Материнская депривация

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кафедра Психологии и педагогики

Реферат

по дисциплине «Психология»

Тема: «Материнская депривация»

Выполнена обучающимся группы УЗДтс 28.2/Б1-19

Замориной Натальей Юрьевной

Преподаватель Елькина Ирина Юрьевна

Москва

2021 г.

Содержание

Введение

1. Понятие «материнская депривация» и его трактовки в психологических исследованиях

2. Роль матери в психическом развитии и формировании личности ребенка

3. Особенности развития детей в условиях ранней материнской депривации

4. Анализ опыта России и стран Запада в преодолении проблем «материнской депривации»

5. Методы диагностики, коррекции и предупреждение «материнской депривации»

Заключение

Список литературы

Введение

Конвенция ООН о правах ребенка признает, что «ребенку для полного и гармоничного развития его личности необходимо расти в семейном окружении, в атмосфере счастья, любви и понимания» [8].

В отечественных работах так же, как и в зарубежных, ведущая роль в психическом развитии ребенка отводится его отношениям с матерью, образ которой определяет общий взгляд ребенка на окружающий мир. Э. Эриксон считает, что постоянство материнской заботы, удовлетворяющей потребности ребенка, является предпосылкой возникновения чувства доверия, которое необходимо для здорового психического развития, решающую роль в формировании у ребенка базового доверия к миру. Если ребенок не получает должного ухода, не встречает любовной заботы, происходит «депривация» потребностей ребенка и как следствие - недоверие к миру, что может иметь серьезные последствия для личности.

Э. Эриксон утверждал, что ребенок в раннем детстве должен быть окружен близкими и доброжелательными взрослыми, иначе его развитие будет иметь своеобразные черты, граничащие с патологией.

Актуальность исследования. На современном этапе развития нашей страны происходит обострение многочисленных социальных проблем - снижение благосостояния значительной части населения, рост безработицы, ослабление защищенности семьи и детей со стороны государства и т. д. Каждый год увеличивается количество детей, полностью или частично лишённых полноценной родительской заботы, что может объясняться чрезмерной занятостью родителей на работе, алкоголизмом или другими недугами, или же просто лишением их родительских прав.

Сейчас в России около 2000 детских домов [12]. Этот факт свидетельствует о том, что огромное количество детей растёт в условиях дефицита контакта со взрослыми, эмоционального принятия и сопереживания, информации об окружающем мире, разнообразной стимуляции и т. д. Неудовлетворение потребностей подобного рода способствует возникновению «психической депривации».

Целью работы является изучение проблемы психического развития ребенка в условиях «материнской депривации» и анализ возможных методов преодоления ее последствий.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- рассмотреть понятие и особенности «материнская депривация»;

- выделить роль матери в жизни ребенка как ключевую;

- выявить специфику психического развития детей в условиях ранней «материнской депривации»;

- определить диагностику, предупреждение и методы коррекции «материнской деприваци».

- проанализирвать научно-методической литературы.

Объект исследования: психическое развитие личности в детском возрасте.

Предмет исследования: влияние материнской депривации на психическое развитие личности в детском возрасте.

В качестве гипотезы исследования сформулировано предположение о том, что материнская депривация в детском возрасте приводит к искажению процесса развития и формирования личности ребёнка, что проявляется в затруднении установления контактов с окружающими и снижении способности к социальной адаптации, а также в задержке умственного развития.

1. Понятие материнской депривации и его трактовки в психологических исследованиях

В настоящее время термин «депривация» активно используется в психологической и медицинской литературе. Однако в определении содержания этого понятия отсутствует единство.

Термин «депривация» образован от английского слова deprivation, которое в буквальном переводе означает лишение, потерю. В основе его лежит латинский корень privare, что значит «отделять», префикс de передает усиление значения корня (можно сравнить: лат. pressare- «пресс», «давить» и англ. depression - «депрессия», «подавление») [2].

«Депривация» - это утрата или ограничение удовлетворения жизненно важных потребностей. Основными (жизненными) потребностями можно считать:

- потребность в определенном количестве, изменчивости и виде (модальности) стимулов;

- потребность в основных условиях для действенного учения;

- потребность в первичных общественных связях (особенно с материнским лицом), обеспечивающих возможность действенной основной интеграции личности

- потребность общественной самореализации, предоставляющей возможность овладения раздельными общественными ролями и ценностными целями[3].

Конечно, жизненные потребности можно оценивать лишь в соотношении с индивидуальностью ребенка и в соотношении с обществом, в котором он проживает.

«Материнская депривация» возникает при недостаточной привязанности матери к ребенку, при длительной разлуке, при отсутствии материнского воспитания с младенчества или при утрате матери в более позднем возрасте.

Наиболее полное и развёрнутое определение психической депривации дали Й. Лангмейер и З. Матейчек: «Психическая депривация является психическим состоянием, возникшим в результате таких жизненных ситуаций, где субъекту не предоставляется возможности для удовлетворения некоторых его основных (жизненных) психических потребностей в достаточной мере и в течение достаточно длительного времени» [4].

«Депривация» является особой индивидуальной переработкой «стимульного обеднения», которого достиг ребенок в депривационной ситуации, то есть в ситуации изолирования от стимулирующей среды: человеческого общества, семьи, детской группы, школы и т. п. [8].

Так, «материнская деприваци»я имеет место не только в детских домах, интернатах, но и в семьях, где мать недостаточно заботится о ребенке. Временный отрыв ребенка от матери, недостаток или потеря любви и привязанности ребенка к определенному человеку, который выступает для него в роли матери, - эти явления также входят в понятие «материнская депривация». Исходя из этого, «материнскую депривацию» можно определить как «явление, обусловленное недостаточностью постоянного, тесного и стойкого отношения ребенка к одному лицу» [6].

