Основные этапы и особенности демократизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Основные этапы и особенности демократизации

Австрийский философ Карл Поппер, размышляя над альтернативой: диктатура или демократия, заметил, что «…мы основываем наш выбор не на добродетелях демократии, которые могут быть сомнительны, а единственно на пороках диктатуры, которые несомненны… Этого достаточно, чтобы сделать выбор в пользу демократии…»

В настоящее время в мире существует более 200 суверенных государств. Каждое из них имеет свою неповторимую историю развития, специфический характер общественных отношений. Торжеством демократии для ряда стран мира стал ХХ век, с разрушением основных тоталитарных систем, однако некоторые страны на сегодня длительное время находится в промежуточной фазе между демократией и авторитаризмом, а часть стран наоборот демонстрируют откат назад. Поэтому для исследователей являются актуальными следующие вопросы: чем объяснить установление поистине демократических институтов в некоторых странах, и чем объяснить провалы, пережитые демократией, в других? И на этот счет, существует достаточно много исследований относительно условий и особенностей перехода к демократии в разных странах.

Успешное развитие экономик авторитарных режимов в условиях глобализации подготавливает почву для свержения авторитарного правления, способствуя изживанию или эволюции патрон-клиентских отношений в управлении, нарастанию потребности в демократизации общественных отношений. Со стороны населения, оппозиционных элит, студенчества, а также иностранных инвесторов возрастают недовольство отсутствием политических свобод, полицейщиной, коррупцией, непотизмом, злоупотреблениями властью. Интеграция страны в мировую экономику и экономический рост способствуют расширению и усилению среднего класса как силы, которая наиболее заинтересована в становлении демократического строя. Клан авторитарного лидера, его «семья» начинают восприниматься широкими слоями населения и особенно молодым поколением как тормоз для дальнейшего развития страны. В таких условиях режим может предпринимать попытки своей реанимации выдвижением во власть преемника, однако общество, как правило, отвергает его как скомпрометированного близостью к прежнему лидеру и режиму.

Новое демократическое правительство обычно сталкивается с многочисленными проблемами экономики, обусловленными ее открытым дерегулированным либерально-рыночным характером, высокой степенью интеграции в мировую экономику: колебание курса национальной валюты и стоимости акций на фондовой бирже, увеличение уровня инфляции, банковских процентных ставок, долговое давление. Политическая нестабильность возникает из-за требований оппозиции немедленных результатов по преодолению экономического кризиса, коррупции, проблем в социальной сфере и демократических преобразованиях (нынешние события на Украине, Киргизии, Грузии, Молдавии, странах Прибалтики). Новому правительству мешают действовать разбирательства по злоупотреблениям в прошлом и, возможно настоящем. Новое правительство сталкивается с внешней критикой, нежеланием инвесторов делать рискованные вложения в нестабильную экономику, нежеланием кредиторов (МВФ и т.п.) реструктуризировать государственный долг и возобновлять кредитование. Последние настаивают на быстром достижении сбалансированности между государственными расходами и доходами путем получения дополнительных средств от приватизации предприятий, продажи активов частных компаний-банкротов, сокращения бюджетных расходов. Постепенно утрата старым режимом духовно-психологических и материально-силовых ресурсов ведет к возникновению новых, пагубных для устойчивости режима, процессов. Активизируются оппозиционные правительству движения; из состава контрэлиты выдвигаются новые лидеры; большей свободой пользуется независимая журналистика, обнаруживающая и делающая достоянием общественности все больше фактов режимной коррупции и злоупотребления властью; реформистские, склонные к переменам силы внутри правящего блока приобретают новые возможности для укрепления своих позиций. Режим все больше утрачивает прежнюю определенность и целостность, становится все менее предсказуемым в своих действиях. Каждое решение требует для своего принятия и реализации значительно большего времени, ибо внутри правящей группировки сталкиваются различные, подчас прямо противоположные суждения. Поведение режима определяется соотношением сил, а со времени ослабления имевшихся в его распоряжении ресурсов это соотношение нередко складывается равновесно - ни консерваторы, ни реформаторы не берут верх, однако при этом никто из них не чувствует себя достаточно уверенно для того, чтобы действовать иными, кроме убеждения средствами. И к ослаблению режима ведет целая группа факторов. Заметим однако, что хотя последствия такого ослабления оказываются для авторитарных режимов сходными, стимулируя процессы их трансформации, последовательность и время протекания переходных процессов всегда уникальны. В значительной степени эта уникальность сопряжена с уникальностью стартовых условий перехода.

