Оценка степени легитимности контртеррористической операции в Республике Ичкерия

2) Некоторые выводы Конституционного Суда РФ были весьма неоднозначны. В них было принято соответствие многих действий российской власти законодательству. При этом правовой режим на территории республики отличался от чрезвычайного или военного положения, и данный режим не был предусмотрен Конституцией РФ или другими законами. Правовые меры, предусмотренные законами, не подходили под сложившуюся ситуацию. Кондрашев А. А. Режим контртеррористической операции как одна из комплексных мер конституционно-правовой ответственности в законодательстве Российской Федерации // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2009. №9. С. 502-503.

Кроме того, на территории “Ичкерии” в то время не функционировали органы государственной власти и местного самоуправления, не действовали судебные органы, был введен ряд ограничительных мер, не характерных для подобных операций (например, комендантский час, выдворения нарушавших порядок лиц за пределы территории и т.п.). Вообще, во время первой чеченской кампании обе стороны неоднократно нарушали нормы прав человека и гуманитарного права. Об этом идет речь, например, в книге «Россия - Чечня: цепь ошибок и преступлений 1994-1996», авторы которой подробно рассматривают нарушения права сторонами. См.: Россия - Чечня: цепь ошибок и преступлений. 1994-1996 / сост. О. П. Орлов и А. В. Черкасов. - М.: Права человека, 2010. - 448 с. Но нас сейчас интересует больше вторая чеченская кампания, а потому не будем на этом останавливаться. Достаточно сказать, что и первая кампания была нелегальной по многим критериям.

Правовым основанием для второй чеченской вампании также стал ФЗ «О борьбе с терроризмом». Согласно этому закону, в республике вводился режим контртеррористической операции. Но если основываться на требованиях закона, при проведении контртеррористической операции спецслужбам должна была быть отведена приоритетная роль, а деятельность вооруженных сил имела бы вспомогательный характер и не привела бы к более серьезным последствиям, чем сама пресекаемая террористическая акция. Нарушения закона были отчасти связаны с его несовершенством. Например, в законе был приведен узкий круг принудительных мер, которые могли использоваться на протяжении КТО, поэтому силовым структурам приходилось использовать многие меры без правового подтверждения. Помимо этого, в законе не регламентировалась деятельность органов, которые выполняли функции государственного управления в зоне КТО. Это было обусловлено тем, что закон изначально рассчитывался на кратковременные операции. В “Ичкерии” же федеральная группировка, помимо осуществления незаконных военных действий, еще и реализовала государственное и местное управление. Наконец, в законе не было ничего сказано о времени начала проведения и завершении подобных операций. Это тоже вполне понятно, поскольку КТО в “Ичкерии” стала беспрецедентным историческим и правовым фактом, однако можно сказать, что именно из-за отсутствия законодательного регулирования сроки операции так затянулись. К слову, термин КТО был необычным и для чеченской стороны. Чеченцы с самого начала операции говорили о джихаде. Они планировали также нанести ответный удар по федеральным войскам и вытеснить их с территории республики. Гродненский Н. Неоконченная война: История вооруженного конфликта в Чечне. - Мн.: Харвест, 2004. С. 335.

Стоит также отметить, что юридическим основанием для использования военной силы во время второй чеченской кампании стал Указ Президента РФ «О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации» (1999). В соответствии с этим нормативно-правовым актом была сформирована группировка войск по проведению КТО. До лета 2000 г. военные власти осуществляли государственное и местное управление на территории Чечни, а после президент возложил управленческие функции на администрацию республики, которая формировалась главой государства. Власть в Чечне была реорганизована, но режим КТО был отменен в республике только 16 апреля 2009 г.

Итак, рассмотрев проблему легальности первой и второй чеченских кампаний, перейдем к проблеме легитимности второй чеченской кампании. Но сначала стоит отметить, что первая чеченская кампания, отчасти в силу неоднозначности ее легальности, так и осталась непонятой населением, но интерес к ней по ее окончании почти иссяк. Александров А. А. Возникновение и развитие «Чеченской проблемы» в конце ХХ в. В России // ИСОМ. 2012. №6. С. 17.

Согласно опросам, регулярно проводимым Всероссийским центром изучения общественного мнения в 1999-2001 гг., отношение российских граждан к чеченскому конфликту постоянно менялось. При проведении мониторингов повторялось несколько вопросов, в которых спрашивалось об отношении к действиям российских войск в Чечне. Сразу после начала военных действий общество выразило поддержку и одобрение. Почти до весны 2000 г. большинство участников опросов оценивали военные действия как «успешные» и «очень успешные». Но после уверенность в успешном завершении конфликта начала падать, и все меньшее количество россиян высказывалось за продолжение кампании: к концу 2000 г. оно упало до 33 % и повысилось ощущение неудачности, бесперспективности кампании (это было связано с тем, что военные действия зашли в тупик). На этом этапе войны большой процент россиян (более 40 %) считали, что военные действия необходимо прекратить. На вопрос о том, стоит ли продолжать вести военные действия или лучше начать мирные переговоры, все большее количество граждан отвечало в пользу мирных переговоров (тогда как в конце 1999-начале 2000 гг. 60-70 % россиян считали, что военные действия нужно продолжать). Одновременно с этим число противников военных действий возросло до 55 %.

