Туркестан и государственная дума Российской империи. Аспекты взаимодействия

Это великодержавно - шовинистическое положение легко в основу новой государственной политики в отношении национальных регионов. Объявляя народы Сибири, Польши, Кавказа и Средней Азии “политически незрелыми”, правительство полностью лишало избирательных прав народы Туркестана и Степного края.

Такой национальной политикой, царизм боролся с инакомыслием и стремился затормозить демократические и национально-освободительные процессы в регионах империи. По оценке ряда зарубежных ученых, “горючая смесь” социальных, политических и национальных проблем, буквально взорвалась, в эти годы, на некоторых окраинах империи, продемонстрировав взрывную силу национальных движений. В полной мере это положение можно отнести и к Туркестану. Но хотя новый поворот к реакционной национальной политике с июня 1907 года нанес удар в спину многим национальным движениям России, все же, поворот назад ко времени до 1905 года был уже не возможен. Некоторые завоевания революции 1905 - 1907 года, такие как свобода печати и союзов хотя и в ограниченной мере, но все же сохранились и обеспечивали развитие национальных коммуникаций.

Недовольство новым законом выражали все слои населения. Отношение коренного населения Туркестана, в том числе и его передовой части, к открытию Государственной Думы и возможности через нее легитимными средствами добиться некоторого улучшения экономической, политической и культурной ситуации внутри края, зачастую было наивно - романтическим. Часть джадидов продолжала сохранять, хотя бы первое время, веру в “доброго, белого царя ”.

История доказывает, что каждый народ в борьбе за национальную и государственную самостоятельность обретает свои права в результате политических усилий и благодаря своей консолидации. “ Права нужно брать, - утверждал Бехбуди, - их не дают”. Для того чтобы добиться прав, считали джадиды, нужно активно включиться в общественную борьбу.

Отношение Государственной Думы к восстановлению туркестанского представительства.

На протяжении десятилетия с 1907 по 1917 год вопрос о восстановлении избирательного права для Туркестана, параллельно обсуждался как депутатами Как относилась к проблеме туркестанского представительства сама Государственная Дума? Депутаты коснулись ее впервые при обсуждении законопроекта “О сметах и раскладках земских повинностей Туркестанского генерал - губернаторства и Степных областей на 1908 - 1909г”. В разгоревшихся дебатах выяснилось, что Дума не против поправки избирательного законодательства по существу, т.е. включения туда туркестанской проблемы, а просто еще не пришло время и она “не готова” этого сделать.

Что же могло стать причиной такой “неготовности”? По всей вероятности, думцы боялись, что с появлением региональной политической элиты от ранее бесправных областей политическое равновесие нарушится. В свою очередь просматривалась реальная угроза изменения соотношения партийных сил в Государственной Думе. Не смотря на отдельные уверения, что эти страхи не обоснованы, а сложившаяся ситуация не выгодна и даже опасна для России, окончательное решение вопроса было отложено.

IV Государственная Дума уделила вопросу возврата туркестанского представительства гораздо больше внимания.

На 24 заседании первой сессии Думы четвертого созыва, 27 февраля 1913 года, с заявлением от имени 32 членов Государственной Думы “Об изменении положения о выборах “ выступил лидер кадетской фракции П.Н. Милюков. Кадеты уже выходили ранее с аналогичной законодательной инициативой (I Дума). Тогда большинство депутатов возразило, что это радикально и у страны еще нет достаточного парламентарного опыта. II Дума все 102 дня своего существования была занята аграрным вопросом и конфронтацией с правительством. В III Государственной Думе рассмотрение такого законопроекта не могло состояться по определению, поскольку она сама являлась порождением третьиюньской монархии. Поэтому, внося законопроект о всеобщем избирательном праве на рассмотрение в IV Государственной Думе, П.Н. Милюков предложил создать особую комиссию для работы с поступающими предложениями об изменении избирательного законодательства.

Обсуждение вопроса было возобновлено 8 марта (27 заседание) и закончилось 13 марта (28 заседание). Отношение к законопроекту депутатов определялось их политическими взглядами. Ограниченные рамки нашей работы не позволяют нам подробнее остановиться на разгоревшихся жарких политических дебатах. Отметим лишь ключевые позиции. Октябристы и националисты выступали категорически против. Крестьяне и трудовики были за реформы в целом, но против кадетского законопроекта в частности. Депутаты от Сибири, Кавказа и казачества считали, положение от 3 июня незаконным актом, а раз так, его нужно изменить в законодательном порядке. Хотелось бы особо подчеркнуть выступление именно этой группы депутатов. Представляя регионы (Сибирь и Кавказ) и сословия (казачество) которые подпадали под действие третьиюньской системы, эти депутаты активно выступали за возвращение Туркестану и Степному краю избирательных прав. При этом они подчеркивали, что в России, не может существовать всеобщего избирательного права, пока существуют сословия и отсутствуют единые правовые нормы для всех граждан государства.

На заключительном слушании, 13 марта 1913 года, свою позицию озвучила мусульманская фракция Государственной Думы. Выступивший от ее имени депутат К.Б. Тевкелев заявил, что мусульмане России находятся в самом бесправном положении. Почти от 20 миллионов населения ничтожно малое представительство в Думе. Ввиду этого фракция будет голосовать за “желательность законодательного изменения положения о выборах”.

Тем не менее, несмотря на, казалось бы, столь мощную поддержку и самого законопроекта и идеи создания специальной комиссии по выработке нового закона, большинством голосов инициатива кадетов была отклонена.

В чем причина такого исхода голосования? Как нам кажется, к тому моменту в России еще не существовало четкой и скоординированной избирательной системы. Была канва, по которой, как справедливо заметил один из депутатов, можно было “вышивать узоры административного произвола”.

Очередная попытка вернуть их в Думу была предпринята 11 февраля 1914г.

