"Заем свободы" как индикатор провластных и патриотических настроений (на материалах Среднего и Нижнего Поволжья)

Materials and methods. The implementation of research tasks was achieved on the basis of data from periodicals of the Bolshevik, Menshevik, Socialist Revolutionary and Cadet parties of Saratov, Samara and Simbirsk provinces. The methodological potential includes a comparative historical method, the application of which allows us to compare the assessment of the “Loan of Liberty” with various political parties, and on this basis to reveal what they understood by such a significant concept as “patriotism”.

Results. The attitude of political parties in Saratov, Samara and Simbirsk provinces to the “Loan of Liberty” conducted by the Provisional Government is investigated. The attitude to the Loan, in turn, shows their assessment of the Provisional Government and its policies, the nature of the revolution, as well as the most important moral and political category of “patriotism”. The features of propaganda or antipropaganda of the “Loan of Liberty” by various political parties are considered.

Conclusions. A study of the reaction of political parties in the region to the “Loan of Liberty” issued by the Provisional Government made it possible to conclude that the attitude to the Loan was an important element of party activity in the spring of 1917, and that the Loan was a marker showing the attitude of the parties to the government and its policies, especially in the social sphere and in relation to the war, as well as to the widely exploited concept of “patriotism”. Cadets who appeared after February 1917 on the right flank of the party spectrum supported the Loan, which meant the Provisional Government, the continuation of the war, and the economic policy in the interests of business as well. Patriotism for them was to maintain power and a strong state, defeat Germany along with the allies. A close position was occupied by the Socialist-Revolutionaries. The Mensheviks and Socialist- Revolutionaries of the center supported the Provisional Government and the Loan issued by it. Considering the revolution a bourgeois one, they were against breaking the bourgeois system. At the same time, they criticized business for the continued exploitation of the working classes and predatory profit at the expense of the working people. The Bolsheviks were the only ones opposing the Loan that would

strengthen the government and allow it to continue the war and exploit the poor. Patriotism, from their point of view, consisted in the struggle for a change of power, the immediate end of the war and the transition to a more social policy.

Keywords: Loan of Liberty, Provisional Government, Bolsheviks, Mensheviks, socialist revolutionaries, constitutional democrats.

Введение

Выдвижение исследовательской проблемы. Исследовательская проблема данной статьи состоит в том, чтобы, используя материал значительного по территории и политически важного региона, каким является Среднее и Нижнее Поволжье, ответить на вопрос, каким образом многообразие позиций политических партий по вопросу заема было связано с их отношением к политике Временного правительства и к пониманию понятия «патриотизм». В рамках этой исследовательской проблемы следует выяснить, что те или иные партии вкладывали в понятие «патриотизм» и от чего зависело его разное понимание.

Источник и методы. Разработка исследовательского вопроса реализуется с опорой на данные региональной партийной периодической печати весны 1917 г., где отражено отношение разных политических партий к проводимому заему, подписка на который правительством и проправительственными партиями трактовалась как проявление патриотизма. Не все были с этим согласны.

Полученные результаты

Образованное 2 марта 1917 г. Временное правительство сразу же столкнулось с серьезными финансовыми трудностями. Гигантских средств требовала продолжающаяся война. Для того чтобы получить новые средства, министр финансов М. И. Терещенко уже 15 марта 1917 г. выступает с предложением о выпуске заема, получившего название «Заем свободы», по которому планировалось собрать минимум 3 млрд руб.

Сразу же начинается широкая пропагандистская компания. Отношение к займу скоро вышло из области только экономической, став феноменом не только политическим, но и моральным. Заем стал индикатором отношения к Временному правительству, к войне (продолжать ее или немедленно прекращать), к пониманию патриотизма. Каждая политическая партия не могла не высказаться по вопросу займа и, следовательно, по означенным выше проблемам.

Правительство и поддерживающие его партии пропагандировали следующее: кто поддерживает заем, т.е. финансирует государство и армию, тот патриот. Казалось бы, все ясно, но ситуация оказывалась сложнее. Очевидным было то, что тяготы войны и военного времени распределены среди социальных слоев России совсем не равномерно. Основную тяжесть несло на себе малоимущее население: крестьянство, рабочие и иная городская беднота.

