Концепт "терроризм"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепт "терроризм"

Генезис и этимология словопонятий "терроризм и террор". Когнитивная модель К.Е. Петрова: субъект террора; нелегитимные действия субъекта террора; легальный субъект (субъект власти); отношения внутри концепта "терроризм"; реципиент; объект терроризма. Феномен терроризма: причины возникновения и распространения; типология терроризма; террористы и террористические организации; борьба с терроризмом.

Слово "терроризм" Словопонятия "терроризм" и "террор" могут синонимично заменяться, по мысли одних исследователей, или они должны быть разведены, как думают другие. В рамках данной работы мы не будем проводить жестких рамок между этими концептами, так как нас интересует высокая степень понятийного обобщения., скорее всего, никогда не было термином, однако современное состояние политического дискурса позволяет политикам аргументировать свои действия и решения, опираясь именно на этот концепт. В то же время содержательное наполнение слова "терроризм" чрезвычайно размыто. терроризм террор когнитивный петров

Цель данной главы - реконструировать логико-метафорическую структуру понятия терроризма, опираясь на когнитивную модель, предложенную К.Е. Петровым в статье "Структура концепта терроризм", и применить ее для описания феномена "терроризм".

При всем многообразие существующих методов исследования, можно утверждать, что анализ семантической структуры концепта "терроризм" и построение когнитивной схемы (см. работы Дж. Лакоффа) есть один из наиболее эффективных методологических подходов к проблеме терроризма. С одной стороны, у нас нет оснований полагать, что человек осмысливает терроризм до того, как столкнется с событием, обозначаемым этим словом. Но с другой стороны, не так однозначно и использование методики декомпозиции входящих в событие структур: само именование того или иного "факта" террористическим может оказаться прямым следствием манипулятивной направленности концептуализации. В силу этого в результате систематического соединения слов и действий происходит их восхождение к понятиям или концептам и "фактам" на уровень более высоких обобщений и понятийного мышления.

Поэтому логичным представляется обращение, прежде всего, к генезису концепта "терроризм" и этимологии этого слова, так как известно, что никакое политическое, то есть целенаправленно созданное и институционно закрепленное образование не возникает раньше появления хотя бы смутного представления о нем и хотя бы приблизительного его выражения в речи или иных символических (коммуникативных) действиях.

Слова "террор, терроризм" Терроризм и террористы возникли задолго до появления этих терминов (подробнее об этом см. С.Е. Метелев 2008). происходят от латинского terror, что значит "страх, ужас". Понятие террора использовал еще Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре.

В конце XVIII века французские якобинцы употребляли понятие "террорист" и "терроризм" по отношению к себе, но с положительным оттенком. Однако в ходе Великой французской революции слово "террорист" стало носить оскорбительный смысл, превратившись в синоним слова "преступник".

В это время были написаны труды, в которых терроризм рассматривался как определенный инструмент власти. Ж.-П. Марат и М. Робеспьер обосновывали мысль о власти при помощи страха, который внушает террор.

Ф. Аквинский, Ф. Вольтер, Т. Гоббс, Г. Гегель, Н. Макиавелли, Ж.-Ж. Руссо и др. видели в терроре "полезный" метод принуждения политической оппозиции.

Истоки современного терроризма, помимо прочего, восходят и к базовым мировоззренческим и культурным парадигмам русской мысли XIX и XX вв. Терроризм пропагандировали и практиковали народническое и анархическое движения. М. Бакунин и П. Нечаев были основными идеологами терроризма, также как и П.Кропоткин, считавший террор способом пробуждения революционного духа в массах.

Впоследствии понятие получило широкое толкование - любая система правления, основанная на страхе и охватывающая весь спектр различных оттенков насилия. Однако с 70-х годов XX века "терроризм" приобрел еще и универсальное значение, а именно: мотивированное политическими целями насилие со стороны слабого или оппозиции.

Современное понятие "терроризма" включает в себя множество смыслов и сем. Вербализация концепта в русском языке идет по линии двух основных сем - "ужас, сильный страх" и "устрашение" (нагнетание страха перед будущим) - и порядка 20 факультативных (подробнее см. выше тема 1.). В число периферийных смыслов входят такие, как: зло, кровь, болезнь, насилие, идеология, угроза, могущество, преступник и другие.

Теперь обратимся непосредственно к логико-метафорической реконструкции концепта терроризма с помощью схемы, предложенной К.Е. Петровым в работе "Структура концепта терроризм" (2003).

Автор анализирует это понятие как комплекс межсубъектных отношений, возникающий при отсутствии возможности переговоров между субъектами с противостоящими интересами. При этом отношения полностью зависят от таких общественных и когнитивных институтов, как язык общения, СМИ, выборные практики, свобода слова. Исследование показало, что подобные взаимоотношения являются своего рода промежуточным звеном между прямым столкновением иерархий (то есть войной) и демократией (то есть переговорным процессом).