Таким образом, процесс перехода к демократии представляет собой совокупность некоторых стадий развития. Но это отнюдь не делает все переходы похожими друг на друга. Задачи либерализации и демократизации, проведения политических и экономических реформ решаются каждый раз по-разному, в различной последовательности и в различные временные сроки.

С. Хантингтон в своей работе «Третья волна: демократизация в конце XX столетия» (1991), выявляет зависимость существования демократических режимов от уровня экономического развития страны. По его мнению, одним из потенциально значительных политических препятствий для дальнейшей демократизации было, практически полное отсутствие опыта демократии у большинства стран, остававшихся авторитарными в 1990-е гг. Серьезной помехой демократизации служило отсутствие подлинной приверженности или слабая приверженность демократическим ценностям среди лидеров Азии, Африки и Среднего Востока. Такую тенденцию американский политолог связывает с культурными и экономическими причинами и признает возможность многообразия форм демократического порядка[1,с.110].

С. Хантингтон, процесс развития демократии трактует в виде «приливов» и «отливов», своего рода синусоидных волн, отражающих неравномерность демократизации в различные исторические периоды в разных странах и регионах. Каждая волна демократизации сменяется обратной (реверсивной волной).

Первая (длинная) волна демократизации начинается около 1828г. и заканчивается в 1926г. Она уходит своими корнями в американскую и французскую революции. Однако подлинное становление демократии происходит в XIXв. В этот период демократия утвердилась в США, Франции, Англии, Швейцарии и т.д. -- всего в 29 странах. Главными факторами возникновения демократии в этот период стали: индустриализация, урбанизация, появление буржуазии и среднего класса, формирование организаций рабочего класса, постепенное уменьшение неравенства.

На смену первой волны демократизации приходит и первая реверсивная волна (1922-1942). Она фактически начинается с периода установления фашистского режима Муссолини в Италии (1922) и характеризуется усилением влияния тоталитарных идеологий. Даже в тех странах, где сохранились демократические режимы (например, Великобритания, Франция) под влиянием Великой депрессии начинают набирать силу антидемократические движения. В этот период возврат к авторитарным режимам произошел в 33 странах. Вторая (короткая) волна демократизации начинается в 1943 г. и продолжается около двадцати лет, завершаясь в начале 1960-х гг. (1962). Увеличение числа демократических режимов связывается с победой союзников во Второй мировой войне и деколонизацией. Некоторым странам демократический путь был навязан в результате американской оккупации (Западная Германия, Италия, Австрия, Япония, Южная Корея), другие избрали его добровольно (Турция, Греция, Бразилия, Аргентина, Перу Эквадор, Венесуэла, Колумбия). В освободившихся странах конституции были полной копией конституций бывших метрополий[1,с.57]. Общее число демократических режимов в этот период достигает 36.

Вторая откатная волна продолжалась около пятнадцати лет (с 1958 по 1975г.) и затронула в основном страны третьего мира и оказалась достаточно масштабной. От демократии отошли не только молодые государства, но и страны, в которых демократический строй просуществовал двадцать пять лет и более (Чили, Уругвай, Индия и Филиппины). Масштабность второй волны породила пессимизм в отношении перспектив демократии. Политологи и политики задавались вопросами: возможна ли демократия в странах третьего мира и даже жизнеспособен ли этот режим в развитых странах, имеющих старые демократические традиции? В этот период демократия продолжала сохраняться не более чем в 30 государствах[1,с.143].

Третья волна демократизации начинается с середины 1970-х гг. и продолжается по настоящее время. Первоначально падают авторитарные режимы в Греции(1974), Португалии(1975) и Испании(1977), затем демократизация захватывает Латинскую Америку(Доминиканская Республика - 1975, Гондурас - 1982, Перу - 1988), некоторые страны Азии (Турция - 1983, Филиппины - 1986, Южная Корея - 1988), и наконец она «докатывается» до Восточной Европы (Венгрия, Польша, Чехословакия, Болгария - 1989, Россия, Украина - 1991 и т.д.). К 1990 году 45% независимых государств имели демократические политические системы и примерно 39% населения земного шара жило в демократических обществах[1,с.147].

