Итак, данное исследование будет направлено главным образом на выявление каузальной связи (положительной, отрицательной или её отсутствия) между присутствием беженцев в регионах (муниципалитетах) рассматриваемых европейских стран и поддержкой праворадикальных партий в этих регионах, за счёт различных факторов, рассмотренных в этой главе.

5. Трансформация отношения к иммиграции

После начала миграционного кризиса у многих европейцев изменилось отношение к иммиграции. Значимость этого события и большая огласка в СМИ привели к поляризации мнений на тему иммиграции; также участились случаи насилия в отношении беженцев. Прежде всего в целом ухудшилось отношение к миграции не из европейских стран. Во-вторых, проблема массовой иммиграции резко актуализировалась в восприятии европейцев и стала более значимой по сравнению с другими проблемами, волновавшими их ранее. Анти-иммиграционная риторика правопопулистских партий во многим обеспечила им резкий рост поддержки среди населения европейских стран в тот момент, когда на это был самый большой «запрос».

Для анализа изменения отношения европейцев к иммиграции в качестве данных используются результаты двух опросов, которые проводились Европейской Комиссией во всех странах ЕС каждой весной и осенью. Первый опрос направлен на выявление отношения местных жителей к иммиграции из стран, не входящих в ЕС, с соответствующим вопросом. Респондентам предлагалось выбрать один из пяти вариантов ответа: «Положительно», «Скорее положительно», «Скорее отрицательно», «Отрицательно» и «Не знаю». Таким образом, сумма ответов «Скорее отрицательно» и «Отрицательно» будет представлять собой количественное выражение негативного отношения к иммиграции. Целью второго опроса было выявление актуальных по мнению жителей проблем (или проблемных сфер) для страны на момент опроса, о чём респондентов также спрашивали напрямую. Предлагались следующие варианты ответов: безработица, экономическая ситуация в стране, рост цен/инфляция, иммиграция, преступность, госдолг, здравоохранение, пенсии, налоги, система образования, окружающая среда и терроризм. Стоит отметить, что среди опций, например, преступность или терроризм, априори являются проблемами, в то время как варианты «окружающая среда» или «иммиграция» подразумевают существование проблем в этой сфере, или проблем, связанных с указанным явлением.

Швеция. В 2014 году в Швеции, отвечая на вопрос об отношении к иммиграции из стран вне ЕС, 72% респондентов выбрали варианты «положительно» и «скорее положительно». Однако потом этот показатель стал постепенно снижаться и в 2015 году составил 70%, а в 2016 - 62%. Соответственно вместе с этим росло количество респондентов, недовольных миграционными процессами: в 2014 году только 25% опрошенных шведов относились к миграции «отрицательно» и «скорее отрицательно», в 2015 - 27%, а в 2016 году этот показатель достиг 36%. Public Opinion. Immigration of people from outside the EU [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Chart/getChart/themeKy/59/groupKy/279

Изменения коснулись и мнений об актуальности различных проблем для Швеции. Так, в 2014 году респонденты из Швеции были больше всего обеспокоены безработицей (51%). Однако в 2016 году эта проблема отошла на второй план, получив 24% ответов, уступив место иммиграции, которую посчитали наиболее актуальной проблемой 53% шведов в конце 2015 года, т.е. в два раза больше, чем до начала миграционного кризиса. Как можно заметить, обеспокоенность шведов миграцией имела самый высокий уровень осенью 2015 года - в самый разгар Европейского миграционного кризиса и далее постепенно пошла на спад, при этом всё равно значительно превышая докризисные показатели 2013 года.

Австрия. Во многом похожий тренд отношения к иммиграции наблюдается в Австрии. В 2014 году количество жителей Австрии, которые относились к миграции отрицательно составляло 56%; в 2015 году этот показатель достиг рекордных 64%, однако после этого начал снижение, причём достигнув докризисного уровня. Ibid.

До начала миграционного кризиса, по мнению жителей Австрии, как и в случае Швеции, наиболее актуальной проблемой для страны была безработица. Но уже в 2015 году значимость проблемы миграции в глазах австрийцев превысила значимость безработицы. Если весной 2014 года лишь 20% респондентов из Австрии называли иммиграцию в качестве главной проблемы, то осенью 2015 года такой ответ давали уже 56% респондентов. Public Opinion. Standard Eurobarometer [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Survey/index#p=1&instruments=STANDARD&yearFrom=2013&yearTo=2017

Германия. В случае Германии паттерн трансформации общественного мнения об иммигрантах несколько отличается от аналогичных паттернов других рассматриваемых стран. Когда Европейский миграционный кризис начался, многие жители Германии выражали поддержку прибывающим беженцам. Это зафиксировали результаты опросов: в 2014 году к миграции из не европейских стран положительно относились 29% респондентов, но после начала миграционного кризиса, этот показатель стремительно вырос до 38% (соответственно количество респондентов с отрицательным отношением снизилось с 60% до 53%). И уже после этого момента динамика отрицательного отношения к миграции в Германии стала схожей с другими кейсами. Как и в других странах, после весны 2015 года количество респондентов с негативным отношением к иммиграции поднялось до точки экстремума в 59% и далее стало постепенно снижаться. Public Opinion. Immigration of people from outside the EU [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Chart/getChart/themeKy/59/groupKy/279

Что касается опросов, ставящих целью выявление актуальных для страны проблем с точки зрения жителей, их результаты в Германии имеют схожие тенденции с другими странами ЕС. В 2013 году основными проблемами страны по мнению немцев были инфляция (25%) и госдолг (23%), в то время как иммиграцию рассматривали как важную проблему лишь 16% респондентов. К концу 2015 года ситуация кардинально изменилась: иммиграцию стали считать главной проблемой 76% опрошенных жителей Германии. Public Opinion. Standard Eurobarometer [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Survey/index#p=1&instruments=STANDARD&yearFrom=2013&yearTo=2017

