Президентская кампания 2016 года в Соединенных Штатах Америки: теории и объяснительные модели

Размещено на http: //www. allbest. ru/

• Контрольная работа
• Президентская кампания 2016 года в Соединенных Штатах Америки: теории и объяснительные модели
• 
• Содержание

• 1. Теории электорального поведения применительно к выборам президента США в 2016 году
• 2. Растущая поляризация американского общества как основной фон президентской кампании 2016 года в США
• 3. Роль национальных медиа в политической жизни США: исторические и современные реалии
• Литература


1. Теории электорального поведения применительно к выборам президента США в 2016 году

Основные теории электорального поведения

В современной научной литературе преобладают три основные теории электорального поведения: социологическая, социально-психологическая и рационально-инструментальная. Все они по-своему верны и носят прикладной смысл. Однако, в ситуации с выборами президента США в 2016 году ни одна из них не может дать исчерпывающего объяснения того, почему республиканский кандидат Дональд Трамп, которого с самого начала кампании было принято считать аутсайдером, обогнал фаворита гонки демократа Хиллари Клинтон.

Первый подход - социологический - считает важнейшим фактором поведения избирателя его принадлежность к определенной социальной группе, солидарность с интересами которой и отражает электоральный выбор: социального статуса и социальной среды. С.Липсет и М.Роккан сформулировали концепцию о влиянии на политические предпочтения избирателей западных стран четырех социально-политических расколов (cleavage). Исследователи определяют этот термин в контексте своего исследования как долговременные структурные конфликты, приводящие к появлению противоположных позиций, которые представляют политические партии. Раскол - это деление на базе некоторых критериев избирателей, групп или организаций, между которыми может произойти конфликт (при этом раскол вовсе не обязательно сопровождается конфликтом). Каждый из расколов обуславливает наличие поддержки и голосования за соответствующие партии: региональные, этнические, религиозные, аграрные, социал-демократические или коммунистические. Четыре типа таких расколов, которые выделили С.Липсет и М.Роккан это между центром и периферией, государством и церковью, городом и селом, собственниками и рабочими. Основной недостаток этой теории, когда мы говорим о США, заключается в том, что она не учитывает партийную идентификацию, фактор политической программы, а также слишком категорично проводит линии размежевания. В США есть целый ряд штатов (так называемые колеблющиеся штаты (swing states)), которые от одного избирательного цикла к другому меняют свои политические предпочтения в зависимости от предложений кандидатов. Так, например, две последние линии размежевания (городом и селом, собственниками и рабочими) являются прямым следствием промышленной революции, что особенно актуально, когда мы говорим о политических предпочтениях так называемого «Ржавого пояса» - американского Среднего Запада, который страдает от упадка индустриального производства, безработицы и общего экономического неблагополучия. Протекционистская доктрина республиканца Дональда Трампа привлекла на его сторону штаты «Ржавого пояса», так как повестка демократического кандидата Хиллари Клинтон не отвечала в достаточной степени потребностям жителей этого региона.

Второй подход, социально-психологический, основан на предположении о том, что основной фактор, влияющий на голосование - это партийная или идеологическая идентификация. Граждане получают большой объем информации о политических событиях, но при этом имеют очень ограниченные возможности для ее анализа. Однако обычно большинство избирателей имеет устойчивую схему сортировки, оценки и интерпретации новой информации. При этом лишь некоторые граждане обладают устойчивыми, целостными, непротиворечивыми идеологическими воззрениями и используют их для анализа политических процессов. Это заставляет предположить, что большинство избирателей к тому моменту, когда они получают избирательные права, уже ассоциируют себя с политическими партиями невзирая на ограниченный, в том числе временной, ресурс для анализа и собственных предпочтений, и информационного потока. Это большинство оценивает изменяющуюся политическую ситуацию через призму лояльности к определенной партии. Партийная идентификация становится фильтром, с помощью которого индивид пропускает происходящие политические события и выясняет, что наиболее соответствует его скрытым предпочтениям и ориентации. Логично, что чем более устойчива идентификация с партией, тем более очевиден принцип этого выбора. Основателями этого подхода считаются исследователи Мичиганского университета: А.Кэмбелл, У.Миллер, Ф.Конверс. В своем главном исследовании «Американский избиратель» они вводят понятие «воронка причинности» (funnel of causality) - модель, позволяющую учитывать совокупное влияние на голосование различных факторов при доминировании партийной идентификации.

Если применять этот подход к США, то необходимо в общих чертах обозначить различия электоральных баз обеих партий. Как показывает электоральная статистика твердые демократы и республиканцы существенно отличаются друг от друга как по идейно-политическим взглядам, так и по социально-демографическому составу (расово-этнической, половозрастной, конфессиональной принадлежности, степени религиозности, урбанизации, сексуальной ориентации и так далее).

Современным американским демократам присущи социально-культурный и экономический либерализм, ориентация на помощь государства в решении социальных проблем, а республиканцам - моральный консерватизм и стремление ограничить роль федерального центра в сфере регулирования экономики. В последние годы эти различия стали распространяться на сферу внешней политики и национальной безопасности. Если, например, сравнить президентство демократа Б. Обамы (2009 - 2016 гг.) и его предшественника республиканца Дж. Буша мл. (2001 - 2008 гг.), то будет заметно, что демократы отдают предпочтение «мягкой силе» и коллективным международным усилиям, в рамках, гуманитарных интервенций, подчеркивают приоритетность глобальных проблем, тогда как республиканцы придерживаются гораздо более протекционистских позиций и ориентируются в целом на односторонние военные решения. В этом смысле очень показательна реакция сторонников демократов и республиканцев на первое военное распоряжение Трампа на посту президента. Речь идет об ударе по сирийской авиабазе Шайрат - единоличное и одностороннее распоряжение президента поддержали 84% республиканцев и 40% демократов.

