Присвоение государства и глобальная революция

В современном же мире возникает уникальная ситуация. Ярким примером могут послужить страны Ближнего Востока, чей бюджет и доходы формируются преимущественно от экспорта ископаемых энергоресурсов (нефти, природного газа), для добычи и экспорта которых не требуется труд большинства населения страны. В странах с такой «сырьеномикой» граждане, как правило, получают безусловный основной доход, формируемый из природной ренты добывающих компаний. В этих условиях в силу традиции и социальной ответственности государство просто оплачивает лояльность населения, не нуждаясь в результатах его труда и поддержке. Надо понимать, что в данном случае речь идет о странах с малочисленным населением и высокими доходами. Уже в этой ситуации можно говорить об отчуждении народа и государства, которое, как правило, представляет собой восточную монархию с наследственным правлением и родовой элитой.

Но есть и другой яркий пример. Это Сирийская Арабская Республика - нефтедобывающее государство, в котором за 11 лет гражданской войны практически разрушена экономика и в виде погибших и беженцев потеряна пятая часть населения. Существующее правительство этого государства слабо контролирует свою территорию из-за открытого вмешательства во внутригражданский конфликт иных государств и их вооруженных формирований («свои войска на ее территории открыто держат Россия, Иран, Турция и США, десятки стран вовлечены в войну через различные военизированные и политические группы, которым они оказывают поддержку» ). Однако правительство САР продолжает действовать без необходимости в какой-либо выраженной поддержке бедствующего и «тающего» населения, лавируя между интересами других государств в области добычи нефти. В данном случае отчуждение между государством и его гражданами достигает максимальных значений. Можно сказать, что оно практически не нуждается в своем населении, не зависит от его воли и мнения. Это печальный пример.

Однако процессы отчуждения государств от населения (народов) можно видеть повсеместно: клановость элит, демократия зрителей, рост недоверия политикам и, наконец, безработицы из-за глобализации экономики и автоматизации производств. Все это увеличивает пропасть отчуждения между народами и находящимся во власти элит государством.

На этом фоне естественным выглядит рост протестных настроений в обществе и, что самое печальное, жесткости подавления их силами государств. Примером могут служить повсеместные протесты против карантинных ограничений, связанных с эпидемией COVID-19 в 20202021 годах. В ходе присвоения государств постепенно были созданы эффективные механизмы подавления народных протестов и требований силой полицейских и иных служб, которые благодаря превосходству в технологическом оснащении и широким полномочиям не оставляют населению шансов на оказание эффективного влияния на органы государственной власти или смену политического режима даже путем восстаний. Успешная реализация народами декларируемого международными нормами «права на восстание» фактически невозможна без участия в этом процессе силовых структур государства или без внешней вооруженной поддержки. За последние сто лет мы, пожалуй, уже не найдем таких примеров. Даже революции (Февральская и Октябрьская) 1917 года в России стали возможны исключительно благодаря действенной поддержке вооруженных для участия в Первой мировой войне солдат и матросов, активно включившихся в работу советов (Кара-Мурза, 2004а: 110-111, 137, 146). С ростом технологического прогресса возможности государств по подавлению населения только возрастают, возникает угроза «цифрового концлагеря», признаки которого уже можно обнаружить на отдельных территориях Азии.

Следовательно, можно утверждать, что за ритуализацией государств, их отчуждением от населения следует неизбежное подавление ими народов, создание «клона» публичной сферы, подмена традиций законностью, истории - мифом, духовности - идеологией, управления - ритуалами, а также создание системы силового подавления любой неугодной общественной инициативы или протестов.

В данной парадигме экзистенциальный риск для общества составляет перспектива создания глобального сверхгосударства, уровень развития технологий которого (робототехники, искусственного интеллекта) позволит ему не нуждаться в результатах труда граждан, демонстрирующих меньшую эффективность по сравнению с «умными машинами», которые, говоря словами нарождающегося искусственного интеллекта (ИИ), будут чем-то «лучше, чем самый лучший человек». Не надо забывать и о реальной перспективе включения ИИ в процесс управления государством в ближайшем будущем, так как машинная логика невероятно близка бюрократической машине. В таком случае для окончательно присвоенного и отчужденного от общества государства может стать актуальной задача сокращения населения, в котором, подобно социал-дарвинистским идеологам «золотого миллиарда», оно будет видеть только обузу и угрозу.

