Гражданское общество: современный концепт и перспективы его реализации в России

- солидарная;

- коммуникативная;

- непосредственного жизнеобеспечения;

- гражданского правопорядка и правосудия;

- социальной защиты, адаптации и гаранта против произвола политической власти;

- индивидуация, конкуренция и сотрудничество.

Основные элементы/институты системы гражданского общества:

1. Персонифицированные отношения собственности.

2. Социальный договор/контракт.

3. Альтернативные НПО/НКО/гражданские организации и движения, существующие вне и помимо государства (равно как частные фонды).

4. Неангажированные государством СМИ и коммуникации.

5. Семья.

6. Частная/частноправная жизнь граждан.

7. Церковь/конфессии.

8. Институт местного/муниципального самоуправления.

9. Система независимой адвокатуры.

В главе второй «КОНСТРУКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА: МОДЕЛИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ» анализируются модели взаимодействия элементов / институтов гражданского общества с государством при различных политических режимах. В данном контексте разработаны исторические алгоритмы взаимодействия гражданских институтов с государством при демократическом, авторитарном и тоталитарном режимах. В современных общецивилизационных условиях постулируется принципиальная совместимость современных имперских политических государств и гражданской жизни.

Параграф 2.1 «Тоталитаризм, авторитаризм, демократия: судьба гражданского общества».

Социальное противоречие между государством и гражданским обществом относится к числу общецивилизационных, определяющих облик данного исторически-конкретного социума и образующих основную тенденцию развития политического и гражданского процессов. Это противоречие, в силу специфики гражданского процесса, является для него сущностным, проясняющим его природу.

В правовой государственности процесс формирования гражданского общества получает мощный, законодательно оформленный импульс, ибо данное государство есть продукт гражданской жизни. А «свобода» состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный… Большая или меньшая свобода государственных форм определяется тем, в какой мере они ограничивают «свободу государства» Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2- е изд. - Т. 3. - С.22 и 26.. Поэтому не может быть ни какого правового государства там, где нет гражданского общества, и наоборот.

Эмансипация политического от общественного целого в Новое время означало обретение государством своего собственного содержания. Соответствующие словесные словесные выражения - status, estado, state, etat, Staat и пр. В европейских языках, как убедительно доказал К. Скиннер, словесные аналоги соответствующих социально-политических явлений возникают примерно с XVII века, а фрагментарно и не слишком четко (в том числе и в качестве синонима «гражданского общества») употреблялись на век - полтора ранее Вообще, по мнению современных лингвистов, соответствующие словесные выражения общественных явлений возникают примерно через 60-80 лет после их социальной артикуляции..

Билатеральность сильной государственности инклюзивно предполагает тенденцию скатывания к тоталитаризму, который уже означает внутреннюю энтропию и смерть гражданской жизни.

Наиболее существенные испытания в XX в. выпали на долю гражданского общества при тоталитарных режимах. Этому предшествовала серьезная критика буржуазного либерального (правового) государства в теориях К. Шмитта и Г. Кельзена.

Но основной критический удар по концепции и практике осуществления тоталитарных режимов нанесли либеральные мыслители: Х. Арендт, Ф.А. Хайек и др.

Тоталитаризм есть не просто обозначение дискреционной власти, стремящееся к тотальному контролю, или свойство политической системы, или способ осуществления политической - государственной - власти; это, скорее, качественная характеристика типа социальности, где единственной доминантой становится политическое государство, сросшееся с аппаратом единственной - правящей - партии и стремящееся проникнуть во все поры гражданской жизни, в конечном счете поглотив/уничтожив ее. Поэтому властью в первую очередь подавляется всякая автономная и независимая инициатива и самостоятельность, самоуправление и неангажированность. Главным врагом тоталитарной власти, таким образом, оказывается гражданское общество.

Тотальный контроль распространяется и на области, не имеющие потестарного, политического значения (семья, быт, церковь и др.), ведь общая тенденция тоталитаризма - тотальная политизация общества.

Авторитарный режим отличается от тоталитарного тем, что не стремится к полному огосударствлению и уничтожению гражданского общества. Авторитарность - это односторонняя властность, доминирование управляющих над управляемыми.

При этом авторитарный режим, не стремясь уничтожить гражданское общество, просто паразитирует на его слабости и неразвитости, довольствуясь легальностью и лояльностью институтов последнего; как правило, такие режимы мирно дрейфуют в сторону демократии, все более и более либерализируясь. Их, скорее, можно было бы назвать прагматическими диктатурами в отличие от идеократических тоталитарных.

Важнейшей стороной этой истории и выступает соотношение «государство - гражданское общество». В соответствии с данным анализом, представляется возможным выделить следующие исторические типы, или модели, таких взаимоотношений:

- тоталитарный;

- переходный;

- демократический.

На последней стадии своего становления гражданское общество в единстве его элементов развивается открыто в своем собственном наличном автономном бытии, тогда как на первых двух - в той или мной мере латентно, зачастую в рамках иной социальной целостности. Переходная модель, в свою очередь, проходит тоже три фазы:

- тоталитарно-авторитарная, или посттоталитарная;

- авторитарная;

- авторитарно-демократическая.