В этот день прогрессисты выступили сразу с двумя законодательными инициативами. Первая (ее подписали 37 человек), “Об изменении положения о выборах в Государственную Думу”. Она должна была развивать начала общего избирательного права, основы которых были заложены манифестом 17 октября. Второй (подписали 38 депутатов), “О восстановлении представительства в Государственной Думе от населения областей Акмолинской, Семипалатинской, Уральской, Тургайской, Семиреченской, Закаспийской, Самаркандской, Сырдарьинской и Ферганской”. Правовая ситуация, а точнее ситуация бесправия этих областей, была столь очевидна, а экономический ущерб, вызванный ей, столь ощутим, что определенные политические силы в Думе предприняли очередную попытку изменить положение.

Депутаты просили немного. По их мнению, было совсем не обязательно разрабатывать совершенно новое “Положение о выборах” для региона. Вполне естественным считалось восстановление там старого законодательства, “которое уже действовало в крае и особых неудобств (так считали депутаты - Т.К.) на практике не вызывало”. Восстановить старую сословно-цензовую, национально-дискриминационную систему - это был тот максимум политической инициативы, а вернее, те политические и правовые полумеры, на которые оказались способны депутаты.

Активное обсуждение проблемы шло в правительственных кругах. Министр внутренних дел Н.А. Маклаков писал в этой связи Председателю Совета Министров И.Л. Горемыкину: “Я считаю невозможным... восстановление представительства в Государственной Думе от населения областей... разноплеменное население каковых... не может почитаться сейчас еще достаточно подготовленным для участия в законодательной работе государства”. На основе этого законопроект А.В. Маклаков признавал неприемлемым. Совет Министров так же отклонил его.

Борьба народов Туркестана за возвращение избирательных прав.

Стоит отметить, что так и не дождавшись, когда же, наконец, центральная власть вспомнит о бесправном и “безголосом” Туркестане, члены Ташкентской Городской Думы и, в первую очередь, городской голова Н.Г. Маллицкий, решили напомнить о себе сами. 6 августа 1915 г. Н.Г. Маллицкий по поручению Городской Думы отправил следующее ходатайство в адрес Военного Министра о возвращении избирательного права хотя бы жителям Ташкента.

Кратко излагая историю потери краем избирательного права, Н.Г. Маллицкий упоминает еще одно ходатайство, которое Городская Дума посылала в Петербург сразу же после издания закона от 3 июня 1907г.

Двумя годами позже, 5-го декабря 1909 г., городской голова Н.Г. Маллицкий, имел личную встречу с бывшим в то время главой правительства, П.А. Столыпиным. Среди обсуждавшихся вопросов был и вопрос о возможности возвращения избирательного права, хотя бы только для русского населения. На это П.А. Столыпин ответил, что окраины в “первых опытах” парламентаризма оказались “непатриотичными”. Но, тем не менее, правительство предполагает этот вопрос пересмотреть. На это Н.Г. Маллицкий возразил, что “непатриотичное” поведение было характерно не только для одного Туркестана, а так же для Кавказа и Приамурья. Но эти регионы представительства в конечном итоге лишены не были.

Большой проблемой и бедой Туркестана Н.Г. Маллицкий считал неподготовленность и некомпетентность работающих в крае чиновников. Туркестан в этом плане представлял “проходной двор”. Чиновничий аппарат в крае комплектовался “из людей переводимых сюда со всех концов страны”. Что же касается иногда приезжающих в край членов Государственной Думы (Н.Г. Маллицкий называет двух - Н. Скалозубова и С. Еникеева), то их видение туркестанских проблем тоже грешит односторонностью и поверхностностью.

Итак, члены Городской Думы хотели возвращения избирательного права хотя бы Ташкенту, мотивируя свою просьбу своеобразием региона и некомпетентностью Центральных органов власти (читай Государственной Думы) в принятии решений, непосредственно касающихся интересов края.

Туркестанский генерал-губернатор Н.В. Ерофеев знал о ведущейся переписке между Городской Думой и Военным министром. Он считал, что местное население проявляет мало стремления “к усвоению себе начал русской государственности”. Членов “туземной” администрации генерал-губернатор обвинял во взяточничестве и подкупах.

Очевидно, что временный Туркестанский генерал-губернатор Н.В. Ерофеев был категорически против возвращения Туркестану избирательного права. 28 ноября 1915г. в Канцелярии Туркестанского генерал-губернатора было получено следующее сообщение от начальника Главного Штаба: “...Генерал от инфантерии Поливанов (Военный министр - Т.К.) не признал возможным дать означенному ходатайству дальнейшее движение”. Как явствует из ответа начальника Генерального Штаба, просьбы членов Ташкентской Городской Думы остались без ответа. Это означало, что царская власть не доверяла “верноподданнической” преданности Ташкентской политической элиты. Но, параллельно с официальными и “законопослушными” попытками вернуть Туркестану представительство в Государственной Думе использовались и неофициальные методы.

В этой связи определенный интерес могут представлять документы о деятельности представителей Туркестанских военно-промышленных комитетов. Военно-промышленные комитеты возникли в России в период Первой мировой войны. Решение о создании военно-промышленных комитетов было принято в мае 1915г. на 9-ом Всероссийском съезде представителей торговли и промышленности для объединения крупных промышленников, снабжающих армию. В задачи военно-промышленных комитетов входило мобилизовать промышленность страны на военные нужды.

Региональные военно-промышленные комитеты были созданы по всей стране. Туркестан не составлял исключения. В феврале 1916г. в Петрограде должен был состояться Всероссийский съезд военно-промышленных комитетов. Туркестан тоже делегировал туда своих представителей. Среди них был Александр Сергеевич Ковалевский. На съезд он приехал в качестве депутата от Наманганского военно-промышленного комитета.

