Исследование деперсонализационных депрессивных расстройств в клинике посттравматического стресса

Размещено на http://www.allbest.ru/

исследование деперсонализационных депрессивных расстройств в клинике посттравматического стресса

Оглавление

Введение

Глава 1. Посттравматический стресс и диссоциативные расстройства

1.1 Теоретические модели посттравматического стресса

1.2 Теории формирования ПТСР

1.3 Диагностические критерии ПТСР

1.4 Диссоциативные расстройства в контексте ПТСР

1.5 Диссоциативные феномены

1.6 Роль диссоциации в совладании с психической травмой

1.7 Деперсонализационные расстройства

Глава 2. Методы исследования

Глава 3. Результаты исследования

3.1 Результаты клинического интервью

3.2 Данные психодиагностического обследования

3.3 Анализ результатов

Выводы

Заключение

Литература

Приложения

Введение

Изучение посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР) в настоящее время не теряет своей актуальности, это связано с тем, что количество войн, катастроф, различного рода природных катаклизмов происходящих в мире не уменьшается, а последствия воздействия травматического стресса на психику человека остаются до сих пор не до конца изученными.

Травматический стресс - особая форма общей стрессовой реакции. Когда стресс перегружает психологические, физиологические, адаптационные возможности человека и разрушает защиту, он становиться травматическим, т.е. вызывает психологическую тревогу. Тревога, по интенсивности и длительности неадекватная ситуации, препятствует формированию адаптационного поведения, приводит к нарушению уже сформированного поведения, и всеобщей дезорганизации психики человека.

Последствия травматического стресса наиболее явно представлены в клинической картине ПТСР у участников военных действий

Для ПТСР у участников войны характерны пять фаз:

1) начальное воздействие;

2) сопротивление/отрицание;

3) допущение/подавление;

4) декомпенсация;

5) совладение с травмой и выздоровление.

Эта схема не является универсальной, так как сложно просчитать все возможное разнообразие ответных реакций на травматическое событие, положение о существовании окончательной фазы разрешения не подтверждается практикой, выздоровление происходит гораздо медленнее, чем ожидается. Поэтому более точно следует говорить о нескольких возможных путях развития заболевания. Один из них заканчивается адаптивным разрешением. Второй путь -- дезадаптивное разрешение ПТСР в виде одной из следующих форм:

o основанное на реакции страха;

o основанное на реакции гнева;

o базирующееся на диссоциации;

o основанное на реакции ухода в себя;

o базирующееся на использовании травмы.

Концепция дезадаптивного разрешения полезна для понимания того факта, что индивидуумы с хроническими ПТСР не «просто застряли» между 2 и 3-й фазами. В попытке «прийти к соглашению с травмой» у них изменяется представление о себе и окружающем мире. Личностные изменения, наблюдаемые у лиц с ПТСР, являются отражением достигнутого типа разрешения.

Преследуемые навязчивыми воспоминаниями и мыслями о травме, травмированные индивиды начинают организовывать свою жизнь таким образом, чтобы избежать эмоций, которые провоцируются этими вторжениями. Избегание может принимать разные формы, например дистанцирование от напоминаний о событии, злоупотребление наркотиками или алкоголем для того, чтобы заглушить осознание дистресса, использование диссоциативных процессов для того, чтобы вывести болезненные переживания из сферы сознания. Все это ослабляет взаимосвязи с другими людьми, приводит к их нарушению и как следствие -- к снижению адаптивных возможностей.

Диссоциация, являясь существенной составляющей отсроченной реакции на психическую травму, играет значительную роль в развитии симптомов ПТСР. Сторонники этой точки зрения считают все психические последствия травматического стресса диссоциативными по своей природе и предлагают отнести ПТСР к группе диссоциативных расстройств.

Психологическая деперсонализация- это такое измененное состояние сознания, при котором нарушается прежде всего аффективнвя сфера сознания, а в более тяжелых случаях и интеллектуальная сфера, человек перестает чувствовать то, что он обычно раньше чувствовал при подобных обстоятельствах и чувствует то, чего не чувствовал раньше (потому чаще всего деперсонализацию называют еще дезориентацией) С физиологической точки зрения деперсонализация, чаще всего, является ответом мозга на острый эмоциональный шок путем повышенной секреции эндорфинов, которые анестезируют сознание. С точки зрения поведенческой стратегии сознания деперсонализация является мощным средством защиты против стресса.

Когда у человека нет возможности разрядить внутреннее напряжение, его тело и психика находят способ приспособиться к этому напряжению. В этом и состоит механизм посттравматического стресса. Его симптомы, - которые в комплексе выглядят как психическое отклонение, - на самом деле не что иное, как глубоко укоренившиеся способы поведения, связанные с экстремальными событиями в прошлом.

Деперсонализация может возникать у нормальных людей в ситуациях реальной внешней опасности. Причинами развития деперсонализации могут быть различные этиологические факторы, но чаще оно связано с условиями, требующими от человека максимального напряжения физиологических функций, выходящего за пределы физиологической нормы, т.е. с экстремальными условиями. Деперсонализация является результатом интрапсихического конфликта, при котором Я в той или иной степени неудачно пытается защитить себя от тревоги.

В нашей работе проводится исследование деперсонализации ( как наиболее яркого диссоциативного феномена ) в комплексе с депрессией т.к у 90 % больных ПТСР присутствует этот вторичный симптом

Таким образом, гипотеза исследования: наличие диссоциативных расстройств в клинике посттравматического стрессового расстройства нарушает социально-психологическую адаптацию.

Объект исследования: диссоциативные расстройства у участников военных действий.

Предмет исследования: влияние диссоциативных расстройств на социально - психологическую адаптацию.

Цели исследования: выявить наличие или отсутствие диссоциативных расстройств на психологическую адаптацию участников военных действий

Задачи исследования:

Выявить диссоциативное расстройство у участников боевых действий

Исследовать социально-психологическую адаптацию и выявить возможную дезадаптацию;

Установить влияние диссоциативного расстройства на адаптацию.

