Интеллигенция как субъект российского политического процесса: федеральный и региональный аспекты

Размещено на http://www.allbest.ru/

Специальность: 23.00.02 - политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора политических наук

Интеллигенция как субъект российского политического процесса: федеральный и региональный аспекты

Беляев Владимир Александрович

Казань - 2007

Работа выполнена на кафедре социологии, политологии и менеджмента Казанского государственного технического университета им. А.Н. Туполева

Научный консультант: доктор философских наук, профессор Фарукшин Мидхат Хабибович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Бурганов Агдас Хусаинович

доктор философских наук, профессор Водолазов Григорий Григорьевич

доктор политических наук, профессор Сергеев Сергей Алексеевич

Ведущая организация: Институт социологии РАН

Защита состоится "31" мая 2007 г. в 14.00 на заседании Диссертационного совета Д 212.081.06 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора политических наук при Казанском государственном университете по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, д. 18, корп. 2, ауд. 215.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Н.И. Лобачевского Казанского государственного университета

Ученый секретарь диссертационного совета Большаков А.Г.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. В современном мире интеллигенция играет незаменимую роль в подготовке и проведении политических изменений, требующих интеллектуальной рефлексии и формирования нового главенствующего идеолого-политического дискурса и в целом - экспертного и общественного мнения. В XXI в. политическая инициатива и гегемония все больше переходят к различного рода общественным группам. Среди групповых агентов политики важнейшее значение имеет интеллигенция в силу специфики ее базовых характеристик и новых черт, позволяющих ей не только идеолого-политически обслуживать разные классы, но и проводить самостоятельную стратегию.

Политическая практика России XIX-XXI вв. продемонстрировала особое значение групп интеллектуалов в процессах трансформации общества. В период перестройки резко выросла политическая роль российской интеллигенции, осознавшей и артикулировавшей и собственные интересы как крупного социального слоя, и свою особую миссию в обществе. Впервые за долгое время сформировались видимое взаимное понимание и эмпатия интеллигенции и остальных агентов политики.

В период реформ конца XX - начала XXI вв., российское общество столкнулось с процессом падения социального статуса интеллигенции - наиболее резкого среди всех слоев постсоветского общества. Вытеснение интеллигенции из властных структур и лишение ее иных каналов воздействия на власть привели к потере интеллектуалами роли группы политического давления и даже к их массовой деполитизации. Эти процессы породили среди ученых мнение об исчезновении интеллигенции и номенклатуры как социальных слоев и их замене "средним классом" и "правящей элитой", соответственно. Кроме того, такие изменения носят столь постепенный и непрерывный характер, что иногда политологи не выделяют различий между интеллектуалами и правящим слоем советской эпохи, с одной стороны, и постсоветского периода, с другой. Представляется, что эти позиции одинаково далеко отстоят от реального положения вещей. В целом, от политического поведения, характера взаимодействия интеллигенции с властью и их взаимного социального обмена непосредственно зависят выбор социумом типа и способа политического развития Российской Федерации. Потому актуален научный интерес к проблеме анализа интеллигенции как субъекта политики.

Состояние научной разработанности проблемы. В научной литературе отсутствует единый подход к оценке интеллигенции как субъекта политики. Существующие исследования можно подразделить на ряд направлений. интеллигенция политический интеллектуальный

Первое направление объединяет значительное количество трудов, посвященных политической характеристике российской интеллигенции, особенно по периоду 1980-2000-х гг. В 1980-е гг. новые монографии по интеллигенции выпустили И. Селеньи, Р. Брим, М. Восленский и иные авторы Szelenyi, I. Urban Inequalities under State Socialism / I. Szelenyi. - N.-Y., 1983; Szelenyi, I. The Prospects and Limits of the East European New Class Project / I. Szelenyi // Political Society. - 1986-1987. - Vol.15; Brym, R.J. Intellectuals and Politics / R.J. Brym. - L., 1980; Восленский, М.С. Номенклатура / М.С. Восленский. - М., 1991; The mythmakers: Intellectuals a. the intelligentsia in perspective. - N.-Y., 1987, etc.. В 1990-2007 гг. начал утрачиваться интерес западных ученых к данной проблеме, тем не менее, предложивших ряд концепций Селеньи, И. Интеллигенция и власть: опыт Восточной Европы. 1960-1980-е гг. / И.Селеньи // Рубеж. - 1995. - №6-7; Szelenyi, I. Circulation or Reproduction of Elites during the Postcommunist Transformation of Eastern Europe / I. Szelenyi, S. Szelenyi // Society in Social Theory. - 1995. - Vol.24/5. - Oct.; Shlapentokh, V. Soviet Intellectuals and Political Power: The Post-Stalin Era / V. Shlapentokh. - L., N.-Y., 1990; Байрау, Д. Интеллигенция и диссидентство / Д.Байрау. - Геттинген, 1993; Hatch, J.B. Culture and Power in Revolutionary Russia / J.B. Hatch // The Intelligentsia and the Transition from Tsarism to Communism // Journal of Modern History 66:2 (June 1994); Bjorling, F. Who is the We of the Intelligentsia in Central and Eastern Europe? / F. Bjorling // Intelligentsia in the interim recent experiences from Central a.Eastern Europe// Slavica Lundesia. Lund. - 1995. - №14, etc.. Отечественные интеллигентоведы, напротив, в годы перестройки активизировали серьезный политологический анализ российской интеллигенции. В этот период резко выросло внимание советских исследователей к интеллигенции, часто в русле дискурса грядущей интелликратии Барбакова, К.Г. Интеллигенция и власть / К.Г. Барбакова, В.А. Мансуров. - М., 1991 и др.. После 1991 г. важнейший вклад в исследование политических интенций и потенций интеллектуалов внесли историки, социологи, выявление политических функций интеллигенции осуществлено рядом политологов Бурганов, А.Х. Кто виноват? Что делать? Кому делать? / А.Х. Бурганов. - М., 2005; Водолазов, Г.Г. Дано иное: от номенклатурного социализма к номенклатурной демократии / Г.Г. Водолазов. - М., 1995; Гудков, Л. Интеллигенция / Л.Гудков, Б.Дубин. - М., 1995; Кара-Мурза, С.Г. Интеллигенция на пепелище России / С.Г. Кара-Мурза. - М., 1997; Остерман, Л. Интеллигенция и власть в России (1985-1996 гг.) / Л.Остерман. - М., 2000; Галкин, А.А. Крестный путь российской интеллигенции / А.А. Галкин // Власть. - 1998. - №4; Ушакин, С.А. Интеллигентность сквозь призму интересов / С.А. Ушакин // Полис. - 1998. - №4 и др.. Вместе с тем характеристика такого агента политики, как интеллигенция, во многих исследованиях сочетается с недифференцированным подходом к ней как социополитическому целому, не фокусируется на анализе интеллигенции именно в качестве субъекта политики и нуждается в дальнейшей разработке.

