Как и почему нация ускользает от государства

Безусловно, такая возможность вполне допустима -- за многими государственными решениями, отличающимися как масштабом, так и сферой деятельности, может стоять сугубо идеалистическое целеполагание (в духе федерального закона «Об ответственном обращении с животными») или техническая нейтральность, подчас отождествляемая с функционированием структур исполнительной власти как таковых. Однако упрямое и многократное повторение одних и тех же инициатив, причем в режиме, когда новые государственные программы появляются еще до завершения ранее заявленных (Иноземцев, 2018), наводит на другое предположение: публично декларируемая миссия государственных решений (к примеру, в сфере национальной политики) может резко отличаться от действительных ее триггеров и целей. Исследователи указывают, что, к примеру, в положениях российской Стратегии государственной национальной политики «присутствует терминологическая и смысловая неопределенность» (Мочалов, 2013: 61), а по итогам проводимых реформ отсутствуют как «общественный резонанс», так и «фиксируемые изменения» (Там же: 78) -- притом что за последние годы были не только разработаны сама Стратегия и государственная программа «Реализация государственной национальной политики», но и созданы федеральное агентство по делам национальностей (ФАДН) и «система мониторинга и раннего предупреждения межнациональных и межконфессиональных конфликтов» (РИА Новости, 2019). Кто-то называет причиной подобного положения некомпетентность лиц, принимающих решения (Сулакшин, 2008), но если предположить, что посылка о нейтральности и благонамеренности государственных структур неверна, а це- леполагание соответствующей политики ориентировано на освоение имеющегося экономического ресурса, сохранение имеющегося политического режима и увеличение рейтинга конкретных руководителей, механика выработки заведомо малоэффективных политик становится более объяснимой и даже по-своему рациональной.

«Бюрократии редко бывают нейтральными, -- пишет Д. Гребер, -- они почти всегда подчиняются определенным привилегированным группам или благоприятствуют им больше, чем остальным» (Гребер, 2016), и если коллектив авторов во главе с Ш. Портильо в статье 2019 года показывает, как такое благоприятствование проявляется на этапе рекрутинга служащих (Portillo, Bearfield, Humphrey, 2019), то другие исследователи рассматривают многочисленные механизмы «политизации» (politicization) бюрократии (Hustedt, Houlberg Salomonsen, 2014). Задолго до Гребера и Портильо на основе эмпирического опыта схожий тезис подчеркивал У Нисканен, описавший не только стремление бюрократии увеличивать бюджетное финансирование собственной деятельности, но и желание чиновников формально расширять зону собственной ответственности. «Если в течение ряда лет растраты совершенно очевидны, но при этом не вызывают политической реакции, то следует допустить, что эти растраты, по-видимому, служат каким-либо другим политическим целям», -- пишет Нисканен (Нисканен, 2004: 555), объясняя, что одной из таких целей может быть расширение дискреционного бюджета, т. е. объема средств, находящегося в распоряжении бюрократической единицы и нуждающегося в соответствующей легитимации (объяснении или даже оправдании).

Типичный пример можно отыскать в одной из ключевых областей современной публичной повестки, привлекающей значительное внимание государственных органов, -- речь о безопасности. Дефекты имеющегося нормативного регулирования в области безопасности, к примеру, в общественном транспорте, были наглядно продемонстрированы экспериментом петербургского метрополитена, запустившим, в ответ на признание своих станций «не соответствующим требованиям безопасности» (Петербургский метрополитен, 2017) досмотр пассажиров в полном соответствии с Постановлением Правительства РФ от 05.04.2017 № 410 «Об утверждении требований по обеспечению транспортной безопасности, в том числе требований к антитеррористической защищенности объектов метрополитена» (Правительство РФ, 2017). Избежать транспортного коллапса в мегаполисе помогло только решение метрополитена выбрать для такого досмотра станции с низким пассажиропотоком: но и на них практика шогкЯо-гик обернулась давкой, очередями и периодическим закрытием станций (Мерзликин, 2017). При этом еще до трагедии апреля 2017 года траты на обеспечение безопасности петербургского метрополитена составили не менее 2,5 млрд рублей (Федорова, 2018), и при этом как в Санкт-Петербурге, так и в Москве в городских конкурсах на поставку металлодетекторов участвовала одна-единственная компания (Кустикова, Сата- новский, 2017).