Правда, люди высказывались против военных действий не столько потому, что считали ее нелегитимной, а скорее из-за того, что не видели в ней смысла и считали, что проблему нельзя разрешить таким способом. Общественное мнение изменялось отчасти в связи с сообщениями СМИ: например, когда говорилось о новых успехах, поддержка военных действий на некоторое время возрастала, но вскоре вновь начинала снижаться. Но это не единственная причина: многие россияне действительно осознавали, что мирные переговоры и прекращение военных действий желательны в сложившихся условиях. При этом граждане не имели представления о том, каким способом можно прекратить конфликт, а потому общественное мнение колебалось в вопросе о необходимости военных действий.

Стоит отметить, что антивоенные настроения в рассматриваемый период не были ярко выраженными. Многие люди считали, что решительные действия с большим количеством жертв могли бы привести к успеху. К тому же, отрицание военных действий могло сочетаться с одобрительным отношением к «зачисткам». Общество скорее устало от военных действий, чем выражало направленный протест. ВЦИОМ по результатам опросов выделил даже особую группу - «группу ястребов», - которая выражала мнение, что продолжать военные действия нужно даже с условием больших потерь. «Группа ястребов» достигла максимума в феврале 2000 г., когда вся территория Чечни была под контролем федеральных войск. В это же время люди выражали одобрение по отношению к самой кампании и действиям В. В. Путина. Постепенно «группа ястребов» начала уменьшаться, поскольку люди осознали, что несмотря на локальные успехи, кампания бесперспективна.

За продолжение военных действий в Чечне на протяжении всего рассматриваемого периода выступали в основном молодые и образованные россияне, считавшие, что проблему необходимо разрешить до конца силовым путем, что переговоры в этом случае не помогут. За мирные переговоры, напротив, выступали люди старшего возраста, которые были готовы признать независимость Чечни и хотели окончания кампании. Военные действия в Чечне вызывали восхищение у 3 % респондентов, удовлетворение - у 10 %, стыд - у 12 % и тревогу - у 55 % россиян. Опрошенные постепенно поняли, что война ведет к распространению насилия и деморализации российского общества.

В то же время многие российские граждане открыто выражали несогласие с военными действиями в Чечне. Было подано множество обращений в прокуратуру, Европейский суд по правам человека и международные правозащитные организации. Граждане приводили аргументы в пользу нелегальности осуществляемых военных действий. Например, в Материалах для обсуждения на Всероссийском чрезвычайном съезде в защиту прав человека (съезд проходил в Москве 20-21 января 2001 г.) подробно рассматриваются аспекты чеченской кампании, которые не позволяют называть ее контртеррористической операцией. В материалах съезда выражается неодобрение действий российской власти, то есть война признается нелегитимной.

Рассмотрим основные аргументы правозащитников:

1. В материалах подчеркивается, что кампания не является контртеррористической операцией - она повлекла за собой большие потери, в том числе среди гражданского населения, а уцелевшие граждане были лишены имущества и превращены в беженцев. Сила могла применяться государством для разрешения конфликта, зашиты прав и свобод граждан, поскольку Чечня действительно стала угрозой для соседних российских регионов. При этом правозащитники отмечают, что за сложившуюся ситуацию несут ответственность и российские власти. С 1997 г., после подписания в Москве Договора о мире и принципах взаимоотношений между Россией и Чечней российские власти не предприняли эффективных действий для улучшения ситуации в Чечне. Под видом контртеррористической операции в Чечне начались военные действия, направленный против всего населения республики. Поэтому не может быть речи о защите безопасности и гражданских прав: именно силовые методы усугубили ситуацию в Чечне.

2. Правозащитники выражают беспокойство тем, что в ходе военных действий виновные оставались безнаказанными. Происходящее в Чечне выводилось федеральным руководством за рамки национального и международного гуманитарного права, а также из-под контроля международных правовых организаций. Военные действия нарушали нормы российского законодательства.

3. Недовольство правозащитников вызвал тот факт, что происходящее в Чечне использовалось в качестве «политтехнологии» в предвыборной кампании. Это само по себе аморально и никак не способно повлиять на укрепление государства. Военные действия в Чечне, к тому же, были неизбирательными - для достижения политических целей использовался массовый террор.

В материалах правозащитники подробно описывают все выявленные ими нарушения норм права в ходе военных действий в Чечне. К ним относят следующие:

1. Нарушение норм гуманитарного права, насилие против мирного населения. В ходе военных действий пострадало множество мирных жителей - проводились неизбирательные бомбардировки и артиллерийские обстрелы. Общее число потерь среди российских сил было значительно выше, чем сообщалось официально.

2. Массовые неизбирательные задержания, пропажа людей и безнаказанность виновных в этом. Федеральные силы проводили задержания жителей Чечни, в республике исчезали люди. Многие «исчезнувшие» обнаруживались через несколько недель или месяцев в следственных изоляторах или изоляторах временного содержания. Местные жители обнаруживали тела задержанных со следами пыток и насильственной смерти. Виновные в «исчезновении» должностные лица не привлекались к уголовной ответственности, а иногда такие дела вообще не расследовались.