Второе направление. Политическая наука имеет солидный задел по проблемам истоков, характера и эволюции правящей элиты России как политически наиболее действенной части интеллигенции См.: Властные элиты современной России в процессе политической трансформации / Отв.ред. В.Г. Игнатов, О.В. Гаман-Голутвина, А.В. Понеделков, А.М. Старостин. - Р.-н/Д., 2004; Гаман-Голутвина, О.В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции / О.В. Гаман-Голутвина. - М., 2006; Понеделков, А. Элита / А.Понеделков. - Р.-н/Д., 1995; Элитологические исследования. Ежегодник-2005. Сб.ст. - Р.-н/Д., 2006 и др.. Ряд авторов анализирует специфику и тенденции развития региональных элит Барзилов, С. Политическая структура современной российской провинции / С.Барзилов, А.Чернышев. - М., 1997; Идиатуллина, К. Региональное политическое лидерство в России: пути эволюции / К.Идиатуллина. - Казань, 1997; Лысенко, В.Н. От Татарстана до Чечни (Становление нового российского федерализма) / В.Н. Лысенко. - М., 1995; Михайлов, В.В. Республика Татарстан: демократия или суверенитет? / В.В. Михайлов. - М., 2004; Сергеев, С.А. Политическая оппозиция в современной Российской Федерации (федеральный и региональный аспекты) / С.А. Сергеев. - Казань, 2004; Фарукшин, М.Х. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации / М.Х. Фарукшин // Полис. - 1994. - №6; Он же. Лицо и маска. Заметки о политическом лидерстве в Татарстане. 1989-2005 гг. - Казань, 2005. и др.. В целом большинство исследователей ограничивается анализом лишь политических лидеров или элиты - как правящей, так и, реже, оппозиционной. Однако такой подход не позволяет всесторонне охарактеризовать факторы политического поведения и возможности самой элиты, среды, в которой проходит политическая жизнь общества. Методологические положения, позволяющие выявить сущностные характеристики правящей в Татарстане элиты (как черты, сближающие ее с элитами в иных регионах и с федеральной, так и качественные отличия от остальных), обосновал в своих трудах М. Фарукшин. Большинство же исследований по региональным элитам носит или сугубо формально-квантификационный (статистический), или идиографическо-биографический (т.е. исторический) характер и не предполагает нового концептуального подхода к интеллигенции как субъекту политики в целом, раскрытия причин, характера и тенденций развития указанного феномена.

Третье направление. В отечественной и зарубежной литературе имеются работы, посвященные анализу отдельных аспектов взаимодействия политизированной интеллигенции и правящей элиты как социального субстрата власти Водолазов, Г.Г. Идеалы и идолы. Мораль и политика: история, теория, личные судьбы / Г.Г. Водолазов. - М., 2006; Кара-Мурза, С.Г. Потерянный разум / С.Г. Кара-Мурза. - М., 2006; Churchward, L. The Soviet Intelligentsia / L. Churchward. - L., 1973; Gouldner, A. The Future of Intellectuals and the Rise of the New Class / A. Gouldner. - N.-Y., 1979; Konrad, G. The Intellectuals on the Road to Class Power / G. Konrad, I. Szelenyi. - N.-Y.,1979; Балабанов, С.Н. Интеллигенция и власть / С.Н. Балабанов // Общество нового тысячелетия. - Н.Новгород, 2002; Сердюченко, В. Лишние - Интеллигенция и власть / В.Сердюченко // Родина. - 2000. - №6; Сперанский, В. Власть и российская интеллигенция: между антипатией и обожанием / В.Сперанский // Власть. - 1997. - №6, и др.. Большинство из этих работ не проясняет до конца соотношение понятий "интеллигенция" и "власть", противопоставляет их путем обоснования или "несовместимости" этих феноменов, или необходимости "интеллигенции идти во власть", т.е. не выявляет специфику политического участия интеллектуалов, особенно в регионах России. Часть этих работ носит политико-ангажированный характер, прокламируя изменение отношения отдельных групп интеллектуалов к правящей элите и формулируя программу необходимого, по их мнению, пересмотра характера этих взаимодействий, взаимных обязательств и претензий сторон. Другие исследования рассматривают взаимные отношения власти и интеллигенции в доперестроечный период и в годы перестройки и реформ 1990-х гг. Третьи имеют исторический, дескриптивный характер, в основном описывая зарубежный опыт. Четвертая группа работ носит сугубо публицистический характер и не затрагивает теоретических и методологических аспектов проблемы, не анализирует причины, истоки, смысл и перспективы взаимоотношений власти и интеллигенции.

Отдельные аспекты проблемы взаимодействия правящей элиты и политизированной интеллигенции в Татарстане раскрыты в работах М. Фарукшина, К. Идиатуллиной, С. Сергеева. В то же время пока практически не встречаются теоретические исследования сущности и специфики положения интеллигенции как субъекта политического процесса в России в период 1990-2007 гг., особенно на региональном уровне, сферы, продолжающей являть собой лакуну в научном анализе проблем интеллигенции.

