Политология

Одним из первых сторонников республики (а не обратной трансформации абсолютной монархии в сословную) стал А.Н. Радищев (1749-1802), указавший на народную революцию как путь к ней. В своем «Путешествии из Петербурга в Москву» он высказывает мнения, близкие Руссо, но более оптимистичные в отношении роли общества и государства в жизни человека,

Период после Французской революции 1789-1794 гг. и до нашествия Наполеона на Россию был насыщен ожиданием близких конституционных перемен, которые ограничили бы абсолютизм. В духе просветительства и либерализма разрабатывал свои теоретические концепции и практические преобразования М.М. Сперанский (1772-1839), выдающийся администратор, по правилам которого управленческий аппарат действовал более полувека. Противник сословных привилегий и крепостного права, он выступал в пользу реформ сверху и прежде всего принятия конституции, создаваемой народом и ограничивающей власть монарха. Противниками либеральных реформ выступали дворяне-крепостники, чьи взгляды выразил один из авторитетнейших русских историков Н.М. Карамзин (1766-1826) в «Записке о древней и новой России». Никаких реформ, никаких ограничений монархии - так дворянское сословие, обычно стремившееся само воздействовать на царя, реагировало на угрозу возвышения буржуазии и «нового дворянства».

После же победы над Наполеоном царь - «жандарм Европы» - мог вообще ничего не менять. Но если раньше лишь особо одаренные одиночки знакомились с политической культурой Европы, то теперь многие рядовые участники наполеоновских походов увидели перемены в хозяйственной, социальной, политической жизни за рубежом и требовали реформ. Главные политические требования так называемого декабристского движения были отражены в «Русской правде» П.И. Пестеля (1793-1826) и проекте конституции Н.М. Муравьева (1795-1843). Взгляды Пестеля были более радикальными и сильно отличались от проекта Муравьева. Республика у Пестеля противостояла конституционной монархии у Муравьева; единая и неделимая Россия с однопалатным народным вече (народность могла бы создать свое государство, если бы смогла его сохранить) против федерации с «верховной думой» из представителей субъектов федерации; равенство всех граждан перед законом при отказе от сословных привилегий и имущественного ценза вместо высокого имущественного ценза для избирателей и избираемых; военный переворот офицеров с последующей диктатурой и реформами в течение 10-15 лет, и лишь затем учреждением конституции и выборами, в противовес безотлагательному созыву учредительного собрания, принятию конституции и выборам. Интересна точка зрения Пестеля на землю - ее следовало поделить на две части: общественную, которую мог получить каждый «для пропитания» без права передачи или заклада, и собственность казны и частных лиц «для изобилия», которую можно было покупать и владеть ею как своим достоянием.

В XIX в. русская философская и политическая мысль представляет собой единство двух противоборствующих течений - славянофильского и западнического (на наш взгляд, в политической практике борьба этих направлений может быть прослежена от реформ Петра и по сегодняшний день). Славянофилы в разработке мировоззренческой концепции опирались на православное учение, идеализировали национальный характер и политическое прошлое России, настаивали на особом, в отличие от других народов, российском пути, призывали оздоровить Запад (в первую очередь славян) духом православия и русских общественных идеалов. Известными славянофилами были писатели и философы И.В. Киреевский (1806-1856), А.С. Хомяков (1804-1860), Ю.Ф. Самарин (1819-1876), К.С. Аксаков (1817-1860) и др., которые наряду со славянофильскими взглядами, проповедовали старорусский быт, одежду, внешний облик.

Западники считали, что Россия должна пройти путь европейской цивилизации, при котором православие если и не будет помехой, то вряд ли сможет играть позитивную роль; выдвигали в качестве целей либо политическую свободу, либо социализм, часто в специфической русской форме - через крестьянскую общину или при ее содействии. Характерным для западников был критицизм в отношении современного им российского общества.

Кружок «западников» был основан в 1831 г. студентом Московского университета Н.В. Станкевичем (1813-1840). В него входили разные по происхождению и убеждениям, иногда случайные люди, которых объединял общий интерес к европейской культуре: философии, литературе, музыке - среди них Бакунин, Белинский, Боткин, Грановский, Кавелин, Катков, Кольцов, Лермонтов и др. Все они находились под воздействием ходивших в списках «Философических писем» П.Я. Чаадаева (1794-1856), участника войны 1812 г., объявленного Николаем I сумасшедшим после публикации первого письма в 1836 г. (остальные письма опубликованы лишь в 1935 г., а шестое и седьмое - вообще лишь недавно из-за положительного упоминания в них о влиянии церкви).

Виднейшим западником был А.И. Герцен (1812-1870), с 1847 г. находившийся в эмиграции и ставший проповедником социализма как прудонистской федерации автономных коммун, но с российским «привкусом» - формирующейся через крестьянскую общину, уже якобы настолько готовую к социализму, что достаточно путем революции покончить с самодержавием. С 1855 г. он издает «Полярную звезду», а затем «Колокол», в которых отражены взгляды революционного крыла российской оппозиции.

Вообще и славянофилам, и западникам приходилось учитывать российские реалии: подавляющее преобладание сельского населения, наличие крепостного права, а после 1861 г. его «наследие» включенность крестьян в общину с ее особой психологией, для которой вряд ли был приемлем «фермерский» путь развития сельского хозяйства (возможно, это уже в начале XX столетия заставило П.А. Столыпина избрать иной путь реформ). Так, революционные демократы Н.Г. Чернышевский (1828-1889) и Н.А. Добролюбов (1836-1861) считали крестьянскую общину непременным условием развития русского социализма, пытались просветить и поднять деревню на борьбу с самодержавием народовольцы. Иначе смотрели на эту проблему народники, в частности П.Н. Ткачев (1844-1885), считавшие, что поскольку крестьянство консервативно, сознательному меньшинству нужно немедленно начинать революционную борьбу с царизмом, устанавливая свою диктатуру для осуществления перемен в обществе. Представительные органы во главе с народной думой могли бы помочь реализовать эти планы.

