Трансформация политических систем государства

Во второй половине ХХ столетия происходят три важных события. Первое связано с крушением колониальной системы, в результате чего в единой политической системе мира, основанной на принципах национального суверенитета, которые были заложены мирными договорами 1648 г., оказались очень разнородные государства. Разумеется, в Вестфальской системе государства никогда не были однородными. Однако в ХХ столетии ко всем прочим параметрам разнородности (размер территории, экономическое развитие и т.п.) прибавилось еще одно - различие в отношении к самой Вестфальской системе, ставшей впервые за историю своего развития глобальной. Внутри этой системы стали формироваться и функционировать:

1. Государства, ориентированные, преимущественно на Вестфальские межгосударственные отношения, признающие и отстаивающие принцип национального суверенитета (государства Модерна);

2. Государства, которые в рамках интеграционных процессов в значительной степени перераспределили свой суверенитет в рамках наднациональных и внутринациональных институтов (государства Постмодерна);

3. Государства традиционной культуры, строящие свои отношений в значительной степени на довестфальских принципах (родоплеменных и т.д.). Ранее многие из этих государств были колониями и не выступали самостоятельно на мировой арене (государства Премодерна). К этой же категории следует отнести несостоявшиеся государства, государства непризнанные или частично признанные - все они оказываются вне Вестфальской системы.

4. В результате в единой политической системе оказались принципиально различные государства. И эти различия увеличиваются. Исследуя современные государства, правда, в несколько в ином ракурсе, А.Ю. Мельвиль приходит к выводу о «разбегающейся политической вселенной» [8].

Второе важное событие конца ХХ в. заключается в активном выходе на мировую арену негосударственных транснациональных актеров - НПО, ТНК и т.д. На этот факт еще вначале 1970-х гг. обратили внимание Р. Кохэн и Дж. Най, которые писали об изменении политической системы мира основанной на принципах Вестфаля, где единственным актером было государство [20, с. 36]. В дальнейшем активность транснациональных актеров сопровождалась следующими сдвигами:

Увеличением их числа на мировой арене (так, наблюдается резкий рост количества НПО - более 30 тыс., ТНК - более 70 тыс. и т.д.);

Вовлечением большого количества людей в транснациональные отношения;

Расширением географии их деятельности. В настоящее время различные транснациональные актеры действуют фактически по всему миру;

Охватом ими практически всех сфер деятельности, включая сферу безопасности, которая традиционно была государственной. В качестве примера можно привести деятельность неправительственных организаций по борьбе за запрет противопехотных мин, или деятельность частных военных компаний (в том числе, Blackwater) в зонах конфликта.

Появлением новых актеров, которые становятся транснациональными. В частности, приобретает собственные очертания в качестве транснационального актера «глобальные СМИ», т.е. СМИ ориентированные на всемирную, главным образом, англоязычную аудиторию. К их числу относятся, например, CNN, SkyNews и др. каналы. Именно сетевая организация, по мнению О.В. Зегонова, позволяет такого рода СМИ несмотря на различия и конкуренцию, действовать как единому актеру мировой политики, формируя глобальную повестку дня.

Гибридизацией актеров, невозможностью жесткого разделения на государственные и негосударственные актеры, созданием различного типа партнерств государства и бизнеса, НПО и государства, бизнеса и НПО и т.п.

Пересечением функций актеров, т.к. каждый из них, расширяя свои традиционные функции, начинает заниматься «не своим делом»: государство - бизнесом, НПО - безопасностью и т.п.

Наконец, третьим важнейшим моментом, повлиявшим на политическое развитие мира во второй половине ХХ столетия, стала научно-техническая революция. В результате нее слабому государству или даже небольшой группе людей оказывается под силу нанести ущерб другим, который ранее могли осуществить только ведущие государства-лидеры. Современный мир оказался зависимым не только от поведения сильных, но и слабых [2, c. 13].