3. Использование террора против «террористов». Для борьбы с терроризмом использовался террор. Этот способ неэффективен, поскольку он ведет к результату, противоположному желаемому. Среди солдат, офицеров и сотрудников милиции, которые проходили службу в Чечне, было распространено мнение, что их послали в Чечню, чтобы вселять ужас в мирное население.

Правда, чеченцы тоже осуществляли расправы над пленными и продолжали использовать террор, но, по мнению правозащитников, продолжение войны не могло разрешить конфликта. Участники съезда считали, что в первую очередь российские власти должны восстановить политический диалог с А. Масхадовым, президентом республики, власть которого была признана легитимной как правительством России, так и международным сообществом. Правозащитники считали, что нужно сначала добиться прекращения военных действий, а только потом решать вопросы, по которым существуют принципиальные разногласия (в том числе проблему статуса Чечни).

В западном обществе чеченская кампания оценивалась неоднозначно:

1) Чеченский конфликт не воспринимался как достаточно значимый, в западных СМИ его даже называли «забытой войной», поскольку ходу военных действий в Чечне западное общество не уделяло такого внимания, как более крупным международным конфликтам того времени; тогда как для российского человека конфликт имел большое значение. Считалось, что конфликт затихнет сам собой в результате истощения ресурсов сторон.

2) Международное сообщество на правительственном уровне имело крайне негативное отношение к сепаратистским движениям, но на Запад конфликт никак не влиял, а способов его урегулирования у Европейского сообщества не было, поэтому чеченской кампании уделялось мало внимания.

3) В мировом общественном мнении того времени сформировалось множество позиций, которые значительно отличались друг от друга. Рассмотрим их.

Левые западные круги имели два подхода к оценке кампании. Группы, которые ранее были ориентированы на коммунизм, осуждали российскую интервенцию и полностью поддерживали чеченский сепаратизм. Однако эта позиция не оказывала серьезного влияния на общественное мнение из-за ее антизападнической аргументации. Социально-демократические группировки тоже поддерживали идею чеченского сепаратизма и высказывались против военных действий; они считали, что в конфликте нарушаются права человека, и призывали к мирным переговорам с участием международной общественности. Правда, эта позиция постепенно ослабла, поскольку связь чеченского сепаратизма с исламом укрепилась.

Либерально-демократическая позиция касательно кампании в Чечне была наиболее сложной, отчасти потому, что она не была полно выражена из-за требований политической корректности. Кроме того, позиция заметно изменилась после трансформации отношения к российской политике. Либерально-демократические группы Европы и Америки стали меньше доверять российскому руководству, но вместе с тем не осуждали его открыто. Изначально проводимая политика свидетельствовала о демократизации России и разрыве с советским прошлым, а это вызывало одобрение. После вооруженной интервенции в Чечню и на протяжении затяжной кампании сформировалось мнение о том, что развитие России задерживается. Это воспринималось двойственно, поскольку ограничение участия России в мировой политике способствовало замедлению включения страны в международные отношения, но одновременно с этим продолжения кампании западная либерально-демократическая общественность не желала.

В целом, за рубежом, как правило, оценивают политику России в Чечне как неэффективную, недостаточно гибкую, не реагирующую на проблему: исследователи указывают, что российские власти стремились подавить чеченский конфликт при помощи изоляции территории, силовых методов, а это было неадекватно ситуации. Lapidus G. W. Contested Sovereignty: The Tragedy of Chechnya // International Security. 1998. Vol. 23, № 1. P. 48. Также отмечается, что конфликт не был преодолен в форме КТО и превратился в военный конфликт, поскольку для проведения КТО не было достаточных ресурсов. Проведение КТО подразумевает использование более точного оружия, лучшей защиты, специально подготовленной армии и т.д. Всего этого у России не было. Schaeger R. W. The Insurgency in Chechnya and the North Caucasus. From Gazavat to Jihad. - Praeger, 2010. P. 198.

Стоит также отметить, что представления российского общества о кампании и ее легитимности были во многом обусловлены пропагандой в СМИ. Об этом уже было сказано ранее, но стоит рассмотреть, как именно она реализовалась. Российские граждане были резко против первой чеченской кампании, и многие политические деятели требовали от Б. Ельцина ее прекращения. Но сразу после начала второй чеченской кампании ее поддержали как политики, так и общество.

Дело в том, что журналисты выражали свое мнение о первой чеченской кампании и протесты в связи с введением войск в Чечню и проведением бомбардировок открыто. Характер изложения основных событий второй чеченской кампании стал принципиально иным - в публицистических текстах мало внимания уделялось проблеме гибели военных и мирных жителей, преобладали официальные сводки и репортажи о победах армии. Информация излагалась сухим военным языком. Это, как уже было сказано, отразилось на восприятии кампании - если против первой чеченской кампании в 1995 г. выступало две трети населения, то решение второго конфликта военными методами, наоборот, поддерживало примерно такое же количество граждан. Люди верили в то, что чеченскую проблему можно разрешить при помощи силы.

Вторая чеченская кампания воспринималась посредством стереотипов, которые, вероятно, были внедрены в массовое сознание при помощи пропаганды. Например, вторая кампания освещалась таким образом, что возникало впечатление о лучшей подготовленности к ней российской армии. При этом потери в ней были больше, чем в первой. Еще один стереотип - о желании чеченцев быть освобожденными. Власть пыталась убедить россиян в том, что чеченцы устали от независимости в республике и желали быть освобожденными армией. На самом же деле все было не так: чеченцы действительно стремились к сепаратизму.

