Лингвистические особенности языковой игры в речи сильной языковой личности

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА БАКАЛАВРА

Лингвистические особенности языковой игры в речи сильной языковой личности

Краснодар 2014

Содержание

Введение

1. Лингвистические особенности языковой игры в речи сильной языковой личности

1.1 Параметры и критерии сильной языковой личности

1.1.1 Понимание языковой личности в современной лингвистике

1.1.2 Типы и виды языковой личности (слабая, усредненная,

сильная)

1.2 Лингвистические исследования языковой игры

1.2.1 Роль языковой игры в мировой культуре и языке художественных произведений

1.2.2 Определение языковой игры

1.2.3 Понимание языковой игры в различных гуманитарных науках

1.2.4 Критерии и свойства, типы и способы языковой игры

1.2.5 Функции языковой игры

1.2.6 Средства и приемы языковой игры, используемые в речи

сильной языковой личности

1.2.7 Методы и приемы лингвистического изучения языковой игры

2. Основные категории языковой игры в речи сильной языковой личности

Заключение

Список используемых источников

Введение

Актуальность темы исследования обусловлена во многом тем, что языковая игра нуждается во всестороннем изучении. В настоящее время написано множество работ, посвященных изучению языковой игры в речи языковых личностей. Однако определенных критериев оценки языковой личности и единой классификации языковой игры пока нет.

Существует огромное количество языковых личностей, языковая игра которых может стать интереснейшим материалом для изучения. Например, язык М.М.Жванецкого и Ф.Г.Раневской. Практически нет лингвистических исследований, посвященных языковому анализу их творчества. Между тем, языковая игра в творчестве этих ярких языковых личностей разнообразна и уникальна. Обороты их речи стали крылатыми выражениями и цитатами. С ними мы сталкиваемся на страницах газет, в социальных сетях, СМИ, слышим от знакомых. Популярность их с каждым днем становится все больше. Изданы сборники их произведений и высказываний. Для оборотов речи этих выдающихся людей характерен глубинный смысл, который не всегда сразу понятен, поэтому их лингвистический анализ может способствовать постижению и скрытых смыслов, выраженных в игровой форме, и самих личностей.

Объект исследования- речевые параметры и особенности речеупотребления языковых личностей, могущих быть отнесенными к типу сильных.

Предметом исследования стали высказывания советской актрисы театра и кино Фаины Георгиевны Раневской и современного писателя-сатирика Михаила Михайловича Жванецкого.

Цель исследования - выявить особенности языковой игры в речи сильной языковой личности.

Задачи определены целью и сводятся к следующему:

- дать определение языковой игры;

- выявить основные средства и приемы языковой игры,

используемые в речи сильной языковой личности;

- охарактеризовать слабую, усредненную и сильную языковую личность;

- определить основные критерии и свойства, типы и способы языковой игры;

- изучить основные функции языковой игры;

- выявить основные категории языковой игры, представленной в

высказываниях М.Жванецкого и Ф. Раневской.

Методологической базой исследования являются труды в области изучения языковой игры и языковой личности М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Л.Витгенштейна, В.И.Карасика, Е.Н.Рядчиковой, В.З.Санникова, Й.Хейзинги и других ученых.

Иллюстративный материал был извлечен из книги И.В. Захарова (Захаров, 2002), официального сайта М. Жванецкого и интернет-ресурсов. Картотека составляет более 250 единиц.

Научные методы, применяемые в исследовании: метод компонентного анализа, описательный метод, метод семантического анализа, классифицирование.

Теоретическая значимость определяется обращением к понятиям «языковая игра», «языковая личность», «синтактико-семантическая морфология», их разработкой и структурированием, а также возможностью применения достигнутых результатов в научных трудах, посвященныхязыковой игре в речи языковой личности.

Научная новизна исследования заключается в том, что в лингвистике пока не разработано направление, которое бы занималось изучением языковой игры в речи языковой личности с точки зрения синтактико-семантической морфологии. Данная работа является одним из первых системных исследований в этом направлении.

Практическая ценность исследования заключается в том, что его материалы могут быть использованы в преподавании вузовских курсов и спецкурсов по теории и практике речевой коммуникации, риторике, имиджелогии, речевой игре, анализу текста, синтаксической семантике, а также стать основой для дальнейшего изучения языковой игры в речи других языковых личностей.

Апробация работы проводилась на ежегодной студенческой научной конференции «Наука и творчество молодых исследователей КубГУ: итоги и перспективы» (апрель 2012, апрель 2013).

1 Лингвистические особенности языковой игры в речи сильной языковой личности

1.1 Параметры и критерии сильной языковой личности

1.1.1 Понимание языковой личности

Речь человека - его внутренний портрет. Д. Карнеги утверждал, что о человеке всегда судят по его речи, которая может рассказать проницательным слушателям о том обществе, в котором он вращается, об уровне интеллекта, образования и культуры (Карнеги, 1989).

Термин «языковая личность» впервые был употреблен В.В. Виноградовым в 1930 году. Он писал: «…Если подниматься от внешних грамматических форм языка к более внутренним («Идеологическим») и к более сложным конструктивным формам слов и их сочетаний; если признать, что не только элементы речи, но и композиционные приемы их сочетаний, связанные с особенностями словесного мышления, являются существенными признаками языковых объединений, то структура литературного языка предстает в гораздо более сложном виде, чем плоскостная система языковых соотношений Соссюра. А личность, включенная в разные из этих «субъектных» сфер и сама включающая их в себя, сочетает их в особую структуру. В объективном плане все сказанное можно перенести и на речь как сферу творческого раскрытия языковой личности» (Виноградов, с. 91-92).