В исследовании использовались следующие методики:

клиническое интервью (анамнез, симптоматика, жалобы);

методика «МЛО» - многоуровневый личностный опросник (адаптивность);

опросник тревожности Спилбергера - Ханина;

шкала диссоциации (ШД);

опросник перитравмматической диссоциации;

опросник депрессивности А. Бека.

Условия работы

Исследование проводилось на базе Краевого госпиталя ветеранов войн г. Красноярска

Глава 1. Посстравматический стресс и диссоциативные

Расстройства

1.1 Теоретические модели ПТСР

В настоящее время не существует единой общепринятой теоретической концепции, объясняющей этиологию и механизмы возникновения и развития ПТСР. Однако в результате многолетних исследований разработаны несколько теоретических моделей, среди которых можно выделить: (16)

· психодинамические

· когнитивные Психологические модели

· психосоциальные

· психобиологические

· мультифакторные

К психологическим моделям можно отнести психодинамические, когнитивные и психосоциальные модели. Они были разработаны в ходе анализа основных закономерностей процесса адаптации жертв травмирующих событий к нормальной жизни. Исследования показали, что существует тесная связь между способами выхода из кризисной ситуации и успешностью последующей адаптации. Было установлено, что, возможно, наиболее эффективными являются две стратегии:

целенаправленное возвращение к воспоминаниям о травмирующем событии в целях его анализа и полного осознания всех обстоятельств травмы;

осознание носителем травматического опыта значения травматического события.

Первая из этих стратегий была использована при разработке психодинамических моделей, описывающих процесс развития ПТСР-синдрома и выхода их него как поиск оптимального соотношения между патологической фиксацией на травмирующей ситуации и ее полным вытеснением из сознания. При этом учитывается, что стратегия избегания упоминаний о травме, ее вытеснения из сознания («инкапсуляция травмы»), безусловно, является наиболее адекватной острому периоду, помогая преодолеть последствия внезапной травмы. При развитии постстрессовых состояний осознание всех аспектов травмы становится непременным условием изменения внутреннего мира человека, осознаваемая травмирующая ситуации должна превратиться в часть собственного опыта.

Авторы когнитивных моделей считают, что когнитивная оценка травмирующей ситуации, являясь основным фактором адаптации после травмы, будет в наибольшей степени способствовать преодолению ее последствий, если причина травмы в сознании ее жертвы, страдающей ПТСР, будет лежать вне личностных особенностей человека (широко известный принцип: не «я плохой», а «я совершил плохой поступок»).

В этом случае, как считают исследователи, сохраняется и повышается вера в реальность бытия, в существующую рациональность мира, а также в возможность сохранения собственного контроля за ситуацией. Главная задача при этом -- восстановление в сознании гармоничности существующего мира, целостности его когнитивной модели: справедливости, ценности собственной личности, доброты окружающих, так как именно эти оценки в наибольшей степени искажаются у жертв травматического стресса, страдающих ПТСР.

В психосоциальных моделях отражено значение социальных условий, в частности фактора социальной поддержки окружающих, для успешного преодоления посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Были выделены основные социальные факторы, влияющие на успешность адаптации жертв психической травмы:

- отсутствие физических последствий травмы

- прочное финансовое положение

- сохранение прежнего социального статуса

- наличие социальной поддержки со стороны общества и особенно группы близких людей.

При этом последний фактор влияет на успешность преодоления последствий травматического стресса в наибольшей степени.

В ряде отечественных публикаций, связанных с проблемами адаптации ветеранов после возвращения домой, подчеркивалось, насколько сильно мешают ситуации непонимания, отчужденности, неприятия окружающими возвращению ветеранов к мирной жизни. (17)

Выделены следующие стрессоры, связанные с социальным окружением:

-ненужность обществу человека с боевым опытом;

-непопулярность войны и ее участников;

- взаимное непонимание между теми, кто был на войне, и теми, кто не был;

комплекс вины, формируемый обществом.

Столкновение с этими, уже вторичными по отношению к экстремальному опыту, полученному на войне, стрессорами достаточно часто приводили к ухудшению состояния ветеранов войн. Это свидетельствует об огромной роли социальных факторов как в помощи по преодолению травматических стрессовых состояний, так и в формировании ПТСР в случае отсутствия поддержки и понимания окружающих людей.

До недавнего времени в качестве основной теоретической концепции, объясняющей механизм возникновения посттравматических стрессовых расстройств, выступала «двухфакторная теория». В ее основу в качестве первого фактора был положен классический принцип условно-рефлекторной обусловленности ПТСР (по И. П. Павлову). Основная роль в формировании синдрома при этом отводится собственно травмирующему событию, которое выступает в качестве интенсивного безусловного стимула, вызывающего у человека безусловно-рефлекторную стрессовую реакцию. Поэтому, согласно этой теории, другие события или обстоятельства, сами по себе нейтральные, но каким-либо образом связанные с травматическим стимулом-событием, могут послужить условно-рефлекторными раздражителями. Они как бы «пробуждают» первичную травму и вызывают соответствующую эмоциональную реакцию (страх, гнев) по условно-рефлекторному типу. Второй составной частью двухфакторной теории ПТСР стала теория поведенческой, оперантной обусловленности развития синдрома. Согласно этой концепции, если воздействие событий, имеющих сходство (явное или по ассоциации) с основным травмирующим стимулом, ведет к развитию эмоционального дистресса, то человек будет все время стремиться к избеганию такого воздействия, что, собственно, и лежит в основе психодинамических моделей ПТСР. Однако с помощью двухфакторной теории было трудно понять природу ряда присущих только ПТСР симптомов, в частности это симптомы навязчивых воспоминаний о пережитом, сны и ночные кошмары на тему травмы и, наконец, «флэшбэк»-эффект, т. е. внезапное, без видимых причин, воскрешение в памяти с патологической достоверностью и полным ощущением реальности травмирующего события или его эпизодов. В этом случае оказалось практически невозможным установить, какие именно «условные» стимулы провоцируют проявление этих симптомов, настолько подчас оказывается слабой их видимая связь с событием, послужившим причиной травмы.

