При этом законопроект особо оговаривал нюансы функционирования правового пространства. Его составители отдельно подчеркнули, что коренные жители «…не могут быть подвергаемы никакому наказанию иначе, как по судебному приговору или законному распоряжению правительственных и общественных властей» (§ 81), пытаясь тем самым оградить их от произвола как представителей традиционной, духовной и торгово-финансовой элиты, так и от неправомерных действий со стороны русского населения и представителей новой власти. Коренные жители региона освобождались от телесных наказаний и рекрутской повинности. Кроме того, они должны были употреблять гербовую бумагу и уплачивать штемпельные налоги лишь в исковых делах с представителями других состояний империи, а в разного рода отношениях между собой от этих сборов и гербовых пошлин освобождались (§§ 84, 88).

За местным населением утверждалось право участвовать в сходах, избираться на общественные должности, свободно переходить из одного сельского (городского) общества в другое, на общих основаниях отдавать своих детей в учебные заведения и самим поступать на государственную службу. При этом они должны были получить право свободного передвижения в пределах области. Отлучка в другую область требовала получения увольнительного билета на простой бумаге. Перемещение за пределы генерал-губернаторства влекло за собой получение паспортов от уездных начальников, а за границу - от военных губернаторов (§ 82).

Предлагавшиеся в 1871 г. округи предлагалось заменить аксакальствами и ввести в крае близкую к общеимперской модель первичной администрации: волость - аксакальство (аул). У оседлого населения сельское общество (аксакальство) предлагалось формировать из 100-200 дворов (примерно как округи в 1871 г.). От 5 до 8 аксакальств должны были формировать волость. При формировании волостей предлагалось учитывать хозяйственные связи сельских обществ (их участие в одной арычной системе), а из густонаселенных селений - образовывать отдельные волости с делением их на аксакальства (§ 89-90).

В связи с тем, что аксакальства 1873 г. пришли на смену округам 1871 г., в состав которых входили общества, не образовывавшие отдельных административных единиц, то и динамику взглядов туркестанских политиков на первичную ступень управления будет удобно рассмотреть, сравнив именно эти административно-территориальные единицы, т.е. статус аксакальств с одной стороны и сумму прав и обязанностей округи и общества с другой.

Сельское общественное управление по обоим проектам должны были составить сельский сход и сельский старшина - аксакал (§ 91). Различия начинаются с того, что в 1871 г. планировалось формировать сход по одному представителю от каждых десяти домохозяев. Новый же проект включал в сельский сход абсолютно всех членов общества (§ 92). Позиции о выборе по одному депутату от каждых 50-ти домохозяев для участия в волостном съезде, о решении вопросов общинного пользования землей, установление порядка водопользования и поддержание арычного хозяйства в исправности, раскладка казенных сборов и разного рода натуральных повинностей повторялись в обоих законопроектах. К новшествам проекта 1873 г. следует отнести выборы десятников от общества на частные съезды, составление и представление уездному начальнику приговоров об удалении из общества вредных и порочных членов, ходатайства об общественных нуждах, принесение жалоб и просьб по делам общества, назначение сборов на общественные нужды (§ 93). Следует заметить, что новый законопроект устанавливал довольно серьезную ответственность (вплоть до судебной) за превышение сходами своих полномочий. В связи с расширением полицейских функций схода и необходимостью упорядочения поземельно-податных отношений, наиболее значимые приговоры, требовавшие при голосовании квалифицированного большинства, должны были, в отличие от предыдущего проекта, фиксироваться в особой книге (§§ 93 прим., 96, 98). Проект 1873 г. более четко прописывал процедуру приведения в исполнение приговоров сельского схода, передавая его решения по вопросам об удалении порочных членов, о выделении участков в подворное владение, о продаже или сдаче в аренду свободной общинной земли на усмотрение вышестоящего начальства (99).

Заметим, что если по проекту 1871 г. уездный начальник должен был выбирать окружного старшину из трех кандидатов, представленных окружным сходом, то в следующем проекте туркестанское начальство предлагало выбор сельского старшины полностью передать в компетенцию сельского схода (§ 93).

