Теории корпоративной социальной ответственности и доверительного капитализма в контексте католического социального учения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Теории корпоративной социальной ответственности и доверительного капитализма в контексте католического социального учения

Различаются, так называемые, «инструментальные» или описательные и нормативные теории корпоративной социальной ответственности (КСО). Инструментальные теории пытаются объяснить КСО с разных точек зрения с использованием эмпирических данных. Таким образом, они помогают выявить, например, каким образом компании осуществляют свою политику в области КСО, как КСО связана с хозяйственной деятельностью или что лежит в основе мотивации социально ответственных управленческих решений и так далее. Нормативные теории КСО, превалировавшие вплоть до середины 1970-х гг. [1, с. 76], обосновывают содержание КСО и причины того, почему фирмы должны брать на себя и реализовывать определенные обязательства по отношению к обществу. Разумеется, не все предлагаемые теории одинаково приемлемы. В то время как инструментальная теория принимается после значительного числа эмпирических проверок, нормативная теория принимается как следствие ее рациональности и внутренней согласованности.

При рассмотрении нормативных теорий КСО главная трудность состоит в том, чтобы оценить и согласовать большое разнообразие подходов к КСО. Если основной задачей, стоявшей перед научным сообществом во второй половине XX в., являлась концептуализация обозначенной проблематики, то в настоящее время более актуальной становится систематизация достигнутого многообразия [1, с. 74].

Несмотря на разнообразие и сложность подходов, связанных с КСО, есть ряд предложений, которые легли в основу наиболее популярных нормативных теорий корпоративной социальной ответственности. Среди них выделяются следующие:

а) теория корпоративной социальной эффективности;

б) теория доверительного капитализма [2, с. 108];

в) теория стейкхолдеров;

г) теория корпоративного гражданства.

Эти и подобные теории обычно включают в себя своеобразные присущие им представления о человеке и социально-философские концепции фирмы и общества, хотя зачастую и в неявной форме. Католическое социальное учение также основано на определенной концепции человека, фирмы и общества, которую можно сравнивать с аналогичными образами из основных теорий КСО. Цель данной статьи - дать очерк первых двух из вышеуказанных теорий КСО, подчеркнув их идейные основы, и попытаться оценить их с точки зрения католического социального учения.

Корпоративная социальная эффективность

Теория корпоративной социальной эффективности эволюционировала из нескольких предшествовавших ей понятий и подходов. Ее истоки находятся в работе Г. Боуэна, который пояснил, что социальная ответственность состоит в «принятии таких решений, либо следовании такой линии поведения, которые были бы желательны с позиций целей и ценностей общества» [3, с. 139]. В 1970-е годы появились новые направления в области взаимоотношений бизнеса и общества. Они находились в контексте протеста против капитализма и бизнеса и растущих социальных проблем, которые приводили к увеличению количества государственных регулирующих процедур и формальных требований. Одним из таких новых направлений стала концепция «корпоративной восприимчивости», относящаяся к адаптации корпоративного поведения к социальным потребностям и требованиям.

В 1979 году А. Кэрролл ввел понятие «корпоративной социальной эффективности», увязывающее базовое определение социальной ответственности как таковой, конкретные аспекты, в отношении которых эта ответственность существует, и подходы к решению возникающих социальных проблем [4]. Современная модель корпоративной социальной эффективности Д. Вуда, широко используемая в настоящее время, включает:

1) принципы корпоративной социальной ответственности, реализуемые на трех уровнях: институциональном, организационном и индивидуальном;

2) процессы корпоративной социальной восприимчивости;

3) результаты корпоративного поведения.

Институциональный принцип называется также «принципом легитимности». Он заключается в том, что «общество наделяет бизнес легитимностью и властью. В конечном счете, тот, кто не использует власть таким образом, который общество считает ответственным, скорее всего, потеряет ее» [5]. В соответствии с организационным принципом, бизнес должен придерживаться стандартов деятельности, предусмотренных законом и существующими нормами правопорядка. Индивидуальный принцип суть «принцип благоразумия менеджеров»: поскольку менеджеры действуют в морально-этическом поле, они обязаны проявлять предусмотрительность в каждой области корпоративной социальной ответственности, в рамках которой они оказывают влияние, в целях содействия достижению социально приемлемых результатов.