Параграф 2.2 «Новые империи» и гражданское общество: проблема когерентности»

Имперские политические образования суть непременные спутники государств, обладающих в каждое данное историческое время сравнительно большими населением и территорией по отношению к остальным странам - соседям, кои данными атрибутами не обладают.

Думается, что суть проблемы заключается в вопросах когерентности понятий (или концептов) «империя» и «гражданское общество»: «сочетаемое несочетаемого». Именно поэтому непременно нужно дифференцировать идеологему, концепт и научный дискурс империй, лишенных ценностной окраски в когнитивных пределах «Realpolitik».

Необходимы учеты современных цивилизационных реалий, лишенные идеологических предвзятостей. Для этого определим исторический дискурс понятия империи с учетом понимания их как формы территориального структурирования современной цивилизации и формы ее политического устройства/правления. Значит, необходим редукционистский подход в выявлении атрибутов имперских государств.

С точки зрения нашей концепции, само содержание концепта «имперских государств» со временем не меняется, однако изменяются его формы. При этом думать, что ты - «империя» и быть «империей» - не одно и то же. Империя - это смысл (и реальность) большого и устойчивого политического пространства, длительно переносимый на смысл неполитических действий и коммуникаций. Гражданское же общество, с одной стороны, не ограничено государственной территорией, с другой стороны, оно является гражданским обществом именно данного государства, т.е. в первую очередь - сообществом на определенной территории.

Тогда только впервые возникает государство, с предельно обозначенной территорией, с принципом национальности (в наиболее благоприятном случае просто тождественной государственному гражданству), с понятием народа и народного (сначала, впрочем, государственного) суверенитета. Суверенитет же определяется лишь как суверенитет имперский. Этот случай - классический для империй прошлого.

Итак, в большинстве случаев в дискурсе империй при этом используется предикативно-описательный метод анализа бывших и настоящих империй, исходящий из перечисления основных «имперских» признаков с целью их последующего рассмотрения / критики. С точки зрения автора, концепты «гражданского общества» и «новых империй» вполне корреспондируются. Тем более, что на волне интереса к проблемам псевдопатриотизма эпохи «Путинской России» темы «империй» и «гражданского общества» вышли на уровень политической моды.

Негативное отношение к этому политическому феномену истории, безусловно, связано с итогами двух мировых войн, крушением империй «классического» типа, критикой «империализма» в идеологиях социализма в различных его вариациях. Немалую роль здесь сыграли и мифологемы неолиберализма (у т.н. «неоконов»).

Но не будем забывать, что в определенном смысле наличие у данного государства имперского устройства - это его историческая «судьба». А на смену империям классическим приходят «империи нового типа» (чтобы сохранить «национально-государственную идентичность»). И если попытаться отказаться от этой стратегии, то данная политическая конструкция попросту, потеряв уже концептологическую идентичность, перестанет существовать. А в современной цивилизации, чтобы государству выжить и быть конкурентным, оно должно основываться на развитом гражданском обществе, т.е. поддерживаться гражданами (хотя бы психологически). Но сами империи никуда не исчезают; меняется лишь их форма.

Современные «новые империи» (чье существование определяется феноменологически и подпадает под вышеперечисленный «черный список» черт - признаков) определяются редукционной формулой «ресурсы + историческая традиция / менталитет». Ресурсами при этом могут выступать факторы различного порядка: население, территория, научно-технический и технологический потенциал, ВС и ВМФ, наличие полезных ископаемых, внешнеполитическая «база», стратегические союзники/партнеры, геополитическое положение и пр.; а традиции (в первую очередь социокультурный менталитет) могут иметь более или менее продолжительную историческую перспективу.

Таким образом, «новые империи» - это не идеологический или аксиологический жупел, а реальность в условиях всемирной глобализации, интериориоризованная в социально-психологическом и социальном менталитете соответствующего суперэтноса; та историческая данность, с которой человечеству существовать и в обозримом будущем. Гражданское же общество выступает тем фундаментом, на котором основывается любое современное государство, в том числе традиционно-исторически имеющее имперскую судьбу и историю. И «новые империи» здесь не исключение. А политическая мода приходит и уходит…

Глава третья «МОДУСЫ И АТРИБУЦИИ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА». В главе рассматриваются, на наш взгляд, малоосвещаемые и анализируемые ипостаси существования гражданского общества, а именно: атрибуции и способы его бытия. Предпринята попытка экстраполяции системы взаимодействия «автономия-федерализм» в рамках наличия федеративного государства на систему «гражданское общество - политическое государство». Это потребовало выяснения сущности современного понимания суверенитета и перспектив его исторической эволюции. Кроме того в главе проанализирован такой феномен, как гражданский капитал, в качестве ресурса становления самодостаточной фигуры гражданина. Впервые введена понятийная дихотомия «социальный - гражданский» капитал.

Параграф 3.1 «Автономизм и суверенизация гражданского общества: теория и практика федеративного государства»

Концепции суверенитета, автономизации гражданского общества и федерализма возникли в Европе вместе с современными государствами в Новое время. Они уцелели, потому что уцелело государство в качестве необходимой, на первый взгляд, основы политического порядка, т. е. сочетание управления в широком масштабе с относительной автономией на ограниченном, местном уровне. Учитывая реалии современного мира, активизирующие стремление к независимости и делающие автаркию, с одной стороны, трудносохранимой, а с другой - представляющей угрозу правам меньшинств, было бы, возможно, более разумным вести речь не об отсутствии альтернативы государству и его суверенитету в лице гражданского общества, а о степени федерализма и автономии самого государства от гражданского общества.