15 февраля 1916г. в общественном собрании Намангана происходило экстренное заседание Наманганского военно-промышленного комитета, на котором было решено командировать А.С. Ковалевского в Петроград в качестве депутата. Тогда же комитетом было решено выдать ему на поездку 400 рублей - 100 рублей давал комитет, а остальные деньги прелагалось собрать. Эта сумма показалась А.С. Ковалевскому недостаточной. Мотивировал он это тем, что представительство его на съезде будет делом второстепенным. В действительности же, он, пользуясь случаем, будет ходатайствовать перед членами Государственной Думы об изменении порядка управления Туркестаном, об отмене ст. 64 Положения об Управлении Туркестанским краем и о необходимости иметь в Государственной Думе представителя от местного мусульманского населения. Эта агитация имела некоторый успех, и А.С. Ковалевский собрал на свою поездку достаточную сумму денег. Перед поездкой в Петроград он, кроме того, всеми силами старался получить письменное подтверждение своих полномочий от местного населения. Но, этого добиться ему не удалось. Тогда, он попытался заручиться поддержкой “беженцев и киргизов”, обещая “доложить депутатам об их нуждах”.

Итак, А.С. Ковалевскому так и не удалось получить письменных полномочий. Он уехал в Петроград, однако, сведениями о том, сделал ли он то, что собирался, или, во всяком случае, обещал сделать, мы не располагаем.История с Ковалевским и его поездка в Петроград, тем не менее, не на шутку встревожила колониальную администрацию. Несмотря на несерьезность и авантюрность, она носила характер прецедента, с которым нужно было “разобраться” и “в корне пресечь”.

К концу 1916г. ситуация в стране обострилась до предела. Неудачи на фронте, тяжелая экономическая ситуация, перебои с поставкой продуктов, затянувшийся конфликт между Государственной Думой и правительством, недовольство буржуазии политикой царской власти, ее неумение стабилизировать ситуацию в стране, подъем революционного и национально-освободительного движения - все это грозовой тучей нависло над империей. Перечисленные выше причины имели роковые последствия для центральной власти. Потому не удивительно, что по сравнению с предыдущим периодом, в периодической печати, особенно оппозиционной, все чаще можно было встретить статьи следующего содержания: “...Не время ли вернуть Туркестану отнятое у нас в эпоху реакции 1907 г. представительство в законодательных учреждениях. Трудовой фракцией Государственной Думы, как известно в самом же начале открывающейся на днях сессии Думы внести законопроект о возвращении Туркестану права представительства”.

Туркестан с нетерпением ждал открытия V сессии Государственной Думы, на которой, как многим казалось, должна была решиться судьба Туркестанского представительства. Действительно, на открывшейся 13 декабря Сессии Государственной Думы о Туркестане говорили, как никогда много. Это было связанно с восстанием 1916 года в Туркестане и Степном крае, и об этом подробнее, мы поговорим в следующей теме. Но вопрос об изменении избирательного закона рассмотрен так и не был. Его рассмотрение было вновь “заморожено”.

Ещё одна попытка вернуть Думу к рассмотрению вопроса о туркестанском представительстве и привлечь внимание правительства к проблемам Туркестана, была предпринята Убайдуллой Ходжаевым, одним из выдающихся политических лидеров Туркестана. Вот какую характеристику дает Ходжаеву исполняющий дела военного губернатора Ферганской области полковник Иванов: “…Перед беспорядками (речь идет о восстании 1916г. - Т.К.) Ходжаев создает себе марку панисламиста. После беспорядков едет в Петроград, проникает благодаря газетным связям в думских кругах, освещает тенденциозно положение вещей в крае и везет в Туркестан Керенского и Тевкелева, с которыми, появляется везде, распуская в народе сведения о том, что он нашел влиятельных защитников туземному населению в Петрограде”. Краевая администрация запретила Ходжаеву издавать газету “Садои Туркестан” и проживать в Андижане и Ташкенте, в связи с его антиправительственной деятельностью. В материалах охранки за февраль месяц 1917 года содержится информация о намерении Убайдуллы Ходжаева обжаловать это решение в мусульманской фракции Государственной Думы. Но не только об этом собирался говорить в Думе Ходжаев. Основной его задачей было от имени коренного населения края и в частности партии “Тараккипарвар”, поднять в российском парламенте вопросы жизненно необходимые для края. А именно: вопрос о назначении сенатской ревизии края, об увеличении прав народных судей-казиев, об отмене статьи 64 Положения об управлении краем, и, наконец, о возвращении Туркестану отнятых избирательных прав. К сожалению, в агентурных донесения Охранного отделения, говорится лишь о намерении Ходжаева выехать в Петербург и встретиться с депутатами Государственной Думы. Но, помня о том, что Ходжаев уже однажды побывал в Думе, где контактировал с Керенским и Тевкелевым в разгар восстания 1916 года, не приходиться сомневаться в возможности еще одного визита.

Только с приходом к власти Временного правительства, в ходе подготовки проведения выборов в Учредительное собрание, впервые в российской политической практике в “Положение о выборах в Учредительное собрание”, провозглашалось всеобщее избирательное право для всех граждан Российской Империи, в том числе и для народов Туркестана. Но в январе 1918г. Учредительное собрание было разогнано большевиками и мечте о демократическом парламенте, а значит и о туркестанском представительстве в нем, вновь не суждено было сбыться.

4. Мусульманская фракция государственной думы и проблемы Туркестана

Мусульманские съезды в Российской империи и движение «Иттифак».

Чтобы дать возможность мусульманским народам России, лишенным избирательных прав, хотя бы косвенным образом проявить на официальной трибуне свою политическую активность, депутатами - мусульманами была образована Мусульманская фракция Государственной Думы. Это очень важно, поскольку, создание и функционирование в 1906 - 1917 гг. мусульманской фракции, стало одной из форм организации общероссийского мусульманского движения джадидизма, ориентированного не только на образовательные реформы и просветительство, но и на формирование современного общественного самосознания российских мусульман.