Что может навсегда перечеркнуть эту мрачную перспективу? Есть ли реальная глобальная альтернатива деградации и самоуничтожению? Как вернуть народам государство, отказаться от по-литической конкуренции, которая давно превратилась из конкуренции наций в конкуренцию элит?

Сегодня мир пришел к четкому осознанию, что глобальный военный конфликт является крайне нежелательным, нарастает необходимость выстраивания систем международного взаимодействия, учитывающих права и интересы всех сторон. Особенно остро стоит вопрос регулирования международного взаимодействия при освоении новых пространств: космического и кибернетического, где отсутствуют привычные институты, границы и расстояния, по которым проходят линии раздела влияния.

Такая картина не оставляла бы большого оптимизма по поводу неизбежности новых конфликтов, если бы не ускорившийся в начале нашего столетия процесс народной социомедийной глобализации - формирования глобального общества путем расширения коммуникативной среды за счет информационных технологий, онлайнового многоязыкового перевода, мобильной связи и сети Интернет. Стихийное проявление народной дипломатии в Сети (сетевой дипломатии) на базе социальных сервисов сформировало у молодого поколения новую интернациональную социокультурную общность, объединило активистов всего мира в борьбе за право на справедливые, благоприятные и безопасные условия существования, и по мере расширения сетевой коммуникативной среды и формирования на ее основе полноценной и независимой публичной сферы стало подлинной глобальной революцией.

Формируемое сетевое общество не унаследовало от государств принципы политической борьбы. Напротив, антагонистическому и эксплуататорскому подходу оно интуитивно предпочло естественные принципы свободы, равенства, терпимости и справедливости. Оказавшись в условиях свободной коммуникации, глобальное сетевое сообщество инстинктивно использовало генетически заложенные в человеке базовые принципы самоорганизации: стремление к справедливости, свободе и мирному сосуществованию (терпимости). Такие принципы, отраженные в исконном традиционном праве любого народа, присущи здоровому интеллекту с рождения, они заложены в человеке Творцом, проявляются вне условий и воспитания (что подтверждается современной наукой), выступая воплощением и одновременным доказательством высшей природы человека.

Надо отметить, что свободная от государственного вмешательства публичная, открытая, прозрачная информационная коммуникативная среда сетевого общения представляется полной противоположностью закрытой, зачастую «теневой», государственно-политической среде, где коммуникация носит скрытый, закулисный (часто секретный), групповой характер, не оставляющий места для широкого обсуждения, критики и открытого разоблачения, оставаясь «сделками за спиной общества». Можно предположить, что именно публичный характер сетевой коммуникации особенным образом влияет на ее участников, заставляя их быть честными с другими и с собой. Такое положение вещей удивительно напоминает прямую демократию древних общин, полисов, их сходов и собраний, основанных на равенстве, честности, взаимном уважении и ответственности перед обществом. Прозрачность и открытость для критики и разоблачений, когда «все на виду», подталкивает людей в Сети сегодня, как и в древности, быть открытыми, равными и честными в коммуникации.

Образуемая глобальным сетевым сообществом новая коммуникативная среда и рожденная ей публичная сфера (дискуссионная площадка) удивительным образом возвращает современное общество в состояние древней общины, разрушенное, казалось бы, навсегда политиками и государствами тысячу лет назад.

