Психология XXI века: пророчества и прогнозы

Что касается этики и психологии, то в XX в. они оказались практически разведенными, с настороженностью и порой неприязнью относящимися друг к другу. Попадая в поле зрения психологии, этические проблемы редуцируются к психологическим ситуациям и как бы снимаются. Что касается этики, то она дает свои рекомендации, не считаясь с психологией. В результате, как подчеркивал, например, Ю.А. Шрейдер, оказалось, что "психология внеэтична, а этика антипсихологична ". Если XXI в. станет веком человека, то это положение должно быть изменено. В самом деле - откуда психология получит развернутые представления о целях человеческой жизни, поступках, вообще о "должном быть " - из себя самой или из нравственной философии, этики? Если настаивать на полном разведении двух наук, то неизбежно первое решение, что демонстрируют нам и психоанализ, и бихевиоризм, и даже гуманистическая психология, замыкающие человека в себе и противопоставляющие его миру долженствований. В результате психология ныне сама себе этика.

Да и для этики нынешнее положение оборачивается серьезными последствиями, прежде всего - выхолощенностью. Реальна опасность стать надменной, ведущей, самоощущающей себя, словно нормативы и постулаты как бы висят в воздухе, пришли из ниоткуда и сверху довлеют над человеком. А раз так, то этика невольно начинает играть в поддавки с тем же психоанализом, согласно которому человек придавлен тяжестью чуждой его природе морали. Как ни печально, но этика давно утратила славное название "практической философии ", перестав быть водительницей человека, предметом некогда распространенных и острых споров об искусстве жить достойно. Со времен И. Канта она нормативна, т.е. чиста, стерильна, отвернута, отделена от живой жизни.

Между тем развод психологии и этики, нравственной философии наносит ущерб и теории, и практике. Ибо должное человека (как предмет этики) неизбежно связано с сущим человека, его реальным поведением и лежащими в основе этого поведения психологическими законами и механизмами (предмет психологии). Это не значит, что психология и этика в новом веке должны слиться воедино или подменить друг друга. Речь идет, конечно, о разных уровнях знания, о сущем и должном, каждое из которых, однако, обязательно подразумевает наличие другого, служит другому и без другого теряет в одном случае почву (этика без психологии), а в другом - общий смысл (психология без этики). Поэтому надо говорить не отдельно о сущем и должном, а о сущем должного и о должном сущего. Человек истинен не в модусе наличия, а в модусе возможности, долженствования, вернее, сопряжения полюсов сущего и должного, наличного и возможного. Отсекая одно от другого, загоняя психологию в наличное, мы "обесточиваем " конструкцию, ибо сила тока, как помнится из школьной физики, - производное не от изолированных полюсов, а от разности потенциалов, порождающих электрический ток, в данном случае - ток жизни. И это не философский "отлет ", а то, что видит и призван учитывать психолог в конкретной работе, например, психотерапии, воспитании. Повторю мысль И. Гете, что если мы будем принимать людей такими, каковы они есть, мы сделаем их хуже, а если мы будем обращаться с ними, как с теми, кем они хотят быть, мы приведем их туда, куда следует их привести. Итак, сопряжение сущего и должного, наличного и возможного - важная задача науки о человеке нового века.

7. Вглядываясь в лики прошлого - фотографии, свидетельства, вспоминая своих уже ушедших учителей, понимаешь невозвратность, необратимость времени, в том числе и времени научного поиска, жизни той или иной школы. Слово "деятельность " имеет то же значение, что и двадцать лет назад, но вызываемые им резонанс, атмосфера, интонация, с какой оно произносится, - качественно иные. Возродить их, как и свою молодость, мы не можем. Мы можем и должны оставаться верными тем общим метаценностям, которые во все времена одни, понимать их наследуемость, преемственность, вновь и вновь возрождать их своими усилиями, заповедать новым поколениям, но конкретное направление науки не консервируется (вспомним поэтическую метафору о консервах прежних вдохновений). Прошедшее с определенного срока оборачивается историей, можно сказать - деградирует в историю, становится экспонатом, т.е. предметом, отчужденным от соучастия в текущей жизни. Поэтому из педологии и психотехники возможно взять какието самые общие идеи, подходы, образы, т.е. попытаться почувствовать, возродить дух, а отнюдь не букву, которая уже отчуждена от современных знаков написания и препинания в науке.

8. Думаю, что пройдет не так много времени и мы узнаем, кто будет следующим после К. Бюлера и Л.С. Выготского.

В.В. Рубцов, доктор психологических наук, профессор, академик РАО, директор Психологического института РАО

Трудно переоценить значение сегодняшней дискуссии для осмысления путей и основных тенденций развития отечественной психологической науки. И дело вовсе не в том, что наше научное сообщество проводит соответствующую оценку на рубеже веков. Нельзя не видеть по крайней мере два обстоятельства, которые указывают на возможный поворот, изменение самой тенденции развития нашей психологии.

Вопервых, сегодня очевидным является тот факт, что психологическая наука как бы прорвала свою собственную оболочку и становится неотъемлемой составляющей современной социальной практики, и не столько пассивной составляющей этой практики, сколько, в большинстве случаев, ее системообразующим ядром. Ведь трудно сегодня представить себе какуюлибо область или сферу деятельности, которая не включала бы в качестве активного ее участника профессионального психолога с его знаниями, технологиями, техниками и т.п. Вовторых, а это связано с предыдущей позицией, психологпрофессионал становится по существу востребованным самой социальной практикой. Это означает, в свою очередь, что мы с вами действительно становимся участниками и, более того, созидателями нового этапа психологии: психологическая наука перестает быть в своей основе самодостаточной системой научного знания, она делается, как сейчас принято говорить, практикоориентированной наукой. В становлении и утверждении практикоориентированных основ психологии мне видится ближайшая сфера ее развития.

