Роль северо-кавказских этнократических элит в политическом процессе Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль северо-кавказских этнократических элит в политическом процессе российской федерации

Галицкий Владимир Прохорович

г. Москва

В Северо-Кавказском регионе России традиционно проживают представители более ста народов, принадлежащих к различным языковым группам, которые сохранили свои вековые традиции, родовые (тейповые) отношения, религиозные убеждения. Этот регион руководством США и НАТО объявлен зоной своих геополитических интересов, в которой они стремятся к изменению политических режимов «не силовыми» методами, провоцируя так называемый «внутренний порыв гражданского общества» против конституционного строя, существующего в государстве. Данный регион, исходя из многочисленных публичных заявлений представителей международных террористических организаций, является первоочередной целью террористических атак. Для реализации данной цели террористами проводится масштабная работа по формированию в ближайшей перспективе базы финансовой, организационной и политической поддержки их идей не только в среде российских молодых мусульман, но и других категорий молодежи, придерживающихся радикальных взглядов [1].

Не вызывает сомнения, что и геополитические противники России, и северокавказские бандформирования, будут стремиться заручиться поддержкой местных элит, и особенно этнократических, в борьбе с существующим конституционным строем. Следовательно, роль этноэлит в позитивном и негативном развитии региона весьма велика, что требует от федерального центра России системного внимания к этой части населения Северного Кавказа.

Таким образом, приобретает важное значение вопрос о соответствии отечественных элит, этноэлит, прежде всего, Северо-Кавказского региона, требованиям современного политического управления и его сконцентрированности на проблемах национальных интересов, безопасности, и, в связи с этим, о фундаментальных качествах федеральных и местных лидеров и этноэлит в этом ракурсе [2]. Нам нужна такая этноэлита, которая была бы в любых условиях ответственна за стабильность ситуации в стране, регионе, на местах. На деле это триада: «Президент РФ - руководители субъектов РФ - органы местного самоуправления» [3]. Четкость функционирования этой триады может обеспечить политико-экономическую и оборонную стабильность в регионе и стране, а рассогласованность, конфронтации может привести к серьезным угрозам в сфере национальной безопасности [4].

С точки зрения социальных ресурсов особую значимость приобретает элита общества, которая представляет собой социальный слой, обладающий соответствующими положением, уровнем знаний и другими качествами, позволяющими управлять обществом и оказывать влияние на ценностные ориентации и поведенческие стереотипы в обществе [5]. При этом необходимо отметить, что элита - это социальный слой, который отбирается обществом для своего развития. К элите предъявляются высокие требования относительно уровня образованности и культуры, ибо негативные социокультурные процессы, неминуемо ведут к разрушению культуры народа, снижению значения нравственных начал, утрате духовности, девальвации ценности права. Фактически речь идет о кризисе культуры, который, при непринятии должных мер, в конечном счете, неминуемо приведет к падению власти [6].

Уровень культуры и образования обеспечивают индивиду его самодостаточность и значительную информированность о себе, окружающей его человеческой и природной среде. Такая информированность дает ему возможность принимать правильные решения, разумно регулировать свое поведение и отношение к окружающей среде. Образованность человека позволяет ему не только объективно оценивать реальную действительность, критически мыслить, что является определенной гарантией от попадания под влияние экстремистской или террористической идеологии [7].

Подтверждением этой гипотезе может служить анализ исторического опыта разрешения социально-политических, межнациональных и конфессиональных конфликтов (г. Орджоникидзе, 1981 г.; Сумгаит, 1989-1990 гг.; Ош, 1989 г.; Фергана, 1988-1989 гг.; Южная Осетия, 1990-1991 гг.; осетино-ингушский конфликт, 1992 г.; Приднестровье, 1991- 1993 гг.; Чечня, 1994-2002 гг.), который дает основание высказать мнение о том, что наиболее агрессивно себя ведут в процессе таких конфликтов люди с низкой образованностью, малограмотные и безграмотные [8].

Указанная категория людей, как правило, не способна критически оценить поведение тех, кто призывает их к участию в разрушительных действиях. Они имеют гипертрофированное представление о своем прошлом, подвержены преувеличению значимости своей малой или большой национальной, социальной группы, слепо верят своим лидерам, без необходимых оснований считают их честными, справедливыми, бескорыстными. Именно такое представление о своих лидерах делает их авторитетами в глазах этих людей [9].