Хочется верить, что новая, свободная от агрессивных политических штампов и государственной идеологии виртуальная публичная сфера раскроет в человеке естественные здоровые духовные начала, освободив личность от внушаемых ей догм и предрассудков, явит миру новый тип глобальной неполитической демократии. Для этого чрезвычайно важны условия, обеспечивающие: равный доступ к диалогу и принятию решений и открытость действий и суждений для всех, доступность каждого для критики и разоблачений. Действующие в данной среде законы взаимодействия фактически базируются на положениях исконного естественного традиционного права, провозглашенных традицией и религией большинства народов планеты. Развитие народной социомедийной глобализации является доказательством природной естественной склонности человека - носителя на генетическом уровне принципов исконного права (свободы, мира и справедливости) руководствоваться ими при равном (демократичном) и открытом (публичном) взаимодействии. Становится очевидным, что самим Творцом (или природой) для человеческого общества создан механизм мирного и справедливого сосуществования при условии свободной, демократичной и публичной коммуникации. Из этого следует естественный, природный характер демократии и публичности в решении общественных дел, изначально присущий человечеству, выраженный словами Священного Писания: «Царствие Божие внутри вас есть».

Можно предположить, что восстановление единого коммуникативного пространства и образование глобальной публичной сферы на основе свободного диалога (народной дипломатии) в социальных сервисах сети Интернет, когда будет достигнута критическая масса его участников и завершится формирование самоидентификации общества как единого человечества, «сингулярность самосознания человечества» запустит «цепную реакцию» общества на несправедливость и эксплуатацию (плеонексию), что и станет глобальной народной антиполитической революцией.

Квинтэссенцией естественного стремления к миру, свободе и справедливости является со-держащееся в религии и традициях традиционное исконное право, возникшее вместе с человеческим обществом (в условиях первоначального договора) и неизменное на его историческом пути. Условием его появления в древности стал первичный общественный договор равных (на начальных условиях), когда община еще не была подвержена экономическому и социальному расслоению, а все ее члены существовали в атмосфере открытости, равенства и доверия (максимальной публичности), что позволило сформулировать и установить честные и справедливые законы, «принимаемые всеми в перспективе каждого» (Хабермас, 2001: 99). Эти законы и традиции и есть следствие идеального процесса, первичная нравственная константа для дальнейшего развития общества - даже если не принимать во внимание их сакральный характер.

Возрождение традиционного права в его глобальном понимании и есть высшее воплощение принципа верховенства (господства) права как такового. Только постановка любого государства под власть и контроль такого глобального традиционного права - квинтэссенции нравственности - способна обеспечить его нравственный характер.

Атака на традиционное право, народную прямую демократию, публичность, свободную коммуникацию, духовность и достоверную историю - вот признаки политической трансформации общества и присвоения государства.

Следовательно, возрождение этих институтов традиционного права и прямой демократии после тысячи лет забвения - залог исцеления общества, возвращения к истокам, коррекции его развития здоровым общественным большинством.

Если идеи возрождения верховенства права на мировом уровне постепенно пробивают «лед» государственного суверенитета, то возврат к подлинной демократии древних сходов может показаться сегодня нереальным. Однако это совершенно не так. Кризис так называемой представительной демократии сегодня очевиден. Уровень доверия населения к выборным органам и должностным лицам неуклонно падает во всем мире и уже в прошлом десятилетии, по данным исследователей Мирового экономического форума (2018), составлял более 50 % лишь в одной трети стран мира . Причинами этого являются: массовый лоббизм выборными лицами интересов отдельных групп влияния, конвертирующих финансовую власть в политическую, спонсирующих партии и их избирательные кампании; формирование касты «профессиональных избранников», закрытой для обычных граждан как в силу непрозрачности партийной «кухни», так и в силу отсутствия у них средств для финансирования избирательных кампаний; очевидная зависимость избранных лиц от мнения органов исполнительной власти (слияние властей); популизм выборных политиков. Сами избирательные процедуры все больше ритуализируются и бюрократизируются государственным аппаратом, а избирательные кампании превращаются масс-медиа в медийные шоу (медиатизация политики). В этих условиях избиратели все больше ощущают себя безучастными зрителями в политическом «театре» аудиторной демократии (демократия зрителей). Заинтересованные группы манипулируют решениями представительных органов при помощи масс-медиа, подменяют повестку их работы и замещают публичную сферу «квазиобще-ством», обеспечивая фальшивую поддержку нужных им решений. Универсальным средством подмены всех этих институтов является ритуализация. Для управления обществом используется свойство ритуала подменять собой в восприятии человека и общества не только действие, но и его смысл, отрывая общество от реальности, погружая его в постмодерн.