Сначала К.Е. Петров строит когнитивную схему терроризма с опорой на определенные координаты. Прежде всего, это источник терроризма, или его субъект, который является носителем целей и отношений. Итак, субъект террористической деятельности, исходя из своего мировоззрения и жизненного опыта, ставит перед собой определенные политические цели, которые и пытается достичь. Вторгаясь в пространство публичной политики, он совершает действия, вызывающие "общественный резонанс". В результате члены данного сообщества становятся реципиентами специфического сообщения, причем это сообщение дешифруется еще на подсознательном уровне в тесной привязке к контексту, вернее, к той его части, которая будучи вытесняемой из обыденной жизни, вдруг резко актуализируется и, перескакивая "через несколько энергетических уровней", из маргинального состояния переходит в доминирующее. Подобная реакция связана, по мнению автора, с предпониманием причин произошедшего.

Однако субъект - это не единственно возможный источник терроризма. В политическом дискурсе субъективации могут подвергаться самые разные явления - от инфляции до стихийных бедствий. Самый простой способ субъективации - это конкретный, физически существующий человек, а следующий уровень - это группа людей, объединенная в некую организацию. В случае физических лиц и стандартно понимаемых организаций субъекты в социальном пространстве хорошо видны. Однако встречаются и чрезвычайно аморфные образования, представляющие собой лишенную всякой иерархии социальную сеть, каждый член которой является потенциальным террористом. Организация как таковая может отсутствовать, а потому субъекты, сосредоточенные в этой сети, нередко обладают непересекающимися целями, не говоря уже о методах их достижения. В подобной ситуации трактовка субъекта в качестве актуального противника оказывается не более чем социальным конструктом, впрочем, по справедливому замечанию К.Е. Петрова, весьма удобным для принятия ответных мер.

Далее, необходимо обратиться к внутреннему миру субъектов, то есть требуется деконструировать ситуацию путем выстраивания моделей мира субъектов и преобразовать ее в общую схему, разложив внутренне целостные модели мира на ситуационно значимые элементы.

Согласно такой трактовке, субъект террора действует небессмысленно, а добивается вполне конкретных целей. Вместе с тем, очевидно, что подобного объяснения недостаточно, ведь аналогичным способом можно представить любого другого субъекта публичной политики, который пытается тем или иным способом склонить общественное мнение на свою сторону или повернуть его против конкурентов. Поэтому необходимо разграничивать методы и способы действия. С одной стороны, терроризм - это способ достижения политических целей, а следовательно, и метод является часть более общей схемы; с другой - сам "метод" и именуется терроризмом, когда мы воспринимаем его в подаче СМИ. Так происходит размывание границ явления и понятия.

Далее исследователь предлагает обозначить применяемые субъектами терроризма способы воздействия как нелегитимные. Понятие "легитимность" "Легитимность" в строгом смысле слова тоже не является термином, имеются различные и даже противоположные ее интерпретации. представляет собой один из ключевых компонентов концепта "терроризм", и при соединении его с методом (насилие) можно осуществить значимое различение субъектов и на этой основе создать модель их интеракций.

Так, в случае признания какого-либо действия полностью легитимным речь идет не просто о минимизации насилия: в идеале легитимация должна снимать вопрос о принуждении, переинтерпретируя его в терминах, например, соблюдения законов или норм общежития. Следовательно, представление о насилии непосредственно связано с представлением о производящем его субъекте. При этом наличие легальных властных полномочий отнюдь не означает, что объект воздействия (индивид) будет рассматривать действия субъекта как ненасильственные - за рамки насилия их выводит именно легитимация.

Иными словами, минимизация насилия в отношении объекта скорее есть порождение его собственной уверенности в легитимности осуществляемых действий, нежели составная часть таковой. Однако дихотомия легитимный / нелегитимный тесно связана с подобным смешением содержания и следствия, поэтому ориентацию на насилие обычно приписывают субъектам с неопределенным статусом в целях их полной делегитимации.

Все это позволяет ввести первичное определение: террористами называются люди, использующие для достижения политических (и иных) целей нелегитимное насилие. В этой трансформированной схеме нелегитимное насилие фактически деконструируется в сознании (или, шире, в дискурсе) в тождество: нелегитимность = насилие, где наличие одного компонента неминуемо вызывает к жизни другой. В результате возникает устойчивое суждение, определяющее дальнейшее отношение к событиям подобного рода: дискурс власти стремится избавиться от конкурентов на установление любых правил, и потому абстрактная нелегитимность сопрягается с уголовно наказуемым (а следовательно - конкретным) насилием.