На сельского старшину, как и на окружного старшину по проекту 1871 г. возлагались обязанности по проведению схода и обеспечению порядка на нем, по формированию повестки для схода, приведению в исполнение решений схода и распоряжений вышестоящего начальства, наблюдению за исправным состоянием дорог и арыков, за своевременной уплатой взносов и платежей, за отправлением повинностей. Новыми стали функции по сбору и доставлению волостному управителю статистических сведений об изменении численности населения, охрана имущества несостоятельных плательщиков для обеспечения недоимок (§ 100). Кроме этого старшина призван был обеспечивать порядок и безопасности, задерживать беглых, дезертиров и виновных в преступлениях, оказывать помощь населению в случае чрезвычайных обстоятельств (§ 101). В отличие от предыдущего проекта, сельскому старшине присваивались права налагать на подведомственных ему виновных лиц (за исключением награжденных орденами, медалями и почетными халатами) наказание в виде общественных работ на срок до двух дней, ареста на тот же срок или штрафа в один рубль в пользу общественных сумм (§ 104).

Изменения, произошедшие в период между двумя законопроектами, свидетельствуют о росте значения первичной местной администрации как административно-полицейского и фискального органа, получившего большую регламентацию и ответственность, освободившегося при этом от тех функций (исполнение судебных приговоров, поддержание в порядке училищ, больниц и богаделен, организованных на общественные суммы и пр.), которые не могли еще оформиться в самые первые годы российского господства в регионе.

Итак, волость в 1873 г. предлагалось образовывать из 5-8 аксакальств (в 1871 г. - из 510 смежных округ). По обоим проектам управление в волостях составляли волостной съезд и волостной управитель. Как выше отмечалось, туркестанские власти продолжали считать целесообразным избрание участников съезда по одному от 50 дворов. В отличие от своего предшественника, проект 1873 г. не просто обязывал волостного управителя созывать съезды, но и требовал это делать в определенные сроки, согласованные с уездным начальником. С разрешения последнего волостному предоставлялось право созыва чрезвычайных съездов (§ 108). Кроме того волостной управитель мог при необходимости созывать под своим председательством частные съезды по делам, касающимся нескольких сельских обществ с представительством по одному делегату от 10 дворов заинтересованных обществ (§ 109 прим.).

Оба законопроекта к ведению волостного съезда относили: избрание кандидатов на должность волостного управителя; принятие решений по общественным и хозяйственным вопросам, касающимся волости в целом или нескольких сельских обществ; обращение к разным инстанциям с просьбами по общественным делам; назначение и раскладку общеволостных сборов и повинностей; ревизия деятельности сельских старшин (§ 109). Сравнение компетенций съездов в проектах 1871 и 1873 гг. показывает, что в первом случае они были более пространны и прописаны значительно подробнее. Тем не менее, внимательное прочтение документа убеждает, что никакого сокращения полномочий не произошло. Произошла лишь систематизация и консолидация отдельных компетенций под общими терминами «общественных и хозяйственных нужд».

Как и случае со сходами, наиболее важные приговоры съезда должны были вноситься в специальную книгу (§ 110). Приговоры, составленные в соответствии с законом, следовало приводить в исполнение «…без испрошения разрешения начальства» (§ 111).

Управитель объявлялся начальником для всех сельских старшин волости. Он отвечал за обеспечение безопасности на вверенной территории и обязывался объявлять населению законы и распоряжения правительства, противодействовать распространению ложных указов и вредоносных слухов; доносить уездному начальнику о преступлениях и беспорядках и принимать первые меры для прекращения последних; задерживать беглых и дезертиров; принимать безотлагательные меры в случаях чрезвычайных ситуаций, предупреждать и пресекать преступления, принимать меры к розыску преступников; приводить в исполнение судебные приговоры и вести учет населения своей волости; формировать повестку дня волостного съезда; приводить его приговоры в исполнение или, в случае необходимости, представлять их на утверждение вышестоящего начальства; наблюдать за исправным содержанием дорог, мостов и арыков, а также за соблюдением правил водопользования; заведовать волостными общественными суммами; наблюдать за своевременной и правильной раскладкой сборов и полной уплатой их в сельских обществах (§ 112-115). Волостному было присвоено право подвергать виновных, из числа подведомственных ему лиц, привлечению к общественным работам на срок до трех дней, денежному штрафу в пользу волостных общественных сумм в размере до трех рублей или аресту не более чем на трое суток (§ 117).