История Северного Кавказа до советского периода, советского периода и послесоветского показывает особую роль этноэлиты[1] народов, населяющих его. Необходимо отметить, что понятие этноэлиты не несет в себе деструктивность. Наоборот, наличие в обществе конструктивной этноэлиты обеспечивает его нормальное развитие. Прогрессивное, созидательное развитие народа, нации немыслимо без этноэлиты. Все зависит от того, какую социально-политическую позицию она занимает как по отношению к своему народу, так и государству. Именно с этих позиций она и должна рассматриваться. Общество и государство не должно допускать перехода этноэлиты в этнократию. Являясь меньшинством общества, этот слой (этноэлита) играет огромную, часто решающую роль в социальном процессе, эволюции развития народа, нации, государства. Особая роль этноэлиты обусловливается важностью управленческой деятельности.

В самых общих чертах под термином эли?та (от лат. eligo, англ. фр. elite - лучший, избранный) в политической науке понимается совокупность людей, занимающих высокие посты в государственной власти [10]. Конечно, магистральной задачей социума выступает достижение высокого качества властвующей элиты, формирование реального механизма воспроизводства качественной элиты. На элиту возлагается многое - прогресс общества, развитие политических институтов, мобилизационное развитие экономики [11].

Судьбы миллионов людей напрямую зависят от решений, которые принимает это правящее меньшинство. Справедливо ли такое положение, является ли оно всеобщим законом общественного развития или это - историческое явление, возникающее на определенном этапе исторического процесса и, следовательно, преходящее, как формируются этноэлиты, как они приходят к власти, а затем деградируют, уходят с исторической арены, как происходит трансформация и смена этноэлит, можно ли повысить качество этноэлиты, и если да, то какими методами - вот важнейшие проблемы, которые стремится решить эта научная дисциплина [12].

Результаты исследования кавказоведов, показывают, что у власти северокавказских республик находятся (прямо или косвенно) этноэлиты этнократического толка. Известно, что этнократия - это форма политической власти, при которой управление экономическими, политическими, социальными и духовными процессами осуществляется с позиций примата национальных интересов доминирующей этнической группы в ущерб интересам других этносов [13]. Северо-Кавказский регион не является исключением. Приведенное определение полностью применимо и к определению этнократии национальных республик этого региона. И правы те ученые, которые указывают на типологию элит и интерес к ним.

В частности, А.В. Понеделков, С.А. Воронцов, И.В. Гниденко, Р.Х. Усманов и др., рассматривая растущий интерес к современным федеральным и региональным элитам, обращают внимание на то, что этот интерес проявляется, прежде всего, к политическим, правоохранительным, интеллектуальным и бизнес элитам [14, 15, 16].

Рекрутинг этноэлит важно исследовать потому, что часть ее переходит в этнократию (политики, бизнес-элита и т.д.); вторая часть - обеспечивает комфортное существование (иногда весьма долгое) этнократии (разные виды обеспечения - прикрытия: информационное (СМИ, информационно-пропагандистские и образовательные структуры), правовое (правоохранительные органы, суды, прокуратура и т.д.), силовое (разнообразные вооруженные формирования как государственные, так и частные)); третья часть уходит в оппозицию (конструктивную или деструктивную, в зависимости от сложившейся, складывающейся социально-политической обстановки [17].

Региональная этнократия представляет собой правящую верхушку российских национальных республик, которая, с одной стороны, делает интересы «титульного этноса» приоритетными, а с другой, используя возможности своего положения, лоббирует интересы республики в федеральных структурах власти продвигает в эти структуры своих представителей [18]. В силу этого образовались сильные этнократические группы, имеющие вертикальную структуру по всему Северному Кавказу. Пользуясь поддержкой национально-земляческих групп и республиканской этнократии, представители небольших этносов, продвигаются в федеральные органы Центра, в аналогичные структуры в крупных городах. Тем самым этнократия приобретает существенное влияние и продвигает свои интересы на всех уровнях. В свою очередь, федеральный центр, преследуя интересы региональной и своей собственной безопасности вынужден уделять внимание лидерам региональной этнократии, «поддерживать» их лояльное отношение к себе. Введение структуры федеральных округов несколько уравняло возможности этнократических и обычных региональных элит.