Однако возникает еще один вопрос: а кто именует действие нелегитимным? Можно заметить, что применительно к каждому отдельному акту террора выявить "арбитра" легко - как правило, данную функцию выполняют формальные главы государств (президенты, например), но ее могут взять на себя и политические субъекты, не входящие в иерархические структуры управления социумом. Здесь К.Е. Петров пытается разобраться и встает на позицию наблюдателя, обладающего типичной картиной мира. Его (наблюдателя) субъективная оценка рассмотренных состояний серьезным образом зависит от властного авторитета, по отношению к которому и проявляется легитимность. Важно отметить, что в рассуждении о легитимности / нелегитимности никакого властного авторитета не было, но именно он (реальный, гипотетический или мифический) обусловливает восприятие действий. При виде актов насилия наблюдатель обращается к категориальному аппарату, в котором объект его доверия (та же вера в легитимность или знание о ней) превращается в когнитивный институт, отвечающий за маркировку действий. Мало того, от позиции властного авторитета в картине мира наблюдателя полностью зависит и место оппозиции "нелигитимность". Вполне понятно, что при кризисе власти разрушение быстро перекинется и на когнитивный институт отождествления всего идущего не от власти с нелегитимным, а следовательно, насильственным. В этом случае в обществе сложиться "обратный" институт, когда именно действия власти окажутся нелегитимными, а значит - станут насилием.

Поэтому субъект, который называет действия нелегитимными (вернее, наделен, с точки зрения реципиента, таким правом), фактически составляет центр всей конструкции, поскольку именно он определяет субъект-объектные отношения, выраженные в форме насилия.

Отсюда, наряду с субъектом террора S1 автор вводит S2, который препятствует достижению его целей. Противостояние этих субъектов (S2 представляет легальную власть / институт) является отдельным условием терроризма. При этом переговорное взаимодействие между S1 и S2 по поводу взаимоприемлемого решения затруднено или невозможно, и S1 попадает в такую ситуацию, когда он не может скорректировать свои цели с учетом позиции S2. Непосредственная интеракция субъектов в таких условиях почти недостижима, что в свою очередь ведет к эскалации внесистемных (нелегитимных) способов разрешения конфликта. S1 стремится уничтожить помеху в реализации своих интересов, то есть физически устранить S2 или, если это трудновыполнимо, как в случае столкновения с формальным институтом власти, заставить его пойти на уступки. В известном смысле, действия террористов и их противников можно квалифицировать как "негласный" торг, правда, имеющий весьма слабое отношение к переговорам.

S1 пытается вынудить S2 изменить его политику в целом или принять единичное, но принципиальное решение. Подобные действия, осуществляемые описанными выше методами, изначально предстают незаконными в восприятии тех, кто верит в легитимность S2, поэтому говорить о том, что цель террористов - переговоры, можно лишь с большой осторожностью. Используя нелегитимное насилие, субъект террора становится публичным и одновременно полностью утрачивает легитимность в глазах граждан, которые делегировали свои полномочия S2 или доверяют его авторитету. Именно противоречие между желательностью переговоров для одних и внесистемным статусом переговорщиков для других вызывает к жизни сугубо террористический способ воздействия на политические решения.

Итак, внутри концепта "терроризм" выделяются следующие отношения:

1) субъект террора - объект террора (нелегитимное насилие);

2) реципиент - арбитр (признание действий нелегитимными);

3) субъект террора - легальный субъект (отсутствие переговоров).

Но необходимы еще звенья в этой схеме, чтобы установить, пусть несколько опосредованно, связь между субъектом террора и субъектом власти.

Субъект террора использует нелегитимное насилие по отношению к какому-то объекту (Ob). Данный объект выступает дополнительной характеристикой S1, ибо при его отсутствии сложно идентифицировать последнего как террористического, экстремистского и т.д. Обычно объектом террористической активности оказывается часть общества (совокупность реципиентов -- R). Вместе с тем, терроризм не всегда сопровождается захватом заложников и т.п., его объектом могут стать, например, и культурно-материальные ценности.

Следует отметить, что при "дешифровке послания" субъектов террора нелегитимность их действий отходит для реципиентов на второй план, а передний занимает сам символ, за которым принято видеть некое предупреждение (ср.: нагнетание страха перед будущим, как одну из сем понятия "терроризм"). Более того, терроризм - это, прежде всего, совокупность отношений, возникающих после акта насилия. Он не мыслим без социального контекста; чтобы стать терроризмом, преступление (а действия террористов чаще всего подпадают под статьи уголовного кодекса) должно пройти "социализацию", быть осознанным (или хотя бы озвученным) в рамках соответствующего концепта. Необходима конвенциональная коллективная рефлексия некоего факта, чтобы вся дальнейшая ситуация оценивалась в ракурсе террора. Поэтому обязательным условием является наличие у реципиентов информации о действиях S1; и поскольку непосредственно (с помощью собственных органов чувств) эту информацию может получить лишь незначительное меньшинство граждан, важнейшим элементом всей нашей схемы выступает информационная среда. Именно она объединяет реципиентов, и озабоченность судьбой объекта террора неминуемо ведет к озабоченности судьбой субъекта или, по крайней мере, его поисками, как это было после терактов 11 сентября 2001 г. В современном обществе функции такой среды обычно выполняют СМИ, хотя возможны и альтернативные каналы передачи информации (например, социальные сети индивидов).