В целом политическое интеллигентоведение имеет значительный задел исследований отдельных сторон политической жизнедеятельности интеллигенции, однако чаще всего сам этот политический феномен не выделяется и ему не посвящены специальные труды, нет и комплексных работ, недостаточно исследован целый ряд проблем интеллигенции как субъекта политики. В настоящее время не проработан вопрос о таксономическом ранге интеллигенции - представляет ли она политический класс, цельную страту или слабо связанный набор разных групп. Не выделяется политизированная интеллигенция в составе интеллектуального слоя, нет убедительного обоснования неразрывности интеллигенции и ее политических функций. Происходит смешение политизированной интеллигенции с политическим классом, а также политизированной и профессионально занятой политикой интеллигенции. Не представлен в науке и комплексный подход к типологии политических функций интеллигенции. Политизированная интеллигенция как самостоятельный агент политики не типологизирована на виды и не структурирована на компоненты, что не дает возможности теоретического и эмпирического, операционального анализа характера, структуры и позиций таких ее составляющих, как политический актив и массовая политизированная интеллигенция. Не сфокусировано внимание исследователей на используемых интеллигенцией дискурсах как основном инструменте ее политической деятельности, на их современной специфике. Недостаточно разработанной остается проблема определения особенностей и тенденций развития постноменклатуры и современной неправящей интеллигенции - как общих (характера, каналов восхождения и способов политической деятельности), так и - особенно - периферийных и специфических черт региональной клановой постноменклатуры, влияние этих черт правящей и неправящей элит на политическую жизнь в регионе, а также такие факторы, породившие данную специфику, как геодемографические, исторические, социоэкономические, психологические и культурные; не изучены этапы эволюции взаимных отношений татарстанской власти и интеллигенции.

Недостаточной разработанностью проблемы отечественной интеллигенции как субъекта политического процесса и объясняется научный интерес и обращение автора данной работы к этой проблеме.

Объектом диссертационного исследования является интеллигенция в качестве субъекта политического процесса в период постсоветской трансформации российского общества. Предмет исследования - характер, структура и функции участия интеллигенции в политической жизни страны и ее региона.

Целью исследования является выяснение специфики функционирования интеллигенции как субъекта политического процесса в трансформирующемся российском обществе.

Для достижения этой цели необходимо решение следующих задач:

- выявление специфики политического статуса интеллигенции, ее политических функций и роли отдельных ее групп в политической жизни постсоветского российского общества;

- проведение типологизации методологических подходов к исследованию интеллигенции как агента политики и определение возможностей их применения к анализу современной российской интеллигенции;

- выяснение причин смены интеллигенцией традиционных дискурсов идейно-политической борьбы и их содержания;

- нахождение общего и особенного в политической жизнедеятельности современной российской правящей интеллигенции в сравнении с иными видами интеллигенции, находящимися у власти;

- выделение факторов формирования и специфики оценки политических функций интеллигенции иными субъектами политики (государством и социополитическими агентами) на разных этапах эволюции российского общества;

- определение вектора и трендов развития взглядов и деятельности политизированной интеллигенции в постсоветской России, роли интеллигенции в формировании политической культуры и общественного мнения, артикуляции и агрегировании социальных интересов, причин падения политической роли интеллектуалов;

- раскрытие факторов, определивших специфику политического статуса, сущности и функций правящей квазиинтеллигенции и способов рекрутирования в ее состав в Татарстане, в отличие от иных российских регионов;

- выяснение особенностей положения и характера неправящей интеллигенции в Республике Татарстан и особой роли интеллигенции как катализатора формирования партийной конфигурации в регионе: в специфике форм политического участия ее разных социофункциональных, демографических и образовательных категорий;

- определение возможностей и путей решения противоречий между интеллигенцией индустриального общества как контрэлитой и этнической постноменклатурой аграрного общества как правящей элитой.

Методологическая основа и теоретические источники работы. Сложность, многоплановость и недостаточная изученность темы определили комплексную методологию диссертации, ее определенную мультипарадигмальность. Методологическую и теоретическую основу работы, помимо общенаучных методов, составили:

- функционалистский подход, поскольку именно выполняемые функции являются для автора критерием и выделения интеллигенции в социальной структуре общества, и типологизации ее структуры, и вычленения в ее составе политического отряда, и систематизации типов и видов интеллигенции как субъекта политики, и исследования ее политической деятельности и роли в обществе, и выявления специфики ее региональных отрядов;

- концепции конфликтуалистской и эволюционистской ориентаций, посвященные взаимодействию политических элит и структур (как институтов, так и социальных страт) между собой. Каждая из этих ориентаций отражает лишь одну сторону действительности, давая при этом важные и необходимые научные результаты в виде принципов, методов и научного продукта. Исходя из конфликтуалистской позиции, можно констатировать, что препятствия становлению интеллигенции как важного субъекта политики имеют в известной мере положительный аспект: лишение интеллектуалов профессионально необходимых для них каналов политического самовыражения, вымывая из политики слабых, формирует идентичность данного социополитического актора и толкает его к поиску новых каналов политического действия. Эволюционистская точка зрения позволяет искать поле общего действия интеллигенции и власти, избежать политической маргинализации интеллектуалов. При анализе региональной политизированной интеллигенции автор опирается на теорию перекрестного конфликта Л. Козера См.: Козер, Л. Функции социального конфликта / Л.Козер. - М., 2000. - С.101-105, 157, 161.: именно применение стратегии перекрестного конфликта позволило правящей элите Татарстана расколоть интеллигенцию и сохранить свою власть.