Однако полностью асимметрия таких возможностей не устранена, поскольку руководство федеральных округов Северного Кавказа находится в сложном положении по причине правовой неурегулированности политико-правовых взаимоотношений этнократии северокавказских республик с ними (руководством федеральных округов) и федеральным центром. Руководство федерального округа находится как бы между молотом и наковальней. Эта проблема могла бы быть разрешена в случае внесения изменений в Конституцию Российской Федерации: узаконить федеральные округа и тем самым замкнуть политически, юридически и кадрово руководство субъектов федерации на руководство федеральных округов. Эта проблема не простая. Местная этнократия сделает все, чтобы не допустить этого. В противном случае она потеряет свою прямую конституционную связь с Президентом и председателем правительства страны, то есть лишится главного - непосредственного выхода лично или через своих полномочных представителей на первых лиц государства.

Исходя из этого возникает вопрос: сформированность региональной этнократии на территории Северного Кавказа это реальная объективность, или преходящая данность? В связи с этим целесообразно рассмотреть эволюцию возникновения этноэлиты в северокавказских обществах, а также ответить на вопрос: Что такое этноэлита, этнократия для Северокавказского региона? В чем ее схожесть и отличие от этноэлит, этнократии остальной части России?

История горских народов показывает, что у них всегда были национальные элиты, часть из которых входила в этнократию. Наиболее ярко это проявилось после развала СССР и придания бывшим автономным республикам и областям РСФСР статуса «государства» [см. статью 5-ю Конституции РФ (1993 года)].

По нашему мнению, к признакам этноэлиты (в общенаучном понимании это слова) в горских обществах Северного Кавказа можно отнести:

Особое общественное положение: национальная принадлежность (выходец из нации, народа, веками проживавшего на Северном Кавказе); родовое (принадлежность к древнему и мощному роду, тейпу); религиозное (обладание религиозным «чином» - имам, шейх, мулла (общественный, мечетный); шейх, тамада в структуре мюридского братства; непосредственное вхождение в действующую власть (местную, республиканскую, федеральную); социально-общественный статус в тейпе (роде) - старейшина, родовой или религиозный авторитет.

Обладание значительным имуществом (финансовым, материальным).

Образованность: религиозная (арабист), светская (учитель, врач, инженер, сотрудник силовых структур, прежде всего правоохранительных, и т.п.).

Особое сочетание национального, родового (тейпового) и религиозного и его влияния на поведение этноэлиты, этнократии.

Обладание заслуженным, неподдельным авторитетом и уважением у значительной части своего народа, нации.

В силу национальных традиций горских обществ, для них характерна особая роль кланово-религиозных структур, чем пользуется местная этнократия при решении своих интересов (как политико-правовых, политико-экономических, так и, иногда, криминальных) [19].

Одним из факторов усиления этнократических тенденций в национальных субъектах Северо-Кавказского региона в настоящее время стала этнизация административно-политического управления, связанная с так называемой ее «коренизацией», т. е. превращением всего управленческого корпуса, в первую очередь, государственного, в представительство кадров титульной национальности [20]. В этом отношении прав исследователь Ж. Тощенко, утверждающий, что «Следствием политических притязаний этнически-амбициозных лидеров стала монополизация ключевых позиций в управлении «своими» территориями, опирающаяся на «сквозную» этнизацию государственных и общественных структур. Вследствие этого сверх представительство титульных этносов дошло до абсурда. Так, в Адыгее, где адыги составляют 20 процентов населения, они стали занимать 70 процентов руководящих постов, в Республике Саха, где якуты составляют 34 процента населения, ими были заняты 69 процентов должностей в правительственных структурах» [21]. этнократический элита социальный экономический

Другим фактором усиления этнократических тенденций в Северо-Кавказском регионе является «этнизация экономики», которая выступает формой экономического национализма. Основу экономического национализма составляет экономическая политика и хозяйственная практика, которые отстаивают интересы не всех народов, населяющих определенную территорию, а только интересы той этнической группы, которую обычно называют «титульной», и ориентируются на создание привилегий и преференций только для представителей этой группы [22]. Ко всему перечисленному следует добавить еще одну важную характеристику, которая заключается в том, что получившая в условиях многонационального государственного образования власть этнократия, представляющая интересы не всей, а лишь части титульной нации, неизбежно начинает бороться за создание «этнически чистого» государства, т. е. при решении национального и религиозного вопросов, принимает такие законы и опирается на такую идеологию, которые игнорируют права национальных меньшинств и ведут к их принудительной ассимиляции. Именно с этой точки зрения, этнократия - это антипод демократии, и ее политика неизбежно ведет к обострению межнациональных конфликтов [23].

