Таким образом, целесообразно связать рост популярности феномена фейковых новостей не только с потенциальным падением журналистской этики, но и с ростом популярности популизма в западных странах. Помимо этого, рост популизма потенциально может иметь связь и быть сигналом перехода к политике постправды. Вероятно, что дальнейшие исследования данного феномена, смогут доказать наличие данной связи.

3.4 «Общественное мнение»

В 1922 году, Уолтер Липпман опубликовал книгу «Public Opinion». Данная книга, с точки зрения некоторых авторов, является «основополагающей книгой сферы изучения медиа в Америке» Carey J. W. Communication as culture, revised edition: Essays on media and society. - Routledge, 2008.. Это была одна из первых книг, содержащих глубокий анализ роли массовых медиа в общественной жизни. В своей книге Липпман привел весомые аргументы в пользу развития профессионального кодекса объективности в журнализме.

Одним из примеров о силе и роли журнализма была история об острове, находящемся в изоляции от массовых медиа. В 1914 году, на этом острове проживали Англичане, Французы и Немцы, которые не имели линий телеграфа и единственным методом связи с остальным миром служила лодка, приплывающая с провизией каждые 60 дней. В связи с этим, жители этого острова не узнали о начале Первой Мировой Войны. «На протяжении 6 странных недель», писал Липпман, «они вели себя, как друзья, когда на самом деле, они стали врагами». С помощью этой истории, Липпман передал следующий тезис - люди не имеют объективной картины мира, в котором они находятся. По словам Липпмана, их представление о мире -- это лишь «фикция» или репрезентация, которую они сформировали. Между каждым человеком и окружающим их миром существует «псевдо-среда» (с англ. «pseudo-environment»). Именно в этой псевдо-среде образуются возможности становления искажений и ошибочных взглядов. «Для того, чтобы путешествовать по миру, людям нужны карты мира», писал Липпман. Проблема заключается в том, что люди «живут в одном и том же мире, но ощущают и думают в разных мирах» Lippmann W. Public opinion. - Routledge, 2017.. В трактовке Карла Байби, этот фактор является одним из главных слабостей прямой демократии (и в том числе референдумов, как форм осуществления прямой демократии). «Как власть через волю народа не может деградировать в иррациональность и борьбу за власть корыстолюбивых фракций, если все карты реального мира (т.е. восприятия мира) неизбежно являются искаженными?» Bybee C. Can democracy survive in the post-factual age? A return to the Lippmann-Dewey debate about the politics of news //Journalism & Communication Monographs. - 1999. - Т. 1. - №. 1. - С. 28-66..

В дальнейшем, Липпман описывал проблему мировоззрения граждан, которое формируется за счет внешних факторов. Проблема восприятия мира, по его словам, заключается в том, что мир находится в хаотичном состоянии. Для того, чтобы вычленить понимание из этого «хаоса», люди стремятся установить порядок с помощью категорий восприятия, основанных на человеческом опыте и его культуре. Следовательно, стереотипы неизбежно формируются в человеческой системе восприятия Там же. Стереотипы одновременно помогают упростить процесс восприятия мира и в то же время, во многих случаях, искажают реальную картину мира.

Логично предположить, что одним из возможных решений проблемы восприятия мира, может служить независимая свободная пресса. Однако, уже в 1922 году, Липпман выдвинул предположение, что пресса не в состоянии решить или упростить данную проблему. Существование свободы слова и свободной прессы, предполагает формирование информированной публики. Но в то же время, стоит иметь в виду упомянутые выше препятствия на пути индивида, который находится в поиске правды, а именно различные формы фейковых новостей. Липпман предугадал существование подобных потенциальных препятствий. Подобное предположение в дальнейшем повторил Байби: «если на пути поиска правды существуют препятствия, то подобные предположения являются опасными». С их точки зрения, задача информирования общества является невыполнимым для прессы, в силу их экономических интересов. Новостные медиа в начале 20 века и в наши дни имеют дополнительную задачу - удовлетворение интересов рекламодателей и инвесторов. Как было упомянуто ранее, стремление массовых меди привлечь как можно больше читателей, зрителей и слушателей, может быть главнее по сравнению со стремлением информировать общество. Для Липпмана и Байби, между новостями и правдой имеется существенная разница. «Функция новостей -- это подача сигнала о том или ином событии, функция правды -- это освещение скрытых фактов, сравнение их между собой и создание картины мира, но основе которых люди могут действовать» писал Липпман.