В конце XIX - начале XX вв. народничество уступает место различным направлениям социалистической мысли, где во главе марксистского течения встали Г.В. Плеханов (1856-1918), а затем В.И. Ульянов (Ленин) (1870-1924). С 1903 г. российская социал-демократия распалась на два противоборствующих лагеря - большевиков во главе с Лениным, ведущих к пролетарской революции и диктатуре, и меньшевиков во главе с Ю.О. Мартовым (1873-1923), готовых идти в русле постепенных, эволюционных преобразований (на их позиции впоследствии переходит и Плеханов). Наряду с ними активно действуют, особенно среди крестьян, социалисты-революционеры, анархисты-коммунисты во главе с П.А. Кропоткиным (1842-1921), разработавшие перспективную аграрную программу, позже поддержанную большевиками.

Уже во второй половине XIX века в русской политической мысли возникает религиозно-философское направление, соединенное с идеей правового государства. Его основоположником был В.С. Соловьев (1853-1890), а крупнейшими представителями Н.А. Бердяев (1874-1948), С.Н. Булгаков (1871-1944), И.А. Ильин (1883-1954), Е.Н. Трубецкой (1863-1920), С.Н. Трубецкой (1862-1905), Г.П. Федотов (1886-1951), С.Л. Франк (1877-1950) и В.Ф. Эрн (1882-1917). Немаловажно то, что многие из них начинали с марксизма, участия в революционной деятельности, но затем становились идеологическими противниками большевизма, поскольку выдвигали на первый план личность, ее права, свободы, духовное содержание, а значит, были противниками коллективизма и диктатуры, государства и революции. Поиск жизненного духовного идеала приводил их к осознанию религиозных ценностей православия, связанных с углубленным и тонким познанием философии русской истории.

На рубеже веков развитию конституционных идей с учетом особенностей общественной жизни России - от ограниченной монархии до республики при пестром национальном составе - посвятили ряд работ Б.А. Кистяковский (1869-1920), М.М. Ковалевский (1851-1916), К.Н. Леонтьев (l831-1891), П.Н. Милюков (1859-1943), Н.К. Михайловский (1842-1904), П.Б. Струве (1870-1944), П.И. Новгородцев (1886-1924), Л.А. Тихомиров (1852- 1923), Б.Н. Чичерин (1828-1904), В.В. Шульгин (1878-1976). Свое видение российских перспектив пытались использовать в собственной политической практике П.А. Столыпин (1862-1911), М.Т. Лорис-Меликов (1825-1888), С.Ю. Витте (1849-1925), К.П. Победоносцев (1827-1907).

Октябрьскую революцию 1917 г. не приняли и не могли принять из-за непримиримой позиции Ленина и большевиков все другие политические течения. В течение нескольких десятилетий советская официальная история преподносила односторонний взгляд на события, идеи, концепции, учения и действующих лиц. С конца 80-х гг. сначала усилиями публицистов, а затем и историков дается более широкая интерпретация известных и неизвестных ранее фактов. Поскольку в нашу задачу не входит возвеличивание или развенчание тех или иных политических мыслителей и практиков, а фигуры В.И. Ленина, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина и других вызывают такое искушение в зависимости от политических взглядов студентов, ограничимся тем, что отметим противоречивые теоретические посылки лидеров большевиков, расходившиеся прежде всего с учением Маркса, и блестящее, поразительное умение использовать в своих интересах складывавшуюся политическую конъюнктуру.

Обратим также внимание читателя на отношение Ленина к важнейшим аспектам политической культуры, которые он как юрист, несомненно, знал, но игнорировал: к выборным представительным органам (парламент, Государственная Дума, Учредительное собрание, Советы) как результату волеизъявления масс; к лозунгу «Вся власть Советам!» в свете теории разделения властей; к роли представительных органов, наполнявшихся представителями трудящихся, и исполнительных комитетов, состоявших из чиновников, бюрократии, в системе советов; к многопартийности, если к 1921 г. осталась только РКП(б) и без фракций; к инакомыслию, если в 1922 г. многие вышеперечисленные философы-идеалисты и деятели культуры были высланы из Советской России, были репрессированы многие священники, был создан первый Соловецкий лагерь особого назначения для «перевоспитания» интеллигенции; к оппозиции как части гражданского общества, формирующей возможно противоречивые, но прогрессивные идеи; к демократии без этих наисущественнейших ее черт; к диктатуре меньшинства и т. д.

Естественно, что еще при жизни Ленина большевиками закладывались основы будущего режима. Однопартийность, господствующая государственная идеология, сращивание партии и государства с его проникновением в экономическую, культурную, семейную и личную жизнь и репрессиями против малейшего сопротивления, а часто и просто в назидание - все это признаки тоталитарного режима. И.В. Сталин (1879-1953) в острой борьбе 1920-х гг. проявил незаурядные качества сначала мастера политической интриги, а затем диктатора, на три десятилетия сконцентрировавшего в своих руках власть, сопоставимую только с властью восточного деспота. В конце 1920-х - начале 1930-х гг. для укрепления его личной власти и власти партии создается так называемая административно-командная система управления, при которой к вершине властной пирамиды сходились все нити отраслевого управления, а почти все посты в этой иерархии заняли выдвиженцы со слабыми профессиональными знаниями, но способные заставить выполнять любую команду. «Ленинская гвардия», то есть ближайшее окружение Ленина, обладавшая познаниями во многих отраслях экономической и культурной жизни, которую он сплотил, несмотря на резкие идейные и политические разногласия, была почти полностью заменена, а в конце 30-х гг. уничтожена. Индустриализация, милитаризация, коллективизация сельского хозяйства (на наш взгляд, колхоз в большей степени учитывал особенности общинной крестьянской психологии, чем личные хозяйства или другие формы кооперации), единомыслие в искусстве, литературе, архитектуре, музыке, одежде, быте стали факторами, способствовавшими политическому бесправию личности, господству произвола по отношению к отдельным людям и целым народам, особой внешнеполитической идеологии с якобы классовыми приоритетами.

