный смысл.

Вместе с тем все заинтересованные стороны в реальных и потенциальных постсоветских конфликтах не могут не отдавать себе отчета в том, что силовая акция НАТО против Югославии по мере ее углубления и интенсификации будет все больше способствовать увеличению потенциала левых сил не только в России, но и во многих сопредельных с ней государствах, росту антинатовских настроений среди русскоязычного населения Украины и Казахстана и усилению процессов консолидации СНГ. Неожиданно резкое осуждение ракетно-бомбовых ударов НАТО по территории Югославии украинскими парламентариями - первый симптом этой тенденции.

Россия вправе рассматривать поведение западных держав в отношении косовского конфликта как угрозу повторения подобного сценария на собственной территории и на постсоветском пространстве, а также как "алиби" для аналогичных действий в своем окружении. И в том, и в другом случае целостность постсоветских государств, их суверенитет и нерушимость границ ставятся под сомнение. Целенаправленное разогревание различными силами этнополитических конфликтов в "ближнем зарубежье" ради собственных внешнеполитических целей становится вполне вероятным. Силовое вмешательство в их ход на стороне одного из участников, хотя бы и под предлогом миротворчества - вот ожидаемый образ действий внешних сил на постсоветском пространстве. Навязывание внутреннего устройства постсоветским государствам будет в таком случае рассматриваться как норма урегулирования конфликтов. В этом свете естественной и равно легитимной становится стратегия преднамеренной дестабилизации всего постсоветского мира или его отдельных государств как самой Россией в собственных интересах, так и ее соперниками, движимыми антироссийскими устремлениями.

Сегодняшняя экономическая, политическая и военная слабость Российской Федерации служит определенным тормозом, удерживающим Москву от движения в этом направлении. Раньше приверженцы экспансионистской политики могли апеллировать лишь к сомнительному опыту советского режима, обрекшего собственный народ на тяжкие страдания, да ссылаться на малоубедительно формулируемые балканские интересы России. Ныне они могут брать за образец западные стандарты международного поведения. Учитывая все большую моду среди российской политической элиты на весьма архаичный "реализм" и новейшие доказательства его актуальности, продемонстрированные США и НАТО в косовском кризисе, подобный пример может показаться слишком соблазнительным не только для национал-коммунистических сил.

Вывод

Совокупное влияние косовского случая на постсоветские конфликты можно свести к следующему: все их субъекты и заинтересованные стороны получают мощный стимул к "игре без правил". Урегулирование конфликтов лишается надежной международно-правовой основы, решения ООН и ОБСЕ утрачивают авторитетность, переговорный процесс приобретает дополнительную жесткость, участники конфликтов получают импульс к гонке вооружений и эскалации напряженности, а Россия и ее соседи провоцируются на обострение взаимоотношений. Одни вольны рассматривать подобное развитие событий как "адекватный" ответ на западную стратегию "поддержания геополитического плюрализма постсоветского пространства". Другим это покажется естественным выражением такого "плюрализма", перешагнувшего границы постсоветских государств и ставшего нормой их внутреннего бытия. Как бы ни относиться к этим устрашающим сценариям, вероятность того, что "миротворцы" начнут соревноваться с "умиротворяемыми" в попрании права и подрыве стабильности, а боснийские и косовские кошмары получат продолжение в десятках новых "горячих точек", повышается. Натовские бомбардировки Югославии весной 1999 г. и все, что за ними последовало, подтверждают, что этот печальный прогноз на Балканах начал сбываться прежде, чем эти страницы вышли из печати. Трудно ожидать, что он ограничится только Балканами.

Заключение (пути решения)

Проблемы сепаратизма не поддаются решению на прецедентной основе. Но, с другой стороны, можно выделить несколько направлений усилий, которые необходимо предпринять для предотвращения этноконфликтов.

Первое и самое главное: определение и признание четких критериев применения силы на основе международного права. Военная сила в вопросах межэтнических кризисов никоим образом не должна использоваться для достижения политических или экономических интересов определенных лиц, структур, какими бы гуманными целями они ни мотивировались. В свое время американский президент Ф. Рузвельт сказал: ”Ни одно из прав и свобод личности ничего не стоит, если при этом нарушается право личности на жизнь”. Очевидно, в этом заключается смысл системы безопасности, будь то на региональном или глобальном уровне.