Подобные истории, на первый взгляд совершенно не связанные с повесткой национальной идентичности и государственной национальной политики, на самом деле иллюстрируют озвученный ранее тезис: некоторые решения принимаются не для того, чтобы были достигнуты их публично заявленные цели, и чем более размытыми и неопределенными являются предмет и объект таких решений, тем больше вероятность того, что никаких «фиксируемых изменений» в результате титанической работы государственных учреждений так и не случится. «Когда правительство занимается предоставлением конкретных услуг... такие услуги зачастую имеют целью достижение определенных результатов», -- пишет Ф. Хайек (Хайек, 2006: 158) и параллельно подчеркивает, что в целом современное государство может располагать «властью, совершенно не ограниченной законом, но зато подчиненной внутренним нуждам самодовлеющей и склонной к произволу машины» (Там же: 471); при этом «размытость используемых терминов» позволяет этой же машине «объявлять предметом общего интереса почти все что угодно» (Там же: 169). Потому не удивительно, что громогласное объявление очередных инициатив по «нациестроительству» может скрывать прагматические задачи воспроизводства политического режима, распределения бюджетных средств и роста рейтинга, -- удивительно скорее то, что именно в отношении политики в области «национальной идентичности» такое предположение воспринимается как неприличное, хотя российские исследователи уже давно обратили внимание на, так скажем, «искаженный» характер городской политики (Попов, Пузанов, Полиди, 2018), аграрной политики (Малыш, 2018), структурной экономической политики (Ясин, 2018) и многих других решений.

Заключение

В статье 2015 года «Роль «исторической политики» в формировании российской идентичности» В. А. Ачкасов, указывая, что сутью исторической политики являются «манипуляции с исторической памятью», показывает, что тем самым осуществляются и «манипуляции с групповой идентичностью» (поскольку идентификация, по его мнению, является «одной из функций коллективной исторической памяти») (Ачкасов, 2015). Развивая его тезис, в заключении настоящей статьи мы хотели бы подчеркнуть, что реальными (то есть разделяемыми лицами, принимающими решения) целями программ в области национальной идентичности, исторической политики и других социальных сфер, где с трудом выводимы конкретные, измеримые и однозначные показатели эффективности и результативности, могут являться не просто манипуляции с общественным мнением (вряд ли представляющие собой самоцель, «манипуляции ради манипуляций»), но вполне прагматичные действия, направленные на увеличение дискреционнных бюджетов органов государственной власти, репутационные выгоды для отдельных политических лидеров или воспроизводство существующего политического режима (без внимания к тому, существует ли провозглашаемая на бумаге «нация» или нет).

Это еще больше усложняет обсуждение того, в какой степени согласуются между собой «национальная идентичность» как феномен социальной жизни и государственная политика, реализуемая в ее отношении. Основной наш тезис заключался в том, что расхождение между содержанием двух этих сторон одного, казалось бы, уравнения может приводить к драматичным последствиям -- начиная с выхолащивания одного из самых распространенных оснований социальной консолидации и заканчивая полномасштабным кризисом политических институтов. Последнее заслуживает отдельного внимания: как У Шейдел предполагает, что наиболее существенным сокращениям материального неравенства в истории человечество «обязано» войнам, эпидемиям и другим трагическим событиям (Scheidel, 2017), так и теоретики национализма указывают, что «чувство национальной идентичности никогда не бывает сильнее, чем во время войны» (Evans, 2011), реальной (Carleton, 2016) или воспринимаемой (Masolo, 2002) «внешней угрозы», революции или распада предшествующей государственности (Schцn, 2013). Иными словами, «джинн» национализма, выпущенный из теоретической бутылки и встроившийся благодаря официальной риторике в публичный дискурс, может превратиться в вызов той системе «казенного патриотизма», которая вызвала его к жизни, -- вопреки ожидаемой «фасадности» и предусмотренному следованию в фарватере государственных программ. Это частичное «ускользание от государства» представляется куда более опасным, чем тривиальная бессодержательность амбициозных нормативных документов.