В самый разгар обсуждения проекта законосовещательной “булыгинской Думы”, в августе 1905 года в Нижнем Новгороде состоялся первый Мусульманский Съезд России. Самое активное и деятельное участие в его работе принял Исмаил Гаспринский. Были представители и из Туркестана. Съезд постановил образовать мусульманский союз - “Иттифак”, имеющий своей целью объединение всех мусульман России. Но никакой конкретной программы действий выработано не было, хотя делегатами так же обсуждалась тактика проведения выборов в I Государственную Думу.

Меньше чем через полгода, с 13 по 23 января 1906 года, в Петербурге прошел II съезд “Иттифака”, на котором был принят устав организации и определена политическая ориентация - кадетская, поскольку, на фоне радикальных заявлений социал-демократов - “отобрать и все поделить”, или монархического лозунга - “православие, самодержавие, народность”, конституционно-демократическая партия выглядела для мусульманского населения России, наиболее предпочтительно.

В годы первой русской революции, кадеты играли заметную роль в политической жизни Туркестана и имели свои филиалы не только в Ташкенте, но и в других городах региона. С первых же дней своей деятельности эти группы, помимо всего прочего, всеми доступными средствами вели усиленную пропаганду среди коренного населения, что дало определенные результаты. Похожая ситуация сложилась и в других мусульманских регионах России. Поэтому было закономерным, что практически все мусульманские депутаты в I Думе (как впрочем, и в последующих) и само движение “Иттифак” примкнули к кадетской фракции.

Мусульмане в I и II Государственной Думе.

В первые дни работы I Думы большинство мусульманских депутатов присоединилось к фракции кадетов (об этом подробней мы говорили выше), однако, впоследствии было принято решение о создании собственной депутатской группы на платформе политической программы кадетов. В руководящее бюро мусульманской группы вошли 7 человек: А.-М. Топчибашев, С. Алкин, А. Ахтямов, С. Джантюрин, И. Зиатханов, М.-З. Рамеев, Ш. Сыртланов. Отдельные попытки мусульманских депутатов организовать самостоятельную фракцию так и не увенчались успехом. Поэтому их объединение в этот период правильнее было бы называть группой.

Лидером группы являлся редактор - издатель Бакинской газеты “Каспий” Алимарданбек Топчибашев.

В газете “Бакинские отголоски”, были опубликованы программные требования группы: равноправие с другими народами России; уничтожение политического, религиозного и общественного гнета; свобода вероисповедания; возврат вакуфного имущества; образование народного суда с выборными судьями; прекращение полицейского произвола; устройство школ на родном языке за счет государства; употребление мусульманских языков в суде и делопроизводстве; возврат отнятой и раздача дополнительных земель крестьянам; равноправие с другими мусульман - рабочих; широкое самоуправление граждан.

Как мы видим, придерживаясь в целом кадетской платформы, в национальном вопросе, мусульманская группа была левее, а в аграрном - выступала за полное прекращение переселения.

К сожалению, за весь недолгий срок существования I Государственной Думы национальные представители практически никак себя не проявили, ограничиваясь отдельными выступлениями второстепенного характера.

16 августа 1906 года в Нижнем Новгороде прошел III съезд мусульманского союза “Иттифак”. На нем была принята программа, состоявшая из 79 пунктов. Главным было: объединение всех мусульман России для проведения политических и законодательных реформ; национальное равноправие; учреждение конституционной монархии; свобода печати, религии, собраний; неприкосновенность частной собственности, 8 часовой рабочий день. На заседании 17 августа съезд принял предложение Президиума об образовании мусульманской партии и ее Центрального комитета в составе 15 человек, из которых трое должны были составлять постоянное бюро и жить в Петербурге, получая за свой труд определенное вознаграждение. Кроме этого, было решено кооптировать в ЦК еще 5 членов: по одному от Бакинской, Елизаветской, Эриванской, Туркестанской и Оренбургской областей.

Мусульманская фракция II Государственной Думы.

II Государственную Думу, можно считать более удачной для мусульманских представителей. Но очередные попытки организационного оформления натолкнулись на отсутствие единых политических взглядов. Устранить разброд и непонимание оказалось нелегко. Часть мусульман объединилась с кадетами (аграрный вопрос), часть примкнула к трудовикам. Кроме того, были и беспартийные депутаты. На проходивших совещаниях наметилось два течения. Одни депутаты настаивали на том, чтобы работа фракции строилась исключительно на почве приоритетов национальных интересов. Другие, опираясь на последние решения мусульманского съезда, выдвигали платформу, лишенную яркой национальной окраски.

После продолжительных разговоров, наконец, удалось, под председательством депутата Топчибашева, образовать из большей части мусульман, членов Государственной Думы, мусульманскую фракцию. Группа из 6 человек (Г. Атласов, Г. Бадамшин, З. Зейеалов, Х. Мессагутов, А. Неджметдинов, К. Хасанов)выделилась в “мусульманскую трудовую фракцию”. Причем первые наскоро приняли программу “Иттифака”, а “трудовая фракция” вошла как особая часть общероссийской фракции трудовиков, приняв с некоторыми поправками ее программу.

Но были вопросы, по которым все мусульманские депутаты выражали солидарность. Так, по вопросу о равноправии национальностей и религиозной свободе, депутаты выступали в унисон и настаивали на полной и скорейшей отмене всех ограничительных законов.Единодушие проявлялось в связи с отменой сословных ограничений и привилегий, а так же по прекращению переселения.

О том, что депутаты - мусульмане, все же надеялись найти политический консенсус, свидетельствует решение о создании комиссии из 10 человек для выработки новой программы совместных действий.

Какие же вопросы, стоявшие на повестке дня второй Думы, вызвали живое участие со стороны мусульманских представителей? Их было два: аграрно-переселенческий и состояние народного образования в национальных окраинах России.

Переселенческий вопрос, проходил красной нитью через деятельность Дум всех созывов и был наиболее востребован в деятельности Российского парламента. Он непосредственно затрагивал экономические и социальные интересы в первую очередь, мусульманских регионов империи В результате проводимой политики, народы столетиями являвшиеся коренным населением той или иной территории, становились на родной земле людьми второго сорта. Насильственный захват старожильческих земель именно в это время начинает приобретать угрожающий характер.