Венгрия. Отношение жителей Венгрии к иммиграции было в целом негативным ещё до начала миграционного кризиса (67%). Ситуация ухудшилась, когда в 2015 году страна стала играть роль транзитной зоны для беженцев (поскольку в большинстве своём они не планировали оставаться в Венгрии и стремились попасть в Германию). В первой половине 2016 года недовольство достигло своего пика - 83% респондентов из Венгрии отрицательно относились к иммиграции из-за пределов ЕС. В дальнейшем этот показатель, как и в других рассмотренных странах, стал постепенно снижаться, но лишь до 78% в 2017 году, что значительно превышает аналогичный показатель 2014 года. Public Opinion. Immigration of people from outside the EU [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Chart/getChart/themeKy/59/groupKy/279

Примечательно, что жители Венгрии, несмотря на существенно более высокие показатели негативного отношения к иммиграции, по сравнению с другими странами ЕС, до кризиса практически не относили иммиграцию к числу основных проблем для страны. За 2013 и 2014 годы, лишь 2-3% респондентов из Венгрии считали иммиграцию главной проблемой для страны. Вместо этого больше внимания уделялось проблеме безработицы (53%). Но уже в 2015 году эти проблемы сравнялись по значимости для венгров, достигнув показателя в 34%. Public Opinion. Standard Eurobarometer [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Survey/index#p=1&instruments=STANDARD&yearFrom=2013&yearTo=2017

Финляндия. Трансформация общественного мнения в Финляндии относительно иммиграции из не европейских стран имела в основном те же тренды как в рассмотренных выше странах. Количество негативных оценок по отношению к иммиграции росло с осени 2014 года (52%) до осени 2015 года (64%) и далее постепенно шло на спад, как и в других вышеуказанных случаях, не достигая при этом начальной отметки 2014 года. Public Opinion. Immigration of people from outside the EU [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Chart/getChart/themeKy/59/groupKy/279

Актуальность проблемы иммиграции оставалась довольно низкой для жителей Финляндии вплоть до середины 2015 года. В этот период особо значимой проблему считали лишь 3-6% опрошенных финнов, но через полгода вместе с резким увеличением количества беженцев, этот показатель существенно возрос до 41%, достигнув точки экстремума. В последующие годы следовало стандартное снижение актуальности проблемы до 17-23% ответов, что, тем не менее, в несколько раз превышает докризисный показатель. Public Opinion. Standard Eurobarometer [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Survey/index#p=1&instruments=STANDARD&yearFrom=2013&yearTo=2017

Итак, хотя отношение к иммиграции не из европейских стран сильно варьируется от кейса к кейсу, паттерны динамики у них очень схожи. Т.е. хотя, например, в Швеции количество респондентов с негативным отношением к миграции варьировалось от 25% до 36%, а в Венгрии - от 67% до 83%, основные тренды изменения мнения у этих стран близки. Как правило, графическое этих паттернов во времени имеет форму, схожую с распределением Гаусса. Т.е. когда наступил Европейский миграционный кризис, отношение жителей к иммиграции из стран вне ЕС существенно ухудшилось, как и возросло восприятие иммиграции в качестве основной проблемы, доходя до максимальных значений приблизительно к концу 2015 - началу 2016 года, и далее уже следовало постепенное возвращение к изначальным показателям.

Первый опрос, направленный на выявление того, насколько отрицательно или положительно местные жители относятся к иммиграции, начал проводится Европейской Комиссией лишь с осени 2014 года. И хотя Европейский миграционный кризис формально наступил весной 2015 года, Количество беженцев стало постепенно увеличиваться ещё в 2014 году. Следствие этого можно видеть по результатам второго опроса об актуальных проблемах, где обеспокоенность жителей иммиграцией начала постепенно расти уже в 2014 году, но не со значительно меньшей скоростью по сравнению с 2015 годом.

Как можно заметить, значения результатов второго опроса о проблемах менялись с течением времени с большей амплитудой, чем результаты опроса об отношении к иммиграции. Это явление объясняется тем, что если респондент признаёт иммиграцию и связанные с ней проблемы наиболее важными для сраны, из этого ещё не следует его отрицательное отношение к самому явлению. Респондент может положительно относится к иммиграции и при этом считать, например, что его государство не справляется с урегулированием миграционного кризиса или быть недовольным условиями содержания беженцев, и уже исходя из этого выделять иммиграцию как наиболее актуальную проблему.

6. Динамика поддержки праворадикальных партий

Популярность европейских праворадикальных партий закономерно возросла во время миграционного кризиса. Чтобы анализа изменений электоральной поддержки крайне правых партий с течением миграционного кризиса, в исследовании используются результаты опросов. Как правило, в подобных опросах респондентов спрашивают, за какую партию они бы проголосовали, если парламентские выборы проводились в день опроса. В большинстве стран ЕС (в том числе и рассматриваемых) существует сразу несколько организаций, которые специализируются на опросах общественного мнения/экзит-поллах с целью выявления фактической поддержки партий в каждый момент времени. Благодаря этому можно получать данные об электоральной поддержке той или иной партии из нескольких источников, что повышает частоту и точность этих данных. Хотя, как правило, результаты по поддержке партий, полученные разными организациями, очень близки и их расхождение редко превышает 2%. Поэтому в данном исследовании берутся средние показатели электоральной поддержки, предоставляемые несколькими организациями в каждой из стран. Для получения результатов электоральной поддержки праворадикальной партии в Швеции используются средние значения, полученные компаниями YouGov, Ipsos, Novus и SCB. Соответственно для Австрии - Gallup, Market/Der Standard и Unique Research; для Германии - Emnid, INSA YouGov, FG Wahlen и Forsa; для Венгрии - Nйzхpont, Ipsos, и Tбrki; для Финляндии - Taloustutkimus и TNS Gallup.