Для объяснения подобных проявлений ПТСР Р. Питмэном (16) была предложена теория патологических ассоциативных эмоциональных сетей, в основе которой лежит теория Ланга (17).

Специфическая информационная структура в памяти, обеспечивающая развитие эмоциональных состояний, -- «сеть» -- включает три компонента:

1) информацию о внешних событиях, а также об условиях их появления;

2) информацию о реакции на эти события, включая речевые компоненты,

двигательные акты, висцеральные и соматические реакции;

3) информацию о смысловой оценке стимулов и актов реагирования.

Эта ассоциативная сеть при определенных условиях начинает работать как единое целое, производя эмоциональный эффект. В основе

же посттравматического синдрома лежит формирование аналогично

построенных патологических ассоциативных структур. Подтверждение этой гипотезы было получено Питмэном, установившим, что включение в схему эксперимента элемента воспроизведения травмирующей

ситуации в воображении ведет к значимым различиям между здоровыми и страдающими ПТСР. У последних наблюдалась интенсивная эмоциональная реакция в процессе переживания в воображении элементов своего боевого опыта, а у здоровых испытуемых такой реакции не отмечалось. деперсонализация диссоциативный депрессия психолог

Таким образом, с помощью теории ассоциативных сетей был описан механизм развития «флэшбэк»-феномена, однако такие симптомы ПТСР, как навязчивые воспоминания и ночные кошмары, и в этом случае поддавались объяснению с трудом. Поэтому было высказано предположение, что патологические эмоциональные сети ПТСР синдрома должны обладать свойством самопроизвольной активации, механизм которой следует искать в

нейрональных структурах мозга и биохимических процессах, протекающих на этом уровне. Результаты нейрофизиологических и биохимических исследований последних лет стали основой для биологических моделей ПТСР.

В соответствии с ними патогенетический механизм ПТСР обусловлен нарушением функций эндокринной системы, вызванным запредельным стрессовым воздействием.

К комплексным моделям патогенеза относятся теоретические разработки, учитывающие и биологические, и психические аспекты развития ПТСР. Этим условиям наиболее соответствует нейропсихологическая гипотеза L. Kolb (17), который, обобщив данные психофизиологических и биохимических исследований у ветеранов войны во Вьетнаме, указывает на то, что в результате чрезвычайного по интенсивности и продолжительности стимулирующего воздействия, происходят изменения в нейронах коры головного мозга, блокада синаптической передачи и даже гибель нейронов. В первую очередь при этом страдают зоны мозга, связанные с контролем над агрессивностью и циклом сна. Симптомы ПТСР проявляются, как уже упоминалось, в течение нескольких месяцев с момента травматизации; в первые дни и часы после травмы часто преобладает психологический шок или состояние острого стресса. В значительном количестве случаев затем наступает спонтанное излечение: в течение 12 месяцев после травмы одна треть пострадавших избавляется от симптомов стресса и послестрессового расстройства, а спустя 4 года после травматиэации у половины пострадавших наблюдается полное отсутствие жалоб. Эти данные заставляют задаться вопросом: насколько неизбежно развитие ПТСР, каковы факторы, детерминирующие его возникновение?

1.2 Теории формирования ПТСР

В настоящее время можно выделить три тенденции объяснения формирования ПТСР:

а) с точки зрения теорий научения;

б) с точки зрения изменения когнитивных схем и дисфункциональных когниций;

в) биологический подход.

Эти подходы, объясняющие развитие и функционирование ПТСР, вполне совместимы и успешно дополняют друг друга. Теория научения и когнитивный подход, будучи психологическими концепциями, не дают объяснения симптомам сверхвозбуждения и другим психофизиологическим изменениям при ПТСР, тогда как биологические воззрения на природу посттравматического стресса призваны восполнить этот пробел. Для ответа иа вопрос, почему лишь у части людей, подвергшихся травматизации, проявляются психологические симптомы посттравматического стресса, предлагается также этиологическая мульти-факторная концепция, разрабатываемая А. Маркером (8). Он предлагает этиологическую мультифакторную концепцию, с помощью которой делает попытку объяснить почему одни люди после переживания травматического стресса начинают страдать ПТСР, а другие -- нет. В этой концепции выделяются три группы факторов, сочетание которых приводит к возникновению ПТСР:

* факторы, связанные с травматическим событием, тяжесть травмы,

ее неконтролируемость, неожиданность;

* защитные факторы способность к осмыслению происшедшего, наличие социальной поддержки, механизмы совладания; так, показано, что те, кто имеет возможность говорить о травме, отличаются

лучшим самочувствием и реже обращаются к врачам (какого бы то

ни было профиля);

* факторы риска, возраст к моменту травматизации, отрицательный

прошлый опыт, психические расстройства в анамнезе, низкие интеллект и социоэкономический уровень.

Согласно этой мультифакторной концепции, психотерапия работает на подкрепление защитных факторов, поскольку она ведет именно к переосмыслению происшедших событий и усилению совладающих механизмов. Целью психотерапевтического лечения пациентов с ПТСР является помощь в освобождении от преследующих воспоминаний о прошлом и интерпретации последующих эмоциональных переживаний как напоминаний о травме, а также в том, чтобы пациент мог активно и ответственно включиться в настоящее. Для этого ему необходимо вновь обрести контроль над эмоциональными реакциями и найти происшедшему травматическому событию надлежащее место в общей временной перспективе своей жизни и личной истории.