Поэтому, многие мусульманские депутаты поддерживали так называемый аграрный “проект - 42-х” депутатов, признававший необходимость принудительного отчуждения помещичьей земли на началах “справедливой оценки”. При этом подчеркивалось, что отчужденные земли должны составлять не общегосударственный земельный фонд, а земли в пределах каждой конкретной области. Именно в этом авторы проекта видели решение проблемы пресловутого малоземелья в центральных районах России.

В своем стремлении закрепиться на зачастую насильственно захваченных территориях, на которых проживало многомиллионное нерусское население, царизм не останавливался ни перед варварскими методами колонизации, ни перед насильственной русификацией.

Поэтому, вопрос о состоянии народного образования в мусульманских регионах России был поднят депутатами мусульманской фракции II Думы. Было подчеркнуто, что так называемые, русско-туземные школы открываются правительством в целях углубления русификаторской политики. 14 января 1906 года были утверждены новые правила “для начальных инородческих училищ”. Согласно им, “для облегчения перехода учащихся - инородцев к изучению русского языка, учебники и пособия должны печататься на инородческом наречии кириллицей”. Для народов имеющих национальный алфавит, книги должны были печататься в двойной транскрипции.

Реакция мусульманской фракции не заставила себя ждать. Депутатами отмечалось, что от изучения русского языка мусульмане никогда не отказывались, и отказываться не собираются. Поскольку изучение русского языка это насущная необходимость. Но, настаивали они, “мы хотим, чтобы нам этого не навязывали”.

В 1906 году Министерство Народного Просвещения отказалось удовлетворить просьбу мусульман о выделении средств на устройство школ. Царский сановник объяснил отказ следующим образом: “Желание мусульманских обществ исходит из того соображения, что мусульмане несут те же самые государственные налоги... Но в данном случае мусульмане заблуждаются”. В чем была суть этого “заблуждения”. Вследствие канонических предписаний, мусульмане не употребляли спиртных напитков, тем самым не “додавали” в государственную казну около 70 тыс. рублей. “Государственные соображения” здесь сводились к следующему: тот, кто пил много водки и приносил государству доход, был вправе получить от государства деньги (7,3 копейки в год!) на образование. В противном случае государство не собиралось субсидировать детей “злостных уклонистов”.

Депутаты мусульмане, а вместе с ними и туркестанские джадиды утверждали, что реформа народного образования жизненно необходима. Но и представление о реформах не имели ничего общего с правительственными. Так называемые народные, организованные Министерством Народного Просвещения школы для мусульман пустовали. С изгнанием родного языка, вводился метод, по которому учитель должен был какими угодно средствами объяснить то или иное понятие только на русском языке. Бывали такие случаи, когда учитель чтобы объяснить, например, понятие “собака лает”, должен был лаять в классе как собака.

Джадиды стремились реконструировать традиционную систему образования. Они хотели видеть свой народ просвещенным, знающим русский язык и другие мировые языки, при этом сохранившим национальное достоинство и самоуважение через изучение, и развитие родного языка.

Мусульманский вопрос в III Государственной Думе.

В преддверии выборов в III Государственную Думу, в местных и столичных газетах все чаще поднимался вопрос: какова будет тактика русских мусульман во время избирательной компании и в самой Думе? И отвечали: в общем, их лозунгом естественно будет возврат к прежнему избирательному законодательству, существовавшему до 3 июня.

Выборы в III Государственную Думу на основании закона от 3 июня дали всего 10 депутатов мусульман. Из этих 10 человек 8 объединились в самостоятельную фракцию, депутат от Закатальского округа и Дагестанской области И. Гайдаров примкнул к фракции социал-демократов, депутат от Таврической области И. Муфтий-заде - к фракции октябристов.

Одним из основных вопросов, которым занималась фракция, была разработка законодательства об уравнении в правах православного и инородческого населения. В частности, мусульманские депутаты активно поддерживали законопроект об изменении положения о переходе из одного вероисповедания в другое, который мог облегчить возвращение в лоно ислама тех, кто был насильственно крещен, но продолжал в тайне исповедовать свою религию. Другим важным вопросом было использование местного языка в судах в тех регионах, где большинство населения составляли “инородцы”, не владевшее русским языком. Главным образом фракция участвовала в обсуждении верноподданического Адреса царю, переселенческого вопроса и вопроса введения всеобщего начального образования в России.

Проблема переселения нами далее будет рассмотрена отдельно, поэтому отметим только, что III Государственная Дума проигнорировала все предложения мусульманской фракции по этой теме.

Осенью 1910 года в Государственную Думу был внесен проект о введении всеобщего обучения. Он вызвал оживленные комментарии мусульманской печати, которая высказывала опасения, что это мероприятие повлечет за собой превращение мусульманских школ в правительственные, в которых не будет допускаться преподавание религии и родного языка.

В этой связи в Петербурге состоялось представительное собрание мусульман с участием членов депутатского корпуса З.И. Байбурина и С.Н. Максудова.

После жарких обсуждений, было принято решение обратиться к председателю Государственной Думы, в комиссию по народному образованию, к думским фракциям и министрам со следующими пожеланиями:

- религия и родной язык должны обязательно преподаваться во всех начальных учебных заведениях, где учатся дети мусульман

- преподавание всех предметов, кроме русского языка должно вестись на родном языке

- вопросы преподавания вероучения, родного языка и нравственно - религиозного воспитания должны решаться при участии представителей мусульманского духовенства

В целях выяснения настроений мусульманского населения и для ознакомления его с деятельностью мусульманской фракции, в 1910 году один из ее лидеров, депутат С.Н. Максудов отправился в поездку по Волге, Уралу, Туркестану и Кавказу. Он с отмечал, что в Бухаре положение оказалось хуже, чем его обычно представляют, а в Коканде, наоборот, около 16 новометодных школ и имеется хороший кружок прогрессивно мыслящей молодежи.