Весьма внушительный круг обязанностей волостного управителя и близость его к непосредственно к коренному населению, превращали это должностное лицо в важный и, можно сказать, принципиальный элемент всей системы российской власти в регионе. Отсюда и столь внимательное отношение к человеку, эту должность занимающему. Если сельский старшина и его кандидат (заместитель) избирались непосредственно сельским сходом на трехлетний срок и лишь утверждались уездным начальником, то волостные съезды в присутствии уездного начальника избирали трех претендентов на посты волостного управителя и его кандидата на тот же срок. Из этих трех лиц и делал свой выбор военный губернатор области. Если по каким-либо причинам губернатор не соглашался с представленными кандидатурами, волостной съезд должен был провести новые выборы (§ 118-120).

Управители и старосты должны были получать жалованье из областных общественных сумм в размере 700 и 500 рублей соответственно. 1873 г. Нормальный штат должностных лиц туземного управления // Л. 78. Значительное увеличение жалованья старост по сравнению со старшинами 1871 г. говорит о том, что составители нового законопроекта хотели этим повышением не только сделать первичную административную должность привлекательной для представителей местной элиты, но и оградить этих должностных лиц от соблазна использовать служебное положение в личных интересах. Проект не только повторял прежнее предложение об освобождении управителей и старшин с их семействами от отбывания натуральных повинностей, обещал разного рода отличия за усердную службу, но и грозил наказаниями вплоть до ареста и суда за проступки и преступления по должности (§ 123-126).

Административное и общественное управление кочевников планировалось установить на тех же основаниях, что и для оседлых жителей края, но с некоторыми особенностями (§ 130). На тех, кто перешел к возделыванию земли, следовало распространить правила, установленные для оседлых местных жителей. У продолжавших кочевать уровни местного управления были идентичными оседлым. Это были волости волости и аулы (эквивалент аксакальствам). По числу жителей и количеству собственников они тоже были равнозначны. Аул должен был состоять из 100-200 кибиток, а волость - из 1000-2000. При этом волости должны были объединять аулы со смежными зимними кочевьями (§ 131-132).

Учитывая территориальное непостоянство кочевников, туркестанская администрация довольно строго регламентировала переходы кибиток и аулов из одной административно-территориальной единицы в другую и полицейский надзор за кочевыми обществами в период их нахождения на летовках (§ 133). Как у оседлых общественное управление полагалось сформировать из аульного схода и аульного старшины. При этом и аульный сход должен был составляться из всех юртовладельцев общества. На волостном уровне местную администрацию кочевников возглавляли волостной управитель и волостной съезд, формировавшийся по одному депутату от полусотни юртовладельцев. Выборы должностных лиц общественного управления у кочевников, их жалованье, предметы ведения сходов и съездов, права и обязанности всех органов административно-полицейского и общественного управления должны были совпадать с правилами, установленными для оседлых (§ 134-139).

Сравнение предложений комиссии, разрабатывавшей проект туркестанского положения в 1873 г., относительно первичного административно-полицейского и общественного управления свидетельствует о том, что краевая администрация стремилась сгладить разницу между оседлым и кочевым населением, приблизив его к русскому и к положению соответствующих социальных структур внутри империи. Даже незначительные изменения в этом отношении, произошедшие после 1871 г., позволяют сделать вывод о том, что эта трансформация являлась твердой позицией туркестанской администрации. Как и ее политика, нацеленная на русскую (российскую) колонизацию региона с целью усиления присутствия в нем проимперского элемента.

Административно-полицейское и общественное устройство русских переселенцев предполагалось установить также по аналогии с устройством коренного оседлого населения (§ 140-145).

Что касается туркестанских городов, то в областных центрах (Ташкенте, Верном и Самарканде) учреждались отдельные полицейские управления, непосредственно подчиняющиеся областному управлению. Эти органы должны были действовать на основании общеимперских узаконений, установленных для городской полиции. Ташкентскому градоначальнику, по административному управлению городом, присваивались права уездного начальника. В городах, не имеющих полицейских управлений, предлагалось учредить полицейских приставов или возложить административно-полицейские обязанности на одного из помощников начальника уезда (§§ 51прим., 52, 57).