В современном языкознании проблема изучения языковой личности является одной из весьма актуальных, поскольку «нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, к конкретной языковой личности» (Караулов, 1987). Как пишет В.И. Карасик, наука о языковой личности, или лингвоперсонология, относится «к числу новых направлений лингвистического знания. Основателем этого направления в отечественной лингвистике по праву считается Ю.Н. Караулов, книга которого сфокусировала интересы языковедов на разработке проблемы языкового сознания и коммуникативного поведения (Караулов, 1987). Термин «лингвоперсонология» был введен и обоснован В.П. Нерознаком (1996). Лингвоперсонология как интегративная область гуманитарного знания базируется на достижениях лингвистики, литературоведения, психологии, социологии, культурологии» (Карасик, 2007).

К настоящему времени сформировался глобальный, междисциплинарный подход к интерпретации сущности языка как специфического человеческого феномена, через посредство которого можно понять природу личности, ее место в социуме и этносе, ее интеллектуальный и творческий потенциал, т.е. глубже осмыслить для себя, что же такое Человек (Сусов, 1989).Как отмечает Е.А. Дрянгина, «идеи, касающиеся признаков данного понятия, были представлены в трудах В.В. Виноградова («О художественной прозе»), СлавчоПеткова («Език и личност»), Р.А. Будагова (Человек и его язык»). Но ни в одном из данных трудов нет выхода на реальную целостную языковую личность как лингвистический объект» (Дрянгина, 2006).

Для современной науки интерес представляет уже не просто человек вообще, а личность, т.е. конкретный человек, носитель сознания, языка, обладающий сложным внутренним миром и определенным отношением к судьбе, миру вещей и себе подобным. Он занимает особое положение во Вселенной и на Земле, он постоянно вступает в диалог с миром, самим собой и себе подобными. Человек - существо социальное по своей природе, человеческое в человеке порождается его жизнью в условиях общества, в условиях созданной человечеством культуры (Леонтьев, 1996). Образ мира формируется у любого человека в ходе его контактов с миром и является основным понятием теории языковой личности (Самосенкова, 2006).

«Слово личность, имеющее яркую окраску русского национально-языкового строя мысли, содержит в себе элементы интернационального и, прежде всего, европейского понимания соответствующего круга идей и представлений о человеке и обществе, о социальной индивидуальности в её отношении к коллективу и государству» (Виноградов, 1994).

О взаимовлиянии личности и её речи говорил еще Э.Сепир (Сепир, 1993).

Одно из первых обращений к языковой личности связано с именем немецкого ученого Й.Л. Вайсгербера. Детально понятие языковой личности начал разрабатывать Г.И. Богин, который создал модель языковой личности, где человек рассматривается с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» (Богин, 1986). Активный, деятельностный аспект подчеркивают как наиболее важный для языковой личности и другие ученые: «Языковая личность характеризуется не столько тем, что она знает в языке, сколько тем, что она может с языком делать» (Бирюкова, 2008). Г.И. Богин под языковой личностью понимает человек как носителя речи, обладающего способностью к использованию языковой системы в целом в своей деятельности (Богин, 1986). Подобное понимание приводит и Ю.Н. Караулов: «Языковая личность есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств» (Караулов, 1987).

Изучение языковой личности является в настоящее время многоаспектным, широкомасштабным, привлекает данные многих смежных наук (Красильникова, 1989). «Понятие ?языковая личность? образовано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определенность» (Воркачев, 2001).

Языковая личность - социальное явление, но в ней есть и индивидуальный аспект. Индивидуальное в языковой личности формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов, при этом языковая личность оказывает влияние на становление языковых традиций. Каждая языковая личность формируется на основе присвоения конкретным человеком всего языкового богатства, созданного предшественниками. Язык конкретной личности состоит в большей степени из общего языка и в меньшей - из индивидуальных языковых особенностей (Мигненко, 2007).

Ю.Н. Караулов выделяет три уровня языковой личности: вербально-семантический, лингво-когнитивный (тезаурусный) и прагматический (или мотивационный) (Караулов, 1987). Он говорит «о трех путях, трех способах представления языковой личности, на которую ориентированы лингводидактические описания языка. Один из них исходит из охарактеризованной выше трехуровневой организации (состоящей из вербально-семантического, или структурно-системного, лингвокогнитивного, или тезаурусного, и мотивационного уровней) языковой личности; другой опирается на совокупность умений, или готовностей, языковой личности к осуществлению различных видов речемыслительной деятельности и исполнению разного рода коммуникативных ролей; наконец, третий представляет собой попытку воссоздания языковой личности в трехмерном пространстве а) данных об уровневой структуре языка (фонетика, грамматика, лексика), б) типов речевой деятельности (говорение, слушание, письмо, чтение), в) степеней овладения языком» (Караулов, 1987).

Итак, уже из определений языковой личности, представленных Ю.Н. Карауловым, следовал факт неоднородности, разницы в «качественном

отношении» языковых личностей. Ученый писал: «Языковая личность понимается как совокупность способностей к созданию и восприятию речевых произведений (текстов), различающихся степенью структурно-языковой сложности, точностью и глубиной отражения действительности, определенной целенаправленностью» (Караулов, 1987). Совершенно очевидно, что не только речевые произведения различаются по сложности, но и указанные способности у людей различны. Соответственно, языковую личность надо рассматривать не как нечто однородное, а произвести определенную градацию, создать иерархию типов языковой личности. «Сам выбор средств обозначения можно интерпретировать как речевой поступок, характеризующий, как таковой, того, кто этот поступок совершает, по его личностным (интерсубъектным), межличностным и социальным аспектам» (Телия, 1986). Отсюда следует, что речевые поступки личности способны дифференцировать говорящего/пишущего человека. Личность в общении, в коммуникативном дискурсе может проявлять себя «как контактная и неконтактная, конформистская и неконформистская, кооперативная и некооперативная, жесткая и мягкая, прямолинейная и лавирующая. Именно личность, являющаяся субъектом дискурса, придает речевому акту ту или иную иллокутивную силу или направление. Личность является составной частью дискурса, но вместе с тем она его творит, воплощая в нем свой темперамент, способности, чувства, мотивы деятельности, индивидуальные особенности протекания психических процессов» (Закутская, 2001).