Со смертью Сталина никто уже не мог претендовать на подобную роль, но это означало лишь то, что тоталитарный режим утратил авторитарные черты личной диктатуры. Мало того, номенклатура - порождение административно-командной системы - выдвигала на вершину власти правителей, недостойных великой страны, доведших ее до экономических и внешнеполитических кризисов. Внутри страны политическая мысль за редким исключением не шла дальше апологетических интерпретаций ленинских идей и составления однообразных и не выполнявшихся партийных программ и решений съездов. Но вплоть до 1990-х гг. политический механизм по инерции продолжал работать, пока не развалился под напором непродуманных реформ, всплеска национализма и личных амбиций новых лидеров.

Попытки обозначить хотя бы контуры необходимых преобразований (А.Д. Сахаров, А.И. Солженицын и др.) не имели успеха - во-первых, разрушительный напор оказался сильнее, во-вторых, некоторые идеи реформаторов опережали свое время, и, наконец, реформы в целом не были однозначно восприняты населением как необходимые. Таким образом, практика вновь опередила теорию, вызвав в обществе потрясения таких масштабов, которые вновь оказались сродни революции, а не постепенным эволюционным переменам.

Истоки современной политологии. Политическая наука на Западе накопила большой опыт. Современные политологические концепции своими корнями уходят в различные направления социальной философии XIX века, от идеалистических до материалистических, в том числе марксизм.

О. Конт (1798-1857) и Г. Спенсер (1820-1903), основоположники позитивизма в философии, внесли большой вклад в становление социологии и политической науки. В «Системе позитивной политики» Конт выступает сторонником «самореализующегося фундаментального порядка» и категорическим противником насилия. Однако, предлагая реформы в обществе, Конт опирался на систему коллективных верований, особую религию как следствие развития науки. К тому же, считая достаточным для реализации своих проектов лишь ознакомление с ними правящей верхушки, он рассылал эти проекты даже монархам.

Спенсер в «Основаниях социологии» рассматривал строение общества и возникающие в нем институты по аналогии с живым организмом, в котором функции разделены между органами. Этот подход в социологии получил название органической школы. Основным законом социального развития он считал закон выживания наиболее приспособленных обществ, к каким относил «дифференцированные», то есть разделенные на классы. Спенсер в социальной науке на несколько лет предвосхитил естественнонаучный закон Ч. Дарвина и заложил основу консервативных взглядов в политике.

Вслед за ним Л. Гумплович (1838-1909), перенося на общество биологические законы, выдвинул теории самосохранения социальных групп, борьбы рас и племен как необходимой составляющей эволюции общества. В работах «Социология и политика», «Основы социологии», «Общее учение о государстве» он излагал свой взгляд на происхождение государства - теорию насилия: сила давала власть, возможно, путем войны, приводившей к рабству - одних, к господству - других. Но к XIX в. положение изменилось, сложилось «культурное государство» с равноправными гражданами, парламентской демократией, растущими благосостоянием и законопослушанием.

Последователем Конта проявил себя Э. Дюркгейм (1858-1917), который в своей докторской диссертации «О разделении общественного труда» и курсе лекций по началам социализма (сен-симонизма) выдвигал концепцию «органической социальной солидарности», присущей достаточно высокоразвитым формам разделения труда, где консенсус достигался бы с помощью коллективного (общего) сознания.

Социализм у Дюркгейма представляет собой лучшую, более осознанную организацию коллективной жизни, цель и следствие которой - интеграция индивидов в социальных рамках. Он - противник насилия и был твердо уверен, что конфликты между рабочими и предпринимателями служили доказательством плохой организации общества, которую следовало исправить, но конфликты вовсе не предвещали перехода к иному общественному или экономическому строю. По Дюркгейму, социалистическим могло быть всякое учение, требовавшее воссоединения всех экономических функций, рассеянных в руководящих центрах общества; учение, далекое от аскетизма или протестов против роскоши, видевшее пути разрешения общественных трудностей в изобилии и в росте производительности труда; оно не определяется ни отрицанием частной собственности, ни требованиями рабочих, ни филантропией высших классов или руководителей государства. Это учение существенно отличается от коммунистического, начинавшегося еще в античности с протеста против общественного неравенства и несправедливости и мечты о мире, в котором имущественное положение всех будет одинаковым. Итак, социализм - организация общества, а не классовая борьба, его цель - создание профессиональных объединений, корпораций, а не изменение характера собственности.

В негативной оценке выборов, парламента Дюркгейм выступал как последователь Конта, который благожелательно отнесся к государственному перевороту Наполеона III и обращался с призывом о реформах к русскому царю. Дюркгейм считал, что политики со своими бесконечными спорами только затрудняют реформы, демократия у него не сопровождалась современными атрибутами плюрализма, парламента, выборов, для него это эволюция управляющего сознания, отношений государства (в том числе монархии) и народа, политика же второстепенна, и лучше, если верхушка власти отделена от избирателей хотя бы двухступенчатой структурой представительных органов. Французский социолог жил в относительно благополучное время, обходившееся без континентальных катаклизмов, не сталкивался на практике с деспотиями и тоталитаризмом, что и вызывало у него впечатление, что буржуазное государство выступает в качестве надклассовой силы, управляющей необузданными инстинктами и обеспечивающей единство и безопасность общества, которое не нуждается в революционных преобразованиях.