На основе обобщения результатов исследования многих российских ученых [24, 25, 26, 27] можно сделать вывод, что необходимыми условиями для трансформации этнократий Северо-Кавказского региона в современные государственно ориентированные региональные этноэлиты являются:

усиление центральной властью интегрирующей общенациональной идеологии и национальной стратегии национальную среду, общество региона;

реализация тщательно продуманных и политически и экономически обоснованных ротаций управленческих и руководящих кадров между регионами, даже несмотря на сопротивление местной этнократии;

стимулирование внутрироссийской социальной мобильности элит и этноэлит в интересах развития региона;

реализация крупных инвестиционных проектов в регионе, модернизирующих социальный и информационно-культурный процесс, по инициативе и при гарантиях федерального центра;

стимулирование территориальной самоорганизации граждан на решение местных проблем в контексте общенациональных (общероссийских) интересов. В этих условиях этноклановые властные клики объективно будут вынуждены модернизироваться и становиться более открытыми, т.к. личная преданность сородичей, земляков и друзей должна будет подкрепляться достигательными факторами или отходить на второй план;

минимизация расширение радикальной исламизации населения региона; активное привлечение для информационно-пропагандистской работы религиоведов и исламистов, придерживающихся традиционного, «мирного», а не «воинствующего» Ислама;

принятие всех возможных мер по недопущению современного процесса формирования чисто этнических государственных и полугосударственных образований. Тем более, что ситуация достигла такой остроты, что многие представители различных национальностей осознают это достаточно четко. Однако такое «осознание» не распространяется на этнократию, у которой совершенно иные цели.

При этом необходимо учитывать то, что в результате утраты необходимого контроля за территорией региона со стороны федерального центра (по разным причинам: отсутствие четкой социально-политической стратегии, выверенной национальной и религиозной политики, невысокий профессионализм представителей федерального центра, направлявшихся в регион в последние десятилетия и т.д.), целенаправленно, а иногда и стихийно сформировались местной этнократией политические силы региона, которые в настоящее время представлены соответствующим политическим руководством, политическими партиями и политизированными тейпами, а также исламскими структурами.

В данном регионе практически сформированы политические партии особого типа - в виде политизированных тейпов. То есть тех тейпов, которые включились в реальную политику и экономику. Эти тейпы глубоко исламизированы, что позволяет говорить о слиянии политики и религии. Они обладают реальной силой и значительными арсеналами оружия. На сегодняшний день, да и в обозримом будущем, это самая важная и опасная часть политических сил региона.

Особой политической силой в регионе являются также и исламские структуры [28].

К ним относятся: официальная мечеть, исламские университеты, ишано-мюридские братства и фундаменталистские религиозные организации. Почти все население, независимо от возраста и социального положения, питает в настоящее время огромную тягу к исламской традиции. Этому способствуют и неконтролируемые со стороны центральных властей финансовые вливания со стороны ряда арабских государств и Ирана. С определенной долей вероятности можно предположить, что основные финансовые поступления идут из следующих стран: Саудовская Аравия, Иордания, Египет, Ирак. Учитывая то обстоятельство, что в этих странах (особенно в Иордании) весьма сильна северо-кавказская диаспора, ясно значение этого региона и для установления отношений России с арабским миром. Небезынтересен в оперативном отношении и тот факт, что основные посты в Службе Общей разведки Иордании, в ее контрразведке и полиции занимают чеченцы и дагестанцы.