Теоретическими источниками диссертации послужили зарубежные и отечественные исследования взаимных отношений гражданского общества и государства, а в их рамках - руководящей и неправящей интеллигенции, "профессионалов" и чиновников, правящей и оппозиционной элит. Важную теоретическую основу настоящего исследования составляют концепция перехода политической инициативы к социальным группам, выдвинутая И. Валлерстайном, См.: Валлерстайн, И. После либерализма / И.Валлерстайн. - М., 2003. - С.108, 228, 233. и теория интерпретации политической борьбы как борьбы разных интеллектуальных групп, разработанная А. Грамши См.: Грамши, А. Статьи из "Ордино Нуово". Проблемы революции. Проблемы культурной жизни / А.Грамши. - М., 1960..

Эмпирическую базу исследования составляют:

- данные официальной статистики (включая итоги поименного голосования в региональном законодательном органе Татарстана) и результаты герменевтического исследования нормативных документов (Конституций РФ и Татарстана и изменений в них; Закона РФ о политических партиях, закона РТ о языках народов РТ, избирательного законодательства в России и иных);

- материалы компаративного исследования электоральной документации (копий протоколов избирательных комиссий; многочисленных протоколов о нарушениях и жалоб, составленных наблюдателями и кандидатами в депутаты; материалов судебных дел и решений судов по нарушениям на выборах и т.п.);

- данные вторичного анализа социологических исследований иных авторов, прежде всего социологической службы при законодательном органе РТ;

- результаты проведенных автором массовых репрезентативных исследований взглядов и интенций интеллигенции в Казани и ряда экспертных опросов по проблемам политической роли интеллигенции. Осуществляя регулярные массовые опросы с 1993 г., автор только за 1999-2005 гг. провел 18 репрезентативных массовых опросов в городе Казани (а также в г. Зеленодольске), в ходе которых по разработанной методике с использованием валидного инструментария было опрошено св.18,8 тыс. респондентов, а также 8 exit-polls в Казани.

Научная новизна исследования, обусловленная самой постановкой проблемы, не получившей пока своего всестороннего освещения, выражается в следующем.

1. Осуществлен комплексный подход к интеллигенции как к субъекту политики. Внесены существенные новации в трактовку интеллигенции: в широком смысле последняя охватывает категории, традиционно в западной науке называемые "профессионалами" и способные быть аполитичными, а в качестве субъекта политического процесса она понимается как обладающее качествами интеллигентности ядро слоя интеллигенции, осуществляющее особую политическую роль в обществе.

2. На основе единого критерия определены структура занятой политикой интеллигенции и функции каждого ее компонента в сфере политики. Внесены существенные новации в понятийный аппарат, используемый в политологии при исследовании таких структурных элементов. Вскрыты достоинства и недостатки разных видов соотношения политической роли отдельных компонентов интеллигенции.

3. Осуществлена типологизация основных теоретико-методологических подходов к исследованию функций интеллигенции в политике и определены возможности их применения к анализу современной российской интеллигенции, ее политические функции и степень их признания со стороны государственной власти.

4. На основе эмпирических данных проанализированы используемые интеллигенцией дискурсы и иные идейные средства как специфика ее политической борьбы и как основная форма последней, выявлены причины неадекватности методов идейно-политической борьбы современных российских интеллектуалов. Предложена авторская типология современных способов психологизации интеллигентского дискурса, "силовых методов" ведения идейно-политических дискуссий.

5. Выяснено соотношение общего и особенного в политическом статусе российской квазиинтеллигенции, находящейся у власти, и иных исторических видов правящей интеллигенции, обосновано, что, в отличие от "идеальных", "чистых" видов властной интеллигенции, постноменклатура представляет собой смешанный вид правящей интеллигенции с преобладанием квазиинтеллигентских черт и появлением новых характеристик.

6. Выявлены тенденции развития неправящей политизированной интеллигенции в России, причины ее трансформации и падения ее политической роли в современных условиях.

7. Выделены особенности социальной среды и менталитета населения Республики Татарстан как одно из условий, сформировавших специфическую по своей ориентации и конфигурации интеллигенцию: как традиционалистскую правящую клановую постноменклатуру, так и модернизационную интеллектуальную оппозицию, охарактеризованы пути решения коллизий между ними.

8. Раскрыты действие феномена взаимного "погашения" перекрестных политических конфликтов и причины "рокировки" оппозиционного статуса основных видов неправящей политической элиты в Республике Татарстан.

9. Представлена специфика положения и характера политизированной интеллигенции в биэтническом субъекте федерации, особой роли интеллигенции как катализатора формирования политической инфраструктуры в регионе, проявляющейся в особенностях форм политического участия ее разных социофункциональных, демографических и образовательных категорий, в развитии отдельных "центров силы" и групп интересов, в экзотической ориентации и конфигурации партийной системы Республики Татарстан.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В данной работе интеллигенция в качестве субъекта политического процесса трактуется как обладающее качествами интеллигентности ядро слоя интеллигенции, осуществляющее особую консолидирующую, политико-строительную роль в обществе, сервисную функцию артикуляции, агрегирования и репрезентации интересов иных субъектов политики (также как и своих собственных), функцию индоктринации сознания этих политических субъектов, активистскую роль социального лидера-паттерна и катализатора кристаллизации политической инфраструктуры. В таком значении категория "интеллигенция" не может включать интеллигентскую периферию. При этом векторы развития как у правящей элиты и интеллигенции в целом, так и у интеллигентской элиты и ядра интеллигенции не совпадают.