С. Хантингтон выделяет пять основных причин третьей волны демократизации:

1) подрыв легитимности авторитарных систем;

2) беспрецедентный экономический рост в 1960-е гг.;

3) серьезные изменения в доктрине католической церкви в те же годы;

4) изменение политики ведущих мировых держав (разрядка);

5) демонстрационный эффект, или эффект «снежного кома».

Предполагается, что общее число стран, стоящих на позициях демократии, в этот период будет около 40-45. Однако на смену третьей волны демократизации должна прийти и третья реверсивная волна[1,с.177]. По некоторым прогнозам, она затронет устои демократии в 4-5 странах.

А. Пшеворский процесс перехода к демократии разделяет на два основных этапа: либерализацию и собственно фазу демократизации.

Либерализация определяется как увеличение открытости режима без изменения его структуры и институтов. Процесс либерализации может быть инициирован только одной из правящих элитных групп, так как гражданское общество при диктатуре отсутствует. Эта группа, названная им либерализаторами, стремятся снизить социальную напряженность и укрепить собственную власть, свои позиции в руководстве, стремится предоставить и расширить некоторые свободы в обществе. Однако ее курс на общественные преобразования наталкивается на сопротивление другой элитной группы - сторонников твердой линии. Если либерализаторы не преодолевают этого сопротивления, то традиционный авторитарный режим сохраняется (статус-кво диктатура -- СК-ДИК). Но в том случае, если они одерживают вверх над сторонниками жесткой линии, начинает формировать гражданское общество. Дальнейшее развитие зависит от, во-первых, отношения либерализаторов с гражданским обществом и, во-вторых, от отношений со сторонниками твердой линии. Если гражданское общество соглашается только на частичные свободы, то формируется смягченная диктатура (СМ-ДИК). В том случае, если оно начинает организовываться и набирать силу, противопоставляя себя власти, перед либерализаторами встает дилемма: либо подавить гражданское общество, либо начать переход к демократии, превратившись в реформаторов. В случае успешного подавления гражданского общества возможно установление твердой диктатуры (Т-ДИК), а в случае неудачи массы могут ответить стихийными протестами и, опираясь на насилие, свергнуть власть (восстание) [2,с.107].

Если процесс либерализации оказался успешен для гражданского общества, наступает фаза демократизации. В нее А.Пшеворский включает процесс «высвобождения из-под авторитарного режима», конституирование и формирование соперничества. Высвобождение из-под авторитарного режима рассматривается как один из результатов взаимодействия четырех политических сил. Элитных групп - сторонников твердой линии (полиция, бюрократия) и реформаторов (буржуазия - при капитализме, хозяйственные руководители -- при социализме) и оппозиции - умеренных и радикалов. Возможные варианты взаимодействий приведены в таблице:

Таким образом, по А. Пшеворскому, выход из авторитарного режима возможен при соблюдении трех условий: 1) реформаторы и умеренные приходят к согласию относительно демократических институтов, которые гарантируют им участие в политическом процессе; 2) реформаторы сохраняют контроль над сторонниками твердой линии, а 3) умеренные контролируют радикалов.

Предположим, что выход из авторитарного режима произошел, однако для перехода к демократическому режиму необходимо конституировать (создать) основные политические институты, определить основные правила игры и зафиксировать важнейшие нормы в конституции. Принятие любой новой конституции возможно в трех случаях:

1) когда соотношение политических сил известно и неравновесно;

2) соотношение сил известно и равновесно;

3) соотношение сил неизвестно.

В первом случае конституции принимаются под контролем наиболее сильных политических групп и действуют до тех пор, пока сохраняется прежняя расстановка сил. Во втором случае конституции фиксируют баланс сил, но в то же самое время не соблюдаются. Основные политические силы рассматривают институты и нормы лишь как барьеры на пути развития конфликтов. Последний случай наиболее оптимален. Поскольку ни один из политических акторов не знает, каким реальным политическим весом обладают его оппоненты, все участники политического процесса стремятся выработать такие правила и процедуры, которые гарантировали бы равные условия для политической конкуренции и сохранение прав при поражении на выборах. Чаще всего конституции, созданные при подобных условиях, гарантируют свободу выражения предпочтений и справедливость конкурентной борьбы. Проблемы, связанные с конкуренцией, касаются, как правило, двух аспектов. Во-первых, каждая из конкурирующих демократических сил стремится занять автономную позицию в существующем спектре политических сил. Однако острый конфликт и конкуренция между демократическими силами может привести к их ослаблению и усилению позиций антидемократических сил. Во-вторых, если демократические силы заключают корпоративное соглашение, конкуренция постепенно исчезает и новый режим становится чрезвычайно похожим на старый авторитарный режим.