Большое значение для современной политологии имела теория элит, представленная сначала Г. Моской (1858-1941) в работах «Теория правления и парламентское правление» и «Основы политической науки», а затем развитая В. Парето (1848-1923) в гигантском «Трактате по общей социологии». Моска утверждал, что вне зависимости от уровня развития в каждом обществе существуют классы управляющих и управляемых, причем первый, всегда малочисленный, монополизирует власть и пользуется всеми ее привилегиями, а второй - многочисленный доставляет ему материальные средства поддержки. Критерии, по которым формируется элита, у Моски связаны с организаторскими способностями, материальным и интеллектуальным превосходством. Элита может быть аристократической, стремящейся передавать власть по наследству, если не юридически, то хотя бы фактически, или демократической, когда она обновляется за счет наиболее активных и способных к управлению представителей низших слоев. Если первая имеет тенденцию к вырождению, то вторая, замещая ее, обеспечивает преемственность и стабильность руководства страной.

Оригинальный взгляд на историю общества как постоянную борьбу и «циркуляцию» элит представил Парето, причем выдвижение в состав политической или интеллектуальной элит для него связано со способностью индивида к инстинктивным, иррациональным поступкам, представляющим особый дар в сравнении с рациональностью, пронизывающей общество. В его словаре «остатки» - это чувства или аффективные действия, слившиеся с природой человека, а «производные» - интеллектуальные системы защиты, благодаря которым словам или поступкам придается видимость рациональности (идеологии, оправдательные теории). Парето подразделил остатки на шесть классов, внутри которых есть роды и даже виды, им соответствуют определенные производные. Классификация остатков и производных представляла собой учение о природе человека, проявлявшейся в общественной жизни. Различные классы остатков соответствовали группам чувств, которые фиксировались в истории во всех обществах. Консерватизм Парето, пессимизм в отношении прогресса человека состоял в том, что, по его мнению, остатки и их классы мало меняются.

Не будучи психологом и не претендуя на это, Парето описал важные психологические приемы воздействий; например, задолго до Гитлера показал, как эффективно многократное повторение одного и того же, что рациональность и логичность в мыслях значат для толпы меньше, чем умение создать впечатление. Он показал, как важна иллюзия для формирования политического поведения, направленного на идеальные цели: например, социалисты провоцируют восстание рабочих, обещая бесклассовое общество, но когда вожди восстания берут верх, то они строят новое общество, очень далекое от провозглашенного до революции идеала. Причем за этим могут стоять либо рациональность лицемеров и циников, либо иллюзии самих вождей, в которых нуждаются управляемые.

Парето, определяя элиту, давал ей широкое и узкое толкование. Широкое охватывало всю общественную элиту - от известного шахматиста, поэта до любовниц политиков; узкое - лишь правящую, играющую важную роль в управлении, принимающую решения часть высшего слоя. Являясь наследником взглядов Макиавелли, Парето указывал на два основных средства управления - силу и хитрость («львов» и «лис»), причем деятельность «львов» характерна для авторитарных режимов, а «лис» для демократических или, используя его выражение, плутодемократических.

Он соглашался с Марксом в том, что классовая борьба имела фундаментальное значение для истории общества, но считал, что она является не только экономической, но и борьбой масс и элит за контроль над государством и военной силой и что она не может закончиться победой пролетариата, его диктатурой, что это будет господство тех, кто говорит от имени пролетариата, то есть привилегированной элиты. История общества представляла и представляет, по мнению Парето, циркуляцию элит: элита, не готовая бороться за свое положение, провозглашающая гуманные принципы правления и пытающаяся их осуществить, проявляет чистую мечтательность и должна уступить место другой, более мужественной. Успех - единственное бесспорное оправдание власти элиты. Точка зрения Парето на циркуляцию элит оказалась приемлемой для сторонников различных политических режимов, в том числе для итальянских фашистов, хотя сам он фашистом не был и предпочитал правительство сильное, но либеральное.

Проблема соотношения демократии и авторитаризма, утраты со временем демократическими институтами и процедурой управления либеральной сущности волновала многих ученых, в том числе недооцененного в России, но еще при жизни признанного в Европе М. Острогорского (1854-1919), который в работе «Демократия и политические партии» (1898 г.) сумел последовательно и четко сформулировать целый ряд либеральных идей, присущих русским конституционалистам. Демократия представала в ее развитии, постоянном столкновении интересов, социальных групп, политических партий. Партии были новой реальностью общественной жизни конца XIX века, когда развитие демократических процессов потребовало представительства различных социальных слоев с их подчас противоположными интересами. Показав, как эволюция избирательных систем Англии и Соединенных Штатов повлияла на политическую систему в целом и на становление особых ассоциаций - партий, в частности, Острогорский вложил в свой фундаментальный труд и косвенные представления о возможностях политической жизни России. У русского ученого нет идеализации этого общественного института, уже тогда он показал, как происходит бюрократизация партий в концепции так называемого кокуса, переход ее руководства к манипулированию массами в условиях их низкой политической культуры.

Сходные взгляды на деятельность политических партий демонстрировал Р. Михельс (1876-1936), который в своей работе «Социология политической партии» сформулировал «железный закон олигархии». В партии, как и в обществе в целом, основная масса членов пассивна и предоставляет право управления сравнительно небольшой элитарной группе, которая в первую очередь заботится о своем привилегированном положении. Михельс в своем учении оставил ряд интересных замечаний по поводу социального и национального происхождения социалистических вождей, реальных интересов социальных слоев и программной «мифологии» партий.

