Проблема ПРО в глобальной политике

Размещено на http://www.allbest.ru/

Том 7. Номер 2(20). май-август 2009

Запрос на перемены

Реальность и теория

Виктор Есин

Проблема про в глобальной политике

Влияние программ создания противоракетной обороны (ПРО) на стратегическую стабильность стало проясняться с конца 1960-х годов. Первым, кто обосновал дестабилизирующую роль ПРО, был министр обороны США Роберт Макнамара (1961-1967), считающийся одним из «отцов» теории ядерного сдерживания. В своем выступлении в Сан-Франциско (1967) он аргументированно указал на взаимосвязь между наступательными и оборонительными стратегическими вооружениями. Р. Макнамара отметил, что развертывание Соединенными Штатами и Советским Союзом широкомасштабной ПРО неминуемо приведет к непрекращающейся гонке вооружений и подорвет стратегическую стабильность1.

В истории советско-американских военно-стратегических отношений имели место два кризиса вокруг проблемы ПРО.

Первый возник во второй половине 1960-х годов, когда СССР выступил инициатором создания стратегической ПРО. В то время советское руководство приняло решение о развертывании вокруг Москвы противоракетной системы «А-35», чтобы обезопасить столицу страны и расположенные вблизи нее стратегически важные объекты государственного и военного управления. Этот акт обеспокоил Вашингтон, который усмотрел в нем намерение СССР добиться превосходства в сфере стратегических вооружений. В ответ американцы не только стали создавать свою систему ПРО «Сентинел-Сейфгард», но и развернули межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) и баллистические ракеты на подводных лодках (БРПЛ), оснащенные разделяющимися головными частями с боевыми блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН). Этим, как им казалось, обеспечивалось надежное преодоление советской противоракетной обороны.

Конфронтация двух сверхдержав, грозившая перерасти в непрекращающуюся гонку наступательных и оборонительных стратегических вооружений, была урегулирована в 1972 году. В ходе визита президента США Р. Никсона (1969-1974) в Москву стороны подписали договорный комплекс ОСВ-12, включавший в себя Договор по ПРО и Временное соглашение о некоторых мерах по ограничению стратегических наступательных вооружений.

Второй кризис произошел в начале 1980-х годов - после того, как президент США Рональд Рейган (1981-1988) провозгласил в 1983 г. «Стратегическую оборонную инициативу» (СОИ). С этого времени в США начала реализовываться так называемая программа «звездных войн». Она включала в себя проведение испытаний и создание широкого спектра различных систем ПРО на новых физических принципах, в том числе и систем космического базирования с лазерным оружием3. В ответ в СССР были развернуты научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) по симметричным и асимметричным мерам противодействия с упором на разработку новых ракетных комплексов, способных прорывать создаваемую американскую ПРО.

С 1983 г. в рамках переговоров по «ударным космическим вооружениям» советское руководство обвиняло США в нарушении Договора по ПРО. В наиболее полной форме советская сторона изложила свои претензии на саммите М.С. Горбачева и Р. Рейгана в Рейкъявике (Исландия) 10-12 октября 1986 года. Но Соединенные Штаты не приняли претензий Советского Союза. Американцы утверждали, что СОИ - сугубо исследовательская, а не военная программа, которая направлена на изучение возможности осуществления перехвата баллистических ракет посредством военно-космических систем. (Гораздо более серьезные опасения вызывали, по мнению Вашингтона, попытки СССР построить новую радиолокационную станцию в районе Красноярска4.) Договор по ПРО в самом деле не запрещал сторонам проводить исследования в области перспективных систем противоракетной обороны. Дебаты вокруг СОИ показали, таким образом, наличие правовых лакун внутри этого документа.

Ослаблению кризиса способствовала наступившая в конце 1980-х годов новая разрядка международной напряженности, под влиянием которой Конгресс США сократил финансирование работ по программе «звездных войн». В 1991 г. Москва и Вашингтон подписали Договор СНВ-15, в котором они подтвердили приверженность Договору по ПРО, что стало завершением второго кризиса. До 1993 года, когда президент России Б.Н. Ельцин и президент США Дж. Буш-старший подписали в Москве Договор СНВ-26, российско-американские переговоры по ядерным вооружениям строились на том, что Договор по ПРО остается «краеугольным камнем» стратегической стабильности.

В 1990-х годах ситуация изменилась. После окончания первой войны в Персидском заливе (1990-1991) Конгресс США переформатировал рейгановскую программу СОИ на развитие технически более совершенных систем ПРО театра военных действий (ПРО ТВД), предназначенных для защиты группировок американских вооруженных сил от ракетных ударов со стороны «государств-изгоев». В мае 1993 г. Организация по управлению программой СОИ (Strategic Defense Initiative Organisation) была преобразована в Организацию по противоракетной обороне (Ballistic Missile Defense Organization).

В начале 1990-х американская промышленная корпорация «Локхид» предложила несколько проектов систем ПРО, включая модифицированные варианты ПРО ТВД «Patriot». Наиболее крупным из них стала система THAAD (Theater High Altitude Area Defense), которая квалифицировалась американскими военными как комплекс «заатмосферного перехвата»7. Она была нацелена на осуществление перехвата баллистических ракет на высотах 120-150 км, что по международным стандартам означало вывод боевых систем в космическое пространство. К тому же система THAAD могла поражать жидкостные баллистические ракеты на разгонном участке траектории полета, то есть решать ограниченно стратегические задачи. В июле 1994 г. создаваемая система THAAD успешно прошла статические испытания. С 21 апреля 1995 г. начались регулярные летно-конструкторские испытания системы THAAD, которые, правда, долгое время были неудачными.