Кроме того в США существенные различия в социальной базе каждой партии можно найти по таким показателям как этническое происхождение, цвет кожи, отношение к религии, уровень доходов, семейное положение, профессия и социальный статус. Среди «цветного» населения Америки больше всего поддерживают демократов афроамериканцы. Как правило, они голосуют за демократов в соотношении 9 к 1. В 2012 году Обаму подержали 93% чернокожих избирателей. Поддерживают демократов и выходцы из Латинской Америки (примерное соотношение 2 к 1). В 2008 году Обаму поддержали 67% испаноязычных граждан США, а его соперника республиканца Маккейна - 31%. В 2012 году в этой же группе соотношение составило 71% и 27% в пользу демократов. Большинство наиболее образованных граждан страны также голосуют за демократов. Среди других социальных слоев, которые в большей степени ориентируются на демократов, выделяются образованные эмансипированные женщины и светские, не верующие в бога американцы, а также семьи с одним родителем - здесь вероятно роль играет фактор социальных пособий, политику которых продвигают демократы.

В целом по стране демократы намного популярнее в регионах, развивающихся на базе высокотехнологичных отраслей промышленности, где трудится много молодежи с высшим образованием. Сторонниками демократов также являются сексуальные меньшинства, социальные либералы, жители больших городов с низкими доходами. Республиканскую партию принято рассматривать как партию религиозных и культурных консерваторов, белых мужчин из числа среднего класса и богатых бизнесменов, сделавших состояние в традиционных отраслях экономики, жителей глубокого Юга, горных штатов и Среднего Запада, отдаленных пригородов и сельских районов.

Главный недостаток теории А.Кэмбелла, У.Миллера и Ф.Конверса заключается в том, что она считает основным фактором голосования идеологические предпочтения и точно предсказывает поведение только ядерного электората политической партии. Однако как показывают социологические исследования в 2016 году больше трети американцев не относили себя ни к республиканцам, ни к демократам. По данным института Гэллапа накануне выборов 2016 года 27% граждан считали себя республиканцами, 31% демократами и еще 36% называли себя независимыми (independent). При чем среди независимых 43% предпочли бы скорее республиканского кандидата, тогда как 46% - демократа. При этом только 16% республиканцев и 20% демократов почти всегда (almost always) поддерживают предложения своей партии. С этими цифрами особенно контрастирует число республиканцев и демократов которые почти никогда (almost never) не поддерживают инициативы противоположных лагерей - примерно по 44% с каждой из сторон.

В 1970-1980-х гг. во всем мире наблюдалось значительное ослабление социальных факторов электорального поведения. Практика третьей волны демократизации показала, что обвал недемократических режимов и попытки построения заимствованных новых демократических институтов и практик напрямую не связаны с массовым распространением в переходном обществе каких-либо структурных предпосылок к осуществлению транзита. Ни социологический, ни социально-психологический подходы не смогли дать убедительного объяснения этому феномену. В этот период широкое распространение получили концепции поведения избирателей, основанные на теории рационального выбора. Их основная идея заключалась в том, что избиратели голосуют за ту политическую силу, которая, по их мнению, предоставляет больше выгод. Поэтому в рамках данных предложенных концепций поведение избирателей является не только рациональным, но и инструментальным в том смысле, что индивид минимизирует свои собственные усилия, например, при сборе информации, необходимой для принятия решения.

Основы инструментального подхода были изложены Й.Шумпетером. По мнению исследователя, сфера электоральной политики подобна рынку товаров и услуг, на котором политические партии предлагают, а рационально мыслящие избиратели выбирают политические программы. У истоков разработки данной теории электорального поведения также стоит классическая работа Э.Даунса «Экономическая теория демократии». Однако исследователь считал, что ведущую роль в оценках избирателей играют идеологические соображения, из-за чего его теорию в будущем попытались дополнить и оспорить другие ученые. Так, М.Фиорина пересмотрел недостатки теории Даунса - так как во многих случаях эмпирические исследования показывали, что избиратели при голосовании не обязательно должны быть идеологически ангажированными. М.Фиорина, развивая идеи Даунса, разработал теорию «ретроспективного голосования». Она предполагает, что избиратель делает свой выбор на основе позитивных или негативных оценок прошлой деятельности политической силы. Фиорине также принадлежит авторство концепции «асимметричного» экономического поведения, когда избиратели готовы наказать правящие силы за неудачную экономическую политику, но при этом они не спешат поощрять новое правительство за успехи. Применяя логику «ассиметричного» голосования можно говорить, что граждане недовольные политикой президента-демократа Барака Обамы, выбирали Трампа, чтобы не отдавать свой голос Хиллари Клинтон, анонсировавшей развернутый комплекс мер по продолжению пути Обамы и закреплению результатов его политики (в ее трактовке - положительных).

В целом рационально-инструментальная теория голосования наиболее точно могла бы объяснить поведение американского избирателя, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что кампания 2016 года отличается беспрецедентным антирейтингом обоих кандидатов. По данным трекера опросов общественного мнения Huffington Post Pollster медианный антирейтинг Трампа за неделю до выборов составлял 60% при рейтинге поддержки 34%. В то же время средний антирейтинг Клинтон равнялся 51% при уровне поддержки в 43%. То есть избиратели «рационально» голосовали не столько за кандидатов, сколько за их политические и экономические программы. Тем не менее эта теория не объясняет почему Трамп победил, ведь большинство его обещаний можно было бы охарактеризовать как популистские, а не реальные и взвешенные инициативы.