1.3 Диагностические критерии посттравматического стресса

В 1980 г. понятие «посттравматические стрессовые расстройства» (ПТСР) было принято как отчетливая и обоснованная диагностическая категория. Согласно МКБ-10 и DSM-IV (1), посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) может развиваться вслед за травмирующим событиями, выходящими за рамки нормального человеческого опыта.

Необходимо правильно понимать диагностические критерии ПТСР. Выделяют первичные и вторичные симптомы ПТСР. Первичные составляют базис диагностических критериев ПТСР. К вторичным симптомам ПТСР относят симптомы и их группы, которые сосуществуют с ПТСР, но не входят в число диагностических критериев расстройств. Они являются частью более обширной и более сложной клинической картины у пациентов с ПТСР

Для возникновения ПТСР необходимо, чтобы человек испытал действие стрессора, выходящего за рамки обычного человеческого опыта и способного вызвать дистресс практически у любого. К такого рода стрессорам, в частности, относятся: серьезная угроза для жизни или физической целостности, вынужденное, как это бывает на войне, убийство человека, серьезное физическое повреждение (ранение), смерть или калечащее ранение сослуживца.

Воздействие экстремального стрессора определяется с помощью трех основных диагностических критериев ПТСР: интрузии, избегания и гиперактивности , которые и составляют первичные симптомы.

Интрузия. Травматическое событие постоянно переживается одним из следующих образов:

1) периодические навязчивые дистрессирующие воспоминания травмирующих событий;

2) периодически повторяющиеся кошмарные сновидения;

3) неожиданные ощущения того, что травматические события как бы вновь переживаются (ощущение обострения в памяти и переживаниях травматических событий, иллюзии, галлюцинации, диссоциативные эпизоды), возникающие как в состоянии бодрствования, так и опьянения;

4) интенсивный психологический дистресс под воздействием событий, символизирующих или имеющих сходство с аспектами травматических событий (например, годовщина травмы).

Избегание. Постоянное избегание стимулов, связанных с травмой; возникновение эмоционального оскудения; чувство безразличия к другим людям, что проявляется, по крайней мере, тремя из следующих расстройств:

1) умышленные усилия избегать мыслей или чувств, связанных с травмой;

2) попытки избегать каких-либо действий или ситуаций, способных стимулировать воспоминания о травме;

3) неспособность вспомнить важный аспект травмы (психическая амнезия);

4) снижение интереса к значимым ранее для данного человека видам активности;

5) чувство отчуждения к окружающим;

6) снижение способности к сопереживанию и душевной близости с другими людьми;

7) ощущение «укороченного будущего» (неуверенность в будущей карьере, женитьбе или продолжительности жизни).

Гиперактивность, проявляющаяся, по крайней мере, двумя из следующих моментов:

1) трудность засыпания или поверхностный сон;

2) повышенная раздражительность или вспышки гнева;

3) трудности с концентрацией внимания;

4) повышенная бдительность;

5) избыточная реакция на внезапные раздражители;

6) повышенный уровень физиологической реактивности на события, символизирующие или напоминающие аспекты травматического события.

Длительность первичных симптомов -- по крайней мере, один месяц. Большинство научных исследований по ПТСР посвящено анализу первичных симптомов, однако в значительном числе случаев клиническая картина у пациентов с ПТСР не ограничивается вышеупомянутыми первичными симптомами. В связи с этим возникает необходимость правильного понимания так называемых вторичных признаков расстройств. Многие из первичных симптомов ПТСР взаимодействуют и находятся под влиянием вторичных симптомов. К примеру, общая тревожность в значительной степени влияет на все первичные симптомы, несмотря на то, что она не включена в перечень первичных критериев. Не исключено, что со временем симптомы ПТСР, относящиеся к группе вторичных, впоследствии могут быть названы первичными. Подобное произошло, например, с «повышенной раздражительностью и вспышками гнева».

К вторичным симптомам ПТСР, наблюдаемым у пациентов многие годы, относят: депрессию, тревогу, импульсивное поведение, алкоголизм (токсикоманию), соматические проблемы, нарушение чувства времени, нарушение ЭГО-функционирования ПТСР не рассматриваются как однородная диагностическая категория, а как проявляющаяся различными подвидами. Выделяют острые, хронические и отсроченные ПТСР. Последние два подвида иногда объединяют под названием «ПТСР, хронические или отсроченные».

Острые ПТСР диагностируют, когда симптомы возникают в пределах 6 мес. после травмы и сохраняются не более 6 мес. Прогноз хороший.

При отсроченных и хронических ПТСР симптоматология появляется через 6 мес. после травмы и длится более 6 мес.

ПТСР у ветеранов войны характеризуется пятью фазами:

1) начальное воздействие;

2) сопротивление/отрицание;

3) допущение/подавление;

4) декомпенсация;

5) совладение с травмой и выздоровление.

Эта схема не является универсальной так как сложно просчитать все возможное разнообразие ответных реакций на травматическое событие, положение о существовании окончательной фазы разрешения не подтверждается практикой, выздоровление происходит гораздо медленнее, чем ожидается. Поэтому более точно следует говорить о нескольких возможных путях развития заболевания.

Один из них заканчивается адаптивным разрешением. Второй путь -- дезадаптивное разрешение ПТСР в виде одной из следующих форм:

o основанное на реакции страха;

o основанное на реакции гнева;

o базирующееся на диссоциации;

o основанное на реакции ухода в себя;

o базирующееся на использовании травмы.

Концепция дезадаптивного разрешения полезна для понимания того факта, что индивидуумы с хроническими ПТСР не «просто застряли» между 2 и 3-й фазами. В попытке «прийти к соглашению с травмой» у них изменяется представление о себе и окружающем мире. Личностные изменения, наблюдаемые у лиц с ПТСР, являются отражением достигнутого типа разрешения.