Но здесь же возникает и главная ее проблема. Социальная практика, требуя новых подходов к решению фундаментальных проблем и задач, уже не сможет в полной мере опираться на существующие теории и концепции современного психологического исследования. Не будет преувеличением сказать (я выражаю свою точку зрения), что каждый из нас, кто держит руку на пульсе современной психологии, уже сделал или делает свой определенный шаг в этом направлении. Ведь мы говорим и о "событийности ", и о "становлении ", и об "Одном и Другом " и проч., как о новых концептуальных рамках возникновения психического. Мы все ближе подходим к категории образа (работы Д.А. Ошанина и др.), символа и смысла (работы А.Ф. Лосева), в контексте которых мы не можем не решать тот острейший вопрос, который включен сегодня в наш дискуссионный список, - вопрос о соотношении психологии и религии, психологии и искусства. На мой взгляд, здесь не должно быть смешения. Вера - это вовсе не то, что психология веры, а искусство не может быть сведено к психологии искусства. Жизнь и бытие души и духа имеют свои законы - их открытие и постижение зависит для человека от того, кто его Собеседник. В этом месте как раз и пролегает грань между психологией, искусством, религией. И здесь нельзя забывать, что именно за этой гранью бурлит фанатизм тех, кто пытается, с одной стороны, редуцировать проблемы религии до основ психологии, а с другой - рассматривать саму психологию только как психологию религии и т.д. Крайностей здесь не должно быть.

Поэтому очевидно, что новое время психологии - это время практикоориентированных теорий, концепций, взглядов, подходов, которые, используя фундамент и базу существующих теоретических систем, впишут яркую страницу в книгу отечественной науки. Вопрос о том, какие прежние теории при этом будут значимыми, а какие нет, решать вряд ли можно и стоит. Здесь свое слово скажет развивающаяся социальная практика. Но ясно одно: то, что определяло каркас нашей науки - научные школы и теории Г.И. Челпанова, Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурии, С.Л. Рубинштейна, В.В. Давыдова, Д.Б. Эльконина и др., - прорастет с новой силой. При этом поновому будут прочитаны порой забытые труды тех, кто, чувствуя веяние времени, уходил от классических форматов научного знания и пробовал неклассические подходы в обосновании психического. Из теории и концепций действительного (объектного и предметного) психологическая наука будет стремиться к изучению и описанию возможного (идеального, становящегося). Причем центром психологического исследования станет психология человека.

Нужно поэтому сказать, что при всем предполагаемом многообразии концепций и теорий будущее нашей науки как нельзя более близко, на мой взгляд, коснется процессов и механизмов развития человека, того, что отличает мир человека от жизни других существ. Человек с его неповторимым лицом (как видел эту категорию А.А. Ухтомский) становится главной проблемой и целью психологического исследования, а принцип собеседника - действующей рамкой психологической работы.

И еще одно обстоятельство, которое является очевидным и которое, как мне кажется, будет во многом определять зону развития психологической науки в ближайшем будущем. Если фактом является острый запрос социальной практики на конструктивную позицию психолога и если неизбежно расширение самой социальной практики, то и качественно иной должны стать стратегия и направленность подготовки будущих психологов. Для меня этот вопрос особенно актуален, поскольку, как вы знаете, старейший центр психологической науки - Психологический институт им. Л.Г. Щукиной, опираясь на базу Московского городского психологопедагогического института, становится сейчас весьма эффективным центром подготовки психологов, которые будут работать уже в будущем веке.

Если исходить из нового социального запроса, то необходимо говорить о принципиально иной программе подготовки психологов, ибо ясно, что, вопервых, она должна представлять собой разумный баланс общих фундаментальных курсов и своей практикоориентированной (значительной по объему) части; вовторых, программа такой подготовки не может быть пройдена за пять лет и должна быть дополнена блоком интернатуры и различными формами послевузовской подготовки; втретьих, в условиях неопределенности организационного и содержательного контекста работы выпускника (один психолог или психолог в составе службы, т.е. в известной степени специализированный психолог) предпочтение должно быть отдано подготовке "универсального " психолога, который способен работать самостоятельно, но в определенном профессиональном качестве (например, как психодиагност, или консультант, или детский психолог) может быть включен в комплексную работу целого коллектива.

Важно также понимать, что функции современного психолога предполагают преимущественное освоение конкретных технологий профессиональной деятельности. Выпускник психологического факультета должен делать и действовать (а не только уметь рассказывать о психологии), т.е. в определенном смысле быть прикладным психологом. При этом будущие практические психологи должны постепенно знакомиться с широкой областью актуальных проблем развития человека в форме, которая наиболее приближена к работе специалистов на стыке психологической науки и социальной практики.

Таким образом, контекст современной практики, в который попадает выпускник психологического факультета, требует совершенно иного места психолога в образовательной среде учебного заведения. Психолог должен не только быть способен к решению устоявшегося набора функциональных задач (психодиагностика, коррекция, элементы консультирования), но и иметь серьезную подготовку в области фундаментальной психологии, психологии управления, психологии искусства, организационной психологии и новых технологий работы с человеком, что позволит ему полноценно решать задачи психологического обеспечения самых различных контингентов, а также вопросы экспертизы и анализа концепций, технологий, принимаемых решений на предмет их соответствия той или иной задаче развития. При этом полученные в процессе подготовки знания должны быть освоены в форме конкретных технологий и способов действия, а также с учетом возможности их построения в новой ситуации.

Вопросы сегодняшнего "круглого стола ", конечно же, далеко не исчерпаны. Свидетельством этому является наша взаимодополняющая беседа. Этот разговор будет продолжен.