Самый значительный вклад в социологию и политологию ХХ века, по общему мнению, внес М. Вебер (1864-1920). Юрист, историк мировых религий, приверженец так называемой исторической школы политэкономии, он связывал свой анализ экономической и пoлитичecкой жизни oбщества не с попытками создать единую теорию, что присуще классической английской политэкономии, а с особенностями, традициями и конкретной исторической ситуацией анализируемого региона («Хозяйство и общество»). Поразителен его анализ сочетания религий и хозяйственного и политического развития, из которого Вебер сделал свой вывод о происхождении капитализма в условиях господства протестантской этики, ставившей хозяйственный успех на одно из первых мест в жизни («Протестантская этика и дух капитализма», «Хозяйственная этика мировых религий», «Социология религий»).

Выделяя модели «идеального типа» в частности господства, такие как традиционное, харизматическое и рациональное, Вебер отдавал предпочтение рациональному, легитимному господству, хотя и признавал неизбежность их сочетания в реальной политике («Политика как призвание и профессия»). Он внес наибольший вклад в разработку теории «государственной бюрократии», считая бюрократию рациональной формой коллективной деятельности, а капитализм - концентрированным выражением рациональности. Вебер критически относился к социализму вообще и к революционным способам его достижения в частности. Это нашло отражение и в его анализе революции в Германии и ситуации, сложившейся в России после социального взрыва 1905 года.

Значительный вклад в современную политологию внесли зарубежные ученые-марксисты, которые, начиная с А. Грамши, искали возможности сочетания менявшихся условий общественного развития с революционной направленностью коммунистических партий.

После десятилетий тоталитарного режима и монополии одной партии в нашей стране такое, порой взаимоисключающее многообразие политических идей воспринимается многими нашими соотечественниками как теоретический хаос, усугубляемый в реальной жизни некомпетентностью, а иногда неразборчивостью в методах некоторых «народных избранников». За рубежом же политология продолжает развиваться по целому ряду основных направлений, в рамках которых в соответствии с консервативной, либеральной, радикальной и социалистической традициями могут выделяться отдельные школы и концепции: политического лидерства и элиты; организации политических систем и режимов; бюрократии и принятия политических решений; политической культуры и легитимности; социализации и демократии и др.

2 ТЕОРИЯ ПОЛИТИКИ

Этот раздел посвящен описанию основных категорий политологии, содержание которых представляет большое значение для понимания политических процессов, протекающих в мире. Сразу следует отметить, что определения категорий разнообразны, поскольку сами политические явления сложны, обычно имеют какую-либо определенную внутреннюю структуру, что позволяет ученым выделять тот или иной элемент в этой структуре как главный. Абсолютизация такого подхода нередко имеет «корни» - политические или, точнее, партийно-идеологические пристрастия, но может быть и иначе, когда крупный ученый или политик («основоположник») использует этот абсолютизированный элемент как основу своей теории или политического течения. В учебном курсе партийные взгляды не должны влиять на рассматриваемые проблемы, но все же читателей не должны удивлять различия в формулировках у разных авторов - главное, чтобы не испытало ущерба содержание явлений и категорий.

2.1 Политическая власть и общественное развитие

внешний политика власть государство

Власть - это способность и возможность субъекта осуществлять свою волю путем применения различных средств: авторитета, закона, насилия, это также способность осуществлять управляющие, регулирующие действия; это целесообразная деятельность, содействующая приведению системы в оптимальное состояние, поддержанию или повышению уровня ее организованности. Различные политологические школы и мыслители прошлого выделяли (а иногда и абсолютизировали) в определении власти директивную, функциональную, созидательную черты, либо рассматривали их в том или ином сочетании.

Исходя из определений власти, можно сказать, что политика, представляющая собой процесс движения к власти, участия в ней, взаимоотношений, связанных с властью, должна иметь соответствующие черты. В глаза бросается, в первую очередь, такая черта политики, как использование власти для контроля над обществом и получения благ - борьба за власть видится как борьба за привилегированное положение меньшинства относительно большинства. Однако прямо выдвинуть личные или групповые цели сегодня не решится ни один политик. Обычно декларируется другая цель - забота о порядке и справедливости, помогающая объединить членов общества (не всех, конечно, так как представления о порядке и справедливости различаются и иногда поляризуют общество). Ценой поддержки со стороны большинства для политика становится сознательная (в рамках первоначальной программы-обещания) или вынужденная (под давлением реальности, в том числе контроля со стороны общества) реализация общественных целей. Иначе сиюминутный успех в политике грозит обернуться полным провалом и отсутствием перспективы. Серьезной постоянно открытой проблемой остается вопрос о соотношении морали и политики - он затрагивает и соответствие личных, групповых (партийных) и общественных целей, которые предстоит осуществить политику, и определение особой технологии властных отношений, то есть выбор средств осуществления политики (в этом, как и в способности убеждать, заключается политическое искусство), которые далеко не всегда оправдываются ее целями.

Власть, в сущности, подразумевает наличие господства и подчинения, поэтому вопрос о ее происхождении связывается с процессом зарождения социального неравенства, протекавшим (а в некоторых районах Африки и Океании протекающим до сих пор) на фоне объективной естественноисторической эволюции и субъективных попыток людей сознательно управлять другими. По мнению Ф. Энгельса, опиравшегося на исследования Л. Моргана, и взгляды которого были искажены в советский период, отношения господства и подчинения возникали двояким путем. Первый - сосредоточение в руках отдельных людей общих функций (разрешение споров, наказание лиц, превышающих свои права, распределение производственных функций, надзор за орошением, религиозные функции и т. п.), необходимых для существования общества, превращение их в наследственные функции, приводящее к противопоставлению этих людей и подчиненных им масс. Изначальный слуга общества при благоприятных условиях постепенно превращался в господина над ним либо в качестве восточного деспота, либо вождя греческого рода или кельтского клана. Уже здесь - во многих случаях до возникновения частной собственности - появлялось принуждение, насилие одной части общества над другой, требовавшее специального механизма осуществления этого насилия - государства.

