Кризис государства как становление нового государства

Размещено на http://www.allbest.ru

Поволжский институт управления-филиал РАНХиГС

Кризис государства как становление нового государства?

Антонюк Е.Ю. кандидат культурологии, доцент,

Трунёв С.И. д. филос. н.

Ключевые слова: государство, кризис, пандемия коронавируса, неофеодализм, экстерриториальность, ресурсы, элиты.

Keywords: state, crisis, coronavirus pandemic, neopheodalism, extraterritoriality, resources, elites.

Основная часть

В своей работе «Могущество самобытности» М. Кастельс отмечает несколько тенденций, которые послужат отправной точкой для наших дальнейших размышлений. Прежде всего, он констатирует упадок «государства всеобщего благоденствия», и деградацию всех его институтов (начиная от профсоюзов и заканчивая классической буржуазной семьей). Проблема, согласно Кастельсу, заключается в том, что будучи территориально ограниченным, любое современное государство не вписывается в экстерриториальность потоков информации, капитала и трудовой миграции.

Действительно, реальность, которую мы наблюдаем в настоящее время, далеко отстоит от традиционных представлений о капитализме, разработанных К. Марксом и Ф. Энгельсом. Об экстерриториальности современных мировых элит прекрасно написали З. Бауман и П. Вирилио, мнение которых также представляется в достаточной мере обоснованным: «Пол Вирилио недавно утверждал, что объявленный Френсисом Фукуямой «конец истории» выглядит явным преувеличением и что сейчас с большим основанием можно говорить о «конце географии». Расстояние больше не имеет значения, да и саму идею физико-географической границы становится все труднее поддерживать в «реальном мире». Таким образом, с одной стороны перед нами территориально ограниченное государство и, с другой стороны, экстерриториальность миграционных, денежных и информационных потоков и мировых элит, способных инвестировать экономику любой страны из любой точки мира.

Социальные изменения, происходящие в современной Европе, являются наиболее ярким подтверждением высказанных западными теоретиками идей. Конечно, мы можем рассматривать легальных или нелегальных мигрантов и как определенного рода бедствие и как ресурс, полезность которого может проявиться в неопределенном будущем. Важно другое, а именно осознание принципиальной проницаемости пространства (по меньшей мере, европейского). Очевидно, что подобная проницаемость идет вразрез с интересами местных элит, о чем в свое время писал Е. Гильбо. Государство старается отстоять собственные экономические и политические интересы, связанные с определенной территорией и находящимися в ее пределах ресурсами. Примерно таким образом можно описать положение, к которому пришло человечество до начала эпидемии коронавируса.

Вирус существенно трансформировал многие параметры повседневной жизни и, в первую очередь, в плане пространственной проницаемости мира. Если бы авторы данной статьи придерживались конспирологических воззрений, то они бы утверждали, что пандемия была выдумана для сохранения пространственной целостности государств (здесь имеется в виду сокращение или полное прекращение бесконтрольной миграции). Это должно было бы сработать в интересах местных элит и еще на некоторое время сохранить их безбедное существование. Однако в настоящее время факт существования пандемии невозможно отрицать ни в силу наличия медицинской статистики, ни в силу здравого смысла. Попытаемся помыслить проблему под несколько иным углом зрения: к каким последствиям может привести пандемия?

Самым очевидным следствием представляется не столько снижение возможностей пространственного перемещения, сколько увеличение индивидуальной «прозрачности» человека. В терминах М. Фуко можно было бы говорить о проникновении паноптической власти во все сферы человеческой жизнедеятельности и, прежде всего, об усилении медицинского контроля над индивидом и его частной жизнью. В целом об этом не стоит печалиться, поскольку частная жизнь давно уничтожена социальными сетями (своеобразными взаимными подсматриваниями, санкционированными самим индивидом), в то время как медицинский контроль вполне убедительно обосновывается необходимостью всеобщей безопасности и обеспечением тотальной радости долголетнего здорового существования всех и каждого. В работе «Масса и власть» Э. Канетти справедливо писал о том, что любой народ объединяется перед лицом общего врага. И это действительно так, если речь идет о враге пространственно локализованном. А если враг невидим, и он незримо витает вокруг каждого из нас?

В той же работе Э. Канетти писал о том, что черти вернулись в мир в XIX веке, приняв обличие микробов. Микробы унаследовали от средневековых чертей опасный характер и способность в огромном количестве концентрироваться на малых пространствах. Вероятнее всего, если бы австрийский писатель и антрополог жил в настоящее время, он мог бы безо всяких изменений перенести свое высказывание с микробов на вирусы. геополитический пандемия медицинский контроль

Но если враг невидим и пространственно не локализован, то его наличие приносит не объединение общества, но его разъединение, расщепление на совокупность отдельных (отделенных друг от друга «социальной дистанцией») индивидов. Это означает, что фактически мы приходим к тому, что К. Поппер в свое время обозначил понятием абстрактного общества: «Мы можем вообразить общество, в котором люди практически никогда не встречаются лицом к лицу. В таком обществе все дела совершаются индивидуумами в полной изоляции, и эти индивидуумы связываются друг с другом при помощи писем или телеграмм и разъезжают в закрытых автомобилях». Если сделать поправку на время, то письма и телеграммы следовало бы заменить известным спектром виртуальных связей, предоставляемых системой Интернет, и тогда достаточно схематично обрисованный К. Поппером образ общества будущего прекрасно сливается с настоящим. Но что же государство, какие перспективы ожидают его в будущем?