Преследуемые навязчивыми воспоминаниями и мыслями о травме, травмированные индивиды начинают организовывать свою жизнь таким образом, чтобы избежать эмоций, которые провоцируются этими вторжениями. Избегание может принимать разные формы, например дистанцирование от напоминаний о событии, злоупотребление наркотиками или алкоголем для того, чтобы заглушить осознание дистресса, использование диссоциативных процессов для того, чтобы вывести болезненные переживания из сферы сознания. Все это ослабляет взаимосвязи с другими людьми, приводит к их нарушению и как следствие -- к снижению адаптивных возможностей (10).

1.4 Диссоциациативные расстройства в контексте ПТСР

Диссоциация, являясь существенной составляющей отсроченной реакции на психическую травму, по-видимому, играет существенную роль и в развитии симптомов ПТСР. (16)

Диссоциация и признаки посттравматического стресса, выражением которых являются симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), тесно связаны между собой. В литературе, посвященной этому вопросу, можно отметить довольно устойчивую тенденцию рассматривать диссоциацию как основной патогенетический механизм возникновения и развития ПТСР. Сторонники этой точки зрения считают все психические последствия травматического стресса диссоциативными по своей природе и предлагают отнести ПТСР к группе диссоциативных расстройств.

Основной чертой патологической диссоциации является нарушение интегрированных в норме «функций сознания, осознания подлинности своего эго или моторного поведения, в результате которого определенная часть этих функций утрачивается».

С теоретической и клинической точек зрения, концепция диссоциации относится к измененным состояниям сознания, которые влекут за собой изменения процессов памяти.

Согласно некоторым авторам диссоциация является процессом, посредством которого определенные психические функции, которые обычно интегрированы с другими функциями, действуют в той или иной степени обособленно или автоматически и находятся вне сферы сознательного контроля индивида и процессов воспроизведения памяти.

Характеристиками диссоциативных состояний являются:

а) такие изменения мышления, при которых доминируют архаические формы;

б) нарушение чувства времени;

в) чувство потери контроля над поведением;

г) изменения в эмоциональной экспрессии;

д) изменения образа тела;

е) нарушения восприятия;

ж) изменения смысла или значимости актуальных ситуаций или ситуаций, имевших место в прошлом;

з) чувство «омоложения» или возрастной регрессии;

и) высокая восприимчивость к суггестии.

Необходимо отметить, что термин «диссоциация» описывает круг феноменов, который до некоторой степени перекрывается с семантическими полями терминов, принятых в других областях психологии и психиатрии. Например, термины «диссоциация», «схизм» и «сплиттинг» имеют почти одинаковый эквивалент в русском языке и переводятся как: «расщепление, разделение», что не может не приводить к определенным трудностям в употреблении и различении этих терминов (10).

1.5 Диссоциативные феномены

1. Абсорбция. Различные состояния внимания специфицируются особыми состояниями сознания -- напряженностью, усилием, интересом, удивлением, чувствами активности и поглощенности деятельностью. Однонаправленность, высокая степень и узкий объем внимания характеризуют состояния концентрации и абсорбции. Концентрация включает в себя интенсивную умственную деятельность: когнитивную переработку, анализ и размышление. Абсорбция означает временное прекращение любой внутренне инициируемой деятельности. Концентрация подразумевает взаимодействие, участие эго и усилие; она нацелена на получение практических результатов. Абсорбция же реактивна, внушаема, снимает напряжение и растворяет эго, гармонично захватывает посредством какого-то очарования.

2. Рассеянность. В контексте диссоциации имеется в виду такие состояния рассеянности, когда человек находится в состоянии мечтательности или грез наяву, а также и другой тип рассеянности: «пустой взор», примером такой рассеянности может послужить блуждание мысли при чтении, когда через какое-то время читатель вдруг осознает, что пролистал несколько страниц и при этом совершенно игнорировал смысл текста, не помнит прочитанного.

3. Деперсонализация. Субъекты, находящиеся в состоянии деперсонализации, говорят о своеобразной двойственности этого переживания: им кажется, что они потеряли чувственность и реальность ощущения своего тела, не испытывают чувства реальности в восприятии внешнего мира; они говорят о потери своих эмоций, об отсутствии образов в процессе мышления, о полной пустоте своей психики. Им кажется, что они переживают исчезновение своего «я», что они обезличиваются и превращаются в безвольные автоматы. Тем не менее объективное исследование показывает относительную сохранность функций органов чувств, эмоциональных переживаний и разумность мыслительного процесса.

В литературе есть такое образное сравнение состояния деперсонализации: где субъект, находящийся в состоянии деперсонализации, сравнивается с «гусеницей, которая, сохранив свои гусеничные понятия и воспоминания, превратилась в бабочку с чувствами и ощущениями бабочки. Между старым и новым -- между «я» гусеницы и «я» бабочки -- зияет глубокая пропасть». Когда проявления психического сопровождаются осознанием того, что они не принадлежат мне, чужды, автоматичны, существуют сами по себе, приходят извне, мы имеем дело с феноменом деперсонализации».

4. Диссоциативные изменения идентичности. Диссоциация может приводить и к изменениям идентичности, которые, как и другие диссоциативные феномены, расположены вдоль континуума «норма-патология» и выражаются либо в транзиторных, скоропереходящих состояниях, либо в тяжелых формах психопатологии, например, в расстройстве диссоциированной личностной идентичности.