Изменение политической организации мира не могло не повлиять на все сферы мировой политики. В области безопасности выход транснациональных актеров, а также размывание, ставшей привычной за более, чем 300-летнюю историю государтсвенно-центричной системы, а вместе с ней и идентичности, связанной с государством, породил феномен международного терроризма в лице «Аль-Каиды», выдвинувшей исламистский проект. Терроризм, разумеется, не новое явление, международные связи террористов были и ранее. Однако, если прежде террористические организации сосредотачивались на сепаратистских целях (например, баски) или действовали в рамках национально-освободительного движения, т.е. ставили своей целью приход к власти на ограниченной территории - в части государства, в государстве или группе государств, то лидеры «Аль-Каиды» выступили с проектом, подразумевающим распространения ислама в мировом масштабе. Главная проблема состоит именно в попытках активной реализации данного проекта на глобальном уровне путем террористических методов, что превращает проект в исламистский. Террористический же метод нужен, согласно представлениям лидеров «Аль-Каиды», для того, чтобы окончательно расшатать существующую политическую систему мира с лидерством в ней Соединенных Штатов [18, c. 112].

Сам факт нападения «Аль-Каида» на территорию США 11 сентября 2001 г. явился политическим вызовом неправительственного образования сильнейшему в военно-политическом и экономическом отношениях государству в мире, которое стало символом государственно-центристской системы мира (не случайно, удары были нанесены по Всемирному торговому центру и Пентагону). США, будучи ведущей в военном отношении державой, оказались абсолютно беззащитными на своей же территории [9, c. 34]. В принципе США здесь не исключение. Оборона любого государства веками выстраивалась так, что его потенциальным противником выступало другое государство. Внутренние угрозы всегда были характерны скорее для слабых государств и вели к переворотам, или дестабилизации. После 11 сентября 2001 г. это оказалось не так: стало очевидным, что «нападению изнутри» подвержено любое государство, в том числе и сильное.

В связи с конфликтами и терроризмом в различных регионах мира по-новому встает проблема нераспространения оружия массового уничтожения, а также средств его доставки: с одной стороны, возникает опасность попадания его в руки террористов, с другой - разработки и использования нестабильными и/или непредсказуемыми государствами.

Другим новым явлением в области безопасности стало масштабное вовлечение частных военных компаний в различную деятельность в конфликтных регионах. Вооруженные частные подразделения все чаще привлекают для охраны военных объектов, сопровождения гуманитарных грузов и т.п. Во время военной операции США в Ираке в 2003 г. каждый десятый человек, вовлеченный в нее с американской стороны, был из, так называемых, частных компаний по обеспечению безопасности (private security cоmpanies, PSC, или иногда используется название private military cоmpanies, PMC). Они решали вопросы логистики, обучения персонала и т.п. Еще более масштабное привлечение частных военных компаний в Ирак было после разгрома иракской армии. Они использовались для обучения иракских полицейских, обеспечения безопасности на нефтяных разработках, для переводов при допросе военнопленных и т.п. [17, c. 77].

Наконец, последний аспект, который следует отметить в связи с проблемами безопасности: происходит «расслоение» не только государств, но и их ресурсного потенциала. Если ранее ведущим ресурсом была военная сила, затем экономика (послевоенное развитие Германии и Японии - яркий пример того, как государства становятся политически влиятельными за счет экономического развития), то сегодня ресурсный потенциал - крайне разнообразен. Оборотной стороной этого факта оказывается то, что проблемами безопасности охватывает самые разнообразные области - экономику, энергетику, экологию и т.п., т.е. все то, что получило название «мягкой безопасности».

Расслоение государств, транснационализация и гибридизация актеров, а также научно-технические инновации проявляются в политико-экономической и финансовой сфере на глобальном уровне, что, в частности, и нашло отражение в кризисе 1997/1998 гг., а затем и в современном кризисе.

Несомненно, и финансовые и экономические, и другие причины повлияли на развитие кризиса. В частности, инновационные продукты, получившие широкое развитие в банковском секторе, и далеко не всегда оправданные реальным производством, внесли свой вклад в развитие кризиса. Однако, представляется, что кризис, с которым мы сегодня столкнулись, стал прежде всего следствием кризиса Вестфальской (государственно-центристской) политической системы мира и одновременно фактором, ведущим к ее дальнейшему разрушению.

На интуитивном уровне то, что финансовый и экономический кризис есть, по сути, проявление кризиса политического, чувствуется многими. Необходимо подчеркнуть только, что в отличие от других кризисов, которые порождались или сопровождались политическими кризисами, современный обусловлен не проблемами политической системой одного или нескольких государств, а именно политической системой мира как таковой.

В условиях современного кризиса ситуация намного усложнилась. Сегодня отчетливо наблюдается несоответствие основных принципов и правил государственно-центристской организации мира современным реалиям, для которых эти правила все чаще оказываются слишком «узкими». Выход за пределы «правил» проявляется во всех областях и экономический кризис, похоже, не является здесь исключением. Иными словами, система, в которой государства во вне «отвечали за все», перестает работать эффективно, а как следствие, мир оказывается плохо управляемым.