Шведские демократы. Осенью 2013 года уровень поддержки партии «Шведские демократы» составлял 8%, что было достаточным показателем для преодоления существующего в Швеции заградительного барьера в 4% на парламентских выборах, но при этом было заметно сильное отставание от мейнстримных «Социал-демократической партии» и «Умеренной коалиционной партии», которые на тот момент имели соответственно 33% и 30% электоральной поддержки. Но когда в 2015 году начался Европейский миграционный кризис, рейтинг Шведских демократов стал довольно быстро расти, вплоть до своего максимального значения в 22%, которое было зафиксировано осенью 2015 года. Далее вместе с сокращением количества прибывающих в Швецию беженцев и, соответственно вместе с уменьшением недовольства иммиграцией, рейтинг партии постепенно пошёл на спад до значения в 19% в 2017 году. Opinion polling for the Swedish general election [Electronic resource] // Poll of Polls. 2018. URL: https://pollofpolls.eu/SE

Австрийская партия свободы. Электоральная поддержка «Австрийской партии свободы» постепенно росла ещё до начала миграционного кризиса, как и у многих других крайне правых партий. Но когда иммиграционные потоки в страну многократно увеличились, темпы роста поддержки тоже стали значительно выше. В период с ноября 2013 года до ноября 2015 года рейтинг партии вырос на 9% (с 23% до 32%). Как и в других рассматриваемых странах, после снижения уровня недовольства иммиграцией из стран, не входящих в ЕС, наблюдалось и снижение популярности праворадикальной партии до 28%. Opinion polling for the Austrian legislative election [Electronic resource] // Poll of Polls. 2018. URL: https://pollofpolls.eu/AT

Альтернатива для Германии. «Альтернатива для Германии» была сформирована в 2013 году и изначально не имела весомой поддержки. В первые два года существования её рейтинг находился в интервале от 4% до 8%. На парламентских выборах осенью 2013 года, партии не удалось преодолеть существующий в Германии заградительный барьер в 5% (было набрано 4,7% голосов), из-за чего во время миграционного кризиса она не была представлена в Бундестаге. Но начиная приблизительно с осени 2015 года, в разгар миграционного кризиса, поддержка партии стала расти и к весне 2016 года 13% респондентов из Германии были готовы проголосовать за партию. Однако после этого рейтинг Альтернативы для Германии начал закономерно снижаться. Примечательно, что на тренд динамики электоральной поддержки партии повлияло кратковременное улучшение отношения немецкого общества к иммиграции весной 2015 года. Можно видеть, что как раз в этот момент рейтинг партии временно понизился с 8% до 5%; до того момента, пока отношение к иммиграции снова не ухудшилось. Opinion polling for the German federal election [Electronic resource] // Poll of Polls. 2018. URL: https://pollofpolls.eu/DE

Йоббик. Во многом схожая со Швецией и Австрией динамика электоральной поддержки праворадикальной партии наблюдалась и в Венгрии. Рейтинг правой партии «Йоббик» заметно вырос: с 14% в 2013 году, до 26% в 2015 году, Opinion polling for the Hungarian parliamentary election [Electronic resource] // Poll of Polls. 2018. URL: https://pollofpolls.eu/HU т.е. почти в два раза. Но, как и в других кейсах, вместе с сокращением миграционных потоков, стал падать и уровень поддержки партии, постепенно приближаясь к уровню до миграционного кризиса, несколько превышая его. Приблизительно также, но с временным лагом менялся уровень недовольства иммиграцией в Венгрии.

Истинные финны. Кейс Финляндии существенно отличается от перечисленных из-за необычного изменения поддержки праворадикальной партии «Истинные финны» после начала миграционного кризиса. В отличие от других рассматриваемых правых партий, чей электоральной поддержке поспособствовал кризис, партия «Истинные финны» утратила значительную часть своего рейтинга. Если перед началом кризиса за партию были готовы проголосовать 16-18% респондентов, то после незначительного роста этого показателя до 19% перед выборами весной 2015 года, уже в 2016 году за Истинных финнов были готовы проголосовать всего 9% респондентов, что продолжалось в течение нескольких лет. Opinion polling for the Finnish parliamentary election [Electronic resource] // Poll of Polls. 2018. URL: https://pollofpolls.eu/FI Причём как и в других странах, в Финляндии отношение жителей к иммиграции извне ЕС значительно ухудшалось вплоть до ноября 2015 года и лишь потом стало постепенно улучшаться, не достигая при этом докризисного уровня. Это же касается и видения жителями иммиграции как основной проблемы для страны. В ином случае т.е. если бы во время миграционного кризиса отношение финнов к иммиграции улучшилось, то такое падение рейтинга праворадикальной партии было бы закономерным, и необычным выглядело бы лишь улучшение отношения жителей к иммиграции.

Итак, можно заключить, что во всех рассмотренных странах, кроме Финляндии, Европейский миграционный кризис способствовал существенному росту поддержки крайне правых партий этих стран. В то же время, ни одной из этих партий не удалось сохранить этот рост после завершения миграционного кризиса, как и максимальный показатель поддержки во время кризиса, что дополнительно подтверждает наличие каузальной связи между этими событиями. Можно видеть, что во время миграционного кризиса уровень поддержки крайне правых партий практически напрямую зависел от негативного отношения общественности к иммиграции. Таким образом, для каждой из рассмотренных стран, кроме Финляндии, паттерны динамики поддержки праворадикальных партий во времени схожи с паттернами динамики негативного отношения жителей данной страны к иммиграции, что также видно по графическим изображениям этих процессов. Можно проследить корреляцию.