Общественное мнение, если таковое вообще существует, складывается из мнений отдельных людей, которые, впрочем, могут уже не считаться атомизированными единицами, а видеться вплетенными в структуру общественных отношений. Проще говоря, без массового реципиента терроризм невозможен: при его отсутствии механизм достижения цели террора лишается важнейшего звена, ведь по большому счету терроризм призван оказать воздействие на "публику". Здесь уместно вспомнить слова Кропоткина П.: "Выступления, привлекающие всеобщее внимание, открывают идее доступ в умы и вербуют ей новых приверженцев. Один такой акт делает иногда в один день больше пропаганды, чем тысячи брошюр". Именно "публика", или совокупность реципиентов, воспринявших "сообщения" S1, является тем "субъектом", который способен повлиять на S2 (то есть на власть). Подобный механизм давления особенно эффективен в странах электоральной демократии, где политики просто не могут не считаться с массовыми настроениями.

Здесь важно отметить, что, несмотря на всю "страдательность" действий реципиентов, было бы неверно видеть в последних лишь объект. И дело не только в том, что давление на власть может оказываться в разных направлениях: от нее могут требовать как ужесточения мер борьбы против терроризма, так и предоставления уступок вчерашним террористам и начала переговорного процесса. Существует весьма распространенное представление (своего рода прототипическая концептуализация ситуации), что террористы (и преступники вообще) делятся на исполнителей и заказчиков. Такое понимание есть факт общественного сознания. Совсем не обязательно, чтобы субъекты, на которых направлена подобная рефлексия, мыслили аналогичными категориями, а потому - вытекающий отсюда элемент общей схемы является частью картины мира реципиентов, то есть тех, кто зачастую овеществляется и учитывается лишь в виде "статистической выборки".

Все это означает, что, прежде чем представить когнитивную схему терроризма, мы должны разобраться со структурой самих субъектов. Необходимо разделить субъект террора, так как подобная трактовка предстает потенциальной и конвенциональной чертой данного феномена: S* - заказчик и S1 - исполнитель.

Выше уже упоминалось, что наличие цели и картины целедостижения - неотъемлемый атрибут субъекта террора. Именно поэтому нельзя вывести за рамки схемы S*, ведь у субъекта-исполнителя может и не быть цели (тем более -- политической), или же его цель может не иметь ничего общего с целью S*. Но даже при отсутствии реальной (доказанной) связи между исполнителем и заказчиком сама типическая структура восприятия связывает исполнителя с неким политиком (политической идеей) или группой. Эта связь стремится стать значимой, так как бессубъектность действия отрицает саму возможность ответа или переговоров, когда никакое решение неактуально и неэффективно.

Примечательно, что в ряде ситуаций заказчиком оказывается сам властный субъект, стремящийся реализовать свои цели в обход легальных институтов, что превращает акт террора в глобальную или локальную провокацию. В этом случае приходится разделять уже S2, чтобы показать, почему был избран такой путь, почему одни институты помешали принятию решений другими. При этом наблюдается закономерность, если исполнитель ничего о себе не заявляет, значит, скорее всего, имела место провокация властного субъекта.

Рисунок 1 Когнитивная схема терроризма (К.Е. Петров 2003)

В основу исследования К.Е. Петрова были положены когнитивные аспекты восприятия терроризма, что позволило выявить те проблемы, с которыми сталкиваются политики, структурируя социальную действительность с помощью соответствующего понятия. Как свидетельствуют многочисленные примеры заведомо метафорического употребления риторики террора, данный концепт часто выступает в качестве оружия политической борьбы. Но несмотря на манипулятивный оттенок понятия "терроризм", разработанная когнитивная схема открывает возможности для тестирования ситуаций на предмет наличия в них террористической активности вне зависимости от используемой при их освещении риторики.

Помимо этого данная модель оказывается чрезвычайно показательной и удобной для описания некоторых аспектов и отношений внутри терроризма как феномена, например:

1) субъект террора - цель террора - легальный субъект (причины возникновения и распространения терроризма);

2) типология терроризма (виды нелегитимного насилия);

3) террористы и их организации (S1);

4) борьба с терроризмом (взаимодействие S2 и S1).

ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАСПРОСТРАНЕНИЯ ТЕРРОРИЗМА. Итак, причины террористической деятельности, обусловливающие возникновение терроризма существовали на протяжении всей истории человечества. Социальная несправедливость, препятствование равному участию в политической системе, националистические, религиозные и территориальные противоречия благоприятствуют появлению терроризма и инициируют идею использования насилия в политической жизни. Изменение политики правительства влияет на терроризм непосредственным образом. Первоначально реформы могут привести к увеличению числа насильственных действий, так как, сталкиваясь с постепенными уступками правительства, особенно в период проведения террористических кампаний, террористы могут активизировать свою деятельность, считая, что они видят слабость государственной власти, однако со временем социально ориентированная политика может элиминировать проблему.

Таким образом, в условиях глобализации наиболее значимыми основаниями в возникновении и распространении терроризма как деструктивного фактора, ориентирующегося на нелегальные насильственные формы изменения государственного и общественного строя (Е.В. Ефанова 2006), являются:

Во-первых, кризис ценностно-нормативной системы, а также особенности господствующей политической культуры. Это значит, что существенное влияние на способы политического поведения, средства, используемые субъектами политики для достижения своих целей, оказывает политическая культура общества, во многом обуславливающая стабильность социальной и политической системы. Политическая культура общества становится основополагающей при формировании так называемой "культуры насилия". Ее содержание обусловливается особенностями исторического развития страны, традициями и ценностями общей культуры, спецификой этнической психологии. "Культура насилия", в свою очередь, уже оказывает конкретное влияние на социальную деятельность субъектов, которая осуществляется в соответствии с определенными программами, конструирующими, интегрирующими и организующими социум.

Во-вторых, социальные сдвиги, нарушающие равновесие стратификационной системы и вызывающие недовольство и сопротивление определенных групп. Достигнув "точки перенапряжения" стратификационной системы, статусные перемещения внутри нее могут вызвать явную дезинтеграцию социальной структуры общества, которая всегда сопровождается вспышками насилия. Следовательно, нарушения равновесия стратификационной системы, вызванные террористическими проявлениями, вносят серьезные изменения в социальную структуру общества. Однако процессы в социальной структуре общества не ведут к возникновению социального насилия. Статусные перемещения могут вызвать противоречивую реакцию - апатию, самоубийство, политическую активность как мирного, так и агрессивного характера. Форма реакции индивидов и групп на структурные процессы в таких случаях зависит от системы властных отношений в обществе.

В-третьих, влияние политических режимов на террористическую деятельность. Террористы нуждаются в свободном демократичном обществе, для активной деятельности, то есть чем более репрессивна государственная политика, тем менее правительство страдает от терроризма.

В-четвертых, как свидетельствует подавляющее большинство современных подходов, терроризм появляется с формированием информационного общества. Классический терроризм возникает в XIX веке, в Европе, то есть когда возникает общество, регулярно читающее газеты. И далее, чем мощнее становятся СМИ, чем более пронизывают собой общество, чем выше их роль в формировании общественных настроений, тем шире волна терроризма.

В-пятых, по мере разворачивания научного и технического прогресса техногенная среда становится все более сложной и уязвимой. Развитие техники дает человеку возможность точечно разрушать социальную, технологическую и природную среду.

В-шестых, экономическая интеграция и глобализация финансовых рынков, формирование европейского общего рынка открывают новые возможности для организованных криминальных групп, которые расширяют активность в сфере контрабанды различного типа. Экономическая глобализация и либерализация системы регулирования товарооборота, движения финансовых потоков, услуг и миграции затрудняют, в целом, эффективное выявление, контроль и противодействие международной организованной преступности и терроризму См. концептуальную модель У. Бруггемана (2004), где в качестве исходного положения выдвинута идея о сращивании международного терроризма с международной организованной преступностью на глобальном уровне..

В-седьмых, огромную роль играют психологические особенности личности, стимулирующие определенный стиль поведения в культивировании насилия. Другими словами, индивидуальный выбор в направлении радикальных движений и организаций, восприятия радикальных идеологий, использования насилия в политике во многом определяется особенностями личности.

ВИДЫ НЕЛЕГИТИМНОГО НАСИЛИЯ. ТИПОЛОГИГИЯ ТЕРРОРИЗМА.

Терроризм можно структурировать по различным основаниям, которые, однако, в терминах вышеприведенной когнитивной модели всегда лежат в плоскости отношений между субъектом террора и объектом. Таким образом, классификационными признаками являются: а) кто / что субъект террора; б) кто / что объект террора; в) цели субъекта террора; г) форма, характер и способ нелегитимного насилия. К сожалению, в доступной литературе не удалось найти ни одной разработанной по этой схеме типологии терроризма. Думается, что основная причина в размытости понятия терроризма вообще, и в том, что, порой, очень сложно выделить основную линию для классификации, так как задействованы все признаки сразу. Однако попытаемся описать некоторые типы терроризма в соответствии с выделенными параметрами.

СУБЪЕКТ ТЕРРОРА. Существует значимое различие между государственным терроризмом и оппозиционным, которое опирается на определение того, что / кто стоит за понятием субъекта террора. Так, государственный террор - это открытое насилие в виде репрессий со стороны правящих элит, с поддержкой государственных институтов, а оппозиционный - насилие и устрашение через террористические акты, организованные оппозиционными группами.