Достижения в разработке систем ПРО ТВД пробудили в Америке интерес к созданию ограниченной стратегической противоракетной обороны. После победы 8 ноября 1994 г. на выборах в Конгресс, Республиканская партия США стала добиваться создания и развертывания ПРО, способной обеспечить защиту всей территории страны от ракетных ударов. В январе 1995 г. республиканцы внесли в Конгресс законопроект «Об укреплении национальной безопасности» (National Security Revitalization Act), требовавший развернуть системы ПРО, как только это станет технически осуществимым8. Администрация У. Клинтона отказалась от немедленной реализации этого законопроекта, сославшись на тот факт, что угроза со стороны «государств-изгоев» возникнет не в ближайшем десятилетии.

Но постепенно Белый дом уступал давлению Конгресса. 9 февраля 1995 г. Пентагон принял программу «3 + 3», предполагавшую разработку к 2000 г. компонентов системы ПРО для защиты США от одиночных ракетных ударов. Действия Соединенных Штатов вызвали в России тревогу. Еще на вашингтонской встрече с У. Клинтоном 26 сентября 1994 г. Б.Н. Ельцин стал добиваться обязательного разграничения систем стратегической и нестратегической ПРО. В ходе московской встречи 9-11 мая 1995 г. президенты России и США договорились о том, что комплексы ПРО ТВД могут быть развернуты в рамках Договора по ПРО, но не должны вести к его нарушению. Стороны также договорились считать Договор по ПРО «краеугольным камнем стратегической стабильности» и взяли на себя три комплекса обязательств9.

Во-первых, развитие систем ПРО ТВД не должно было представлять реальной угрозы для СЯС противоположной стороны. Во-вторых, испытания перспективных комплексов ПРО ТВД не должны были проводиться в целях обретения ими стратегических возможностей. В-третьих, масштабы развертывания подобных комплексов по своему количеству и географическому охвату должны были соответствовать условиям Договора по ПРО. Президенты обеих стран в духе доброй воли обязались обмениваться информацией по проблемам развертывания ПРО ТВД.

На саммите «группы семи» 17-18 июня 1995 г. в Галифаксе (Канада) с участием президента России Б.Н. Ельцина У. Клинтон предложил принять соглашение, по которому каждая из сторон независимо от другой определяла бы, попадают ли под положения Договора по ПРО перехватчики со скоростью полета более 3 км/с или нет. Однако Россия сочла американские предложения нарушением условий Московских договоренностей и 7 июля 1995 г. официально отказалась от галифакского проекта. В сентябре 1995 г. Палата представителей Конгресса США включила в законопроект о военном бюджете на 1996 г. свое определение ПРО ТВД, под которой понималась система со скоростью полета перехватчиков менее 5 км/с. Возникла потребность в проведении дополнительного раунда российско-американских переговоров.

Некоторого прогресса достигли на саммите в Хельсинки 21 марта 1997 года, где было принято Совместное заявление в отношении Договора по ПРО. Стороны подтвердили свою приверженность этому договору и условились о сотрудничестве Агентства по противоракетной обороне при Министерстве обороны США с российским научно-производственным центром «Комета»10. 26 сентября 1997 г. стороны подписали в Нью-Йорке пакет дополнительных соглашений к Договору СНВ-2. Было установлено, что для систем ПРО ТВД скорость полета перехватчика не должна превышать 3 км/с, если дальность полета баллистической ракеты-мишени не превышает 3500 км11.

Однако Нью-Йоркский протокол в действие не вступил. Конгресс США, ратифицировавший в январе 1996 г. Договор СНВ-2, отказался ратифицировать Нью-Йоркские договоренности из-за опасений, что содержащиеся в них ограничения для систем ПРО сделают невозможным продолжение программы «3 + 3». Россия, напротив, ратифицировала в апреле 2000 г. Договор СНВ-2 в пакете с Нью-Йоркскими договоренностями, обусловленными сохранением действия Договора по ПРО. В сложившейся ситуации вступление в силу Договора СНВ-2 стало невозможным.

Развертывание Соединенными Штатами систем нестратегической ПРО вызвало жесткую конфронтацию в американо-китайских отношениях. После событий в Пекине на площади Тяньаньмэнь (1989) влиятельные американские эксперты стали активно обсуждать необходимость перехода США к стратегии «сдерживания Китая». В середине 1990-х годов эта концепция приобрела реальные очертания. 9 ноября 1994 г. американская промышленная корпорация «Локхид» при поддержке Белого дома заключила соглашение с японской компанией «Мицубиси» о совместной разработке противоракетной системы THAAD. 1 декабря 1994 г. корпорация «Локхид» начала консультации о заключении подобного соглашения с Тайванем. В ответ КНР 12 февраля 1995 г. заявила, что подобные шаги США (включая программу «3 + 3») создают опасность для ее национальных интересов. В июле-августе 1995 г. КНР провела ракетные учения в Южно-Китайском море, которые в марте 1996 г. переросли в Тайванский ракетный кризис. После него стороны пришли к негласному компромиссу: Пекин больше не проводил крупных учений в Тайванском проливе, а Вашингтон отказался от развертывания систем «заатмосферного перехвата» в Восточной Азии.

Но согласие администрации У. Клинтона на китайские условия, равно как и подписание Нью-Йоркских договоренностей с Россией, вызвало негативную реакцию в Республиканской партии США. Толчком к активизации дискуссий в американском экспертном сообществе о необходимости развертывания системы стратегической ПРО стали прошедшие 31 августа 1998 г. испытания северокорейской баллистической ракеты повышенной дальности типа «Тэпходон». Под давлением Конгресса президент США У. Клинтон заявил 3 января 1999 г. о необходимости модификации Договора по ПРО12. В ходе визита в Москву госсекретаря США М. Олбрайт 25-27 января 1999 г. американцы начали консультации с Россией по этой проблеме.