Литература

1. Алексеева Т. А., Минеев А. П., Лошкарев И. Д. (2016). «Земля смятения»: квантовая теория в международных отношениях // Вестник МГИМО-Университета. № 3. С. 7-16.

2. Альтюссер Л. (2011). Идеология и идеологические аппараты государства (заметки для исследования) / Пер. с нем. С. Рыднина // Неприкосновенный запас. № 3. С. 14-58.

3. Ачкасов В. А. (2013). Политика идентичности в современном мире // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Философия. Культурология. Политология. Право. Международные отношения. № 4. С. 71-77.

4. Ачкасов В. А. (2015). Роль «исторической политики» в формировании российской идентичности // Журнал социологии и социальной антропологии. Т. 18. № 2. С. 181-192.

5. Бадретдинова М. М. (2005). О воспитательной роли школьных курсов истории: отечественные традиции и примеры современной реализации // Современные методы в современном преподавании. М.: Гос. публ. ист. библиотеки России. С. 149-156.

6. Большаков А. Г. (2008). Замороженные конфликты постсоветского пространства: тупики международного миротворчества // Полития. № 1. С. 27-37.

7. Брубейкер Р. (2010). Мифы и заблуждения в изучении национализма // Герасимов И., Могильнер М., Семенов А. (ред.). Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. М.: Новое издательство. С. 62-109.

8. Бухарин Н. И., Преображенский Е. А. (1920). Азбука коммунизма: популярное объяснение программы Российской коммунистической партии большевиков. Петербург: Гос. изд-во.

9. Геллнер Э. (1991). Нации и национализм / Пер. с англ. Т. В. Бредниковой и М. К. Тюнькиной под ред. И. И. Крупника. М.: Прогресс.

10. Гребер Д. (2016) Утопия правил: о технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии / Пер. с англ. А. Л. Дунаева. М.: Ад Маргинем Пресс.

11. Де Сото Э. (2007). Иной путь: экономический ответ терроризму / Пер. с англ. Б. Пинскера. Челябинск: Социум.

12. Дегтярев А. А. (2004). Принятие политических решений. М.: КДУ

13. Джозеф Дж. (2005). Язык и национальная идентичность / Пер. с англ. А. Смирнова // Логос. № 4. С. 20-48.

14. Заостровцев А. (2018). Парадигма модернизации: как ее понимать? Препринт М-68/18. СПб.: Изд-во Европейского университета в СПб.

15. Иноземцев В. Л. (2018). Несовременная страна: Россия в мире XXI века. М.: Альпина Паблишер.

16. Кедури Э. (2010) Национализм / Пер. с англ. А. А. Новохатько. СПб.: Алетейя.

17. Кобрин В. Б. (1992). Кому ты опасен, историк? М.: Московский рабочий.

18. Кривошеев Ю. В., Дворниченко А. Ю. (1994). Изгнание науки: российская историография в 20-х -- начале 30-х годов XX в. // Отечественная история. № 3. C. 143158.

19. Кром М. М. (2018). Рождение государства: Московская Русь XV-XVI веков. М.: Новое литературное обозрение.

20. Крупская Н. К. (2014). Общее и профессиональное образование // Крупская Н. К. Трудовое воспитание и политехническое образование. М.: Директ-Медиа. C. 59-67.

21. Купряшин Г. Л. (2018). Калейдоскоп административных реформ в Европе: Опыт и оценки элиты государственной службы // Вопросы государственного и муниципального управления. № 1. С. 197-205.

22. Ларин Ю. (1924). Интеллигенция и Советы: хозяйство, буржуазия, революция, госаппарат. М.: Гос. изд-во.

23. Лебина Н. Б. (2016). Советская повседневность: нормы и аномалии. М.: Новое литературное обозрение.

24. Ливен Д. (2010). Империя, история и современный мировой порядок // Герасимов И., Могильнер М., Семенов А. (ред.). Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. М.: Новое издательство. С. 283-324.

25. Малахов B. C. (2005). Национализм как политическая идеология. М.: КДУ

26. Малинова О. Ю. (2005). Исследование политики и дискурс об идентичности // Политическая наука. № 3. С. 8-20.

