Проблема этического компонента в социальных революциях (политологический анализ)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблема этического компонента в социальных революциях (политологический анализ)

Головченко Владимир Иванович

доктор политических наук, профессор, профессор кафедры теории государства и права, Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского (г. Саратов)

Аннотация

В статье рассматриваются коллизии революционизма и морали в природе социальных переворотов. Автор анализирует различные точки зрения на характер антагонизма традиоционалистской и модернистской морали в этике социальной революции, а также соотношение и аксиологический компонент моральной и политической задач в социальной революции. революционизм переворот антагонизм

Ключевые слова: социальная революция, мораль, нравственность, ценностные императивы.

DSc (Political), Professor of the Department of Theory of State and Law, Saratov National Research University named after N.G. Chernyshevsky (Saratov)

Abstract. The article deals with the conflicts of revolutionism and morality in the nature of social upheavals. The author analyzes various points of view on the nature of the antagonism of traditionalist and modernist morals in the ethics of the social revolution, as well as the correlation and axiological component of moral and political tasks in the social revolution.

Key word: social revolution, morality ethics, value imperatives.

На рубеже XX-XXI веков ряд стран мира пережили потрясения, связанные с так называемыми "цветными революциями". Анализируя политические причины этих антиправительственных эксцессов, нельзя не обратить внимание на нравственную составляющую социальных протестов. Значимость морального качества социальной революции всегда подчёркивалась, как одного из её мотивационных компонентов. С позиции марксистской идеологии революционная мораль покоится на фундаментальной тезе: имеется потенциальная человечность, которой при существующих условиях не дают развиваться и сдерживают, и которую можно вернуть к жизни, если изменить эти условия. Посредством этого нравственного императива фактически сакрализуются и обосновываются все социальные революции.

Между тем, выдвигая тезис о нравственном прогрессе, как внутреннем свойстве социальной революции, Маркс и Энгельс, в то же время, отмечали известную противоречивость, и даже определённую односторонность изменений в морали. Вместе с тем, это не снимает констатацию того, что в марксизме все же рельефно выражена линейная траектория личностного прогресса - схема, которой в реальности так и не удалось осуществиться. А.В. Бузгалин считает, что "человеческая история в её социально-этническом измерении, по Марксу, есть нелинейный, зигзагообразный процесс возрастания роли общечеловеческих ценностей и относительного снижения роли антигуманных социально-нравственных императивов" [2, с. 104-105]. В то же время "зигзаги", которые автор отождествляет с нелинейностью, очевидно, не отменяют линейность, а лишь в какой-то степени видоизменяют траекторию.

Рассуждая о причинах тормозящего воздействия цивилизации на потенциально возможное возвышение личности, С.Э. Крапивенский выделял две основные причины: "Во-первых, это нарастающее засилье и давление технико-технологического в культуре общества и, во-вторых, безличность, которую М. Вебер считал одной из основных черт установившегося на определённой ступени цивилизации формально-рационального порядка" [5, с. 183]. Отсюда можно сделать вывод о том, что воздействие цивилизации на траекторию развития личности имеет противоречивый характер.

Превращение общества в анонимное и безличное во многом определяется и формационной по своей природе эволюцией социума. Анализ характера и приводных механизмов "цветных революций" коррелируется с выводами Г. Бокля, который считал, что успехи цивилизации обусловлены перевесом "умственных законов" над нравственными [1, с. 98]. Подобной точки зрения придерживался и Э. Дюркгейм который утверждал: "Совсем не доказано, что цивилизация - нравственная вещь" [3, с. 75].

Этот вывод вполне можно экстраполировать на современную техногенную цивилизацию, доминирующим направлением, которой, непосредственно задействованным в социальных протестах, являются элементы т.н. "новой экономики" (отрасли экономики, где производятся компьютерное, и коммуникационное оборудование, создаётся вся система формирования, хранения, распространения и получения информации через сеть Интернет). "Чем масштабнее и глубже прорыв в науке и технике, в технологии и информационном обеспечении, - отмечаетА. А. Пороховский, - тем больше бизнес и общество возлагают надежды на государство, его ресурсы и институты"[7, с. 10], а значит, при необходимости, стремятся их изменить через новые социальные революции.