Несмотря на это, по словам Байби, Липпман понимал, что экономическая и политическая предвзятость новостных медиа были не единственными проблемами. Он предугадал переход к эпохе постправды: «Проблема находится глубже предвзятости прессы, речь идет об отрицании существования фактов» Bybee C. Can democracy survive in the post-factual age? A return to the Lippmann-Dewey debate about the politics of news //Journalism & Communication Monographs. - 1999. - Т. 1. - №. 1. - С. 60.. В то же время, Джон Дьюи также отметил возможный переход к эпохе постправды, но в отличии от Липпмана, он рассматривал это как положительное явление. В то время как Липпман осуждал переход от фактичности, Дьюи считал, что «относительность истины» Там же С. 61 раскрывала проблему авторитетности. Для Дьюи, народ, а не малая группа экспертов, должен решать, что является правдой, так как именно народ переносит на себе последствия правды Dewey J., Rogers M. L. The public and its problems: An essay in political inquiry. - Penn State Press, 2012.. Дьюи считал, что мир находится в эпохе постправды уже многие годы и что авторы, критикующие прессу за необъективность (наподобие Липпмана) попросту отказывались признать этот факт. «Ошибочно представление о том, что научность способны подтолкнуть мир к эпоху фактов и объективности… последствия подобной формы отрицания могут быть крайне серьезными - на кону находится демократия» Bybee C. Can democracy survive in the post-factual age? A return to the Lippmann-Dewey debate about the politics of news //Journalism & Communication Monographs. - 1999. - Т. 1. - №. 1. - С. 62.

Глава 4. Исследование

4.1 Методология

Методом данного исследования является качественный контент-анализ официальных кампаний референдумов о независимости Шотландии и о выходе Великобритании из европейского союза. В контексте Брекзита, анализировались кампании Leave.EU - одна из официальных кампаний, добивающаяся выхода из Европейского союза и кампании Britain Stronger In Europe - кампания за сохранения членства в ЕС.

В контексте референдума о независимости Шотландии, анализировалась кампания Better Together - официальная кампания о сохранении статуса Шотландии в составе Великобритании. Кампания Yes Scotland - официальная кампания Шотландской Националистической Партии (инициаторы кампании о проведении референдума), к несчастью, была закрыта и их сайт был изменен. Таким образом, анализировать данную кампанию не предоставлялось возможным. Итого, в выборку вошли 3 официальные кампании.

Изначально, было отобрано 436 постов с сайтов каждой из кампаний. Из 436 постов были исключены видео и аудио материалы. Таким образом было проанализировано 349 текстовых постов.

Кодировочный лист для анализа контента был составлен основываясь на описании отличительных черт эпохи постправды. Каждый пост был проанализирован по 3 критериям: доминирование эмоциональных аргументов, наличие отвержения фактической аргументации и наличие элементов фейковых новостей.