27. Мочалов Т. Н. (2013). Формирование государственной национальной политики Российской Федерации: повестка дня, акторы и институты. Дисс. маг. пол. наук (41.04.04). М.: Высшая школа экономики.

28. Мюллер Я.-В. (2013). Споры о демократии: политические идеи в Европе XX века / Пер. с англ. А. Яковлева. М.: Изд-во Ин-та Гайдара.

29. Нисканен В. А. (2004). Пересмотр // Заостровцев А. П. (ред.). Вехи экономической мысли. Т. 4: Экономика благосостояния и общественный выбор. СПб.: Экономическая школа. С. 537-560.

30. Пастухов В. Б. (2000). Национальные и государственные интересы России: игра слов или игра в слова? // Полис. № 1. С. 92-96.

31. Поздняков Э. А. (1994). Нация, национализм, национальные интересы. М.: Прогресс.

32. Поздняков Э. А. (1995). Геополитика. М.: Прогресс, Культура.

33. Попова О. В. (2016). Эффективность политики идентичности современного полиэтнического государства // Сенюшкина Т. А., Баранов А. В. (ред.). Политическое пространство и социальное время: Сборник трудов конференции. Симферополь: Ариал. С. 157-159.

34. Попова О. В. (2018). Модели идентичности политических акторов в современной России // Политическая наука. № 2. С. 173-194.

35. Ринген С. (2016). Народ дьяволов: демократические лидеры и проблема повиновения / Пер. с англ. А. Матвеенко. М.: Дело.

36. Семененко И. С. (2016). Политика идентичности и идентичность в политике: эт- нонациональные ракурсы, европейский контекст // Полис. Политические исследования. № 4. С. 8-28.

37. Серль Дж. (1986). Что такое речевой акт? / Пер. с англ. И. М. Козевой // Городецкий Б. Ю. (ред.). Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. М.: Прогресс. С. 151-170.

38. Серль Дж. (2002). Открывая сознание заново / Пер. с англ. А. Ф. Грязнова. М.: Идея-Пресс.

39. Силаев Н. (2014). Возвращение варварства // Россия в глобальной политике. № 5. С. 152-163.

40. Скотт Дж. (2005). Благими намерениями государства: почему и как провалились проекты улучшения условий человеческой жизни / Пер. с англ. Э. Н. Гусинского и Ю. И. Турчаниновой. М.: Университетская книга.

41. Сморгунов Л. В. (2012). В поисках управляемости: концепции и трансформации государственного управления в XXI веке. СПб.: Изд-во СПбГУ

42. Соловьев А. И. (2019). Политическая повестка правительства, или Зачем государству общество // Полис. Политические исследования. № 4. С. 8-25.

43. Сулакшин С. С. (ред.). (2008). Национальная идентичность России и демографический кризис: Материалы II Всероссийской научной конференции (г. Москва, 15 ноября 2007 г.). М.: Научный эксперт.

44. Телин К. О. (2016). Исламизм и политические институты Ближнего Востока // Русская политология. № 1. С. 98-104.

45. Тишков В. А. (2003). Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука.

46. Тишков В. А. (2007). Российская нация и ее критики // Тишков В. А., Шнирельман В. А. (ред.). Национализм в мировой истории. М.: Наука. С. 558-601.

47. Туровский Р. Ф. (2005). Бремя пространства как политическая проблема России // Логос. № 1. С. 124-171.

48. Ушакин С. (2009). Бывшее в употреблении: постсоветское состояние как форма афазии // Новое литературное обозрение. № 100. С. 760-792.

49. Филимонов К. Г. (2017). О конвергенции академических исследований и политических практик в «политике идентичности»: от эссенциализма к управлению идентификациями политических сообществ // Politbook. №. 4. C. 162-178.

50. Хабермас Ю. (2010). Проблема легитимации позднего капитализма / Пер. с нем. Л. В. Воропай. М.: Праксис.

51. Хайек Ф. (2006). Право, законодательство и свобода: современное понимание либеральных принципов справедливости и политики / Пер. с англ. Б. Пинскера и А. Кустарева. М.: ИРИСЭН.

52. Хенкин С. М. (2013). Баскский конфликт в прошлом и настоящем // Ибероамериканские тетради. Вып. 1. М.: МГИМО. С. 172-185.