А.В. Юревич, доктор психологических наук, зав. сектором Института истории естествознания и техники РАН

1. Мне кажется, что в формулировке вопроса заложена презумпция того, что XX век веком психологии не стал. Но, как отмечают многие исследователи западного общества, психоанализ превратился в его массовую религию, а в быту сложился настоящий культ самоанализа, основанного на понятиях и метафорах, введенных З. Фрейдом. Психология является одной из наиболее социально востребованных научных дисциплин, она обнаруживает все основные симптомы роста. В частности, число психологов нарастает лавинообразно: правда, в нашей стране этот рост происходит в основном путем, для которого характерно объявление, помещенное в одной газете: "Требуется психолог до 35 лет. Психологическое образование не обязательно ". XXI век тоже будет веком психологии, но, вопервых, более профессиональной, вовторых качественно иной, нежели сейчас. Какой именно, я скажу ниже.

2. "Психозойская эра " - это метафора. Вопрос о соответствии метафоры реальности так же лишен смысла как, например, вопрос о соответствии ей художественного образа. У метафор совсем другие функции. Но если все же воспринять эту метафору условно реалистически, то, учитывая нынешние тенденции в жизни человечества - иррационализацию всей общественной жизни, пришедшую на смену тому, что М. Вебер называл ее рационализацией, и т.п., то его более вероятная перспектива - вступление не в психозойскую эру, а в мезозойскую. В этой связи вспоминается высказывание А. Эйнштейна: "Я не знаю, чем будут воевать люди в третью мировую войну, но я знаю, чем они будут воевать в четвертую, - камнями и палками ".

3. Полагаю, что это ключевой вопрос нашего "круглого стола ", ответ на который определяет ответы на все остальные. Известно, что существует три основные позиции относительно научного статуса психологии, чаще всего определяемого в куновских понятиях. Согласно первой позиции, которой придерживался сам Т. Кун, психология - это допарадигмальная, а, стало быть, и донаучная дисциплина, в которой единая парадигма, задающая основания рациональности и научности знания, еще не сложилась. Вторая позиция состоит в том, что психология - это внепарадигмальная наука, которая развивается принципиально иным путем, нежели естественнонаучные дисциплины, и куновские понятия, отработанные при анализе именно этих дисциплин, к ней не применимы. Согласно третьей позиции, психология представляет собой мультипарадигмальную науку, в которой существует несколько парадигм, представленных различными школами и направлениями, такими как бихевиоризм, когнитивизм, психоанализ и т.п. Я полагаю, что наиболее близка к истине первая позиция, а будущее - за теми направлениями, которые впишутся в новую парадигму.

Мне представляется, что эта парадигма будет нефеноменологической, в то время как почти все нынешние направления в психологии феноменологические - в том смысле, что их общей чертой является описание и объяснение психологической реальности в терминах ее восприятия нами. Бихевиоризм и позитивистская исследовательская методология не исключения, а лишь камуфляж этого феноменологизма. А то, что именуется в психологии "строго научным исследованием ", якобы копирующим естественнонаучную методологию, отличается от интроспекции лишь тем, что исследователь подменяет свою собственную феноменологию феноменологией испытуемого и к тому же при интерпретации результатов исследования наслаивает на чужую феноменологию свою собственную.

Основным же вектором развития науки является прогрессирующее освобождение от феноменологизма, выражающееся, вопервых, в увеличении когнитивной дистанции между исследователем и изучаемой реальностью, вовторых, в выстраивании картин мира, противоречащих нашему восприятию. В точных науках даже такая исследовательская процедура, как наблюдение, считающаяся наиболее элементарной, многократно опосредствована. Например, в физике при изучении нейтрино наблюдению подвергается не сама эта частица, а результаты ее взаимодействия с радиоактивным изотопом аргона. И давно подмечено, что чем больше опосредствующих звеньев встроено в исследовательскую процедуру, тем большее приращение знания она дает. А то научное знание, которое стало символом науки XX в., принципиально контрфеноменологично, т.е. противоречит нашему восприятию и вообще плохо укладывается в наш разум. Попытайтесь представить себе или, как выражался М.К. Мамардашвили, "помыслить " переход пространства во время или бесконечность Вселенной. Полагаю, что психология станет настоящей наукой лишь тогда, когда выработает нефеноменологическую парадигму, позволяющую описывать психологическую реальность в терминах ее имманентных закономерностей, а не наших восприятий.

В этой связи я возлагаю большие надежды на развитие технологии психологических исследований, которая сейчас, несмотря на форсированное использование математических методов и тому подобных приемов, напоминает каменный топор. Технология - это не то, что в психологии называется методом, а инструмент. Решающий толчок к развитию любой науки дает появление именно такого инструмента. Скажем, бурное развитие биологии началось с появления микроскопа. Психологии нужен свой "микроскоп ", и она его в XXI в. несомненно получит, после чего станет наукой, мало похожей на современную психологию. А психология XX в., скорее всего сыграет по отношению к психологии XXI в. примерно такую же роль, какую философия сыграла по отношению к науке. Это определение основных интеллектуальных ориентиров, а также интеллектуальных тупиков - тех направлений, в которых науке не следует развиваться, ценностное расцвечивание когнитивной проблематики - выделение наиболее важного и т.п., а также предварительное осмысление того, что нельзя положить под "микроскоп ".

4. В XXI в. будут продолжать ссылаться на те работы, которые впишутся в новую парадигму или сыграют заметную роль в ее становлении. Имена зарубежных психологов не буду перечислять, поскольку список получился бы очень длинным. Из наших же соотечественников это будут скорее всего не Л.С. Выготский, который, по данным Института Гарфилда, сейчас является наиболее цитируемым за рубежом российским психологом, а А.Р. Лурия, Е.Н. Соколов и, возможно, Л.М. Веккер.