Ключевым механизмом российско-американских консультаций по проблеме развертывания ПРО стала созданная в 1993 г. Группа стратегической стабильности под руководством заместителя госсекретаря США С. Тэлботта и заместителя министра иностранных дел РФ Г. Мамедова. В 1999- 2000 годах состоялась серия рабочих встреч и консультаций в Москве, Вашингтоне, Нью-Йорке, Риме и Хельсинки. Однако Россия отказалась от американских предложений изменить Договор по ПРО. Между тем в ходе визита У. Клинтона в Москву 4 июня 2000 г. стороны подписали в знак доброй воли Меморандум о создании в Москве совместного центра обмена данными, поступающими от систем раннего предупреждения, и взаимном уведомлении о пусках баллистических ракет13. Летом 2000 г. свое несогласие с модификацией Договора по ПРО выразила и КНР.

Еще раньше, 23 июля 1999 года, У. Клинтон, не дожидаясь завершения российско-американских консультаций по проблеме ПРО, подписал «National Missile Defense Act», по условиям которого создание системы стратегической ПРО возводилось в ранг национальных приоритетов Соединенных Штатов. 18 августа 1999 г. помощник президента США по национальной безопасности С. Бергер представил план развертывания национальной системы ПРО, предполагавший создание к 2010 г. базы противоракет на Аляске и радарной станции на острове Шемия (Алеутские острова). Однако состоявшиеся 18 января и 6 июля 2000 г. испытания перехватчиков ПРО оказались неудачными.

Неудачи подвигли администрацию У. Клинтона отказаться от немедленного развертывания системы ПРО. 1 сентября 2000 г. президент США заявил о том, что оставляет этот вопрос на усмотрение последующей администрации14. Победу на выборах 7 ноября 2000 г. одержал республиканец Дж. Буш-младший - сторонник развертывания полномасштабной системы ПРО. 18 декабря 2000 г. новый вице-президент США Р. Чейни указал, что подобная система будет развернута независимо от позиции России и КНР. 1 мая 2001 г. президент США Дж. Буш-младший заявил о намерении Вашингтона выйти из Договора по ПРО и начать развертывание системы стратегической ПРО15.

Ситуация изменилась после событий 11 сентября 2001 г. и последовавшим за ними российско-американским сближением. 13 ноября 2001 г. на встрече в Кроуфорде (США) лидеры России и США В.В. Путин и Дж. Буш-младший договорились, что выход США из Договора по ПРО не приведет к ухудшению российско-американских отношений. Было решено, что стороны сохранят механизмы контроля над вооружениями даже в отсутствие Договора по ПРО. 13 декабря 2001 г. Соединенные Штаты сделали официальное заявление о выходе из Договора по ПРО и ровно через полгода вышли из него. Определенной компенсацией стало подписание 24 мая 2002 г. в Москве президентами России и США Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор СНП) и Декларации о новых стратегических взаимоотношениях между РФ и США16.

Выйдя из Договора по ПРО, Соединенные Штаты приступили к созданию глобальной системы ПРО. Формальным поводом для выхода из договора было стремление обезопасить американскую территорию от гипотетических ракетных ударов «государств-изгоев» и транснациональных террористических сетей. С таким подходом к международной безопасности не согласились Российская Федерация и КНР. Они вынуждены были предпринять контрмеры. Россия приступила к совершенствованию своих СЯС в целях придания им способности гарантированного преодоления создаваемой американцами системы ПРО. Китай начал количественное наращивание своего ядерного арсенала с одновременным совершенствованием его тактико-технических характеристик.

Первым шагом к усилению напряженности стало заявление Министерства обороны США 20 марта 2004 г. о намерении развернуть второй позиционный район ПРО (в Калифорнии) и одновременно модифицировать под задачи ПРО станции радиолокационного наблюдения на постах Файлингдейлз-Мур (Британия) и Туле (Гренландия). Помимо этого, весной-летом 2004 г. Пентагон провел несколько испытаний лазеров воздушного базирования. Формально американская сторона действовала в рамках Московской декларации 2002 года, уведомляя российскую сторону о принятых решениях по развертыванию системы ПРО. Но Россия считала, что подобные действия Соединенных Штатов подрывают основы стратегической стабильности. К тому же на переговорах Дж. Буша-младшего и В.В. Путина в Братиславе 24 февраля 2005 г. стороны не смогли договориться об условиях и сроках строительства в Москве совместного центра обмена данными о пусках баллистических ракет.

Резкое неприятие у России вызвали планы развернуть в Польше и Чехии «третий позиционный район» (ТПР)17 американской ПРО. О несогласии с этими планами президент России В.В. Путин заявил на Мюнхенской конференции по проблемам безопасности 10 февраля 2007 года. В качестве альтернативы на саммите «группы восьми» в Хайлигендамме (Германия, 7-8 июня 2007 г.) Россия предложила Соединенным Штатам совместно использовать Габалинскую радиолокационную станцию (РЛС) в Азербайджане и Армавирскую РЛС в Краснодарском крае Российской Федерации. Но в ходе двух визитов в Москву госсекретаря США К. Райс и министра обороны США Р. Гейтса 12 октября 2007 и 17 марта 2008 годов Вашингтон отклонил российские предложения. Летом 2008 г. Соединенные Штаты подписали соглашения о развертывании элементов ПРО с Польшей и Чехией.

Пришедшая к власти в январе 2009 г. администрация Барака Обамы обозначила готовность учитывать озабоченности России. 18 марта 2009 г. глава правительства Чехии Мирек Тополанек отозвал из парламента соглашение с США о размещении радара на чешской территории, которое ранее было внесено им на ратификацию. 10 сентября 2009 г. президент Б. Обама заявил об отказе Соединенных Штатов развертывать противоракетные комплексы на территории Польши и Чехии. Но Вашингтон не денонсировал соглашения с Варшавой и Прагой. Говорить о конце проекта ТПР преждевременно18.