«Материнская депривация» - это, в первую очередь, эмоциональное обеднение ребенка, но немаловажную роль в происхождении этого состояния играет и сенсорный компонент. Известно, что мать для ребенка первых лет жизни - источник многочисленных сенсорных стимулов (тактильных, зрительных, слуховых), необходимых для нормального развития психических функций [3]. При недостатке, лишении ребенка таких стимулов говорят о «сенсорной депривации». Таким образом, при наличии одного вида депривации возможны проявления и других ее видов.

Клинический психолог Дж. Боулби, анализируя зависимость психического здоровья ребенка от материнской заботы, рассматривал в качестве «материнской депривации» не только полное отсутствие матери, (полная материнская депривация), но и частичные ее формы, где нет прямой разлуки с матерью, но отношения обеднены или неудовлетворительны [10]. Иногда в этих случаях используются термины «скрытая» или «маскированная депривация».

Другие исследователи, изучая состояния младенцев в приюте, определяли «материнскую депривацию» как состояние, при котором у ребенка отсутствует связь именно с биологической матерью. В работах Й. Лангмейера и З. Матейчика «материнская депривация» рассматривается как недостаток постоянных и тесных отношений с одним лицом, не обязательно биологической матерью.

Э. Эриксон утверждал, что если ребенок в раннем детстве лишен общества близких и доброжелательных взрослых, то его развитие и формирование идентичности будет иметь своеобразные черты, граничащие с патологией [1].

Первые публикации по «материнской депривации» появились еще во второй половине XX века. Проведенные психологические исследования со всей очевидностью продемонстрировали, что «материнская депривация» - это фактор, который накладывает отпечаток на все дальнейшее развитие личности [8]. В 1945 году был опубликован научный труд Р.А. Шпица «Госпитализм». Автор описал случаи депривации детей, которые закончились их гибелью. Важной вехой в понимании «депривации» явилась работа Дж. Боулби «Материнская забота и психическое здоровье», вышедшая в 1951 году. Автор констатировал, что ребенок в раннем возрасте должен воспитываться в атмосфере эмоциональной теплоты и должен быть привязан к матери или к лицу, замещающему мать. Дж. Боулби, У. Гольдфарб и Г. Шпиц подчеркивали тяжелые последствия длительной «полной материнской депривации» и ее драматическое течение, стойкое и глубокое вмешательство в структуру личности, которая в дальнейшем формируется на сниженном (примитивном) уровне, с психопатическим «бесчувственным» характером, склонностью к правонарушениям и даже психозу. «Материнская депривация» рассматривалась как тяжелое и необратимое состояние индивида, способствующее формированию специфического типа личности, характерной для воспитанника детского приюта. Дети, лишенные материнства, описывались как «потенциальные преступники», отличающиеся повышенной жестокостью и агрессивностью, отсутствием социально-этических норм в поведении.

В 80-х годах изучением «депривации» занялись венгерские педагоги и психологи. Они установили картину «депривации» у малышей из домов малютки, т.е. у детей, которые с самого рождения лишились материнской заботы. Эти дети слабо проявляли эмоции, были безучастны - не плакали и не смеялись, часто часами раскачивались, не умели ходить и говорить до трех лет. Кроме того, нарушалась сфера общения детей. Дети слабо привязывались к взрослому, а стабильной привязанности не было ни к кому [6].

Выводы были очевидны: материнская депривация оказывает разрушительное воздействие на психическое развитие ребенка и ведет за собой множество негативных последствий.

2. Роль матери в психическом развитии и формировании личности ребенка

материнская депривация психический

Почти полвека понадобилось практике и науке, чтобы изучить, проанализировать и сформулировать в качестве теоретических концепций влияние «депривационных» условий воспитания на развитие ребенка.

В теории объектных отношений центральное понятие (понятие объекта) включает в себя значимые элементы окружающей среды ребенка, главным среди которых является мать или замещающая ее фигура. Основателями данной теории являются представители британской школы: Р. Фейерберн, Д. Винникот, М. Клайн, М. Балинт. М. Малер, О. Кернберг. Приверженцы данной теории считают установление здоровых отношений с ближайшим окружением основой для нормального психического развития. Опыт взаимоотношений с объектами в период раннего детства (до трех лет) имеет решающее значение в развитии ребенка. Глубокие нарушения отношений между матерью и ребенком служат важным фактором формирования пограничного расстройства личности, характеризующегося размытой идентичностью, непостоянством в межличностных связях, плохим эмоциональным контролем и импульсивностью, склонностью к агрессивным срывам.

Венгерский психоаналитик М. Малер впервые обратила внимание на двойственную природу привязанности и выделила этапы ее развития, которое она рассматривала как процесс «разделения», «индивидуации». Под «разделением» М. Малер понимала процесс, в ходе которого младенец постепенно формирует внутрипсихическую репрезентацию (представление) себя, отличную и отделенную от репрезентации матери, позволяющую ему функционировать независимо от нее. «Индивидуация» означает попытки ребенка построить свою уникальную идентичность, воспринять свои собственные индивидуальные характеристики [7].

Отечественный автор К.В. Солоед, сравнивая объектные отношения у младенцев, за которыми ухаживает мать, и у младенцев из приюта, объяснила особенность последних нехваткой постоянства и привязанности к определенному объекту. Для младенцев из приюта было характерно: отсутствие ориентировочной реакции на уход взрослого, отсутствие поиска няни глазами, пассивность, слабая выраженность оживления при появлении ухаживающих лиц [12].

Одновременно с теорией объектных отношений развивалась теория «интерперсональных» (межличностных) отношений (американский вариант неофрейдизма). В отличие от своих британских коллег приверженцы теории «интерперсональных» отношений оптимистичнее смотрели на возможность компенсации раннего травматического опыта при условии установления благоприятных и стабильных отношений на более поздних этапах развития.

Американская «интерперсональная» психоаналитическая школа берет начало от работ Г. Салливена, считавшего «надежные и эмоционально удовлетворительные отношения в детстве базой нормального психического развития».