Дополнительные объяснительные модели электорального поведения

Кроме вышеперечисленных магистральных теорий электорального поведения существуют исследования, предлагающие индивидуальных подход для анализа специфики электоральных результатов в 2016 году в США. Так, например американские исследователи Н.Карнес и Н.Лупу обратили внимание на то, что подавляющее большинство членов Конгресса США не являются выходцами из рабочего класса - тогда как в США больше половины рынка занятости составляют рабочие профессии (и такая непропорциональность применима не только к развитым странам вроде США - в Аргентине, где 74% взрослого населения являются представителями рабочего класса, парламент страны только на 5% состоит из его выходцев). Это заставило ученых предположить, что избиратель склонен голосовать за кандидата, который «лучше» его, финансово обеспеченнее, образованнее и так далее. «Механики и работники производств всегда будут, за немногими исключениями, отдавать свои голоса торговцам, а не людям из их собственной профессии <...> Они знают, что купец является их естественным покровителем и другом; И они допускают, что их интересы будут более эффективно продвигаться торговцами, нежели ими самими», - еще в конце XVIII века писал в «Записках федералиста» первый министр финансов США Александр Гамильтон.

Тем не менее результаты опроса свидетельствовали о том, что в 2015 году большинство граждан США предпочли бы «белому воротничку» кандидата-рабочего. Исследователи выдвигают гипотезу, объясняющую почему все-таки в парламенте, например, США так мало сенаторов-выходцев из рабочего класса. Несмотря на то, что у рабочих есть реальные шансы выиграть выборы, они сами, находясь во власти стереотипов, ошибочно предполагают, что проиграют и поэтому предпочитают вовсе не участвовать в гонке. «Специалисты и журналисты часто утверждают, что избиратели предпочитают богатых кандидатов. Поступая таким образом, они дают потенциальным кандидатам-выходцам из рабочего класса ошибочное представление, что у них нет шанса на победу, и тем самым отпугивают их от участия в гонке, которую те действительно могут выиграть», - пишут Н.Карнес и Н.Лупу. Однако в реалиях США 2016 года это исследование объяснило бы только мотивацию голосования против Клинтон - представителя истеблишмента, профессионального политика с богатым опытом государственной службы. И безусловно это давало дополнительные очки Трампу, который хоть и не является выходцем из рабочего класса, зато он человек со стороны, который никогда не был правительственным чиновником. Трамп превратил отсутствие опыта государственного управления в преимущество и называл себя и себе подобных «людьми, которые сделали себя сами», играя тем самым на чувствах американцев, утративших доверие к профессиональным политическим элитам.

Также следует упомянуть еще две модели, которые отдельно концентрируются на успехе популистского бума кампании Трампа. В.Гэлстон объясняет победу Трампа через призму так называемых политических конвергенций. Исследователь рассматривает четыре эволюционных периода, которые переживали западные демократии за последние несколько десятилетий. Первая конвергенция случилась после окончания Второй мировой войны - западные демократии заметно «полевели» - Европа перешла к концепции социальной демократии, США оформились в государство всеобщего благосостояния (welfare state). Вторая конвергенция случилась с приходом к власти Д.Рейгана в США (1981-1989 гг.), и М.Тэтчер в Великобритании (1979-1990 гг.) - этот период западной истории исследователи называют «консервативной экономией» (conservative retrenchment). Лидеры западных демократий «поставили под сомнение компетентность правительства и стремились установить рыночные механизмы как естественные модели для регулирования как общественного, так и частного сектора», - пишет В.Гэлстон. Третья конвергенция случилась в 1990-е годы - основным ее триггером стал распад СССР, в том смысле, что вместе с государством исчез основной идеологический вызов западной демократии. Это обстоятельство поспособствовало ускорению интеграции стран в мировую экономику. Начало этой конвергенции исследователь отсчитывают от прихода к власти в США демократического президента Б.Клинтона (1993-1998 гг.), который шел на выборы как лидер «нового демократического движения» - многие американцы были недовольны экономической политикой республиканских президентов, которые на тот момент управляли страной уже 12 лет. В свою очередь вдохновленные примером Клинтона британские лейбористы объединились вокруг премьер-министра Т.Блэра (1997-2007 гг.) - политика жестокого социализма и пацифизма британской лейбористской партии перешла к повестке интернационализма и экономических свобод.

Триггерами же четвертой конвергенции, которая происходит в 2016 году стала экономическая рецессия после кризиса 2008 года, а также неспособность западных стран остановить волну нелегальной иммиграции - на этом фоне во всей Европе и в США о себе заявили правые силы и уже не как маргинальные элементы, а равноправные участники политической дискуссии. Дополнительным фактором ускорившим конвергенцию стал приход постиндустриальной эпохи и общий упадок промышленного производства на Западе, спровоцировавший массовую безработицу. «Малообразованные граждане в окраинных и сельских районах, почувствовали себя очерненными и обесцененными, что посеяло семена популистского негодования», - пишут исследователи. На этом аспекте подробнее концентрируются другая группа исследователей, выдвигая свою гипотезу о популярности «популистского бума» в 2016 году в США.

Американские экономисты Д.Автор, Д.Дорн и Г.Хансон связали сокращение рабочих мест в США с так называемым «Китайским шоком» - периодом, начало которого исследователи отсчитывают от 1991 года, когда американские производители обнаружили, что внутренние экономические игроки США конкурируют не друг с другом, а с поставщиками из Китая. Д.Автор, Д.Дорн и Г.Хансон показали, что дешевый китайский импорт сделал невыгодным производство в США, вызвал массовую безработицу и надолго снизил заработную плату. Трамп же сделал критику торговой практики с Китаем одной из центральных тем своей предвыборной кампании, что в конечном счете стало выигрышным политическим ходом.