ОБЪЕКТ ТЕРРОРА. Социальный террор - преследующий цель коренного или частичного изменения экономического или политического строя собственной страны. Экономический терроризм - использование мощи государства (государств) против враждебных, неугодных стран либо компаний, фирм, предприятий. Этнорелигиозный терроризм - борьба сторонников одной религии в рамках общего государства с приверженцами другой, либо попытки подорвать или низвергнуть светскую власть и утвердить власть религиозную.

ЦЕЛИ СУБЪЕКТА ТЕРРОРА. Международный терроризм традиционно трактуется как политически мотивированное насилие против мирного населения в целях создать в массах идеи, что цель оправдывает средства: чем ужаснее преступление, тем лучше с точки зрения террористов.

ФОРМА, ХАРАКТЕР И СПОСОБЫ НЕЛЕГИТИМНОГО НАСИЛИЯ. По форме террористические акты бывают скрытые, когда террористы стремятся не привлекать к ним внимания общественности (отравления, похищения неугодных лиц и т.п.), и демонстративные, которым исполнители придают максимальный общественный резонанс - взрывы, расстрелы и т.д., вплоть до официального принятия на себя ответственности. По характеру террористической деятельности следует выделять терроризм политический, направленный (то есть нацеленный на конкретный объект, чаще физическое лицо) и терроризм рассеянный, жертвами которого становятся случайные люди. По способам насилия (вопрос как?) терроризм классифицируется как, например, информационный (медиа-террор), технологический (ядерный), геномный и другие. Информационный террор - это 1) использование информационных средств в террористических целях, то есть угрозы применения или собственно применение физического насилия в политических целях запугивания и дестабилизации общества и таким образом оказания влияния на население и государство; 2) действия по дезорганизации автоматизированных информационных систем, создающие опасность гибели людей, причинения значительного ущерба либо наступление иных общественно опасных последствий, если они совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также угрозы совершения указанных действий в тех же целях (А.И. Смирнов 2005). Технологический терроризм - порожденная современными наукой и техникой угрозы, например, ядерного взрыва и т.п. Геномный терроризм - угроза конструирования и дальнейшего использования геномного оружия массового поражения.

ТЕРРОРИСТЫ И ИХ ОРГАНИЗАЦИИ (СУБЪЕКТЫ ТЕРРОРА).

Многофакторная природа терроризма требует построения модели, которая позволила бы учесть влияние всех параметров на возникновение и развитие данного явления в обществе, в том числе с учетом взаимодействия внутренних (психологических) и внешних (политических и социальных) причин при объяснении терроризма. Здесь необходимо остановиться на гипотезе "фрустрация-агрессия", согласно которой поведение террориста представляет собой ответ на фрустрацию различных политических, экономических и личных потребностей или целей (см. сборник "Современный терроризм и борьба с ним: социально-гуманитарные измерения" 2007). Значимость этой гипотезы выражается в том, что она указывает на наличие внешних факторов как стимулов для террористической деятельности. Данная концепция, кроме того, позволяет понять механизм возникновения групп риска.

В отношении внешних (социальных, политических, экономических и т.д.) факторов мы уже говорили в разделе, касающемся причин возникновения терроризма. Поэтому теперь рассмотрим ряд характеристик индивидуального свойства, которые отличают потенциального террориста.

Физиологические параметры. Если принять то, что нейрофизиологическая модель агрессии реалистична, то отпадают основания утверждать, что при исключении социальных факторов терроризм тоже будет устранен. Нельзя отрицать факт наличия террористов-одиночек, чье поведение в большой степени опосредовано их физиологией. Антитеррористическая деятельность против такого рода террористов должна строиться, скорее, на выявлении и контроле над поведением, чем на управлении идеологией или социальными факторами.

Макиавеллизм. Для террористов характерно желание манипулировать как своими жертвами, так и прессой, публикой, властью. Исследователи подчеркивают, что потенциальному террористу достаточно только видеть, как сработал терроризм для других и их агрессивность возбуждается.

Нарциссизм. Терроризм представляет специфическую форму нарциссического гнева в контексте нарциссической травмы. Нарциссический гнев выражается через стремление приобрести или поддерживать власть посредством унижения. Нарциссизм может проявляться и через желание защищать одну социальную группу против других, будь то реальный или воспринимаемый враг. Следует отметить, что подобное желание представляет собой один из фундаментальных мотивов, который способен привлечь к террористическим группам большое количество людей. Это желание может быть подкреплено неадекватными мерами правительства на действия этих групп.

Идеализм. Образованные молодые люди могут присоединяться к террористическим группировкам из-за своих искренних политических или религиозных убеждений. Люди, имеющие идеалистические взгляды, более склонны к разочарованию в реальности, и как следствие, к переживанию фрустрации.