5. С искусством психология и так достаточно близка. Психоанализ в хорошем исполнении не метод, а искусство (в плохом исполнении тоже не метод, а шарлатанство). Написание психологического текста - также искусство, более близкое к художественной литературе, чем к науке. Идеи же сближения психологии с религией напоминают призыв ломиться в открытую дверь. Вся наука Нового Времени выросла из религии и, как показано М. Вебером, Р. Мертоном и другими, основана на принципах протестантизма. И очень характерны высказывания ученых, стоявших у ее истоков, таких, как Р. Бэкон и И. Ньютон, о том, что нет более богоугодного дела, чем познание законов природы; познавая законы природы, мы приближаем себя к богу и т.д. Думаю, что и психология в XXI в. сблизится с религией, но в том смысле, в каком сблизилась с нею естественная наука.

6. Вторую часть вопроса позволю себе вынести за скобки, ибо это - тема отдельного "круглого стола ", а то и нескольких. По поводу первой части выражу скепсис. Как известно, некоторых врачей клятва Гиппократа не удерживает от торговли человеческими органами и других аморальных действий, да и вообще в аморальном обществе символические моральные запреты не работают. Главная проблема - в механизме реализации моральных запретов. Какими могут быть санкции против психолога, нарушившего клятву Гиппократа? Запись в трудовой книжке "Нарушил клятву Гиппократа "? Судебное разбирательство? Коллективный остракизм? Все это утопично, особенно в отечественном психологическом сообществе, значительную часть которого составляют те самые психологи, для которых "психологическое образование не обязательно ", и к тому же обслуживающие наши коммерческие структуры, где мораль - это "легенда о динозавре ". В отсутствие действенного механизма реализации моральных императивов символическое оформление этих императивов довольнотаки бессмысленно.

7. Шанс возродиться есть у чего угодно, даже у теории флогистона, особенно в обществе, где профессиональных астрологов больше, чем профессиональных физиков. Репрессированных же идей не бывает, а бывают общества и профессиональные сообщества, которые закрывают свои умы перед новыми идеями. Такие социумы напоминают вдову, которая сама себя высекла, - достаточно вспомнить, чего мы лишилась, попытавшись закрыть свои умы от генетики и кибернетики. Наивно думать, что наше нынешнее "полуоткрытое " (я перефразирую известный термин К. Поппера) общество готово к принятию любых идей, а тем более - наше психологическое сообщество. Психологи, в частности, мало восприимчивы к идеям, которые возникают на "смежных территориях " - в других науках и в философской методологии науки (я имею в виду труды Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда, У. Селларса и других), и тем самым отдаляют себя от выработки той необходимой нашей науке парадигмы, о которой я говорил.

8. Вспоминаю слова, сказанные 20 лет назад У. Макгайром о социальной психологии: "Неизвестно, был кризис или нет, хорошо, что он кончился ". То, что мы обычно подразумеваем под кризисом в психологии, она непрерывно переживает с момента своего появления на свет. Постоянно переживаемый кризис - это уже не кризис, а образ жизни, очень характерный для дисциплин, находящихся на допарадигмальной стадии развития. Важно не то, кто в очередной раз заговорит о психологическом кризисе или в очередной раз объяснит его причины, а то, кто заложит основы парадигмы, которая сделает психологию настоящей наукой и устранит этот кризис.

В заключение хочу сказать, что моя позиция, конечно, чисто сциентистская и сейчас выглядит немодной. Гораздо более модно говорить о психологии души или о христианской психологии (как будто вся пришедшая к нам с Запада наука не христианская, а, например, мусульманская, попытки построения которой, кстати, тоже предпринимаются в последнее время). Эти эмоции понятны: психология устала от бесплодных попыток походить на точные науки, да и вообще от рационализма; и маятник наших настроений качнулся в противоположную сторону. Но я уверен, что мы вскоре так же устанем от иррационализма, как устали от рационализма, и маятник начнет обратное движение.

А.З. Шапиро, кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Института дошкольного образования и семейного воспитания РАО

Вопросы, которые предложены для обсуждения организаторами "круглого стола ", я бы разделил на две группы, касающиеся, условно говоря, "людей " и "идей ". В плане "идей " мы не вольны над ситуацией, и если психология так важна для общества и следующий век станет "веком психологического знания ", - что ж, это как бы знак судьбы, и ему стоит подчиниться. Если же обратиться к плану "людей " (станет ли следующий век веком психологовпрофессионалов), то с таким прогнозом хотелось бы поспорить. Но в обоих обозначенных аспектах,

25-говоря о XXI в. как о веке человека, важно отдавать себе отчет в том, какие именно человеческие качества и свойства выступят на первый план. В этом контексте можно говорить не только о "репрессированных идеях в психологии ", но и о "репрессированных психологией темах ", скорее не забытых, а никогда ранее по сути дела не востребованных. "Тему семьи " можно отнести к их числу, хотя она сквозная в человекознании и, как "камень, который отвергли строители ", станет вскоре во главу угла психологии уже потому, что экзистенциальные проблемы современного мира будут в следующем веке только усиливаться и обостряться. Семья же является важнейшим элементом "социальной ситуации развития " каждого человеческого индивида, а также общества в целом (см. об этом: Вопр. психол. 1994. № 4. С. 4555).

Тема семьи будет все более важной для психологии еще и потому, что последняя в XXI в. обязана стараться быть ближе к жизни, но не безгранично вмешиваться в нее.

