"Обрядоверие" и критика "внешней мудрости" в сочинениях протопопа Аввакума

Наш анализ отношения протопопа Аввакума к «внешней мудрости» не будет полным, если мы хотя бы кратко не упомянем позицию другой стороны, т.е. сторонников обрядовых реформ. В качестве примера мы привлечем такой источник, как книга «Жезл Правления» знаменитого поэта и мыслителя Симеона Полоцкого Жезл правления. Переиздание по указу императрицы Елизаветы Петровны. Москва. 1753.. Этот богословский трактат полностью посвящен полемике со старообрядцами, а также обоснованию проводившихся против них репрессий. Большую часть произведения Полоцкого занимает критика аргументов «пребезумного» попа Никиты, выступавшего со староверческих позиций. В аргументации «Жезла» сплошь и рядом встречаются указания на «невежество» и «суемудрие» оппонентов. Это можно заключить, например, из такого пассажа: «Се паки о богословском разуме тщася беседовати, грамматического забыл есть» Там же. С. 42.. То есть Полоцкий рекомендует Никите сперва как следует выучиться грамоте, а уже потом браться за богословие. Именно полемизируя с подобным дискурсом, развивает Аввакум свое радикальное учение о «внешней мудрости», отталкиваясь от сложившихся традиций.

Завершая наш анализ представлений Аввакума о «внешней мудрости», сделаем некоторые выводы относительно того, чем же может быть обусловлена столь резкая, порой доходящая до исступления её критика протопопом. Безусловно, сыграл свою роль полемический момент - обвинения противников в «невежестве» и «скудоумии» играли важную роль в пропаганде сторонников реформ (пример - «Жезл Правления»). Верно и то, что на стороне реформаторов выступали греческие патриархи и большое количество представителей западной образованности. Но можно ли свести к одному этому всю ту враждебность, которую испытывал Аввакум по отношению к «еллинским» и «латынским» мудрованиям, или же следует искать более глубокие корни? Нам представляется, что проблема лежит глубже. Недаром сходные аргументы использует, полемизируя со сторонниками унии, Иоанн Вишенский, и, разоблачая «языческие» суеверия, Максим Грек. Нам представляется, что специфическое представление об уме и глупости, противопоставление «внешней мудрости» и «разума Христова» имеет более глубокий характер, чем те или иные конъюнктурные моменты. Понятно, что такого рода аргументация становится более востребованной в моменты столкновений с иной культурой, а у Аввакума, в силу драматизма ситуации, она принимает особо резкий и непримиримый характер, но все же никак нельзя считать её чем-то случайным и инородным по отношению к долгой восточно-христианской традиции.

Заключение

Мы проанализировали два аспекта мировоззрения протопопа Аввакума, а именно - его отношение к обряду и критику «внешней мудрости». В заключении нашей работы мы постараемся суммировать сделанные нами выводы и сопоставить рассмотренные аспекты между собой, а также попробуем выйти на определенные обобщения.

Рассматривая проблему отношения протопопа Аввакума к обряду, мы с самого начала оговорились, что используем понятие «обрядоверие» как чисто условный термин, ибо оно было порождено анти-старообрядческой полемикой и имеет соответствующий, негативно окрашенный смысл. Критики «обрядоверия» использовали данное понятие как синоним «веры в обряд как в догмат», в которой и обвиняли староверов. При этом они исходили из собственного мировоззрения, различавшего форму и содержание (Б.А. Успенский называет такой подход «конвенциональным отношением к знаку» Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994, с. 333-367) и предполагающего возможность изменения формы при неизменности содержания.

Мировоззренческая позиция Аввакума - принципиально иная, и уже поэтому не может быть адекватно воспринята с описанной выше точки зрения. Она, как нам удалось показать на основе анализа текстов протопопа, не предполагает расчленения реальности на различные сферы, такие как догматика, обрядность, повседневность и т.д. Для него догмат отражается в обряде единственно возможным образом, ибо включает его в себя и через него реализуется в человеческом обществе. Обряд для Аввакума не есть знак или форма, а есть манифестация неких реальностей религиозного мира, и уже поэтому не может быть изменен, ибо находится в неразрывной связи с самим содержанием религии.

Как мы выяснили, церковные таинства и обряды имеют с точки зрения Аввакума определенную чудодейственную силу (способны исцелять больных, бесноватых и т.д.), в то время как новые, «искаженные» обряды наделены как бы противоположной силой и даже одна просфора, приготовленная «никонианским» попом способна вызвать нашествие бесов. А потому участие в таинствах «новолюбцев» Аввакум считает крайне предосудительным и даже пишет о том, что лучше предпочесть им полное отсутствие таинств (позднее эта радикальная идея найдет свое воплощение в истории «беспоповских» согласий старообрядчества О них см. напр. Зеньковский С. Русское старообрядчество: Духовные движения XVII века. Mьnch., 1970. (Forum Slav.; T. 21); 1995.).