Вообще в Туркестанском крае, кроме трех областных, предлагалось признать уездными 12 и безуездными 2 города. В Верном и Ташкенте общественное управление предлагалось учредить на основании Городового положения 1870 г. с тем изменением, что разрешение вопросов общественного городского хозяйства и благоустройства, а также наблюдение за деятельностью городских общественных управлений, принадлежащие во внутренней империи министру внутренних дел, предлагалось временно передать туркестанскому генералгубернатору. В прочих городах, впредь до введения такого же порядка общественного управления, заведывание хозяйственными делами и вопросами благоустройства должно было оставаться на попечении тамошних уездных начальников, действующих под наблюдением соответствующих военных губернаторов на основании инструкции генерал-губернатора (§§ 347-249).

Положение 1871 г. вообще обходило стороной тему «народного суда» в Туркестанском крае, полагая, что судопроизводство по всем делам должно вестись российским судом. А вот законопроект 1873 г. предложил вернуться к нормам 1867 г. и сохранить традиционный «народный» суд для кочевников и оседлых.

У казахов народный суд должен был разбирать дела по адату выборными судьями - биями - от 4 до 8 в каждой волости. Избирались бии из числа благонадежных лиц старше 25 лет на три года одновременно с волостными управителями. Как и волостные, бии утверждались военным губернатором, но не должны были получать жалованья. Взамен этого ему полагался традиционный бийлык (штраф с виновного) в размере до 10% стоимости гражданского иска или установленный обычаем при решении уголовных дел. Как всем должностным лицам биям полагались бронзовые знаки и печати. Бийские суды по-прежнему должны были проходить гласно и публично (§§146-154, 171).

Выбор бия для решения спора должен был осуществляться по обоюдному согласию сторон, либо истцу предоставлялось право выбрать бия из области ответчика. Окончательно бии решали дела по искам до 100 руб. Решения по более высоким суммам (окончательно на сумму до 1000 руб.) выносили периодические волостные съезды биев с участием всех биев волости, на которых был обязан присутствовать волостной управитель, правда права вмешательства в ход процесса. Неокончательные решения волостного съезда, а также уголовные дела должны были разбираться чрезвычайными съездами, созывавшимися по распоряжению уездного начальника, если дело касалось одного уезда, или по соглашению с соответствующими властями, если вопрос касался нескольких уездов. Эти съезды должны были проходить в присутствии уездного начальника (или специально командированного чиновника), который также не мог вмешиваться в разбирательство. Постановления чрезвычайных съездов полагалось признавать окончательными. Процесс на волостных и чрезвычайных съездах должен был вестись по адату (§§ 155-166).

Брачно-семейные дела также предлагалось решать судом биев на обычном праве. Однако в отношении такого рода дел допускалось участие российской администрации в случае недовольстве одной из сторон решением биев. Корме того, для решения дел подсудных народному суду, местные жители получали возможность обращаться зв разбирательством в российский суд. Так же и российские купцы и торговцы должны были получить возможность подавать иску суду биев (§§ 167-170). Решения суда биев вносились в особую книгу. Выигравшая процесс получала заверенную печатями копию решения биев, которое волостные начальники обязаны были привести в исполнение (§§ 173-175).

Народный суд у сартов следовало вершить казиям. Военному губернатору предполагалось предоставить право определения количества казиев для каждого города и селения области. Казии как и все прочие должностные лица местного управления избирались на три года и имели равные права. Требования к кандидатурам на должности казиев и биев, процедуры их утверждения в должностях совпадали. Они так же имели бронзовые знаки и печати. Различие состояло в том, что общество по выборному приговору могло назначить им содержание, или предоставить право получать вознаграждение за утверждение судебных решений печатями (§§ 179-185, 187-189). Суд казиев должен был вестись по Шариату (в тексте документа: «на основании установившегося обычаем порядка), быть гласным и публичным (§ 201).