Психология - это профессия, а не религия, и в этом качестве она уже вполне самодостаточна: все люди, населяющие Землю, не могут стать либо психологами, либо пользователями их услуг. Ведь сама человеческая повседневность очень психологична, и помочь человеку могут не только психологпрофессионал, но и хорошая книга, хороший фильм, урок по литературе, проповедь священника и пр. Особенно будет возрастать роль искусства как очень сильной психологической практики, живой, самодостаточной психотерапии, хорошего средства преподавания психологии. В частности, в развитии современного постмодернистского театра намечаются тенденции углубления психологизма, когда режиссер существует на равных в диалоге с актерами, автором пьесы, зрителями. Конечно, не всякий режиссер таков, но вот, например, Вячеслав Долгачев из МХАТа им. А.П. Чехова очень психологичен (впрочем, может быть, это связано с тем обстоятельством, что в 70е гг. он вел драматическую студию на факультете психологии МГУ).

Значимость темы семьи для психологии XXI в. подчеркивается еще и тем обстоятельством, что семейнопсихологические закономерности уже сейчас все больше применяются к анализу и психокоррекции других социальных систем - бизнесструктур, политических партий, государств (см. об этом: Вопр. психол. 1997. № 5. С. 151153); думаю, что подобная тенденция будет все более возрастать в грядущем веке - семья будет рассматриваться как метафора процессов в различных сообществах. В частности, семейнопсихологические закономерности смогут работать и для анализа функционирования профессионального психологического сообщества. Как в семье, так и в профессиональном сообществе в соответствии с основополагающими принципами семейной психотерапии проблемы не в отдельных людях, а в качестве сложившихся между ними отношений, в ценностях сообщества, его границах, психологическом климате, структуре ролей и т.д. (см.: Психол. газета. 1999. № 2. С. 2527). Люди - существа очень разные, и игра их Я часто мешает продвижению дела. Поэтому и в следующем веке будет важно не только наличие у сообщества профессионалов таких функций, как сертификация специалистов, координация издания профессиональной литературы, взаимоотношения с государственными структурами и т.д., но и то, чтобы оно было организовано на подлинно демократических началах, а гласность и открытое обсуждение острых вопросов стали реальностью его функционирования, препятствовали бы возможным проявлениям субъективизма и волюнтаризма (см.: Моск. психотерапевт. журн. 1999. № 1. С. 176188).

Традиции профессионального сообщества (подобно семейным корням) очень значимы для его актуального развития, но профессиональнопсихологические "семейные скелеты в шкафу " необходимо осмыслять, поучиться на их примере, а не повторять ошибок прошлых поколений.

Профессиональное психологическое сообщество (равно как и современная семья) сейчас очень нуждается в многоголосии, а не в агрессивном доминировании какого-то одного голоса, в непримиримой борьбе за такое доминирование, т.е. в диалоге и полилоге, а не в монологе, поддержке разнообразия, адекватного взаимодействия между субсистемами и социальными группами. Пока же представляется нереальным то, что мы будем иметь "психологическую клятву Гиппократа " в ближайшем будущем, до того как возникнет единое профессиональное сообщество. Разработку этических принципов следует начинать, вероятно, в рамках какойто конкретной школы, одного психологического направления - такую возможность во всяком случае легче вообразить себе, чем оперативное создание этических принципов для психологии в целом.

С другой стороны, именно ценностное измерение является ключевым в определении профессиональной идентичности. Слово "профессиональный " можно толковать очень поразному, причем из всех толкований следует выделить два главных: одно из них подразумевает творческую деятельность в определенной области знания, другое - деятельность, приносящую (уже в настоящем, либо в будущем) доход тем, кто ею занимается. С моей точки зрения, второе должно являться производным от первого. Однако в моде сейчас противоположная, экономически ориентированная позиция, в основе которой лежат представления о психологической профессии как ремесле, в противоположность искусству и науке. С технократическим подходом связана сверхпопулярная в наши дни (вплоть до почти религиозной увлеченности ею целых групп коллег) система "быстрого ученичества ": закончивший курс, как правило, технологически ориентированного профессионального обучения тут же начинает, по сути дела реально не поработав, учить еще кого-то.

Еще одним ценностным моментом, который хотелось бы здесь отметить, является то обстоятельство, что отечественным психологам необходимо всерьез ощутить себя частью международного профессионального сообщества, мировой "профессиональной семьи " психологов. Мы должны творчески взаимодействовать с западными коллегами, а не просто быть послушными учениками (особенно важно это осознать в области психологической практики, где отечественные научные разработки и теории, в отличие от практических методов, как правило, заимствуемых из-за рубежа, действительно конкурентоспособны). Например, в современной зарубежной семейной психотерапии, использующей так называемые нарративные и герменевтические психотехники, проявляется очень большой интерес к российской культурноисторической психологии, в частности, к работам Л.С. Выготского и М.М. Бахтина. Тем более печально, что культурноисторическая теория (несомненный лидер современной психологический теории!) не учитывает семейное измерение человеческой жизни, то обстоятельство, что развитие человека, как правило, происходит в условиях его семьи. Возможно, именно здесь необходимо увидеть зону ближайшего развития культурноисторической психологии, так как семья - одна из самых существенных и фундаментальных характеристик человеческого социума, отражающая биосоциальную природу человека. Отнюдь не абстрактные взрослые, а, как правило, биологические родители ребенка создают для него зону ближайшего развития. В связи с этим значимой представляется полемика по теоретикопсихологическим вопросам между школами Л.С. Выготского и С.Л. Рубинштейна (см.: Психол. журн. 1999. Т. 20. № 3. С. 123126).

В.И. Овчаренко, доктор философских наук, профессор Московского государственного лингвистического университета

Прежде всего хотелось бы выразить признательность творческому коллективу журнала "Вопросы психологии " за то, что он предоставляет возможность для обсуждения наиболее актуальных вопросов развития психологии. Опыт предшествующих обсуждений свидетельствует об их значительной продуктивности, и, как уже очевидно, данный "круглый стол " также станет одним из импульсов развития отечественной психологии и роста самосознания нашего психологического сообщества.