Тем не менее основной недостаток перечисленных выше дополнительных объяснительных моделей состоит в том, что они описывают поведение избирателя постфактум, а вся аналитика сводится к подтверждению уже известного результата. Дело в том, что за неделю до выборов (состоялись 8 ноября) практически все компании, занимающиеся социологическими исследованиями давали неверную оценку электорального расклада - пророчили победу кандидату от демократической партии Хиллари Клинтон. В качестве примеров мы подобрали несколько опросов, которые использовали разную методологию, а также отличный срез респондентов.

Так, например, результаты опроса, проведенного компанией Selzer & Company (проводились с 4 по 6 ноября) по заказу Bloomberg, предсказывали 3% процентное преимущество Клинтон. Опрос, который провели компании Anderson Robbins Research and Shaw & Company Research (поводился с 3 по 6 ноября) по заказу FOX News говорил о 4% превосходстве демократического кандидата. Результаты опроса, проведенного Hart Research Associates (проводился с 3 по 5 ноября) по заказу NBC News совместно с Wall Street Journal свидетельствовали о 5% преимуществе Клинтон. Опрос, проведенный от имени CBS News и SSRS of Media (проводился с 3 по 5 ноября) предсказывал 4% превосходство демократического кандидата. Также о преимуществе Клинтон говорили результаты опроса, проведенного компанией Ipsos (проводился со 2 по 6 ноября) по заказу Reuters - опрос предсказывал 5% большинство кандидата от демократов.

В результате, как мы видим, несмотря даже на то, что большинство опросов верно предсказали итоговые пропорции проголосовавших за Трампа и Клинтон в абсолютных цифрах (по данным трекера опросов общественного мнения Real Clear Politics медианный разрыв между кандидатами в начале ноября составлял 3,2%), почти все неправильно угадали, кто все-таки выиграет выборы. При явке в 55,3% Трамп набрал 63 млн голосов (46,%), а Клинтон 66 млн голосов (48%). Однако, из-за особенностей американской избирательной системы - в стране президента выбирают через двухступенчатые непрямые выборы по мажоритарному принципу - Трамп получил большинство в 30 штатах и 2м округе Мэн, набрав 304 голоса выборщиков, тогда как Клинтон победила в 20 штатах и округе Колумбия, получив только 227 голосов выборщиков (в США коллегия состоит из 538 выборщиков - их число распределяется между штатами согласно количеству жителей, а число выборщиков на штат пересматривается после каждой переписи населения - раз в десять лет).

Сейчас, когда есть возможность проанализировать результаты выборов и соотнести их с прогнозами компаний, занимающимися опросами общественного мнения, можно оценить, где именно ошиблись социологи. Так, например, специалисты Selzer and Company, даже учитывая то, что Клинтон набрала почти на 3 млн больше голосов избирателей, недооценили пропорциональное отношение белых мужчин, готовых поддержать Трампа. Однако, открытым остается вопрос, почему так или иначе ошиблись практически все исследователи.

2. Растущая поляризация американского общества как основной фон президентской кампании 2016 года в США

Перед тем как перейти непосредственно к теме нашего исследования необходимо обозначить еще одну особенность американских выборов 2016 года, которая заключалась в том, что они проходили в условиях обостренной поляризации американского общества - на это указывают ряд исследований проведенных как среди гражданского общества, так и внутри властного института.

Поляризация американского общества непрерывно растет на протяжении последних десятилетий. Исследователи из Pew Research Center обращают внимание на то, что за всю историю опросов компании (с 1994 года), уровень взаимной неприязни между демократами и республиканцами достиг рекордных значений при общей тенденции к росту негативного отношения представителей двух лагерей друг к другу. В 2016 году 58% опрошенных республиканцев охарактеризовали свое отношение к демократам как «очень неприязненное» («very unfavorable»), тогда как в целом «неприязненно» («unfavorable») к демократам относились 91% респондентов-республиканцев. В 1994 году «очень неприязненно» к демократам относились только 21% республиканцев и «неприязненно» 71%. При этом с демократами ситуация аналогичная - в 2016 году 55% респондентов-демократов охарактеризовали свое отношение к республиканцам как «очень неприязненное», а 86% опрошенных демократов назвали его просто «неприязненным». Тогда как в 1994 году цифры составляли 17% и 59% соответственно.

Также цифры указывают на то, что за последние тридцать лет существенно выросла корреляция между партийной идентификацией и идеологическими предпочтениями американцев. Иными словами происходит все большая идеологизация партий: демократическая становится все более либеральной и левой, а республиканская - более консервативной и правой. В 2014 году 92% республиканцев по своим политическим и ценностным предпочтениям находятся существенно правее, чем среднестатистические демократы, а 94% демократов существенно левее, чем среднестатистические республиканцы. В 2004 году это отношение составляло 70% для республиканцев и 68% для демократов. Это означает, что за в последние несколько десятилетий в американском политическом спектре постепенно исчезал центр.

Это привело к тому, что общество США к выборам 2016 года достигло настолько высокой степени дезинтеграции, что о себе решительно заявили крайне правые и крайне левые силы - при этом они сделали это не как маргинальные элементы, а как игроки, которые будут определять стилистику американской политической жизни. На полюсах партий сформировались значительные группы идеологически непримиримых политических сил. В этой ситуации осложнились возможности поиска компромиссов при принятии решений в высшем эшелоне федеральной власти, особенно в Конгрессе.