Все эти процессы, связанные с изменением политической системы мира, влекут за собой целую цепочку новых феноменов, к числу которых относится размывание ролей (функций) актеров и их гибридизация. Ранее государства, действовали на экономической арене, но их главная задача оставалась политической, в то время как транснациональные корпорации были ориентированы на получение прибыли [2, c. 23].

В принципе традиционные функции остались за актерами, но каждый из них все чаще и в большей степени «залезает на чужую территорию». В итоге «границы ответственности» актеров становятся все менее четкими, а поведение - более рискованным, что ведет к плохой предсказуемости и кризисам. Так, за последние время ряд государств, стал заниматься несвойственной им ранее, по крайней мере, в такой степени, деятельностью - «зарабатыванием» денег, и это стало одной из причин кризиса. Иными словами, государства стали работать как корпорации. В частности, по этому пути пошла Исландия, которая в большом количестве скупала европейские кампании, набирая при этом долги. В результате она оказалась на грани дефолта. В отношении частных структур существуют механизмы, препятствующие подобному рискованному поведению, но эти механизмы не действуют, если на рынке оказывается национальное государство.

Следующий важный момент в этой сфере заключается в том, что расслоение государств, возникновение непризнанных, или частично признанных государств, ставит бизнес в затруднительное положение. Бизнес нередко оказывается в противоречивой ситуации. Например, компания Benetton, выпускающая одежду и аксессуары, решила развивать поставки своих товаров в Абхазию. На это резко отреагировала Грузия, заявив, что Абхазия - часть ее территории, поэтому все вопросы должны быть согласованы с грузинской стороной. Таких примеров множество.

Наконец, последнее, на что необходимо обратить внимание, говоря о политической составляющей финансово-экономической сферы, - это усиливающие масштабы транснационализации. Не только крупные транснациональные корпорации работают вне пределов национальных границ, но также средний и малый бизнес. В настоящее время примерно каждое третье предприятие среднего и малого бизнеса США и каждое седьмое Японии работает на транснациональном уровне [19, c. 26]. Они имеют достаточно гибкие, в значительной степени сетевые структуры, которые хорошо приспосабливаются к местным условиям.

Общий вывод, к которому можно прийти, анализируя политические аспекты финансово-экономической сфере, заключается в том, что в результате сдвигов, происходящих в рамках Вестфальской политической системы мира, данная сфера оказывается крайне неустойчивой.

Изменения в социально-гуманитарной сфере в связи с транснационализацией и другими описанными выше феноменами изучены, пожалуй, в меньшей степени, чем в предыдущих двух областях. Здесь пока нет таких событий, подобных террористическим атакам 2001 г. или экономическому кризису, заставивших усилить осмысление, или, по крайней мере, описание того, что произошло. Однако в целом в социально-гуманитарной сфере прослеживаются аналогичные тенденции. Их внимательный анализ тем более важен для предотвращения масштабных кризисов и смягчения негативных моментов, проявляющихся в первых двух сферах.

Одной из таких тенденций, как и в других сферах, является расширение функций актеров. В результате крупные корпорации берут на себя часть несвойственных им ранее функций, превращаются в своеобразные «государства» со своими системами образования, здравоохранения, социальной защиты и т.п. На международном уровне все активнее создаются практики социальной ответственности бизнеса, которые формируются и развиваются при поддержке ООН, о чем свидетельствует, например, появление в 2005 г. Глобального договора.

Усиливается внимание к ценностному компоненту, что нашло явное отражение в исламистском проекте. Одновременно различные государства проявляют все больше внимания к «мягкой силе», к имиджевой стороне путем развития сотрудничества с неправительственными организациями в рамках публичной дипломатии, создания телевизионных каналов и т.п.

Сфера образования - одна из тех, где довольно ярко проявляются описанные выше феномены и тенденции. Так, Болонский процесс может служить примером того, как интеграционные процессы, инициированные на уровне государств, подписавших Болонскую Декларацию, в значительной степени реализуются на уровне университетов - негосударственных актеров. При этом европейская интеграция в области образования давно вышла за рамки ЕС, а само образование, прежде всего высшее, отчетливо приобретает политикообразующую функцию [6, c. 248].

2.2 Опыт трансформации политических институтов в современной России