Именно они составляли основу армии, несли продразверстку, выплачивали неприподъемные налоги, выполняли тяжелый физический труд и страдали от инфляции и нехватки товаров. Бизнес и чиновничество жило совсем иной жизнью. Переложив тяготы войны на своих бедных соотечественников, они сколачивали новые состояния, приятно прожигали жизнь и громко кричали о патриотизме. В идеале «Заем свободы», представлявший из себя денежное пожертвование государству с нескорой перспективой получения дивидендов, должен был бы раскупаться пропорционально состоянию физических и юридических лиц. В реальности этого не происходило. Имущие классы массового уклонялись от крупной подписки на займ, ограничиваясь в лучшем случае сравнительно мелкими суммами. Получалось, что опять тяжесть войны должны были нести и без того небогатые люди, в то время как крупный капитал вновь оказывался в выигрыше. В таком случае вставали вопросы: стоит ли «обычным» людям подписываться на заем, кто есть настоящий патриот, какова цена казенному патриотизму и чьи интересы защищает Временное правительство.

В апреле-мае стал широко обсуждаться вопрос о «Займе свободы». Если против милюковской ноты выступило большинство левых, если по вопросу о коалиции взгляды уже разделились, то вопрос о займе показал серьезные различия между большевиками и умеренными левыми. Можно сказать, что именно разногласия о займе и положили начало реальной и расширяющейся трещине между ними.

В условиях первоначальной популярности Временного правительства почти все партии с оговорками или без выступили в поддержку заема, а значит, и правительства. Единственной партией, отказавшей в поддержке Временному правительству, были большевики, о чем В. И. Ленин заявил в своих «Апрельских тезисах».

Для них истинный патриотизм состоял не в продолжении войны, которая велась жизнями рабочих и крестьян ради сверхприбылей капитала, а в ее скорейшем завершении и в проведении социальной политики, в реальном улучшении качества жизни людей физического труда.

По мнению В. И. Ленина и его сторонников, буржуазное по характеру Временное правительство в силу своей классовой природы принципиально не способно на проведение такой политики. Следовательно, никакой поддержки Временному правительству и никакой поддержки займу. В Самаре 7 мая 1917 г. прошли собрания членов РСДРП(б) Городского и Железнодорожного районов, а также латышской организации, где обсуждались вопросы о коалиционном правительстве и «Заеме свободы». Собрания высказались против займа и коалиции, а также, что логично, за пропаганду перехода власти к Советам и за организацию Красной гвардии. Не поддерживая правительство и займ, РСДРП(б) должна была представить альтернативу, что и было сделано в лице Советов. Подобное происходило также в Самаре и Царицыне. В Симбирске же отсутствие большевистской организации не дало им возможности высказаться по этому вопросу.

Меньшевики и эсеры не сразу определились с позицией относительно займа. Этот вопрос трижды обсуждался Исполнительным комитетом Петроградского совета 7, 15 и 22 апреля. На последнем из этих заседаний в поддержку займа проголосовали 33 депутата при 16 голосах против.

Самарская «Земля и воля», рассуждая о неприятном для эсеров росте численности и популярности большевиков, традиционно ругая В. И. Ленина, все же была вынуждена признать: «Положение в стране осложняется. В воздухе начинает пахнуть междоусобной войной. Как-то стало общим местом винить во всем этом ленинцев. Они - жупел, которым пугают всех, кто еще являются малолетними детьми в вопросах политики. Они же - козел отпущения, на которого сваливают все грехи и все ошибки. И никто не задается вопросом - почему же ленинцы начинают иметь успех теперь, тогда как в первое время революции их выступления не имели никакого отклика.

Неужели только вследствие возвращения Ленина? Какое бы значение мы ни придавали его личности, все сводить к ней было бы близоруко. В основе начинающегося успеха ленинской пропаганды лежит расстройство нашего экономического быта, с которым до сих пор и в малой степени не смогло справиться Временное правительство.