Так, институт представительства зарождался как способ обратной связи с отдельными слоями населения лиц, обладающих высшей властью, - глав церкви, монархов-суверенов. «С развитием доктрины народного суверенитета представительство формально стало народным. Но сувереном при этом номинально стал сам народ» (Шмитт, 2010). Таким образом, народное представительство при суверене-народе стало парадоксальным.

На это обстоятельство не без оснований обращал внимание К. Шмитт в своей работе «По-литическая теология» (Шмитт, 2010: 44-45). Будучи автором концепции «децизионизма», он предлагал персонифицировать суверенитет в руках конкретного выборного лица. Это объяснялось технологической невозможностью участия в обсуждении и принятия решения непосредственно населением напрямую. Отчасти до возникновения сетевой связанности это было так.

С появлением Интернета, технологий мобильной передачи информации и широкого охвата ими населения эти технологические ограничения стали преодолимыми и не только в национальном масштабе.

Образовавшаяся виртуальная социомедийная среда стала удобным, открытым публичным пространством для обсуждения проблем общества и готовым инструментарием для выдвижения, поддержки и одобрения общественных инициатив в режиме прямой демократии (электронных петиций, опросов и голосований) - глобальной публичной сферой. Такая модель демократии определенно более оперативна для решения задач и дешева для налогоплательщиков по сравнению с классическим парламентским представительством.

Особенностью сетевого диалога стала его неполитическая основа. Людей в любой точке мира интересуют вопросы, связанные с комфортным, безопасным и достойным уровнем существования, а не конкуренция за власть. Политика сменилась активизмом - бескорыстной работой неравнодушных людей во имя общего блага. Активисты самостоятельно группируются вокруг интересующих общество вопросов на открытой и бескорыстной основе. Такая работа удивительно напоминает систему советов в СССР, где представительство не было профессиональной деятельностью и сам народный избранник не вычленялся из общественной жизни. Таким образом возникает «глобальное самоуправление» (Изместьев, 2021б).

Становится очевидным, что основополагающие нормы права должны быть глобальными и стабильными, основываться на глубокой духовной традиции; справедливое государство обязано быть социальным, а демократия - прямой (электронной), публичной и неполитической (народной). В этой конструкции роль «суверена» должна принадлежать народу, его духу, «sensus communis» (Кант, 1966), который, как и «закон мнения и репутации, который Дж. Локк обсуждал в “Опыте о человеческом разумении”, считая его производным от способности суждения (дарованного Богом, чтобы было, чем “руководствоваться при отсутствии ясного и достоверного знания”), как и “sensus communis” И. Канта (общее мнение), - это общая платформа для общества, опирающегося на базовые взгляды людей» (Урбинати, 2016: 73). Суверенитет должен быть выражен в «народной воле» (Локк, 1985), данной ему Создателем, отраженной в высшем его законе - традиционном исконном праве. «Это должны быть нормы высшего порядка - глобальное право, “ius cosmopoliticum” - право народов (Кант, 1966), “высшая норма” (Кельзен, 2015), “нормы, принимаемые всеми в перспективе каждого” (Хабермас, 2001) на глобальном уровне. Это и есть окончательное торжество принципа верховенства (господства) права и основа эпохи вечного мира» (Изместьев, 2021а).

Можно утверждать, что технологии дали человечеству шанс «перезагрузки» общественных отношений на традиционной, демократической публичной и неполитической основе - глобальную альтернативу политическому тупику планетарного сверхгосударства и мировой диктатуры.