Исследование К.Андриса, Д.Ли, М.Хамильтона, М.Мартино, К.Ганнинга и Д.Селдена подтверждает, что есть устойчивая зависимость между дезинтеграцией политического спектра США и нежеланием сенаторов соглашаться на компромиссы внутри парламента. Исследователи обнаружили, что «нежелание представителей двух партий сотрудничать в Конгрессе США экспоненциально возрастает уже более 60 лет». Ученые также проанализировали результаты голосований внутри Палаты представителей США с 1949 года (81-й Конгресс) до 2012 года (112-й Конгресс), особенно обращая внимание на то, в каких пропорциях демократы поддерживали республиканские инициативы и наоборот, а также насколько слаженно голосовали члены партий за законопроекты своих же однопартийцев. Исследователи визуализировали результаты своей работы при помощи построения сетей коммуникации внутри Конгресса. Оказалось, что на протяжении последних десятилетий пары демократ-демократ и республиканец-республиканец почти полностью вытеснили межпартийные коммуникации (такие пары исследователи называют «кооператорами» (cooperators)).

Победа Дональда Трампа на выборах президента США в 2016 году наглядно продемонстрировала общую тенденцию поляризации американского общества. Особенности электоральных баз обоих кандидатов легко вычленяемы, а водораздел проводится по расово-этнической, половозрастной, конфессиональной принадлежности, степени религиозности, урбанизации, уровню достатка и сексуальной ориентации.

И республиканцы и демократы в своих стратегических расчетах во время президентской кампании 2016 года исходили из того, что, как и в предыдущие годы, начиная с 2000 года, разрыв между сторонниками демократов и республиканцев может быть небольшим, и в этой связи особенно важным становилось убедить прийти на выборы свой базовый электорат и побороться за голоса колеблющихся избирателей. При этом как видно из результатов выборов преимущества кандидатов каких-то определенных категориях населения носит ярко выраженный характер.

Среди женского населения США, имеющего право голоса, Клинтон получила большинство - 54% против 42%. Среди мужского населения победил Трамп, набрав 53% голосов - Клинтон набрала 41%. В сравнении с выборами 2012 и 2008 гг. демократы незначительно утратили позиции среди женского электората (в 20012 году 55% женщин проголосовали за Обаму и 44% за Ромни, в 2008 году 56% женщин проголосовали за Обаму и 43% за Маккейна), тогда как республиканцы наоборот - усилили свои позиции среди мужчин (в 2012 году разрыв между республиканцами и демократами составлял 7 пунктов в пользу первых, тогда как в 2008 году Маккейн проиграл Обаме 1%).

По данным другого исследования Pew Research Center к 2016 году 31% имеющих право голоса составило «поколение Миллениума» (рожденные после 1981 года), которое количественно почти сравнялось с политически активным послевоенным поколением бейби-бумеров. В 2016 году 18-24 летние граждане составляли 10% от общего числа имеющих право голоса в США, 25-29 летние - 9%, 30-39 летние - 17% и более 64% приходилось на граждан старше 40 лет. Те, кто младше 40 лет проголосовали в основном за Клинтон, тогда как Трампа поддержало в основном взрослое население. При чем наибольшей популярностью Клинтон пользовалась среди самой юной категории населения - 18-24-летних граждан (56% против 35%). Тогда как республиканца в основном поддержали граждане 50-64 лет - самая многочисленная возрастная группа в США - на нее приходится около 30% всех граждан страны, имеющих право голоса - 53% против 44%. При этом все расовые меньшинства поддержали Клинтон (например, латиноамериканцы и азиаты проголосовали за нее в отношении 2к1, а чернокожие отдали Клинтон 88% голосов). В целом белое население поддержало в основном Трампа - 58% против 37%.

Если же сравнить данные по благосостоянию избирателей, то окажется, что Клинтон получила большинство только среди семей, доход которых не превышает $50 тыс. в год - эта категория граждан составляет около 36% населения страны. Трамп же получил первенство среди более состоятельных семей, доход которых превышает $50 тыс. в год.

Наиболее наглядно тенденцию к поляризации американского общества демонстрирует показатель идеологической принадлежности избирателей. За Клинтон проголосовали 84% граждан, которые причисляют себя к либералам, за Трампа - 10%. Среди тех, кто считает себя умеренными также выиграла Клинтон - 52% против 41%. Трампа же поддержали 81% избирателей-консерваторов, тогда как Клинтон - 15%.

По показателю урбанизации Клинтон пользовалась поддержкой среди жителей городов с населением выше 50 тыс. человек - 59% против 35% (в городах проживают 34% граждан США, имеющих право голоса). Трамп получил большинство в пригородах - 50% против 45% (на долю жителей пригородов приходится 49% граждан США, имеющих право голоса). Среди жителей сельской местности Трамп получил 62%, Клинтон - 34%.

Выборы 2016 года также продемонстрировали разрыв по линии политических предпочтений среди граждан США с высшим образованием и без. Так, выпускники колледжей в основном поддержали Клинтон - 52% против 43% - в то время как те, кто не имеет высшего образования, поддержали Трампа - 52% против 44%. Исследователи из Pew Research Center обращают внимание на то, что это самый большой разрыв с 1980 года. Например, в 2012 году ярко выраженное предпочтение политической партии среди этих двух групп отсутствовало: выпускники колледжей поддержали Обаму в пропорции 50% против 48% за республиканца Ромни. Те же, кто не имел высшего образования поддержали Обаму в отношении 51% против 47%.

Примечательно, что при такой большой разнице электоральных баз обеих кандидатов, и та и другая примерно одинаково представляла себе приоритеты американских властей в грядущем президентском цикле. Как показывали результаты опроса, проведенного институтом Гэллапа, американцы считали для себя ключевыми четыре вопроса, позиции кандидатов по которым определят их выбор в ноябре. Это экономика, терроризм, рабочие места и здравоохранение. И, несмотря на то, что приоритетность этих проблем у республиканцев и демократов не совпадает, те и другие обозначили их как в высшей степени или очень важные (extremely/very important). Таковы были результаты среди республиканцев: 92%, 92%, 80% и 75% соответственно, у демократов: 85%, 82%, 88%, 83% соответственно.