Фрагментарная личностная идентичность. Для членов террористических организаций характерно отсутствие целостной личной идентичности, наличие противоречивых ценностей, взглядов, установок. Такая личность способна далеко зайти в своих действия, может реагировать на действия служб безопасности и полиции более жесткой активностью.

Методические приемы для эффективного определения групп риска направлены на выявление вышеперечисленных индивидуальных особенностей. Некоторые из них (например, случаи нарциссических травм) выводятся из биографических данных, другие - путем внешнего наблюдения.

Однако помимо основных внешних и внутренних факторов есть еще и дополнительные условия, которые катализируют переход к насилию, такие как неадекватные действия правительства в ответ на беспорядки и террористические акты. Очевидно, что террористы всегда будут искать способы подтолкнуть власти к неадекватным действиям. Реакции недовольства на эти действия служат основой для вербовки новых членов в террористические группы. Потенциальные террористы обычно начинают с того, что симпатизируют террористическим группам и их требованиям. От симпатий всего один шаг к пассивной поддержке, часто те, кто уже преступил закон, также примыкают к террористам. Влияние родственных связей или дружественных отношений с террористами также повышает вероятность стать самому членом группы.

Далее, если посмотреть на субъект террора в современном мире, то окажется, что он по большей части представлен террористическими группами и организациями, хотя по-прежнему существуют и террористы-одиночки. М. Занини (2004) провел политический анализ террористических организаций.

Исходное положение исследователя состоит в утверждении, согласно которому для современного терроризма характерна тенденция к применению информационных технологий, прежде всего, компьютерных, Интернета, средств телекоммуникаций и других, с целью повышения уровня организации и координации дисперсивной по характеру активности. В силу этого группы нового поколения (такие как, например, Hamas, Palestinian Islamic Jihad, Hizbollah, Algeria's Armed Islamic Group, Egyptian Islamic Group, террористическая сеть al-Qaeda) являются частью террористической сети, организованной не столько иерархически, сколько объединенной общими ценностями и механизмами горизонтальной координации для выполнения целей, которые преследуются конкретными группами. Новое поколение террористических групп Ближнего Востока, уточняет М. Занини, оперирует как на территории, так и за пределами региона, что позволяет отнести структуру террористических сетей к категории транснациональных, а в отдельных случаях (Аль-Каида и другие) - к глобальному типу. Отсюда, принципы сетевой организации террористических групп нового поколения определены исследователем следующими категориями: относительная гибкость, децентрализация, делегирование полномочий по принятию политических решений соответствующим властным структурам, свободные латеральные связи между дисперсивными (рассредоточенными) группами и индивидами.

БОРЬБА С ТЕРРОРИЗМОМ (ДЕЙСТВИЯ СУБЪЕКТА ВЛАСТИ ПРОТИВ СУБЪЕКТА ТЕРРОРА).

В современном российском обществе в борьбе с терроризмом сформировались преимущественно две стратегии (Е.В. Ефанова 2006).

Первая - исходит из необходимости "мягких" политических решений, принятых на многосторонней основе, нацеленных на вовлечение опасных режимов, а подчас и организаций ведущих вооруженную борьбу и не брезгующих террористическими акциями в международные структуры и усилия, формирование у них системы новых мотиваций, нейтрализующих деструктивные элементы в поведении как на мировой арене, так и в региональном пространстве.

Вторая - делает ставку на силовые методы. Ее исходным положением является представление о том, что угрозы, порождаемые терроризмом слишком опасны, а политическое решения, даже если они в конечном итоге достигают своей цели, слишком медленны. Террористы и подчиняющиеся их режиму должны быть ликвидированы. То есть наиболее действенный способ борьбы с террором - полное физическое уничтожение террористов.

Однако необходимо учитывать универсальные принципы государственной политики по отношению к терроризму:

1) законность;

2) комплексное использование профилактических, правовых, политических, социально-экономических, пропагандистских мер;

3) принцип упреждения террористических актов за счет правильно поставленной заблаговременно оперативной деятельности, распознания их на стадии замысла, планирования и подготовки и срыва намеченных террористических действий;

4) принцип минимальных уступок террористам. В этой связи в ходе переговоров могут допускаться лишь частные, тактические уступки, позволяющие выиграть время, провести подготовительные мероприятия для проведения наиболее эффективной операции в создавшихся условиях;

5) принцип минимизации жертв и ущерба в ходе антитеррористической операции;

6) принцип неотвратимости наказания за террористическую деятельность;

7) минимальная огласка технических приемов и тактики проведения контртеррористических операций, а также состава их участников.

Следовательно, эффективность борьбы с терроризмом всегда будет зависеть от адекватности той системы мер, которую создает государство для защиты от этой угрозы. Действенность этой системы мер в решающей степени зависит от объективности и своевременности выявления изменений, которые совершаются в содержании, организации и тактике терроризма, от глубины анализа этих изменений и прогнозирования их дальнейшего развития.