Как отмечает А. Пшеворский, «если внимательно прочитать бесчисленные определения, выясняется, что демократия стала своего рода алтарем, куда каждый несет свои наиболее предпочтительные жертвоприношения»[3,с.10]. Вместе с тем ничто не свидетельствует о необходимости отказываться от четкого определения демократии, сформулированного еще Й.Шумпетером, согласно которому это «…такое институциональное устройство для принятия политических решений, в котором индивиды обретают власть принимать решения путем конкурентной борьбы за голоса избирателей»[4,с.7]. Из него вытекает, что демократия - всего лишь форма функционирования политической системы, и демократическими могут быть государства, серьезно отличающиеся друг от друга в экономическом, культурном и социальном отношениях. В то же время основным признаком демократии является не просто регулярное проведение выборов, а реальное обеспечение отражения их результатов в принимаемых политических решениях.

Т. Карл и Ф. Шмиттер выделяют четыре идеальных пути перехода от авторитаризма к демократии: на основе «пакта», когда различные группировки элиты приходят между собой к многостороннему компромиссу; в результате «насаждения», когда элита в одностороннем порядке эффективно использует силу для того, чтобы осуществить смену режима вопреки сопротивлению лиц, непосредственно находящихся у власти; путем «реформ», когда происходит мобилизация масс, которые снизу навязывают компромиссный вариант, не прибегая к насилию; и в результате «революции», когда массы в ходе вооруженного восстания наносят военное поражение авторитарному режиму. В обширном пространстве, располагающемся между четырьмя крайними участками, помещается большое количество смешанных ситуаций, в которых насилие сдерживается компромиссами; массы активизируются, играют важную роль в процессе, однако все еще находятся под контролем старой элиты; внутренние акторы и разработанные ими стратегии имеют существенное значение, однако результат в большей степени зависит от действий внешних сил.

В современный период, делают вывод американские политологи, благоприятным для развития демократии является наличие компромисса между элитами по поводу правил управления государством на основе взаимных гарантий «жизненно важных интересов» участвующих сторон. Они выдвигают аргумент о том, что в условиях современной политики, т.е. когда подразумевается предоставление гражданских прав и широких индивидуальных свобод массам, когда классовые, групповые и профессиональные интересы защищаются специализированными организациями, когда государство несет ответственность за регулирование рынка и перераспределение доходов и когда экономическая система прочно интегрирована и соответственно зависима от мирового рынка, такой четкий социальный контракт между элитами является очевидной необходимостью. Предыдущий контракт либерального толка, который основывался на подразумевавшемся индивидуальном согласии узаконить власть, уже не является достаточным. Он не соответствует широкому спектру прав и обязанностей и уже не способен обеспечить необходимый конформизм ключевых социальных групп.

Бесспорно, что экономические факторы оказывают значительное влияние на процесс демократизации общества, но они не являются определяющими. Демократизация становится возможной в том случае, если экономические изменения влекут за собой важные изменения в стратификационной системе общества, влияют на уменьшение поляризации общества, способствуют изменению ценностей. Актуальным для Казахстана и других демократизирующихся стран является исторический урок «насаждаемой демократии», свидетельствующий о том, что демократию нельзя установить недемократическим путем. Следует отметить, что попытки принудительного внедрения демократии дискредитируют сами демократические идеалы, что негативным образом сказывается на дальнейшей демократизации. Следует признать, что демократия это безусловная ценность и что ее нужно воспроизводить, приобщать к ней новые народы, расширять сферы, в которых она принимается как основополагающий принцип, но как и любой культурный феномен, как любой интеллектуальный продукт, демократия не терпит примитивизации - а только это и может стать результатом ее насаждения силой. В отношении процессов демократизации режима внешний фактор может быть как способствующим, так и препятствующим их развитию. Иными словами, это воздействие может быть как негативным, так и позитивным.