К. Хорни, одна из наиболее ярких представительниц этой школы, ввела понятие «базисная тревога» и описала факторы среды, которые можно расценивать как «депривационные», обусловленные нарушением отношений и взаимодействий в семье. К. Хорни определяла внутренний конфликт как следствие ранних переживаний ребенка. Если дома ребенок чувствует себя в безопасности, находит доверие, любовь, уважение, то его конфликт можно считать разрешимым.

Э. Эриксон считал, что на первой стадии развития человека, которая соответствует оральной фазе в классическом психоанализе, развивается параметр социального взаимодействия, положительным полюсом которого служит доверие, а отрицательным - недоверие. Степень доверия, которым ребенок проникается к окружающему миру, к другим людям и к самому себе, в значительной мере зависит от проявления к нему заботы. Если ее не достаточно, то у ребенка вырабатывается недоверие, боязливость, подозрительность по отношению к миру и людям. Введенное Эриксоном понятие «базисное недоверие к миру» у ребенка, лишенного родительской, особенно материнской любви, стало базисным для развития теории депривации. Э. Эриксон, как и Г. Салливен и К. Хорни, был уверен в том, что «дети, лишенные материнского тепла и любви в младенчестве, могут стать нормальными взрослыми при условии, что этот дефицит будет скомпенсирован на последующих этапах развития».

А. Фрейд, Р. Шпиц, Дж. Боулби сформулировали основные положения теории привязанности. Они рассматривали потребность в привязанности как биологическую врожденную потребность (если сравнивать с отечественной психологией 30-50-х гг., то отношения между матерью и ребенком не считались биологически обусловленными).

Р. Шпиц писал, что на первом году жизни у ребенка нет более насущной потребности, чем иметь тесную, постоянную связь с матерью или ее долговременным заменителем. Он провел ряд наблюдений за младенцами в детских домах и приютах, где они получали от постоянно обслуживающего их лица достаточно физической заботы, но мало стимуляции и любви. Кроме нарушения объектных отношений, Р. Шпиц документально продемонстрировал у них нарушения инстинктивной жизни, когнитивного и моторного развития и показал, что в экстремальных случаях лишение матери приводит к смерти ребенка. Так он пришел к выводу, что «аффективная связь между матерью и младенцем стимулирует младенца и позволяет ему исследовать окружающий мир, способствуя развитию моторной активности, когнитивных процессов и мышления, интеграции и формированию навыков». Шпиц понимал взаимосвязь матери и младенца как сложный многозначный невербальный процесс, оказывающий влияние как на младенца, так и на мать и включающий аффективный диалог, который является чем-то большим, чем привязанность младенца к матери и связь матери с младенцем.

Приведенные выше нарушения Р. Шпиц назвал «анаклитической депрессией» (депрессия, в основе которой лежит недостаток эмоциональной связи), или «госпитализмом» (термин ввел берлинский детский врач Г. Пфаундлер). Впоследствии под «госпитализмом» стали понимать не только «материнскую депривацию», но и «социальную депривацию» в широком смысле.

Работы Шпица оказали сильное влияние на Дж. Боулби, основателя теории привязанности. Одно из центральных понятий его теории - понятие «рабочая модель», на основе которой происходит взаимодействие ребенка с миром. «Рабочая модель» включает модель «себя» и «близкого человека». Восприятие «себя» определяется, в зависимости от отношения к нему объекта привязанности. Глубинная память сохраняет образы и образцы поведения с близкими, которые постоянно повторяются в ситуациях взаимодействия с другими людьми. Стойкость и ригидность схем поведения, представляющих собой обобщенный опыт отношений с матерью, во многом объясняет те длительные кризисы, которые неизбежно возникают у детей из неблагополучных семей при адаптации в новой приемной семье. Необходим новый, достаточно длительный опыт иных позитивных отношений, чтобы прежние схемы перестроились [6]. Дж. Боулби также ввел понятие «сепарация», с помощью которого обозначил ситуацию долговременной разлуки с матерью или другим замещающим лицом.

По мнению Джона Боулби, ребенку, особенно в период раннего детства, необходимо испытывать близкий эмоциональный контакт и продолжительное взаимодействие с матерью. Поэтому значение качеств личности матери, ее поведения, невозможно переоценить.

Так, Рене А. Шпиц и В. Годфри Коблинер полагают, что невротизация и другие аномалии личности матери, воздействует на незрелую психику ребенка как яд и приводят к развитию у младенца нервно - психических расстройств. Напротив, для нормального развития к необходимым формам поведения матери относят такие как - гибкость в стиле воспитания, способность побуждать ребенка к игре и умственной активности, эмоциональную доступность и способность понимать и разделять чувства ребенка. Установлено, что только адекватная реакция матери на нужды ребенка определяет формирование у ребенка безопасной привязанности к ней. С этой позиции внимание матери необходимо младенцу для возникновения у него доверия к ней как доброжелательному и надежному представителю внешнего мира, а стало быть, и к миру в целом. В силу чего образ безопасного мира может быть им прочно усвоен и стать частью его собственного внутреннего. В возрасте до двух лет у человека закладывается вера в то, что он принят этим миром, в три-пять лет - вера в себя и стремление творчески реализоваться. Известно, что если нарушается естественное развитие привязанности младенца к родителям, у него нарушается и общее психическое развитие. Это выражается в бедности эмоционального репертуара, подозрительности, повышенной чувствительности, готовности к страхам. У ребенка повышается уровень безотчетной тревоги, в дальнейшем, в ряде случаев, возникает склонность к агрессии и насилию, трудности контактов с людьми.

Другой значительный представитель теории привязанности М. Эйнсворт изучала влияние качества отношений с матерью на последующие отношения с другими людьми, а также на интеллектуальное развитие ребенка. Исследования подтвердили наличие такой связи. Тем не менее, оказалось, что характер ранних отношений с матерью далеко не всегда имеет фатальные последствия для последующего развития и психического здоровья. Существует ряд других факторов: врожденные особенности нервной системы ребенка (то, что окажет сильное влияние на одного ребенка, может не оказать фатальных последствий для развития другого), степень травматизации, наличие компенсирующих воздействий в виде других объектов привязанности [7].