Уходящий XX в. был веком бурного развития психологии. Более того, фактически все то, что объединяется понятием "современная психология ", и есть не что иное, как психология XX столетия. Пожалуй, не будет преувеличением считать, что предшествующие исторические эпохи развития представлений о душе и поведении в совокупности своей выступают как протопсихология, поскольку психология как наука сформировалась в основном на заре XX в., т.е. именно тогда, когда она смогла болееменее корректно определить свой объект и предмет, методы исследования, цели, задачи и функции, создать категориальнопонятийные комплексы и категориальнопонятийные ряды, сформулировать фундаментальные теории происхождения, развития и функционирования психики и поведения, создать модели психики и т.д.

Естественнопротиворечивое бурное развитие мировой и отечественной психологии (сопровождавшееся явным и латентным отставанием метапсихологической проблематики) спровоцировало возникновение различных явлений. В данном случае, вынужденно оставляя в стороне весьма интересную проблему психических явлений в психологическом сообществе, полагаю целесообразным обратить внимание лишь на два взаимосвязанных специфических феномена.

Осознаваемая (и неосознаваемая) акцентировка внимания на темпе прироста и объеме психологических знаний содействовала формулированию небезобидных романтических и утопических идей о наступлении психозойской эры, формировании ноосферы и т.д. (На всякий случай напомню: ни в одну из предшествующих исторических эпох массовое уничтожение ни в чем не повинных людей и продуктов их духовной и материальной деятельности не достигало таких ужасающих размеров, как в XX столетии). А рефлексия над состоянием психологии и акцент на противоречивости ее содержания и развития создали определенные предпосылки для квалификации состояния психологии как кризисного и даже поиска некоего смысла этого кризиса в его фактическом и историческом измерениях. К сожалению, не лишенные оснований и эвристического потенциала размышления о психологическом кризисе в основном выродились в заурядное кликушество.

Оба эти односторонние явления побуждают еще раз вспомнить о том, что противоречия (понимаемые как взаимодействие противоположных, взаимоисключающих и взаимопроникающих внутренне единых сторон и тенденций предметов и явлений) всегда выступают как источник и импульс самодвижения и форма развития познания. В силу этого обстоятельства развитие любой науки неизбежно носит естественнопротиворечивый характер. Более того, история различных наук и дисциплин однозначно свидетельствует о том, что их развитие всегда сопровождается различного рода кризисами (и кризисными явлениями), которые в общих чертах могут пониматься как нормальные своеобразные переходные состояния и фазы (периоды, этапы и т.д.). Кризисное развитие научного познания является атрибутивной характеристикой, в силу чего внекризисное развитие науки не может ни существовать, ни мыслиться.

Само собой разумеется, что эмоциональное, бытовое сближение содержания понятий "кризис " и "катастрофа " по сути своей не имеют никакого отношения ни к развитию науки, ни к пониманию этого развития, но изрядно им мешают.

Пожалуй, можно было бы предположить, что особенно большие любители пустопорожних разговоров о кризисе психологии пытаются таким образом утвердить некую мифическую особость психологии (и, следовательно, свою собственную!) и тем самым как бы объяснить (и заведомо оправдать!) результаты своей профессиональной деятельности. Попутно отмечу, что, например, для физики XX в., несмотря на острый перманентный кризис (противоречие между квантовой механикой и теорией относительности), это отнюдь не характерно.

Завершение XX в., как и предшествовавших веков, происходит в специфической атмосфере некоего подведения итогов и разнообразных попыток прозрения грядущего.

Применительно к прогнозам и различным пророчествам относительно ближайших и отдаленных перспектив развития психологии хотелось бы обратить внимание прежде всего на два момента. Первый - наиболее точным и неопровержимым прогнозом и пророчеством может быть следующий: психология будет развиваться так, как она будет развиваться. И второй - некоторое время тому назад один из наиболее значительных философов XX в. К. Поппер ввел в научный оборот представление о существовании "Эдипова эффекта ", под которым он в общем разумел влияние предсказания (или пророчества) на предсказываемое событие, независимо от того, способствует ли оно его появлению или предотвращению. Влияние информации на ситуацию, к которой эта информация относится, является универсальным и, следовательно, распространяется и на психологию. Я упоминаю об этом только для того, чтобы еще раз напомнить, в том числе и самому себе, что любой прогноз в принципе является далеко не безобидным и таит в себе немалые опасности и неожиданные побочные эффекты.

С учетом данных обстоятельств (оставляя прогнозы и пророчества для людей более проницательных и дальнозорких) я буду просто исходить из того, что в ближайшее время доминирующие ныне направления психологии (психоанализ, бихевиоризм и др.), безусловно, сохранят свои лидирующие позиции в силу инерционности развития мировой психологии и отсутствия достойных альтернатив. И в общем отнюдь не нужно быть пророком, для того чтобы, исходя из реалий нашего времени и действующих ныне тенденций, предсказать, что в ближайшем будущем влияние отечественной психологической традиции на развитие мировой психологии будет минимальным. С учетом данного обстоятельства я полагал бы целесообразным сосредоточить внимание на актуальных проблемах развития отечественной психологии и ее ответственности перед людьми и обществом.

Сегодня профессионалы и общественность России являются участниками и свидетелями беспрецедентного психологического бума, о котором мечтали поколения наших предшественников, да и мы, грешные. Само собой разумеется, что романтические мечты опять не совпали с реальностью и бурная психологизация сопровождается такими явлениями, о которых и вспоминать, и мыслить страшно. Но в целом, в самом главном и основном, современный психологический бум является, безусловно, положительным явлением.

И в значительной степени именно от нас зависит, сумеем ли мы направить развитие этих событий на пользу психологии и людям.