Взращенные технологиями сетевой коммуникации ростки оптимизма нуждаются в решительной защите прогрессивных сил человечества. Новая коммуникативная среда и образованная ею публичная сфера, которую представляют социальные сети, создаваемые метавселенные должны быть надежно ограждены от манипуляции сознанием, влияния политической конкуренции и пропаганды, от ограничений доступа и фильтрации контента со стороны правительственных организаций, от попыток «колонизации» национальными правительствами, заинтересованными группами и их агентами. Этого можно добиться путем обеспечения прозрачности механизма общественного управления социальными сервисами, использования норм исконного права народов (глобальной конституции) как основы для принятия решений при их регулировании (разработке систем и алгоритмов). Обеспечить это возможно через широкое участие глобальных объединений активистов и верующих в качестве наблюдателей за развитием глобальных социальных сервисов в сети Интернет. В основу развития и использования ИИ и любых технологий должны быть положены принципы гуманизма, приоритета ценности человеческой жизни и следования духовной традиции. И тогда у мира появится шанс - глобальная альтернатива. Молодыми поколениями, привыкшими к социомедийной народной дипломатии, свободному общению и диалогу в Сети, со временем будет выработана модель глобального самоуправления на основе естественного стремления к справедливости, свободе и миру, соблюдению норм традиционного исконного права, отражающих духовные ценности и традиции народов, при прямой публичной электронной демократии в рамках глобальной самоуправляемой общины, которая шаг за шагом вытеснит политическую конкуренцию и плеонексию в человеческом обществе и сознании. Актуальна эта модель и для регулирования отношений при освоении космического пространства, где есть шанс вернуть общество на путь мира, сотрудничества и модернистского покорения будущего.

Все это не умаляет задач концентрации международных усилий по развитию и укреплению гарантий соблюдения норм международного права с формированием на основе традиционных исконных правовых норм, признанных прав и свобод человека, дополненных правом на свободный обмен информацией и беспрепятственный доступа к средствам такого обмена - правом на коммуникацию (о важности которой говорил советский правозащитник академик А.Д. Сахаров (Сахаров, 1968)) - норм глобального права, глобальной конституции, «основных норм», «права народов», принимаемых всеми в перспективе каждого.

Современные правоведы ошибочно полагают, что на сегодня ключевой «проблемой является отсутствие международного органа, способного удовлетворить критериям этой концепции и дать мировую конституцию» (Philosophy and Politics ..., 2020: 52-53). Можно предположить, что механизмом ее утверждения может стать глобальное одобрение (поддержка) ее норм населением планеты голосованием в сети Интернет. История знает пример личного принятия ценностей христианства жителями Римской империи, когда каждый, совершивший крещение, принимал ценности и законы Веры. Это был поистине стихийный народный процесс. При такой модели глобальной прямой демократии («только в прямой демократии мнения тождественны воле, поскольку они непосредственно выражаются в решениях» (Урбинати, 2016: 56)) обществу будет гарантирован абсолютный суверенитет, а инициатором проекта может выступить любое глобальное объединение активистов. В этих условиях власти любых государств окажутся поставленными под контроль глобального права, единого нравственного закона, оставаясь полноправными выразителями и защитниками интересов своих народов.

Основанное на новой глобальной сетевой коммуникативной среде и рожденной в ней публичной сфере человеческое общество таким путем сможет возродить подлинное исконное право и действительно вернуть народам государство. Для этого достаточно следовать естественным, заложенным изначально законам развития и традициям народовластия, не забывая, что Царствие Божие внутри нас есть.

Список источников:

Антонян Ю.М. Теория человеческой агрессии. Почему жестоки люди. М., 2015. 311 с.

Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001.416 с.

Вебер М. Политика как призвание и профессия. М., 2019. 220 с.

Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. 524 с.

Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936. 503 с.

Изместьев С. Глобальная революция и «ритуальное» государство // Теория и практика общественного развития. 2020. № 9 (151). С. 51-59. https://doi.Org/10.24158/tipor.2020.9.8

Изместьев С.В. Возрождение права как глобальная альтернатива всемирной диктатуре // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2021а. Т. 18, № 4. С. 28-38. https://doi.org/10.24147/1990-5173.2021.18(4).28-38

Изместьев С.В. Право народов и контуры будущего (перспективные направления эволюции права и государства в условиях глобализации) // Теория и практика общественного развития. 2021б. № 3 (157). С. 51-63. https://doi.org/10.24158/tipor.2021.3.9.

Кант И. К вечному миру // Сочинения : в 6 т. М., 1966. Т. 6. С. 257-311.

Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация от начала до Великой Победы. М., 2004а. 637 с.

Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. От Великой Победы до наших дней. М., 2004б. 767 с.

Кельзен Г. Чистое учение о праве. СПб., 2015. 542 с.