2. Авторская типологизация методологических подходов к исследованию интеллигенции как агента политики позволяет выделить существующие в науке трактовки политической миссии интеллигенции: во-первых, системные и дистанцирующие трактовки, исходящие, соответственно, из эволюционистской и конфликтологической ориентаций; во-вторых, функционально-стратификационные и "миссионерские" вариации, опирающиеся, соответственно, на неопозитивистский и гуманитаристский подходы. Взаимное наложение указанных ориентаций и подходов (направлений) привело к созданию основных концепций политической роли интеллигенции: а) эволюционистский неопозитивизм стал основой для структурного функционализма, выделяющего интеллигенцию по ее функциям и потому трактующего ее как слой "профессионалов", и для теории стратификации, заменяющей интеллигенцию аполитичным "новым средним классом"; б) конфликтологический неопозитивизм выдвигает концепцию конкуренции, обосновывающую неизбежность конфликта между властью и интеллигенцией; в) конфликтологический гуманитаризм в разных формах марксизма акцентирует роль обслуживания "политической" интеллигенцией "заимствованных интересов"; г) гуманитаристский эволюционизм в рамках концепции "нового класса интеллигенции" выделяет дискурсивную, телеологическую или негэнтропийную миссию последней. Диссертант определяет адаптивность этих подходов к анализу российской интеллигенции.

3. Общий вектор оценки властью политических функций интеллигенции зависит от степени жесткости правящего режима, сам во многом являясь ее индикатором, что объясняется спецификой профессий интеллигенции. Названный вектор в России XX - начала XXI вв. можно определить как сознательное отчуждение интеллигенции властью от реальных рычагов воздействия на политику, ограничение присущих интеллигенции политических функций. Отношение власти к интеллигенции как слою и как субъекту политики всегда было разнонаправленным, хотя и в различной степени.

4. Применение функционального критерия позволяет выделить в составе занятой политикой интеллигенции такие категории, как кратосы, партиципаторы и инфлюэнты, обладающие неодинаковыми возможностями в политической сфере, а также группы реальной и квазиинтеллигенции. Наиболее существенным для разделения участвующей в политике интеллигенции на политическую элиту и политизированную интеллигентскую массу является подход, сочетающий репутационный и функциональный критерии. Разведение функций политического господства и управления дало автору возможность провести различение таких компонентов политической элиты, как кокус и политическая цитоплазма. В свою очередь, каждый из названных компонентов имеет четкую структуру и субординацию функций, нарушение которых деформирует политическую роль и ориентацию интеллигенции. Превалирование "политиков-харизматиков" превращает занятую политикой интеллигенцию в патронажно-клиентельный клан, "организаторов" - в бюрократию, "интеллектуалов"-идеологов - в антигуманную технократию или идеократию, интеллигентов-волонтеров - в неспособную к реализации властных функций охлократию, победа саботажников ведет к деградации или переориентации интеллигенции. В силу этого необходимы определение функций каждого из ее компонентов, разделение их труда.

5. Специфику политической борьбы интеллектуалов и основную ее форму составляют используемые ими дискурсы и иные идеологические средства. В отличие от интеллигенции XIX в., многие современные интеллигенты склоняются к выбору неклассических и неадекватных методов идейно-политической борьбы, что объясняется уровнем интеллектуальной подготовки политического актива и дискредитацией отстаиваемых им ценностей, заставляющей его мимикрировать и создавать деградировавший идейно-политический дискурс.

6. Поскольку большинство понятий, описывающих правящую интеллигенцию и ее виды, не выстроено в единую таксономическую систему, что затрудняет научный анализ, в диссертации разработана систематизация типов и видов властного слоя. По критерию способа легитимизации своей власти определены такие ее классы, как аристократия и олигархия. В качестве критерия классификации типов правящей интеллигенции использованы источник и каналы прихода интеллигенции к власти, что позволяет выделить три таких типа: примитивный, традиционный и современный, а в их рамках - "идеальные" и смешанные виды. В силу конгломерации черт названных видов в жизнедеятельности российской постноменклатуры последнюю можно определить как смешанный вид правящей интеллигенции с преобладанием черт олигархии, властной квазиинтеллигенции. Выяснено соотношение общего и особенного в политической деятельности постноменклатуры в сравнении с иными видами властной интеллигенции, при этом в качестве собственных черт постноменклатуры определены деградация ее аксиологической ориентации, источников, каналов и способов рекрутации постноменклатуры и ее структуры, уровня и направленности ее деятельности.

7. Углубление плюрализма политических функций интеллигенции в условиях роста аполитичности иных социальных страт привело к тому, что основная политическая и "классовая" борьба в стране в целом и во многих регионах все больше сводится к борьбе различных групп политизированной интеллигенции между собой - с присущими интеллектуалам особенностями, каналами и формами. Вместе с тем в ходе современных реформ неправящая интеллигенция в России во многом стала постинтеллигенцией, утратившей нравственные, профессиональные и интеллектуальные качества и большинство политических функций. Общими для интеллигенции трендами развития в 1990-2000-е гг. стали следующие: 1) она реализовывала практически все свои политические функции, только не одномоментно и с разной интенсивностью; 2) происходила ее посильная институционализация в виде партизации и идеологизации ее деятельности, но ее претензия на политическую репрезентацию интересов больших социальных групп оказалась неудачной; 3) радикализм квазиинтеллигенции периодически приводил не только к ее поляризации, но и к "противоестественному" объединению усилий коммуно-фундаменталистов и "либеральной" постноменклатуры по совместной элиминации политического центризма, отражающего идейные интенции большинства населения; 4) нестабильность союзов политизированной интеллигенции и правящей элиты и безуспешное "хождение интеллигенции во власть" не смогли облагородить постноменклатуру, зато привели к деградации и дискредитации самих этих интеллигентов; 5) большая часть интеллектуальной "элиты" легко пошла на свою номенклатуризацию и плутократизацию, примирение с авторитаризацией правящего режима; в силу чего интеллигентский "истеблишмент" впервые реверсировал собственно интеллигентскую ориентацию, проявив сервилизм и народофобию; 6) деформации политических ориентаций и поведения интеллектуального "истеблишмента" привели к его полному морально-политическому перерождению; 7) интеллигенция не смогла качественно выполнить функции разработки стратегии общественно-политического развития, дискурса и языка, на котором ведутся политические дискуссии; 8) нарастающее лишение интеллигенции свойственных ей каналов политического участия вызвало ее массовую деполитизацию и приватизацию деятельности и депрофессионализацию основных отрядов политизированной интеллигенции.