А.В. Пузырев также отстаивает идею многоуровневости языковой личности, указывая на такие ее ипостаси, как мыслительная (доминирующие в обществе архетипы сознания), языковая (степень «развитости и особенности используемого языка»), речевая (характер наполнивших время и пространство текстов), коммуникативная (соотношение коммуникативных и квазикоммуникативных, актуализаторских и манипулятивных типов общения) (Пузырёв, 1997).

Эту идею поддерживают и развивают С.А. Сухих и В.В. Зеленская, которые понимают языковую личность как сложную многоуровневую функциональную систему, включающую уровни владения языком (языковую компетенцию), владения способами осуществлять речевое взаимодействие (коммуникативную компетенцию) и знания мира (тезаурус) (Сухих, Зеленская, 1998). Исследователи полагают, что языковая личность обязательно имеет особенность вербального поведения (языковую черту), повторяющуюся на экспонентном (формальном), субстанциональном и интенциональном уровнях дискурса. На экспонентном (формальном) уровне языковая личность проявляет себя как активная или сознательная, персуазитивная, хэзитивная или голословная; на субстанциональном уровне ей присущи качества конкретности или абстрактности; на интенциональном же уровне языковая личность характеризуется такими чертами, как юмористичность или буквальность, конфликтность или кооперативность, директивность или децентрированность (Сухих, Зеленская 1998). Каждый из уровней языковой личности находит свое отражение в структуре дискурса, который имеет, соответственно, формальный или экспонентный, субстанциональный и интенциональный аспекты.

В лингвистике языковая личность оказывается в перекрестке изучения с двух позиций: с позиции её идеолектичности, то есть индивидуальных особенностей в речевой деятельности, и с позиций воспроизводства культурного прототипа (см. Кулишова, 2001).

1.1.2 Типы и виды языковой личности

Языковая личность - понятие неоднородное, не только многоуровневое, но и многогранное, разноплановое. В.Б. Гольдин и О.Б. Сиротинина выделяют семь типов речевых культур: элитарная речевая культура, "среднелитературная, литературно-разговорная, фамильярно-разговорная, просторечная, народно-речевая, профессионально-ограниченная. Первые четыре типа - речевые культуры носителей литературного языка (Гольдин, Сиротинина, 1993).

Уровневое членение речевой способности (Г.И. Богин, Ю.Н. Караулов) предусматривает низший, семантико-строевой, и высший, мотивационно-прагматический, уровни, последний из которых характеризуется эффективностью, связанной с интеллектуальной деятельностью, а также с различными аффектами и чувствами, развитой общей и речевой культурой человека (Бирюкова, 2008). Ю.В. Бец три уровня владения языком характеризует как «досистемный», системный и «сверхсистемный». «Ошибка тяготеет к первому уровню овладения языком, намеренное отклонение от нормы - к третьему уровню, а правильная речь (и скрытая речевая индивидуальность) - ко второму» (Бец, 2009). Все языковые факты могут быть распределены, считает исследователь, по трем категориям: 1) ошибки и недочеты; 2) правильные варианты и 3) инновации, которые свидетельствуют о творческом использовании языковой системы. «Заметное преобладание одной из категорий свидетельствует об уровне развития языковой личности, о степени овладения языком» (Бец, 2009).

Н.Д. Голев предлагает квалифицировать типы языковой личности по силе и слабости проявления признаков в зависимости от ее способности к производству и анализу речевого произведения как «креативный» и «копильный», «содержательный» и «формальный», «ономасиологический» и «семасиологический», «мнемический» и «выводящий», «ассоциативный» и «логико-аналитический» типы (Голев, 2004). Возможность расширения понятия языковой личности произошло за счет включения положений социальной психологии о формировании её в общении и понимаемую как «модель интерперсональных отношений» (Обозов, 1981; Рейнвальд, 1972).

Как отмечает В.И. Карасик, лингвистические классификации личностей построены на отношении личности к языку. Выделяются люди с высоким, средним и низким уровнем коммуникативной компетенции, носители высокой либо массовой речевой культуры, говорящие на одном языке, и билингвы, использующие чужой язык в естественном либо учебном общении, способные и менее способные к языковому творчеству, использующие стандартные и нестандартные средства общения (Карасик, 2007). При этом степень компетенции представляется тем понятием, которое призвано регулировать и успехи, и неудачи в процессе коммуникации, так как компетенция ощущается и онтологически, и филогенетически (Тхорик, Фанян, 1999).

В.П. Нерознак выделяет два основных типа частночеловеческой языковой личности: 1) стандартную, отражающую усредненную литературно обработанную норму языка, и 2) нестандартную, которая объединяет в себе «верхи» и «низы» культуры языка. К верхам культуры исследователь относит писателей, мастеров художественной речи. Низы культуры объединяют носителей, производителей и пользователей маргинальной языковой культуры (антикультуры) (Нерознак, 1996).

По мнению Г.Г. Инфантовой, в пределах литературного языка на основании уровня его освоения четко выделяется три типа речевых культур: культура элитарная (супервысокая), культура "среднелитературная" (в целом достаточно высокая), культура литературно-сниженная. Однако термины эти, отмечает исследователь, весьма условны. Каждый из типов речевых культур имеет подтипы, а между ними находятся синкретичные, промежуточные разновидности. На основании профессии, рода занятий могут быть выделены языковые личности разных типов, например: личности, для которых изучение языка, речевая деятельность - элемент профессии (ученые-филологи, учителя, актеры, дикторы, писатели и др.), и языковые личности, которые реализуют языковую систему в речи не как компонент собственно профессиональной деятельности. При этом люди одной специальности могут владеть языком / речью на разных уровнях. Так, преподаватели могут быть носителями и элитарной, и "среднелитературной" речевой культуры (Инфантова, 2000).

О.А. Кадилина предлагает классификацию языковых личностей, включающую три компонента: 1) слабая языковая личность; 2) усредненная языковая личность; 3) сильная (элитарная) языковая личность (Кадилина, 2011). Нам эта классификация представляется наиболее точной.