На основании данных теорий можно заключить, что роль матери принципиально важна для ребенка. Важны ее присутствие, должная забота о нем, наличие надежной привязанности. Это именно те благоприятные условия, которые необходимы для нормального психического развития ребенка.

3. Особенности развития ребенка в условиях ранней «материнской депривации»

Ситуация пребывания ребенка в интернатном учреждении всеми исследователями рассматривается как стрессовая и трагическая, оставляющая глубокий след в его судьбе. К сожалению, в литературе, посвященной влиянию «депривации» на развитие ребенка, до сих пор не существует единой точки зрения относительно возможных последствий этого состояния для формирования личности ребенка и подростка.

Принято считать, что нарушения развития у ребенка, воспитывающегося в депривационных условиях, происходят на четырех уровнях:

- сенсорном (уровень ощущений);

- когнитивном (уровень формирования моделей внешнего мира);

- эмоциональном (уровень установления удовлетворения интимных эмоциональных отношений к кому-либо);

- социальном (уровень отождествления себя с одобряемыми в обществе социальными ролями) [10].

По данным последних исследований, сенсорные нарушения начинаются у ребенка еще в утробе матери, когда она отрицательно относится к своей беременности, не изменяет своих привычек, особенно тех, которые связаны со злоупотреблением алкоголем или другими психоактивными веществами.

Проблемы развития на сенсорном уровне негативно влияют на когнитивный (интеллектуальный) уровень.

На эмоциональном уровне ребенок испытывает различные расстройства привязанности. Пережив раннее отделение от матери, независимо от того, помнит он это или нет, ребенок трудно вступает с другими взрослыми в близкие эмоциональные отношения. Нередко он плохо понимает значение мимики окружающих и интерпретирует ее как враждебную. Также, прослеживается стремление ни в чем никогда не признаваться, даже в очевидном. Ребенок склонен винить себя в превратностях своей судьбы, считать, что именно его «плохие» качества привели к тому, что родители не смогли его воспитывать.

Социальный уровень является вершиной всей пирамиды развития ребенка. Ребенок, воспитывающийся в «депривационных условиях», с трудом осознает свою идентичность. Он не имеет положительной модели выстраивания отношений в семье, коллективе. Также, следствием «депривации» потребности ребенка в родительской любви является выраженная неуверенность в себе.

Исследователи сходятся во мнении, что психические нарушения, возникшие в условиях «материнской депривации», во многом зависят от времени воздействия «депривационного» фактора, то есть чем раньше возникла «депривация», тем тяжелее возникающая патология. Клиническая представленность психических расстройств невротического регистра детей и подростков во многом определяется возрастом ребенка и сроком пребывания его в условиях депривации [2].

Некоторые исследования подтверждают, что последствия «материнской депривации», имевшей место до 3-летнего возраста, в дальнейшем невосполнимы. У. Гольдфарб наблюдал детей, которые в первые 3 года воспитывались в закрытом учреждении, а в дальнейшем были отданы на воспитание приемным родителям. Для них были характерны: выраженное ограничение способности к общению, повышенная агрессивность, жестокость, бесконтрольное импульсивное поведение. При другом исследовании двух групп детей - долго находившихся в закрытом учреждении и находившихся в приюте короткое время, а затем быстро усыновленных или переведенных в семейный детский дом - было обнаружено, что ранние «депривационные» расстройства с течением времени постепенно сглаживаются и компенсируются. В 8-летнем возрасте большинство детей были способны устанавливать эмоциональные контакты с приемными родителями или воспитателями приюта. Однако дети, прожившие в условиях закрытого детского учреждения более 4 лет, были тревожны, не поддавались контролю со стороны взрослых и плохо успевали в школе. В возрасте 16 лет у них отмечались выраженные наклонности к девиантному поведению [11]. Отечественными психологами была изучена связь ранней материнской депривации и воспитания детей в специальных закрытых заведениях с их последующим криминальным поведением. Считалось, что преступные наклонности связаны с неудовлетворенностью базисной потребности в привязанности в самом чувствительном периоде жизни - младенчестве. То есть ранняя «материнская депривация» закладывает основы будущего социального и психического неприятия окружающей среды и ее ценностей, ожидание угрозы со стороны окружающего мира.

Дети домов ребенка первых лет жизни в отличие от детей, проживающих в семье, испытывают потребность в повышенном внимании и доброжелательности, которая доминирует вплоть до конца дошкольного возраста. Для их сверстников из семьи характерны уже более сложные формы общения, включающие познавательные интересы, стремление к сотрудничеству с взрослыми, потребность в уважении и взаимопонимании. Поведение семейных детей более свободно и эмоционально насыщенно. И. А. Залысина и Е. О. Смирнова утверждают, что семейные дети получают больше внимания со стороны взрослого, которое индивидуально адресовано (личностная обращенность), в то время как дети из закрытых учреждений испытывают на себе частую смену ухаживающего за ними персонала (множественность привязанностей); контакты с взрослыми в семье эмоционально более разнообразны; мягкое, терпеливое отношение к ребенку в семье сильно отличается от жестко регламентированного детского поведения в учреждении. Основным отличием детей, воспитывающихся вне семьи, А. М. Прихожан и Н. Н. Толстых считают недостаточность развития внутреннего плана личности. Воспитанники детских домов реже смеются, их движения скованны и маловыразительны, беднее словарный запас, проще и однообразнее грамматический состав речи, гораздо меньше оценочных суждений. Наряду с психическим развитием у «депривированных» детей наблюдаются нарушения интеллектуального развития.У таких детей не просто задерживается формирование характерных для их возраста форм общения и взаимодействия с окружающими, но и развиваются принципиально иные механизмы, с помощью которых ребенок приспосабливается к окружающим условиям. Это происходит как вследствие утраты ранних эмоциональных связей с родным человеком, так и вследствие того, что жизнь в детском закрытом учреждении не требует от ребенка выполнения тех функций, которыми наделены дети в обычной жизни.