Суверенитет личности или гражданина понимается как право и возможность свободно располагать собой, вступать в самостоятельные отношения с др. политическими субъектами, руководствуясь собственными интересами и личной точкой зрения.

Более приемлемым и гибким инструментом регулирования политической жизнью является альтернативный принцип автономии в условиях федерализма и становления гражданского общества. Иными словами, подход с позиции «или суверенитет, или ничего» часто оказывается менее реалистичным и конструктивным, нежели вопрос о большей или меньшей автономии при федерализме. В современных условиях становится очевидным, что территориальные и этнические конфликты разумнее разрешать посредством принятия планов автономизации, чем путем создания микрогосударств (скорее, квазигосударств).

По нашей гипотезе, это понимание может быть экстраполировано и на систему взаимоотношений «политическое государство - гражданское общество».

В обыденном понимании автономия представляется как индивидуальная свобода действия, «самозаконие», ограниченное рамками дозволенного поведения. При рассмотрении понятия автономии гражданского общества существенным является и вопрос о единстве государства, его целостности. Не является ли наличие развитого гражданского общества угрозой суверенитету государственности? Не в том ли - а не в конспирологии - основная причина распада СССР?

Таким образом, мы попытались экстраполировать понимание соотношение «автономия - федерализм» на дихотомию «гражданское общество - политическое государство» с целью оттенить такой принцип гражданской жизни, как автономия. Для этого нам понадобился исторический экскурс в политическую мысль не только французского Просвещения (Б. Констан и др.), но и российской политико-правовой мысли начала ХХ в., когда перед ней стояли, в принципе, те же проблемы, что и сейчас. Получается, что функции автономизма и местного самоуправления/муниципалитета - принадлежность не политической власти государства, но гражданского общества, о чем писал еще Гегель. Более того, эта функция образует особую, автономную ветвь власти в обществе. Забвение этого принципа приводит к абсолютной бюрократизации общественной жизни и к режиму панполитизма. А вопрос об автономии гражданского общества в федеративном государстве и по сию пору остается открытым (впрочем, как и сама проблема «федеративных государств»).

В параграфе 3.2 «Социальный капитал как критерий гражданской жизни» отмечается, что ориентирами социальной/гражданской политики должны быть не столько денежный доход, деривативная экономика, сколько доступ к ресурсам и потенциям, власть над ними, позволяющая человеку изменить качество своей жизни, повысить свое благополучие и благосостояние. То есть происходят подвижки в направлении возрастания значения самовыражения, индивидуальной автономии и ответственности, роста благосостояния и качества жизни. Политики требуют от ученых построения научно обоснованных концепций развития, аргументации выбора направлений наиболее эффективного инвестирования как в краткосрочном периоде, так и в долгосрочной перспективе.

Социальный и человеческий капитал рассматриваются в данном контексте те не как самоцель, а как ресурсы и потенции, которые могут быть использованы для социального и экономического развития. Поэтому встает вопрос о решении амбивалентной проблемы - становление гражданского общества невозможно без сформированного социального капитала, а последний выступает необходимым условием развития гражданской жизни. Особое значение решение вышеперечисленных проблем имеет для России, находящейся в настоящее время в состоянии создания условий и предпосылок развития гражданского общества.

В широком смысле социальный капитал подразумевает институты, отношения, социальные связи, нормы и ценности, определяющие качество и количество социальных взаимодействий в обществе. К элементам социального капитала относят социальные нормы, духовные ценности, доверие, сотрудничество и так называемые социальные сети - совокупность общественных и неформальных объединений, интерперсональные связи (личные, семейные, деловые).

Гражданские ценности и нормы являются важнейшими регулятивами социальной деятельности. Нормы (от лат. norma - руководящее начало, правило, образец) в обществе означают правила социального поведения, ожидания и стандарты, запреты и регулятивы, регламентирующие социальную деятельность индивидов и социальных групп в соответствии с ценностями соответствующей политической культуры, укрепляющие стабильность и единство социальной системы общества. В социальной сфере, как и в любой другой общественной деятельности, тоже есть своя мера, т.е. разумный предел допустимого. Эта мера определяется интересами безопасности и стабильного развития общества. Гражданские нормы, разновидностью которых являются политические, представляют собой как бы «правила игры» в обществе.

Социальный/гражданский капитал оказывает обратное влияние на государство. Существующие формы социального капитала могут как способствовать, так и препятствовать реализации государственных программ и реформ. Отсутствие в России демократических традиций, доверия к власти и коррупция превратили приватизацию государственной собственности в начале 90-х гг. в фарс, а рыночные реформы привели к резкому социальному расслоению и обнищанию основной массы населения, нарушению прав человека и росту преступности. Российские реформаторы не учитывали и не учитывают фактор социального и гражданского капитала. Монетаризм и борьба со «спиралью инфляции» - вот лозунги современной российской «Реформации». Западные стандарты и институты не ложатся на российскую почву во многом по причине особых форм (или их отсутствия) социального/гражданского капитала. Поэтому при проведении реформ, с одной стороны, необходимо учитывать существующие формы социального капитала, а с другой - прилагать усилия по формированию и развитию «здорового» социального капитала гражданского общества.