Примечательно, что поддержка кандидатов не обязательно связывалась с их программными обещаниями. Например, Трамп обещал возвести стену на границе с Мексикой, а также заявлял, что заставит Мексику оплатить этот проект самой. Однако, опрос проведенный Pew Research показал, что 59% американцев выступают против строительства такой стены на границе страны. Тем не менее попытка объяснить победу Трампа простым «протестным голосованием» будет ошибочной.

В соответствии с американскими выборными традициям победу кандидату обычно приносит большинство в так называемых колеблющихся штатах (battleground- или swing-states). Это связано с тем, что электоральная карта США разделена на «красные» и «синие» штаты, которые почти всегда делают предсказуемый выбор. Мы составили список штатов, изменивших свои политические предпочтения в сравнении с 2012 годом, так как у нас есть основания полагать, что большинство именно в них обеспечило Трампу победу. Это Айова, Висконсин, Огайо, Пенсильвания, Мичиган и Флорида - эти штаты представлены 99 выборщиками, тогда как для победы на выборах в США кандидату в президенты нужно набрать хотя бы 270 электоральных голосов.

Следует также сказать, что ни один из штатов, которые на президентских выборах 2012 года голосовали за республиканца Митта Ромни не перестал поддерживать республиканского кандидата на президентских выборах 2016 года. То есть, если считать только голоса выборщиков, можно сказать, что республиканцы увеличили свою электоральную базу - в сравнении с предыдущим электоральным циклом они приобрели новых сторонников и не потеряли старых. С этим обстоятельством особенно контрастируют предвыборные обещания Клинтон о том, что в случае победы она собирается продолжить политический курс Обамы, что в конечном счете стало одним из самых серьезных просчетов ее кампании. Демократам не помогло даже то, что в июле 2016 года Обама официально выразил поддержку Клинтон, а в последние месяцы предвыборной гонки выступал в качестве суррогата ее кампании - несколько раз президент, а иногда и его жена Мишель Обама, выступали на митингах в поддержку Клинтон.

Там нагляднее выглядит динамика выбора избирателей на уровне штатов, изменивших свои политические предпочтения в 2016 году. В 2008 и 2012 году Флорида поддержала демократа Барака Обаму, в 2000 и 2004 республиканца Дж. Буша мл., в 1996 году штат проголосовал за демократа Билла Клинтона, тогда как в 1992 году граждане Флориды отдали предпочтение сопернику Клинтона - республиканцу Дж. Бушу ст., который неудачно попытался пойти на второй срок - Буш проиграл выборы 1992 года, хотя одержал убедительную победу на выборах 1988 года - в этот год Флорида также голосовала за республиканца. Огайо голосовал аналогичным с Флоридой образом с единственным отличием - в 1992 году штат проголосовал за демократа Билла Клинтона. Айова в свою очередь каждый президентский избирательный цикл отдавала предпочтение кандидату-демократу и только в 2004 году жители этого штата проголосовали за республиканца Дж. Буша. мл.

Однако наиболее интересна динамика выбора «штатов-перебежчиков» - это Мичиган, Пенсильвания и Висконсин - штаты, которые не голосовали за республиканских кандидатов с 1988 года. Мичиган и Пенсильвания каждые президентские выборы, начиная с 1988 года голосовали за демократических кандидатов. Висконсин в свою очередь последний раз голосовал за республиканца, когда это был Рональд Рейган (1984 год).

Трампа справедливо называют президентом «Ржавого пояса» - штатов остро страдающих от упадка индустриального производства и безработицы. Из всех штатов «Ржавого пояса» большинство Трампу не отдал только Иллинойс. В двух штатах Трамп получил убедительное большинство: в Огайо - 52% против 44% - и в Индиане - 57% против 38%. И еще в двух, в Пенсильвании и Мичигане Трамп получил незначительное большинство - 48,18% против 47,46% и 47,50% против 47,27% соответственно. Уже несколько десятилетий эти штаты переживают промышленный спад во многом из-за вывода производства с территории страны - в первую очередь в Китай.

Поэтому критика Трампом экономической политики прошлого президента Барака Обамы с позиций протекционизма имела под собой основания. По данным «Moody Analyst's» процессы глобализации, офшоризации и автоматизации привели к тому, что занятость в обрабатывающей промышленности страны сократилась с 18,9 млн. до 12,2 млн. рабочих мест с 1980 по 2014 гг.).

Во многом падение занятости, а также общий упадок промышленного производства в США, были спровоцированы китайским фактором, о котором мы писали выше. Трамп же сделал одной из центральных тем своей предвыборной кампании критику торговой практики с Китае, что оказалось выигрышным ходом. Республиканец пригрозил объявить Пекин валютным манипулятором, обложить китайские товары пошлинами и предъявить иски о недобросовестной торговле, чтобы наказать страну за использование субсидий, которые он считает незаконными, и обещал вернуть производства в США и ввести 45-процентный тариф на китайские товары и 35-процентный - на группу товаров из Мексики. Трамп также обещал вывести США из Транстихоокеанского партнерства (соглашение 12 стран о создании зоны свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе, США так и не ратифицировали).

Если подводить промежуточный итог, то можно говорить о том, что выборы 2016 года в США показали разрыв между представлениями американских политиков и местных комментаторов о структуре, потребностях американского общества и реальным положением вещей - что наводит на мысль о том, что механизм электоральной мобилизации в Америке по-прежнему опирается на малоподвижные институты, связанные с промышленностью и сельским хозяйством. Важную роль в агитации и обеспечении явки по-прежнему играют профсоюзы и другие, менее формальные объединения. Обещания Трампа вернуть производство в Америку во многом помогли республиканцу победить в ключевых штатах «ржавого пояса» и благодаря этому на выборах в президенты в целом.