5. Амнезии. Этим термином обозначаются расстройства памяти, относящиеся к определенному ограниченному отрезку времени, о котором ничего (или почти ничего) не удается вспомнить; кроме того, под «амнезией» понимаются менее жестко привязанные к определенному времени переживания. Возможны следующие случаи:

1) никакого расстройства памяти вообще нет; есть состояние глубоко расстроенного сознания, совершенно не способного к апперцепции (способности к охвату целостного содержания) и соответственно к запоминанию;никакое содержание не получает выхода в память; соответственно ничто не вспоминается;

2) апперцепция становится возможна на какой-то ограниченный промежуток времени, но способность к запоминанию серьезно нарушена, вследствие чего никакое содержание не удерживается в памяти;

3) в условиях аномального состояния возможно мимолетное, едва заметное воспоминание, но материал, отложившийся в памяти, разрушается под воздействием органического процесса; наиболее отчетливо это наблюдается при ретроградных амнезиях, например после травм головы, когда все, что было пережито в течение последних часов или дней перед получением травмы, совершенно угасает;

4) имеет место расстройство способности вспоминать. Содержание в полном объеме присутствует в памяти, но способность к его воспроизведению утрачена; успешное воспроизведение этого содержания становится возможным под действием гипноза.

Различаются два вида спонтанных воспоминаний:

1) суммарное воспоминание: смутное, не детализированное воспоминание о самом существенном;

2) воспоминание о массе разрозненных, мелких, несущественных подробностей, при котором ни их взаимоотношение во времени, ни их

контекст не выявляются» (5)

Эмпирические исследования диссоциативных феноменов.

Начиная с середины 1970-х гг., в США отмечается рост интереса к проблеме диссоциации, который обусловлен тремя основными факторами. Во-первых, американское общество столкнулось с проблемой дезадаптивных форм поведения ветеранов войны во Вьетнаме, которые во многом являлись последствиями пережитого ветеранами военного стресса. Во-вторых, к этому времени появляются публикации исследований, посвященных проблеме детского сексуального и физического насилия, согласно которым это явление

является не таким уж редким в американском обществе, как это считалось раньше. В-третьих, возросло число публикаций, посвященных описанию случаев расстройства множественной личности, характеризующегося тем, что в одном индивиде могут существовать две или более личностные структуры или личностных состояния, которые могут функционировать с той или иной степенью независимости друг от друга, время от времени беря контроль над поведением индивида. Согласно этим публикациям, пациенты с расстройством множественной личности часто имели историю длительной тяжелой травмы в раннем детстве.

Исследования диссоциации у участников боевых действий с использованием DES показали, что балл DES положительно коррелирует с выраженностью симптомов ПТСР.(1)

1.6 Роль диссоциации в совладании с психической травмой

Согласно современным представлениям, переживание травматической ситуации сопровождается возникновением трех разных феноменов, которые

имеют характерные отличительные особенности, но тем не менее связаны друг с другом.

Так, непосредственно в первые мгновения травматического события многие индивиды не в состоянии воспринять целостную картину происходящего. В этом случае сенсорные и эмоциональные элементы события не могут быть интегрированы в рамках единой личностной системы памяти и идентичности и остаются изолированными от обыденного сознания. Переживание травматической ситуации оказывается разделенным на изолированные соматосенсорные элементы. Фрагментация травматического опыта сопровождается эго-состояниями, которые отличны от обыденного состояния сознания. Этот феномен обозначают как первичную диссоциацию. Первичная диссоциация во многом обусловливает развитие ПТСР, симптомы которого (навязчивые воспоминания, ночные кошмары и флэшбэк-эффекты) можно интерпретировать как драматичное выражение диссоциированных воспоминаний, связанных с травмой. Индивид, находящийся в «травматическом» (диссоциированном) ментальном состоянии, испытывает дальнейшую дезинтеграцию элементов травматического переживания перед лицом непрекращающейся угрозы. Вторичная, или перитравматическая, диссоциация часто имеет место у индивидов, переживающих травматическую ситуацию, и включает феномены выхода из тела, деперсонализации дереализации, анальгезии и др. Она позволяет дистанцироваться от непереносимой ситуации, уменьшить уровень боли и дистресса и, в конечном счете, защитить себя от осознания всей меры воздействия травматической ситуации. Вторичная диссоциация оказывает своего рода анестезирующее действие, выводя индивида из соприкосновения с чувствами и эмоциями, связанными с травмой, в то время как первичная диссоциация ограничивает когнитивную переработку травматического переживания таким образом, что это позволяет индивиду, который находится в ситуации, выходящей за рамки его обыденного опыта, действовать, игнорируя некоторые аспекты или всю психотравмирующую ситуацию.

В том случае, когда имеет место развитие характерных эгосостояний, которые содержат в себе травматические переживания и состоят из сложных личностных идентичностей, обладающих характерными когнитивными, аффективными и поведенчекими паттернами, -- говорят о третичной диссоциации. Некоторые из этих эго-состояний могут содержать боль, страх

или ярость и гнев, связанные с конкретной травматической ситуацией, в то время как другие эго-состояния остаются в неведении относительно травмы и позволяют индивиду успешно выполнять повседневные рутинные обязанности. Примером крайнего выражения третичной диссоциации является расстройство множественной личности (5).

В заключение необходимо отметить, что диссоциация является, по-видимому, фундаментальным свойством психики и лежит в основе многих феноменов, имеющих место как при «нормальном» функционировании психики, так и во многих видах психопатологии. Множество форм диссоциативных состояний, а так же их распространенность, дают основание предполагать, что они занимают важное место в функционировании психики и обладают большой ценностью с точки зрения адаптации к меняющимся условиям окружающей среды.

Однако с теоретических позиций еще далеко не все ясно как в отношении самой концепции диссоциации, так и отдельных диссоциативных феноменов. Возвращение к исследованиям диссоциации после многих лет забвения (в середине XX в.), интерес, который проявляют к этой проблеме психологи самых разных специализаций, -- все это, видимо, указывает на то, что тема диссоциации затрагивает какие-то существенные, базовые аспекты психики человека, стимулируя исследователей к активному поиску.