53. Хобсбаум Э. (1998). Нации и национализм после 1780 года / Пер. с англ. А. А. Васильева. СПб.: Алетейя.

54. Яси О. (2011). Распад Габсбургской монархии / Пер. с англ. О. А. Якименко и А. Г. Айрапетов. М.: Три квадрата.

55. Ясин Е. Г. (ред.). (2018). Структурные изменения в российской экономике и структурная политика: Аналитический доклад. М.: НИУ ВШЭ.

56. Almond G. (1958). Interest Groups in the Political Process // American Political Science Review. Vol. 52. № 1. P. 270-282.

57. Almond G. A., Powell G. B. (1966). Comparative Politics: A Developmental Approach. Boston: Little, Brown.

58. Antonsich M. (2015). The «Everyday» of Banal Nationalism: Ordinary People's Views on Italy and Italian // Political Geography. Vol. 54. P. 32-42.

59. Bonnett A. (2018). Beyond the Map: Unruly Enclaves, Ghostly Places, Emerging Lands, and Our Search for New Utopias. Chicago: University of Chicago Press.

60. Brubaker R., Cooper F. (2000). Beyond «Identity» // Theory and Society. Vol. 29. № 1. P. 1-47.

61. Carleton G. (2016). A Russia Born of War // Jensen L. (ed.). The Roots of Nationalism: National Identity Formation in Early Modern Europe, 1600-1815. Amsterdam: Amsterdam University Press/ P. 153-166.

62. Diest W., Feuchtwanger E. J. (1996). The Military Collapse of the German Empire: The Reality Behind the Stab-in-the-Back Myth // War in History. Vol. 3. № 2. P. 186-207.

63. Fenton S. (2007). Indifference towards National Identity: What Young Adults Think about Being English and British // Nations and Nationalism. Vol. 13. № 2. P. 321-339.

64. Frankel J. (1970). The National Interest. L.: Macmillan.

65. Gerring J., Hoffman M., Zarecki D. (2018). The Diverse Effects of Diversity on Democracy // British Journal of Political Science. Vol. 48. № 2. P. 283-314.

66. Gigante C. (2011). «Fatta l'Italia, facciamo gli Italiani»: appunti su una massima da restitu- ire a d'Azeglio // Incontri: Rivista europea di studi italiani. Vol. 26. № 2. P. 5-15.

67. Hobsbawm E., Ranger T. (1983). The Invention of Tradition. Cambridge: Cambridge University Press.

68. Hogwood P. (2000) After the GDR: Reconstructing Identity in Post-Communist Germany // Journal of Communist Studies and Transition Politics. Vol. 16. № 4. P. 45-67.

69. Hustedt T., Houlberg Salomonsen H. (2014). Ensuring Political Responsiveness: Politicization Mechanisms in Ministerial Bureaucracies // International Review of Administrative Sciences. Vol. 80. № 4. P. 746-765.

70. Kingdon J. W. (1984). Agendas, Alternatives and Public Policies. Boston: Little, Brown.

71. Lane Bruner M. (2005). Rhetorical Theory and the Critique of National Identity Construction // National Identities. Vol. 7. № 3. P. 309-327.

72. Lazarev E. (2018) Laws in Conflict: Legacies of War and Legal Pluralism in Chechnya. PhD Thesis. New York: Columbia University.

73. Mandler P. (2006). What is «National Identity»? Definitions and Applications in Modern British Historiography // Modern Intellectual History. Vol. 3. № 2. P. 271-297.

74. Mann M. (1984). The Autonomous Power of the State: Its Origins, Mechanisms and Results // European Journal of Sociology. Vol. 25. № 2. P. 185-213.

75. Martin T. (2001). The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca: Cornell University Press.

76. Masolo D.A. (2002). Community, Identity and the Cultural Space // Rue Descartes. Vol. 36. № 2. P. 19-51.

77. May L., McGill E. (2014). Grotius and Law. Farnham: Ashgate.

78. Meinecke F. (1962). Weltburgertum und Nationalstaat. Munich: Oldenbourg.

79. Mrden S. (2002). Narodnost u Popisima -- Promjenljiva i Nestalna kategorija // Stanov- nistvo. Vol. 1. № 4. P. 177-103.