Здесь, на наш взгляд, возможны два сценария, отчасти не исключающие друг друга. Первый сценарий - это переход к своеобразному неофеодализму, то есть исчезновение национальных государств и их дробление на более мелкие экономические и территориальные образования. Прежде всего подобное дробление будет выгодно местным элитам, в основные задачи которых входят, во-первых, удержание власти над местными ресурсами и, во-вторых, удержание налогоплательщиков в рамках своих территориально незначительных «государств».

Согласно мнению некоторых исследователей, данный сценарий со значительной степенью вероятности может быть реализован в России. В частности, Е. Гильбо пишет: «В Российской Федерации в результате разрушения индустриального строя в 1990-е годы господствующим стал феодальный уклад. Этот уклад характерен для экономики, в которой источником ренты является эксплуатация природного ресурса - земли, источника, месторождения полезных ископаемых. Основным вопросом власти является обеспечение собственности, контроля природного объекта - источника ренты».

С. Резниченко, в свою очередь пишет о том, что: «Россия - первый кандидат на переход к неофеодализму. Во многом из-за неразвитости демократических институтов с одной стороны, и слабости русского национализма - с другой». Не вполне понятно, как слабость русского национализма может повлиять на развитие неофеодализма, и ситуация представляется здесь диаметрально противоположной: чем выше уровень национализма, тем ближе государство и общество подходят к неофеодальному состоянию.

Анализируя современную геополитическую ситуации, Е. Гильбо прямо указывает на возникновение в самом ближайшем будущем своеобразных «лоскутных государств» (в его терминологии «анклавов»): «Поскольку территориальный контроль и внешняя безопасность территорий за рамками небольших анклавов островного или полисного типа оказывается в новом обществе технологически и ресурсно невозможными, происходит коренное изменение геополитической ситуации в мире. Пространство киберпанка оказывается уязвимым для воздействия силовых структур корпораций (и для псевдофеодальных образований, которые там сложатся, ливийский сценарий будет повседневной угрозой, переходящей в реальность), а сами корпорации оказываются базированными на хорошо защищенные анклавы или цепи анклавов». В данном контексте отметим, что коронавирус по сути сыграл на руку территориальным элитам, в экономическим отношении опирающимся на собственные природные и человеческие ресурсы.

Кстати, некоторые западные исследователи, например, З. Бауман, оценивают возможности нового феодализма весьма позитивно: «Этот общинный мир совершенен, поскольку все остальное неуместно, а точнее, враждебно - дикая местность, полная засад и заговоров, она изобилует врагами, использующими хаос в качестве своего главного оружия. Внутренняя гармония общинного мира сияет и блестит на фоне непонятных и непроходимых джунглей, которые начинаются по другую сторону шлагбаума». На наш взгляд, подобная романтизация общинного быта закрывает глаза на один важный вопрос: а кому этот «новый прекрасный мир» мир будет принадлежать? Общинникам? Едва ли, поскольку (как это уже было при классическом феодализме) всегда найдется «человек с ружьем» искренне желающий попользоваться плодами чужого труда. То есть, появятся те же самые, описанные самим З. Бауманом лэндлорды, но только не экстерриториальные, а привязанные к определенной территории и кормящиеся с нее.

Второй сценарий развития государства не менее любопытен: если большая часть человечества объединится для борьбы с пандемией (этой и следующими) возможно возникновение не мелких «удельных княжеств» а некоего супергосударства, объединяющего территории различных локальных государств, имеющее свое правительство, координирующее всеобщие экономические и политические процессы. Подобное объединение вне всякого сомнения сыграет на руку экстерриториальным элитам и транснациональным корпорациям. Но оно имеет и свои плюсы: во-первых, посредством консолидации усилий человечество окончательно отойдет от идеи однополярного мира; во-вторых, всеобщими усилиями будет гораздо легче решать вопросы безопасности; в-третьих, в рамках подобного государства можно будет более эффективно распределять потоки Труда и Капитала, направляя их в те места, в которых они действительно необходимы. Уже сейчас: «Билет на самолёт в Европу, оказывается, покупать более выгодно, чем билет на российский Дальний Восток или Сибирь. Количество туристов, отправляющихся в зарубежные туристические центры, несравнимо превышает количество людей приезжающих в российскую глубинку и т.д. Причём это не только российская ситуация, сознательный разрыв горизонтальных связей ради установления монополии отношений центр - периферия становится одним их показателей нового общества». Коронавирус, правда, несколько откорректировал данное положение дел, однако едва ли эти изменения окажут фатальное влияние на более или менее отдаленное будущее человечества: пути туристов и трудовых мигрантов снова и снова будут пересекаться в различных точках земного шара.

Наконец, эта модель предусматривает усиление роли России в мировой политике, поскольку именно наша страна представляет собой как территориально выгодно отличающееся от большинства европейских стран образование, так и не сравнимое с ними в военном отношении. В качестве минуса можно отметить возможность превращения данной супердержавы в некую империю, где все управляемо неком невидимым правительством (еще хуже, если диктатором), в то время как жизнь отдельного человека перестанет обладать какой-либо ценностью. С подобной опасностью мы знакомы по целому ряду голливудских фильмов, перечислять которые нет никакой необходимости.

Размещено на Allbest.ru