Значит, социальный/гражданский капитал можно назвать многоцелевым фактором современного общественного развития. Такой подход открывает новые возможности для изучения социальной/гражданской политики, которая ориентируется, прежде всего, на решения местных проблем и больше других зависит от положения дел в конкретном регионе. Понятие социального капитала корреспондируется с концептом гражданского общества, причем для современных цивилизационных условий более применимо понятие «гражданского капитала», интегрирующего в себе категории и функции «человеческого», «образовательного», «информационного» и пр. капиталов. Все это - функции единого гражданского общества.

Глава четвертая «ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО: «КАНАЛЫ» ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ». Здесь анализируются основные институты воздействия структур гражданского общества на политическое государство современной России - лоббизм и политические партии. На основе концептологического анализа данных феноменов автор экспертирует текущее законодательство и выдвигает возможные перспективы становления институтов лоббирования и партийной системы современной России, без чего невозможно оформление гражданского общества. С этой целью предпринята историческая этимология указанных феноменов. В качестве особенности политической системы РФ анализируется возможность когерентности явления «партии власти» и системы гражданских отношений.

Параграф 4.1. «Историческая апология лоббизма в контексте развития гражданского общества в РФ».

Наряду с партиями и работающим парламентом лоббизм - один из основных каналов воздействия сил гражданского общества на государство и политическую власть.

Легитимизация процесса лоббизма в РФ все более настойчиво предполагает его законодательное оформление. Альтернатива заключается не в том, быть или не быть в России лоббизму, а в том, каким ему быть: номенклатурным или легальным и демократичным политическим институтом, механизм, конкретные формы и методы которого будут подробно регламентированы.

Легитимация лоббизма создаст условия для стабильного политического развития России и становления гражданского общества. Потенциал для лоббирования создают правовые нормы (в том числе - и прежде всего - и конституционные), расширяющие возможности взаимодействия представителей граждан и их объединений с представителями органов власти, а также повышающие прозрачность / транспарентность деятельности власти.

При всей разности трактовок, тем не менее, есть «сердцевина» в понимании дефиниции лоббизма, пусть и формальном, но определении его сущности - воздействие на власть с целью повлиять на ее решения. Лоббизм предоставляет отдельным гражданам и группам граждан возможность косвенно участвовать в создании и подготовке правовых и политических решений, и это очень важно, поскольку большинство этих групп может не иметь отстаивающих их интересы представителей в парламенте и/или в органах исполнительной власти.

Генезис лоббизма как общественного и политического феномена включает два важных этапа. На первом этапе своего развития лоббизм существует как нелегитимное явление, но реально действующая практика. На втором этапе происходит легитимизация лоббизма и его последующее развитие в качестве одной из форм влияния сил гражданского общества на принятие политических решений. В первом случае речь идет о лоббизме как неформальном институте, а во втором - формальном.

При этом цивилизованный лоббизм - это явление, находящееся в правовом поле. Цивилизованный лоббизм определяется как легальная деятельность организованных групп в соответствии с существующими в обществе политико-правовыми нормами Бердникова Е.В. Тенденции и перспективы формирования системы цивилизованного лоббизма в современной России: политико-правовой подход: дис.... канд. полит. наук. - Саратов. - 2006. - С. 15..

Цивилизованное лоббирование - процесс отстаивания своих интересов политическими и корпоративными структурами гражданского общества в государственных кругах, основанный на взаимном уважении и признании интересов сторон; одна из форм общественного диалога/консенсуса.

Такие явления как коррупция, непотизм и т.п. не имеют к нему никакого отношения (конечно, при условиях его правовой кодификации и профессионализации). Более того, эти явления есть не проявление лоббизма (пусть даже «дикого»), а его отрицание. Другими словами, коррупция и иные внеправовые явления действуют там, где отсутствует по разным причинам (разрушен, невозможен) отлаженный и эффективный механизм лоббирования интересов гражданского общества. Цивилизованный лоббизм призван выполнять положительную общественную роль. Лоббизм осуществляет корректировку деятельности органов власти в соответствии с динамикой интересов важнейших гражданских групп и организаций, без чего невозможно демократическое общество.

Лоббизм способствует более полному выражению, согласованию и реализации групповых интересов и выступает в качестве инструмента самоорганизации гражданского общества, с помощью которого мобилизуется общественная поддержка или оппозиция какому-либо законопроекту, оказывается влияние на политику и давление на бюрократию.

При отсутствии законодательного регулирования лоббизма снижаются возможности общественного контроля над ним, устранения его негативных сторон. В этих условиях возрастают возможности развития коррупции и других внеправовых методов воздействия на органы государственной власти. Это препятствует удовлетворению социально значимых интересов и пропорциональному распределению ресурсов в обществе.

Параграф 4.2 «Перспективы лоббистского законодательства в современной России»

Практика свидетельствует, что развитие лоббизма включает в себя следующие процессы Рузавин Ю.А. Политико-правовая природа лоббизма // Новое в экономике и управлении: Сб. ст. - М. - 2009. - Вып. 11. - C. 115-118.:

- легитимизацию - признание законности лоббистской деятельности, формирование правовой базы ее регулирования;

- профессионализацию - появление на рынке специализированных фирм, предлагающих лоббистские услуги, образование в фирмах подразделений, специализирующихся на лоббистской деятельности;

- социализацию - органическое включение лоббистской деятельности в социальную жизнь; создание ее позитивного имиджа в обществе.