При всей очевидности вышеизложенных мер, тем не менее, во многих современных выступлениях терроризм упоминается в контексте целого комплекса асимметричных угроз (А. Макарычев 2006). Этот термин приобретает все большую популярность среди специалистов по безопасности, однако представляется, что он требует весьма деликатного к себе отношения. Дело не в том, что в связи с терроризмом "симметричные" угрозы оказались замененными на асимметричные. Скорее, следует говорить о новом, более сложном балансе между симметрией и асимметрией как характеристиками, присущими взаимоотношениям между субъектами. Это обстоятельство хорошо иллюстрируется на примере понятия "войны с терроризмом": любая ситуация, описываемая как "война", симметрична в том смысле, что обе стороны вынуждены признать политическую субъектность друг друга. Нельзя вести войну с тем, кого ты не признаёшь в известном смысле равным себе противником.

Коль скоро терроризм представляет собой радикальное отрицание существующих правил, то и отвечать на него следует аналогично, то есть с помощью политического по своей природе инструментария, предполагающего высокую степень "свободы рук". Так, например, дискуссии в США о возможности применения пыток в отношении организаторов и соучастников террористических актов - одна из манифестаций симметричности реакции со стороны Запада.

Исходя из всего вышесказанного, очевидно, что на современном этапе развития общества термин "терроризм" трактуется по-разному разными группами интересов, и некритическое, одностороннее, тенденциозное применение концепта становится препятствием на пути выявления реального спектра политических сил современности и их реального баланса и отношений, на пути углубленного анализа реальных конфликтов и противоречий в системе современных государств и политических сообществ и на пути поиска адекватных путей и способов разрешения наиболее острых конфликтов в мире.

Контрольные вопросы

1. Этимология словопонятия "терроризм".

2. Почему построение когнитивной схемы является одним из наиболее эффективных методологических подходов к проблеме терроризма?

3. Что понимается под субъектом террора в когнитивной модели, какие бывают субъекты?

4. Что понимается под объектом террора в когнитивной модели? Можно ли считать социальные устои объектом террора?

5. Кто такие реципиенты террора в когнитивной модели? Каковы отношения между СМИ и реципиентами?

6. Что понимается под субъектом власти в когнитивной модели? Может ли субъект власти быть одновременно и субъектом террора? Когда? При каких условиях?

7. Что такое нелегитимное насилие в когнитивной модели?

8. Какие отношения можно описывать в рамках концепта "терроризм" в когнитивной модели?

9. Каковы основные причины возникновения и распространения терроризма?

10. Каковы классификационные признаки типологии терроризма? Назовите несколько видов терроризма в соответствии с ними.

11. Какие индивидуальные особенности личности потенциального террориста вы можете назвать? Опишите их.

12. Каковы особенности современных террористических организаций? С чем это связано?

13. Что такое борьба с терроризмом?

14. Какие меры применяются для борьбы с терроризмом в России? В мире?

15. Прокомментируйте выражение "война с терроризмом".

Список рекомендуемой литературы

1. Глинчевский Э.И. Вербализация концепта "международный терроризм" в русском и английском языках (на материале медиатекстов). М.: МГУ, 2007.

2. Ефанова Е.В. Терроризм как фактор политической дестабилизации современного российского общества. Автореф. дисс… канд. филол. наук. Краснодар 2006 (http://revolution.allbest.ru/political/00015973_0.html, 25.08.08).

3. Макарычев А. Проблемы безопасности и антитеррористические стратегии. 2006 (http://www.eurasianhome.org, 25.08.08).

4. Современный терроризм и борьба с ним: социально-гуманитарные измерения / С.А. Афонин и др. Под. ред. В.В. Ященко. М.: МЦНМО, 2007.

Дополнительная литература

1. Грачев С.И. Терроризм. Вопросы теории: монография. Н. Новгород: ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 2007. 269 с.

2. Дзлиев М.И. Международный терроризм как социально-политический феномен // Безопасность Евразии. - № 3, 2002 (июль-сентябрь). С. 576-590.

3. Терроризм в современном мире / [науч. ред. Ю.М. Антонян, В.Л. Шульц]; Центр исследований безопасности РАН; Общественно-консультативный совет по проблемам борьбы с международным терроризмом. М.: Наука, 2008. 359 с.

4. Bruggeman W. Countering Threat of Terrorism in the EU in a Broader Organized Crime Perspective // Legal Instruments in the Fight Against International Terrorism: A Transatlantic Dialogue / C. Fijnaut, J. Wouters, and F. Naert Eds. Leiden; Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2004. - P. 153-169.

5. Lakoff G. Moral Politics: what conservatives know that liberals don't. Chicago, 1996.

Размещено на Allbest.ru