Различие эмоциональных и фактических аргументов базировалось на работе похожем анализе различий фактически и эмоциональных аргументов в онлайн сфере Oraby S. et al. And that's a fact: Distinguishing factual and emotional argumentation in online dialogue //. - 2017.. Основываясь на этом, фактическим аргументом считаем аргумент, имеющий ссылку на статистическую и научную информацию. Эмоциональным аргументом, считаем любой аргумент, основывающийся в первую очередь на личных предубеждениях и эмоциях автора и читателя. Например, следующие отрывки являются эмоциональными аргументами:

· Из поста кампании Leave.EU под названием «Arron Banks in the Guardian: To deliver Brexit, UKIP must rise again»: «Итак, политики короновали нового премьер министра - любимца еврофилоф консервативной партии»

· Из поста «Unelected Lords debate Brexit»: «двухдневные слушания… начались в Палате Лордов, окруженные серьезными сомнениями во врагах демократии среди неизбранной верхней палаты, которые изо всех сил хотят отменить голос миллионов людей»

Примером фактических аргументов являются следующие отрывки:

· Из поста кампании Britain stronger in Europe под названием «New Research Suggests Cost Of Leaving Eu At Least Ј11bn»: «Новое исследование показало, что выход из ЕС может обойтись Великобритании 11 миллиардов фунтов стерлингов, так как отсутствие доступа к свободной торговле в ЕС, нам придется импортировать больше товаров… Детали исследования по ссылке»

· Из поста кампании Leave.EU под названием «EU Locks Down Customs Union Membership as it Adds Fine Print to Withdrawal Agreement»: «Газета Telegraph опубликовала анализ 37 законодательных инициатив Европейского Союза» (в посте есть гиперссылка на документ).

Таким образом были проанализированы все тексты и их основные аргументы. Далее, были проверены возможные попытки призвать к отрицанию фактических аргументов. В основном это выражалось в попытках подорвать авторитет экспертов и в эмоциональном фрейминге фактической информации. Например, данный отрывок является подобной попыткой:

· Из кампании Leave.EU, текст с заголовком «Liberal Democrats aligning themselves with losers»: «Их листовки (не удивительно) крайне инфантильны. От них воняет раздражением кучки неудачников, детская попытка кидаться игрушками, когда их решение не было принято» (листовка содержала в себе статистику о том, что 48% населения не согласны с итогом референдума).

· Из текста «Autumn statement: dodgy data for political purposes»: «Взяв пример с экономического сценария судного дня, описанного Дэвидом Кэмероном во время последних дней на посту премьер-министра, Офис по Бюджетной Ответственности придумали цифры, которые позволили их канцлеру выступить с заявлением, полным зловещих предвещаний» (попытка представить экономических прогноз как придуманный, не ссылаясь на фактические данные).

Подобные заявления кодировались как отвержение фактической аргументации. О фейковых элементах, было ранее упомянуто во второй главе. В основном, данная категория проявлялась в провокационных заголовках и отсутствии ссылок на статистически и прочие данные. Если в тексте цитировалась статистика без отсылки на проверенный источник, данный текст считаем, как имеющий в себе элемент фейковых новостей.

Стоит сделать несколько замечаний, о данной кодировке. Во-первых, наличие эмоциональной аргументации в текстах не означало положительной пометки в категории «Доминирование эмоциональной аргументации». Эта категория означает не просто наличие эмоциональности в тексте, а о преобладании эмоциональной аргументации. Поэтому некоторые тексты, имеющие эмоциональные аргументы, могли быть отмечены как «Доминирует фактическая аргументация». Во-вторых, наличие в тексте фейковых элементов, не означает, что весь текст становится примером фейковых новостей. Как было упомянуто во второй главе, фейковые новости онлайн имеют основную цель - генерацию кликов для рекламы и распространение заведомо ложной информации. Новость не обязательно должна быть фейком, если она имеет элементы присущие фейковым новостям. Данные элементы могут быть включены в текст для привлечения внимания к правдивой информации. Несмотря на это, наличие подобных элементов рассматривается как негативное явление многими авторами и присуще новостям в эпоху постправды (как было замечено в предыдущих главах).

Исходя из этого, считаем целесообразным охарактеризовать пост как элемент постправды, в случае реализации 2 из 3 критериев, упомянутых ранее.