Второй путь был связан с повышением производительности труда, появлением излишков производившихся продуктов и их накоплением в руках немногих людей. Рабочая сила приобрела стоимость, а раб, плененный в ходе войны, стал нужен в хозяйственных целях. К общим функциям управления прибавились функции завоевания рабов и затем удержания их в подчинении.

Уже Ф. Энгельс обращал внимание на семью, род как важнейшую промежуточную ступень на пути к властным отношениям, видя в воспроизводстве самого человека, а не только средств к его существованию фактор становления общественного порядка. В XX в. усилиями К. Леви-Cтрocса доказана возможность еще одного побудительного мотива для введения управления, включавшего насилие со стороны одной части рода по отношению к другой и расширение взаимных контактов родов (мирных и не мирных) во избежание кровосмешения (инцеста), приводившего к вырождению рода.

Проявления власти возможны в различных сферах общественной жизни: экономической, политической (в том числе государственной), семейной, военной, психологической и т. п. В свою очередь, политическая (или государственная) власть, рассматриваемая нами, если согласиться с выводами М. Вебера, может быть наследственной (авторитет традиции), харизматической (авторитет необычного личного дара «завораживания» людей, присущего вождям) и выборной (плебисцитарной), когда господство осуществляется в силу веры людей в обязательность «легального установления» и деловой компетентности лидеров-избранников. Эти типы господства являются также основаниями легитимности власти.

Формы функционирования власти многочисленны: управление и контроль, сотрудничество и конкуренция, поощрение и наказание как рычаги принуждения. Но если принуждение (или, напротив, стимулирование) являются необходимыми для эффективного выполнения решений, принимаемых на том или ином уровне власти, то односторонняя зависимость, сопровождаемая репрессивным насилием, разрушает основу общества - человеческий потенциал, хотя внешне создается впечатление порядка, четкого исполнения решений сверху донизу. Власть эффективна не столько тогда, когда она выглядит неприступной и вынуждена опираться на насилие, сколько, когда граждане видят и ее усилия по обеспечению наилучших условий для своей жизни и, по возможности, реализацию этих усилий. К тому же опора власти на насилие разрушает принципиальную возможность контроля со стороны общества, происходит разрыв между властью и ответственностью власти перед гражданами за результаты своей деятельности.

Уже здесь становится понятной важность ограничения власти во времени, то есть регулярной и безусловной сменяемости властных органов, и разделения полномочий этих органов, с тем, чтобы не допустить всевластия какого-либо органа или человека. Прошли века существования властных отношений, прежде чем сначала политическим мыслителям и затем гражданам стала понятна формула, ясно выраженная А. Токвилем: людей развращает не сама власть как таковая и не привычка к покорности, а употребление той власти, которую они считают незаконной, и покорность тем правителям, которых они воспринимают как узурпаторов и угнетателей.

Специфической чертой властных отношений является то, что субъектами и объектами политики являются люди, причем вне зависимости от осознания степени своего участия. Естественно, что через политическую власть субъекты политики пытаются реализовать свои социальные интересы и представления о социальном идеале. Вообще политика тесно связана с экономикой, и суть здесь не в банальных утверждениях, что политика представляет собой «концентрированное выражение» экономики, а в том, насколько политические условия, формы политического устройства общества соответствуют формам и содержанию экономической жизни.

Диалектику взаимодействия политики и экономики можно рассмотреть при анализе понятия «справедливость», близкого подавляющему большинству членов общества. Ведь, в конечном счете, во имя по-разному понимаемой справедливости осуществляются реформы и революции, цели которых отражают соотношение таких общечеловеческих ценностей, как свобода и равенство. Еще недавно эти понятия рассматривались у нас в едином контексте, однако более внимательный подход заставляет нас от этого отказаться.

Распространение свободы на экономическую сферу автоматически приводит к росту роли личностного, умственного и физического потенциала, а он не может быть одинаковым у всех членов общества. Усилия, прилагаемые индивидами, в идеале могут быть одинаковыми, но приведут они к разным результатам. Конечно, могут повлиять и другие факторы, например, наследство, протекция, дискриминационные ограничения, создающие особую «стартовую площадку» для индивида. Но так или иначе, равенство в таких условиях возможно лишь юридически, перед законом, а крайние точки зрения защитников «свободы» граничат с социал-дарвинизмом - «естественным» отбором обладателей более высокого начального потенциала (в том числе знаний, навыков, капитала, связей и т. д.). Роль общества в такой ситуации состоит в защите ослабленных социальных групп (дети, пенсионеры, инвалиды) и в выравнивании «стартовых» возможностей индивидов в получении профессии и образования.

Другой тип справедливости связан с реализацией идеи фактического равенства, пока воплощаемой лишь в сокращении разрыва между различными социальными группами. Известны два варианта реализации этой идеи, оба связанные с повышением роли общества (государства) в экономической сфере. Социал-демократический вариант реформ, сохраняя множественность форм экономической жизни, использовал рычаги налоговой системы для перераспределения средств в пользу различных социальных групп. Коммунистический вариант революционным путем (с помощью конфискаций или частичного выкупа) осуществил формальное обобществление средств производства, что в реальной жизни привело к монополии государства в экономике и уравнительному перераспределению. Монополия для предприятий означала диктат распределяющих органов в отношении финансов, ресурсов, кадров, а для потребителя-индивида невозможность выбора продукции по качеству и ценам на нее. Эффективность такой экономики в сравнении со свободной конкуренцией, где чрезмерная монополизация ограничивается обществом, ниже, что и подтверждал уровень жизни соответствующих профессиональных и социальных групп.