Рассмотрим основные параметры каждого из названных типов.

Усредненная языковая личность

Понятие среднего носителя языка в лингвистической литературе еще не определено, объем его страноведческих знаний ни для одного языка исчерпывающе не описан. (О «теории среднего уровня» в современной лингвистике см., например: Фрумкина, 1996; Федяева, 2003). На вопрос о том, сколько знает средний носитель языка о том или ином факте, тоже нет однозначного ответа. Ограничиваются ли его знания объемом толкового словаря, в каком объеме представлены энциклопедические сведения, где граница между индивидуальными и социальными ассоциациями - определить трудно (Иванищева, 2002).

Может быть, изучение «среднего» носителя языка не вызывает особого интереса у отечественных лингвистов не только в силу размытости границ и критериев такой личности, но еще и потому, что «в русском языке отрицательно оценивается заурядность личности, ее усредненность, отсутствие четких индивидуальных черт; в культурно-лингвистическом социуме носителей русского языка отрицательно оценивается качественная неопределенность личности - половинчатость, неустойчивость ее ценностно-мотивационной структуры» (Зеленская, Тхорик, Голубцов, 2000).

О.Н. Иванищева отмечает, что «за ?среднего носителя языка? принимается наш современник, имеющий среднее образование (окончивший школу не менее десяти лет назад), без учета возраста, пола, рода занятий, сферы деятельности (Е.М. Верещагин), автор исследования (В.Ц. Вучкова), усредненная языковая личность, т.е. один абстрактный носитель языка вместо совокупности индивидов в массовом лингвистическом исследовании (ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет… в одном) (Ю.Н. Караулов). «Думается, - пишет О.Н. Иванищева, - что понятие среднего носителя языка включает в себя два аспекта - содержание (уровень) знаний и их объем. Определить, что должен знать средний носитель языка, может означать, с одной стороны, определение ?минимума культурной грамотности?, т.е. то, что положено знать всякому родившемуся, выросшему и закончившему среднюю школу в данной стране, а с другой стороны, то, что носитель языка реально знает» (Иванищева, 2002).

В статье «Правильное звучание - необходимый атрибут русской речи» З.У. Блягоз обращается ко всем говорящим, без исключения, справедливо говорит о своеобразном речевом долге любого носителя языка: «Так надо ли следить за правильностью своего речевого поведения? Надо обязательно, хотя это не легко. Почему надо? Потому что грамотная речь нужна не только на сцене театра, она нужна всем, кто готовится к общению с публикой. Грамотная внятная речь с четкой дикцией является показателем уважительного отношения как к собеседнику, так и к самому себе. Верная с точки зрения нормы речь поднимает наш имидж, авторитет. Ударение - составная часть нашей речевой культуры, соблюдение норм словесного ударения - долг каждого говорящего на русском языке, непременное условие культуры речи» (Блягоз, 2008).

О.А. Кадилина говорит о том, что в межличностной речевой коммуникации усредненная языковая личность, как правило, не задумывается об ораторском мастерстве, о том, какое впечатление производят ее слова, о комфортности общения, о приемах и средствах, помогающих завоевать и удержать внимание собеседника (Кадилина, 2011).

Г.И. Богин, разрабатывая критерии для определения уровней владения языком, включал в модель уровней владения языком такие параметры: правильность (знание достаточно большого лексического запаса и основных строевых закономерностей языка, позволяющее строить высказывание и продуцировать тексты в соответствии с правилами данного языка); интериоризация (умение реализовать и воспринимать высказывание в соответствии с внутренним планом речевого поступка); насыщенность (разнообразие и богатство выразительных средств на всех языковых уровнях); адекватный выбор (с точки зрения соответствия языковых средств коммуникативной ситуации и ролям коммуникантов); адекватный синтез (соответствие жеста, порождаемого личностью, всему комплексу коммуникативных и содержательных задач) (см.: Богин 1975; Богин 1984; Богин 1986). Отражение ряда параметров сильной языковой личности представлено, например, в статьях (Абдулфанова, 2000; Инфантова, 2000; Кузнецова, 2000; Липатов, 2000; Липатов, 2002).

Слабая языковая личность

О причинах появления большого количества слабых языковых личностей и последствиях этого пишет Е.Н. Рядчикова: «При многих неоспоримых достоинствах политика советского государства, тем не менее, была направлена на искоренение интеллигенции как класса и всяческом её унижении. Десятилетиями вырабатывался стереотип пренебрежительного, иронического отношения к культуре. Понятия «этикет», «вежливость», «риторика» и до сих пор еще многими людьми считаются если не такими буржуйскими, как на заре советской власти, то, по крайней мере, заумными, непонятными и ненужными. Однако подобное отрицание и высмеивание длится только до тех пор, пока человек молча наблюдает за кем-то. Как только дело доходит до необходимости говорить самому, особенно для большой аудитории или перед телекамерой, начинается осознанное или неосознанное «саморазоблачение», человек сам начинает испытывать неудобства, а то и страдания, даже невротические реакции от неумения общаться» (Рядчикова, 2001). Не секрет, что в нашей стране нередки случаи, когда даже вполне взрослые, окончательно сформировавшиеся специалисты с высшим образованием не знают форм речевого этикета (затруднение вызывают даже такие простые клишированные формы, как приветствие, выражение сочувствия, поздравление, комплимент и др.), не умеют общаться со старшими по возрасту и по должности (в том числе и по телефону), не считают нужным просто выслушивать другого человека, не умеют считывать кинетическую информацию. Боятся или не умеют противостоять невежливости и грубости оппонентов. Это приводит к скованности, зажатости, страху и избеганию общения, неумению не то что вести беседу в нужном русле, спокойно, достойно отстоять свою точку зрения, но даже просто изложить ее в доступной для других людей форме, чревато конфликтами с руководством и с клиентами (Там же).