80. Mwakikagile G. (2009). Ethnicity and National Identity in Uganda: The Land and Its People. Dar es Salaam: New Africa Press.

81. Niemann H. (1993): Meinungsforschung in der DDR: die geheimen Berichte des Instituts fьr Meinungsforschung an das Politbьro der SED. Kцln: Bund-Verlag.

82. Olivier J., Thoenig M., Verdier T. (2008). Globalization and the Dynamics of Cultural Identity // Journal of International Economics. Vol. 76. № 2. P 356-370.

83. Roosens E. E. (1989). Creating Ethnicity: The Process of Ethnogenesis. Thousand Oaks: Sage Publications.

84. Roudometof V. (2016). Glocalization: A Critical Introduction. L.: Routledge.

85. Scheidel W. (2017). The Great Leveler: Violence and the History of Inequality from the Stone Age to the Twenty-First Century. Princeton: Princeton University Press.

86. Scott J. (2009). The Art of Not Being Governed: An Anarchist History of Upland Southeast Asia. New Haven: Yale University Press.

87. Staab A. (1997). Separation after Unification? The Crisis of National Identity in Eastern Germany. PhD Thesis. L.: London School of Economics and Political Science.

Аннотация

Одним из самых популярных конструктов, связывающих политическую теорию с запросами участников политического процесса, является концепт «национальной идентичности», призванный обеспечить воспроизводство социально-политического порядка в целом и легитимацию специфических политических курсов в частности. В поле внимания данного аналитического обзора находится этот последний, частный аспект темы «национальной идентичности». Авторы помещают его в контекст классической проблемы политического порядка, акцентируя внимание на способности государства проводить политику, базирующуюся на общности ценностей, убеждений и моделей поведения, риторическим оформлением которой и становится дискурс «национальной идентичности». Отправной точкой критики становится аргументированное сомнение в способности государства претендовать на монополию в деле воспроизводства политического порядка, апеллируя при этом к неустойчивой и чаще всего мнимой общности представлений о «нации». Это сомнение, безусловно, очевидно для политической философии и социальных наук. Однако редко можно найти ситуации, когда столь дискутируемая проблема политической теории конвертируется в объективные сложности для государств, избравших стратегию «колонизации» публичной сферы. Эти трудности выражаются в том числе и в растущей неопределенности статусов всех агентов политики идентичности. В статье отмечается, что именно в силу выбранной стратегии «колонизации» «нация» ускользает от государства, а искомые ориентиры, такие как «стабильность» или «порядок», остаются недостижимыми. Авторы заключают, что политика консолидации и достижения максимальной «управляемости», апеллирующая к дискурсу «национальной идентичности» и проводимая правительствами в эксклюзивном порядке, неизбежно носит выхолощенный характер, а ее реализация связана скорее с рейтинговыми и материальными целями лиц, принимающих решения, нежели с достижением социальной интеграции.

Ключевые слова: национальная идентичность, государство, политическая стабильность, дискурс, государственная политика, социально-политический порядок

The concept of "national identity" is one of the most popular constructs linking political theory and policy agents' requests intended to maintain socio-political order in general, and to legitimize policy in particular. This aspect of legitimacy as explored through the national identity issue engages our attention in this review. The authors explore this aspect as applied to the problem of classical political order, focusing on state capacities and policymaking, accompanied rhetorically by a national identity discourse and based on common values, beliefs, and models of behavior. The review starts from a skepticism towards state capabilities and its claim to monopolize reproduction of a socio-political order which appeals to a volatile idea of a "nation" This is an obvious case for political philosophy and the social sciences, and also a strong example to illustrate the complexities that states face in the "colonizing" of a public sphere. The complexities are particularly expressed in a growing uncertainty of all statutes of identity-politics agents. The article emphasizes that precisely because of the "colonization" strategy, a "nation" eludes a state that loses its reference points such as "order" or "stability" The authors conclude that a policy of such a style described above will always be emasculated and fail to provide any kind of social integration.

Keywords: national identity, state, political stability, discourse, state policy, socio-political order

Размещено на Allbest.ru