Такой подход, несмотря на ценный социальный аспект, содержит, по крайней мере, два важных ограничения с точки зрения католического социального учения. Первое ограничение заключается в радикальном разделении между бизнесом, цель которого в основном экономическая, и социальной ответственностью, которая рассматривается как ограничитель. Не отрицается, что бизнес оказывает социальное воздействие, но его мотивацией в основном является экономическая рациональность. Предполагается, что социальное воздействие призвано защитить бизнес от социальных рисков и / или упрочить корпоративную репутацию-то и другое ради долгосрочных результатов бизнеса. В рамках же католического социального учения бизнес рассматривается как деятельность человека с экономическими, человеческими и социальными измерениями, которые являются взаимодополняющими, на что указывает «Компендиум социального учения Католической Церкви», подготовленный Папским Советом справедливости и мира [6].

Второе ограничение заключается в том, что нормативной основой модели корпоративной социальной эффективности является не этика, а социальные ожидания. Таким образом, эта модель страдает этическим релятивизмом: этические нормы зависят от каждого культурного контекста. Католическая моральная традиция недвусмысленно говорит о том, что этический релятивизм неприемлем. Напротив, как писал папа Иоанн Павел II, «во всех сферах жизни - личной, семейной, общественной и политической - нравственность, опирающаяся на истину и в ней открывающая подлинную свободу, играет неповторимую, незаменимую и чрезвычайно важную роль, служа не только отдельному лицу и его стремлению к благу, но также обществу и его истинному развитию» [7].

Теория доверительного капитализма

Теория доверительного капитализма, лежащая в основе управления, ориентированного на рост стоимости, полагает, что единственной социальной «обязанностью» бизнеса является получение прибыли, а высшей целью - рост экономической стоимости компании ради ее акционеров. Социальные цели, которые может преследовать компания, приемлемы, только если они способствуют максимизации стоимости акций. Эта теория, лежащая в основе традиционной неоклассической экономической теории, во главу угла ставит максимизацию полезности акционера.

Такой подход называют «доверительным капитализмом», так как менеджеры тут выступают лишь агентами собственников капитала компании без каких-либо иных обязательств, кроме выполнения своих технических обязанностей доверенных лиц в соответствии с законодательством и, возможно, соблюдения этических обычаев страны. Менеджмент, таким образом, ориентирован на ценность для акционеров, и максимизация стоимости акций берется в качестве главного ориентира для корпоративного управления и управления бизнесом.

Сегодня принято считать, что при определенных условиях удовлетворение общественных интересов способствует максимизации акционерной стоимости и наиболее крупные компании обращают внимание на КСО, в частности, при рассмотрении интересов стейкхолдеров. В этой связи М. Йенсен предложил соотношение между максимизацией стоимости и теорией стейкхолдеров, которое он называет «просвещенной максимизацией стоимости», что идентично просвещенной теории стейкхолдеров.

«Просвещенная максимизация стоимости» вбирает в себя большую часть теории стейкхолдеров, но принимает долгосрочную максимизацию стоимости как критерий принятия и определения приоритетов среди них. Просвещенная теория стейкхолдеров определяет долгосрочную максимизацию стоимости или поиск стоимости как цель предприятия и поэтому решает проблему множественности целей, которая существует в традиционной теории стейкхолдеров [8].