По итогам этого визита газеты писали, что хотя успех представителя мусульманской фракции сам по себе и не оказался особенно значительным, тем не менее, впредь подобного рода “политические турне агентов панисламизма” должны быть недопустимы.

Мусульманская фракция в Думе четвертого созыва была самой малочисленной. В нее вошли только 6 человек. Во главе фракции встал председатель дворянства Белебевского уезда, Уфимской Губернии Кутлугмухамед Батыргереевич Тевкелев. Судя по количеству депутатов это, была уже не фракция, а как метко окрестили их журналисты “шесть бедных и жалких человек”. Основные проблемы, которыми занимались мусульманские депутаты, остались практически прежними. Однако панисламистская проблема осложнилась участием России в I Мировой войне. Правительство стало усматривать в сочувствии мусульман своим единоверцам симптомы развития сепаратизма. В этой обстановке положение мусульманской фракции значительно усложнилось.

Что же реально могли сделать эти 6 человек? В состоянии ли они были влиять на ход политических дискуссий в Думе и принятия решений? Татарская газета “Иль” писала, что если эти шесть человек “сегодня разозлят Милюкова, завтра Ефремова, послезавтра Пуришкевича”, то нет сомнений, что на четвертый день все они останутся “одинокими и отвергнутыми”. Из создавшейся ситуации автору статьи виделся единственный выход: “спрятаться за пазуху более сильной фракции, хотя бы временно”. Ей, к примеру, могли стать прогрессисты.

При первом поверхностном взгляде на ситуацию, можно обвинить мусульманскую фракцию в бездействии даже в лучшие времена ее существования, т.е. в I и во II Думах, когда ее количество колебалось от 22 до 36 человек. Но не будем забывать, что Думы этих созывов существовали соответственно несколько месяцев. За столь короткий срок даже опытные и искушенные в тонкостях российской политической жизни движения не смогли добиться ощутимых результатов и провести в качестве законопроектов свои основные программные установки, тем более это трудно, почти невозможно было сделать только формирующемуся политическому движению мусульманских народов России.

В феврале 1914г. было созвано фракционное совещание при участии лидеров российского джадидского движения - Гаспринского, Топчибашева и др. Этот факт свидетельствует о том, что вожди “Иттифака” принимали живое участие в руководстве фракции. В июне того же года, в Петербурге собрался очередной мусульманский съезд. От него ожидали перемен. Съезд формально был созван председателем мусульманской фракции К.Б. Тевкелевым. От Туркестана на нем присутствовали С. Еникеев и С. Мурджалилов. По сведениям туркестанской печати, Бехбуди был приглашен, но отказался от депутатских полномочий. Все доклады на съезде были посвящены решению религиозных проблем.

Мусульманская фракция, созывая съезд, не ставила на его повестку вопросов, связанных с ее практической парламентской деятельностью, однако в выступлениях некоторых делегатов затрагивались существенные аспекты общеполитического положения в стране. Одним из них был вопрос о восстановлении представительства в Думе Туркестана и ряда других мусульманских регионов страны.

Мы рассмотрели эту проблему подробно, поэтому скажем только, что эта тема занимала всех видных политических деятелей джадидского движения России. Ими использовались все имеющиеся возможности: печать, обращение к правительству, к Думе и т.д. Естественно мусульманская фракция была хорошо информирована об этом. Именно под ее влиянием джадидская печать выдвигала лозунг о введении пропорционального представительства в Думе от всех народов России.

В заключении, съездом был принят целый ряд постановлений. А именно: о наделении коренного населения землей; о восстановлении избирательных прав; о назначении в войсках, где служат мусульмане духовных наставников; об учреждении двух новых духовных управлений в Закавказье и Туркестане.

Первую Мировую войну мусульманская фракция встретила в патриотическом лагере. Ее лидерами, депутатами Ахтямовым, Джаффаровым и др., было сделано заявление, в котором, в частности, говорилось, что в полном осознании своего долга перед Родиной, “мусульмане готовы на всякие жертвы и в полном единстве со всеми русскими гражданами до конца будут бороться и защищать честь и целостность России”.

Но несмотря на переживаемые страной тяжелые времена, царизм, в отношении мусульманских и других народов России, продолжал практиковать политику, которую, по мнению мусульманской фракции, нельзя было назвать разумным государственным подходом. В связи с этим председатель фракции К.Б. Тевкелев выступил от имени представителей латышского, литовского, эстонского, армянского, мусульманского и еврейского населения России с требованием устранить все административные и законодательные притеснения против отдельных народностей. Реакция Думы на это заявление была резко отрицательной.

Уже после февральских событий мусульманская фракция предпринимает очередную попытку организационного объединения. Ей было создано Временное Центральное бюро российских мусульман, на него была возложена задача подготовки и созыва первого мусульманского съезда, теперь уже демократической России. Туркестан в этом бюро представлял Мустафа Чокаев, в будущем один из создателей партии “Алаш Орда” и руководителей Туркестанской автономии..

Создание и деятельность мусульманской фракции в Государственной Думе, стали важным показателем политического самосознания российских мусульман. Однако ограниченность политических требований фракции, не сумевшей придать своей позиции общероссийского звучания, предопределила отстраненность мусульман от решения как общегосударственных, так и своих собственных проблем и вытеснила их на периферию российской политической жизни. Критикуя конкретные проявления произвола и безответственности властей, мусульманские депутаты все же не смогли поставить вопрос о выработке принципиально иной концепции национальной политики в России.

Но, были, конечно, и объективные обстоятельства, в силу которых, фракция не смогла проявить в полном объеме свою политическую волю.

Как известно, прямо пропорционально количеству уменьшался и политический вес фракции, несмотря на то, что проблемы мусульманских народов проявлялись все острее и требовали скорейшего разрешения.