Итак, в этой главе мы рассмотрели проблему легитимности второй российско-чеченской кампании. В первой части главы были проанализированы основные правовые понятия, необходимые для данного исследования, а именно легитимность, КТО, сепаратизм и суверенитет. Под легитимностью мы понимали в данном случае недоверие к власти, а нравственную оценку ее действий как правомерных или неправомерных. Во второй части главы было исследовано, насколько вторая чеченская кампания была легальна и легитимна.

Можно заключить, что в сложившихся социально-политических условиях трудно однозначно оценить легитимность второй чеченской кампании. Во-первых, она была не вполне легальной, но поскольку российское общество находилось на переходной стадии, нелегальность операции с исторической точки зрения с трудом поддается оценке. Другое дело, что российские власти не уделяли достаточного внимания чеченской проблеме, и их политика не была гибкой - это можно сказать наверняка.

Еще труднее было оценить военный конфликт с точки зрения права и нравственности обычным гражданам. Основные сведения, которые они имели о кампании, - это сообщения СМИ, которые, скорее всего, выстраивались определенным образом в связи с государственной пропагандой. Отношение российских граждан к кампании менялось по ее ходу и в зависимости от сообщений о российских победах. Общество не было ни определенно за, ни определенно против кампании. Поэтому ее нельзя назвать однозначно легитимной. К тому же, легитимность зависит от легальности, а, как уже было отмечено, легальность в данном случае тоже достаточно трудно оценить.

ГЛАВА 3. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЛЕГИТИМНОСТИ КТО В “РЕСПУБЛИКЕ ИЧКЕРИЯ”

3.1 Программа и методы исследования

Ключевым методом сбора информации по вопросу мониторинга отношения населения к военным действиям в республике Чечня 1994 - 2009 гг. стало анкетирование, проводимое в сети Интернет посредством Google-формы. Генеральная совокупность респондентов представлена населением старше 35 лет республик Чечня и Ингушетия, постоянно проживающим как на территории республик, так и за ее пределами, идентифицирующим себя как “представители чеченского или ингушского народов”. Помимо прочего, к генеральной совокупности относится совокупное население России в возрасте от 35 лет, идентифицирующее себя как “представители других народов России”. Согласно данным Федеральной службы государственной статистики РФ на начало 2015 года, численность населения республики Ингушетия в возрасте от 35 лет составляла 169 тыс. человек. Население Чеченской республики на начало 2014 года составляло, согласно пресс-службе Правительства Чеченской республики, 472,5 тыс. человек в возрасте от 30 лет. Таким образом, примерный объем генеральной совокупности составляет 640 тыс. человек. На уровне доверительной вероятности 90% и доверительном интервале в 10% требуемый объем выборки составляет 68 человек. В ходе исследования методом интернет-анкетирования было опрошен 141 респондент, идентифицирующих себя как “представители чеченского или ингушского народов”. На уровне доверительной вероятности 90 % и доверительном интервале в 5% требуемый объем выборки для совокупного населения России старше 35 лет, идентифицирующего себя как “представители других народов России”, составляет 272 человека. Было опрошено 544 респондента. Таким образом, суммарный объем двух подвыборок составляет 685 респондентов.

Таблица 1. Состав населения республики Чечня на 1 апреля 2017 года
по данным Росстата.

	тыс. человек
Все население	1419,5
в том числе:
городское	493,6
сельское	925,9

Таблица 2. Состав населения республики Ингушетия на начало 2015 года по данным Росстата.

	тыс. человек
Все население	463,9
городское	189,0
сельское	274,9

Стоит отметить, что выбранный метод исследования несколько корректирует истинные значения отношения населения Чеченской Республике и республики Ингушетия к военным действиям в Республике Чечня в 1994 - 2009 гг. по причине неравномерного охвата городского (более вовлеченного в интернет-практики) населения и сельского населения республик.

Для интернет-анкетирования была предложена анкета, содержащая в себе вопросы, представленные в Приложении 1. В анкете представлены два вопроса-фильтра: первый позволяет отобрать необходимых респондентов, учитывая осведомленность последних о военных действиях в Чеченской республике в 1994 - 2009 гг. Второй вопрос позволяет разделить предложенные группы населения (“представители чеченского или ингушского народов” и “представители других народов России”). А третий вопрос позволяет разделить наших респондентов на группы по возрасту (35 лет и старше, 18 - 35 лет и до 18 лет). Помимо прочего, данные вопросы позволяют оценить процентное распределение среди “представителей чеченского или ингушского народов” и “представителей других народов России” относительно значимых вопросов анкеты. Стоит отметить, что в основе данного деления лежит не территориальный аспект, а этнический: отнесение респондента к группе, основанной на самоидентификации респондента (указании своей идентичности).

Анализ полученных результатов был произведен посредством методов описательной статистики. Распределение ответов на отдельные вопросы (в процентах) представлено в Таблицах 3 - 10.