Католическое социальное учение, в свою очередь, предлагает иную идею бизнеса, которая является и не социалистической, и не представляет опасности для основ существования свободного общества. В соответствии с католическим социальным учением, прибыль, конечно, очень важна для коммерческого предприятия, но бизнес гораздо шире, чем прибыль. В энциклике Centesimus Annus («Сотый год») папа Иоанн Павел II ясно пишет об этом: «Церковь признает законность прибыли, показывающей, что дела идут хорошо. Когда предприятие дает прибыль, это значит, что производственные факторы использованы как надо <…>. Но не только прибыль свидетельствует о состоянии дел. Бывает так, что финансовая отчетность - в порядке, а людей - т.е. самое ценное - унижают, с достоинством их не считаются. Это недопустимо нравственно, а, кроме того, это, в конце концов, отзовется на экономической эффективности. На самом деле предприятие не просто должно приносить прибыль - оно существует как сообщество личностей, которые стараются по-разному удовлетворить свои основные нужды, образуя некую группу, служащую всему обществу» [9].

Папа Иоанн Павел II предупреждает также о риске отчуждения, когда прочие обязанности не учитываются в хозяйственной деятельности, осуществляемой ради извлечения прибыли. По его словам, отчуждение «можно найти на уровне потребительства - там, где люди удовлетворяют ложные и поверхностные потребности, но ничто не помогает им подлинно и полно понять себя. Найдем мы отчуждение и в труде, когда он организован так, чтобы обеспечить наибольшую прибыль и отдачу, но не считается с тем, возрастает или умаляется личность рабочего, растет ли его участие в подлинно солидарном сообществе или он все более одинок в лабиринте соперничества и вражды, где он - всего лишь средство, но не цель» [10].

Теория доверительного капитализма содержит несколько философских предпосылок, некоторые из которых также являются сомнительными с точки зрения католического социального учения. Большинство из этих предположений имеют свои корни в семнадцатом веке, в основном благодаря английскому философу Джону Локку, который писал о правах и свободах человека, три из которых являются неотъемлемыми: право на жизнь, право на частную собственность и право на свободу.

Теория доверительного капитализма принимает в качестве факта демократию, рыночную экономику и свободы, относящиеся к экономической деятельности, такие как свобода договора, свобода объединений, свобода предпринимательской деятельности, найма рабочей силы, выбора товаров и свобода торговли. Католическое социальное учение признает экономическую свободу, но в то же время помнит о том, что «экономическая свобода - только часть свободы человеческой. Когда она обретает автономию, когда в человеке видят скорее производителя или потребителя, чем личность, которая производит и потребляет, чтобы жить, экономическая свобода теряет необходимую связь с человеком и, в конечном счете, от него отчуждается и угнетает его» [11].

Кроме того, католическое социальное учение признает роль рынка: это институт социальной значимости, поскольку он гарантирует эффективность результатов и достижение важных целей справедливости [12]. Тем не менее, свободный рынок нельзя рассматривать вне целей, которые он стремится достичь, и ценностей, которые он транслирует на уровне общества. Таким образом, свободный рынок нуждается в этических и правовых рамках и ответственном поведении бизнеса.

Теория доверительного капитализма отражает атомистическое видение общества, а также необходимость социальных контрактов для сосуществования покупателей и продавцов. Общество в таком случае - не более чем сумма составляющих его частей, и благо общества - лишь согласование индивидуальных интересов. В обществе бизнес является частной и автономной деятельностью, ограниченной только правилами, установленными государством, без каких-либо иных обязательств, кроме получения прибыли и создания стоимости. Подобный взгляд приводит к отказу от ответственности за последствия хозяйственной деятельности.

Опять же, эта точка зрения не соответствует католической социальной доктрине, которая рассматривает человека как личность и социальное существо, с индивидуальными и социальными обязанностями и правами, потому что человеческая общежительность, социальная жизнь не должна основываться исключительно на перечне обязанностей и прав и быть обусловленной только гипотетическим социальным контрактом. Католическое социальное учение утверждает, что «общество есть совокупность лиц, органично связанных между собой принципом единства, превосходящим каждого из них» [12], добавляя, что «глубокое значение гражданского и политического сосуществования не вытекает непосредственно из набора прав и обязанностей личности. Такое сосуществование обретает все свое значение, если основывается на гражданской дружбе и на братстве» [13]. Что касается экономической деятельности, католическое социальное учение отстаивает право на экономическую инициативу, а также автономность бизнеса с соблюдением принципа субсидиарности [14], но автономия не понимается как независимость от общего блага: «Предприниматели должны служить общему благу общества, производя полезные блага и услуги» [15]. Бизнес имеет как экономическую, так и социальную функцию, а не только экономическую. «Цель предпринимательства должна достигаться в экономических рамках и согласно экономическим критериям, но нельзя пренебрегать подлинными ценностями, способствующими конкретному развитию человека и общества» [16].