Причем без легитимизации невозможно нормальное развитие остальных процессов. А легитимизация, в свою очередь, немыслима без прямого вмешательства государства. Вмешательство должно заключаться, во-первых, в создании нормативной базы для лоббизма и, во-вторых, в создании определенных органов взаимодействия власти с бизнесом (общественные и экспертные советы, комитеты с ассоциированными членами от бизнеса и др. Наверное, нет другого выхода, как взять за основу этой реформы законодательный опыт стран с развитым институтом лоббизма.

В ситуации отсутствия развитого гражданского общества говорить о формировании независимого института цивилизованного лоббизма не приходиться. Любое соглашение между двумя сторонами (в нашем случае между обществом и государством) имеет смысл только тогда, когда каждая из сторон независима и представляет реальную силу.

Учитывая, что механизмы гражданского общества пока не имеют достаточного развития, группы интересов вынужденно обращаются к государству и его структурам, признавая, с одной стороны, их право на вмешательство в дела этих групп, с другой - возможность этих структур выступать в качестве независимых арбитров. В результате такого обращения к государству степень упорядоченности и урегулированности отношений гражданского общества к нему возрастает, происходит дальнейшая политизация групп интересов. Таким образом, именно лоббистская деятельность в современных российских условиях может стать тем фактором, который повлияет на формирование гражданского общества.

Институт лоббизма существует, несмотря на то, что зачастую он принимает теневые и откровенно криминальные формы функционирования. Приходится признать проблему отсутствия четкого законодательного регулирования лоббизма, а также необходимость развития институтов, ограничивающих лоббизм цивилизованными рамками, в том числе в связи с обозначенной выше степенью влияния данного института на формирование гражданского общества в России.

Основной причиной затягивания принятия закона о лоббизме в прошлом, было естественное отсутствие заинтересованности в ограничении теневых процессов легитимными рамками закона у наиболее значимых групп давления в современной России - крупного олигархического бизнеса и представителей высших эшелонов законодательной и исполнительной власти Формирование системы цивилизованного лоббизма в России: GR и проблемы эффективности взаимодействия общества и власти / Под ред. В.И. Быкова и др. - СПб., 2006. - С. 62..

Отсутствие законодательного регулирования лоббизма в России, базового ценностного консенсуса в обществе относительно лоббизма, продолжающийся процесс формирования внутренней структуры и методов лоббизма, - все это говорит о том, что он представляет собой неформальный институт. Подобное состояние лоббизма вынуждает лоббистов действовать соответствующим образом, укрепляя сложившуюся систему неформальных лоббистских отношений и ослабляя другие формальные институты политической системы.

Это позволяет сделать предположение, что неформальное /нелегитимное/латентное состояние лоббизма в России является отражением определенного этапа развития демократии в стране. Нынешнее состояние - это часть более широкого и масштабного процесса, который характерен для развития любого института и называется «институционализация». Состояние лоббизма в современной России, обусловлено историческими, политическими и культурными особенностями развития нашей страны.

Параграф 4.3 «Партии в современной России как основной посредник влияния сил гражданского общества на государство и политическую власть». Политические партии являются неотъемлемым атрибутом демократического общества и одним из основных элементов плюралистической политической системы. Представительная демократия по своей природе не может функционировать без них, поскольку они выполняют функции посредника в отношениях гражданского общества с властью и артикулируют политические требования и интересы социальных групп.

Парламент с самого начала своего оформления - трибуна гражданского общества. Равно как и неангажированные государственной властью СМИ - голос нарождающегося гражданского общества. Поэтому все вышеперечисленные элементы/институты гражданского общества возникают и развиваются системно, приобретая черты органической целостности.

Важное место в системе государственного управления занимает местное (муниципальное) самоуправление. В конце еще XVIII в. французский публицист Б. Констан Констан Б. О свободе древних в её сравнении со свободой современных людей // Полис. - 1993. - № 2. высказал предположение о том, что муниципальная власть является столь же самостоятельной, что и другие ветви - законодательная, исполнительная и судебная.

В современной России местное самоуправление не входит в систему органов государственной власти, однако, ее органы могут наделяться отдельными государственными полномочиями. В поправках и реализации «Законе о местном самоуправлении» представляется необходимым сохранить принцип выборности, но четко прописать возможность отзыва уполномоченных лиц.

Местное самоуправление отличается от федерализма прежде всего тем, что автономия местных образований носит не законодательный, а лишь административный характер, и ограничена лишь законом. В этом отношении муниципии - структуры, скорее, гражданского общества, а не политического государства. Иной (кроме партийного) вектор аккумуляции и артикуляции многообразных интересов гражданского общества выражают альтернативные, неангажированные гражданские движения и объединения населения.

В современной России можно выделить следующие основные модели возникновения партий: идеологическая, лидерская, организационная/ «правящая».

Параграф 4.4 «Феномен «партии власти» в политической системе современной России: гражданский антиаспект».