3. Роль национальных медиа в политической жизни США: исторические и современные реалии

Еще один момент, который нам необходимо прояснить перед тем как приступить к самому исследованию - это институт прессы США и его исторические традиции, которые накладывают идеологический отпечаток на работу современного американского журналиста. Британские исследователи Д.Халлин и П.Манчини классифицируют американскую модель прессы как «североатлантическую» или «либеральную».

Системообразующим историческим отрезком, давшим самый мощный толчок к развитию американского института свободной прессы, стал как ни странно колониальный период истории США. В XVIII веке - тогда американской прессы как таковой еще не существовало - институты прессы в практически неизменном виде были экспортированы из Великобритании на территорию колоний Северной Америки и Ирландии (например, в Ирландии большинство всех газет, которые ходили в обращении на территории колонии были лондонскими). К тому же в 1712 году в Великобритании был введен Закон о гербовом сборе или как его еще называют «налог на знания», который издателей платить налоги за всю свою печатную продукцию, что привело к сокращению числа находящихся в обращении газет, и являлось основным сдерживающим фактором для развития институтов свободной прессы. Так, закон о гербовом сборе тормозил развитие коммерческой прессы самой Великобритании вплоть до его отмены в 1850-е гг.

Одним из важнейших достижений Войны за независимость в США (1775-1783 гг.) и принятия Декларации о независимости (1776 г.) стала отмена всех типов гербовых сборов, как символа британского владычества, что подстегнуло развитие американского института свободной и коммерческой прессы. В 1791 году в США была ратифицирована Первая поправка к Конституции США, гарантировавшая свободу слова. Тем не менее американский институт свободной печати не сразу принял современные формы. Изначально он строился по английскому принципу свободы печати, который запрещал цензуру, однако не исключал наказание издателей за такие преступления, как клевета или оскорбление правительственных чиновников. Исследователи считают, что более широкое, либертарианское толкование Первой поправки возникло во время спора о правомерности Закона о подстрекательстве, изданного в 1798 году (Sedition act of 1798), который ввел ответственность за крамольную критику федерального правительства. Когда на президентских выборах 1800 года к власти в США пришла оппозиция в лице основателя Республиканско-демократической партии Томаса Джефферсона закон был отменен. В последующие годы свобода печати дополнительно закреплялась как основополагающий принцип американской демократии на фоне активной конкуренции политических партий.

Ключевой особенностью американской модели прессы Д.Халлин и П.Манчини называют раннее и стремительное развитие коммерческих газет, которые будут доминировать уже к концу девятнадцатого века, выдавив с рынка другие формы организации СМИ. Коммерциализация издательского сектора не только позволила увеличить тиражи газет, но и превратила издания из небольших предприятий в высокорентабельные производства. К 1870-м годам крупные газетные компании стали одними из крупнейших производственных компаний в США в целом.

Однако со временем вместе с растущей коммерциализацией стала изменяться и политическая роль прессы. Характер этой трансформации и ее последствия для демократии стали предметом дискуссии в области исследования медиа. Традиционная интерпретация, доминирующая в научных исследованиях средств массовой информации, а также в публичном дискурсе, заключается в том, что «растущая ценность газет как рекламных носителей позволяет им постепенно избавиться от государственного или партийного контроля и стать независимыми голосами общественных настроений». По мнению Халлина и Манчини эта точка зрения была оспорена ревизионистами в 1970-х годах, когда коммерциализация прессы стала подрывать ее политическую роль сначала из-за концентрации власти над медиа в руках деловых интересов, а затем из-за трансформации миссии прессы от выражения политических взглядов в поощрение потребительства. И эти обстоятельства поставили еще один вопрос - означает ли коммерциализация прессы приватизацию общественной сферы бизнесом? Что в свою очередь влияет на принципы журналистской этики и ставит вопросы о том, насколько хорошо удовлетворяются общественные интересы, тогда как либеральные страны всегда считались лидерами в развитии беспристрастной и информационной журналистики.

Халлин и Манчини называют либеральную модель «общепринятой во всем мире как идеал», однако обращают внимание на низкий рейтинг доверия к СМИ в странах, в которых действует эта модель. Это эмпирическое заключение британских исследователей подтверждается актуальной статистикой. В 2016 году институт Гэллапа зафиксировал беспрецедентное падение уровня доверия к национальной прессе среди американцев. В 2016 году только 32% респондентов считали, что пресса отражает новости объективно и точно. Однако следует добавить, что так было далеко не всегда. Дело в том, что за последние полвека американские медиа претерпели серьезные структурные изменения.

Американский исследователь медиа Д.Ладд приводит статистику - в середине XX века СМИ в США пользовались большим авторитетом. Исследование American National Election Study проведенное в 1956 году показало, что 66% американцев считают национальные газеты объективными и честными, в то время как только 27% заявили об их предвзятости. При чем эти взгляды разделяли представители обеих партий: 78% республиканцев и 64% демократов. В 1973 году по данным «General Social Survey» только 15% респондентов сообщали, что «почти не доверяют» СМИ. «Выдающиеся журналисты были одними из самых уважаемых личностей в стране… В 1976 году расследование журналистов «Washington Post» Боба Вудворда и Карла Бернстайна раскрыло Уотергейтский сандал… В коммерчески успешном фильме (экранизация книги «Вся президентская рать») журналисты были изображены героями и их сыграли актеры Роберт Редфорд и Дастин Хоффман - две самые харизматические кинозвезды эпохи», - пишет Д.Ладд, подтверждая один из своих тезисов о том, что в массовой культуре журналисты всегда считались «благородными поборниками демократии и общественных интересов». Однако, исследователь обращает внимание на то, что сегодняшнее место СМИ в обществе изменилось и в первую очередь на это указывает падение рейтинга доверия к национальной прессе среди американцев.