4.2 Результаты исследования

После проведения контент-анализа, были получены следующие результаты. Рассматривая итоги по всем кампаниям, из 349 текстов, в 102 были реализованы 2 из 3 выделенных критериев постправды и в 247 реализовались либо ни одной, либо лишь 1 (график 2).

График 2

Анализируя каждую кампанию по отдельности, были получены следующие результаты.

В текстах кампании Britain Stronger in Europe, в 24 из 160 текстов были реализованы 2 из 3 (и более) критериев, в то время как в 136 реализовались лишь 1 и менее критериев (см. График 3).

График 3

Из 24 текстов, в которых реализовались 2 и более критериев постправды, в 1 из них реализовались все 3 критерия, в 23 реализовались критерии доминирования эмоциональной аргументации и наличия элементов характерных фейковым новостям (см. График 4).

График 4

В кампании Leave.EU из 98 текстов, в 53 реализовались 2 и более критериев постправды, в то время как в 45 реализовались 1 и менее критериев (см. График 5).

График 5

Из 53 текстов, в которых реализовались 2 и более критериев постправды, в 30 из них реализовались все 3 критерия, в 18 реализовались критерии доминирования эмоциональной аргументации и наличия элементов характерных фейковым новостям, в 5 реализовались критерии доминирования эмоциональной аргументации и отвержения фактической аргументации (см. график 6).

График 6

В кампании Better together, из 91 текста в 25 из них реализовались 2 и более критерия политики постправды, в то время как в 66 не реализовались.

График 7

Из 25 текстов, в которых реализовались 2 и более критериев постправды, ни в одном из них не реализовались все 3 критерия, в 25 реализовались критерии доминирования эмоциональной аргументации и наличия элементов характерных фейковым новостям (см. График 8)

График 8

Если рассмотреть данные по реализации критериев в каждой кампании, то в итоге получается следующий результат (см График 9):

· В кампании Better Together в 38 текстах реализуются элементы фейковых новостей, в 41 доминирует эмоциональная аргументация, а отвержение фактических аргументов не реализуется

· В кампании Britain Stronger In Europe в 43 текстах реализуются элементы фейковых новостей, в 46 доминируют эмоциональные аргументы и в 1 тексте присутствует отвержение фактических аргументов.

· В кампании Leave.EU в 54 текстах реализуются элементы фейковых новостей, в 63 доминирует эмоциональная аргументация и в 36 присутствует отрицание фактических аргументов.

График 9

Выводы

Исходя их этих результатов, можно сделать следующие выводы:

1. Из всех текстов в 70,77% текстов, не реализовались более 1 критерия постправды, в 29,22% реализовались более 2 критериев. Только 8,88% текстов реализовали в себе все 3 критерия.

2. Т.к. 29,22% текстов реализовали в себе от 2 и более критериев, можно считать гипотезу H1 подтвержденной.

3. Кампания Leave.EU - кампания инициаторов референдума реализовали в себе наибольшее число текстов, реализовавшие все 3 критерия, справедливо предположить, что политика постправды реализуется наиболее сильно в кампаниях - инициаторах референдумов.

4. Кампания Leave.EU чаще использовала эмоциональную аргументацию.

5. Кампании, выступающие против референдумов, наименее прибегают к отвержению фактических данных.

6. Кампании, выступающие против референдумов в большинстве своих текстов, прибегают к фактической аргументации.

7. Т.к. большинство текстов не реализовали в себе достаточно элементов постправды, нецелесообразно говорить о том, что постправда является основной характеристикой дискурса референдумов.

