Нередко формирование той или иной нации, ее вступление на общественно-историческую арену обосновывается ссылками на некое божественное провидение. В поисках аргументов часто обращаются к Библии, особенно к тем ее местам, где говорится, что бог не только правит миром, но и избирает из среды всех народов только один, наделяя его своей благодатью.

Другим народам и странам в этом мире отводится лишь роль фона, на котором разворачивается история этого, богоизбранного народа. История дает много примеров, свидетельствующих о том, что идея величия и богоизбранности была присуща чуть ли не каждому великому народу, особенно в период его восхождения.

Идея величия и богоизбранности собственного народа была характерна и для американцев. В США с самого начала формирования американского национального сознания важнейшим его компонентом стало убеждение об особом пути развития Америки и ее роли в мировой истории. Казалось, что сама природа и мировоззрение эпохи предназначили английские колонии в Северной Америке для “великого эксперимента”.

Подобно более ранним утопиям, в воображении европейцев XVII-XVIII вв. Америка представлялась сказочным островом, отделенным от остального мира морями и океанами. Исторические и духовные вожди колоний, а затем независимого американского государства представили дело таким образом, что американцы с самого начала преследовали ясную и осознанную цель претворить в жизнь идею божественного провидения - построить божественный “град на холме” - на американской земле.

В конечном счете была сформулирована религиозная философия истории и прогресса, согласно которой Америка представляет собой высший этап развития человечества и последнюю лучшую надежду всех людей. Характерно, что, обосновывая исключительное место Америки в мировой истории, автор Декларации независимости США, третий президент Америки Т.Джефферсон, в 1785 г. предлагал изобразить на государственном гербе страны взятый из Библии образ сынов Израиля, идущих за лучом солнца. Почти все основатели Америки были глубоко убеждены в том, что ей уготована особая судьба, особая божественная миссия.

Приверженность американцев этой идее стала основой американского национального сознания и даже основой американской “имперской” идеологии. Уже в середине XIX в. попытки обосновать и практически реализовать идею о превосходстве и избранности Америки, ее миссии руководить миром были предприняты в так называемой доктрине предопределения судьбы или явного предначертания.

В эту доктрину вошли популярные среди многих поколений американцев мифы о превосходстве и богоизбранности Америки. Ее сущность состоит в утверждении, будто судьба американского народа с самого начала предопределена самим богом и ему суждено стать образцом подражания для всех остальных народов земного шара. Следует отметить, что важнейшие положения этой доктрины на различных этапах истории использовались правящими кругами США для обоснования своей внешнеполитической стратегии.

Многие исследователи прямо связывают с религией республиканские и демократические институты Америки. Как утверждал еще известный французский общественный деятель и историк А. де Токвиль, истинной школой республиканских добродетелей в Америке была церковь. По его словам, религия представляла собой первый из американских политических институтов.

Следует отметить, что в той или иной форме подобная “божественная идея” прошла через историю почти всех существующих на земле народов и способствовала их консолидации в самые трудные для них времена.

Обращает на себя внимание тот факт, что религиозный и социокультурный традиционализм часто идут рука об руку с социально-философским и идейно-политическим консерватизмом. Религия всегда служила источником традиционных ценностей, будучи тесно связанной с культурной традицией как часть образа жизни в целом. Когда привычный образ жизни подвергается опасности, религиозные и моральные компоненты оказываются опорными пунктами его защиты. Поэтому вполне объяснима наблюдающаяся у отдельных категорий населения склонность сетовать в определенных ситуациях на упадок таких традиционных ценностей, как закон и порядок, дисциплина, сдержанность, консенсус, патриотизм.

Конфессиональный фактор часто преобладал в прошлом, а в некоторых странах и в настоящее время над социально-классовыми приверженностями. Именно влияние клерикализма и конфессионализма на общественное сознание и соответственно на политическую культуру обусловило возникновение во многих странах Западной Европы клерикальных партий разных ориентаций, роль и значение которых нельзя оценить однозначно.

Были и есть консервативные и даже реакционные конфессиональные партии и организации, но были и есть такие, которые выступали с позиций социального реформизма (например, социальное христианство). В наши дни христианская окраска помогла ХДС в ФРГ, ХДП в Италии и аналогичным партиям в других странах привлечь на свою сторону многих верующих. Наряду с консервативными в этих партиях есть и центристские, и либеральные фракции, выступающие за реформы (например, так называемые социальные комитеты в ХДС).

Часто религиозные ценности и понятия, особенно в условиях эрозии или догматизации осевой идеи, или осевого идеала, лежащего в основе той или иной цивилизации, оказывают на значительные категории людей облагораживающее воздействие. Они удерживают их от отчаяния и безысходности, оставляя приверженцами таких заповедей, как “не убий”, “не укради”, “возлюби ближнего своего” и т.д.

Каждой политической системе соответствует особая, собственная базисная модель (или модели) политической культуры, которая в каждой конкретной стране проявляется в специфически национальных формах. Как правило, важнейшие элементы каждой базовой модели характеризуются универсальностью и определяются общемировоззренческими установками и ориентациями людей независимо от их национально-государственной принадлежности. В этом качестве в обобщенной, абстрагированной форме они составляют системообразующие компоненты политической культуры и разделяются большинством населения соответствующих стран.

В англосаксонских странах (США, Великобритании, ряде стран Британского содружества) господствует секулярная, гомогенная политическая культура. Она секулярна в том смысле, что для нее характерны сосуществование множества конкурирующих, но дополняющих друг друга ценностей, установок, ориентаций, рациональный расчет при принятии решений и разрешении споров и конфликтов, индивидуализм, экспериментаторство и т.д.