5. Государственная дума и переселенческая политика царизма в Туркестане

Переселение в Туркестан: несколько слов о проблеме.

Вопрос переселения был, чуть ли не единственным вопросом, при обсуждении которого депутаты Государственной Думы вспоминали Туркестан на своих заседаниях. Вообще, процесс самовольного переселения крестьян в Туркестанский край начался давно, еще в конце XIX века и происходил самовольно. Государство занимало при этом самую выгодную позицию: “не разрешать и не запрещать”. Официально край был вообще закрыт для переселенцев. Здесь могли поселяться лишь чины местной администрации после выхода в отставку, так как по Положению об Управлении Туркестаном правительство обещало сохранить за местным населением их земельные угодья.

6 июля 1904г. был обнародован новый переселенческий закон. На основе его, все ранее прибывшие в Туркестан самовольные переселенцы были “узаконены”. Однако переселенческое дело в крае по-прежнему оставалось неорганизованным. Это объяснялось нехваткой средств и свободных орошаемых земель.

После революции 1905-1907 гг. положение изменилось. Наряду с насаждением хуторов и отрубов По просьбе домохозяина разрозненные земельные участки могли быть соединены вместе, так получался отруб. Если же на отруб переносилось жилье, то оно превращался в хутор., аграрная политика царизма предполагала массовое переселение крестьян за Урал, в том числе в Туркестан. В Туркестане переселенцы в основном устремились в степные районы Семиречья и Сырдарьинской области.

Но, как писал граф К.К. Пален, в переселенческом деле царил “полнейший хаос”. Значительная часть неустроенных переселенцев возвращалась обратно в Центральную Россию. А в правительственных кругах задавали себе вопрос: “Можем ли мы оставить без русского населения громадные территории, когда есть полное основание опасаться, что наши “друзья” и “благожелатели” с юга (по всей вероятности речь шла об Англия - Т.К.) готовят нам новые беды”.

Следствием столыпинских аграрных реформ была ломка сельской общины и расслоение крестьянства. В результате чего основную массу прибывших в Туркестан переселенцев составляло беднейшее крестьянство, которое надеялось получить здесь то, чего не имело на Родине - землю и хозяйственную самостоятельность. Это резко противоречило интересам колониальной политики, поскольку на такие “неблагонадежные элементы” не только нельзя было положиться в “трудный момент”, но они сами представляли собой серьезную опасность для существующего строя.

Особенно остро вопрос стоял в Семиречье. Здесь столкнулись интересы трех групп населения: казаков, оседлых и кочевых казахов и русских поселенцев. Все они претендовали на определенные участки земли. Казахское и киргизское население оказывало активное, часто вооруженное сопротивление царским чиновникам, поскольку считало, и совершенно справедливо, что у них самым беззаконным образом отнимают их земли. Местное население посылало жалобы в Государственную Думу, Туркестанскому генерал - губернатору и П.А. Столыпину. В ответ из Петербурга поступали грозные приказы, что всякое сопротивление будет подавлено военной силой.

Переселенческий вопрос в I и II Государственной Думе.

Уже в I-ой Государственной Думе председателю Совета Министров был сделан запрос “ О незаконном образовании переселенческих участков в киргизской степи”. Но из-за быстрого роспуска Думы, вопрос остался без ответа.

Ее преемница II Дума после себя оставила два документа. Первый - запрос к Главноуправляющему Землеустройством и Земледелием “О принятии мер к ускорению образования переселенческих участков”. Но, разъяснения, полученные от Правительства, в ответ на тот запрос, Дума посчитала недостаточными, а мероприятия по организации переселенческого дела не обеспечивающими интересов переселенцев и нарушающими интересы коренного населения.

Второй документ - это смета Переселенческого Управления на 1907 г., составленная Бюджетной комиссией. Без сомнения, смета была бы принята, просуществуй Дума чуть больше.

Отношение Думы третьего созыва к переселению в Туркестан.

Необходимо подчеркнуть, что в период законодательной деятельности III Государственной Думы (1907-1912), царское правительство начинает интересоваться не только переселением крестьян из Центральных губерний, но и колонизацией Что же следует понимать под термином колонизация? Это процесс заселения, с целью не просто удаления избыточного населения из малоземельных регионов, а прочного устройства переселенцев на новых местах, с активным использованием производительных сил территорий. окраин. Дума сразу твердо и определено встала на сторону поощрения свободного переселения. Утвержденная ею смета расходов бюджета по переселению на 1908г. составила 18 миллионов рублей.

10 ноября 1907 года на четвертом заседании Думы третьего созыва, по предложению октябристов была сформирована Переселенческая комиссия. Она состояла из 66 человек. Эта была самая многочисленная из всех думских комиссий. Ее возглавил князь А.Д. Голицин.

Как относились различные фракции к переселению? Правые считали, что проблема малоземелья решается недостаточно эффективно. И необходимо расширить площадь земель, отводимых под переселение. Депутаты-мусульмане, придерживались мнения, что переселенческое дело тесно связано с решением аграрного вопроса. И без разрешения в законодательном порядке последнего, не возможна правильная организация первого. Социал-демократическая фракция обвиняла правительство в нарушении и ущемлении прав старожилов. По мнению фракции “Народной свободы”, политика Переселенческого Управления должна была претерпеть коренное изменение и стать планомерной и рациональной.

Но если об устройстве переселенцев было, кому позаботиться, то вопрос землеустройства местного населения стоял очень остро, и так и не был решен до конца.

Мнения вновь разделились. Так, мусульманская фракция считала, что в Туркестане земли, занимаемые коренным населением, не могут считаться государственными, поскольку относительно их имеется лишь политическое господство России. А потому всякое изъятие этих земель должно считаться незаконным. Это положение подтверждалось обязательством, взятым на себя Россией после завоевания, сохранить за местным населением права землепользования.