У воспитанников детских домов отмечаются особенности внутренней позиции: слабая ориентированность на будущее, обедненность эмоциональных проявлений, упрощенное содержание образа самого себя, сниженное отношение к себе, пристрастность в отношении к взрослым, сверстникам и предметному миру, ситуативность мышления и поведения. Эти особенности личности ребенка, возникая в раннем возрасте, не исчезают, а приобретают новое качество и усугубляются в дальнейшем» [10].

В среднем около 76 % воспитанников домов ребенка имеют отклонения в психическом развитии. Среди них 52 % - это парциальные задержки, 24 % -- олигофрении легкой и среднетяжелой степени.

В первые полгода у соматически и неврологически здоровых младенцев домов ребенка, как правило, наблюдается своевременное (или с незначительным запаздыванием) возникновение зрительных, слуховых, двигательных реакций. Однако в последующем, после полугода, развитие резко замедляется (возникает феномен «угасания» развития). На фоне общей задержки двигательного развития преобладает отставание развития пассивной и активной речи. Голосовые проявления отличаются редкостью и бедностью артикуляции, недостаточностью интонационной выразительности речи. Первые слова появляются достаточно поздно - после полутора-двух лет.

В психическом развитии депривированных младенцев, начиная со 2-го полугодия первого года жизни, часто обнаруживаются проявления регресса:

- нежелание контактировать с взрослым;

- отсутствие положительных эмоциональных проявлений - улыбок, мимических реакций, двигательной активности в ответ на появление взрослого;

- преобладание отрицательных эмоций;

- нарушение зрительной фиксации (ребенок отказывается смотреть в глаза взрослому);

- отсутствие слухового сосредоточения (не прислушивается к голосу взрослого);

- отсутствие некоторых поведенческих навыков (захвата и удержания игрушек, множественных манипуляций с предметами, рассматривания нескольких объектов).

У детей, находящихся в условиях полной материнской депривации, отчетливые признаки дизонтогенеза отмечаются, начиная со второго года жизни. В поведении преобладает выраженная пассивность, бездеятельность. Выявляются особенности игровой деятельности - отсутствие тематических и ролевых игр. В большинстве случаев дети бесцельно перекладывают игрушки с места на место. Отмечается недостаточность развития манипуляторной деятельности (тонкой моторики). Задержка развития речи проявляется преобладанием однословных высказываний и рудиментарных речевых форм - лепета. Наблюдается отсутствие фразовой речи. У детей недостаточно сформирован навык артикуляции, звукопроизношение отличается неточностью и бедностью используемых фонем и слогов. Недостаточно развита интонационная выразительность речи.

На третьем году жизни обращают на себя внимание такие особенности развития детей, как отсутствие каких-либо зачатков высших эмоций - радости, горя, сопереживания [2].

Неудивительно, что дети, находящиеся в условиях ранней материнской депривации, подвержены возникновению различного рода психических расстройств.

Депрессивные состояния.

К таким состояниям относятся уже знакомые понятия: «анаклитическая депрессия» и «госпитализм».

Состояние «анаклитической депрессии» характеризуется прогрессирующей потерей интереса к окружающему миру, замедлением темпа развития. В клинической картине выявляется бедность мимики младенца, вялая реакция на звуковые раздражители, двигательная заторможенность. Дети, ранее бывшие улыбчивыми, активными, находившиеся в дружеском и свободном общении с окружающими, становятся плаксивыми, грустными, боязливыми. «Анаклитическая депрессия» обычно возникает у младенцев в возрасте 6-11 месяцев спустя 4-6 недель после внезапного ухода матери. Выраженность расстройств во многом зависит от того, какими были отношения между ребенком и матерью до ее ухода. «Анаклитическая депрессия» чаще развивается у детей, матери которых до разлуки с ребенком были внимательными и заботливыми. Дети, сильно привязанные к матери, переносят разлуку значительно хуже, чем те, привязанность которых к матери отличалась слабостью и поверхностностью.

Второй вариант депрессии проявляется психосоматическими расстройствами (бронхиальная астма, экзема и др.), оттесняющими на второй план собственно депрессивную симптоматику. Течение заболевания затяжное или волнообразное. Характерным для настроения детей является оттенок равнодушия. Их поведение при этом необычно спокойное с повышенной послушаемостью, молчаливостью, отстраненностью. Младенцы, как правило, перестают плакать и требовать к себе внимания, не ищут зрительного контакта с взрослыми, выглядят заторможенными, не замечают игрушек и не понимают условий предлагаемой им игры.

Характерным для третьего варианта депрессии является пропадание соматического заболевания и усиление регрессивной симптоматики. Дети выглядят неподвижными, безучастными, беспомощными, отрешенными. Такие дети при контакте с взрослыми реагируют напряженным застыванием при попытке взять их на руки, вариантами симптома «тождества» [5].

У младенцев, воспитывающихся в условиях полной материнской депривации, наряду с психическими расстройствами отмечается повышенная склонность к возникновению страхов. Наиболее распространенные из них связаны с гиперчувствительностью к новизне, изменчивости окружающей обстановки, появлению новых людей, необычных игрушек, предъявлению новых тактильных, голосовых, зрительных стимулов. Страхи оказывают общее тормозящее влияние на развитие моторики, игры, символического мышления. Страх является обязательным компонентом любой эмоциональной реакции младенца. Например, улыбка часто заканчивается гримасой страдания, смех переходит в плач и т.п. Страхи «депривированных» младенцев являются компенсацией их эмоционального одиночества [5].

Необходимо отметить, что у детей, отправленных в специальные закрытые учреждения в школьном и подростковом возрасте, психические расстройства менее интенсивны. Дети, которые оказались в условиях «материнской депривации» в раннем возрасте, являются наиболее уязвимыми и сильнее подвержены нарушениям психического развития.