1.7 Деперсонализационные расстройства

Деперсонализация - изменение самовосприятия, при котором временно утрачивается или искажается представление о собственной реальности . Образ себя расщепляется на отстраненное наблюдающее Я и действующее или переживающее Я, что сопровождается чувством самоотчуждения или нереальности Я. Основным для данного феномена является чувство нереальности. Части тела и сам человек могут казаться измененными, нереальными, не принадлежащими себе? Чувство собственной идентичности сохраняется , но связь с наблюдающим Я сильнее , чем действующим. Нередко феномен сопровождается быстро возникающим и постепенно пропадающим головокружением. Переживания не носят характера бреда, сноподобны и обычно (хотя не всегда) неприятны.

Деперсонализация представляет собой психическое расстройство, при котором пациент жалуется, что он чувствует себя изменившимся. Его эмоции и другие психические функции, восприятие собственного тела и/или окружающего мира изменились настолько, что кажутся неполными, автоматическими, отдаленными, нереальными. При этом индивидуум перестает осознавать себя как личность и как бы наблюдает за собой со стороны. Сущность деперсонализации сводится к осознанию “неистинности” психических процессов. Возможность такого интроспективного анализа обеспечивается благодаря тому, что деперсонализационное расстройство не предполагает глубокого поражения психической деятельности.

Учение о деперсонализации на всех основных этапах развития психиатрии почти неизменно смыкалось с исследованием депрессий. Отдельные проявления деперсонализации описывались в рамках меланхолии еще до выделения этого расстройства в качестве самостоятельного психопатологического феномена. Так, W. Griesinger (16) к важнейшим характеристикам меланхолии относил мучительное чувство внутренней измененности, включающее изменение телесного самоощущения и переживание “отчуждения” от окружающего. Выделенная в 1880 г. A.Schаfer (16) анестетическая меланхолия с картиной “скорбного бесчувствия”, при которой доминирует мучительное сознание эмоциональной ущербности, утраты чувств и восприятия, традиционно считается типичным деперсонализационным симптомокомплексом депрессии. Наряду с признанием такого рода проявлений вполне закономерными для развития депрессии и даже отнесением их к “ядру” синдрома в ряде исследований подчеркивается незначительная выраженность собственно аффективной симптоматики при возникновении психической анестезии. По мнению большинства исследователей, именно “уплощенность” депрессии и особенно отсутствие выраженного торможения являются “почвой”, облегчающей развитие деперсонализационных феноменов как личностного регистра аффективного расстройства. Считается, что возникновению деперсонализации способствует фаза перехода от нормального состояния к болезни или смены синдрома (маниакального, бредового или др. к депрессивным) в динамике болезни. Манифестация деперсонализационной депрессии может происходить как внезапно, так и постепенно, как аутохтонно так и после провокации (прием алкоголя или наркотиков, предшествующая нейролептическая терапия, беременность и роды).

Деперсонализация выступает в структуре депрессивного синдрома, формирующегося при различных заболеваниях (маниакально-депрессивный психоз, циклотимия, шизофрения, невротические расстройства, органически обусловленные поражения центральной нервной системы, и пр.).

Выделяют несколько типов депрессивных состояний, при которых встречается деперсонализация: “деперсонализационная депрессия” , “экзистенциальная депрессия” , “депрессия отчуждения” . В определенном смысле этот симптомокомплекс содержит практически любая депрессия, отвечающая общепринятым критериям. Достаточно указать на такие приводимые в МКБ-10 диагностические признаки депрессии, как “утрата интересов и удовольствия от деятельности, которая в норме доставляет удовольствие”, “утрата эмоциональной реактивности на окружение и события, которые в норме приятны”. При этом сам термин “деперсонализация” иногда заменяется синонимическим обозначением - “синдром потери” . По мнению А.Б. Смулевича и соавт. , психическое отчуждение, включающее в себя анестетические расстройства, не менее значимо для клинической картины депрессии, чем собственно гипотимия. Преобладание признаков отчуждения наблюдают при депрессиях, определяющихся явлениями негативной аффективностью.

Ведущим аффектом при большинстве таких депрессий являются апатия и/или ангедония. Апатические депрессии манифестируют внезапно возникающим чувством отрешенности, безучастности к окружающему, собственному положению, отсутствием заинтересованности в своей деятельности, свойственной ранее вовлеченности в события своей жизни. Все поступки как бы лишаются внутреннего смысла, совершаются в силу необходимости, “по привычке”, “автоматически”. При преобладании ангедонии явления анергии сопровождаются недовольством неполнотой психических функций, невозможностью самовыражения, чувством горечи существования, лишенного “вкуса к жизни” способности получать удовольствие, испытывать привычные ранее положительные эмоции и поведением, всячески подчеркивающим тяжесть своего страдания. На первом плане - дефицит побуждений с чувством утраты жизненного тонуса и спонтанной активности. Доминирует сознание несовместимости с окружающим миром, ненужности, отверженности. Нередко наблюдаются страх утраты самоконтроля, контрастирующий с дисфорическими вспышками (раздражительность, претензии к окружающим, агрессивность).

Деперсонализационно-дереализационный симптомокомплекс в структуре таких депрессий включает признаки отчуждения в эмоциональной сфере, распространяющиеся от элементарных чувствований на область высших эмоций, но может также реализоваться в алло- и соматопсихической сфере. Степень вовлеченности функций самосознания, не обнаруживая четкой взаимосвязи с тяжестью аффективного расстройства, может быть различной - парциальной (например, изолированное чувство “морального уродства”) или тотальной. Деперсонализация, относимая к числу симптомокомплексов, свидетельствующих, по мнению некоторых авторов, о значительной выраженности витальных расстройств, встречается тем не менее наряду с симптоматикой невротического регистра при легких депрессиях, протекающих без других нарушений витальной сферы.

Многие авторы предпринимали попытки подразделить наблюдаемые при депрессиях деперсонализационные проявления. Была выделена собственно депрессивная деперсонализация, представляющая собой тягостное сознание неполноты эмоциональной жизни с чувством утраты прежнего, богатого оттенками душевного резонанса, обедненности, оскудения чувств, утраты индивидуальных отличительных свойств, своеобразия отношений, а также “автономная” , проявляющаяся особым нарушением содержания самосознания - расстройством “существования Я” с преобладанием сознания измененности, ирреальности всего внутреннего мира, “духовного уродства”, раздвоенности психических функций.