3.2 Результаты исследования

Таблица 3

Правомерными (законными) ли были действия российских властей в отношении Чечни с 1994 - 2009 гг.?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Да, в целом правомерны		0%	38%	26%
Нет, не правомерны		91%	24%	45%
Затрудняюсь ответить		9%	38%	29%

Исходя из представленных в таблице данных, отмечаем значительную долю среди “представителей чеченского или ингушского народов” и “представители других народов России” тех, кто считает действия российских военных на территории Чеченской Республике неправомерными. В то же время доля респондентов 2-й группы, выбравших этот вариант ответа (“представители других народов России”), наименьшая и составляет четверть. Никто из респондентов 1-й группы (“представители чеченского и ингушского народов”) не считает действия российских властей правомерными.

Таблица 5

Считаете ли вы, что ввод федеральных российских сил на территорию республики “Ичкерия” был легитимным?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Да, считаю	1%	48%	33%
Нет, не считаю	88%	19%	41%
Затрудняюсь ответить	11%	33%	26%

То, что ввод войск на территорию “республики Ичкерия” был легитимным, считают большинство “представителей других народов России” - половина опрошенных, среди “представителей чеченского или ингушского народов” данная точка зрения оказалась наименее популярной - 1 % респондентов считают, что ввод войск на территорию республики был легитимным. Значительная доля чеченского населения (88 %) убеждена в неправомерности ввода российских вооруженных сил на территорию республики.

Таблица 6

Вы лично одобряете или не одобряете действия российских военных, происходившие на территории Чечни с 1994 - 2009 гг.?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Одобряю	1%	35%	24%
Не одобряю	99%	38%	57%
Затрудняюсь ответить	0%	27%	19%

Абсолютное большинство чеченского населения не одобряет действия российских военных, происходившие на территории Чечни в 1994 - 2009 гг. Данный вариант ответа отметили также большинство респондентов, идентифицирующих себя как “представители других народов России”. Однако также среди представителей этой же группы (“представители других народов России”) было популярно одобрение действий российских военных на территории республики Чечня.

Таблица 7

Некоторые считают, что российские власти делали все для нормализации ситуации в Чечне. Некоторые с этим не согласны. Какая из точек зрения по этому вопросу вам ближе?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Власти могли, но не хотели нормализовать ситуацию в Чечне	53%	23%	32%
Власти хотели, но не могли нормализовать ситуацию в Чечне	6%	46%	34%
Власти не хотели и не могли нормализовать ситуацию в Чечне	41%	15%	23%
Затрудняюсь ответить	0%	16%	11%

Большинство респондентов среди чеченского населения считает, что власти обладали возможностью нормализации ситуации в чеченском регионе, но не хотели этого делать; доля подобного ответа среди “представителей других народов России” также значительна и составляет 23 %.

Таблица 8

Как вы полагаете, произошедшее в Чечне это трагедия только Чечни или всей России?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Это трагедия всей России	44%	85%	72%
Это трагедия только Чечни	55%	5%	21%
Это трагедия только Чечни и Ингушетии	1%	4%	3%
Затрудняюсь ответить	0%	6%	4%

Примечательным является тот факт, что абсолютное большинство респондентов, не идентифицирующих себя как чеченцев, считают события, произошедшие в Чечне, трагедией всей России. Также значительная доля данного ответа встречается и в подвыборке чеченского населения (44%), однако большинство чеченцев полагает, что случившееся является трагедией только для Чечни.

Таблица 9

Некоторые средства массовой информации рассказывали о случаях насилия со стороны российских военных над мирным населением Чечни. Если вам приходилось читать или слышать об этом, то вы верите или не верите такой информации?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Верю	92%	41%	57%
Не верю	3%	12%	9%
Не приходилось	5%	27%	20%
Затрудняюсь ответить	0%	20%	14%

Абсолютное большинство чеченского населения доверяет освещению в СМИ насильственных действий российских военных над мирным населением на территории Чечни (92 %). Значительная доля респондентов, не идентифицирующих себя как чеченцев, солидарны с чеченским населением (41 %).

Таблица 10

Российские и чеченские политики предлагали разные варианты статуса Чечни. С каким из них Вы бы скорее согласились?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Чечня должна была выйти из состава РФ, стать независимым государством	59%	19%	31%
Чечне надо было предоставить особый статус, но без выхода ее из состава России	21%	21%	21%
Чечня должна была остаться в составе России и у нее не должно быть особого статуса по сравнению с другими республиками	10%	42%	32%
Затрудняюсь ответить	10%	18%	16%

Большинство респондентов, идентифицирующих себя как “чеченцы”, считают, что «Чечня должна была выйти из состава РФ, стать независимым государством» (59%). Того же мнения придерживается четверть “представителей других народов России” (19%). Значительна доля среди респондентов, не идентифицирующих себя как чеченцев, тех, кто считает, что Чечня должна была остаться в составе РФ и у нее не должно быть преференций, а также особого статуса в сравнении с другими республиками РФ (42%). Равные доли обеих групп населения полагают, что Чечня должна была остаться в составе Федерации, но с предоставлением особого статуса республике (21%).

Таблица 11

12. Как вы считаете, достаточно ли в полной мере россияне были проинформированы о событиях в Чечне?
	представители чеченского или ингушского народов, %	представители других народов России, %	Всего, %
Получали полную информацию	6%	6%	6%
Не получали полной информации	81%	76%	78%
Затрудняюсь ответить	13%	18%	16%

Данное распределение ответов позволяет сделать вывод о том, что обе группы населения считают, что СМИ не давала объективной оценки происходящего в Чечне. Об этом говорят показатели ответов респондентов 81 % и 76%.