8. Поведение правящей элиты и политический статус оппозиционной интеллигенции в Татарстане во многом определяются особенностями менталитета населения. Именно этим обусловлены как легкость, с которой правящая элита совершила ряд трансформаций (этнизацию, рурализацию и непотизацию), так и неуспехи демократической оппозиции. Иные особенности постноменклатуры РТ сформированы ее важнейшими характеристиками: аграрно-неономенклатурным происхождением, маргинальным статусом в городской цивилизации, агротехническим образованием, этнической принадлежностью, существованием в среде традиционалистских менталитетов, клановой солидарностью и рекрутацией и др.

9. Основная политическая борьба в рядах интеллигенции Татарстана представляется как конфликт между правящими агроэтнизированными маргиналами и полиэтнической городской контрэлитой (прежде всего в лице кандидатов и, реже, докторов наук). Эволюция политизированной интеллигенции республики определялась рядом общих, постоянных причин: 1) отходом большинства оппозиционеров от жесткой идеологичности и партийной верности своим московским лидерам при оценке региональных проблем с сохранением бесплодных ожиданий на их помощь; 2) меньшей политической активностью региональной интеллигенции в сравнении с общефедеральными показателями вследствие особо дискриминационной в ее отношении направленности политики правящего агро-постноменклатурного режима, кадровой, организационной и иной ресурсной слабостью, а потому и неустойчивостью и неуспешностью оппозиции; 3) дистанцированием правящего клана от политики Москвы и амбивалентностью его отношения к демократическим нормам российских законов; 4) ответной оппозиционностью всех демократических сил при дифференциации отношения отдельных оппозиционеров к власти; 5) наложением российских и татарстанских политических противоречий и партийных структур друг на друга, как следствие - их частичным "гашением"; 6) преобладанием центробежных тенденций к идеологической поляризации политизированной интеллигенции в РФ (постноменклатурные "либералы" и коммунисты) и к крайней поляризации политических сил в РТ (правящей элиты и оппозиции) по проблемам демократии и законности; 7) центростремительными тенденциями в среде электората, не поддающегося на этнократические интенции правящего клана и татарских этнонационалов, но одновременно поддерживающего лидера этого клана; 8) вытеснением городской неономенклатуры в экономическую элиту и "полуоппозицию". Решение конфликта между модернизационной интеллигенцией индустриального общества как контрэлитой и традиционалистской этнической постноменклатурой аграрного общества возможно лишь при изменении общеполитической, региональной и этнонациональной политики Центра.

Теоретическое и научно-практическое значение. Проведенное исследование позволяет восполнить пробел в политологическом изучении интеллигенции посредством создания целостной концепции этого субъекта политического процесса в России. Результаты работы могут стать основой дальнейших теоретических и эмпирических исследований интеллигенции политологами.

Основные положения и выводы исследования могут быть и были использованы при разработке нормативных актов, законов, при политологической экспертизе конкретных политико-управленческих решений. Практическая ценность полученных результатов связана с возможностью их применения в процессе преподавания социально-гуманитарных дисциплин, в частности, при чтении спецкурсов по элитологии, политологии, политической философии, социологии политики, истории политических учений, политической истории.

Апробация результатов исследования. Содержание диссертационного исследования нашло отражение в научных публикациях автора, в том числе в трех монографиях. По теме диссертации автором опубликованы 63 научные работы общим объемом 168,75 печатного листа. Материалы диссертации использованы для написания учебных курсов и учебников по политологии, истории политических учений, социологии, социальной стратификации, обществознанию. Отдельные идеи и выводы диссертационного исследования многократно докладывались на международных, всесоюзных, всероссийских, республиканских, межрегиональных научно-теоретических и научно-практических конференциях. Диссертант имеет четыре статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах перечня ВАК. Основные положения работы обсуждались на теоретических семинарах ИППК при МГУ, Казахском университете, Казанском техническом университете им. А.Н. Туполева, диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседаниях кафедры социологии, политологии и менеджмента КГТУ им. А.Н. Туполева и кафедры политологии Казанского государственного университета.

Исследование имеет выход на современную политическую практику. Отдельные его положения нашли свое отражение в программных и аналитических документах ряда общероссийских партий, политических движений РТ, в Конституции РТ (альтернативный проект которой в 1992 г., разработанный при участии автора и прошедший международную экспертизу, был одобрен тремя постоянными комиссиями Верховного Совета РТ, а официальный проект принят с учетом ряда его предложений; многие предложения автора были учтены в новой редакции Конституции РТ 2002 г.), в Декларации о государственном суверенитете ТССР (авторская идея юридического равноправия двух основных языков РТ), Законе РТ "О языках народов РТ" (обсужденный на сессии Верховного Совета РТ альтернативный проект которого разработан при участии автора, а ряд идей вошел в принятый закон) и некоторых иных Законах РТ, в нормативных и правовых документах исполнительных и законодательных государственных органов РФ (авторская идея особого статуса РТ).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, разбитых на восемь параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

Основное содержание работы

Во введении обоснован выбор темы, ее актуальность, степень разработанности, сформулированы цель и задачи, определены объект и предмет исследования, охарактеризованы теоретико-методологическая и источниковая база научного исследования, раскрыты научная новизна и основные положения, выносимые на защиту, а также теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава "Теоретико-методологические основы исследования роли интеллигенции в политическом процессе" посвящена рассмотрению основных подходов к интеллигенции как субъекту политики. В первом параграфе "Понятие и структура интеллигенции как политического субъекта" выделены важнейшие трактовки понятия "интеллигенция как субъект политики" и предложена его авторская интерпретация. Проанализирована методологическая фундированность существующих оценок таксономического ранга интеллигенции, концепций интеллигенции как единого слоя, как класса и элиминации интеллигенции, обосновано, что интеллигенция, осуществляя стабильные функции в обществе, сохраняет себя и свои границы как единый социальный слой, в рамках которого может появиться жесткий правящий класс.