В основе - продолжающийся недостаток съестных припасов, полуголодное существование горожан, растущая безработица. И Временное правительство, несомненно, смогло бы сделать в улучшении нашего хозяйственного быта, в борьбе с хозяйственной разрухой гораздо больше, если бы не сдержанное, недоверчивое и холодное отношение к новому порядку нашей богатой буржуазии, наших капиталистических царей. Они не доверяют новому порядку. Они проваливают займ свободы. Они сдержанно относятся к развитию производства. Более того, при страшной дороговизне, при отсутствии всяких товаров у нас сокращают производство, закрывают фабрики, растет безработица. Капитал прячется. Это явление куда поважнее приезда Ленина. Такая политика капиталистов грозит свободе большими опасностями» [1].

Эта же газета опубликовала заметку «Военная сверхприбыль», где содержалось конкретное доказательство грабежа народа бизнесом: «Вот суконная фабрика Акчурина. В мирное время она по опубликованным отчетам получила прибыль 65 000 руб., а в 1915 г. - 924 000. Вот какие барыши получают наши капиталисты. Но ведь это только “цветочки”, самые плоды остаются тайной предпринимательских карманов. И такая скрытая прибыль, нажитая исключительно на народном бедствии, у нас до сих пор остается необложенной. Так длиться не может. Правительство должно принять самые решительные меры» [2].

Как видим, эсеры, будучи соглашателями, пытались примирить непримиримое. С одной стороны, поддерживая заем, они поддерживали существующую власть, но, с другой стороны, они соглашались, что король-то голый, что казенный патриотизм - это лжепатриотизм, это всего лишь прикрытие для продолжающейся хищнической наживы капиталистов за счет народа.

Правые эсеры-оборонцы фактически солидаризировались с позицией правых сил, буржуазии и чиновничества. Они не просто вторили им, а прямо использовали их пропагандистский материал, как это, например, сделал печатный орган симбирских эсеров-оборонцев «Симбирская народная газета», которая из номера в номер печатала воззвание губернского комиссара А. Ф. Головинского: «Третий год войны. Третий год льется кровь на защиту нашей Родины. Третий год наши доблестные войска обороняют нашу Родину от врага... Много денег стоит содержать армию. Каждый месяц война стоит не много не мало, как полтора миллиарда рублей. Откуда взять такие деньги? Где те источники, которыми может располагать Родина? Сборов, податей и других ее доходов хватает только для того, чтобы удовлетворить текущие повседневные нужды. Единственным источником, стало быть, получения нужных средств является заем. Сейчас идет подписка на “Заем свободы”. Это вопрос государственной важности, а вместе с тем и нашей общественной пользы. И каждый должен содействовать успеху займа, должен сам принять в нем участие и призвать к этому делу других. Помните, что каждое новое орудие, каждый лишний снаряд, изготовленные на ваши сбережения, приближает час победы, облегчая борьбу с хорошо подготовленным и вооруженным врагом, упорство которого уже заметно ослабевает.

Кто любит Россию и свободу, кто желает победы нашему храброму воинству над врагом, тот не откажется дать на время взаймы государству свои сбережения. Это священный долг каждого из нас. Кто против займа, тот против свободы. Симбирский губернский комиссар Ф. Головинский» [3].

Акт патриотизма здесь отождествлялся с финансовой поддержкой государства, но при этом напрочь игнорировался вопрос о социальных обязательствах этого самого государства. Меньшевики более трезво смотрели на заем и поддержку его обставляли рядом условий. Когда на заседании симбирской Городской думы 29 апреля кадет гласный Поляк предложил поддержать подписку на заем свободы, меньшевик Н. Н. Чебоксаров ответил в том смысле, что заем нужен, но он не должен служить наступательным целям на фронте и использоваться для порабощения народностей, а самое главное, Н. Н. Чебоксаров заявил, что заем должны покрыть имущие классы.