Учитывая выше изложенное, а так же специфику этногенеза на Северном Кавказе, последствия ряда «этнополитических операций», проведенных в регионе, например таких, как депортация в 1944 г. ингушей и чеченцев, балкарцев и др., волюнтаристски-бессистемных акций российского руководства после 1991 г. (раздел Чечни и Ингушетии, принятие крайне необдуманного указа о реабилитации репрессированных народов, односторонняя ориентация бывшего российского руководства на Северную Осетию и многие, многие другие), сложилась геополитическая и этнополитическая ситуация, несовместимая ни с национальными интересами российского многонационального (этносистемного) народа, ни с дальнейшим существованием единого государства. Все имеющиеся на сегодняшний день предложения по решению данной проблемы, так или иначе, либо стимулируют дальнейшую напряженность, либо, в лучшем случае, дают нулевой результат. При этом они противоречат и взаимно исключают друг друга.

Реализация «права нации на самоопределение», что периодически озвучивается этнократией, в данной ситуации бесперспективна и опасна по определению. В связи с этим стоит вопрос о воспитании политической культуры у местной этноэлиты, и, прежде всего, у этнократии.

Политическая культура - это не просто распространённые в обществе ценности, но и то, как эти ценности растворены в тех или иных системообразующих структурах и какое влияние они оказывают на социально-политические процессы. При этом весьма важно учитывать воздействие права, под которым понимается любая непротиворечивая система императивов, каждый из которых подкреплен реальной силой государственных институтов, стремящихся сохранить статус-кво существующей системы власти [29].

Если кратко рассмотреть истоки социально-политического кризиса в Украине (лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих), то становится очевидным, что организаторы «оранжевой революции» поставили цель - смену политической элиты [30]. Вряд ли такую цель можно считать революционной, но подавалась она читателям, зрителям, участникам акций протеста на Майдане как радикальная, поскольку людям обещали полное обновление власти, приход новых, честных, не коррумпированных политиков, готовых служить интересам общества [31]. И что получил украинский народ? Необходимые и полезные народу политико-экономические изменения в стране могут произойти лишь тогда, когда от власти реально отстраняется прежняя этнократия, что в Украине не произошло. Так называемая, украинская «бизнес-элита» подчинила себе административный ресурс и заставила его работать на себя. Это была первая причина политического кризиса [32], а может быть и не последняя.

Российский пример. Почему в Дагестане, Чечне и других субъектах до сих пор нет политико-экономической стабильности? Одной из причин является вышесказанное. В Чечне, например, после прихода к власти Кадырова Ахмед-хаджи его правительство было сформировано на 70% из бывших «масхадовцев» и «дудаевцев», фактически не пророссийски настроенных (но скрывавших это), что существенно затрудняло Кадырову А.-Х. быстро проводить социально-экономические изменения и восстанавливать экономику республики. Поскольку не произошла смена прежней этнократии (религиозно-политической, вернее национально-политической (религиозно-тейповой) этноэлиты), то она продолжала выполнять установки Д. Дудаева, данные им на селекторном совещании полевых командиров в конце февраля 1994 г.:

1) фронтальную войну мы проиграли;

2) переходим к партизанской войне и подпольной борьбе;

3) параллельно необходимо выделить лучших и грамотных людей, легализовать их и направить в формируемую федералами местную и республиканскую власть для последующего ее захвата;

4) потребовать от Москвы полного восстановления социальной сферы и экономики Ичкерии и за ее счет, добиться полной моральной и материальной компенсации для каждого чеченца от Москвы;

5) после всего этого готовить условия к выходу из состава Российской Федерации.

Как видим первые четыре установки уже выполнены. Да, нынешнее руководство Чечни многое делает для стабилизации политической и социально-экономической обстановки в республике, вместе с тем российскую общественность беспокоит чрезмерная исламизация ее населения.

Российскую общественность беспокоит низкое качество образования среди молодёжи национальных республик Северного Кавказа, а ведь они это база для формирования новой этноэлиты. Разрыв между конституционными гарантиями в области образования и реальным бюджетным финансированием образовательных структур в значительной мере усугубляет ситуацию в экономике, создавая угрозу национальной безопасности [33].

Современная социально-экономическая ситуация в Северо-Кавказском регионе характеризуется нестабильностью. Для работы в этих условиях нужны инициативные, предприимчивые специалисты и руководители, способные принимать нестандартные решения в условиях несформированных рыночных отношений, сформировать северокавказскую элиту (в том числе и за счет возврата на Северный Кавказ части элиты из других субъектов Российской Федерации), в которую входила бы и местная этноэлита.