Конечно, осознавая неоднозначную многомерность проблемы, хотелось бы в данном случае обратить внимание не на детский лепет о клятве психолога (пользы от которой будет еще меньше, чем от торжественного обещания юного пионера), а на три существенных аспекта проблемы развития отечественной психологии: теоретический, диагностический и практический.

В июне 1998 г. в Психологическом институте РАО состоялось обсуждение книги А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского "Основы теоретической психологии " (М., 1998; см. обзор: Щедрина Е.В. Обсуждение проблемы теоретической психологии // Вопр. психол. 1998. № 5. С. 154 156), в ходе которого авторы и участники обратили внимание на настоятельную необходимость разработки теоретических и метатеоретических проблем психологии. Думается, что с исчезновением ситуативнопредопределенной слабости отечественной психологии в этих областях у нас появляются некоторые шансы для продвижения в данном направлении и преодоления той ситуации, когда концептуальные конструкты либо предназначались, либо оставались преимущественно "только для внутреннего потребления ".

Я полагаю, что можно принять как аксиому то, что без опережающего развития теоретической и метатеоретической (метапсихологической) проблематики нормальное развитие отечественной психологии и ее выход на мировой уровень вряд ли возможны. Существенным импульсом развития всей психологии могло бы стать создание различных динамических энергоинформационных и физикохимических моделей психики.

Но, пожалуй, в решающей мере историческая судьба отечественной психологии будет определяться не столько постановкой и решением внутринаучных проблем, сколько способностью психологического сообщества к осознанию своей ответственности и адекватным ответам на вызовы времени. В связи с этим представляется необходимым серьезно обсудить вопрос о возможности определения самим психологическим сообществом тех практических целей и задач, которые оно может решить в самое ближайшее время.

Ныне россияне переживают тяжелый системный кризис и скорее всего именно в связи с ним отечественная психология могла бы принести людям практическую и своевременную помощь.

В неотложной психологической помощи ныне нуждаются десятки миллионов людей, включая тех, от чьего четкого выполнения профессиональных обязанностей зависят благополучие и жизнь значительного числа наших соотечественников и сохранение духовных и материальных ценностей. Вот здесьто отечественная психология и могла бы реализовать свой общественнополезный потенциал.

Отнюдь не пытаясь определить или предопределить многомерную деятельность психологического сообщества в этой области, вместе с тем хотел бы еще раз обратить внимание на настоятельную необходимость совершенствования, распространения и массового использования апробированных и адаптированных систем тестов для оперативного, практически ориентированного тестирования (в том числе и для целей профессионального отбора). Специально подчеркну, что многочисленные упреки противников тестирования в том, что современные тесты далеки от совершенства, в принципе верны. Но это не может служить достаточным основанием для отказа от их использования. Практическая польза оперативного тестирования уже доказана в ряде стран. Что же касается совершенства, то и различные медикаменты, которые мы вынужденно потребляем, так же далеки от совершенства. Но, например, отказ врача лечить больного, объясняемый его ссылкой на недостаточное совершенство лекарств, скорее всего просто повлечет за собой его привлечение к уголовной ответственности.

Особое внимание хотелось бы обратить на огромные возможности уже существующих и апробированных различных психологических методов и методик, ориентированных на массовое преподавание и практическое внедрение на групповом и индивидуальном уровнях способов психической самопомощи (методов психической саморегуляции). В данном случае намеренно не упоминая о конкретных методах, хотел бы подчеркнуть главное: никакая психологическая служба не сумеет обеспечить необходимую оперативную поддержку десятков миллионов людей. Именно поэтому внедрение различных методов психической самопомощи и обучение людей искусству властвовать собой представляется одним из наиболее перспективных потенциальных практических проектов отечественной психологии.

Л.А Карпенко, кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник Психологического института РАО

1. XXI век веком психологии не станет, но психология будет все более интенсивно проявляться в междисциплинарных взаимодействиях и глубже войдет в культуру народа. Например, перестанут отождествлять психологию с репрессивной психиатрией. Психология станет такой же массовой профессией, как педагогика, выступая при этом методологическим основанием последней и способствуя более осознанному управлению развитием и воспроизведением отечественной культуры. Психология войдет в более тесный контакт с такими фундаментальными науками, как физика, биохимия, математика, информатика. Опыт показывает, что скорость накопления нового научного знания намного ниже, чем скорость протекания человеческой жизни. Поэтому то, что сейчас кажется уже решенным или достаточно обоснованным, будет пересмотрено следующими поколениями психологов в XXI в. с позиций новых объяснительных принципов, опирающихся на новые доказательные знания в физике, биологии, информатике.

Следующий век скорее станет веком электроники и информационных технологий с расширяющимися возможностями интернеткоммуникации. Накопление нового опыта взаимодействия людей с электронной техногенной средой поставит перед психологией очередные проблемные задачи. Психология будет активно втянута в исследование влияния на психику людей опосредствующих форм интернеткоммуникации, в выработку методов психологической защиты от вторжений в психику, разработку правил поведения и взаимодействия в виртуальных пространствах и т.п. При этом многие из загадок человеческой психики останутся неразрешенными, более того, к ним добавятся новые. Тем не менее накопленные психологией знания позволят, обобщив их, выработать в XXI в. новую аксиоматическую базу психологии и на ее основе разрешить проблему противопоставления духа, души и тела, индивидуального (личностного) и коллективного (социального), сознательного и бессознательного и многие другие спорные проблемы.