Более развернуто о том же писали выражавшие тогда точку зрения меньшевиков «Известия» Саратовского совета в статье «Буржуазные патриоты и “заем свободы”»: «Буржуазные газеты, партии и министры назойливо, “как мухи летом”, жужжат все об одном - о “войне до конца”, о “войне до победы”, о “войне до разгрома”. Особенно усердствует партия так называемой “народной свободы”, иначе кадетов. Их воззваниями, плакатами, летучками усердно оклеиваются стены домов и заборов во всем городе. Но так ли патриотичны эти господа на деле, как на словах? Всем известно, как отлынивают эти патриоты от службы в рядах армии.

Кровь и слезы крикливые буржуазные патриоты предоставляют лить рабочим и крестьянам. Но, может быть, они иначе выполняют свой “патриотический” призыв “все для войны”? Ведь война требует денег, колоссального количества денег. У буржуазных патриотов деньги, безусловно, есть. Может быть, они деньгами выполняют свой долг перед Отечеством? Закладывают жен и детей? Да, они нашли денег, но только на взятки, на подкуп полиции и царских чиновников, чтобы освободиться от воинской повинности» [4].

В принципе, отсюда оставалось сделать только один шаг до позиции большевиков, категорически отвергших займ, но соглашатели его так и не сделали. 9 мая 1917 г. в Саратове состоялся митинг в поддержку «Заема свободы», на котором с этих позиций выступали меньшевики и народные социалисты.

Заему свободы было посвящено заседание Саратовского совета рабочих и солдатских депутатов 28 апреля 1917 г. Докладчиком выступил меньшевик Д. К. Чертков: «Во время революции не всегда можно и нужно действовать по чувству.

Иногда необходим холодный, расчетливый разум. Временное правительство является представителем либерального и имущего класса, которому революционная демократия после победы над старым строем передала власть. Это была не ошибка, не случайность, а трезвое решение. Мы могли свергнуть правительство, но взять управление в свои руки мы были не в силах, у нас нет еще достаточной организованности, нет тех знаний, сил и финансов, которые необходимы для удержания власти. Если мы признаем, что Временное правительство идет под нашим давлением, мы должны его поддержать, иных правительственных органов у нас в настоящее время нет, и мы дадим Временному правительству средства». Он предложил резолюцию в поддержку заема. Докладчику возражали большевики. М. И. Васильев заявил: «Социалисты никогда не должны поддерживать Временное правительство, так как трудно от него ждать чего-либо хорошего для рабочих. Является опасение - не употребят ли они эти деньги на борьбу с революцией... Либералы, кричащие всюду о войне до победного конца, до сих пор дали лишь 415 млн. Необходима конфискация средств монастырей, отобрать имущество у дома Романовых».

Его поддержал другой большевик М. И. Хрынин: «Подписываясь под займом, рабочие подписываются под буржуазной политикой». Эсеро-меньшевистское большинство Совета поддержало заем. За резолюцию Д. К. Черткова с поправкой М. И. Васильева о конфискации монастырских земель и имущества дома Романовых проголосовали 189 человек, против высказались 21 [4].

В Самаре вопрос о заеме рассматривался и на объединенном заседании Советов рабочих, военных и крестьянских депутатов, состоявшемся в середине мая 1917 г. Самарские большевики убеждали, что заем на руку буржуазии и его реализация нанесет непоправимый вред революции. Против них единым фронтом выступили эсеры, меньшевики, военные и крестьяне. 110 голосами против 25 собравшиеся приняли резолюцию, поддерживающую заем, в конце которой, однако, было сказано: «. в случае неуспеха займа, ответственность за последнее возлагается на имущие классы» [5]. Это добавление, безусловно, имело под собой почву: успех заема зависел от тех, кто всех больше ратовал за него, - от богатых людей. Их тысячи рублей, а не рубли низов должны были решить исход займа, и, как мы знаем, они и провалили заем.