Что касается позитивного внешнего влияния на демократизацию режима, то оно может осуществляться по нескольким направлениям и с использованием различных средств. Во-первых, такое влияние может распространяться в результате демонстрационного эффекта успешной демократизации. Подразумевая заразительную силу такого рода успехов, специалисты нередко говорят об инфекции (contagion) демократических преобразований [152,с.5], стимулирующей возникновение так называемых "волн демократизации". Во-вторых, внешнее влияние может оказываться международными неправительственными организациями по согласованию (consent) с национальными правительствами-рецепиентами влияния, преследуя цели привития им разделяемых значительной частью международного сообщества норм поведения. Это также относится к механизмам добровольного восприятия внешнего влияния.

Существуют и принудительные формы оказания внешнего воздействия на демократические процессы, среди которых выделяют контроль, обусловленность (conditionality) и военную оккупацию в целях насаждения демократического режима. Под контролем и обусловленностью подразумевают оказание политического или экономического давления на правительство, нежелающее следовать нормам и предписаниям соответственно одного или группы международных акторов [153,с.58]. Конечно, далеко не всегда такого рода принудительное воздействие оказывается эффективным. Это определяется не только готовностью внешних сил употребить значительную часть имеющихся у них ресурсов для оказания давления на недемократические правительства, поддержки молодых, стремящихся к консолидации демократий или отпору силам антидемократической ориентации [154,с.6], но и степенью внутренней укорененности авторитаризма [155,с.266]. Роль внешнего фактора может различаться в зависимости от того, на каком этапе демократизации находится авторитарный режим. Если режим еще достаточно силен, чтобы отвергать требования либерализации и демократизации, позитивное влияние внешнего фактора будет заключаться в изыскании всевозможных способов его ослабления.

Среди этих способов правомерно выделять мирные и насильственные. Л. Уайтхед, проанализировав поведение США в Латинской Америке, выделил три разновидности насильственного ослабления авторитаризма и навязывания демократии - слияние (incorporation), вторжение (invasion) и запугивание (intimidation). В качестве примеров первого, второго и третьего исследователь использует соответственно поведение США в Пуэрто-Рико, Панаме и Никарагуа [156,с.7]. При этом внешнее вмешательство может преследовать различные цели - от подталкивания режима к самоизменению и стимулирования соответствующих кадровых перестановок до преобразования самой природы режима [157,с.37]. По мнению Уайтхеда, навязывание демократии чаще всего приводит к прямо противоположным результатам и установлению новой формы авторитарного режима (Грузия, Киргизия) [158,с.53]. И хотя примеры успешного навязывания демократии существуют (послевоенные Япония и Германия), далеко не во всех случаях такая стратегия поддержки демократизации является оптимальной.

Значительно более распространены ненасильственные формы подрыва позиций авторитарных режимов. К их числу относят:

1) Моральное воздействие на антидемократический режим. Заявления президента, влиятельных политиков и официальных лиц с осуждением аморальной природы жесткого авторитарного режима, передаваемые по радио и телевидению, преследуют цели получения поддержки мирового общественного мнения, облегчения участи политических заключенных и оживления внутренней оппозиции режиму.

2) Использование экономического давления и санкций для экономического ослабления режима. США нередко прибегают к такого рода формам ослабления авторитаризма, используя принятие специальных поправок через Конгресс или лоббируя приостановку займов и помощи через международные организации.

3) Ещё один важнейший канал - средства дипломатического воздействия, задействуемые чаще всего через посольства. Один из наиболее эффективных, хотя и трудно достижимых результатов дипломатических акций - налаживание личной переписки между высшими руководителями формально конфликтующих держав.

4) Не менее важна многосторонняя дипломатия, осуществляемая на базе международных организаций, таких, например, как ОБСЕ.

5) Огромную роль играет прорыв информационной блокады и телерадиовещание на те страны, в которых информация подвергается тщательной цензуре.

6) Материальная помощь, оказываемая внутренней оппозиции. В том случае, если оппозиционные организации существуют, внешняя помощь способна стать одним из важнейших факторов их укрепления.

7) Наконец, заслуживают упоминания и различного рода образовательные и профессиональные обмены между странами с авторитарным и демократическим способами правления. Хотя авторитарный режим и стремится свести международные обмены к минимуму, потребность в специалистах вынуждает его решаться на эту меру, рискуя впоследствии приобрести в их лице противников существующего на родине политического строя[159,с.93].