Заключение

Постправда, относительно новый термин и возможно дальнейшие работы в данной сфере, выявят детали постправды, которые позволят лучше понять данный феномен. Но на данный момент, стоит сделать ряд несоответствий, которые выделяют современные авторы. Большинство авторов, затрагивающие тему постправды после быстрого роста популярности данного термина в 2016, делают поспешные заявления. Во-первых, многие авторы утверждают, что постправда это исключительно новое явление и оправдывают это связывая характеристики постправды с президентством Дональда Трампа. Вероятно, что это во многом связано с политической предвзятостью академиков в западных ВУЗах. Так, например, британский социолог Ноа Карл в одной из своих работ под названием «Why Do Academics Lean Left?», выявил, что большинство британских академиков придерживаются левых взглядов Carl N. Why Do Academics Lean Left? - 2017.. Ноа Карл писал, что с 1960-ых годов, количество академиков, придерживающихся консервативных взглядов, стабильно падает. Учитывая особенности дискурса Дональда Трампа (прежде всего его провокационность), а также его консервативные взгляды, вполне вероятно, что некоторые работы, критикующие его за «толчок» дискурса в эпоху постправды, мотивированны политическими взглядами авторов. Таким же образом, возможно объясняется тезис о том, что постправда - исключительно новое явление. В этом, можно отметить определенную несогласованность. В данной работе был рассмотрен «конфликт» между Липпманом и Дьюи. Еще в начале 20 века, Липпман заметил потенциальную проблему свободной прессы, а именно тот факт, что пресса практически единолично формирует общественное мнение. Он отметил невозможность придерживаться исключительно правды, предупреждал о потенциальных конфликтах между экономическими интересами прессы и задачей информирования публики. То же самое заметил Дьюи, хотя он не рассматривал данное явление как исключительно негативное. Кроме того, о пост-фактической журналистике говорили задолго до 2016 года (например, Байби в 1999 уже упоминал «пост-фактичность» журнализма) Bybee C. Can democracy survive in the post-factual age? A return to the Lippmann-Dewey debate about the politics of news //Journalism & Communication Monographs. - 1999. - Т. 1. - №. 1. - С. 28-66.. Возможно, что постправда это не новое явление, а новое название для ситуации, в которой находится политический дискурс в демократических странах. Ранее это называлось пост-фактическим журнализмом, а в современном контексте это стали называть постправдой. Данное изменение вполне целесообразно, т.к. культурный и технологический ландшафт значительно отличается от 90-ых годов с появлением таких вещей как фейковые новости и диджитализацией медиа.

Несмотря на это, постправду стоит рассматривать как вполне уместный термин, описывающий современный дискурс. Исходя из проведенного анализа, можно увидеть, что черты, которые приписываются эпохи постправды, на самом деле реализуются в современном политическом дискурсе. Кроме того, наиболее сильно данные черты реализуются в движениях, которые продвигают инициативы референдумов. Как было выявлено в исследовании данной работы, в кампании Leave.EU, которая активно способствовала проведению референдума (и продолжает свою деятельность сегодня), больше всего проявлялись черты постправды. Кампании, выступающие против референдумов, напротив, более активно используют фактическую аргументацию, менее склонны к употреблению исключительно эмоциональных аргументов.

Так как большинство академиков Великобритании придерживаются левых взглядов, вполне вероятно, что у кампаний, которые представляют интересы инициаторов референдума, не имеют другого варианта, кроме как использовать эмоциональные аргументы. Точно также, можно предположить, что экономические последствия референдумов о выходе из состава из ЕС и независимости Шотландии, на самом деле были бы крайне негативны для страны. Нельзя однозначно заявить, почему кампания Leave.EU придерживалась подобного метода аргументации, но и игнорировать факт политической предвзятости академической сферы Великобритании также нельзя.