То же было и в других Советах. В Царицыне на заседании Совета 30 апреля 1917 г. за займ высказались 80 депутатов, против 66. С оговорками поддержал займ Областной съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, принявший следующую резолюцию о заеме: «Революции необходимы денежные средства для укрепления своих завоеваний и для обеспечения их защиты от нападения извне. Так как займ в настоящее время является одним из способов быстро добыть необходимые средства и так как неуспех внутреннего займа заставил бы революционное временное правительство либо стать путем внешнего займа еще в большую зависимость от империалистических кругов Франции и Англии, либо путем выпуска бумажных денег внести еще большее расстройство в народное хозяйство.

Поэтому областной съезд считает, что прямой обязанностью революционного пролетариата и армии является содействие финансированию русской революции. В то же время областной съезд требует немедленной нормировки прибыли и конфискации военной сверхприбыли за все время войны, скорейшего проведения коренной финансовой реформы, прогрессивного подоходного и имущественного налога» [6].

Здесь, как мы видим, выстраивается такая логическая цепочка, характерная для меньшевиков и эсеров: февральская революция есть революция буржуазная, следовательно, Временное правительство есть правительство революционное, значит, поддержка инициированного им заема - это поддержка революции, а поддержать революцию - это и есть патриотизм. Антизаймовская позиция большевиков вызывала гневное возмущение правых. Кадетский «Саратовский вестник» опубликовал статью, где говорилось: «11 мая в Саратове был день займа “Займа свободы”. Весь революционный Саратов вышел на улицы, чтобы исполнить свой долг перед страной. Все жертвовали, сколько могли.

В этом чистом благородном порыве соединились люди разных общественных категорий. Как же отнесся к этому порыву “Социал-демократ” (печатный орган большевиков)? Он ответил на него издевательством и глумлением: “Чувство недоумения охватило нас при виде этих сборщиков, собирающих подаяние для правительства, этих патриотических митингов-аукционов, на которых продавались часы, кресты и штаны “в пользу укрепления фронта и тыла”. Кресты, часы, штаны - это плевок в раскрывшуюся душу народа”» [7]. Правые, естественно, займ поддержали. Симбирский кадетский «Трудовой день», не уставая, призывал: «Свободные граждане, покупайте заем свободы! солдаты, в окопы! рабочие, к станкам!» Самарские кадеты принимали активное участие в комитете общественного содействия займу свободы. Неслыханная опасность грозит нашему отечеству: его целостности, его свободе, его существованию. Бесчестный и свирепый враг, угрожая нам своими орудиями истребления, не щадит сил на то, что бы посеять смуту внутри нашей страны и, воспользовавшись замешательством, навсегда поработить нас, придавить своей пятой. Что же нам делать?

Ответ один, нужно, сплотившись и подав друг другу руку, не медля не минуты, противопоставить врагу силу, которая бы заставила его сложить оружие и согласиться на условия, выработанные союзниками. Силу эту можно создать только деньгами. Один день войны обходится России в 54 миллиона рублей. Поэтому нужны миллиарды, чтобы добиться победы. Чтобы получить возможность продолжать войну дальше, Временное правительство выпустило «заем свободы» и обратилось к сынам России с воззванием поддержать этот заем, поддержать во имя спасения родины и зарождающейся ее свободы.. Придите и вы на помощь страждущей родине!» [8]. В одном из следующих номеров «Волжский день» напечатал статью М. Френкеля «И выгодно и патриотично», где делался акцент уже на экономической выгоде займа: «Займ свободы имеет целью извлечь из народного обращения побольше “бумажек”, и чем больше их будет изъято, тем быстрее произойдет если не резкое падение товарных цен, то значительное их ослабление и во всяком случае их дальнейшему росту будет положен предел.

Таким образом, ясно, что, помещая свои капиталы и сбережения в облигации займа свободы, каждый совершает выгодное прежде всего для себя дело - с одной стороны, он получит высокий процент, с другой - способствует в значительной мере борьбе с дороговизной. Разумеется, актом своего участия в подписке на заем свободы каждый из нас, кроме того, выражает еще и доверие, сочувствие и пожелание успеха нашему первому народному правительству» [9]. Призывы со стороны собственников к патриотизму низов уже не работали, акцент стал делаться на выгоде. Даже те политические силы, которые ратовали за займ, признавали щекотливость ситуации. Что уж говорить про левых, если даже кадеты и те начинали терять терпение, глядя на тупокорыстную позицию бизнеса.