Трудовики, кадеты и прогрессисты принципиально не оспаривали права государства на киргизские и казахские земли, но полагали, что без издания специального закона, регулирующего отношения между населением и государством решить проблему не возможно. Октябристы настаивали на открытии Туркестана для русского переселения. А уже после следует “отнестись со всей заботливостью к местному населению и сделать изъятие излишков наименее болезненным”.

В конечном итоге в Думе возобладали интересы крупных земельных собственников. Но, все-таки, и в ней раздавались голоса инакомыслящих. С одной стороны, они несколько смягчали постановления Думы, с другой - заставляли Переселенческое Управление быть менее бесцеремонным.

Вопрос переселения в Туркестан, был главным образом связан с вопросом изъятия “излишков” у местных жителей - кочевников. Некоторые депутаты напоминали, что кочевое население, на самом деле, уже давно ведет оседлое хозяйство и лишь по недоразумению считается кочевым. Изымать земли в таком случае, - значит становиться в прямое противоречие со статьей 279 Туркестанского Положения. По которой, с переходом кочевого населения к оседлому быту, вся обрабатываемая ими, земля переходит в их пользование.

13 июня 1908 года в Государственную Думу был внесен законопроект 60 депутатов “Об учреждении земелеустроительных комиссий и земельном устройстве киргиз Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской. Сырдарьинской, Семиречинской и Закаспийской областей”.

Авторы предложили создать в названных регионах областные комиссии, в состав которых входили бы и представители коренного населения. Цель - вместе с водворением русских переселенцев производить одновременно и поземельное устройство старожилов.

К октябристам и кадетам в этом вопросе присоединялись прогрессисты, трудовики и мусульмане.

Однако, Главноуправляющий Землеустройством и Земледелием А.В. Кривошеин заявил, что “ведомство считает пока несвоевременным обязательное сплошное повсеместное землеустройство …и отказывается от закрепления земли в собственность кочевников, не переходящих еще к оседлости, и намеренно твердо держаться в этом деле действующего закона.” Это означало, что земли у населения правительство собирается отбирать и дальше.

Некоторые члены Думы всерьез опасались, что такая политика “изгнания кочевников в пески” заведет сельской хозяйство региона в тупик.

Летом 1909 года Семиреченскую и Семипалатинскую области со служебной поездкой посетил священник, депутат Государственной Думы, член переселенческой комиссии, А.Л. Трегубов. Через всю поездку красной нитью проходит нескрываемое восхищение плодами деятельности переселенческих организаций. Переселение в Семиречье А.Л. Трегубов считал задачей стратегической в плане внешней политики России на Востоке. “…Жемчужина наших владений, - отмечает он, - на которую пробуждающийся Китай смотрит с нескрываемым вожделением, остается забытой в руках полудиких инородцев-кочевников, которые в случае нашествия китайцев…обратятся против нас же, близоруко не замечающих грозящей опасности”.

Того же мнения придерживался чиновник особых поручений при Переселенческом Управлении Н. Гаврилов, посетивший осенью 1910г., так называемые коренные области Туркестана - Самаркандскую, Сырдарьинскую и Ферганскую. Его позиция перекликалась с позицией А.Л. Трегубова - промедление с широкомасштабной русской колонизацией уже имеет вредные последствия. А именно: “Русского населения здесь горсть среди миллионной загадочной, в своей замкнутости и религиозном фанатизме, толпы туземцев”.

В проведении переселенческой политики местная и центральная власть не могли достичь консенсуса. Так военный губернатор Семиречья Ионов еще в 1906г. отмечал, что благополучие одних русских подданных нельзя основывать на насильственном захвате собственности у других. Ионова поддерживал генерал-губернатор Н.И. Гродеков. Последний, решительно выступал за передачу переселенцам только реально пустующих земель или земель орошенных за счет государства. Таким образом, явственно вырисовывались две стороны конфликта. Это местная администрация во главе с генерал-губернатором Н.И. Гродековым и Главное Управление Землеустройства и Земледелия.

Поэтому, необходим был закон, по которому государство беспрепятственно могло конфисковывать земли у коренного населения.

В 1910 г. Главное Управление Землеустройства и Земледелия обратилось в Государственную Думу с ходатайством о дополнении ст. 270 Положения об Управлении Туркестанским краем.

Разъясним предысторию проблемы. Законопроект о дополнении ст. 270 Туркестанского Положения вначале обсуждался в переселенческой комиссии Государственной Думы, затем 7 апреля поступил на рассмотрение Общего Собрания Государственной Думы, где и был принят, а 19 декабря того же года удостоился Высочайшего утверждения.

В чем же был смысл этого дополнения? Главное управление Землеустройства и Земледелия просило внести в прежний закон “маленькую поправку”, а именно, что “земли, могущие оказаться излишними для киргизов (кочевников -Т.К.)”, передаются в ведение Управления.

Переселенческая комиссия рекомендовала собравшимся членам Думы принять законопроект в следующей редакции: “В дополнение к ст. 270 Туркестанского Положения постановить: земли могущие оказаться излишними для кочевников, поступают в ведение Главного Управления Землеустройства и Земледелия”. Депутаты приступили к обсуждению законопроекта. Принятие закона затянулось практически на год - с апреля по декабрь месяц. И все это время в Таврическом Дворце бушевали страсти и высказывались диаметрально противоположные точки зрения.

Тем не менее, 19 декабря 1910г. III Государственная Дума приняла дополнение к статье 270 Положения об управлении Туркестаном, которое на практике узаконило грабеж коренных народов края.

В 1910 году правительство выдвинуло “новый курс” в переселенческой политике. При обсуждении сметы Переселенческого Управления в Думе на 1910 год А.В. Кривошеин заявил, что “отныне нашей центральной задачей должно быть не выселение крестьянских масс из Центральной России, а заселение окраин крепким элементом”. Иными словами, насаждения там кулачества в качестве социальной опоры царизма. III Дума всячески поддерживала “новый курс”. Ее лозунг “заселение важнее переселения” так же лег в основу переселенческой политики IV Думы.