Частная собственность рассматривается практически как абсолютное право, ограниченное только некоторыми правовыми оговорками во избежание злоупотреблений. Частная собственность имеет решающее значение в этой теории, так как она считается лучшей гарантией прав личности. Право собственности традиционно рассматривается как концепция, которая гарантирует индивидуальную свободу от хищнических полномочий суверена. Христианская традиция признает право на частную собственность, но не как абсолютное и неприкасаемое право. Кроме того, она требует признания социальной функции любой формы частной собственности [17]. Эта социальная функция собственности должна быть сохранена для владельцев, но также и для менеджмента. Католическая социальная доктрина указывает, что «предприниматели и руководители не могут учитывать лишь экономические цели предприятия, критерии экономической эффективности и необходимость заботы о «капитале» как о совокупности средств производства: их несомненная обязанность состоит и в том, чтобы на деле проявлять уважение к человеческому достоинству работников, занятых на предприятии» [18].

Что касается концепции фирмы, теория доверительного капитализма исходит из того, что корпорация является юридическим лицом, то есть креатурой закона, который устанавливает обязанности и права для корпорации. Часто фирма также рассматривается как «средоточие контрактов», особенно в неоклассической экономической литературе. В агентской теории корпоративного управления контрактам усваивается отношение «принципал-агент» (модель Йенсена-Меклинга).

Здесь мы также находим расхождение между рассматриваемой теорией и католическим социальным учением. Первая отражает индивидуалистическое видение, второе олицетворяет видение персоналистическое и общинное. Вместо того, чтобы быть просто «набором контрактов», «предприятие должно быть солидарным сообществом» [19]. Фирма не является лишь «юридическим лицом» или «объединением капиталов», как обычно полагается с юридической точки зрения, но объединением личностей [20].

Подводя итог сказанному, можно констатировать, что философско-мировоззренческие основания теории доверительного капитализма существенным образом расходятся с хозяйственно-этическими положениями католической социальной доктрины.

Литература

корпоративный социальный ответственность католический

1. Игумнов О.А. Теоретические аспекты генезиса концепции корпоративной социальной ответственности // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер.: Экономика. Информатика. - 2012. - №7-1 (126). - С. 74-83.

2. Петухов К.А. Феномен корпоративной социальной ответственности в странах Запада // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. - 2010. - №3. - С. 104-119.

3. Bowen, H.R. Social Responsibilities of the Businessman. N.Y.: Harper & Row, 1953. P. 6. Цит. по: Горошилов А.А., Карибов А.П. Эволюция концепции социальной ответственности бизнеса // Вестник ВолГУ. Сер. 3: Экономика. Экология. - 2007. - №11. - С. 139.

4. Carroll, A.B. 1979. A three-dimensional conceptual model of corporate social performance. Academy of Management Review, 4: 497-505.

5. Wood, D.J. 1991. Corporate Social Performance Revisited. Academy of Management Review, 16: 691-718.

6. Компендиум социального учения Католической Церкви. § 338. - М.: Паолине, 2006.

7. Энциклика папы Иоанна-Павла II Veritatissplendor («Сияние истины»). § 101. - М.: НО Издательство Францисканцев, 2003.

8. Michael C. Jensen. 2001. Value maximization, Stakeholder theory, and the Corporate objective function. - Пер. с англ. Т.М. Баязитова. Электронный документ: http://www.cfin.ru/management/finance/valmax.shtml.

9. Энциклика папы Иоанна-Павла II Centesimus Annus («Сотый год»). § 35. - М.: НО Издательство Францисканцев, 2010.

Размещено на Allbest.ru