Для Аввакума важно сохранение единожды заведенного порядка. Потому резкую критику с его стороны включает в том числе попытка замены трехсоставного восьмиконечного креста на четырехконечный. При этом протопоп не отрицает важности четырехконечного креста и его важности для церковного предания, но говорит о том, что «всему свое место» и подробным образом обосновывает подчиненное положение четырехконечного креста по отношению к восьмиконечному. Из этого мы делаем вывод об определенной сакральной иерархии, существующей в сознании Аввакума, которая, с его точки зрения, не может быть подвергнута никаким изменениям. То есть не только внесение каких-либо новшеств, но и изменение соотношения существующих элементов обряда является для протопопа недопустимым.

Борьба протопопа Аввакума за сохранение старого обряда носит ярко выраженный эсхатологический характер. Его религиозные представления в принципе не предполагают какого-либо «исправления» обряда, т.е. изменение к лучшему. Самое большое, на что он может пойти - это реставрация некоей поврежденной, но хорошо известной формы богослужения (пример - борьба «боголюбцев» за единогласное пение в храмах См. Там же.). Но вот менять существующий обряд на какой-то новый, да ещё и привнесенный извне - это для Аввакума означает идти на поводу у бесовских сил, о чем он прямо неоднократно пишет (из текстов Аввакума ясно следует, что для него это далеко не просто риторика). Ибо в пророчествах, о которых он говорит, сказано об искажении, а не об исправлении веры в последние времена, и именно его он усматривает в происходящих событиях.

Мы также рассмотрели вопрос отношения протопопа Аввакума к тому, что он именует «внешней мудростью» (она же «еллинская мудрость» и ещё ряд используемых им синонимов). Под ней он понимает всю мирскую, как бы сказали сейчас - «светскую» философию и науку, берущую начало в Древней Греции. Их он напрямую выводит из античного язычества, а Платона и Пифагора ставит в один ряд с древнегреческими богами. В причастности «внешней мудрости» он обвиняет и своих оппонентов, прежде всего греческих патриархов и других греков, принимавших активное участие в обрядовых реформах на Руси. Мы задались вопросом, чем именно может быть обусловлена столь резкая и бескомпромиссная критика Аввакумом «внешней мудрости».

Безусловно, многое в экспрессивных выпадах Аввакума против «внешней мудрости» обусловлено полемикой со сторонниками реформ и той формой, в которой эта полемика велась. Аввакум сам пишет о том, что его оппоненты на Московском Соборе выдвигали против него и против русских святых, на которых он ссылался, обвинение в «неграмотности» Житие протопопа Аввакума. Пустозерская проза. М.: Московский рабочий, 1989. С. 83.. Мы могли бы по-разному относиться к данному свидетельству, но схожую аргументацию мы обнаруживаем и в книге Симеона Полоцкого «Жезл Правления» Жезл правления. Переиздание по указу императрицы Елизаветы Петровны. Москва. 1753. - в свое время ключевом для сторонников реформ богословском труде. Потому неудивительно, что, отбиваясь от обвинений в «невежестве» и «скудоумии», Аввакум «поднимает на щит» и обостряет до предела существующую традицию критического отношения к «внешней мудрости», с тем чтобы обезоружить оппонентов. Однако насколько его критика обусловлена полемикой, а насколько, напротив, сама полемика обусловлена в том числе и заведомо негативным восприятием «внешней мудрости»?

Нам представляется, что отношение Аввакума к «внешней мудрости» во многом предопределена структурами той традиции, в рамках которой он пребывает. Мы смогли обнаружить подобные мотивы также у его предшественников, активно использующих критику «внешней мудрости» для своих целей (Иоанн Вишенский - полемизируя со сторонниками унии, Максим Грек - разоблачая различные вредные (по его мнению) суеверия, в частности - веру в «колесо фортуны). Кроме того, в текстах самого Аввакума о «внешней мудрости» повествуется слишком часто и слишком развернуто, ей посвящена отдельная беседа «О внешней мудрости», а также «Писанейце», адресованное Федору Михайловичу Ртищеву. Тема «внешней мудрости» неоднократно встречается и во многих других произведениях протопопа и занимает в них едва ли не более важное место, нежели проблематика собственно обряда и его сохранения.

Для нас особо интересна часто встречающаяся в трудах Аввакума антитеза между «внешней мудростью» и «разумом Христовым». Для него существуют два типа мышления, порождающие две принципиально разные картины мира, один из которых основан на христианской вере и церковном предании, а другой - на внешних по отношению к ней и языческих в своей основе представлениях. Совмещать одно с другим и, тем более, использовать «внешнюю мудрость», разрешая церковные вопросы, для протопопа совершенно невозможно. Именно поэтому он регулярно осуществляет своего рода ритуальное самоуничижение и называет самого себя «глупым» (хотя по меркам своего времени Аввакум был человеком весьма образованным, о чем говорит хотя бы тот массив патристических текстов, цитаты из которых мы находим в его произведениях).