Поэтому несомненно, что политический выбор общества по форме и методам управления должен соответствовать его экономическим целям - как показывает опыт так называемых новых индустриальных стран (Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки) и нашего государства, невозможно долго и без определенных задач, скажем, ограничивать политические свободы жестким режимом управления, нужным в период кризисов и структурных реформ, или, напротив, подменять реформы разговорами о них.

2.2 Политические системы и режимы

Реализация власти в политической сфере, включающая исполнение воли правящей группы или лица и оптимальное управление обществом, требует создания особого механизма управления, получившего название государства. Государство - это форма организации общества, представляющая собой особый аппарат властного управления ассоциацией людей, проживающих на определенной территории. Государство суверенно, что означает, что только ему принадлежит право представлять все общество в целом, издавать законы, осуществлять правосудие.

Однако жизнь общества в политической сфере и тем более в экономической, социальной, культурной сферах не замыкается в рамках государства. Существует целый ряд относительно самостоятельных и независимых от государства общественных институтов, таких как семья, церковь, средства массовой информации, научные, профессиональные, культурные и другие объединения и организации, составляющие гражданское общество. Можно условно считать, что государство представляет собой иерархию «вертикальных» властных структур, а гражданское общество - комплекс невластных «горизонтальных» связей.

Государство и гражданское общество не отделимы друг от друга и связаны множеством отношений, позволяющих говорить о том, что в целом политическая жизнь страны (а значит, не только государства) осуществляется в определенных рамках, получивших название политической системы или организации общества. Итак, политическая система (организация) общества представляет собой совокупность функционально связанных институтов, в рамках которых проходит политическая жизнь общества и осуществляется государственная власть. Особенностями этой категории являются ее происхождение, связанное с возникновением государства как центрального элемента системы; распространение ее на внутренний и внешний (международный) аспекты жизни общества; включение в ее состав, наряду с государством, гражданского общества и соответствующих политических отношений, а также оппозиции (то есть политическая система отождествляется не только с господствующими группами).

Понятие системы предполагает наличие целенаправленных связей между элементами, и хотя можно определить немало целей, главной является выработка политического решения. Компьютеризация не обошла стороной политическую сферу, и ряд политологов за рубежом, исходя из такого понимания главной цели, рассматривают систему как подобие кибернетической. Такой подход не лишен здравого смысла, он позволяет учесть практически все мыслимые факторы и варианты развития событий. Но при этом может быть решен лишь один вопрос: из какого набора решений возможно выбрать оптимальное (или оптимальные). Другой вопрос - вопрос об участии в формировании политического решения и его принятии - представляется более важным, так как его анализ дает возможность охарактеризовать систему в целом, а также методы осуществления власти, получившие название политического режима. Известно несколько типов политических режимов.

Авторитарный режим представляет собой неограниченную власть одного лица. Вероятно, можно считать его первой исторической формой перехода от власти племенного или родового вождя к княжеской или царской власти. На протяжении многих столетий этот режим был основным в различных странах, обычно в виде наследственной монархии, а в XX в. чаще в виде личной диктатуры. При такой форме правления характерны произвол властителя в принятии политических решений, его пренебрежение общественным мнением при возможном возрастании роли окружения. Хотя наследственная монархия уже с XIX века считается анахронизмом, иногда в условиях политического кризиса она, кажется, части общества возможным решением всех проблем: нет необходимости искать лидера нации - он определен наследственным механизмом передачи власти.

Тоталитарный режим характеризуется всепроникающей властью государства (этатизмом) во всех сферах общественной жизни - политической, экономической, социальной, духовной. Обычно при таком режиме государственная власть монопольно принадлежит одной партии, и ее идеологические программа, цели, ценности принудительно навязываются обществу. Однопартийность или формальная многопартийность при господстве одной партии приводят к тому, что эта партия сливается с государственным механизмом, хотя официально две иерархические пирамиды сосуществуют; выборы в руководящие органы проходят без альтернативных кандидатов; активность граждан в общественно-политической жизни нередко принимает форму карьеризма, а инакомыслие и тем более участие в не санкционированных государством движениях и организациях преследуются.

Политическая система власти одной партии получила название монистической. Нередко лидер партии обладает не меньшими возможностями и влиянием, чем монарх или диктатор - культ личности вождя при подавлении всякой легальной оппозиции становится обычным явлением. Сочетание авторитаризма вождя (фюрера, каудильо) с тоталитарным режимом вполне возможное, хотя и необязательное явление. Так, после Сталина или Мао Цзе-дуна режимы оставались тоталитарными, но всевластие вождей партии было уже подорвано. К тому же авторитарное правление монарха или диктатора обычно не связано с их воздействием на экономику, не входящую в государственный сектор, или на культуру и частную жизнь граждан. Сходство же обоих режимов и соответствующих политических систем состоит в отсутствии разделения законодательной и исполнительной (а иногда и судебной) ветвей власти, а следовательно, в невозможности обеспечения власти закона, права. Сходны эти системы и тем, что отсутствуют или почти отсутствуют самостоятельные относительно государства политические структуры - оппозиционные партии и движения, независимые профсоюзы и другие ассоциации граждан, то есть, по сути, гражданское общество уничтожено или пребывает в усеченном состоянии.