По отношению к слабой языковой личности наблюдается «рассогласование (на семантическом уровне) между знаковым образованием, постулируемым как текст, и его проекциями (Рубакин, 1929 г.), образующимися в процессе восприятия, понимания и оценки текста реципиентами» (Сорокин, 1985). Следовательно, как и сильная языковая личность, слабая языковая личность выступает и как автор, и как реципиент речи.

Главный признак слабой языковой личности - плохая речь. «Плохая (в смысловом, коммуникативном, языковом отношении) речь - свидетельство несформированных когнитивных моделей, отсутствия информационных фрагментов, связи между ментальными и вербальными структурами. Аналогичным образом может быть оценена и ?хорошая?, и ? средняя? речь» (Бутакова, 2004).

Исследования Ю.В. Бец убедительно доказывают, что в начале своего формирования языковая личность усваивает в первую очередь

систему языка, а лишь затем - норму и узус. На первом этапе овладения языком структура языка его нормы и узус еще не усвоены, что проявляется в наличии большого количества ошибок, бедности речи - одним словом, в необработанности речи конкретной личности. Условно этот уровень можно назвать «досистемным». Специфику этого периода иллюстрирует детская речь и речь людей, осваивающих второй язык. Отклонение от нормы и узуса может носить характер ошибки. При этом ошибки при порождении высказывания могут быть обусловлены сложностью самого процесса речепорождения или его сбоями, тогда они не зависят от уровня овладения системой языка, его нормой или узусом (Бец, 2009). С.Н. Цейтлин главной причиной речевых ошибок признаёт «давление языковой системы» (Цейтлин, 1982).

Поскольку речевая коммуникация является основой (своего рода средством производства и орудием труда) целого ряда гуманитарных видов социальной деятельности, таких как, например, юриспруденция, преподавательская деятельность, политика, постольку очевидно, что специфика их речи должна всесторонне изучаться, дабы получить возможность создать образцы как нормы, так и «антинормы» такой коммуникации, предостеречь людей от ошибок, которые они сами, вероятно, и не замечают, но сделав - зачастую дискредитируют себя как говорящую личность, как специалиста (Рядчикова, Кушу, 2007).

Как и сильная языковая личность, слабая языковая личность может проявлять себя практически на всех рече-коммуникативных уровнях: на фонетическом (орфоэпическом), лексическом, семантическом, фразеологическом, грамматическом, стилистическом, логическом, прагматическом. Впрочем, в этом плане, как справедливо пишет В.И. Карасик, «важна не столько иерархия уровней, сколько идея неразрывной связи между разными сигналами, характеризующими либо престижную, либо непрестижную речь» (Карасик, 2001).

Речь нуждается в постоянном совершенствовании. Д.Карнеги предполагает, что любой оратор может тщательно соблюдать правила и закономерности построения публичной речи, но все-таки наделает кучу ошибок. Он может говорить перед аудиторией в точности так, как в частной беседе, и при этом говорить неприятным голосом, делать грамматические ошибки, быть неловким, вести себя оскорбительно и совершать множество неуместных поступков. Карнеги предполагает, что естественная повседневная манера каждого человека говорить нуждается во многих исправлениях, и необходимо сначала совершенствовать естественную манеру разговора и лишь затем переносить этот метод на трибуну (Карнеги, 1989).

Определить принадлежность говорящего к низкому социальному слою общества (что в подавляющем большинстве стран мира коррелирует с понятием слабой языковой личности) возможно уже на уровне произношения, интонации. В.И. Карасик говорит о низком образовательном уровне и провинциальном происхождении и перечисляет ряд признаков «презираемого произношения» (Карасик, 2001). «Произношение не должно быть безграмотным, с одной стороны, и претенциозным, с другой стороны» (Карасик, 2001).

Самая распространенная ошибка в современной коммуникации, независимо от языка, - наличие большого количества слов-паразитов, пустых звуков, не имеющих никакого смысла. Они свидетельствуют вовсе не о значительности личности, как ошибочно думают некоторые, а лишь о скудости ее словарного запаса. Известный в прошлом юрист П.Сергеич (Пороховщиков) метко называл такие звуки и слова «костылями хромого оратора». Аналогична роль в речи вульгарных, непристойных выражений, матерщины и уголовного жаргона (они есть «свидетельство осквернения души, нравственного неблагополучия жизни» (Колодко, 2008), канцелярит, употребление слов и словосочетаний в несвойственных им значениях, чрезмерное употребление иноязычных слов - это «болезни нашей речи»

(Там же). В речи слабой языковой личности часто встречаются выражения «и все такое», «и тому подобное», выступающие в качестве детализации и абстракции (Карасик, 2001).

Логические нарушения также являются признаком слабой языковой личности. «Наблюдения показывают, что людям свойственно на короткое время упускать из виду какой-либо существенный (чаще всего не категориальный, а характерный) признак объекта: тем самым объект в той или иной мере растождествляется в сознании субъекта, невольно относится не к своему классу, в результате чего субъект ведет себя по отношению к объекту А так, как если бы он был не-А» (Савицкий, 2000).

О.А. Кадилина пишет: «Слабая языковая личность выступает и как автор, и как реципиент речи, может проявлять себя практически на всех рече-коммуникативных уровнях. В идиостилевые параметры слабой языковой личности входят незнание норм различных стилей и жанров языка и речи, форм речевого этикета, бедность речи, однообразие лексического состава, неумение слушать собеседника и достойно отстаивать свою точку зрения, агрессивный тон, неприятный голос, наличие большого количества слов-паразитов, пустых звуков, не имеющих никакого смысла, что свидетельствует о скудости словарного запаса, логические нарушения, отсутствие умения считывать кинетическую информацию, неумение вести беседу в нужном русле, скованность, зажатость, страх перед общением и стремление избегать его, шумливость, суетливость, самонадеянность, чванство, канцелярит, употребление слов и словосочетаний в несвойственных им значениях, чрезмерное употребление иноязычных слов, применение вульгарных, непристойных выражений, брань, насмешки, критиканство без разбора, неуживчивость, неприменение похвалы и одобрения, неумение различать ситуации, требующие применения суггестивов и директивов. Слабая языковая личность считает себя умнее и значимее окружающих. В свою очередь, окружающие избегают такого человека, игнорируют, смеются над ним за глаза или даже презирают, считают дураком; могут понизить в должности» (Кадилина, 2011).