Каждый казий получал определенный участок для единоличного судопроизводства. А истец должен был обращаться за удовлетворением к казию из участка, где проживал ответчик. Казий, как и суд биев, выносил окончательные решения по искам до 100 руб. Вместо казахских волостных и чрезвычайных съездов биев, гражданские иски на сумму свыше 100 руб., как и уголовные дела, не подлежавшие суду по российским законам, должны были разбираться периодическими съездами казиев (по судебным районам). Пределы этих районов, а также время, место и периодичность съездов казиев определялись военным губернатором области. В заседаниях съездов, решения которых признавались окончательными, должны были участвовать все казии судебного района вместе с начальником города или уезда, на территории которого созывался съезд. Любому российскому начальнику запрещалось принимать деятельное участи в работе съезда, а лишь «…следить, чтобы съезд не выходил из границ законных своих обязанностей». Решение народного суда у оседлых, так же как и у кочевников, объявлялось немедленно, записывалось в специальную книгу с выдачей копии стороне, в пользу которой оно было принято. Исполнение решения возлагалось на аксакала (§§ 186, 198, 200,201, 204-206).

Как и кочевники, оседлые жители Туркестана могли при определенных обстоятельствах обращаться к российскому суду. Так же как у кочевников, уездный начальник или военный губернатор могли принимать на себя решение брачно-семейных споров, но лишь по жалобе одной из сторон процесса на справедливое решение казия (§§ 198, 200). «При решении дел брачных по жалобам недовольных решением суда народного, уездный начальник должен руководствоваться народными обычаями и совестью» 1873 г. Инструкция уездным начальникам Туркестанского края о делах им подведомственных, порядке их решений, пределах власти и о делопроизводстве их канцелярий // Там же. Л. 75об. .

Итак, сравнивая предлагавшееся проектом 1873 г. устройство народного суда у оседлых жителей и кочевников Туркестанского края, следует подчеркнуть, что оно было фактически идентичным с той лишь разницей, что у первых он был основан на Шариате, а у вторых на адате. Другой важной идеей проекта было стремление приобщить (пока исключительно на добровольной основе) коренное население к российскому судопроизводству, гражданскому и уголовному законодательству, а также искоренение негуманных мер пресечения и наказания. Однако и этот проект не был до конца последовательным в части организации местного судопроизводства. С одной стороны, следуя замечаниям МИДа, составители документа, казалось бы, исключили из текста не только упоминание Совета главного управления, но и тезис о праве российской администрации толковать Шариат. Более того, они отказались от уничтожения первичного народного суда с заменой его низшим российским судом. А с другой - оставили за уездными начальниками и военными губернаторами право принимать решения по сложным брачно-семейным делам, руководствуясь теми же Шариатом и адатом.

В проекте Туркестанского положения 1873 г. и в последующих законодательных актах были возрождены народные суды для оседлых и кочевых жителей края, приданы им не только брачно-семейные, но и незначительные гражданские дела, а администрация официально исключена из сферы функционирования мусульманского права. При том из этих памятников были исключены разделы о духовном управлении мусульман в крае.

Проект Положения 1873 г. также не был утвержден правительством. Очередное обсуждение туркестанского закона было инициировано в 1881 г. и интенсивно велось вплоть до 1886 г., когда было введено в действие Положение об управлении Туркестанского края.

Итак, проект 1871 г. был разработан главной администрацией Туркестанского края самостоятельно и отражал взгляды местной власти на место региона в составе Российской империи. Концентрация всей полноты власти в руках генерал-губернатора, ликвидация местных административных и судебных традиций (в частности, «народного суда»), намерение уравнять в правах кочевое и оседлое население, приблизить его положение к податному населению остального государства, ставка на развитие городов и стремление предоставить местной администрации права применять и толковать не только российское законодательство, но и основы Шариата стали главными чертами законопроекта, который не был, да и не мог быть утвержден центральным правительством.

Разработанный с учетом замечаний центральных министерств проект 1873 г. был уже более четко структурирован, почти не содержал внутренних противоречий, более компетентно рассматривал различные стороны жизни окраины империи. По сравнению с предшественником, он значительно сокращал прерогативы местной центральной власти, параллельно усиливая областное и уездное управления, продолжил курс на унификацию управления кочевниками и оседлыми жителями. Понимая преждевременность интенсификации сближения Туркестана с остальной Россией, проект 1873 г. не только отказался от чрезвычайных мер, призванных ускорить ассимиляцию региона, но и сохранил ряд традиционных институтов («народный суд» и свободное бытование Шариата в определенных законом рамках), а также вывел ислам из-под какого бы то ни было вмешательства со стороны российских чиновников.