В настоящее время системами стратегической ПРО обладают две страны - Россия и Соединенные Штаты Америки. Россия унаследовала от Советского Союза объектовую систему стратегической ПРО Московской зоны19. Эта система, которой в первоначальном облике был присвоен индекс «А-35», была принята на вооружение в июне 1971 года. Ее дальнейшее развитие происходило строго в рамках Договора по ПРО. В конце 1980-х - начале 1990-х годов она подверглась очередной модернизации и с принятием на вооружение в обновленном облике получила название «А-135».

Эта система способна перехватывать как боевые блоки баллистических ракет всех типов, так и крылатые ракеты воздушного базирования (КРВБ) большой дальности. Она является объектовой, и ее возможности по отражению ракетного нападения ограничены. Она способна отразить одиночные и групповые ракетные удары, но бессильна против массированного ракетного удара, когда в налете участвуют несколько сот боевых блоков баллистических ракет.

С конца 2000-х годов возможности ПРО Московской зоны наращивались за счет развертывания зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) С-300 и С-400, которые адаптированы для перехвата боевых блоков баллистических ракет. Предусматривается расширение зоны действия ПРО до размеров Центрального промышленного района России. (Теперь это стало возможно, поскольку Договор по ПРО утратил силу.)

В Соединенных Штатах современный этап реализации программы ПРО характеризуется развертыванием и опытно-боевой эксплуатацией базовых элементов перспективной глобальной системы противоракетной обороны. Она состоит из самых разнообразных противоракетных средств для борьбы с МБР, БРПЛ и КРВБ большой дальности, а также с баллистическими ракетами средней и меньшей дальности. По данным Федерации американских ученых20, к началу 2009 г. в опытно-боевой эксплуатации находились три компонента создаваемой американцами ПРО.

Первый - огневые средства. К ним относятся 30 противоракет GBI (26 - в Форт-Грили, штат Аляска, и 4 - на авиабазе Ванденберг, штат Калифорния), 33 противоракеты «Стандарт-3» модель 1 и 1А на трех крейсерах типа «Тикондерога» и пятнадцати эсминцах типа «О. Бёрк», 635 противоракет «Pac-3» в составе ЗРК «Patriot», свыше 30 зенитно-управляемых ракет (ЗУР) «Стандарт-2» модель 4 на крейсерах и эсминцах.

Второй - информационно-разведывательные средства. Они включают в себя, во-первых, модернизированные РЛС систем предупреждения о ракетно-ядерном ударе и контроля космического пространства на постах Бил (штат Калифорния), Файлингдейлз-Мур (Британия) и Шемия (Алеутские острова, штат Аляска). Во-вторых, многофункциональную РЛС морского базирования SBX-1 (у побережья Аляски). В-третьих, 17 корабельных станций AN/SPY-1 многофункциональной системы управления оружием «Иджис» на трех крейсерах типа «Тикондерога» и пятнадцати эсминцах типа «О. Бёрк». В-четвертых, привлеченную к решению задач ПРО спутниковую систему обнаружения пусков баллистических ракет «Имеюс». В-пятых, две полезные нагрузки космической системы «Сеюс» (проект «Сбирс») на борту космических аппаратов радио и радиотехнической разведки «Джампсит-3-1» и «Джампсит-3-2», находящихся на высоких эллиптических орбитах.

Третий - средства управления и связи. Во-первых, к ним относится центр управления противоракетными операциями (авиабаза Шривер, штат Колорадо). Во-вторых, действуют два пункта управления пуском противоракет GBI (Форт-Грили и авиабаза Шривер). В-третьих, существует оперативный центр ПРО (Колорадо-Спрингс, штат Колорадо). В-четвертых, действует многоканальная сеть передачи данных и связи.

Наращивание возможностей глобальной системы ПРО США будет происходить как за счет развертывания дополнительного количества уже созданных средств ПРО, так и путем подключения к системе новых огневых средств - самолетного комплекса лазерного оружия, многофункционального противоракетного комплекса КЕИ, мобильного противоракетного комплекса THAAD, противоракет «Стандарт-3» модели 2 и т.д. Ведутся работы и по созданию кассетной ступени перехвата с самонаводящимися боевыми элементами кинетического типа. Принятие их на вооружение будет определяться исходя из уровня технической готовности21.

Возможности по перехвату стратегических баллистических целей у американской ПРО в существующем облике пока невелики. Она способна надежно отразить одиночные ракетные удары и с вероятностью примерно 50% групповые ракетные удары (до 3-х моноблочных МБР). По мере увеличения количественного состава противоракет и их качественного совершенствования боевые возможности американской ПРО будут возрастать. До какого предела, сейчас сказать трудно: американская противоракетная оборона создается как открытая система, которую можно будет развивать как за счет включения в нее новых эшелонов, так и путем увеличения количества элементов в каждом эшелоне.

В состав перспективной интегрированной системы ПРО США, как предполагается, будут входить:

- средства перехвата на начальном, среднем (заатмосферном) и конечном участках траектории полета баллистических целей,

- информационные средства наземного, морского, воздушного и космического базирования,

- разветвленная сеть средств боевого управления и связи.

Особую роль в структуре создаваемой ПРО США имеет космический компонент. Военный аспект был и остается доминантой космической политики Соединенных Штатов. Еще в 1998 г. был принят «Стратегический план космического командования США до 2020 года». В нем в качестве одного из главных направлений деятельности в космосе был определен поиск новых форм и способов ведения глобальных боевых действий, включая потенциальную способность применить силу из космоса в любом районе Земли. С тех пор американцы усиленно развивают НИОКР, направленные на то, чтобы эта потенциальная способность приобрела реальный облик посредством создания космических средств перехвата баллистических ракет.

Наиболее перспективным в этой области признан технологический проект «Энфайр»22. Его цель - создание космических платформ с противоракетами для перехвата баллистических ракет на разгонном (активном) участке траектории их полета. (Это самый действенный способ борьбы с баллистическими ракетами.) В 2007 - 2008 годах в рамках этого проекта было проведено два эксперимента с выводом в космос прототипов перехватчиков «ИС-3». До поражения из космоса баллистических ракет-мишеней дело не дошло. Конгресс США, справедливо опасаясь, что в этом случае зарубежные страны расценили бы такие эксперименты как испытание ударного оружия космического базирования, запретил проведение реальных стрельб из космоса противоракетами. Но в будущем это ограничение может быть устранено.