Керимов А.Д. Современное государство: вопросы теории. М., 2008. 144 с.

Клаузевиц К. О войне. М., 2007. 458 с.

Линдблом Ч. Политика и рынки: политико-экономические системы мира. М., 2005. 305 с.

Локк Дж. Сочинения : в 3-х т. М., 1985. Т. 1. Опыт о человеческом разумении. 621 с.

Маркс К. К критике гегелевской философии права. Вильнюс, 1985. 29 с.

Маркс К. Критика Готской программы. М., 1989. 45 с.

Миль Дж.С. О Свободе // Антология мировой либеральной мысли (I половины ХХ века). М., 2000. С. 288-392.

Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. 507 с.

Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М., 1998. 416 с.

Сахаров А.Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе. Франкфурт-на-Майне, 1968. 63 с.

Сэндел М. Справедливость. Как поступать правильно? М., 2013. 265 с.

Урбинати Н. Искаженная демократия. Мнение, истина, народ. М., 2016

Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб., 2001.417 с.

Хабермас Ю. Структурное изменение публичной сферы. М., 2017. 344 с.

Хайек Ф. Право, законодательство и свобода: современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. М., 2006. 644 с.

Шестаков Д.А. Планетарная олигархическая преступная деятельность: девятый уровень преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2012. № 2 (25). С. 12-22.

Шмитт К. Государство и политическая форма. М., 2010. 272 с.

Шмитт К. Политическая теология. М., 2000. 335 с.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Диалектика природы. М., 2017. 828 с.

Kelsen H., Trevino J. General Theory of Law & State. N. Y., 2017. 556 p. https://doi.org/10.4324/9780203790960.

Manin B. The Principles of Representative Government. Cambridge, 1997. 243 p. https://doi.org/10.1017/cbo9780511659935.

Philosophy and Politics / ed. A. Magun. Lanham, 2020. 286 p.

References:

Antonyan, Yu. M. (2015) Teoriya chelovecheskoi agressii. Pochemu zhestoki lyudi [The Theory of Human Aggression. Why Human Beings are Violent], Moscow. 311 р. (in Russian).

Engel's, F. (2017) Anti-Dyuring. Dialektika prirody [Anti-During. Dialectics of Nature], Moscow. 828 р. (in Russian).

Gegel', G. V. F. (1990) Filosofiya prava [Philosophy of Law]. Moscow. 524 р. (in Russian).

Gobbs, T. (1936) Leviafan, ili materiya, forma i vlast' gosudarstva tserkovnogo i grazhdanskogo [Leviathan, or Matter, Form and Power of the Church and Civil State]. Moscow. 503 р. (in Russian).

Izmestyev, S. V. (2020) Global Revolution and «Ritualistic State». Theory and Practice of Social Development. (9 (151), 5159. Available from: doi:10.24158/tipor.2020.9.8 (in Russian).

Izmestyev, S. V. (2021) Law of Nations and Outlines of the Future (Prospective Trends in the Evolution of Law and State in the Context of Globalization). Theory and Practice of Social Development. (3 (157)), 51-63. Available from: doi:10.24158/ti- por.2021.3.9 (in Russian).

Izmestyev, S. V. (2021) Restoration of Law as a Global Alternative to World Dictatorship. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya: Pravo. 18 (4), 28-38. Available from: doi:10.24147/1990-5173.2021.18(4).28-38 (in Russian).

Kant, I. (1966) K vechnomu miru [To Eternal Peace]. Sochineniya. Vol. 6. Moscow, рр. 257-311. (in Russian).

Kara-Murza, S. G. (2004) Sovetskaya tsivilizatsiya ot nachala do Velikoi Pobedy [Soviet Civilization from the Beginning to the Great Victory]. Moscow. 637 р. (in Russian).

Kara-Murza, S. G. (2004) Sovetskaya tsivilizatsiya. Ot Velikoi Pobedy do nashikh dnei [Soviet Civilization. From the Great Victory to the Present Day]. Moscow. 767 р. (in Russian).

Kelsen, H. & Trevino, J. (2017) General Theory of Law & State. N. Y., 2017. 556 p. Available from: doi:10.4324/9780203790960.