В статье «Радикальные меры» самарский «Волжский день» писал: «А. И. Шингарев уже выступил с государственной хлебной монополией. Пешехонов и Маслов предлагают, и вполне своевременно, пойти по такому же пути далее, т.е. к государственной регулировке транспорта, обмена и распределения, иначе говоря, всех сторон экономической жизни. Постановка вопроса о государственном вмешательстве пугает буржуазию, представитель которой А. И. Коновалов вышел даже в отставку из министров торговли. Испуг некоторых представителей буржуазии дошел даже до того, что они усмотрели в этом временном вмешательстве государства в свои дела и барыши даже “социализацию”. Однако этот испуг свидетельствует больше о политической близорукости класса, невежестве и, может даже, о лицемерии, но не об опасности для промышленности и торговли указанных мер.

Других путей к спасению нет, и государство наложит свою тяжелую руку и на сверхприбыль, и на неумеренные требования рабочих. Мы стоим не только перед вмешательством в денежный оборот, который выразится в принудительном займе. Буржуазия, не понявшая своих обязанностей перед государством в покупке всего займа свободы, скоро почувствует, что государство обяжет ее заплатить заем принудительно на условиях, не столь выгодных, как теперь. Повторяем, других выходов из тяжелого кризиса нет...» [10]. Подписка на заем фактически провалилась. Денежные тузы проигнорировали займ. Основная масса населения также не торопилась передавать свои деньги Временному правительству. Кадеты, не надеясь уже на красивые слова, все более делали акцент на экономической выгоде займа, начинали стыдить уклоняющихся от заема. В статье М. Фельдблюма «Кому нужен заем свободы» говорится о следующем: «Выгоды помещения денег в облигации займа свободы, приносящие чистых 6 % годовых, сознают, по-видимому, все. Также нет достаточных оснований опасаться потери от возможного падения курса облигаций. После войны следует естественно ожидать постепенного улучшения курсов всех государственных фондов, так что и для облигаций займа свободы гораздо вероятнее повышение курса, чем его падение. политический патриотизм заем свобода

Таким образом, с какой бы стороны ни взять финансовые условия займа, скептическое к нему отношение населения не может себе находить никакого оправдания.

Единственное, что может объяснить равнодушие граждан к займу свободы - это непонимание сущности займа. Деньги нужны правительству прежде всего на военные нужды, а нужды эти громаднейшие: они составляют в настоящее время до 54 млн руб. в день. Но и помимо войны у правительства много нужд, требующих громадных ресурсов: организация продовольствия, урегулирование транспорта, увеличение солдатского пайка, школьное дело и пр. и пр., на все это нужны деньги.

Глубоко ошибаются те узкопартийные сектанты, которые думают, что можно, например, заставить правительство тот час прекратить войну, если не дать ему денег взаймы; они забывают, что в распоряжении правительства имеется простой источник денег: печатный станок. Это не только еще более взвинтит все товарные цены, но и еще более ухудшит положение русской валюты, еще дальше отодвинет время возобновления обмена бумажных денег на золото. И ответственность за все это падет на население, которое вместо того, чтобы бойко подписываться на заем, относится к нему равнодушно. Опомнитесь же граждане!» [11].

Выводы

Полученные данные позволяют утверждать, что отношение к заему определялось отношением к Временному правительству, а это в свою очередь зависело от оценки революции и видения ее перспектив, от того, интересы какого класса объективно выражала та или иная партия.

Соответственно, понятие «патриотизм», с которым власть сразу же связало подписку на заем, трактовалось принципиально по-разному. Каждая социальная группа и выражающая ее интересы политическая партия вкладывали в это понятие близкое себе содержание, поэтому патриотизм одних рассматривался другими как непариотизм и даже предательство, и наоборот.