Как поведет себя команда Б. Обамы в отношении проекта «Энфайр», сказать трудно. Если Вашингтон примет политическое решение о развертывании в космосе ударных средств по перехвату баллистических ракет, то милитаризация космического пространства станет неизбежной. О соблюдении ранее заключенных международных соглашений о принципах использования космического пространства придется забыть. Это не только подорвет устои стратегической стабильности, но и ввергнет мир в гонку космических вооружений с непредсказуемыми последствиями.

С военно-технической точки зрения потенциал создаваемой американской глобальной системы ПРО явно избыточен для парирования ракетных угроз, которые могут исходить для США и их союзников от «стран-изгоев» (сегодня Вашингтон относит к ним КНДР и Иран). В дополнение к существующим и проектируемым районам стратегической ПРО Соединенные Штаты поставляют на основе двусторонних соглашений системы ПРО ТВД своим европейским союзникам по НАТО, Японии, Израилю и Австралии. Беспристрастный анализ этих планов показывает, что они носят антироссийскую и антикитайскую направленность. При этом, конечно, решается и задача парирования потенциальных северокорейских и иранских ракетных угроз, отрицать которые не следует. Но эта задача для той ПРО, что создают США, второстепенна, несмотря на риторику официального Вашингтона. При наличии доброй воли руководства США ее проще и дешевле решить совместными с Россией и КНР усилиями.

Предложения по созданию подлинно глобальной системы ПРО с участием всех заинтересованных стран Россия выдвигала дважды - в 2000 и 2007 годах. Но они под надуманными предлогами отвергались администрациями Дж. Буша-младшего. Ключевую роль здесь сыграло наличие в Белом доме команды неоконсерваторов во главе с вице-президентом Р. Чейни. Именно она в 2008 г. похоронила проект создания Евро-ПРО с участием России и отказалась от проекта использования Габалинской и Армавирской РЛС как альтернативы ТПР. «Груз прошлого» мешает России поверить в искренность намерений американской стороны. Об этом говорят, в частности, такие видные американские эксперты, как Теодор Постол (Массачусетский технологический университет), Джордж Льюис (Корнеллский университет), Ричард Гэрвин (лауреат премии Национального научного фонда США), Филипп Койл (бывший руководитель Ливерморской лаборатории при Национальной администрации ядерной безопасности) и Дэвид Райт (неправительственная организация «Союз обеспокоенных ученых»)23.

С приходом к власти в США команды Б. Обамы прозвучали сигналы о намерении подвергнуть ревизии подходы прежней администрации к созданию глобальной системы ПРО. Были даже даны обещания проконсультироваться с Москвой по проблематике ПРО. (Это позволяет надеяться на возможность возрождения механизмов, предусмотренных Московской декларацией 2002 года.) Но вряд ли Б. Обама круто изменит курс своего предшественника - скорее, он внесет лишь некоторые коррективы. В условиях экономической рецессии, дефицита денежных ресурсов и необходимости сокращения военных расходов новая администрация Соединенных Штатов перенесла сроки развертывания ряда элементов создаваемой ПРО. Для принятия такого решения есть объективный повод: налицо технологическая незрелость многих элементов противоракетной обороны, которая не оспаривается даже Агентством ПРО США.

Однако решение о переносе сроков развертывания элементов ПРО не означает возврата американцев к вопросу о создании совместной с Россией подлинно глобальной системы ПРО. Для этого нет необходимых предпосылок. Переговорный ресурс российских предложений 2007 г. о совместном использовании РЛС в Габале и Армавире исчерпан. Взамен ничего нового Россия не предлагает, да и вряд ли способна предложить что-то из того, в чем заинтересованы США. При отсутствии подобного интереса американцы, известные своим прагматизмом, соглашения не заключат. Реально можно рассчитывать на то, что Вашингтон все же прислушается к озабоченностям Москвы и Пекина и согласится ограничить возможности своей ПРО. Одним из путей к этому мог бы стать отказ от развертывания ее космического эшелона и установление лимитов на количество развертываемых стратегических противоракет типа GBI24.

Развертывание даже ограниченных по своим возможностям систем ПРО наверняка возродит интерес к обсуждаемым в недавнем прошлом концепциям ведения ограниченной ядерной войны25. Наличие ПРО способно спровоцировать появление у руководителей ядерной державы чувства неуязвимости перд ответными ракетными ударами со стороны враждебного государства, не обладающего достаточной для военного противостояния мощью. Это чувство может подвигнуть элиты такого ядерного государства к развязыванию ограниченной ядерной войны путем выборочного нанесения превентивных или упреждающих ракетно-ядерных ударов по враждебному государству. О том, что эти предположения могут стать суровой реальностью, свидетельствует принятая в США при Дж. Буше-младшем концепция «быстрого глобального удара», предусматривающая возможность нанесения упреждающих ударов. «При необходимости» средством для их нанесения может стать и часть американского ядерного арсенала26.

Еще большая потенциальная опасность исходит от единоличного обладания глобальной системой ПРО. Наличие такой системы у США может способствовать появлению у Вашингтона соблазна через переговоры с Москвой (под рефрен популистского лозунга о полном ядерном разоружении) добиться сокращения группировки российских СЯС до уровня, при котором ее потенциал может быть существенно ослаблен в ходе безъядерной фазы военных действий, особенно с применением высокоточного оружия. В дальнейшем он может быть практически нейтрализован упреждающим ракетно-ядерным ударом с применением средств глобальной системы ПРО. Еще большие опасения существуют у руководства КНР ввиду немногочисленности и технической несовершенности китайского парка МБР.