Исследование двух законопроектов показывает не только различие во взглядах местной и центральной администрации на место Туркестанского края в составе империи, но и демонстрирует те направления, по которым в дальнейшем и развивалось имперское законодательство о регионе.

Литература

1. Брежнева С.Н. Присоединение Туркестана к России: дискуссионные проблемы дореволюционной и советской историографии [Текст] / С.Н. Брежнева. Тольятти: Изд-во ТГАС, 2004. - 288 с. - Библиогр.: с.264-287. - ISBN 5-9581-0008-4.

2. Брежнева С.Н. Современная историография русско-азиатских отношений в период присоединения Туркестана к России [Текст] / С.Н. Брежнева. Тольятти: Изд-во ТГУС, 2007. - 155 с. - Библиогр.: с. 123-154. ISBN 978-5-9581-0127-6.

3. Васильев Д.В. Организация и функционирование главного управления в Туркестанском генерал-губернаторстве (1865-1884) [Текст] // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1999. № 3. С. 48-62.

4. Васильев Д.В. Россия и Казахская степь: административная политика и статус окраины. XVIII- первая половина XIX века [Текст] / Д.В. Васильев. М.: Политическая энциклопедия, 2014. - 471 с. - Библиог.: с. 466-471. - ISBN 978-58243-1871-5.

5. Васильев Д.В. Россия и Казахская степь в первой половине XIX века: на пути к интеграции [Текст] // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2013. № 4. С. 5-21.

6. Васильев Д.В. Русский Туркестан: судьба и власть (туркестанские генералгубернаторы в 1865--1886 гг.) [Текст] // Азиатская Россия: люди и структуры империи: Сборник научных статей. К 50-летию со дня рождения профессора А. В. Ремнева / Под ред. Н. Г. Суворовой. Омск: Изд-во ОмГУ, 2005. С. 351-392.

7. Васильев Д.В. Туркестанская область: становление административного законодательства в Русском Туркестане. 1854-1866 [Текст] // Интеллект. Инновации. Инвестиции. 2013. № 4. С. 174-180.

8. Васильев Д.В. Управление коренным населением Туркестанского края в Российской империи [Текст] // Кочевая альтернатива социальной эволюции. М., 2002. С. 250-255.

9. Васильев Д.В. Устроитель Туркестанского края (к биографии К.П. фонКауфмана) [Текст] // Сборник Русского исторического общества. Россия и Средняя Азия. Т. 5 / Ред. Д.Ю. Арапов. М.: Русская панорама, 2002. С. 45-57.

10. Васильев Д.В. Формирование учредительного законодательства в Русском Туркестане (1865-1886 гг.) [Текст] // Российская государственность: традиции, преемственность, перспективы: Материалы II Чтений памяти профессора Т.П. Коржихиной / Под общ. ред. Т.Г. Архиповой. М.: РГГУ, 1999. С. 66-70.

11. Васильев Д.В., Нефляшева Н.А. Конструируя империю: исламские периферии России (вызовы, практики, участники) [Текст] // Научные труды Института бизнеса и политики. Вып. 1: Восток: история, политика, культура. М., 2006. С. 8- 51.

12. Тухтаметов Ф.Т. Правовое положение Туркестана в Российской империи: (Вторая половина XIX века) [Текст] / Ф.Т. Тухтаметов. Уфа: Башк. ун-т, 1999. - 215 с.; 21 см. - ISBN 5747703811. 13. Центральная Азия в составе Российской империи [Текст] / Под ред. С.Н. Абашина, Д.Ю. Арапова, Н.Е. Бекмахановой. М.: Новое литературное обозрение, 2008. - 464 с., ил. - Библиогр.: 425-432. - ISBN 978-5-86793-571-9.