Несмотря на множество существующих классификаций, имеющих целью сгруппировать рассматриваемые нарушения, представляется необходимым остановиться на описании этих феноменов, выражающихся следующими симптомами.(5)

1. В эмоциональной сфере: от “чувства неполноты чувств” с тягостным сознанием их притупленности до полной неспособности сопереживать, испытывать естественную привязанность к близким, отклик на внешние события, эстетическое наслаждение при восприятии произведений искусства. Пациенты констатируют, что утратили способность ощущать удовольствие и неудовольствие, “настоящие эмоции”, а то, что испытывают - неполно, неистинно, “как будто игра”.

2. В интеллектуальной (когнитивной) сфере: чувство “отупения”, утраты прежней находчивости, способности соображать, обеднения словарного запаса, косноязычия, потери тем для беседы вплоть до утраты навыков общения, что часто сопровождается чувством рассеянности, забывчивости; собственные идеи представляются тусклыми, неотчетливыми. Сюда же относятся жалобы на отсутствие воображения, неспособность воспроизвести в памяти лица родных, знакомый пейзаж и прочее.

3. В сфере общего чувства: от практически полной утраты ощущения собственного тела и/или восприятие измененности массы тела (“тело стало необыкновенно легким”), до недоощущения отдельных его частей, чувства потери прежней гибкости или, напротив, упругости при сохранном сознании физической неповрежденности, подтверждаемой при зрительном контроле.

4. В сфере сенсорной перцепции: от чувства неясности, расплывчатости зрительного восприятия, приглушенности цветовых тонов, “запыленности” окружающего с ощущением будто все кругом серое, невзрачное, “мир померк” до почти визуального различения мешающей пелены, зрения как сквозь сетку, мутное стекло. От неясности, неразборчивости реплик окружающих, чувства, будто голоса их отдалены, слышатся приглушенно, “как из трубы”, до ощущения непонимания обращения собеседника, воспринимаемого “как набор непонятных слов”, которые больной затрудняется связать в осмысленную речь. Те же анестетические изменения распространяются и на кожную чувствительность (жалобы на исчезновение способности распознавать и регистрировать колебания температуры, а также тактильные ощущения (чувство неспособности определять фактуру предметов, различать прикосновение, боль).

5. В соматовегетативной сфере: отчуждение распространяется на глубинные витальные влечения (сон, аппетит, либидо) - от чувства однообразия пищи, безразличия к ее вкусовым качествам до полной утраты аппетита, чувства голода и/или насыщения, жажды; от “сексуальной ангедонии” до полного отчуждения соответствующей области инстинктивной жизни; от утраты чувства отдыха при пробуждении, собственно чувства сна (“будто не спал”) до утраты потребности в сне, отсутствия “сонного торможения”.

6. В личностной сфере: наиболее распространены жалобы на отчуждение собственного Я, тесно связанное с целостным изменением восприятия. Этот феномен также варьирует от простой констатации чувства собственной измененности до ощущения, что Я потеряно, отделено от остальной личности, от мыслей или эмоций, за которыми больной наблюдает как бы со стороны, что сопровождается сомнениями в реальности собственного существования, сновидности происходящего. Функция присвоения, олицетворения также может быть нарушена. Больной жалуется, что “не узнает” свое лицо, фигуру, понимая принадлежность их себе. Аналогичным образом воспринимаются и окружающие предметы - от чувства утраты их прежнего значения до трудно вербализуемой жалобы на ощущение “непричастности”, неспособности как прежде соотносить себя с ними. В связи с этим стоят жалобы на “нереальность” окружающего мира, его “незнакомость”, чуждость, больные говорят о “колпаке, скафандре”, отделяющем их от остальных, о “стене”, воздвигнутой между ними и окружающим миром. Окружающее часто воспринимается ими как “декорация”, выглядит плоским, неодушевленным.

Описанные варианты отнюдь не исчерпывают всего многообразия проявлений деперсонализации при депрессиях. Жалобы больных (и особенно на чувство измененности собственной личности, ее “раздвоения” на фоне апатии), могут в части случаев расцениваться как проявление “дефектной деперсонализации”, характерной для так называемого переходного синдрома, развивающегося при депрессиях в рамках шизофрении. Однако такого рода деперсонализационные проявления не могут быть однозначно оценены как признаки нарастающего дефекта, поскольку обнаруживают противоположные тенденции динамики. В части случаев симптоматика депрессивного отчуждения редуцируется: по мере обратного развития гипотимии исчезают и расстройства самосознания. В другой части наблюдений снижение выраженности аффективных расстройств не только не сопровождается редукцией картины отчуждения, но, напротив, деперсонализационные феномены утяжеляются, генерализуются, приобретают стойкость, необратимость и свойства процессуально обусловленных изменений личности. Сознание неполноты и недостаточности Я с отчуждением активности становится в этих случаях предметом ипохондрического самонаблюдения, утрированной рефлексии на фоне нарастающего аутизма и объективно регистрируемого падения психической активности и продуктивности.

Деперсонализация может доминировать в клинической картине депрессии или быть оттесненной психопатологическими образованиями другого регистра. В частности, отмечено сочетание явлений отчуждения с патохарактерологическими (личностными), фобическими и обсессивно-компульсивными расстройствами.

Преобладание явлений отчуждения в структуре депрессии часто свидетельствует о ее затяжном характере и резистентности к лечебным воздействиям. Состояния этого круга являются исключительной компетенцией психиатров - терапия в условиях общей практики вне постоянного наблюдения психиатра нецелесообразна. Такие больные нуждаются в тщательном подборе специальных лечебно-реабилитационных программ.