В то же время она гомогенна в том смысле, что подавляющее большинство субъектов политического процесса разделяет основополагающие принципы устройства существующей политической системы, общепринятые нормы и правила игры, ценности.

Политическая культура континентальных европейских стран также секулярна, но в то же время, как подчеркивал Алмонд, она фрагментирована. Во фрагментированной политической культуре среди различных группировок нет необходимого согласия относительно основополагающих правил политической игры. Общество разделено, или фрагментировано, на множество субкультур со своими ценностями, поведенческими нормами и стереотипами, часто не совместимыми друг с другом.

В качестве наиболее характерного примера Алмонд приводит Францию в период Третьей и Четвертой республик и Италию, политическая культура которых была фрагментирована на противоборствующие субкультуры, укорененные в разных институтах. Групповые лояльности усиливали друг друга. Например, католики голосовали за партии католической ориентации, входили в католические профсоюзы, читали католические газеты и даже выбирали близких друзей среди католиков.

Подобным же образом организовывали и ограничивали свои связи коммунисты. Способность заинтересованных групп, партий и средств массовой информации переводить потребности и требования в приемлемые политические альтернативы была сильно ограничена. В то же время взаимное усиление социальных, религиозных и политических лояльностей стимулирует противоречия между различными субкультурами. В результате для стран с этим типом политической культуры характерна политическая нестабильность.

У.Розенбаум выделяет фрагментированные и интегрированные типы политической культуры, между которыми находятся различные модели и промежуточные типы. Фрагментированный тип характеризуется отсутствием консенсуса относительно принципов политического устройства общества. Этот тип господствует в большинстве африканских и латиноамериканских стран, отчасти в северной Ирландии и Канаде. В его основе лежит заметная социальная, социокультурная, конфессиональная, национально-этническая и иная фрагментация общества. Это создает условия для идеологической непримиримости и бескомпромиссности между конфликтующими группами, препятствует выработке неких общепринятых правил политической игры и т.д.

Однако многие страны с фрагментированными, по типологии Алмонда, политическими культурами, политически стабильны. К примеру, консоциативные демократии в Австрии, Нидерландах, Швейцарии и Бельгии являются по своему характеру фрагментированными, так как состоят из нескольких, казалось бы, конфликтующих друг с другом субкультур.

Так, в Нидерландах католики, кальвинисты и неверующие настолько серьезно конфликтовали друг с другом, что некоторые исследователи считали возможным говорить о существовании здесь трех самостоятельных субкультур или даже народов. А Швейцария - это единое сообщество, составленное в сущности из трех национальных субкультур.

Невозможно не согласиться с утверждением, что в этих странах в течение всех послевоенных десятилетий степень политической стабильности, определенности и предсказуемости отнюдь не ниже, если не выше, чем в США, Великобритании и других странах с гомогенной или интегрированной политической культурой.

В то же время англосаксонская Канада, которая по схеме Алмонда должна принадлежать к гомогенному типу, часто сотрясается от конфликтов на национально-культурной почве, которые в последние два-три десятилетия не раз грозили государственной целостности этой страны. Что касается США, которые действительно отличаются высокой степенью политической стабильности, то не составляет секрета, что здесь серьезные исследователи выделяют целый ряд субкультур расово-этнического, национально-культурного, конфессионального и регионального характеров.

В рамках органического типа можно вычленить различные варианты авторитарной, тоталитарной, традиционной политических культур и субкультур. При всех расхождениях общим для них является господство коллективистских, групповых, общинных ценностей, приоритета публичного над частным, прав и свобод группы, коллектива над индивидуальными правами и соответственно подчинение личности коллективу. Для носителей данного типа политической культуры характерны повышенные ожидания от государства, преувеличение его роли в жизни общества, зачастую доходящее до его мифологизации и даже обожествления.

В большей степени данный тип распространен в развивающейся зоне современного мира - Азии, Африке, Латинской Америке. Однако авторитарные и тоталитарные его варианты в разные периоды утвердились во многих европейских странах - СССР, Германии, Италии, Испании, Португалии, Греции и др.

Заключение

Итак, рассмотрена политическая культура в западном обществе. Из основных концепций политической культуры следует выделить подход Г.Алмонда, который предпринял попытку поставить в центр политической культуры человека с его заботами интересами, эмоциями, стереотипами, мифами. Цементирующим звеном политической культуры следует считать политическое мировоззрение, составляющее часть общего мировоззрения отдельного человека, отдельной группы или иной социальной общности.

Следует также отметить значение религии для политических культур западного общества. Роль религии очень высока в США, Италии, Германии. Для США и Великобритании характерна гомогенная политическая культура. Политическая культура же континентальных европейских стран секулярна и фрагментирована.

Список использованной литературы

1. Гаджиев К.С. Политическая культура: концептуальный аспект.// Политические исследования, 2014. №6. с. 70-86.

2. Гаджиев К.С. Введение в политическую науку. М.: Логос, 2012. - 544 с.

3. Зеркин Д.П. Основы политологии. Ростов-на-Дону: Феникс, 2015. - 576 с.

4. Ирхин Ю.В. и др. Политология. М.: Юрист, 2013. - 511 с.

5. Кейзеров Н.М. Политическая и правовая культура. М.: Наука, 2015. - 274 с.

Размещено на Allbest.ru