В диссертации интеллигенция анализируется в двух срезах: а) как социальный слой, профессионально выполняющий интеллектуальные функции (управления людьми и/или развития культуры), выделение специфических функций интеллигенции является новацией автора; б) как субъект политики, как обладающее качествами интеллигентности ядро разнородного социального слоя интеллигенции, осуществляющее консолидирующую, политико-строительную функцию, сервисную функцию артикуляции, агрегирования и репрезентации социальных интересов иных субъектов политики, также как и своих собственных, функцию индоктринации сознания названных политических субъектов, роль социального лидера-паттерна и катализатора кристаллизации политической инфраструктуры. Раскрывающим сущностные черты интеллигенции как субъекта политики является проведение единого функционального подхода к определению интеллигенции, к выделению в ее составе политического отряда, к разведению правящей и неправящей интеллигенции; профессионально занятого политикой и политизированного компонентов интеллигенции, а также к анализу структуры интеллигенции как политического субъекта, к вычленению в ее рядах кратических, инфлюэнтных и партиципаторных субъектов политики (в контексте притязаний на власть); политической элиты и интеллигентской массы; а также дихотомии интеллигентского ядра и периферии, что позволяет более предметно исследовать политические потенции и интенции интеллигенции. В этом плане представляет новизну и обоснование разновекторности трендов эволюции не только правящей элиты (как вида квазиинтеллигенции в России) и интеллигенции в целом, но и интеллигентской элиты и ядра интеллигенции.

Отказ политическому отряду интеллигенции в ранге класса не равнозначен непризнанию наличия властного класса в его составе. Так, при номенклатурном социализме и в ряде посттоталитарных обществ при сочетании аскрипции и замкнутости, закрытости класса превалирует последняя. Это предполагает ситуации, в которых индивид в принципе может заслужить вхождение в высший класс, однако при этом: а) каналами восхождения часто являются действия, влекущие общественное осуждение (недемократическая форма занятия должностей в сфере власти и др.); б) преобладает групповая, а не индивидуальная мобильность, т.е. вхождение в высший класс определяется связями; в) господствует кумулятивный эффект наложения разных статусов: номенклатурная бюрократия, плутократия, обмен власти на собственность, жесткая "завязка" всех социальных возможностей на должностной и собственнический статус; г) регулятором статусных позиций и социальной мобильности является неписаное право (скрытые привилегии высших слоев, ранговые препятствия для мобильности, латентное распространение привилегий и депривации на потомство). В силу этого постноменклатура в современной РФ - это реальный социальный класс, жестко структурированный, охраняющий свои социальные границы и четко осознающий свои корпоративные интересы.

Во втором параграфе "Теоретические подходы к анализу политических функций интеллигенции" рассмотрены основные методологические подходы к оценке политических функций интеллигенции, проанализирована степень адаптивности каждого из них к современной российской политической практике. Эволюционистский неопозитивизм представлен структурным функционализмом и теорией стратификации. Первый из них выделяет интеллигенцию по ее функциям и потому трактует ее как слой "профессионалов", выполняющий функции экспертов и идеологов, зависящих от власти или общества, что явно неадекватно ни ее роли в политических процессах современности (например, в период перестройки в СССР), ни ее собственным политическим интересам. Вторая теория (А. Здравомыслов, М. Горшков, В. Умов, В. Радаев, С. Ершов, В. Ильин, И. Грачев, В. Костиков и др.) заменяет интеллигенцию аполитичным "новым средним классом", что, на наш взгляд, затушевывает глубокие внутренние различия внутри этого "класса", полностью элиминирует интеллигенцию как субъект политики и вызвано политической конъюнктурой, опасением перед авангардной ролью интеллигенции в политико-идеологической борьбе. Теории среднего класса отвергают особость политической миссии и функций и самостоятельные политические интересы интеллигенции, являются интеллифобными и более консервативными, чем функционализм, хотя тенденции к деполитизации интеллектуалов в современной России и прослеживаются.

Конфликтологический неопозитивизм предлагает концепцию конкуренции, анализирующую конфликт между властью и интеллигенцией в терминах борьбы "носителей собственности и функции". Под последней понимается компетенция интеллектуалов как атрибут, необходимый для общества, но не всегда для власти, чувствующей потенциальную опасность имеющегося у интеллигенции телеологического и гуманитарно-технологического знания и постепенно перекрывающей каналы профессионального и социального служения интеллигенции, маргинализируя последнюю и отбрасывая ее в оппозицию. Основную роль в обосновании конкуренции, революционности и оппозиционности интеллигенции сыграл неомарксизм (Ч. Миллс, Г. Маркузе, Ч. Рейч, Н. Пулантцас, Р. Гароди и др.), хотя признают эту ориентацию интеллигенции и многие зарубежные и российские консерваторы. В действительности природе интеллектуальных профессий присуще известное дистанцирование от власти и приложения данной концепции довольно четко прослеживаются в политической деятельности интеллигенции России 1990-2000-х гг.

Конфликтологический гуманитаризм, представленный различными формами марксизма, выделяет в "органической", или "политической" интеллигенции ее специфическую роль политического обслуживания "заимствованных интересов". Основными вариантами этой концепции являются: а) "сервисная" трактовка (К. Маркс, Ф. Энгельс, К. Каутский, Г. Плеханов), определившая ряд факторов реализации роли интеллигенции в политике (опору на один из классов общества; идеологическую и партийную институционализацию; лидерские качества; политическую активность); б) "активистская" трактовка, отводившая интеллигенции более активную роль индоктринации отдельных классов (В. Ленин, А. Грамши и др.). Однако данная концепция теряет свою объяснительную способность в силу массовизации интеллигенции и рождения у нее собственных политических интересов.