3.3 Обсуждение результатов, выводы

Показатели, которые мы получили в ходе проведения исследования говорят о том, что чаще всего ответы респондентов, относящиеся к группе “представители чеченского и ингушского народов”, асимметричны.

Исходя из представленных данных, наблюдаем, что большинство респондентов, идентифицирующих себя как чеченцев, в целом негативно оценивает действия российских военных сил. Однако также значительна доля тех, кто считает необходимым нормализацию конституционного порядка в регионе, но с помощью «мягких» мер воздействия. Четверть респондентов считает, что действия российских властей смогли нормализовать ситуацию в регионе.

На ряд ответов обеих групп на вопросы, которые больше всего интересовали нас в ходе исследования, оказались идентичными:

1) Большинство респондентов не одобряет действия российских правительственных сил в регионе.

2) Также большинство респондентов обеих групп полагают, что конфликт мог быть разрешен без применения жестких мер (то есть мирным способом).

3) Значительная доля респондентов полагает, что насилие над мирным населением со стороны российских военных в Чечне, освещенное в СМИ, действительно имело место. Кроме того, необходимо отметить значительную долю респондентов, относящих себя к группе “представители других народов России”, которой не приходилось слышать такую информацию (25%), или она не верит информации (11%) о подобных действиях со стороны правительственных сил в Чечне в СМИ.

4) С учетом проведения анкетирования среди населения в возрасте от 35 лет, то есть людей, которые были современниками событий 1994 - 2009 гг. в Чечне, данный факт может быть основанием для вывода о том, что военные действия в Чечне отражались федеральными СМИ необъективно.

Последний факт, а также значительное расхождение в оценке отдельных вопросов (см. Таблицы 3, 5 - 7) респондентами, идентифицирующими себя с чеченским народом, и респондентами, не идентифицирующими себя с чеченским народом, позволяют подтвердить вторую исследовательскую гипотезу: «мнение граждан о кампании не могло быть однозначно позитивным или негативным, оценка военных действий зависела от того, как они преподносились». Первая исследовательская гипотеза - о правовой необоснованности чеченской кампании - косвенно также подтверждается, исходя из значительных расхождений в ответах респондентов, идентифицирующих себя как чеченцев, и респондентов, не идентифицирующих себя как чеченцев, в оценке законности действия российских властей в отношении Чечни. Кроме того, косвенным подтверждением гипотезы служит тот факт, что значительная доля респондентов, не идентифицирующих себя как чеченское население, выбрали в вопросе о законности действий российских властей позицию «затрудняюсь ответить» (38 %).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, в данной работе мы рассмотрели сложную и неоднозначную историческую проблему - проблему легитимности второй российско-чеченской кампании, которая имела официальное название, не вполне соответствующее ее сути: контртеррористическая операция в республике Ичкерия.

В связи с перестройкой СССР сепаратистские настроения в республиках увеличились, и Чечня стала стремиться к получению суверенитета, независимости от федерального центра. По этой причине произошла “чеченская революция” и была образована “республика Ичкерия”. Российские власти на тот момент не уделяли достаточного внимания конфликту и даже поощряли сепаратистские настроения, а потому республика вскоре стала представлять угрозу для федерального центра. “Чеченская революция” привела к двум кампаниям.

Первая гипотеза исследования заключалась в том, что вторая чеченская кампания не имела достаточной правовой основы, то есть была не вполне легальна, но эта относительная нелегальность была связана главным образом с переходным состоянием общества, с наличием других проблем, помимо чеченского конфликта. Действительно, о юридической справедливости первой и второй чеченской кампании говорить сложно. В первую очередь потому, что эти кампании не имели достаточной правовой базы. Это упущение может рассматриваться как нелегальность конфликтов, но стоит отметить, что ход развития этих конфликтов было сложно предсказать. Поэтому вряд ли можно говорить об умышленной нелегальности военных конфликтов.

Проблема легитимности тесно связана с легальностью. Поскольку интересующий нас конфликт не являлся однозначно легальным или нелегальным, обществу тоже было сложно оценить его. Разумеется, многие граждане и правозащитники, анализируя ход конфликта, делали вывод о его нелегальности и, вследствие этого, о несоответствии нормам морали. Но большинство населения России получало информацию о военном конфликте только через СМИ, в которых информация преподносилась в особой форме, что отчасти способствовало легитимации конфликта.

Сейчас проблема легальности и легитимности контртеррористической операции в “республике Ичкерия” оценивается заново, осуществляются исследования исторической и правовой сторон конфликта. И несмотря на наличие множества противоречий нормам права и морали, мы не будем оценивать данный конфликт как однозначно нелегитимный - это значило бы упрощать ситуацию. Основная наша мысль заключается в том, что в переходных обществах представления о праве и морали тоже трансформируются, подстраиваясь под социальные изменения. Поэтому легитимность необходимо оценивать именно с точки зрения существовавших в то время норм и представлений, какими бы несовершенными они ни были. И тот факт, что многие люди поддерживали военные действия, нельзя игнорировать - вне зависимости от того, почему они так считали.