Сильная языковая личность

В риторике как искусстве логической аргументации и речевой коммуникации в понятие «сильная языковая личность» обычно включают: 1) владение фундаментальными знаниями; 2) наличие богатого информационного запаса и стремление пополнить его; 3) владение основами построения речи сообразно определенному коммуникативному замыслу; 4) речевую культуру (представление о формах речи, соответствующих коммуникативному замыслу) (Безменова, 1991).

Г.Г. Инфантова отмечает, что в состав характерных признаков сильной языковой личности должны входить экстралингвистические и лингвистические показатели. Исследователь отмечает, что «в число экстралингвистических признаков сильной языковой личности целесообразно прежде всего включить социальную характеристику личности (постоянным признаком здесь следует считать социальную активность личности, а переменными - социальное положение, уровень образования и общее развитие, возраст, профессию и род занятий, идеологическая направленность личности - демократическая, антидемократическая и проч.); экстралингвистическая осведомленность (к постоянным признакам здесь следует отнести принципиальное умение учитывать речевую ситуацию, а к переменным - уровень умения учитывать все компоненты и параметры этой ситуации, в том числе и участников коммуникативного акта)» (Инфантова, 2000).

Можно считать, что в ряду экстралингвистических знаний сильной языковой личности и умений находится чувство юмора и осознание уместности его применения в речевой коммуникации.

В числе лингвистических признаков следует выделять признаки языковые и речевые. Они могут быть постоянными и переменными.

В состав постоянных языковых признаков следует, по мнению Г.Г. Инфантовой, включить владение средствами всех языковых уровней, устной и письменной формой речи, диалогическим и монологическим типом речи; средствами всех стилей речи (имеется в виду их отвлеченный, словарно-грамматический аспект; в терминологии Ю.Н. Караулова - вербально-семантический, нулевой уровень развития языковой личности, или ассоциативно-вербальная сеть, - единицы: слова и грамматические модели, текстовые параметры) в их нормативной разновидности. В состав постоянных речевых признаков включается реализация высказывания в соответствии с его внутренней программой, владение всеми коммуникативными качествами речи (точность, выразительность и т.д.), соответствие высказывания в целом всем параметрам коммуникативного акта, умение воспринимать высказывания в соответствии с такими параметрами и адекватно на них реагировать. Все это касается как одного высказывания, так и всего текста (Кадилина, 2011).

В состав переменных речевых признаков можно отнести такие, например, количественно-качественные показатели, как степень знания норм речевого общения, степень разнообразия используемых средств, степень насыщенности текста выразительными средствами всех языковых уровней, процент отклонения от языковых норм и процент коммуникативных неудач, а также стандартность/нестандартность речи; простое воспроизведение языковой системы или ее творческое использование, обогащение (Инфантова, 2000). Помимо этого, пишет Г.Г. Инфантова, при формировании многоаспектной модели языковой личности целесообразно выделять постоянные и переменные не только языковые и речевые признаки, но и признаки, характеризующие языковую личность с других точек зрения (например, с точки зрения деятельностно-коммуникативных потребностей) (Инфантова, 2000).

«Безусловно, сильная языковая личность обязана знать и умело применять весь спектр языковых средств, обогащающих и украшающих речь - сравнения, противопоставления, метафоры, синонимы, антонимы, паремии, афоризмы и т.п.» (Кадилина, 2011).

Использование слов-символов, с точки зрения Е.А. Дрянгиной, раскрывает богатство языковой личности. «В то же время, очевидно, что слова-символы помогают передать особенности мироощущения и мировосприятия как автора, так и адресата, тем самым помогая установить диалог как между ними, так и с культурой в целом» (Дрянгина, 2006).

А.А. Ворожбитова в качестве примера сильной языковой личности называет будущего учителя демократического типа, обладающего этической ответственностью, общеобразовательной и профессиональной подготовкой и высокой лингвориторической компетенцией, обеспечивающей эффективную речевую деятельность на русском (иностранном) языке (Ворожбитова, 2000).

В понятие языковой личности включается не только языковая компетенция и определенные знания, но и «интеллектуальная способность создавать новые знания на основе накопленных с целью мотивации своих действий и действий других языковых личностей» (Тамерьян, 2006). Отсюда следует, что сильная языковая личность несовместима со слаборазвитой интеллектуальной деятельностью, что непременное условие сильной языковой личности - высокоразвитый интеллект. Более того, Ю.Н. Караулов считает, что «языковая личность начинается по ту сторону обыденного языка, когда в игру вступают интеллектуальные силы, и первый уровень (после нулевого) ее изучения - выявление, установление иерархии смыслов и ценностей в ее картине мира, в ее тезаурусе» (Караулов, 1987). Поэтому необходимой характеристикой сильной языковой личности выступает креативность, на что указывал Ю.Н. Караулов (1987). Под языковой креативностью понимают способность к использованию не только знания идиоматической составляющей, но и к использованию языковых средств в индивидуальном или переносном смысле (Кулишова, 2001).

Ряд ученых-лингвистов трактует коммуникацию как совместное творение смыслов (Дейк, Кинч, 1988; Водак, 1997; Леонтович, 2005). Так, например, А. Шютц пишет о «социальном мире повседневной интерсубъективности» коммуниканта, который возводится во взаимных обоюдонаправленных актах изложения и интерпретации смыслов (Цит. по: Макаров, 1998). Аналогично «герменевтика игры» немецкого культуролога В. Изера, творчески развиваемая американским ученым П. Армстронгом, предполагает «попеременно-встречное движение смыслов, открытых друг другу для вопрошания» (см.: Венедиктова, 1997).