Но бывает, что в семье могут возникнуть условия, которые существенным образом не отличаются от условий в государственных учреждениях. Не редки случаи, когда ребенку растущему в семье не достает эмоциональной связи и поддержки, необходимых для нормального развития. Ребенок может страдать в результате сепарации от матери, хотя он физически с ней и не разлучен.

Рассмотрим некоторые причины «депривирующего» поведения матери:

1. Отвержение (явное, неявное), может быть связано с разными причинами: несоответствие ребенка планируемому «идеалу; изменившаяся семейная ситуация, личностные особенности матери; «чрезмерно занятые матери», с ориентацией, на работу, карьеру, учебу, с доминированием внешних ценностей по отношению к ценности ребенка; перекладывание ответственности за ребенка на учреждения и других взрослых, близких и нанимаемых.

2. Боязнь «избаловать» и, вследствие этого, отсутствие положительного подкрепления любых достижений ребенка. Эти матери были неулыбчивыми, мало разговаривали «без слов»; в силу своих взглядов на воспитание, старались как можно меньше брать ребенка на руки.

3. Плохое понимание причин поведения ребенка. Это наиболее частая форма нарушенного материнского поведения. Оно характеризовалось нечувствительностью к потребностям ребенка и механическим исполнением приемов ухода. В этих случаях матери не подстраивались к ребенку, к его нуждам и, в ряде случаев, не понимали необходимости такой подстройки. Они не направляли его поведение, не структурировала режим сна и бодрствования, не участвовала в его занятиях, у матери отсутствовали ответные реакции на инициативу ребенка. В силу недостатка эмоциональной чувствительности в диаде между матерью и малышом не устанавливался эмоциональный резонанс. Эти же матери часто отличались непоследовательностью требований к малышу. Они, или стремились сделать ребенка «удобным для себя» и настоятельно просили у врачей «успокоительных лекарств», или предъявляли чрезмерные требования к ребенку. В этих случаях имели место физические наказания, порицания, свободное выражение своих отрицательных эмоций при ребенке и т п.

4. Депрессия у матери. Депрессивные матери очень плохо чувствуют потребности ребенка, погружены в собственные переживания, формально выполняют действия по уходу. При этом реальная эмоциональная связь депрессивной матери с ребенком отсутствует. Когда депрессивное состояние матерей утяжелялось, заботу о ребенке брали на себя близкие. В этих случаях психическое благополучие ребенка определялось качеством воспитательных мер со стороны родных, заменивших мать.

Очень важно применять меры по профилактике нарушений, вызванных «материнской депривацией», ведь психическое здоровье детей - является одним из основных факторов, которые определяют здоровье нации в будущем.

4. Анализ опыта России и стран Запада в преодолении проблем «материнской депривации»

Изучение международного и отечественного опыта выделяет два основных направления в организации замещающей заботы: помещение детей в сиротские учреждения и устройство в замещающие семьи.

Изучение истории организации замещающей заботы о детях-сиротах в международной практике позволяет зафиксировать период «перестройки» системы общественного воспитания в конце XIX в., когда в США и ряде стран Западной Европы стали отказываться от крупных детских учреждений и создавать учреждения типа частных домов, чтобы достичь более «домашней» атмосферы [6]. Научные данные о тяжелых последствиях материнской депривации и сепарации привели к тому, что в некоторых штатах США было запрещено институциональное воспитание младенцев и маленьких детей. Деинституционализация, касающаяся старших детей, проходила в США под лозунгами защиты прав детей на нормальную жизнь и социализацию, сиротские учреждения обвинялись в нарушении прав детей, в различного рода насилии по отношению к ним.

На сегоднешний момент за рубежом преобладает использование семейных форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей. Исключение - Израиль, где около 80 % детей помещаются в малокомплектные интернатные учреждения. Среди семейных форм преобладают так называемые «фостеровские семьи», foster family, в переводе с англ. означает «воспитывать чужих детей». Их главная задача - дать временный приют ребенку, в силу каких-то обстоятельств, оставшегося без семьи. Так, в США в таких семьях находится более 500 тыс. детей. Профессиональная (фостеровская) семья рассматривается как форма временного устройства ребенка на период активного социального вмешательства в биологическую семью. В Великобритании около 85 % детей после пребывания в такой семье возвращаются в родную. Столь высокий возврат детей обусловлен развитием социальных служб, занятых реабилитацией семьи, а также наличием законодательства, позволяющего активно проводить социальную работу с семьей.

Профилактика социального сиротства начинается с момента рождения ребенка. Представители социальных служб посещают семьи всех новорожденных и при выявлении факторов риска социального сиротства вовлекают их в профилактическую работу (Австралия, Великобритания, Дания, Китай, ЮАР, Эстония). Широко распространены родительские тренинги, направленные на улучшение взаимоотношений в семье, формирование или совершенствование навыков воспитания ребенка (Великобритания, Германия, Новая Зеландия, Сингапур, США) [3].

Наиболее эффективной моделью в современных условиях является профессиональная замещающая семья, так как ее отличают высокие компенсаторные возможности последствий «депривации», экономичность, доступность психологическому сопровождению и вовлечение широких слоев населения.

Модели замещающей семейной заботы как в мировой, так и в отечественной практике классифицируются по их правовому статусу.

1. Непрофессиональные семьи:

- семья-усыновитель (родители наделяются теми же юридическими правами и ответственностью, что и родные отец с матерью);

- опекунская семья, когда опекуны наделяются родительскими правами на определенное время (чаще всего до совершеннолетия) и получают на ребенка пособие от государства.