Кейс Финляндии. У кейса Финляндии имеется аномальная особенность: это единственная страна из рассмотренных, где Европейский миграционный кризис спровоцировал не рост, а падение поддержки местной праворадикальной партии. Аномальной эту особенность можно назвать по той причине, что паттерн динамики отношения к иммиграции схож с паттернами других рассматриваемых стран. Т.е. как и в других странах, отношение к иммиграции значительно ухудшилось, но это не привело к росту электоральной поддержки партии «Истинные финны», которая закономерно использовала риторику, направленную против иммиграции. Если по какой-то причине отношение жителей к иммигрантам во время кризиса улучшилось, то такой феномен не был аномальным, поскольку он бы вписывался в парадигму (хотя тогда необычным в свою очередь выглядело бы более положительное отношение к иммиграции). В каждом из рассмотренных кейсов, включая финский, можно наблюдать подтверждение теорий, прогнозирующих рост обеспокоенности и недовольства местного населения по отношению к иммиграции вследствие большого притока беженцев. Однако в случае Финляндии не работает каузальная связь между недовольством иммиграцией и поддержкой праворадикалов. Причина такого аномального падения популярности «Истинных финнов» (в изначально благоприятных для партии условиях) связана с несоответствием принятых представителями партии решений и их предвыборными обещаниями/риторикой, после того, как они получили власть. После выборов в Эдускунту (парламент) в 2015 году, по результатам которых «Истинные финны» заняли второе место по количеству полученных мандатов, партия начала состоять в правительственной коалиции и иметь влияние на принятие государственных решений, а основатель и лидер партии Тимо Сойни занял пост министра иностранных дел Финляндии. С начала основания партии, на протяжении 20 лет Тимо Сойни выступал против притока иммигрантов в страну и оставался евроскептиком. Однако после того, как он занял пост министра иностранных дел, глава «Истинных финнов» участвовал в принятии решений по приёму беженцев в Финляндию, а также решений по «спасению Греции» и других стран, пострадавшим от финансового кризиса еврозоны, хотя в тот момент Финляндия также переживала экономический упадок. Таким образом, хотя пост министра иностранных дел занимал лидер праворадикальной партии, Финляндия оказалась в пятёрке стран Евросоюза, принявших наибольшее количество беженцев на душу населения. Это обстоятельство не могло не сказаться на рейтинге «Истинных финнов». Как было показано, весной 2015 года, когда проходили парламентские выборы, уровень поддержки партии имел довольно высокий показатель - 19%, однако после резкого увеличения миграционных потоков вследствие кризиса, рейтинг начал стремительно падать и уже на следующий год держался на уровне 9%. В итоге по популярности партия «Истинные финны» опустилась со 2-3 места на 5-6 место среди других финских партий. В 2017 году Тимо Сойни уже не принимал участия в выборах на пост председателя «Истинных финнов». Новым председателем Истинных финнов стал Юсси Халла-ахо [Электронный ресурс] // Yle. 2017. URL: https://yle.fi/uutiset/osasto/novosti/novym_predsedatelem_istinnykh_finnov_stal_yussi_khalla-akho/9662261

Если учесть динамику поддержки крайне правых партий в четырёх других рассмотренных кейсах во время миграционного кризиса, можно сделать предположение, что если бы лидер и другие представители партии «Истинные финны» оставались в оппозиции и не располагали ресурсами для принятия решений на государственном уровне, продолжая при этом свою анти-иммиграционную риторику, то это как минимум не сказалось бы негативным образом на рейтинге партии. Получение партией значительного количества мест в парламенте или правительстве подразумевает рост ответственности перед избирателями, а значит и рост риска утраты политического капитала.

Кейс Финляндии наглядно показывает необходимость использования разных типов данных при построении исследования. Поскольку если анализировать исключительно результаты парламентских выборов и количество иммигрантов, прибывших во время кризиса, то в случае Финляндии можно сделать вывод, что иммиграция однозначно снижает уровень электоральной поддержки праворадикальных партий.

7. Проверка рассмотренных гипотез в условиях Европейского миграционного кризиса: анализ опросов общественного мнения

Фактор экономического интереса. С момента времени, когда были представлены теории, связывающие экономический интерес местных жителей с электоральной поддержкой крайне правых партий, этот фактор несколько изменился в восприятии европейцев. У жителей европейских стран снизились опасения относительно возможного роста конкуренции на рынке труда, однако вместо этого возросли опасения, что резкое увеличение иммиграции окажет негативное влияние на сферу социальных услуг и, как следствие, экономику.

В серии публикаций Eurobarometer Европейской Комиссии, опрос общественного мнения о том, какие проблемы являются наиболее актуальными для страны респондента, в качестве вариантов ответа включал в себя помимо иммиграции также безработицу. В каждом из рассматриваемых кейсов обеспокоенность проблемой безработицы лишь уменьшалась на протяжении всего периода с 2013 по 2017 год. Что касается реального уровня безработицы, он также постепенно снижался в этих странах за данный период времени, что отчасти является косвенным подтверждением того, что миграционный кризис не способствовал увеличению безработицы. Стоит также отметить, что дискурс, содержащий опасения относительно того, что иммигранты занимают рабочие места, по большей части потерял актуальность к моменту начала Европейского миграционного кризиса. Это обстоятельство сказалось и на предвыборных стратегиях праворадикальных партий. Перед последними парламентскими выборами в европейских странах, праворадикальные партии уделяли куда меньше внимания проблеме безработицы, по сравнению с выборами в конце XX века. Даже когда представители современных правых партий используют анти-иммиграционную риторику, они указывают в первую очередь на угрозу потери национальной идентичности, угрозу терроризма и рост преступности, но намного реже на сокращение количества рабочих мест из-за иммигрантов. По результатам опроса, проведённого компанией Ipsos в 2016 году, в том числе в рассматриваемых странах, меньшая часть европейцев считает, что иммигранты занимают их рабочие места. Респондентов спрашивали: «Считаете ли вы, что из-за иммигрантов жителям вашей страны сложно найти работу?» Согласились с этим утверждением лишь 25% респондентов из Швеции, из Германии - 28% респондентов и Венгрии - 41%. Global Views on Immigration and the Refugee Crisis [Electronic resource] // Ipsos. 2016. URL: https://www.ipsos.com/sites/default/files/migrations/en-uk/files/Assets/Docs/Polls/ipsos-global-advisor-immigration-and-refugees-2016-charts.pdf

Хотя проблема безработицы отошла на второй план, экономический интерес местных жителей в качестве фактора популярности праворадикалов не утратил своей актуальности. Этот фактор несколько трансформировался: страх потерять рабочие места из-за иммигрантов изменился на беспокойство, связанное с уязвимостью сферы государственных услуг и, в частности, системы выплат различных социальных пособий на фоне большого количества беженцев. Исследование, проведённое организацией Ipsos, показало, что европейцев в большей степени беспокоят возможные последствия миграционного кризиса для сферы государственных услуг, а не для рынка труда. Например, с суждением о том, что иммиграция оказывает слишком большое давление на сферу общественных услуг, согласились уже 52% респондентов из Германии, 55% из Швеции и 57% из Венгрии. Ibid. Таким образом, предполагаемые негативные экономические последствия иммиграции также могли способствовать увеличению поддержки крайне правых партий.