В то же время мы должны констатировать, что различие между ценностями формационного и цивилизационного порядка весьма условно, так как в большинстве случаев обнаруживается их значительная сопряжённость. Однако Н.Г. Козин считает, что "ни социалистические, ни либеральные ценности, строго говоря, не являются цивилизационными <...> они принадлежат к формационной, а не к цивилизационной исторической реальности" [4, с. 48],

Осознанное совершенствование морали, по мнению основоположников марксизма, является одной из самых существенных последствий социалистической революции, которая таким образом, решает свою моральную задачу. При этом моральное переустройство общества рассматривается не как автоматическое следствие из революции, а как её самостоятельная задача. Относительная же самостоятельность моральной задачи социалистической революции может быть прослежена, по крайней мере, по нескольким направлениям.

Первое. Моральная задача самостоятельна но своей значимости в комплексе задач революционного преобразования общества. Производность моральной задачи не равнозначна её меньшему значению по сравнению с другими задачами социалистической революции (в частности, политической), так как решение самой политической задачи революции рассматривается не как самоцель, а как средство достижения и закрепления новых как социально-экономических, так и моральных ценностей.

Второе. Моральная задача обладает ясно выраженной специфичностью, ибо касается самой сложной и самой тонкой сферы жизни - области человеческих чувств, эмоций привычек, взглядов и традиций. Весьма специфичны и средства реализации моральной задачи, во многом отличающиеся от средств осуществления политического и экономического переворотов.

Третье. При общем направляющем воздействии социально-экономических преобразований конкретное содержание утверждаемых революцией моральных ценностей во многом определяется накопленным обществом тысячелетним этическим наследием [5, с. 184].

Приходится констатировать, что в комплекс причин, обусловивших крах "реального социализма", наряду с нерешённостью экономической и политических задач входит и нерешённость моральной задачи революции. Существуют разные интерпретационные версии на сей счёт. Одна из них во главу угла ставит якобы происшедшее за время существования советской власти разрушение традиционного российского менталитета. С этой точкой зрения не согласен С.Э. Крапивеснский: "во-первых, семьдесят лет - крайне малый срок для разрушения такого глубинного пласта общественной психологии, каковым является менталитет. А во-вторых, модернизация морали, насаждавшаяся новым режимом не вступала в антагонистическое противоречие с моралью традинионистской и, более того, в значительной степени накладывалась и опиралась на неё" [5, с. 186].

С этой точкой зрения солидаризуется и В.С. Степин, утверждающий, что результаты социалистического строительства в России оказались столь впечатляющими потому, что идеология большевизма во многом опиралась на традиционалистские ценности коллективизма и социальной справедливости" [9, с. 86]. Н.М. Смирнова также на первый план выдвигает морально-нравственные принципы традиционного общества. "В причудливом сплетении различных цивилизационных пластов в российской ментальности традиционалистскому всё ещё принадлежит весьма заметная - если не определяющая - роль <...> Свойственные традиционному обществу нравственные императивы олицетворял и "моральный кодекс строителей коммунизма" - адаптированный к задачам социалистического строительства архетип традиционалистского сознания, в фундаментальных своих установках противоположный буржуазному индивидуализму" [8, с. 65]

Другая версия гласит, что моральная задача социалистической революции вообще не решалась, ибо с самого начала её решению препятствовали социально-экономические и политические реалии. В этом случае смешиваются два принципиально различных социально-психологических состояния советского общества: состояние массы-народа и состояние массы-толпы. Сам процесс революционных преобразований, насаждаемая атмосфера коллективизма и интернационализма породили невиданный массовый гражданский и производственный энтузиазм.

Низкая моральная планка и дефицит культуры являются характерными составляющими современных протестных выступлений. В то время как искомый духовный переворот по определению должен включать в себя нравственный прогресс. В идеологии неосоциализма как раз и делается акцент на моральной составляющей будущего социализма. Сторонники этого направления утверждают, что прежде чем принять социалистические нормы жизни, человек должен культурно переродиться, освободиться от привязанности к потребительству, отказаться оценивать свою жизнь критериями богатства, престижа, власти и обрести мораль бескорыстия и свободы [6, с. 92].

Всё вышесказанное позволяет сформулировать вывод о том, что в ходе социальных революций неизбежно превалируют идеологический и политический компоненты в ущерб морально-нравственным принципам. Этика социального переворота, как правило, производна от цели революции, и, по сути, обслуживает реализацию её задач.

Библиографический список (References)