На первый взгляд, все политические партии можно считать партиями власти, так как основной отличительный признак партии - стремление к завоеванию политической власти, или, как минимум, к участию в ней. Впрочем, очевидно, что стремление к власти для различных партий продиктовано различными целями. Именно в целеполагании возможно, на наш взгляд, обнаружить разницу между партиями, представляющими гражданское общество, и партиями власти.

Правящая партия не ставит своей целью узурпацию власти. В термине «правящая партия» делается акцент на управлении, которое подразумевает использование не только власти, но и любых других институтов и процедур гражданского общества. Термин «партия власти» недвусмысленно подчеркивает, что это партия, создаваемая самой властью, или партия «при власти», имеющая своей целью самосохранение данной власти. При этом «партия власти» стремится различными способами закрепить, зафиксировать на длительное время собственное пребывание во власти, поэтому она не заинтересована в формировании политических партий гражданского общества, которые приходят, победив на выборах, потому что их идеи симпатичны избирателю и уходят, если их реальная политика не оправдывает надежд избирателей. «Партия власти» категорически не желает становиться правящей партией в западном смысле слова, потому что это означало бы взвалить на себя груз персональной ответственности. Будучи же «партией власти» легко «свалить» политическую ответственность на патронов и мимикрировать в новую «партию власти», готовую идти за новыми покровителями в любом направлении. Тем более так проще осуществлять лоббирование соответствующих группировок и оказывать политическое давление на власть.

Поэтому инициативы Кремля очевидно направлены на оптимизацию партийной системы в первую очередь через ее минимизацию. Только вот об ответственности «правящей партии» речь идет пока только на бумаге.

Юг России имеет для партийного строительства ту специфику, что предполагает наличие следующих особенностей:

- устойчивый «левый» электорат (что сказалось на выборах глав администраций Краснодарского и Ставропольского краев, Северной Осетии-Алании и пр.) - до 30 % электората;

- манипулирование со стороны политических партий и объединений имманентными в данных регионах националистическими настроениями (близость «горячих точек» Северного Кавказа, позиционирование «нового» казачества и пр.);

- слабость политических партий в «соревновании» с правящей элитой и их фактическая зависимость от последней («местный клиентелизм»);

- административный ресурс «правящих» партий (усиленный поддержкой региональной исполнительной власти);

- слабая координация совместных политических действий партий и отсутствие «корпоративной партийной этики» (особенно в деятельности партий «правого» толка);

- ярко выраженный «провинциальный вождизм» региональных партийных лидеров;

- общая для всех партий «потеря электората» в унисон повышению рейтинга исполнительной власти (особенно президентских структур, поскольку в Конституции существует явный перекос в сторону расширения полномочий именно президентской власти);

- стремление использовать (с учетом особой популярности В.В. Путина в провинции) всеми без исключения партиями «президентский/премьерский ресурс».

Причин слабости политических партий и движений в регионах Южного Федерального округа несколько:

- центр партийно-политического влияния по «Закону о политических партиях» окончательно в ущерб регионам сместился в общефедеральные центры власти в Москве;

- общие аполитичные настроения и партийная апатия населения;

- сильная губернаторская власть;

- «историческая память» о «временах КПСС»;

- в иерархии первейших жизненных интересов (простое физическое выживание, близость «горячих точек», низкий в сравнении с другими регионами жизненный уровень и пр.) партийная идентичность занимает одно из последних мест;

- общая неразвитость регионального политического процесса;

- слабая стратифицируемость общества, и т. п.

Глава пятая «ТОЛЕРАНТНОСТЬ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА» посвящена вопросам становления режима гражданской толерантности. Толерантность - это ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех граждан быть различными; обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами; уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов; готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям. С этой точки зрения в главе анализируются возможные сценарии развития толерантности в контексте становления институций гражданского общества. Предполагается, что толерантность - атрибуция цивилизации «Pax Russica», а значит, не ограничивается анализом англо-саксонской политологической мысли.

Параграф 5.1 «Исторический дискурс принципа гражданской толерантности»

По нашему мнению, политическая толерантность всегда является эманацией толерантности гражданской, как явление системное, а его реализация требует столь же комплексного, многофакторного подход. Именно толерантность гражданская есть свойство и показатель зрелости гражданского общества.

Проблема терпимости в разных сферах личной и общественной жизни, как и ее антипода - интолерантности, стала особенно актуальными в переходные, «тразитные» времена, при неустоявшихся социально-политических отношениях, в условиях отсутствия должного правового и морального регулирования, нарушений прав личности, отсутствия идеологических и политических «балансиров».

Трагический опыт XX века вынуждает признать, что дальнейшее распространение интолерантности в сфере международных отношений ставит под вопрос существование нынешнего человечества, а значит, обесценивает ценности всех наличных цивилизаций.

Важнейший либеральный принцип «разрешено все, что не запрещено законом» и есть не что иное, как одна из формулировок принципа терпимости.

Важнейшее значение для понимания толерантности имеет наличие/отсутствие в обществе гражданской культуры. Согласно нашей точки зрения, гражданская культура - важнейший показатель активного гражданства, инициативного поведения и практического гражданского соучастия в общественных делах. Ее основным смысловым критерием является наличие/отсутствие режима толерантности в обществе. Такой подход основан на том убеждении, что стихия гражданского общества - многообразие, противоречие и столкновение многообразных и поливалентных частных и групповых (корпоративных) интересов.