Фактор террористической угрозы

К факторам, способствующим увеличению негативного отношения к иммиграции следует также отнести угрозы террористических атак. Во внимание стоит брать в первую очередь не наличие или отсутствие фактической каузальной связи между многократным увеличением количества беженцев из ближневосточных стран и увеличением количества террористических атак в Европе в 2016 и 2017 годах, а скорее существование этой связи в представлениях европейских избирателей. Как и в случае с безработицей, для поддержки праворадикальных партий важным является именно видение ситуации избирателями, даже если оно искажено или ошибочно. Несомненно на восприятие европейцами участившихся терактов как прямого следствия больших миграционных потоков повлияли неоднократные заявления представителей и командиров из ИГИЛ, в которых они говорили, что под видом беженцев успешно переправили на территорию ЕС своих боевиков. 'Just wait…' Islamic State reveals it has smuggled THOUSANDS of extremists into Europe [Electronic resource] // Express. 2015. URL: https://www.express.co.uk/news/world/555434/Islamic-State-ISIS-Smuggler-THOUSANDS-Extremists-into-Europe-Refugees ISIS general: 400 soldiers disguised as refugees return to Europe [Electronic resource] // The Washington Times. 2017. URL: https://www.washingtontimes.com/news/2017/jan/3/isis-general-400-soldiers-disguised-refugees-retur Эту информацию подтвердило агентство немецкой контрразведки в 2017 году. German spy agency says ISIS sending fighters disguised as refugees [Electronic resource] // Reuters. 2016. URL: https://www.reuters.com/article/us-germany-security/german-spy-agency-says-isis-sending-fighters-disguised-as-refugees-idUSKCN0VE0XL У вышеуказанного опроса Eurobarometer, проведённого Европейской Комиссией, среди перечисленных проблем, динамику актуальности которых можно проанализировать, был и терроризм. Во всех рассматриваемых странах количество респондентов, которые называли угрозу террористических атак как одну из двух наиболее важных проблем для их страны, до 2014 года не превышало 2%. Однако уже в 2016 году в Австрии этот показатель достиг 9%. В Венгрии - 8%, Швеции - 6%, хотя теракт в Стокгольме произошёл в 2017 году. 28%, вследствие чего терроризм для жителей Германии стал второй по актуальности проблемой после иммиграции. Больше всего обеспокоенность проблемой терроризма возросла в Германии: в 2016 году уже 28% респондентов указывали терроризм в качестве основной проблемы для страны, что сделало её второй по актуальности после иммиграции. Public Opinion. Standard Eurobarometer [Electronic resource] // European Commission. 2017. URL: http://ec.europa.eu/commfrontoffice/publicopinion/index.cfm/Survey/index#p=1&instruments=STANDARD&yearFrom=2013&yearTo=2017 Такой резкий рост обеспокоенности связан с тем, что во время миграционного кризиса именно в Германии, наряду с Францией и Бельгией, произошло больше всего терактов. Хотя в отношении поддержки праворадикальных партий более значимым является даже не сама обеспокоенность проблемой терроризма, а скорее связь увеличения количества террористических атак с увеличением притока беженцев, которую проводят жители рассмотренных стран.

Об этом свидетельствуют результаты опросов, проведённых организацией Pew Research Center в 2016 году. Респондентов из европейских стран спрашивали, считают ли они, что прибытие беженцев увеличит вероятность террористических атак в их стране. Согласились с этим утверждением большинство респондентов из Венгрии - 76% (против 18%, которые, соответственно, не считают, что террористические атаки связаны с беженцами и миграционным кризисом), хотя следует заметить, что в Венгрии не происходило терактов. В Германии согласились с утверждением 61% опрошенных, в Швеции - 57%. Many Europeans concerned refugees will increase domestic terrorism [Electronic resource] // Pew Research Center. 2016. URL: http://www.pewglobal.org/2016/07/11/negative-views-of-minorities-refugees-common-in-eu/ga_2016-07-11_national_identity-02-06/

Схожий по смыслу опрос был проведён в том же году организацией Ipsos. Респондентов по всему миру спрашивали, согласны ли они со следующим утверждением: «Среди беженцев есть террористы, которые ими притворяются, чтобы проникнуть в вашу страну с целью совершения терактов». Соответственно была предложена градация ответов: «абсолютно согласен», «скорее согласен», «скорее не согласен», «абсолютно не согласен» и «не знаю». Результаты оказались близки к результатам предыдущего опроса. 72% венгров согласны с этим утверждением. Это же касается большинства респондентов из Германии (71%) и Швеции (57%). Majority in most countries believe terrorists are pretending to be refugees [Electronic resource] // Ipsos. 2016. URL: https://www.ipsos.com/sites/default/files/migrations/en-uk/files/Assets/Docs/Polls/ipsos-global-advisor-immigration-and-refugees-2016-charts.pdf Итак, хотя до начала миграционного кризиса существовало довольно мало исследований, рассматривающих терроризм (вернее связанную с ним обеспокоенность избирателей) как фактор популярности крайне правых партий, после 2014 года это обстоятельство стало довольно важным, наряду с культурной идентичностью и экономическими интересами.