Борьбу Аввакума за неизменность обряда и его же критику «внешней мудрости» сложно отделить друг от друга. Для самого протопопа это одна и та же борьба с чуждыми веяниями, наступающими на то, что в его представлении является установленным самим Богом порядком. «Языческие мудрования», католические, «латынские веяния», всевозможные ереси, реформы патриарха Никона и даже пьянство, борьбу с которым Аввакум красочно описывает в своем «Житии» - все это, в конечном итоге, воплощения одного и того же врага. Протопоп искренне верит, что противостоит не людям, а бесам и их прислужникам, прокладывающим путь грядущему Антихристу. В конечном итоге, «внешняя мудрость» и её применение к духовной жизни - такое же посягательство на основы благочестивой христианской жизни, как и троеперстие или замена восьмиконечного креста четырехконечным.

Мировоззрение протопопа Аввакума - сложный и многогранный феномен, для изучения которого следует отойти от ряда штампов и устоявшихся представлений. Нельзя полноценно исследовать взгляды человека, жившего за столетия до нас, используя рационалистические методы, неоднократно применявшиеся как миссионерами официальной церкви, так и многими светскими историками и породившие использовавшийся в уничижительном смысле термин «обрядоверие». Для Аввакума, также как и для многих его предшественников и современников, обряд - не менее важная часть религиозной реальности, чем догматика, и для них было бы немыслимо противопоставлять одно другому. Точно так же и критика Аввакумом «внешней мудрости» не есть показатель его собственного «невежества», но признак принципиально иного взгляда на вещи, предполагающего иную систему ценностей и иное представление об «уме» и «глупости». Несмотря на полемический радикализм текстов Аввакума, они отражают, на наш взгляд, глубокие пласты долгой восточно-христианской традиции и должны изучаться с этой точки зрения.

Список источников и литературы

Источники

1. Памятники истории старообрядчества XVII в. Книга первая. Выпуск I. Ленинград. Издательство Академии Наук СССР. 1927.

2. Писанейце Аввакума Феодору Михайловичу Ртищеву// Демкова Н.С. Сочинения Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества. Спб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1998.

3. Пустозерская проза. Протопоп Аввакум, инок Епифаний, поп Лазарь, дьякон Федор. Издание подготовили В.М. Живов и М.В. Плюханова. М., Московский рабочий. 1989.

4. Пустозерский сборник. Автографы сочинений Аввакума и Епифания. Изд. подготовили Н.С. Демкова, Н.Ф. Дробленкова, Л.И. Сазонова. Л.: Наука, 1975.

5. Дружинин В.Г. Пустозерский сборник. СПб.: Тип. М. А. Александрова, 1914.

6. Арсений Суханов. Прения с греками о вере. Изд. С.А. Белокуров. М.: Университетская типография. 1891.

7. КНИГА ГЛАГОЛЕМАЯ ДОМОСТРОЙ, ИМ?ЕТЪ В СЕБ? ВЕЩИ ПОЛЕЗНЫ, ПОУЧЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ ВСЯКОМУ ХРИСТИЯНИНУ -- МУЖУ, И ЖЕН?, И ЧАДОМ, И РАБОМ, И РАБЫНЯМ. Электронная библиотека ИРЛИ РАН. Библиотека литературы Древней Руси. Том 10. Подготовка текста, перевод и комментарии В.В. Колесова.

8. Сочинения Максима Грека. Электронная библиотека ИРЛИ РАН. Библиотека литературы Древней Руси. Том 9.

9. Иоанн Вишенский. Зачапка мудраго латынника з глупым русином. И.П. Еремин. Из-дво Ан СССР. М.-Л. 1955.

10. Жезл правления. Переиздание по указу императрицы Елизаветы Петровны. Москва. 1753.

Литература

1. Паскаль Пьер. Протопоп Аввакум и начало Раскола. / Пер. с фр. С.С. Толстого. Науч. ред. перевода Е.М. Юхименко. - М.: Знак, 2011.

2. Малышев В. И. Материалы к «Летописи жизни протопопа Аввакума» // Древнерусская книжность: По материалам Пушкин. Дома: Сб. науч. тр. / Академия наук СССР; Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Отв. ред. А. М. Панченко. -- М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954.

3. Зеньковский С. Русское старообрядчество: Духовные движения XVII века. Mьnch., 1970. (Forum Slav.; T. 21); 1995.

4. Клибанов А.И. Протопоп Аввакум как культурно-историческое явление // История СССР. 1973. N 1. C. 76-98.

5. Юхименко Е. М. Старообрядчество: История и Культура. - М. 2016.

6. Филиппов. С.Б. Религиозная борьба и кризис традиционализма в России XVII века. Russica Pannonicana. Будапешт 2007.

7. Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Лествица. Барнаул, 1999.

8. Макарий, митр. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. СПб. 1855.

9. Голубинский Е.Е. К нашей полемике с старообрядцами. М., 1896.

10.Ивановский Н. Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола с присовокуплением сведений о сектах рационалистических и мистических. Казань. Типография Императорского университета. 1892.

11. Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994.

12.Живов. В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. Языки славянской культуры. М., 2002.

13. Дмитриев М.В. Человек Православный и Homo Catholicus. "Интеллектуальный форум". 9 выпуск. Май 2002. С. 63 - 87.

Размещено на Allbest.ru