Именно политическим методам урегулирования конфликтов принадлежит приоритет в деятельности по достижению региональной и глобальной безопасности. Поэтому борьба с проявлением этносепаратизма должна быть провозглашена ООН одной из приоритетных задач своей деятельности. Война - это “последний довод королей”, и, вследствие этого, она должна начинаться только тогда, когда все иные средства урегулирования этноконфликта исчерпаны и безрезультатны. Поэтому ее использование должно быть легитимно и оправдано наличием потенциальных и реальных угроз.

Одним из важных направлений является также оздоровление социально- экономической обстановки в странах и регионах, являющихся основными источниками этноконфликтов. Средства на это должны выделяться развитыми странами, ибо они в не меньшей степени заинтересованы в безопасности около своих границ и не только.

И последнее: необходимо активизировать и углублять глобальное и, особенно, региональное сотрудничество между государствами, чтобы объединить усилия по борьбе с этносепаратизмом. Это сотрудничество может включать в себя как создание международной правовой базы, так и формирование региональных антитеррористических центров с привлечением вооруженных сил. Главное, страны мира должны делать это сообща, ибо только вместе можно добиться каких-либо ощутимых результатов и поставить, наконец, точку в проблеме межнациональных конфликтов.

Литература

1. Вдовин А.И. «Российская нация»: Национально-политические проблемы XX в. и общенациональная российская идея. М., 2005.

2. Грачев А. Конфликт Давида с Голиафом // Новое время - 2007 - №12

3. Заяц Д. Современные очаги сепаратизма // География - 2007 - №48

4. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М.: Аспект-пресс, 2006.

5. Здравомыслов В.Г., Матвеева С.Я. Межнациональные конфликты в России // Общественные науки и современность. 2006. № 2.

6. Ивонин Ю.Е. Имперская идея и проблема государственности в Западной Европе XVI в. // Вопросы истории. 2007, № 6.

7. Косолапов Н.А. Конфликты постсоветского пространства: политические реалии // Мировая экономика и междунар. отношения. -2005. - - С. 39.

8. Крылов А.Б. Сепаратизм: истоки и тенденции развития. М.: Знание, 2005

9. Кустарев А. Ольстер: это еще не мир, но очень на него похоже // Новое время - 2003 - №15.

10. Мартынова М.Ю. Балканский кризис: народы и политика. - М., 2006.

11. Матвеева С.Я. Национальные проблемы России: современные подходы // Общественные науки и современность. 2004. № 1.

12. Миллер А. Национализм как фактор развития // Общественные науки и современность. 2005.

13. Морозов Ю., Лутовинов В. Этносепаратизм - угроза национальной, региональной и глобальной безопасности // ОБЖ - 2005 - №12

14. Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 2004. №2.

15. Проблемы национального самосознания русских: этнические стереотипы населения. - М., 2003.

16. Рыжова С.В. Установки этнического самосознания русских (по материалам эмпирического исследования в Москве и Тверской области) // Конфликтная этничность и этнические конфликты. - М., 2004.

17. Сафрончук В. Английская Чечня // Советская Россия - 2006

18. СНГ: начало или конец истории // Независимая газ. - 2004. .

19. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. - М., 2004.

20. Статья “Социологические теории конфликтов и путей их разрешения”, Социально-политический журнал, 2004, 1-2

21. Статья “Социальные конфликты в меняющемся российском обществе”, Журнал “Политические исследования”, 2004, 2

22. Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы / Центр конфликтологии Института социологии РАН. М., 2006

23. Троцкий Е.С. Соборная сила многонациональной России. М., 2005.

24. Туманов Б.В XX век по минному полю? // Новое время - 2006 - №12

25. Шарп Дж. Испытание в Косово // Intern. Politik. - 2004.

26. Югославия в огне: Документы, факты, комментарии (2000-2003). - М., 2003.

27. Hayden R.M. Bosnia: The Contradictions of "Democracy" without Consent // East European Constitutional Rev. - 2004.

28. Hayden R.M. The State as Legal Fiction // East European Constitutional Rev. - 2004.

29. Idem. The 1995 Agreements on Bosnia and Herzegovina and the Dayton Constitution: The Political Utility of a Constitutional Illusion // Ibid. - 2005.

30. McCain J. Get Our Troops Out of Bosnia // The Washington Quart. - 2004

31. Vujacic V. Institutional Origin of Contemporary Serbian Nationalism // East European Constitutional Rev. - 2006.