Фактор евроскептицизма

Многие исследователи связывают с миграционным кризисом рост евроскептицизма среди недовольных миграционной политикой граждан, главным образом из-за системы квот для беженцев, которых обязаны принять страны ЕС. Об этом также говорят результаты серий опросов, которые проводились Европейской Комиссией. Респондентов из разных стран спрашивали, склонны ли они доверять перечисленным институтам и организациям, среди которых был и Европейский союз. Опрос подразумевал бинарные ответы, поэтому количество отрицательных ответов в каждой стране можно условно назвать числовым выражением степени евроскептицизма её жителей. В среднем, в пяти рассмотренных странах прослеживается следующий паттерн динамики доверия к Европейскому союзу. Период с 2013 года до начала миграционного кризиса характеризуется спадом недоверия к ЕС (т.е. увеличением уровня доверия). Это связано предположительно с принятием успешных мер по преодолению финансового кризиса еврозоны. Однако после начала миграционного кризиса уровень недоверия к ЕС снова повсеместно увеличивался, предположительно из-за разногласий внутри Европейского союза о назначении квот на количество принимаемых беженцев для каждой страны. Собственно, как раз эти обстоятельством пользовались правопопулистские партии для преумножения своего политического капитала, поскольку евроскептицизм - одна из основных тем их риторике, хотя и менее приоритетная, чем иммиграции. После завершения миграционного кризиса, уровень доверия респондентов по отношению к ЕС начал возвращаться к докризисным показателям, также, как и уровень поддержки этих партий.

Фактор культурной дистанции

Проверить, насколько сохранил актуальность в условиях миграционного кризиса фактор культурной дистанции в восприятии европейцев, также представляется возможным при помощи опросов. Серия опросов, касающихся мнения европейцев о готовности иммигрантов интегрироваться, была проведена упомянутой ранее компанией Pew Research Center. Респондентам был задан следующий вопрос: «Считаете ли вы, что большинство мусульман в вашей стране сегодня хотят перенять образ жизни и традиции нашей страны, или же вы считаете, что они хотят сохранить культурную автономию и отстраниться от общества?» В основном респонденты сомневались в готовности мусульман интегрироваться в их общество. Так, 76% респондентов из Венгрии, 61% из Германии и 50% респондентов из Швеции посчитали, что мусульмане не хотят интегрироваться. Most Europeans say Muslims in their country want to be distinct [Electronic resource] // Pew Research Center. 2016. URL: http://www.pewglobal.org/2016/07/11/negative-views-of-minorities-refugees-common-in-eu/ga_2016-07-11_national_identity-02-02/ Как и в случае с опасениями относительно террористических атак, компания Ipsos тоже провела подобный опрос: респондентов спрашивали, согласны ли они с утверждением, что большинство беженцев, которые прибывают в их страну, удачно интегрируются в новое общество. Разница с опросом Pew Research Center не столь существенна и касается двух моментов: во-первых, вместо мусульман в формулировке вопроса фигурируют беженцы, что в случае миграционного кризиса 2015 года не является принципиальным отличием, и во-вторых, вместо их желания интегрироваться, спрашивается о самой возможности их успешной интеграции. Результаты этого опроса по рассматриваемым странам не существенно отличались от представленных выше. Большинство респондентов также выразили сомнения относительно успешной интеграции беженцев в их общество. Согласились с утверждением (что беженцы удачно интегрируются) 32% респондентов из Швеции (из них 4% «абсолютно согласны», 28% «скорее согласны»), 38% из Германии и, что примечательно, 44% опрошенных из Венгрии, что хотя не является большим значением, тем не менее выделяется на фоне остальных опросов, где венгры относились с большим скептицизмом по отношению к иммигрантам. European countries tend to be less confident about integration [Electronic resource] // Ipsos. 2016. URL: https://www.ipsos.com/sites/default/files/migrations/en-uk/files/Assets/Docs/Polls/ipsos-global-advisor-immigration-and-refugees-2016-charts.pdf Таким образом, результаты двух опросов, проведённых в 2016 году разными компаниями, говорят о том, что большинство жителей из анализируемых стран выражают сомнение, что у прибывшие в 2015-2016 годах иммигрантов желают или будут успешно интегрироваться в их общество.

Итак, несмотря на рассмотренные во второй главе реформы, принятые правительствами европейских стран во время миграционного кризиса и направленные на повышение эффективности политики интеграции, большинство респондентов в рассматриваемых странах не считают, что прибывшие иммигранты желают или смогут интегрироваться в их общество и перенять их культуру.

8. Проверка рассмотренных гипотез в условиях Европейского миграционного кризиса: количественный анализ

Рассмотренные в третьей главе теории влияния иммиграции на поддержку праворадикальных партий с точки зрения количественного исследования можно условно разделить на два кластера: «Классические» теории и «Контактные» теории.

«Классические» теории связывают прибытие значительного количества иммигрантов с ростом недовольства, имеющим различные основания, т.е. «grievances». Это недовольство является окном возможностей для праворадикальных партий, поскольку как было показано, они фактически имеют монополию на анти-иммиграционную риторику, что в конечном итоге ведёт к увеличению их электоральной поддержки. Эти теории в качестве основных причин недовольства иммиграцией рассматривают разные факторы: экономический интерес (дополнительная конкуренция на рынке труда и давление на систему гос. услуг, социальных пособий), культурная дистанция (представления о том, что беженцы не желают и не будут интегрироваться в принимающее общество) и безопасность (связь угрозы террористических атак с притоком беженцев, связь роста преступности с притоком беженцев).

«Контактные» теории в большей степени ориентированы на локальные изменения в поддержке крайне правых партий в зависимости от количества прибивших в регион иммигрантов, и их последующего непосредственного контакта с местными жителями. Современные теории этого типа подразумевают, что размещение беженцев в определённом населённом пункте и их контакт с местными жителями даёт новые впечатления о них (отличающиеся от сообщений в СМИ) и таким образом снижает электоральную поддержку местной праворадикальной партии. Недовольство же, если и возникает, то из-за факторов макро-уровня, т.е. из-за политической риторики и слухов, а не непосредственных взаимодействий/наблюдений местных жителей и иммигрантов (факторов микро-уровня).