2. Профессиональные семьи:

- приемная семья, где один или оба родителя наделяются полномочиями опекунов до совершеннолетия ребенка, однако не вступают с ним в алиментные отношения и получают пособие на содержание ребенка и зарплату за его воспитание. Приемная семья является своеобразной моделью семейного детского дома, только в приемной семье меньше детей и ниже уровень материального обеспечения;

- патронатная семья, в которой опекуном ребенка остается детский дом, а один из родителей наделяется статусом патронатного воспитателя, являясь сотрудником сиротского учреждения на время устройства ребенка в свою семью, и разделяет ответственность за воспитание ребенка с опекуном (детским домом или приютом). Патронатный воспитатель получает пособие на содержание ребенка и зарплату за его воспитание в сиротском учреждении.

Профессиональная семья часто сталкивается с крайне сложной задачей компенсации последствий «депривации», адаптация детей в профессиональной семье связана с множеством психологических препятствий.

На основании анализа литературы выделяют следующие проблемные профессиональной семьи [8]:

- особенности развития кровных детей в условиях приемной семьи, их эмоционально-личностное благополучие;

- психологическая совместимость или несовместимость приемных детей и родителей-воспитателей, приемных и кровных детей;

- возникновение у родителей комплекса вины вследствие неудовлетворенности результатами своей воспитательной деятельности;

- право ребенка покинуть семью и право родителей расстаться с ребенком в некоторых ситуациях;

- проблема вхождения приемных детей в семью, когда длительность процесса предполагает перестройку взаимоотношений в семье, смену социально-психологических ролей в семье;

- проблемы супружеских взаимоотношений.

Поэтому важной задачей социально-психологических служб является организация профессионального сопровождения этих семей семейными психологами, психотерапевтами и социальными работниками.

В России существовал двухвековой опыт организации замещающей семейной профессиональной заботы, что было дважды разрушено в силу господства идеи огосударствления воспитания детей, которые лишены семейной заботы, и постоянно возрождающийся в сложные моменты истории нашей страны. Для России в настоящее время наиболее распространенным является помещение ребенка в сиротские учреждения. Есть много причин, почему внедрение модели профессиональной семьи встречает противодействие со стороны общественности, думаю, необходимо проанализировать опыт международной практики опеки и попечительства, а затем провести обзор и выделить последствия институционального метода воспитания, которого придерживается Россия.

В 80-90 гг. А.М. Прихожан, Н.Н. Толстых провели исследования [7], которые показали последствия институционального воспитания. Выделились негативные черты общественного воспитания:

- неправильная организация общения взрослых с детьми, неадекватность тех его форм, которые доминируют в сиротских учреждениях;

- недостаточная психолого-педагогическая подготовленность воспитателей;

- недостатки программы воспитания и обучения, которая не компенсирует дефекты развития, вызванные отсутствием семьи;

- бедность конкретно-чувственного опыта детей (суженность окружающей среды);

- постоянное нахождение детей в условиях коллектива, невозможность уединиться.

Руководитель московского центра постинтернатной адаптации С.А. Левин сформулировал следующие типичные черты личности выпускника интерната:

- отчужденность от мира взрослых;

- негативизм, сформированный в ситуации психологического насилия в учебе;

- неспособность к самоутверждению в труде;

- неспособность к планированию своей работы и жизни в целом;

- равнодушие к себе и своей судьбе;

- неразвитый социальный интеллект.

Нет сомнений в том, что наиболее оптимальной моделью замещающей заботы является усыновление. Но в связи с колебанием уровня жизни в стране и другими негативными социально-психологическими явлениями данная форма становится малодоступной для жителей России. Поэтому замещающая профессиональная семья, по мнению многих исследований, является выходом для нашей страны в решении проблемы развития «депривированных» детей.

Семья является важнейшим условием нормального развития, она дает ребенку модель надежного и стабильного мира с возможностью постоянной привязанности, а, следовательно, и преодоления «материнской депривации».

5. Диагностика, предупреждение и методы коррекции «материнской депривации»

Диагностика «депривации» достаточна сложна. Для этого необходимо сотрудничество целого ряда специалистов: педагога, психолога, педиатра, социального и медицинского работника.

Долговременное наблюдение за ребенком и регулярный контроль развития является действенным диагностическим инструментом, предоставляющим возможность вовремя реагировать на трудности и отклонения, возникающие постепенно на отдельных этапах развития.

Одним из важных методов выявления признаков «материнской депривации» является беседа.

Как правило, очень редко дети совершенно не идут на контакт и отказываются от обследования. Если это происходит, то это свидетельствует, либо о неправильном подходе психолога, либо о тяжелой личностной патологии или аффективном нарушении (депрессия, дисфория).

Использование психодиагностических методик имеет большое значение. Они подбираются в зависимости от поставленных задач. Показанием к тестированию могут служить, прежде всего, запрос учителей, родителей связи с трудностями в общении, поведении, конфликтностью, неуспеваемостью.

При «семейной деприваци»и рекомендуется определение уровень личностной тревожности, повышение которой лежит в основе многих психологических нарушений у детей. Достаточно удобной и информативной является «Личностная школа проявление тревожности» Дж Тейлора в адаптации Т.А. Немчиновой.

Для того, чтобы приблизиться к пониманию основного конфликта в детско-родительских отношениях, необходимо собрать информацию, проанализировать ее и выделить основные проблемы. Существую большое количество методик. Примером может служить: «Анализ Семейного Воспитания» (АСВ), Э.Г. Эйдемиллера, «Детско-родительские отношения подростков» (ДРОП).

Наиболее распространенными являются так называемые проективные методики, в частности рисуночные тесты. Суть их заключается в том, что они дают возможность проецировать и интерпретировать реальность. Рисуночная диагностика универсальна для детей любого возраста и любой национальности. Она позволяет диагностировать не только состояние ребенка, но и выявить особенности межличностных взаимоотношений, прежде всего семейных. Наиболее часто используют следующие методики: «Дом-дерево-человек» Д. Бука, тест «Рисунок семьи» В Вульфа, «Несуществующее животное».

От своевременного выявления признаков «депривации» зависит и эффективность коррекционно-терапевтических и исправительных мероприятий [7].