В российских публикациях последних лет на первое место вышла проблема поиска ответа на развертывание Соединенными Штатами глобальной ПРО. Теоретически здесь возможно несколько вариантов развития события.

Первый - силовой - предполагает отказ от системы контроля над вооружениями и совершение парасиловых (а возможно, и силовых) демонстраций. Этот вариант традиционно реализует в своей политике КНР, которая, наращивая свой ядерный потенциал, отказывается следовать принципу транспарентности. Это позволяет ей обеспечивать сдерживание США (или другой державы) небольшим количеством межконтинентальных средств доставки ядерного оружия. Даже при нанесении гипотетического контрсилового удара по китайским пусковым установкам потенциальный противник не может быть полностью уверенным, что (1) все китайские СЯС были уничтожены и (2) ослабленный ответный удар КНР можно купировать посредством использования систем ПРО.

К тому же проводимая Пекином политика «минимального ядерного сдерживания» косвенно способствует формированию благоприятного для КНР общественного мнения в странах «третьего мира». Пекин заявляет, что вступит в переговоры о контроле над стратегическими вооружениями только тогда, когда Россия и США сократят свои ядерные арсеналы до китайского (то есть минимального) уровня. Китайское руководство систематически провозглашает лозунг за «всеобщее ядерное разоружение». Практических результатов от него немного. Но он повышает имидж Китая у неядерных государств, которые видят в КНР единственную легальную ядерную державу, готовую выполнять свои обязательства по статье VI Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Россия (хотя и в менее жесткой форме) также предпринимала попытки прибегнуть к стратегии парасиловых демонстраций. В ответ на планы США создать в Восточной Европе третий позиционный район ПРО президент РФ В.В. Путин объявил 26 апреля 2007 г. о намерении ввести мораторий на выполнение Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). (Адаптированная версия этого документа, принятая 19 ноября 1999 г. на саммите ОБСЕ в Стамбуле, не ратифицирована ни одной из стран-членов НАТО.) В условиях возможного появления в Восточной Европе американских противоракетных систем российская сторона сочла, что она не должна быть связана ограничениями на передвижение войск в европейской части Российской Федерации. 13 июля 2007 г. был опубликован указ президента РФ «О приостановлении действия ДОВСЕ и связанных с ним международных договоров». Россия приостановила взаимное военное инспектирование, отказалась от предоставления информации о перемещении воинских частей и боевой техники и соблюдения количественных ограничений ДОВСЕ.

Другой попыткой России использовать парасиловую демонстрацию стало заявление президента РФ Д.А. Медведева 5 ноября 2008 г. о прекращении расформирования ракетной дивизии в Козельске (Калужская область), возможности развертывания в Калининградской области оперативно-тактического ракетного комплекса «Искандер» и допустимости применения в будущем средств радиоэлектронного подавления в отношении радара в Чехии. Этот демарш российского руководства подействовал отрезвляюще на многие страны ЕС, особенно - «старой» Европы. Франция, Италия, Германия и Испания вынудили Вашингтон, Прагу и Варшаву начать поиски компромисса27. Администрация Б. Обамы в начале 2009 г. приняла решение провести ревизию программ ПРО и пообещала учесть озабоченности России, вызванные планами развертывания ТПР ПРО.

Силовой вариант имеет, однако, свои пределы. В последние два-три года российские эксперты - чаще публицисты, чем военные - утверждают, что в качестве ответной меры на развертывание американцами глобальной системы ПРО Россия могла бы выйти из Вашингтонского договора РСМД 1987 г. и возобновить производство ракет средней и меньшей дальности. Вероятно, что ответным шагом стран-членов НАТО может стать, как и в середине 1980-х годов, развертывание баллистических ракет средней дальности типа «Першинг-2» и крылатых ракет наземного базирования типа BGM-109G. Развертывание этих ракетных систем будет теперь происходить не в Британии и ФРГ, а в Польше и странах Прибалтики, то есть в 5-7 минутах подлета от ключевых военных объектов и объектов государственной важности на европейской части Российской Федерации. Пытаясь повысить свою безопасность, Россия в реальности ее понизит.

При необходимости более перспективен вариант развертывания Россией дополнительных ракетных полков, оснащенных МБР «Тополь», которая перекрывает любой диапазон целей в Евразии. Также возможно дополнительное развертывание дальних бомбардировщиков Ту-22 М3, оснащенных крылатыми ракетами повышенной дальности (до 3000 км). Эти средства целесообразней, чем выход России из Договора РСМД. Однако необходимо иметь в виду, что реализация данных мер затруднит выполнение действующих и подписание новых соглашений о контроле над вооружениями.

Второй вариант - подключение проблематики ПРО к новым российско-американским инициативам в области контроля над вооружениями. На встрече в Лондоне 1 апреля 2009 г. президенты Д.А. Медведев и Б. Обама договорились начать переговоры по дальнейшему сокращению стратегических наступательных вооружений28. Ими принято решение о выработке новой полноформатной юридически обязывающей договоренности взамен Договора СНВ-1, срок действия которого истекает в декабре 2009 года. Стороны будут стремиться зафиксировать в будущей договоренности уровни сокращения стратегических наступательных вооружений, которые будут ниже, чем в ныне действующем Договоре СНП. Президент США Б. Обама многократно заявлял, что является приверженцем глубоких сокращений ядерных вооружений и будет прилагать усилия, чтобы «подвинуть» Россию на ядерное разоружение29. Российская сторона вполне могла бы использовать складывающуюся ситуацию и увязать свое согласие на глубокие сокращения стратегических ядерных вооружений с взятием обязательств американской стороной о наложении существенных ограничений на создаваемую систему ПРО30.