В известной степени, внешнее участие в процессах либерализации режима сводится к использованию тех же средств, что и участие в процессах ослабления авторитаризма. Интересная особенность состоит однако в том, как потенциал внешнего участия воспринимается сторонниками реформ внутри режима и за его пределами. Идеализация такого участия, порожденного надеждами на обновление, делает внешнее воздействие одним из ключевых факторов поставторитарного перехода, одним из залогов его успеха. Все больше и больше людей, нередко подогреваемых примитивной популистской риторикой, укрепляются в мысли, что демократизация означает, прежде всего, материальное процветание и социальное благополучие ("как на Западе") и что успехи демократизации в их стране будут восприниматься развитыми странами, как их собственные успехи. Тем болезненнее бывает возвращение к реальности, ибо чаще всего, как показал опыт большинства переходов от коммунистического правления, надежды, связываемые с массированным внешним участием, оказываются иллюзорными. И хотя само существование таких надежд является условием последовательного разблокирования авторитарных форм правления, внешнее участие на этапе либерализации режима выполняет преимущественно идеологическую и пропагандистскую роль.

Средства, имеющиеся в наличии у международных сторонников продолжения реформ и их перехода в подлинную демократизацию, оказываются не столь многочисленными. Международная помощь на этом этапе еще не может быть ни целенаправленной, ни массированной, ибо не существует гарантий против восстановления жесткого авторитаризма и использования предложенных международным сообществом средств для реанимации его военно-экономической мощи и агрессивности. На этом этапе еще не могут быть ни отменены экономические санкции, введенные против режима на этапе его ослабления, ни заключены международные договора, преследующие цели финансово-экономического выздоровления.

Тем не менее, международное участие в процессах либерализации режима не должно являться лишь фактическим продолжением стратегии ослабления прежнего авторитарного режима. И хотя оказание материальной помощи режиму на этом этапе является преждевременным, задача развитых демократических государств состоит не только в том, чтобы гарантировать невосстановимость агрессивного режима, но и в том, чтобы свести к минимуму вероятность революционного развития событий, чреватого последующей эскалацией насилия и гражданской войной. В зависимости от того, как протекает переход, какая стратегия избрана реформаторами, внешнее участие может варьироваться от практиковавшейся ранее массированной поддержки оппозиции до сотрудничества с реформистскими силами внутри режима. На этом этапе для реформаторов особенно важна внешняя поддержка, оказываемая им в виде правительственных заявлений, обещаний отменить в скором будущем условия, препятствующие доступу на международные рынки и развитию экономической активности и т.д.

Как только происходит смена прежнего авторитарного режима режимом, имеющим демократическое происхождение, внешнее участие в процессах перехода вступает в принципиально новую стадию. Важность такого участия, в особенности на этапе становления демократических институтов, является фундаментально значимой для успешного продолжения перехода. На этом этапе закладываются предпосылки нормального функционирования политической и экономической системы.

Несмотря на несовершенство демократии, как свидетельствует общественная практика, человечество не создало более эффективной формы правления, которая, постоянно совершенствуясь, адаптируется к изменяющимся условиям. Джон Мюллер предлагает «…перестать желать от демократии невозможного и признать, что она реально не осуществима, оставаясь прекрасной, но недостижимой мечтой» [10,с.6].

Проблема демократии состоит в подконтрольности правящего класса со стороны народа, от которого требуется время от времени выражать свое одобрение или неодобрение деятельности элиты посредством голосования. Неприменение силы и умиротворение являются условиями или критериями демократии, применение которых необходимо для ненасильственного завоевания власти, исходя из принципа неопределенности и сменяемости. Большинство исследователей единодушны в том, что стабильность демократии зависит от глубокой и широко укорененной поддержки со стороны граждан. Демократии, которые не обладают таким основанием для легитимности, не стабильны. Демократические политические режимы, которым в течение длительного времени не удается выполнить возложенные на них ожидания, могут потерять свою легитимность, а следовательно могут перестать существовать. Следует согласиться с Й. Шумпетером, который писал: «Демократия процветает тогда, когда модель общества обладает определенными характеристиками, и бессмысленно спрашивать, как она будет существовать при других социальных моделях, не обладающих этими характеристиками, или как будут жить люди в таких обществах в условиях демократии». Демократия, естественно, предполагает наличие большинства и меньшинства; тех, кто оказывается способен провести свое решение, и тех, кто обязан ему подчиниться. Действительно, любое «голосование - это навязывание воли одних людей другим»[11,с.12], и поэтому демократия не предусматривает учета всех точек зрения и удовлетворения всех интересов. Однако для нормального функционирования общества демократически принятые решения должны исполняться, а в случае неподчинения им власть имеет легитимное право на насилие. В таком случае закономерно возникает вопрос: почему меньшинство в демократических странах соглашается подчиниться воле большинства, хотя в ряде случаев оно может категорически не разделять его мнения?