2. Пророчество о вступлении человечества в психозойскую эру в том смысле, как это понимал сам В.И. Вернадский (о все возрастающем влиянии технической мощи человечества, сопоставимом по своим масштабам с самыми грозными геологическими процессами), безусловно, сбылось. Известно, что подобные мысли рождались не только у В.И. Вернадского. В 1933 г. американский геолог Ч. Шухерт предложил рассматривать современную эпоху как начало новой психозойской эры истории Земли, подчеркнув этим названием значение психической деятельности человечества как геологического фактора. Пригласивший В.И. Вернадского в Московский университет в 1890 г. известный ученыйминеролог А.П. Павлов также считал, что с появлением на Земле человека начался новый геологический период ее истории, который он предложил назвать антропогенным. Были и другие высказывания подобного рода. Однако главная заслуга В.И. Вернадского в том, что он не только не ограничился общими высказываниями, но и начал кропотливую работу по количественной оценке масштабов человеческой деятельности. Например, публикуя в 193334 гг. книги по истории природных вод (продолжение книг по истории минералов земной коры), В.И. Вернадский немало страниц уделил сознательному и бессознательному влиянию человеческой деятельности на географическое распределение и состав всех вод Земли. Его вывод: "на всей биосфере исчезают и изменяются старые виды поверхностных, пластовых вод, вод почв и источников, создаются новые культурные воды ". Исследования антропогенного влияния на среду существования самого человека будут расширяться и углубляться, и психология, безусловно, внесет свою лепту не только в изучение и осознание этого влияния, но и в создание условий для развития экологического и нравственного сознания.

3. Будущее за теми психологическими направлениями и научными школами, которые дают возможность исследовательской мысли выйти за пределы постулируемых ими идей. К таким направлениям относятся: культурноисторическая концепция и развиваемый на ее основе деятельностный подход; гуманистическая психология с ее психотерапевтическими подходами; когнитивная наука (или когнитология), которая будет включать не только когнитивную психологию, но и смежные науки: лингвистику, философию, антропологию, нейрофизиологию, некоторые разделы физики и химии, информатики (в особенности - системы искусственного интеллекта и нейронные сети) и т.п. Помимо этого, появятся совершенно новые, возможно, неожиданные направления психологии. Например, в связи с увеличением числа людей, которым будут имплантированы искусственные биологически совместимые протезы жизненно важных органов тела и областей мозга, появятся отрасли психологии на стыке с химией, биологией, медициной, кибернетикой и т.п. Одновременно медицинская психология, психофизиология и психогенетика направят свои усилия на разработку концепций и технологий поддержания здоровья. Вновь активно начнут развиваться исследования на стыке психологии и физики ( "психоэнергетика "), основанные на иных представлениях о границах человеческого тела и механизмах его взаимодействия с различными средами (полями). Получат научное объяснение феномены энергетических оболочек человека, ясновидения и других паранормальных (экстрасенсорных) способностей некоторых людей. С новых позиций будут исследоваться феномены сознания - как индивидуального, так и коллективного, появятся энергоинформационные объяснения его механизмов. Безусловно, будет развиваться социокультурная составляющая психологии, в том числе психология духовности, проблемы нравственной психологии. Будут углубленно исследоваться (в частности, с позиций психоэнергетики) причины включения и выключения человека из социальной жизни, причины его подверженности разным видам зависимости, будут разрабатываться технологии противостояния различным кризисным ситуациям. В XXI в. человек намного больше будет знать о себе как о личности.

4. Как это всегда бывает, исследователи в своем анализе будут обращаться к истокам и потому будут продолжать ссылаться на работы классиков психологии, создателей научных школ и продуктивных концепций. Кроме того, в каждом из направлений психологии есть персоны, идеи которых можно либо продолжать, либо критиковать. К безусловным именам относятся: В. Вундт, У. Джемс, Ф. Брентано, К. Бюлер, В. Штерн, Г.Т. Фехнер, В. Келер, М. Вертгеймер, К. Лоренц, З. Фрейд, К. Юнг, А. Адлер, В.Франкл, Ж. Пиаже, К. Левин, Дж. Уотсон, Б.Ф. Скиннер, А. Маслоу, К. Роджерс, М. Мид, Л. ЛевиБрюль, Э. Эриксон и многие другие. Среди отечественных ученых это И.М. Сеченов, И.П. Павлов, А.А. Ухтомский, Л.С. Выготский, В.М.Бехтерев, С.Л.Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, Б.М. Теплов, А.А. Потебня, М.М. Бахтин и многие другие (ныне живущие психологи не указываются).

5. В XXI в. психология, религия и искусство, безусловно, сблизятся. Психология всегда была в большей или меньшей мере частью теологических и искусствоведческих исследований и практик. Однако в советский период психологическая наука и религия были идеологически и политически остро противопоставлены друг другу, чего нельзя было сказать о взаимодействии психологии и искусства. Известны работы Л.С. Выготского, М.М. Бахтина, К.С. Станиславского, А.А. Потебни, П.М. Ершова и других по психологии искусства. Это взаимодействие плодотворно развивается сейчас и, безусловно, будет развиваться в следующем веке. Что же касается психологии и религии, то в 7080е гг. работы по психологии религии носили исключительно критический характер, без углубления в суть религиозного сознания. Сейчас ситуация существенно иная: принят закон о свободе совести и вероисповедания. Обретенная гражданами свобода выбора своих религиозных предпочтений не замедлила проявиться и в психологии: в 90-х гг. появились первые публикации, посвященные проблемам духовности, психологии религии, веры, религиозного сознания и т.д. Попытки психологов войти со своими исследованиями в религиозное пространство вызвали отнюдь не однозначное к себе отношение, поскольку пока преобладает точка зрения, что психология и религия находятся в разных плоскостях и им совершенно не нужно пересекаться. В следующем веке подобная точка зрения будет преодолена, поскольку психология будет основываться не только на материалистических постулатах. Существенно расширится и изменится понимание предмета психологии: им будет целостный, духовный человек (и человечество) в своих внутренних и внешних взаимосвязях со всеми мирами (по В.И. Вернадскому).