Вторая гипотеза исследования, согласно которой мнение граждан о кампании не могло быть однозначно позитивным или негативным, подтвердилась не только в теоретической части данной работы, но и на практике, в результате опроса чеченцев, ингушей и представителей других народов России, преимущественно в возрасте от 35 лет. Показательно то, что чеченцы и ингуши не считают, что контртеррористическая операция была легитимной, тогда как треть опрошенных россиян других народов считает, что действия российских войск на территории республики были правомерными. Подавляющее большинство чеченцев и ингушей (84 %) полагает, что конфликт мог быть разрешен мирным путем, и 88 % опрошенных считают, что ввод федеральных войск на территорию республики не был легитимным. Из остальной части респондентов только 39 % считает, что конфликт можно было разрешить мирным путем; еще 33 % опрощенных полагают, что ситуацию нельзя было урегулировать иным способом. 48 % россиян других народов полагают, что ввод войск на территорию республики был легитимным. Абсолютное большинство чеченцев и ингушей (99%) не одобряет две чеченских кампании, а среди других опрошенных военные действия 1994-2009 гг. не одобряют 38 %. Таким образом, результаты ответов обеих сторон значительно разнятся. Соответственно, общее мнение о контртеррористической операции не является однозначно позитивным или негативным.

Стоит отметить, что среди чеченцев, в том числе участников опроса, до сих пор присутствуют сепаратистские настроения. Это в значительной степени связано с исторической памятью о двух нелегитимных конфликтах. С другой стороны, у представителей других народов России часто встречается мнение о том, что действия на территории “Ичкерии” были необходимы; многие россияне до сих пор верят информации, транслируемой в СМИ на протяжении кампании.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Александров А. А. Возникновение и развитие «Чеченской проблемы» в конце ХХ в. В России // ИСОМ. 2012. №6. С. 17-19.

2. Александров А. А. Формирование и принятие политического решения о вводе российских войск в Чечню (1992-1994 годы) // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. История. Международные отношения. 2011. №1. С. 60-64.

3. Баскаева Е. В. Некоторые особенности политического дискурса Джохара Дудаева // Политическая лингвистика. 2014. №1. С. 136-139.

4. Безкоровайная Ю. Е. К вопросу о понятиях «Легальность» и «Легитимность» государственной власти в теории права // Вестник ОмГУ. Серия. Право. 2010. №2. С. 15-21.

5. Быкадоров В. А. Участие внутренних войск и органов внутренних дел в обеспечении правового режима контртеррористической операции // Бизнес в законе. 2011. №2. С. 186-187.

6. Вопленко Н. Н. Понятие и виды юридической справедливости // Вестник ВолГУ. Серия 5: Юриспруденция. 2011. №2. С. 7-17.

7. Горбачева С. В. Проблемы суверенитета в контексте взаимоотношений Российской Федерации и ее субъектов // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. 2013. №6. С. 128-132.

8. Гродненский Н. Неоконченная война: История вооруженного конфликта в Чечне. - Мн.: Харвест, 2004. - 672 с.

9. Дерлугьян Г. Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе. - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2010. - 560 с.

10. Дзидзоев В. Д., Левченко Н. Н. Сепаратизм, терроризм и экстремизм на Северном Кавказе: политико-правовой анализ. - Владикавказ: Ир, 2008. - 288 с.

11. Клачков П. В., Подъяпольский С. А. Понятие и значение сепаратизма // Теория и практика общественного развития. 2013. №12 С. 6-9.

12. Кондрашев А. А. Режим контртеррористической операции как одна из комплексных мер конституционно-правовой ответственности в законодательстве Российской Федерации // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2009. №9. С. 501-515.

13. Ледяев В. Г., Ледяева О. М. Легитимность и сила // ЗПУ. 2014. №2. С. 11-18.

14. Литвинова Т. Н. Чеченская «Революция» 1991 г. И ее краткосрочные и долгосрочные последствия // Теория и практика общественного развития. 2013. №4. С. 44-49.

15. Мамычев А. Ю., Сухомлинов А. С., Щеглов Б. С. Уровни легитимности государственной власти и правового действия // Власть. 2009. №12. С. 133-135.

16. Метельков А. Н. О совершенствовании правовых условий проведения контртеррористической операции и введении административно-правового режима контртеррористической операции // Вестник ЮУрГУ. Серия: Право. 2015. №1. С. 72-78.

17. Нардина О. В. Является ли исключительным режим контртеррористической операции? Различия в конституционно-правовом регулировании в зависимости от ответа на поставленный вопрос // Вестник ВолГУ. Серия 5: Юриспруденция. 2011. №5-14. С. 61-66.

18. Осмаев А. Д. Общественно-политическая ситуация в чеченской республике в 1996-1999 гг // Известия АлтГУ. 2008. №4-3. С. 195-202.

19. Осмаев А. Д. Процесс формирования органов государственной власти Чеченской Республики в 1999-2006 годах // Вестник ЧелГУ. 2009. №6. С. 109-114.

20. Пузырев К. С. Сепаратизм как политическое явление // Территория новых возможностей. 2010. №3 (7). С. 133-143.

21. Россия - Чечня: цепь ошибок и преступлений. 1994-1996 / сост. О. П. Орлов и А. В. Черкасов. - М.: Права человека, 2010. - 448 с.