Список литературы

1. Воронцов С.А., Штейнбух А.Г. О необходимости совершенствования подходов к обеспечению национальной безопасности России в информационной сфере. Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2015. № 9 (64). С. 100-108.

2. Старостин А.М., Цораев З.О. Современная элитология: лидерско-элитная репрезентация политических процессов // Вест. Северо-Осетинского гос. ун-та им. К.Л. Хетагурова. Общественные науки. 2015. № 1. С. 82.

3. Воронцов С.А. О необходимости совершенствования государственной политики и управления в сфере безопасности. Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2013. Т. 6. № 4 (30). С. 6-18.

4. Ахророва А. Д. Образование и национальная безопасность Республики Таджикистан // Известия Академии педагогических и социальных наук. 2002. Т. 6. С. 240.

5. Воронцов С.А. Формирование угроз Российской Федерации как следствие кризиса культуры. Гуманитарные и социально-экономические науки. 2013. № 5. С. 111-115.

6. Воронцов С.А. Высокий образовательный уровень и гражданская активность молодежи - залог успеха в противодействии идеологии терроризма. Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2016. № 7 (74). С. 137-140.

7. Ахророва А. Д. Образование и национальная безопасность Республики Таджикистан // Известия Академии педагогических и социальных наук. 2002. Т. 6. С. 240.

8. Воронцов С.А., Белоусов В.Т. О возможности реализации мобилизационного типа развития России в XXI в. Власть. 2015. №5. С. 23-28.

9. Понеделков А.В., Воронцов С.А., Гниденко И.В. Российские элиты в федеральном и региональном аспектах. Известия Алтайского государственного университета. 2014. № 4-1 (84). С. 290-294.

10. Воронцов С.А., Понеделков А.В., Усманов Р.Х. Роль и влияние административно-политических элит в процессе обеспечения национальной безопасности на Юге России. Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2014. № 2 (39). С. 234-244.

11. Понеделков А.В., Воронцов С.А. О восприятии политического лидерства на региональном уровне. Власть. 2015. № 3. С. 91-99.

12. Воронцов С.А., Понеделков А.В., Михайлов А.Г. О некоторых проблемах рекрутинга отечественных элит. Ростовский научный журнал. 2016. Т. 6. № 9. С. 5-13.

13. Воронцов С.А. Особенности взаимодействия политической и религиозной систем (философско-методологический анализ). Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук / Ростов-на-Дону, 2000.

14. Ашин Г., Понеделков А.В., Игнатов В.В., Старостин А.М. Основы политической элитологии. М.1999.

15. Гаман-Голутвина О.В. Процессы современного элитогенеза: мировой и отечественный опыт // Полис. 2008. № 6. С. 68-69.

16. Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М. 2003.

17. Воронцов С.А. Взаимоотношения политических и религиозных систем: философско-правовой анализ. Ростов-на-Дону. 2013.

18. Воронцов С.А. Исламский радикализм как угроза национальной безопасности современной России. Философия права. 2008. № 2. С. 94-100.

19. Воронцов С.А. Правоохранительные органы Российской Федерации. Ростов-на-Дону, 2010. (4-е издание). С. 4-5.

20. «Оранжевая революция»: лозунги и реальность: Сборник / Сост. М.Б. Погребинский. М. 2005 . С. 31.

Аннотация

В статье исследуется роль и влияние северокавказских этнократических элит в политическом процессе Российской Федерации. Сформулированы признаки этноэлит; проанализированы факторы, усиления этнократических тенденций в Северо-Кавказском регионе; отмечена нестабильность современной социально-экономической ситуации в Северо-Кавказском регионе; предложены меры по укреплению северокавказской элиты.

Ключевые слова: Северо-Кавказский регион, терроризм, бандформирования, элиты, этнократия, безопасность.

This article explores the role and influence North ethnocratic elites in the political process of the Russian Federation. Formulated signs etnoelit; analyzed the factors that enhance ethnocratic trends in the North Caucasus region; marked by the instability of the current socio-economic situation in the North Caucasus region; proposed measures to strengthen the North Caucasus elites.

Keywords: North Caucasus, terrorism, gangs, elite Ethnocracy, security.

Размещено на Allbest.ru