Исследователи заключили, что социальная реабилитация детей может быть успешной в дошкольном возрасте, но становится проблематичной в старшем возрасте. Высокий уровень тревожности и агрессивности у детей из дома ребенка дают основания для разработки психолого-педагогических программ, направленных на их снижение и организацию психопрофилактической и коррекционной работы. Для этого необходимо составление индивидуальной программы, включающей не только коррекцию проблем ребенка, но и одновременную помощь медико-педагогическому персоналу.

Анализ возможных путей реабилитации депривированных детей позволил исследователям сделать несколько важных выводов и составить план и ход исследования.

Во-первых, дети из детских домов не ориентированы или слабо ориентированы на взрослого, хотя именно взрослый обеспечивает развитие ребенка. Таким образом, начальный этап реабилитации должен включать формирование устойчивой ориентации на взрослого. Исследователи не называют это явление, вслед за Д. Боулби, привязанностью, т.к. привязанность, зависимость, «прилипание» ребенка к взрослому означает неблагоприятный ход формирования ориентации на взрослого.

Во-вторых, в любом возрасте работа с ребенком должна проводиться индивидуально.

В-третьих, работа должна протекать в атмосфере, приближенной к семейной, в доброжелательной и полной любви обстановке.

Один из аспектов системы комплексной работы - психокоррекционный. Мы можем предложить примерную схему коррекционной программы, ориентированной на снижение уровня тревожности у детей раннего возраста, находящихся в условиях материнской депривации. Данная программа описывает опыт работы с детьми (в возрасте от двух до четырех лет), получивших тяжелые психологические травмы в раннем детстве. Программа совмещает в себе элементы игровой терапии, сказкотерапии и гештальт-терапии. Цель данной программы - снизить уровень тревожности детей раннего возраста, находящихся в условиях материнской депривации. Основные задачи программы:

1. В символической форме провести «реконструкцию» прошлых переживаний, «отреагировать» страх и горе ребенка, показать ему конструктивные способы разрешения проблемных ситуаций.

2. Развивать положительный «Я-образ» ребенка, то есть расширить его представления о себе и о внутреннем мире другого человека, развить способность к принятию самостоятельных решений, повысить самоконтроль.

Первый этап - это игры. Сюда входят игры, затрагивающие проблемы обладания (от «хваталок» и «бросалок» у малышей до «пятнашек» и сложных сюжетных построений с распределением «подчиненных» и «главных» ролей у детей постарше), которые направлены на расширение границ личностной независимости, познания объектных отношений. Данные игры направлены на профилактику истерических нарушений, связанных с неудовлетворенной потребностью обладать. Кроме того, в играх, связанных с проблемами обладания и потери, есть возможность соприкоснуться в безопасной ситуации с различными эмоциями, возникающими в связи с радостью обладания и горем из-за потери объекта. Ребенок получает возможность адекватно выражать свои эмоции.

«Шумелки-молчалки» - игры, дающие возможность заявлять о себе звуком (криком, плачем, смехом, другим шумом), или, наоборот, демонстрированием «тихого» поведения. В таких играх реализуется потребность в эмоциональном восприятии. Они применяются для профилактики невроза навязчивости, связанного с внутренним конфликтом между «хочу» и «не имею права» через осознание возможности самоутверждения. Возможность шумного самовыражения у детей-сирот часто является проблематичной, на первых сеансах их громкий голос производит впечатление удушенного, по мнению многих авторов - это символическое выражение страха громко заявлять о себе.

Группа игр «пряталки-появлялки» дают возможность почувствовать наличие своего «Я» через восприятие значимых близких.

Игры с «эмоциональными качелями» направлены на профилактику невротических и психотических нарушений, связанных со страхом «потери» себя и обладают терапевтической ценностью для детей, подверженных различным страхам.

Также с первых сеансов широко применяется рисование. В основном, дети не умеют рисовать даже простейшие фигуры. Однако для психотерапии это не важно. Рисование используется как эмоциональный процесс. Дети смешивают краски, рисуют цветовые пятна, окрашивают воду. Наиболее часто используемые цвета - желтый и черный. Семейные дети тоже любят желтый цвет, недаром желтый называют цветом детства, а вот черный используют мало. Предпочтение определенного цвета может служить косвенным показателем эмоционального состояния ребенка. В атмосфере «эмоциональной безопасности» дети понимают, что им предоставлена свобода выбора, что любые их чувства, в том числе такие, как гнев и агрессия, принимаются взрослым.

Второй этап. Работа со «страшными образами». Результаты психологической работы свидетельствуют, что универсальной темой, к которой обращаются маленькие дети, получившие тяжелые психические травмы в раннем детстве, является тема смерти. В какой-то момент в играх ребенка появляется страшный объект. Необходимо, чтобы «страшный образ» исходил от ребенка, а не от взрослого. Самостоятельно работая с образом, ребенок находит пути для разрешения внутренних бессознательных конфликтов доступным для него способом. В критической для ребенка ситуации ярко проявляются личностные особенности детей, их страхи, способы поведения. Чтобы справиться с травмирующей ситуацией, ребенок вырабатывает определенные психологические защиты.

Третий этап. Работа с актуальными состояниями. Не менее важным направлением, чем реконструкция прошлого опыта, является работа с актуальными переживаниями ребенка (принцип «важно то, что происходит здесь и сейчас»). Первоначальный сценарий занятия должен быть немедленно отменен, если имеют место актуальные переживания ребенка. Пассивный и тихий ребенок менее адаптирован к реальному миру, чем агрессивный, хотя он и гораздо «удобнее» взрослому. Обучая ребенка проявлять агрессию и другие негативные эмоции безопасно для себя и окружающих, мы помогаем обрести ему эмоциональное равновесие, ведь чаще всего подавление негативных эмоций приводит к психосоматическим заболеваниям. Так что задача данного этапа - научить ребенка адекватно выражать такие эмоции, как злость, обида, печаль, ярость, не вредя другим и себе [9].