References

1. Brezhneva S.N. Prisoedinenie Turkestana k Rossii: diskussionnye problemy dorevolyutsionnoy i sovetskoy istoriografii [Tekst] / S.N. Brezhneva. Tol'yatti: Izd-vo TGAS, 2004. - 288 s. - Bibliogr.: s.264-287. - ISBN 5-9581-0008-4.

2. Brezhneva S.N. Sovremennaya istoriografiya russko-aziatskikh otnosheniy v period prisoedineniya Turkestana k Rossii [Tekst] / S.N. Brezhneva. Tol'yatti: Izd-vo TGUS, 2007. - 155 s. - Bibliogr.: s. 123-154. ISBN 978-5-9581-0127-6.

3. Vasil'ev D.V. Organizatsiya i funktsionirovanie glavnogo upravleniya v Turkestanskom general-gubernatorstve (1865-1884) [Tekst] // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 8. Istoriya. 1999. № 3. S. 48-62.

4. Vasil'ev D.V. Rossiya i Kazakhskaya step': administrativnaya politika i status okrainy. XVIII- pervaya polovina XIX veka [Tekst] / D.V. Vasil'ev. M.: Politicheskaya entsiklopediya, 2014. - 471 s. - Bibliog.: s. 466-471. - ISBN 978-5-8243-1871-5.

5. Vasil'ev D.V. Rossiya i Kazakhskaya step' v pervoy polovine XIX veka: na puti k integratsii [Tekst] // Vestnik Rossiyskogo gumanitarnogo nauchnogo fonda. 2013. № 4. S. 5-21.

6. Vasil'ev D.V. Russkiy Turkestan: sud'ba i vlast' (turkestanskie general-gubernatory v 1865--1886 gg.) [Tekst] // Aziatskaya Rossiya: lyudi i struktury imperii: Sbornik nauchnykh statey. K 50-letiyu so dnya rozhdeniya professora A. V. Remneva / Pod red. N. G. Suvorovoy. Omsk: Izd-vo OmGU, 2005. S. 351-392.

7. Vasil'ev D.V. Turkestanskaya oblast': stanovlenie administrativnogo zakonodatel'stva v Russkom Turkestane. 1854-1866 [Tekst] // Intellekt. Innovatsii. Investitsii. 2013. № 4. S. 174-180.

8. Vasil'ev D.V. Upravlenie korennym naseleniem Turkestanskogo kraya v Rossiyskoy imperii [Tekst] // Kochevaya al'ternativa sotsial'noy evolyutsii. M., 2002. S. 250-255.

9. Vasil'ev D.V. Ustroitel' Turkestanskogo kraya (k biografii K.P. fon-Kaufmana) [Tekst] // Sbornik Russkogo istoricheskogo obshchestva. Rossiya i Srednyaya Aziya. T. 5 / Red. D.Yu. Arapov. M.: Russkaya panorama, 2002. S. 45-57.

10. Vasil'ev D.V. Formirovanie uchreditel'nogo zakonodatel'stva v Russkom Turkestane (1865-1886 gg.) [Tekst] // Rossiyskaya gosudarstvennost': traditsii, preemstvennost', perspektivy: Materialy II Chteniy pamyati professora T.P. Korzhikhinoy / Pod obshch. red. T.G. Arkhipovoy. M.: RGGU, 1999. S. 66-70.

11. Vasil'ev D.V., Neflyasheva N.A. Konstruiruya imperiyu: islamskie periferii Rossii (vyzovy, praktiki, uchastniki) [Tekst] // Nauchnye trudy Instituta biznesa i politiki. Vyp. 1: Vostok: istoriya, politika, kul'tura. M., 2006. S. 8-51.

12. Tukhtametov F.T. Pravovoe polozhenie Turkestana v Rossiyskoy imperii: (Vtoraya polovina XIX veka) [Tekst] / F.T. Tukhtametov. Ufa: Bashk. un-t, 1999. - 215 s.; 21 sm. - ISBN 5747703811.

13. Tsentral'naya Aziya v sostave Rossiyskoy imperii [Tekst] / Pod red. S.N. Abashina, D.Yu. Arapova, N.E. Bekmakhanovoy. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2008. - 464 s., il. - Bibliogr.: 425-432. - ISBN 978-5-86793-571-9.

Размещено на Allbest.ru