Подводя итоги, также стоит заметить ряд слабых сторон данной работы. Во-первых, в данной работе не была рассмотрена кампания Yes Scotland - официальная кампания Шотландской Националистической партии, сайт которой на данный момент закрыта. Для более объективного анализа, стоило включить в него кампанию партии, которая активно продвигала инициативу референдума о независимости Шотландии. Во-вторых, вполне вероятно, что личные предубеждения академиков, которые предоставляли экономические исследования во время проведения референдумов. Как был упомянуто ранее, большинство академиков Великобритании придерживаются левых взглядов. Таким образом, вполне целесообразно предположить, что их личные убеждения повлияли на их анализ. В-третьих, несмотря на проведенный анализ теоретической базы, постправда остается на пересечении сферы коммуникаций и философии. Данное пересечение невозможно избежать, так как постправда затрагивает философскую проблему правды и истины. В данной работе, философский аспект постправды не был рассмотрен и, возможно, в дальнейших работах, посвященных изучению постправды, стоит более подробно изучить философскую сторону данного феномена. В заключение, стоит отметить, что данный анализ был проведен без использования программ анализа. Данные допущение возможно оправдать тем, что данный анализ является качественным, а не количественным и в нашем распоряжении не было программ, которые могли бы помочь в проведении данного анализа.

Дальнейшие исследования в данной сфере

Как было упомянуто ранее, многие авторы заявляют о связи между ростом популистских политических движений. В данной работе, также от части была затронута тема популизма и референдумов (как формы проявления популизма). Во время анализа теоретической базы, не было обнаружено работ, которые изучали возможную связь между популизмом и постправдой. Исходя из этого, целесообразно предложить дальнейшую тему исследования, а именно анализ потенциальной связи между ростом популярности популистских движений и переходом в эпохе постправды. Кроме того, возможно проверить связь между фейковыми новостями и популизмом.

Источники

1. Altman D. Direct democracy worldwide. - Cambridge University Press, 2010.

2. Benkler Y. The wealth of networks: How social production transforms markets and freedom. - Yale University Press, 2006.

3. Blake A. Kellyanne Conway's laughable `look at what's in his heart'defense of Donald Trump //The Washington Post. - 2017. - Т. 9.

4. Brown T. The Idea of a “Post-truth Society” Is Elitist and Obnoxious //The Guardian. - 2016. - Т. 19.

5. Bybee C. Can democracy survive in the post-factual age? A return to the Lippmann-Dewey debate about the politics of news //Journalism & Communication Monographs. - 1999. - Т. 1. - №. 1. - С. 28-66.

6. Canovan M. Taking politics to the people: Populism as the ideology of democracy //Democracies and the populist challenge. - Palgrave Macmillan, London, 2002. - С. 25-44.

7. Canovan M. Trust the people! Populism and the two faces of democracy //Political studies. - 1999. - Т. 47. - №. 1. - С. 2-16.

8. Carey J. W. Communication as culture, revised edition: Essays on media and society. - Routledge, 2008.

9. Carl N. Why Do Academics Lean Left? - 2017.

10. d'Ancona M. Post-truth: The new war on truth and how to fight back. - Random House, 2017.

11. Dekavalla M. Framing referendum campaigns: the 2014 Scottish independence referendum in the press //Media, Culture & Society. - 2016. - Т. 38. - №. 6. - С. 793-810.

12. Dewey J., Rogers M. L. The public and its problems: An essay in political inquiry. - Penn State Press, 2012.

13. Festinger L. A theory of cognitive dissonance. - Stanford university press, 1957. - Т. 2.

14. Flood A. Post-truth'named word of the year by Oxford Dictionaries //The Guardian. - 2016. - Т. 15.

15. Freedman J. L., Sears D. O. Selective exposure //Advances in experimental social psychology. - Academic Press, 1965. - Т. 2. - С. 57-97.

16. Frey D. Recent research on selective exposure to information //Advances in experimental social psychology. - Academic Press, 1986. - Т. 19. - С. 41-80.

17. Gabielkov M. et al. Social clicks: What and who gets read on Twitter? //ACM SIGMETRICS Performance Evaluation Review. - 2016. - Т. 44. - №. 1. - С. 179-192.

18. Garrett R. K. Echo chambers online? Politically motivated selective exposure among Internet news users //Journal of Computer-Mediated Communication. - 2009. - Т. 14. - №. 2. - С. 265-285.

19. Guibernau M., Goldblatt D. Identity and nation'in Woodward, K.(ed.) Questioning Identity: Gender, Class //Nation. - 2000.