Статус политической толерантности в обществе проистекает из ее происхождения, а именно: наличия vrs отсутствия гражданского общества с присущей ему гражданской культурой. В этом смысле толерантность политическая надстраивается, как на базисе, над толерантностью гражданской, то есть режимом поливалентной терпимости в отношениях между членами гражданского общества.

Мы выделяем вынужденную толерантность (так же как «выученную», «скопированную» и т.п. виды толерантности «в страдательном залоге») - т.е. не осмысленную, не принятую как ценность и не ответственную - следует рассматривать как псевдотолерантность (а возможно - интолерантность, замаскированную под превращенные социально-желательные формы). Именно поэтому толерантность не может быть гарантирована ни знаниями/умениями/навыками, ни набором тех или иных «психических черт», ни внешними условиями как таковым. Толерантные отношения не даны человеку, а заданы. За внешними условиями и внутренними предпосылками должна последовать смысловая и иная активность человека, его свободное и ответственное самоопределение в каждой конкретной жизненной ситуации.

Параграф 5.2 «Предпосылки и факторы становления политической/гражданской толерантности в современной России»

Еще одним аспектом, затрудняющим анализ предпосылок толерантности в постсоветской России, является отсутствие вразумительной классификации соответствующих предпосылок становления гражданской толерантности. Исследователи зачастую смешивают предпосылки совершенно разного порядка, например, архетипы российского менталитета (христианское милосердие, патернализм в отношении к государству, «притерпелость» и т.п.) и политические процессы, сопровождавшие распад советского союза (этнические конфликты, обнищание населения и т.п.) Дробижева Л.М. Проблемы этнической толерантности в условиях роста этнического самосознания народов Российской Федерации // Толерантность в общественном сознании России - М., 1998; Ивахненко Е. Российская альтернатива «притерпелости» - веротерпимость и толерантность - www.tolerance.ru..

Первую группу, можно условно назвать «культурно-антропологическими» предпосылками. К этой группе следует отнести наиболее глубинные пласты русской культуры, аккумулированные в различных архетипах коллективного бессознательного нашего народа.

Вторая группа предпосылок, может быть условно названа «идеологическими» предпосылками; имеется в виду набор тех политических ценностей, с которым население России подошло к началу 1990-х г.г.

Третья группа - собственно политические предпосылки, которые условно можно разделить на внутриполитические и внешнеполитические.

Параграф 5.3 «Перспективы развития толерантности в РФ: основные сценарии»

Толерантность как норма социальной жизни привлекает широкое внимание в нашей стране. Проблемы толерантности вышли за пределы национальных границ и приобрели новое звучание.

Толерантность - понятие не абстрактное, оно тесно взаимодействует с политическими, религиозными, морально-нравственными основами нашей жизни.

Сегодня политическая/гражданская культура приобретает более цивилизованный характер, но вместе с тем и более агрессивный. Отдельные политики, одержимые манией власти, добиваются любыми средствами своего признания, открыто стремятся к богатству и материальному благополучию, проявляют особую неприязнь и нетерпимость к своим оппонентам и конкурентам.

Уровень политической толерантности находится в прямой зависимости от психического состояния человека, группы людей или целого общества.

Толерантность - это режим существования ставшего гражданского общества, но не всегда, увы, политического государства…

Однако здесь на первый план выступает проблема правового обеспечения и регулирования режима толерантности в обществе.

Все существующие в российском законодательстве нормы, так или иначе регламентирующие взаимоотношения членов общества, в котором предполагается наличие толерантности (преимущественно, касающиеся защиты прав человека), свидетельствуют о достаточно прочно укоренившейся в российском законодательстве тенденции преобладания запретительных и обязывающих норм права над управомочивающими, а императивных - над диспозитивными. Это свидетельствует о желании законодателя не столько узаконить «хорошее» поведение, сколько создать подчас декларативные, то есть не имеющие правовых механизмов контроля и применения мер ответственности, запреты на поведение «плохое». Ни в одном российском нормативном акте этот термин прямо не упоминается и, соответственно, не расшифровывается значение данного понятия, что допускает определённые вольности при его толковании и применении.

Стагнация в экономике, нестабильность, рост безработицы, усугубленные социально-экономическими последствиями мирового финансового кризиса, предопределяют социальную напряжённость, страхи, распространение и рост преступности. Большие группы людей, утратившие привычный статус, образ жизни, должны находить новую самоидентификацию, которая воспринимается и неопределённо, и нестабильно См.: Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек. - М., 2001.. В таких условиях происходит взаимоусиление интолерантности между различными социально-культурными и политическими группами.

Можно выделить следующие сценарии становления режима толерантности, корреспондирующиеся с этапами развития гражданского общества в нашей стране:

- позитивный сценарий.

- негативный.

- реалистичный (наиболее вероятный) сценарий.

В «ЗАКЛЮЧЕНИИ» проводятся основные теоретические обобщения, полученные в ходе исследования, определены направления дальнейшей разработки проблемы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы

Монографии

1. Доманов В.Г. Инвариативность концепции и процессов становления гражданского общества в современном мире: российский опыт. Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2008. 15 п.л.

2. Доманов В.Г. Концепт гражданского общества: российские реалии. Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2009. 16 п.л.

3. Доманов В.Г. Современное гражданское общество в контексте структурно-функционального дискурса. Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2010. 13,75 п.л.