Kel'zen, G. (2015) Chistoe uchenie o prave [Pure Doctrine of Law]. Saint-Petersburg. 542 р. (in Russian).

Kerimov, A. D. (2008) Sovremennoe gosudarstvo: voprosy teorii [The Modern State: Questions of Theory], Moscow. 144 р. (in Russian).

Khabermas, Yu. (2001) Vovlechenie drugogo. Ocherki politicheskoi teorii [Involving the Other. Essays on Political Theory], Saint-Petersburg. 417 р. (in Russian).

Khabermas, Yu. (2017) Strukturnoe izmenenie publichnoisfery [Structural Change in the Public Sphere], Moscow. 344 р. (in Russian).

Khaiek, F. (2006) Pravo, zakonodatel'stvo i svoboda: covremennoe ponimanie liberal'nykh printsipov spravedlivosti i politiki [Law, Legislation and Freedom: Modern Understanding of Liberal Principles of Justice and Politics], Moscow. 644 р. (in Russian).

Klauzevits, K. (2007) O voine [About the War]. Moscow. 458 р. (in Russian).

Lindblom, Ch. (2005) Politika i rynki: politiko-ekonomicheskie sistemy mira [Politics and Markets: Political and Economic Systems of the Worid\. Moscow. 305 p. (in Russian).

Lokk, Dzh. (1985) Sochineniya [Essays]. Vol. 1. Opyt o chelovecheskom razumenii. Moscow. 621 p. (in Russian).

Magun, A. (ed.) (2020) Philosophy and Politics. Lanham. 286 p.

Manin, B. (1997) The Principles of Representative Government. Cambridge, 1997. 243 p. Available from: doi:10.1017/cbo9780511659935

Marks, K. (1985) K kritike gegelevskoi filosofii prava [A Critique of the Hegelian Philosophy of Law], Vilnius. 29 p. (in Russian).

Marks, K. (1989) Kritika Gotskoi programmy [Criticism of the Goth Program], Moscow. 45 p. (in Russian).

Mil', Dzh. S. (2000) O Svobode [About Freedom]. Antologiya mirovoi liberal'noi mysli (I poloviny ХХ veka). Moscow, pp. 288392 (in Russian).

Rolz, Dzh. (1995) Teoriya spravedlivosti [Theory of Justice]. Novosibirsk. 507 p. (in Russian).

Russo, Zh.-Zh. (1998) Ob obshchestvennom dogovore. Traktaty [About the Social Contract. Treatises], Moscow. 416 p. (in Russian).

Sakharov, A. D. (1968) Razmyshleniya o progresse, mirnom sosushchestvovanii i intellektual'noi svobode [Reflections on Progress, Peaceful Coexistence and Intellectual Freedom]. Frankfurt-na-Main. 63 p. (in Russian).

Sendel, M. (2013) Spravedlivost'. Kak postupat'pravil'no? [Justice. How to Do the Right Thing?]. Moscow. 265 p. (in Russian).

Shestakov, D. A. (2012) Planetarnaya oligarkhicheskaya prestupnaya deyatel'nost': devyatyi uroven' prestupnosti [Planetary Oligarchic Criminal Activity: The Ninth Level of Crime]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra. (2 (25)), 12-22 (in Russian).

Shmitt, K. (2010) Gosudarstvo i politicheskaya forma [State and Political Form]. Moscow. 272 p. (in Russian).

Shmitt, K. (2000) Politicheskaya teologiya [Political Theology]. Moscow. 335 p. (in Russian).

Urbinati, N. (2016) Iskazhennaya demokratiya. Mnenie, istina, narod [Distorted Democracy. Opinion, Truth, People]. Moscow. 448 p. (in Russian).

Vallerstain, I. (2001) Analiz mirovykh sistem i situatsiya v sovremennom mire [Analysis of World Systems and the Situation in the Modern World]. Saint-Petersburg. 416 p. (in Russian).

Veber, M. (2019) Politika kak prizvanie i professiya [Politics as a Vocation and Profession]. Moscow. 220 p. (in Russian).

Размещено на Allbest.ru