Следовало бы также использовать заинтересованность нынешней администрации США в успешном проведении предстоящей в 2010 г. восьмой Обзорной конференции по ДНЯО. Противодействие распространению ЯО возведено в ранг ключевых приоритетов стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов. Успешное продвижение в этом направлении невозможно без ограничения гонки ядерных вооружений. Развертывание американской глобальной ПРО, как уже было показано, подхлестывает эту гонку. Поэтому России и КНР в рамках подготовки к предстоящей Обзорной конференции по ДНЯО, да и в ходе ее проведения, уместно заострить проблематику ПРО как дестабилизирующего фактора в сфере ядерного разоружения и тем самым подтолкнуть руководство США к принятию на себя обязательств по ограничению создаваемой системы ПРО. Подобную попытку российская сторона предприняла на шестой Обзорной конференции по ДНЯО (апрель - май 2000), и она во многом подвела администрацию У. Клинтона к подписанию с Россией Меморандума о договоренности о создании совместного центра обмена данными от систем предупреждения и уведомления о пусках баллистических ракет31.

Третий вариант - создание совместной системы ПРО. В настоящее время его активно реализуют США и Япония. 17 декабря 2004 г. они подписали межправительственное соглашение, предусматривавшее поставку японской стороне американских систем «Patriot» Pac-3. На протяжении 2006-2008 годов подобные системы были развернуты в Японском архипелаге. Формально они принадлежат японской стороне, и решения об их применении принимает Токио. Фактически американцы не только помогают Силам самообороны Японии в их эксплуатации, но и предоставляют свою информационно-разведывательную инфраструктуру для их возможного применения. Высокую степень координации сторон в рамках системы ПРО подтвердил разразившийся в апреле 2009 г. кризис вокруг запуска северокорейской ракеты-носителя «Ынха-2» с космическим аппаратом «Кванмёнсон-2»32.

Российская сторона неоднократно предлагала подобные проекты. В июне 1999 г. на саммите «группы восьми» в Кёльне (Германия) президент РФ Б.Н. Ельцин предложил проект создания Глобальной системы контроля за ракетными пусками. В ходе визита в Москву премьер-министра Британии Э. Блэра (март 2000) президент России В.В. Путин предложил создать совместную нестратегическую систему Евро-ПРО. После подписания Римской декларации 28 мая 2002 г. Россия и НАТО приступили к практической реализации выдвинутой В.В. Путиным инициативы. После серии совместных компьютерных командно-штабных учений (с участием США и Канады) сторонам удалось согласовать подходы не только к архитектуре Евро-ПРО, но и к совместимости огневых средств ПРО и информационно-управляющих систем.

Однако вскоре Вашингтон пересмотрел свое отношение к проекту Евро-ПРО с участием России, опасаясь ее обозначившегося сближения со «старой Европой». Процесс вытеснения России из этого проекта начался с приятием в 2004 г. Североатлантическим альянсом (во многом под давлением США) решения о создании ПРО НАТО. Вслед за этим администрация Дж. Буша-младшего заключила на двусторонней основе соглашения с Чехией и Польшей о создании ТПР ПРО США без консультаций с другими партнерами по Североатлантическому альянсу. На саммите НАТО в Бухаресте (апрель 2008) было заявлено о намерении интегрировать средства ТПР ПРО в ПРО НАТО в качестве ее дополнительного - стратегического - эшелона. В декабре 2008 г. в ходе заседания Совета НАТО на уровне министров иностранных дел в Брюсселе европейские страны альянса согласились с навязанной им проамериканской концепцией нового облика ПРО НАТО. Решению, окончательно похоронившему идею создания Евро-ПРО с участием России, способствовало резкое обострение отношений между Россией и НАТО после «пятидневной» войны на Кавказе в августе 2008 года.

Не увенчалась успехом и другая упоминавшаяся инициатива В.В. Путина, выдвинутая на саммите «группы восьми» в Хайлигендамме (июнь 2007), о совместном использовании Россией и США российской системы предупреждения о ракетном нападении в Габале (Азербайджан) и Армавире (Краснодарский край РФ) в обмен на отказ Соединенных Штатов от создания ТПР ПРО в Восточной Европе.

С приходом к власти в США администрации Б. Обамы отношение к озабоченностям России, вызванным планами создания ТПР ПРО, претерпело изменение. На своей первой встрече 1 апреля 2009 г. в Лондоне президенты России и США Д.А. Медведев и Б. Обама признали, что у сторон сохраняются разногласия в отношении целей развертывания элементов противоракетной обороны в Европе. Одновременно лидеры двух стран обсудили новые возможности равноправного международного взаимодействия в области ПРО, учитывающего совместные оценки ракетных вызовов и угроз и направленного на укрепление безопасности России и Соединенных Штатов, а также безопасности их союзников и партнеров33.

После проведения очередной Мюнхенской конференции по проблемам безопасности (февраль 2009) Россия и США начали поиск компромисса в отношении ТПР ПРО, на что прежняя администрация Дж. Буша-младшего не соглашалась ни при каких условиях. В дальнейшем американцы могут выдвинуть предложение, используя сговорчивость «младоевропейцев», о переносе ТПР ПРО поближе к Ирану - с его развертыванием в Румынии и Болгарии или в Албании и Словении.

Если принимаемые Россией и Китаем контрмеры в виде асимметричного ответа не дадут эффекта, который позволил бы сохранить баланс возможностей стратегических ядерных сил обозначенного «треугольника», возникнет военно-политический кризис в отношениях США - Россия и США - КНР.

Этот кризис, конечно, не приведет к образованию военно-политического союза России и КНР и к их военному столкновению с США. Но и от Соединенных Штатов, и от России, и от КНР требуется проведение взвешенной стратегии, нацеленной на ослабление или устранение влияния таких факторов, которые создают политико-психологическую среду, вероятность сползания к военному конфликту в которой тяготеет к повышению.

противоракетный оборона стратегический стабильность

Примечания

1 См.: Ядерное распространение: новые технологии, вооружение и договоры // Под ред. А. Арбатова, В. Дворкина. Московский центр Карнеги. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009.