Для проверки контактных теорий необходим в первую очередь анализ динамики миграционных потоков для каждого из регионов в период Европейского миграционного кризиса, а также анализ динамики электоральной поддержки действующей праворадикальной партии в этих регионах.

На парламентских выборах Швеции 2014 года, правая партия «Шведские демократы» получила 13% голосов. На следующих выборах в 2018 году партией было получено уже 17,5% голосов. Причём на последних парламентских выборах в каждом из 290 шведских регионов партия получила прирост голосов по сравнению с выборами 2014 года.

Корреляционный анализ электоральной поддержки партии Шведские демократы в 290 муниципалитетах Statistical database [Electronic resource] // Statistics Sweden. 2019. URL: http://www.statistikdatabasen.scb.se/pxweb/sv/ssd/?rxid=867eb374-4cdd-451c-aa30-026ed02c0862 Швеции выявил довольно слабую зависимость прироста голосов от количества прибывших беженцев Directions to municipalities and settlements [Electronic resource] // Swedish Migration Agency. 2019. URL: https://www.migrationsverket.se/Om-Migrationsverket/Statistik/Oversikter-och-statistik-fran-tidigare-ar/Kommunmottagna--tidigare-ar.html на душу населения в этих регионах.

Довольно необычными оказались результаты анализа влияния региональных показателей уровня безработицы на поддержку праворадикальной партии Шведские демократы. Как и в случае с присутствием беженцев, была выявлена не столь значительная положительная корреляция между уровнем безработицы в регионах и количеством голосов за Шведских демократов до миграционного кризиса. Хотя, как было показано в четвёртой главе, до 2014 года проблема безработицы была по мнению шведов наиболее актуальной. Однако при анализе разницы в голосовании в регионах между выборами 2014 и 2018 годов, была обнаружена существенная положительная корреляция с уровнем безработицы. Gainfully employed by region, 2017 [Electronic resource] // Statistics Sweden. 2017. URL: https://www.scb.se/en/finding-statistics/statistics-by-subject-area/labour-market/employment-and-working-hours/labour-statistics-based-on-administrative-sources/pong/tables-and-graphs/gainfully-employed-by-region/ Т.е. когда наступил Европейский миграционный кризис, прирост голосов у праворадикалов был в среднем больше в муниципалитетах с более высоким уровнем безработицы, но при этом до увеличения миграционных потоков в страну, уровень электоральной поддержки Шведских демократов имел заметную, но не сильную корреляцию безработицей.

Это обстоятельство отчасти подтверждает уже в условиях миграционного кризиса предположение Мэтта Голдера о том, что безработица, или, вернее, обеспокоенность избирателей безработицей, как отдельно взятый фактор, практически не оказывает непосредственного влияния на уровень поддержки крайне правых партий. Каузальная связь будет существовать лишь при условии наличия значительной доли иностранцев среди населения. В таком случае безработица выступает дополнительным мультипликатором поддержки праворадикалов, но не самостоятельным фактором.

Немецкие исследователи Маркус Герзиц и Мартин Унгерер проведя анализ региональных различий голосования за партию Альтернатива для Германии, также не обнаружили явного подтверждения контактной теории. Gehrsitz M., Ungerer. M. Jobs, Crime, and Votes - A Short-run Evaluation of the Refugee Crisis in Germany // ZEW Centre for European Economic Research. 2018. Discussion Paper No. 16-086. Т.е. исследователи тоже пришли к выводу, что хотя Европейский миграционный кризис существенно увеличил электоральную поддержку праворадикальной партии в Германии, на региональном уровне, количество прибывших беженцев в населённый пункт, существенно не сказалось на уровне поддержки АдГ. При этом исследователи обнаружили зависимость уровня голосования за праворадикалов от уровня безработицы, что проявлялось сильнее всего на различных выборах в Германии во время миграционного кризиса или через небольшой промежуток после его завершения.

В случае Германии существует серьёзное препятствие для исследования каузальной связи между количеством беженцев в регионе и степенью роста голосов за крайне правую партию в данном регионе. Распределение беженцев между регионами Германии не было случайным или равномерным. Существует обратная корреляция между уровнем электоральной поддержки партии Альтернатива для Германии в заданном регионе на парламентских выборах 2013 года перед началом миграционного кризиса и количеством беженцев, которые прибыли в этот регион во время кризиса. Фактически это означает, что беженцев располагали в муниципалитетах с более низкой поддержкой местной праворадикальной партии. Проблема для исследования заключается в том, что внутри регионов прирост голосов у праворадикалов на следующих выборах был в целом пропорционален уже существующей электоральной поддержке на момент выборов перед миграционным кризисом. Т.е. в тех регионах, где у крайне правой партии была относительно небольшая электоральная поддержка, прирост голосов после кризиса тоже был небольшим и наоборот, в регионах, где праворадикалы изначально пользовались большой поддержкой, на последних парламентских выборах прирост голосов был наиболее ощутимым. Хотя даже с учётом этого обстоятельства, присутствие беженцев в регионе не снижало электоральной поддержки крайне правых партий.

Австрийский исследователь Андреас Штайнмауэр счёл необходимым разделять каузальные эффекты миграционного кризиса на макро-уровень, когда формирование мнения о мигрантах происходит в зависимости от политической риторики и сообщений в СМИ, и микро-уровня, когда представления формируются на основе непосредственных персональных взаимодействий с беженцами. Steinmayr A. Did the Refugee Crisis Contribute to the Recent Rise of Far-Right Parties in Europe? // ifo DICE Report. 2017. Vol. 15 Это условное разделение произошло из рассмотренной в третьей главе концепции Роберта Майлза, где он по схожему принципу выделял существование «воображаемых» и «реальных» иммигрантов в восприятии местных жителей. Штайнмауэр проанализировал, как размещение беженцев в регионах Австрии (вернее её небольшой части - Верхней Австрии) сказалось на электоральной поддержке Австрийской партии свободы на федеральных выборах 2015 года. Автор выделяет три основных фактора, которые в большей степени повлияли на итоги выборов.