20. Hovland C. I. Reconciling conflicting results derived from experimental and survey studies of attitude change //American psychologist. - 1959. - Т. 14. - №. 1. - С. 8.

21. Hug S., Tsebelis G. Veto players and referendums around the world //Journal of theoretical politics. - 2002. - Т. 14. - №. 4. - С. 465-515.

22. Jasanoff S., Simmet H. R. No funeral bells: Public reason in a `post-truth'age //Social studies of science. - 2017. - Т. 47. - №. 5. - С. 751-770.

23. Kreitner R. Post-truth and its consequences: What a 25-year-old essay tells us about the current moment //The Nation. - 2016. - Т. 30

24. Kull S., Ramsay C., Lewis E. Misperceptions, the media, and the Iraq war //Political Science Quarterly. - 2003. - Т. 118. - №. 4. - С. 569-598.

25. Laybats C., Tredinnick L. Post truth, information, and emotion. - 2016.- C 204-206

26. Lippmann W. Public opinion. - Routledge, 2017.

27. McComiskey B. Post-truth rhetoric and composition. - University Press of Colorado, 2017.

28. McCrone D. Understanding Scotland: The sociology of a nation. - Routledge, 2002.

29. McGuire W. J. Selective exposure: A summing up //Theories of cognitive consistency: A sourcebook. - 1968. - С. 797-800.

30. McNair B. The Scottish media and politics. - 2008.- C. 227-242.

31. Mutz D. C. Facilitating communication across lines of political difference: The role of mass media //American Political Science Review. - 2001. - Т. 95. - №. 1. - С. 97-114.

32. Nairn T. The break-up of Britain: crisis and neo-nationalism. - Common Ground, 2003.

33. Oraby S. et al. And that's a fact: Distinguishing factual and emotional argumentation in online dialogue //. - 2017.

34. Pariser E. The filter bubble: What the Internet is hiding from you. - Penguin UK, 2011.

35. Qvortrup M. (ed.). Referendums around the world. - Cham, Switzerland: Palgrave Macmillan, 2018.

36. Rochlin N. Fake news: belief in post-truth //Library hi tech. - 2017. - Т. 35. - №. 3. - С. 386-392.

37. Schedler A. Anti-political-establishment parties //Party politics. - 1996. - Т. 2. - №. 3. - С. 291-312.

38. Sismondo S. Post-truth? - 2017.

39. Speed E., Mannion R. The rise of post-truth populism in pluralist liberal democracies: challenges for health policy //International journal of health policy and management. - 2017. - Т. 6. - №. 5. - С. 249.

40. Stroud N. J. Polarization and partisan selective exposure //Journal of communication. - 2010. - Т. 60. - №. 3. - С. 556-576.

41. Sunstein C. R. Republic. com. - Princeton university press, 2002.

42. Tacitus P. C., Tacitus C. Agricola and Germany. - Oxford Paperbacks, 1999.

43. Taggart P. Populism and the pathology of representative politics //Democracies and the populist challenge. - Palgrave Macmillan, London, 2002. - С. 62-80.

44. Taguieff P. A. Political science confronts populism: from a conceptual mirage to a real problem //Telos. - 1995. - Т. 1995. - №. 103. - С. 9-43.

45. Tдnnsjц T. Populist democracy: A defence. - Taylor & Francis, 1992.

46. Tierney S. Constitutional referendums: The theory and practice of republican deliberation. - Oxford University Press, 2012.

47. Waisbord S. Truth is What Happens to News: On journalism, fake news, and post-truth //Journalism studies. - 2018. - Т. 19. - №. 13. - С. 1866-1878.

48. Zimdars M. False, misleading, clickbait-y, and satirical “news” sources //Google Docs. - 2016.

49. Zito S. Taking Trump seriously, not literally //The Atlantic. - 2016. - Т. 23.

Приложение 1

Размещено на Allbest.ru