2 См.: Временное соглашение между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений. Электронная версия // Институт стратегической стабильности (http://www.iss.niiit.ru).

3 Blair B.G. Crisis Stability and Nuclear War. Oxford: Oxford University Press, 1988.

4 Савельев А.Г. Стратегические отношения России и США // Международная мысль. 2008. № 11. С. 33 - 45.

5 См.: Договор между СССР и США о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. Электронная версия // Институт стратегической стабильности (http://www.iss.niiit.ru).

6 См.: Договор между РФ и США о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. Электронная версия // Институт стратегической стабильности (http://www.iss.niiit.ru).

7 См.: Ядерное распространение… М.: РОССПЭН, 2009.

8 Золотарев П. Противоракетная оборона: история и перспективы // Россия в глобальной политике. 2008. № 3.

9 Lindsay J.M., O'Hanlon M.E. Defending America: The Case for Limited National Missile Defense. Washington: Brookings Institution Press, 2001.

10 Российский научно-производственный центр «Комета» является головным предприятием РФ по разработке систем стратегической ПРО.

11 Первое согласованное заявление в связи с Договором между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны от 26 мая 1972 г. Нью-Йорк, 26 сентября 1997 г. (http://www.armscontrol.ru).

12 Lindsay J.M., O'Hanlon M.E. Op. cit. P. 142-147.

13 См.: Меморандум о договоренности между РФ и США о создании совместного центра обмена данными от систем раннего предупреждения и уведомления о пусках ракет. Москва, 4 июня 2000 г. // Официальный сайт президента Российской Федерации (http://www.kremlin.ru).

14 Carroll E.J. Why Should You / We Care? Washington: Center for Defence Information, 2001.

15 См.: Nuclear Stability and Missile Defenses. Como, Italy, 6-8 September 2001 // Pugwash online. Pugwash Meeting No. 266 (http:// www.pugwash.org/reports/nw/ nw14.htp).

16 Совместная пресс-конференция Президента РФ В.В. Путина с Президентом США Дж. Бушем. Москва. Кремль. 24 мая 2002 // Официальный сайт президента Российской Федерации (http://www.kremlin.ru).

17 ТПР - это совокупность шахтных пусковых установок с противоракетами в Польше (военный полигон Устка вблизи города Слупск, Приморское воеводство) и радиолокационной станции (радара) в Чехии (военный полигон Брды вблизи Йинце, что к 60 км юго-западнее Праги).

18 См.: Есин В. Действие и противодействие // Россия в глобальной политике. 2009. № 1.

19 Золотарев П. Указ. соч.

20 См.: From Counterforce to Minimal Deterrence // Federation of American Scientists. Ресурс доступа: http://www.fas.org/pubs_doss/Occasional Paper7.pdf,, дата посещения: 20.04.2009.

21 В последнее время в ряде российских СМИ, со ссылкой на американские источники, появилась информация о возможном свертывании программы создания кассетной ступени перехвата. В частности, см.: Ручкин В. Приоритеты Пентагона // Красная Звезда. 17 апреля 2009.

22 См.: Ядерное распространение… М.: РОССПЭН, 2009.

23 Есин В. Указ. соч.

24 Там же.

25 См.: Nuclear Transformation. The New U.S. Nuclear Doctrine / Edited by James J. Wirtz and Jeffrey A. Larsen. New York: Palgrave Macmillan, 2005; George H. Quester. Nuclear First Strike: Consequences of a Broken Taboo. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 2006.

26 Hans M. Kristensen. Clobal Strike. A Chronology of the Pentagon's New Offensive Strike Plan // Federation of American Scientist. March 15, 2006 (http://www.fas.org/ssp/docs/GlobalStrikeReport.pdf).

27 Ранее эти страны пытались дистанцироваться от проблемы ТПР. После российского демарша президент председательствовавшей во второй половине 2008 г. в ЕС Франции Николя Саркози призвал все заинтересованные стороны не спешить с реализацией ракетных планов и обсудить проблему на саммите ОБСЕ. Его призыв поддержали главы итальянского, немецкого и испанского правительств.

28 Совместное заявление президента РФ Д.А. Медведева и президента США Б. Обамы относительно переговоров по дальнейшим сокращениям стратегических наступательных вооружений от 1 апреля 2009 г. // Официальный сайт президента Российской Федерации (http://www.kremlin.ru).

29 Выступая 5 апреля 2009 г. в Праге, президент США Б. Обама заявил, что «постепенное уничтожение всего ядерного оружия является одной из главных целей его администрации». См.: Obama Nuclear Disarmament Speech. Hradcany Square Prague, Czech Republic. 5 April 2009 (http://stephencrose.wordpress.com).

30 Выступая 20 апреля 2009 г. в Хельсинкском университете, президент РФ Д.А. Медведев одним из условий достижения соглашения с США о дальнейшем ядерном разоружении назвал учет на переговорах взаимосвязи наступательных и оборонительных стратегических вооружений. См.: Выступление Президента РФ Д.А. Медведева в Университете Хельсинки и ответы на вопросы аудитории. Хельсинки. 20 апреля 2009// Официальный сайт президента Российской Федерации (http://www.kremlin.ru).

31 Совместный центр обмена данными от систем предупреждения и уведомления о пусках баллистических ракет должен быть создан в Москве, но до настоящего времени не функционирует.

32 Состоявшийся 5 апреля 2009 г. запуск северокорейской ракеты-носителя «Ынха-2» с космическим аппаратом «Кванмёнсон-2» завершился неудачей: вторая ступень ракеты-носителя вместе с неотделившемся от нее космическим аппаратом упала в воды Тихого океана, перелетев через Японские острова.

33 Совместное заявление президента РФ Д.А. Медведева и президента США Б. Обамы относительно переговоров по дальнейшим сокращениям стратегических наступательных вооружений от 1 апреля 2009 г. // Официальный сайт президента Российской Федерации (http://www.kremlin.ru).

Размещено на Allbest.ru