Во-первых, начиная с 2014 года и далее во время миграционного кризиса более 116 тысяч беженцев подали заявления на предоставление убежища в Австрии, после чего им было предоставлено жильё в различных регионах. По мнению Штайнмауэра ключевым моментом с точки зрения контактной теории является содействие местных властей и различных НКО налаживанию отношений между местными жителями и беженцами, например, за счёт проведения публичных ознакомительных мероприятий.

Во-вторых, когда в 2015 году сотни тысяч беженцев пересекали границу Австрии по так называемому Западному Балканскому пути, большинство из них стремилось попасть в Германию. Они начинали свой путь на юго-восточной границе Австрии, доезжали на автобусах до немецкой границы и далее преодолевали её пешком. Таким образом, территории Верхней Австрии, граничащие с Германией, фактически стали транзитной зоной для мигрантов. Автор относит это явление к восприятиям микро-уровня, но подчёркивает, что при этом взаимодействия между местными жителями и мигрантами были минимальными, поскольку последние если и задерживались, то на несколько часов перед тем, как продолжить путь.

Третьим фактором выступает широкая огласка последствий миграционного кризиса в СМИ; соответственно под его влиянием находятся не только отдельные районы с беженцами, но уже практически всё население Австрии. Поэтому влияние этого фактора следует относить к восприятиям макро-уровня.

На федеральных выборах 2015 года в Верхней Австрии, Австрийская партия свободы удвоила свой результат по сравнению с аналогичными выборами 2009 года, набрав при этом 30% голосов, что во многом было обеспечено использованием анти-иммигрантской риторики в предвыборной кампании. Необычным обстоятельством на этих выборах выступает меньшая электоральная поддержка партии в тех регионах, где были размещены беженцы и где проводились вышеуказанные ознакомительные мероприятия. Наибольший процент голосов Австрийская партия свободы получила как раз в транзитных областях, расположенных около границы с Германией.

Штайнмауэр пришёл к выводу, что если местное население лично контактирует с беженцами, т.е. если у жителей имеются восприятия микро-уровня, то они будут менее склонны к поддержке правопопулистских партий. Однако как показал анализ поддержки Австрийской партии свободы в транзитных областях, где жители лишь видели проходящих иммигрантов, отсутствие взаимодействий с беженцами ведёт к обратному эффекту. Ibid. Стоит отметить, что Штайнмауэр занимался изучением небольших поселений (около 2100 жителей), в которых соответственно вероятность контакта или взаимодействия с беженцами была значительно выше.

Однако при анализе электоральной поддержки Австрийской партии свободы уже во всех муниципалитетах Австрии, зависимость от количества беженцев остаётся несущественной. Halla M., Wagner A., Zweimuller J. Immigration and voting for the far right // Journal of the European Economic Association. 2017. Это косвенно свидетельствует о том, что контактная теория работает в условиях небольших поселений, где, во-первых, интеграция беженцев проходит более эффективно и во-вторых, увеличивается вероятность их взаимодействия с местными жителями на постоянной основе.

Как и предполагалось, фактор террористической угрозы является фактором макро-ровня. В регионах рассматриваемых стран, где во время миграционного кризиса происходили теракты, не наблюдалось существенно отличающегося от среднего показателя по стране прироста электоральной поддержки праворадикальных партий. Т.е. этот фактор влияет на представления европейцев первую очередь посредством СМИ, и не зависит от географической близости к месту совершения террористической атаки (внутри одной страны).

Заключение

Итак, можно заключить, что во всех рассмотренных странах, кроме Финляндии, Европейский миграционный кризис способствовал росту поддержки праворадикальных партий этих стран. Это обстоятельство связано с тем, что в каждой из пяти рассматриваемых стран, включая Финляндию, миграционный кризис способствовал значительному росту негативного отношения к иммиграции у жителей этих стран. Стоит отметить, что ни одной из анализируемых праворадикальных партий не удалось сохранить этот рост, как и максимальный показатель поддержки, после завершения миграционного кризиса. Это является следствием того, что праворадикальные партии, как правило, в своих повестках и программах отдают приоритет именно проблеме иммиграции. Таким образом, во время миграционного кризиса уровень их поддержки напрямую зависел от изменений общественного мнения относительно иммиграции.

Кейс Финляндии интересен тем, что Европейский миграционный кризис спровоцировал не рост, а значительное падение поддержки местной праворадикальной партии «Истинные финны». Причём, как и в других странах, увеличение миграционных потоков в 2015 году привело к ухудшению отношения жителей к иммиграции. Это предположительно связано с тем, что у партии «Истинные финны» после довольно успешных парламентских выборов весной 2015 года, появилась возможность влиять на принятие государственных решений, и вместе с ней возросла ответственность перед избирателями. Соответственно, когда вскоре после этого Финляндия стала лидером среди стран ЕС по количеству принятых беженцев в относительных показателях, это закономерно сказалось на рейтинге партии.

Проверка рассмотренных в третьей главе гипотез, направленных на объяснение механизмов влияния иммиграции на поддержку праворадикальных партий показала, что некоторые факторы трансформировались к началу Европейского миграционного кризиса. По результатам опросов общественного мнения, меньше европейцев, в том числе из пяти рассматриваемых стран, стало считать, что иммигранты забирают их рабочие места. Но вместе с тем, фактор «экономического интереса» не потерял актуальности, поскольку теперь жителей этих стран куда больше беспокоят возможные негативные последствия миграционного кризиса для сферы государственных услуг, и, в частности, системы выплаты социальных пособий.