Статьи в ведущих журналах

4. Доманов В.Г. К вопросу об институциональной природе гражданского общества // «Философия права», 2006. № 3 (19). 0,7 п.л.

5. Доманов В.Г. Партии и гражданские движения России как институты гражданского общества: общефедеральный и региональный аспекты // Научная мысль Кавказа. 2006. № 14. 0,8 п.л.

6. Доманов В.Г., Тихонов С.С. Толерантность: идеологема или критерий зрелости гражданского общества»?// «Философия права», 2007. № 1(21). 0,5 п.л.

7.Доманов В.Г. Политико-правовое определение автономии как принципа гражданской жизни // Региональная власть: политико-правовые аспекты реализации и осуществления. В 2-х тт. Т. 1. Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2007. 1 п.л.

8. Доманов В.Г. Объем и содержание понятия «гражданское» в концепте «гражданского общества» // Философия права. 2008. № 5(30). 0,5 п.л.

9. Доманов В.Г. Развитие элементов гражданского общества в истории России // Юристъ - Правовед. 2008. № 5. 0,5 п.л.

10. Доманов В.Г. Исторические формы существования гражданского общества // Философия права. 2008. № 6. 0,5 п.л.

11. Доманов В.Г. Взаимодействие государственной власти и гражданских структур в политической истории России: концептуальный анализ // Сборник. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2008. 0,5 п.л.

Статьи в международных изданиях

12. Доманов В.Г. Партия политическая // Юг России: российско-немецкий энциклопедический словарь. М., 2002. 0,1 п.л.

Статьи в энциклопедических изданиях (в соавторстве)

13. Доманов В.Г. Политология. Краткий энциклопедический словарь. Ростов н/Д - М., 1997. 25 п.л. (авторские - 2,1 п.л.)

14. Доманов В.Г. Политология в вопросах и ответах. М.: «Гардарика», 1999. 25 п.л. (авторские - 2,1 п.л.)

15. Доманов В.Г. Политология. Краткий словарь. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 2001. (авторские - 2,5 п.л.).

16. Доманов В.Г. Краткий словарь по социологии. Ростов н/Д.: Изд-во «Феникс», 2002. (авторские - 0,3 п.л.)

17. Доманов В.Г. Политические партии на Юге России // Регионоведение. Юг России: краткий тематический словарь. Ростов н/Д., 2003. 0.2 п.л.

Статьи, доклады, тезисы, брошюры

18. Доманов В.Г. «Государство и революция» В.И. Ленина и становление социалистического правового государства // Тез. докл. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1990. 0,2 п.л.

19. Доманов В.Г. Становление гражданского общества как критерий социалистичности // Тез. докл. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1991. 0,2 п.л.

20. Доманов В.Г.Становление гражданского общества как основа развития демократической культуры // Демократическая культура личности и коллектива. Ростов н/Д., 1991. 0,5 п.л.

21. Доманов В.Г. Концепция гражданского общества: от утопии к реальности // Тез. докл. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1992. 0,2 п.л.

22. Доманов В.Г. Региональный аспект становления гражданского общества // Тез. докл. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1993. 0,2 п.л.

23. Доманов В.Г. Ограничения политической власти как путь ее легитимизации // Тез. докл. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1994. 0,2 п.л.

24. Доманов В.Г. Земства - этнорегиональная и историческая форма существования гражданского общества в России // Тез. докл. науч. конф. Ростов н/Д., 1995. 0,2 п.л.

25. Доманов В.Г. О гражданском менталитете // Тез. докл. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1996. 0,2 п.л.

26. Доманов В.Г. Правовое государство в России: идеологема и научное понятие // Право и культура: проблемы взаимосвязи. Ростов н/Д., 1996. 0,1 п.л.

27. Доманов В.Г. Гражданское общество. Программа спецкурса. Ростов н/Д., 1998. 0,3 п.л.

28. Доманов В.Г. Политология. Ч. II. Политические институты. Программа курса. Ростов н/Д., 1998. 0,3 п.л.

29. Доманов В.Г. Маргинализация населения как фактор российского политического процесса. Краснодар, 1998. 0,1 п.л.

30. Доманов В.Г. Политическое давление в России в 90-е гг.: этапы большого пути // Тез. науч.-теор. конф. Ростов н/Д., 1999. 0,2 п.л.

31. Доманов В.Г. История западноевропейской политической мысли Нового времени. Ч. I-II. Программа курса. Ростов н/Д., 1999. 0,7 п.л.

32. Доманов В.Г. Политические нормы. К определению понятия // Тез. науч.-теор. конф. Ростов н/Д.: ОН и РЮИ МВД РФ, 2000. 0,25 п.л.

33. Доманов В.Г. История политической мысли (в соавторстве). Программа курса. Ростов н/Д.: РИО РИИЯ, 2000. 2 п.л. (авторские - 1 п.л.).

34. Доманов В.Г. (в соавт.) Обществознание в вопросах и ответах. Ростов н/Д.: Изд-во «Феникс». Изд. 3 -е, испр. и доп., 2000. 23,5 п.л. (авторские - 0,7 п.л.).

35. Доманов В.Г. Основы политологии. Программа курса. Ростов н/Д., 2000. 3 п.л. (в соавторстве) (авторские - 0,5 п.л.).