Д.Ладд считает, что пресса XX века располагала общественным доверием по двум причинам. Во-первых, низкий уровень экономической конкуренции позволял журналисту работать автономно и независимо для обеспечения профессиональной нормы объективности. Во-вторых, отсутствие такой же острой как в XXI веке партийной поляризации, о чем мы подробно писали в предыдущем параграфе, заметно снижало градус критики в СМИ. Когда же эти два сдерживающих фактора исчезли - пресса, во-первых, в борьбе за читательское внимание стала все больше работать по законам рынка. И во-вторых, в условиях резкой партийной поляризации издания стали писать пристрастно.

Д.Ладд считает, что этот коренной перелом, который пережили американские медиа, произошел в начале 1980-х гг. Его особенности подробно проанализировали американские исследователи Э.Херман и Н.Хомский, предложив так называемую «модель пропаганды» - теорию утверждающую, что СМИ систематически искажают информацию и действуют в первую очередь в экономических интересах. С точки зрения модели пропаганды, СМИ рассматриваются как предприятия, продающие товар - читателей и аудиторию - рекламодателям. Кроме того теория Э.Хермана и Н.Хомского предлагает пять типов фильтров, которые определяют содержание новостей: владелец СМИ, источник финансирования, источник информации, враждебная критика и антикоммунистическая идеология. Если мы говорим о выборах 2016 года, то прикладное значение для нас имеют только первые три фильтра.

Первый фильтр - владельца - накладывает ограничения на работу СМИ, так как при капиталистических отношениях эффективными являются только СМИ приносящие максимальную прибыль, поэтому, согласно теории, успешные издания должны быть необъективны в сферах, представляющих финансовый интерес для их владельцев. В 1983 году 90% американских СМИ контролировалось 50 компаниями; в 2016 году те же 90% принадлежали всего 5 компаниям - Comcast, Walt Disney Company, News Corporation, Time Warner и National Amusements (управляет двумя холдингами - CBS Corporation и Viacom). Поэтому в соответствии с теорией Э.Хермана и Н.Хомского тезис о том, что подавляющее большинство американских медиа подчинено корпоративным интересам звучит оправданно. Второй фильтр - источника финансирования - сказывается на качестве работы прессы. Так как СМИ зависят от доходов от рекламы, следовательно интересы рекламодателей имеют большее значение, чем объективность новостей. Третий фильтр - осведомителя - делает СМИ заложником сделки с источником информации. В качестве источника часто выступают крупные предприятия и отделы правительства (например, Пентагон или Минюст), поэтому исследователи предполагают, что из-за своих симбиотических отношений СМИ не склонны публиковать материалы, которые противоречат интересам их поставщиков.

В работе мы проанализировали повестку и новости связанные с кандидатами в президенты США в 2016 году, а также собрали примеры необъективности или пристрастности в пяти ведущих общенациональных американских газетах (Los Angeles Times, The New York Times, The Wall Street Journal, The Washington Post и USA Today), а также нескольких региональных изданий.

Мы предполагаем, что в 2016 году в США на фоне общей поляризации, в условиях, когда из политического спектра исчезает середина, а партии и их электоральные базы начинают «леветь» или «праветь», теряя связь друг с другом, трансформациям подвергается и пресса. Одним из самых очевидных результатов этой трансформации можно считать падение уровня доверия граждан к СМИ. При этом можно выделить две основные причины утраты доверия американцев к национальным СМИ. Первая заключается в том, что основным фоном президентской кампании 2016 года в США стала обостренная поляризация американского гражданского и политического общества (исследования свидетельствуют о том, что процесс дезинтеграции американского общества непрерывно идет последние несколько десятилетий - этому процессу на протяжении того же периода аккомпанирует и стабильное падение доверия к СМИ). Вторая причина прямо следует из высокой коммерциализации прессы в США и рождаемой этим обстоятельством рыночной конкуренции между изданиями и телеканалами - еще никогда в истории США журналисты не работали в условиях такой жестокой экономической конкуренции.

Мы предполагаем, что в конечном счете, то, как пресса писала про Трампа и Клинтон, стало своего рода «лакмусовой бумажкой» дезинтеграции американского общества и его грубой разобщенности на два лагеря - точками консолидаций которых были не только партийно-идеологические предпочтения. Победа Трампа на выборах случилась благодаря несбалансированному освещению президентской кампании в медиа.

электоральный президент америка медиа

Литература

1. Campbell A. (1960) The American Voter. et al. N.Y.: John Wiley and Sons

2. Lipset S., Rokkan M. Cleavage Structures, Party Systems and Voter Alignments. An Introduction // Party Systems and Voter Alignments. N.Y.: The Free Press, 1967.

3. Schumpeter, Joseph A. (2014) [1942]. Capitalism, socialism and democracy (2nd ed.). Floyd, Virginia: Impact Books

4. Downs, Anthony (1957). An Economic Theory of Democracy. New York: Harper

5. Fiorina M. Retrospective Voting in American Elections. New Haven: Yale University Press, 1981.

6. William A. Galston. The Populist Moment. Journal of Democracy. April 2017, Volume 28, Number 2

7. David H. Autor, David Dorn and Gordon H. Hanson. The China Shock: Learning from Labor-Market Adjustment to Large Changes in Trade. - 08.08.2016 - [Электронный ресурс]. - URL: - http://www.ddorn.net/papers/Autor-Dorn-Hanson-ChinaShock.pdf

8. Hallin, D. C., & Mancini, P. Comparing media systems: Three models of media and politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2004