Исследователи отмечают, что языковая личность выступает в четырех своих ипостасях: личность 1) мыслительная, 2) языковая, 3) речевая, 4) коммуникативная (Пузырев, 1997). На этом основании совершенно справедливым представляется вывод о том, что «если расширить область компетенции языковой личности, то она как личность с приличным статусом должна следовать тем или иным принципам не только словоупотребления, но и речеупотребления, и далее - мыслеупотребления» (Тхорик, Фанян,1999).

Развитие хорошей, грамотной речи, умение объяснять, убеждать, отстаивать определенные позиции - требование современной жизни.

В типах речевой культуры, т.е. степени приближения языкового сознания индивидуума к идеальной полноте языкового богатства в том или ином виде языка, О.Б. Сиротинина разграничивает и противопоставляет такие языковые личности, как носитель элитарной речевой культуры применительно к литературной норме, носитель диалектной речевой культуры, носитель городского просторечия и т.д. (Сиротинина, 1998). В 90-е годы ХХ в. появились диссертационные исследования и статьи с речевыми портретами отдельных носителей языка, владеющих элитарной речевой культурой (см.: Куприна 1998; Кочеткова 1999; Инфантова 1999; Инфантова, 2000; Инфантова, 2000; Исаева, Сичинава, 2007). Для понимания таких объектов особенно значим принцип интеллектуализма (см.: Котова 2008).

В.И. Карасик полагает, что мы получим более полное представление о нестандартных языковых личностях, если обратимся к исследованию речи не только писателей, но и ученых, журналистов, учителей (Карасик, 2002). По сложившемуся в социуме мнению, «именно учитель-словесник должен выступать носителем элитарного типа речевой культуры, владеть ?всеми нормами литературного языка, выполнять этические и коммуникационные требования? (О.Б. Сиротинина), так как по роду своей профессиональной деятельности подготовлен не только к использованию языка, но и к осмыслению языковых фактов и самого процесса речевой деятельности» (Григорьева, 2006).

Проблема языковой личности как личности, рассматриваемой с точки зрения её готовности и способности производить и интерпретировать тексты, активно разрабатывается в современной лингвистической литературе начиная с трудов Г.И. Богина и Ю.Н. Караулова. Одним из наиболее интересных объектов теоретического осмысления здесь, безусловно, является понятие сильной языковой личности - той, на которую рассчитана значительная часть продукции современного художественного дискурса, и той, которая в состоянии применить адекватные стратегии ориентации в данной сфере культурного общения. Проблема сильной языковой личности большей частью освещалась по отношению к создателям текстов - писателям, литераторам, поэтам (см., напр.: Кузнецова, 2000).

«В общих чертах секреты речевого имиджа можно свести в следующий перечень. Это знание основных норм языка и правил риторики, принципов взаимопонимания в общении, правил этикета - поведенческого, в том числе, служебного, и речевого; понимание сущности приемов убеждения, умение квалифицировать (на допустимые и недопустимые) и правильно применять уловки в споре и меры против них,

знание приемов противодействия трудным собеседникам; умелое и своевременное вычленение позитива и негатива в психологии общения, того, что ведет к возникновению психологических барьеров в коммуникации; избегание логико-речевых ошибок; искусство составления нормативных документов, подготовки письменной и устной речи, знание причин неудачной аргументации и т.п.» (Рядчикова, 2001).

Речь, произнесенная по одному и тому же поводу на одну и ту же тему, будет отличаться в устах слабой, средней и слабой языковой личности. «Подчинить себе - частично и, конечно, на время - ассоциативно-вербальную сеть родного языка способны лишь великие художники слова. Это происходит благодаря возникновению двойной смысловой перспективы, характерной для иронии, метафоры, символа» (Зинченко, Зузман, Кирнозе, 2003).

1.2 Лингвистические исследования языковой игры

1.2.1 Роль языковой игры в мировой культуре и языке художественных произведений

Большой вклад в разработку теории языковой игры принадлежит нидерландскому философу И. Хёйзинга. Игра, по его мнению, старше культурных форм общества. Цивилизация ведёт происхождение от игры, а не наоборот. На основе анализа значений слова «игра» в разных языках и цивилизациях, И. Хёйзинга пришёл к выводу, что в большинстве из них «игра» имеет взаимосвязь с борьбой, состязанием, конкуренцией, а также с любовной игрой (запрещённой), что объясняет тенденцию обыгрывания запретных тем (табу) в современных шутках. В основе игры лежит борьба или враждебность, сдерживаемая дружескими отношениями. Корни игры в философии начинаются в священной игре в загадки, корни игры в поэзии -это насмешливые песни, дразнящие объект насмешек. Лингвистическими играми признавались мифы и поэзия, Хёйзинга считает, что языковая игра тождественна магии. Несмотря на утверждения Хёйзинга о том, что понятие игры не редуцируется с другими терминам и к нему не применим биологический подход, всё же кажется возможным подвергнуть некоторые из его утверждений сомнению. Например, его предположение о том, что конкуренция и соревнование являются основой, побуждающей субъекта высмеивать объект, распространяются не на все высказывания.

Языковую игру как оперирование лингвистическими средствами с целью достижения психологического и эстетического эффекта в сознании человека мыслящего рассматривают многие зарубежные и отечественные ученые (Брайнина, 1996; Вежбицкая, 1996; Санников, 1994; Хёйзинга, 1997; Богин, 1998; Николина, 1998; Береговская, 1999; Ильясова, 2000а; Лисоченко, 2000).

В работах философского склада, например, у Й. Хёйзинги, языковая игра выступает в качестве частной реализации игры как элемента культуры. В ней обнаруживаются черты, общие с играми спортивного, музыкального, живописного и т.д. плана.