Демократический режим отличается наличием возможности участия граждан в политическом процессе, наличием гражданского общества в политической системе вплоть до осознанного формирования контрвласти (но легализованной, не прибегающей к насилию). Такая система также носит название плюралистической (множественной) вследствие включения в политическую жизнь разнообразных партий и движений, отражающих интересы различных социальных групп, и учета множества мнений граждан относительно того или иного политического решения.

При многообразии форм демократическая система имеет общие принципы построения и функционирования - это правление большинства граждан при гарантии прав меньшинства (оппозиции); свободные выборы властных структур, что означает для избирателей альтернативу программ и кандидатов, всеобщее и равное избирательное право по принципу «один человек - один голос», тайное голосование: ограничение пребывания у власти одних и тех же лиц по времени (от выборов до выборов; иногда не более чем два-три срока нахождения в должности); разделение законодательной и исполнительной ветвей власти; равноправие граждан, равенство гражданина и государства перед основным законом страны - конституцией. Участники демократического процесса отказываются от насилия при решении политических проблем. Демократический механизм предусматривает возможность и иной формы волеизъявления граждан по важнейшим политическим решениям - это референдум (плебисцит).

Режим демократии не является упрощенным - ведь при нем противоречия различных политических, экономических, социальных, возрастных групп не «загоняются» внутрь, не нивелируются «общей» идеологией, а разрешаются на основе консенсуса (общего согласия) граждан, причем не сиюминутного (скажем, на момент выборов или референдума), а протяженного во времени, требующего терпения, а не призывов к оружию и свержению исполнителей воли избирателей.

Еще более сложным выглядит процесс перехода от тоталитарного режима к демократическому (демократический транзит), причем для каждой страны условия перехода различаются из-за форм государственного устройства, экономического и политического неравенства регионов, степени монополии государства в экономике, этнического состава населения, уровня репрессивности режима, культа вождя, взаимосвязи партийных и государственных структур и многого другого. Условно общими закономерностями выхода из тоталитарной политической системы можно считать кризис правящих структур по причине давления «снизу» (нелегально формирующихся элементов гражданского общества); первую реформу политической системы «сверху», включающую изменение избирательных законов, становление или возрождение лояльных (не ставящих целью насильственные перемены) оппозиционных партий и движений, формирование демократических институтов власти, изменение подходов к национально-территориальному устройству, разработку новой конституции при относительном согласии противостоящих политических сил. Сложность демократического транзита такова, что многие политологи считают неизбежным осуществление переходного периода авторитарным лидером, хотя практика послевоенной Западной Германии, послефранкистской Испании, восточноевропейских стран не подтверждает этого.

2.3 Государство, его функции и типы

Происхождение государства было и остается предметом дискуссии ученых. Исходя из данного выше определения, механизм реализации властных отношений сверху вниз подразумевает возникновение в очагах цивилизации первичного разделения управленческих функций между членами сообщества (племени, союза племен), закрепляемого затем обычно в зависимости от хозяйственно-экономических и военных условий. Следует заметить, во-первых, что на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Китае, Индии этот процесс проходил раньше, чем на юге Европы, и намного раньше, чем в Экваториальной Африке, Австралии, Океании, то есть он растянут во времени. Во-вторых, если зарождение государственных структур повсюду предположительно базировалось на военной демократии, то затем формы государственной власти становятся разнообразными и во многом зависят от природных и, соответственно, хозяйственных условий - на Востоке необходимость ирригационных работ с привлечением подавляющего большинства населения (в том числе жрецов) и отсутствие частной собственности на землю вели к формированию и закреплению деспотий; в античной Европе объединения свободных частных землевладельцев для защиты своей жизни, собственности и интересов приводят к созданию полисов. Хотя полис и считается прототипом будущей демократической Европы, уже античные авторы (Платон, Аристотель) замечали различия в типах государственного устройства полисов (монархии и республики, тирании и олигархии и т. п.), а это подводит нас к третьему предварительному замечанию - нельзя абсолютизировать тот или иной подход к государству. Например, формационная теория, и на это указывал К. Mapкс, не может исчерпывающе ответить на вопрос о происхождении восточных деспотий, базирующихся на «азиатском» способе производства, а, скажем, концепция общественного договора не учитывает тот же «восточный путь» и рабство в полисах свободных собственников.

Определение исходных целей государства в истории политической мысли претерпевали изменения в соответствии с универсалистской и либерально-индивидуалистической традициями. Так, согласно универсалистским взглядам, которых придерживались Аристотель, Фома Аквинский, наконец, Гегель, человек считался полностью интегрированным в государство, а целью государства становилась не защита жизни и собственности человека, а, напротив, защита государства человеком.

Либерально-индивидуалистический подход к целям государства иной - они меняются в зависимости от основной угрозы индивиду, существующей в обществе и предотвращаемой государством: в XVI-XVIII вв. - угроза физической безопасности человека определяет цель государства - защиту жизни и собственности посредством полиции, суда, «монополии» государства на власть; с конца XVIII в. - угроза индивиду со стороны деспотизма, государства, и тогда цель государства - правовая защита свободы и равенства граждан, а средства достижения цели - принцип разделения властей, права человека, в том числе право граждан на сопротивление беззаконию со стороны властей; в XX в. - угроза человеку от противостоящих и во многом взаимоисключающих друг друга причин: тоталитаризма и свободного рынка, ведущего к экономическому неравенству, и тогда цель государства - права человека и справедливость, обеспечиваемая путем создания системы социальной защиты, контроля над монополизацией и злоупотреблениями свободой рынка. По либеральным представлениям начала XXI века, государство должно противостоять всем угрозам индивиду, абсолютизация же какой-либо степени защиты со стороны государства дает нам различные модификации консервативных, либеральных и социалистических программ.