22. Ханбабаев К. М. Экстремизм в современной Чечне // Исламоведение. 2010. №3. С. 104-119.

23. Цветкова В. Ф. Первая чеченская кампания (1994-1996): хроника локального конфликта // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2011. №1. С. 102-106.

24. Цветкова В. Ф. Политическая ситуация и социально-экономические предпосылки чеченского конфликта в начале 90-х гг. XX В. // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2008. №4. С. 33-45.

25. Lapidus G. W. Contested Sovereignty: The Tragedy of Chechnya // International Security. 1998. Vol. 23, № 1. pp. 5-49.

26. Schaeger R. W. The Insurgency in Chechnya and the North Caucasus. From Gazavat to Jihad. - Praeger, 2010. - 318 p.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ОПРОС

Мониторинг 1

1. Слышали ли ВЫ что-нибудь о военных действиях, произошедших на территории Республики Чечня в 1994-2009 г.?

я Да

я Нет

я Что-то такое слышал

я Очень плохо в этом разбираюсь

2. К какой из представленных групп населения Вы относитесь?

я Представитель народов Чечни и Ингушетии, проживающих на территории Чечни и Ингушетии

я Представитель народов Чечни и Ингушетии, проживающих за пределами Чечни и Ингушетии

я Представитель других народов, проживающих на территории России и за ее пределами

3. К какой представленной возрастной группе населения Вы относитесь?

я 35 лет и старше

я 18 - 35 лет

я Мне еще нет 18 лет

Мониторинг 2

1. Как Вы считаете, правомерными ли были действия российских властей в отношении Чечни с 1995 - 2009 гг.?

я да, правомерны

я нет, не правомерны

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

2. Считаете ли Вы, что было правильно восстановить конституционный порядок на территории Чечни?

я да

я да, но постараться сделать это мирным путем

я нет, так как это вело к военным действиям

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

3. Считаете ли Вы, что конфликт можно было решить мирным путем?

я да

я нет

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

4. Считаете ли Вы, что ввод федеральных российских сил на территорию республики “Ичкерия” был легитимным?

я да, считаю

я нет, не считаю

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

5. Вы лично одобряете или не одобряете действия российских военных происходившие на территории Чечни с 1995 - 2009 гг.?

я одобряю

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

6. Одни считают, что российская армия воевала в Чечне с вооружёнными бандитскими формированиями. Другие думают, что война шла с вооружившимся чеченским народом. С какой точкой зрения Вы согласны - с первой или второй?

я с первой

я со второй

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

7. Некоторые считают, что российские власти делали все для нормализации ситуации в Чечне. Некоторые с этим не согласны. Какая из точек зрения по этому вопросу Вам ближе?

я власти хотели, но не могли нормализовать ситуацию в Чечне

я власти могли, но не хотели нормализовать ситуацию в Чечне

я власти не хотели и не могли нормализовать ситуацию в Чечне

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

8. Как Вы думаете, удалось ли или не удалось России нормализовать ситуацию в Чечне?

я удалось

я не удалось

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

9. Что именно в действиях российских военных в Чечне Вы одобряете?

я обеспечение порядка и законности

я борьба с бандитизмом, терроризмом

я защита населения

я все действия

я жесткие силовые методы

я выполнение гражданского долга

я защита целостности России

я стремление довести военные действия до победного конца

я другое

10. Что именно в действиях российских военных в Чечне Вы не одобряете?

я человеческие жертвы

я сам факт ведения военных действий

я неэффективность, затяжной характер войны

я чья-то заинтересованность в продолжении войны

я нарушение права Чечни на суверенитет

я чрезмерная мягкость при проведении операций

я жестокость, мародерство

я непрофессионализм ведения военных действий

я все действия

11. Как Вы полагаете, произошедшее в Чечне это трагедия только Чечни или всей России?

я это трагедия всей России

я это трагедия только Чечни

я я не считаю происходящее в Чечне трагедией

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

12. Некоторые средства массовой информации рассказывали о случаях насилия со стороны российских военных над мирным населением Чечни. Если Вам приходилось читать или слышать об этом, то Вы верите или не верите такой информации?

я не приходилось

я верю

я не верю

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

13. Как Вы считаете, достаточно ли в полной мере россияне были проинформированы о событиях в Чечне?

я получали достаточно полную информацию

я не получали полной информации

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

14. Как Вы считаете, что должно было быть главным в политике России по отношению к Чечне? (Не более 2-х ответов)

я защита интересов русских, живущих в Чечне

я сохранение мира на Северном Кавказе любой ценой

я защита населения пограничных с Чечней районов от набегов бандитов

я наладить политические, экономические, культурные контакты между Чечней и Россией

я защита экономических интересов России на Северном Кавказе

я сохранение целостности Российской Федерации

я Восстановить разрушенное войной хозяйство Чечни

я затрудняюсь ответить

я свой вариант ответа

15. Российские и чеченские политики предлагали разные варианты статуса Чечни. С каким из них Вы бы скорее согласились?

я Чечня должна была выйти из состава РФ, стать независимым государством

я Чечня должна была остаться в составе России и у нее не должно быть особого статуса по сравнению с другими республиками

я Чечне надо было предоставить особый статус, но без выхода ее из состава России

я затрудняюсь ответить

Размещено на Allbest.ru