Этот вопрос в современной теории демократии решается предельно просто, и ответ на него заложен именно в шумпетеровском понимании демократии как modus procedendi [12,с.7]. Демократическая форма правления отличается от прочих тем, что предполагает неприятие результатов голосования только в одном случае - в случае нарушения его процедуры. «Демократия, - пишет А. Пшеворский, - легитимна в том смысле, что люди готовы признавать решения, содержание которых еще не определено, уже постольку, поскольку эти решения являются результатом применения общепринятых правил. Люди соглашаются с итогами демократического взаимодействия, даже когда они им не нравятся, так как это результат применения практике правил, на которые мы все согласились... В таком случае ключом к демократической стабильности является "культура участия"»[13,с.155].

Демократия может быть стабильной только в том случае, когда и общество, и элита ясно осознают необходимость демократических преобразований. В том случае, если народ требует перед демократией невозможного, в обществе появляется разочарование, которое становится серьезной угрозой для демократии. При непредвзятом рассмотрении оказывается, что демократию нельзя считать инструментом сплочения и консолидации общества; скорее наоборот, она должна способствовать умножению его разнообразия. Непохожие друг на друга группы и партии, социальные слои и меньшинства должны создавать калейдоскопически меняющиеся комбинации, представляющие собой максимально точный «слепок» общественных настроений[14,с.27].

Цель демократии не в стабильности, а в обеспечении возможностей для стабильных и неотвратимых перемен, продвигающих общество не по пути, определенному «законами прогресса» или «исторической необходимостью», а в том направлении, какое это общество само для себя избрало. Политико-экономическим системам, основанным на демократических ценностях, удается эффективно решать стоящие перед обществом задачи. Однако преувеличение возможностей демократии чревато серьезными издержками, последствиями которых может стать неприятие данной системы ценностей и политического устройства. Демократические режимы достаточно предсказуемы, их политика открыта для общества, что создает условия для политической стабильности, необходимой для экономического, социального и культурного развития. Демократия не является единственной легитимной моделью правления в сегодняшнем мире. Существуют и другие политико-экономические системы, которые имеют поддержку со стороны своего народа. Поэтому эволюция демократии свидетельствует о том, что ее качество и стабильность никогда не могут считаться чем-то само собой разумеющимся. Лишь при эффективных ответах на вызовы современности демократия может сохраниться как эволюционирующая, но сохраняющая основополагающие качества, форма организации общественной жизни.

Выбор между демократией и авторитаризмом для большинства граждан нашей страны вполне очевиден, так как достойной альтернативы демократии в современном мире нет. Выбор может быть только между моделями демократии, связанными с ее национальными особенностями. Однако демократия является хрупкой системой, и если не создавать соответствующих условий для ее поддержания, то она будет разрушена. Общество ожидает, зачастую, немедленной отдачи от избранной власти, не задумываясь над тем, что сами граждане делают для того, чтобы система работала эффективно, чтобы представители народа выражали его интересы, были подконтрольны и управляемы. Особенности политического развития Казахстана свидетельствуют о своеобразной адаптации к вызовам современности, которая наряду с определенным экономическим вектором меняет политический контекст модернизационного процесса, способствуя его реализации. Казахстанская демократизация носит в значительной степени имитационный характер, что явилось следствием отсутствия в стране достаточных внутренних предпосылок для возникновения новых политических институтов и наполнения их соответствующим нормативно-ценностным содержанием. Это приводило к возникновению формальных учреждений, имитирующих и копирующих западные образцы. Тем не менее, можно с высокой долей вероятности утверждать, что в современном Казахстане, впервые за всю историю ее развития складываются в достаточном объеме предпосылки для демократии, поэтому «объективно общество подготовлено к демократии».

переход авторитарный режим авторитаризм демократизация

Размещено на Allbest.ru