Понимая, что язык представляет собой особую сферу человеческой жизни, литературоведы и лингвисты посвящают языковой игре специальныеисследования. Известны работы, в которых рассмотрение игры подчинено приёмам её реализации. Как правило, в качестве основного такого приема выступает каламбур (Виноградов, 1953; Щербина, 1958; Ходакова, 1968; Колесников, 1971; Фюрстенберг, 1987; Терещенкова, 1988; Люксембург, Рахимкулова, 1992; 1996; Санников, 1997; Любич, 1998).

Исследователи отмечают, что языковая игра реализуется в рамках различных функциональных типов языка. Это может быть разговорная речь (Земская, Китайгородская, Розанова, 1983; Бондаренко, 2000), публицистические тексты (Намитокова, 1986;

Нефляшева, 1988; Ильясова, 1998, 1986; 2000), художественная речь (Винокур, 1943; Крысин, 1966; Григорьев, 1967; Бакина, 1977; Куликова, 1986; Люксембург, Рахимкулова, 1996; Брайнина, 1996; Николина, 1998; Новикова, 2000; Рахимкулова, 2000).

Думается, именно художественная литература и оказывается тем самым пространством, в котором языковая игра может реализоваться в полной мере. Причем есть авторы, которые в значительной мере тяготеют к игровой манере передачи мысли. Художественная речь XVIII - XIX вв. реализовала возможности игры языковыми средствами в первую очередь путем создания комического эффекта. Языковеды отмечают, что к числу мастеров смеха в русской классике прежде всего следует отнести A.C. Пушкина и Н.В. Гоголя. Пушкин давно считается признанным мастером каламбура, создаваемого за счёт как столкновения значений, так и игры формой выражения (Ходакова, 1964; Лукьянов, 2000). Интересно, что каламбуры и -шире - вообще игровая манера построения текста воплощается и у Гоголя не только на лексико-семантическом, но и на синтаксическом уровне. Во втором случае она создаётся «неискусно прерываемой, синтаксически беспомощной речью персонажей, совпадающими (похожими) концами двух или нескольких предложений или фраз, по-смешному подчёркивающих объект разговора или характеристики, и неожиданными переходами от одной тональности к другой (Булаховский, 1954). Очевидно, языковая игра, воплощенная в русских литературно-художественных текстах, имеет свои корни еще в скоморошьей культуре, традициях русского народного балаганного театра, фольклора в целом. Без всякого сомнения, к игровым жанрам относятся частушки, анекдоты, прибаутки, скороговорки, загадки. В кругу авторизованных произведений, как указывают ученые, к ней расположен язык водевиля (Булаховский, 1954). К языковой игре тяготеют авторы комедий XVIII века (Ходакова, 1968).

Необходимо подчеркнуть, что языковая игра предполагает две принципиально различные формы существования.

Во-первых, можно обнаружить литературные жанры, специально предназначенные для ее реализации, нацеленные на втягивание воспринимающего (читателя, зрителя) в творческий процесс, на порождение у реципиента множественных аллюзий, улавливание им скрытых смыслов, таящихся в тексте. Это не только упоминавшиеся уже комедия, водевиль, но и эпиграмма, пародия, палиндром, акростих.

Во-вторых, языковая игра может возникать на страницах произведений, которые не имеют ее в перечне облигаторных элементов, безусловных признаков жанра. Именно эта форма проявления языковой игры зависит от интенций автора, от склада его сознания. Как кажется, она наиболее значима в характеристике идиостиля писателя, специфики его языковой личности. Разнообразие приемов языковой игры, приверженность отдельным способам ее реализации делает творчество писателя индивидуальным, неповторимым, а потому узнаваемым.Так, для художественной манеры М.Зощенко свойственно столкновение литературного варианта языка и просторечия (Брякин, 1980), т.е. игра на лексико-семантическом и синтаксическом уровне.

Парадоксальная сочетаемость языковых единиц оказывается чрезвычайно значимой для А. Платонова (Бобылев, 1991; Скобелев, 1981). Следовательно, он воплощает игру в синтагматическом ключе.

Э. Берн считает, что игра имеет две основные характеристики: скрытые мотивы и наличие выигрыша (Берн, 1996).

Необходимо заметить, что языковая игра не означает обязательной установки на смешное. Видимо, своеобразной языковой игрой с читателем стоит считать и создание таких текстов, где всё нарочито неясно. Одним из приемов генерации игрового текста с общей неясной семантикой исследователи называют нонсенс. В.П.Раков отмечает, что нонсенс (абсурдность создаваемого в тексте смысла) может существовать в разных видах, порождаясь либо только на семантическом уровне, либо и на формальном уровне, но имеет при этом одну и ту же цель - воздействие на читателя, произведение впечатления своей парадоксальностью. Семантическая «темнота» произведений, заключающих в себе нонсенс, побуждает читателя, вынужденного искать ясность в туманном, к активизации мыслительного процесса. Особенно такая манера создания произведений характерна для литературы «неклассической парадигмы. Она заключается в «разрушении лексической сплочённости эстетического высказывания, его сплошности, деформации синтаксиса и строгого оптического геометризма текста» (Раков, 2001).

Данный факт в современной литературе в первую очередь характерен для постмодернистского направления. Недаром его представители оперируют понятиями «мир как хаос», «мир как текст», «двойное кодирование», «противоречивость» и т.д. (Бахтин, 1986). Налицо установка на работу с приемами построения текста, выразительно-изобразительными средствами, а не со смыслами. Поэтому игра с языком, ориентированная на использование потенциала языковых единиц, становится неотъемлемой частью текстов постмодернизма. Это обусловливает появление произведений, отличающихся чрезмерно сложным, а иногда и запутанным построением, что в свою очередь отражается на восприятии их содержания (ср.: произведения Борхеса, Кортасара, Гессе, Джойса и др.). Подобное доминирование формы над содержанием задается сущностью игры как таковой, её самодостаточностью, которая предполагает «игру ради самой игры», отсутствие каких-либо целей, имеющих значение вне игрового пространства. языковой игра личность речь