Гуманитаристский эволюционизм в рамках концепции "нового класса интеллигенции" акцентирует дискурсивную (А. Гоулднер, М. Номад), телеологическую (И. Селеньи, Дж. Конрад, фактически развившие идеи А. Вольского-Махайского) или негэнтропийную (К. Манхейм, Р. Арон, Дж. Гэлбрейт, А. Гелла, Р. Пайпс, П. Штомпка, Л. Фойер, Д. Овсянико-Куликовский, В. Меметов, Ю. Вейнгольд, К. Акопян, О. Степанова, Г. Аксенов, Г. Водолазов, В. Сперанский) миссию последней. В ряде случаев эта концепция преувеличивает меру самостоятельности и политическую роль интеллигенции.

Можно констатировать ряд нарастающих подвижек в признании российской властью политических функций интеллигенции в XX-XXI вв. После революции концепции конкуренции и активистской роли интеллигенции были забыты. С периода сосуществования новой власти и старой интеллигенции (годы нэпа и сменовеховства) власть заинтересовала концепция деполитизации интеллектуалов. Второй период сталинизма (1934-1953 гг.) О. Гаман-Голутвина и др. характеризуют как установку верховной власти на кардинальную реорганизацию ряда звеньев правящего слоя, по отношению к которому масштаб репрессий был более значителен, чем в среде неэлитной массы. Согласно позиции, идущей от И. Эренбурга, сталинский террор не имел определенной логики. На наш взгляд, при Сталине степень опасности для жизни интеллигента зависела, во-первых, от близости его ремесла к политике, во-вторых, от родственной и иной связи с политиками. Этап "оттепели" частично вернул интеллектуалам роль идеологов в прикладных вопросах, породив у власти надежду на союз с интеллигенцией. На этапе "застоя" резкое усиление дискриминации интеллигенции сочеталось с привлечением властью интеллектуалов по линии адсорбции, а абсорбция проходила путем интергенерационного социального обмена, что позволило части неономенклатуры впоследствии поддержать перестройку. Вместе с тем "застой" отразился на позициях интеллигенции в виде разнообразных идей "интелликратии". Перестройка вначале воссоздала союз власти и интеллигенции, разрушенный из-за непоследовательности власти и радикализации интеллигенции. В период развития гласности (с 1986-1989 гг.) выделяются такие тенденции в отношениях власти к политизированной интеллигенции: а) непоследовательность оценки правящей элитой политизированной интеллигенции; б) выбор руководителями КПСС главной опасности в лице политической цитоплазмы; в) попытки союза кокуса элиты с политическим активом; г) борьба политических лидеров с дисфункционерами; д) переход бюрократической цитоплазмы от подавления гласности к игнорированию критики; е) уход этой цитоплазмы в открытую оппозицию к власти. С 1989 г. важнейшими тенденциями стали следующие: а) допущение партийной институционализации интеллигенции; б) стремление кокуса элиты перевести уличную борьбу народа в парламентское русло и интеллифобная линия консервативной цитоплазмы в парламенте; в) устранение центристского руководства совместными усилиями консерваторов и "либералов". В целом, для перестройки характерно сохранение социальной дискриминации интеллигенции при признании ее политических функций и инкорпорации ее в состав элиты.

На этапе реформ 1990-х гг. в подходе властей РФ к политизированным интеллектуалам общими тенденциями стали следующие: а) перерождение пришедшей во власть интеллигенции в постноменклатуру; б) переориентация власти с интеллигентских задач на постноменклатурные и криминальные при игнорировании интересов интеллигенции; в) вытеснение интеллигентов-демократов из властных структур; г) отказ власти от диалога с интеллигенцией; д) "закрытие" каналов воздействия интеллигенции на власть. В целом правление ельцинской элиты характеризовалось резким усилением дискриминации "служилой" интеллигенции, отбрасывающим ее в оппозицию. На этапе 2000-х гг. налицо нарастание интеллифобии правящей элиты, выражающееся в таких тенденциях: а) отказ властей от интеллигентского идейно-политического плюрализма; б) технократизация, коммерциализация и инструментализация сфер труда массовой интеллигенции, ее ядра; в) застой в рядах правящей элиты, ее преторианизация и плутократизация. В работе обосновываются причины нарастания интеллифобии власти. Власть оценивает интеллигенцию лишь как экспертов, избранную ею же "интеллектуальную элиту" - как привилегированный, не слишком культурный и потому аполитичный средний класс, а массовую интеллигенцию - как узких профессионалов, в отличие от Запада имеющих заниженную оплату труда и низкий престиж. Это отношение к интеллигенции является проявлением деформированной недемократической модернизации в стиле американизированной глобализации.

Вместе с тем, наряду с внешними в отношении интеллигенции факторами, порождающими амбивалентную оценку властью ее политических функций, серьезную роль в развитии интеллифобии играют традиционалистская ориентация части образованных слоев, противоречивая политическая деятельность интеллигенции, сужение ее социальных и общечеловеческих функций до узкопрофессиональных, сохранение таких черт, как кастовость, нетерпимость и склонность к насилию; ряд сравнительно новых базовых черт интеллектуалов, позволяющих судить о становлении постинтеллигенции: ее быстрая идейная конверсия, снобизм, обмещанивание и властелюбие, потеря народофилии, сострадания и стремления к свободе, политической миссии и интеллигентности, особенно в среде "интеллигентской элиты", уходящей из состава ядра интеллигенции на ее периферию, ее депрофессионализация и маргинализация; трансформация решающей деятельности постинтеллигенции в процессах этнического возрождения в роль главного субъекта инфраструктуры национальных конфликтов. Вместе с тем потребность общества в интеллигенции не может исчезнуть вследствие эксклюзивности ее функций как субъекта институционализации политических сил и отражения в ведомой интеллигенцией идеологической борьбе социальной борьбы в форме теорий, пропаганды и агитации.