Политическая доктрина партии эсеров

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования Республики Беларусь

Институт парламентаризма и предпринимательства

Социально-экономический факультет

Кафедра политологии и гуманитарных дисциплин

Специальность "политология"

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине

История общественных движений и политических партий

Тема:

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА ПАРТИИ ЭСЕРОВ

Выполнила студентка 3-го курса

группы 22129 № 22129/ 33

Окулик Инна Николаевна

Научный руководитель: ст. преподаватель

Понятовский Игорь Дмитриевич

2012

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Программа партии социалистов-революционеров

1.1 Первый съезд партии эсеров и принятие программы

1.2 Основные политико-идеологические взгляды эсеров

Глава 2. Идеология эсеров после революции 1905-1907 годов

2.1 В.М. Чернов и доктрина центризма

2.2 Особенности взглядов правых эсеров

2.3 Политическая доктрина левых эсеров

Заключение

Список использованных источников

ВВЕДЕНИЕ

Партия эсеров - одна из крупнейших партий России, опиравшаяся не на иностранную, а на российскую, по своим корням народническую идеологию. Эта партия сыграла значительную роль в годы первой Российской революции, в период реакции. Она пользовалась значительным влиянием у большой части не только крестьянства, но и рабочих и интеллигенции. «Декрет о земле», принятый II съездом Советов, основывался на эсеровской аграрной программе. Эсеры - единственная партия, которая составляла значительную конкуренцию партии большевиков в первые годы Советской власти: они входили в совнарком, тем самым осуществляя принцип многопартийности в формировании правительства.

Процесс образования партии эсеров был длительным. Учредительный съезд партии, состоявшийся 29 декабря 1905 - 4 января 1906 гг. в Финляндии и утвердивший ее программу и временный организационный устав, подвел итоги десятилетней истории эсеровского движения.

Первые эсеровские организации появились в середине 90-х годов XIX в.: Союз русских социалистов-революционеров (1893 г., Берн), киевская группа и Союз социалистов-революционеров в 1895-1896 гг. ССР организовался в Саратове, а затем перенес свое местопребывание в Москву. Во второй половине 90-х гг. организации эсеровской ориентации возникли в Воронеже, Минске, Одессе, Пензе, Петербурге, Полтаве, Тамбове и Харькове.

На мой взгляд, недостаточная изученность данной проблемы, применительно к современному обществу, является актуальной, что и послужило предметом выбора темы для написания данной работы.

Целью курсовой работы - является комплексное изучение и изложение материала по социально-политическим проблемам программ партии эсеров.

Задачами работы является:

- рассмотреть первый съезд партии эсеров и принятие программы;

- раскрыть основные политико-идеологические взгляды эсеров;

- проанализировать взгляды В.М. Чернова и доктрину центризма;

- раскрыть особенности взглядов правых эсеров;

- изучить политическую доктрину левых эсеров.

Предметом исследования является программа партии эсеров.

Объектом исследования является партия эсеров в контексте их деятельности в социально-политическом аспекте.

В ходе работы была использована как научная, так и учебная литература. Большой вклад в освещение политической доктрины партии эсеров внесли Вернигоров В.И., Гельман, В.Я., Дьячков В.Л., Леонов С.В., Сташкевич Н.С. и другие авторы.

В процессе исследования, применялись такие методы, как анализ исторических документов, синтез, сравнение, обобщение, психологическое исследование.

ГЛАВА 1. ПРОГРАММА ПАРТИИ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ

1.1 Первый съезд партии эсеров и принятие программы

В начале 1900-х годов в оппозиционной и революционной среде, в том числе эсеровской, все чаше и настойчивее говорили об объединении в целях усиления эффективности борьбы с существовавшим строем. Эсеров подхлестывало и стремление опередить в этом отношении социал-демократов, активно работавших в это время над созданием своей партии. Однако уровень эсеровского движения в целом был еще недостаточным для реализации объединительной тенденции. Эсеровские организации оставались малочисленными, замкнутыми, интеллигентскими народническими кружками, разногласия между ними не сглаживались, а обострялись. В сентябре 1901 г. в газете “Накануне” В.М. Чернов отмечал наличие в эсеровском движении двух крыльев - левого и правого. К левому крылу он относил ССР, журнал “Вестник русской революции” и газету “Накануне”, более сохранявших народовольческие традиции; к правому - южную Партию социалистов-революционеров, имевшую, по его мнению, ряд общих черт с левым, “искровским” крылом российской социал-демократии. Переговоры между южными эсерами и ССР об объединении велись, но они протекали очень вяло, ограничивались редкими персональными встречами представителей этих организаций и в ближайшем времени не сулили положительных результатов. Дело тормозилось и полицейскими репрессиями, не дававшими организациям сколько-нибудь окрепнуть, вырывавшими из них наиболее активных членов, ликвидировавшими с трудом налаживавшиеся между ними связи. Жертвой этих репрессий стал и ССР. В сентябре 1901 г. была арестована его типография в Томске, где печатался третий номер “Революционной России”, а в начале декабря он фактически полностью был ликвидирован. Дело объединения эсеров, казалось, было похоронено на неопределенное время. Однако произошло обратное [2, с. 36].

Провалу ССР способствовал принятый незадолго до этого в его состав агент Департамента полиции Е.Ф. Азеф. Свои услуги охранке он предложил еще в 1893 г., будучи студентом одного из германских политехнических институтов. Вначале его деятельность сводилась к поверхностному освещению революционной эмиграции. В 1899 г. Азеф прибыл в Москву в распоряжение начальника местной охранки С.В. Зубатова, мастера провокации. Здесь он смог проникнуть в Союз социалистов-революционеров, террористические наклонности которого беспокоили охранку. Помогла этому и рекомендация от заграничных эсеров, в которой говорилось, что Азеф может оказать помощь в доставке литературы из-за границы. Сближению Азефа с руководством Союза способствовала техническая помощь, оказанная им Союзу в постановке типографии. Одновременно это позволило охранке обнаружить и ликвидировать типографию. После ареста томской типографии судьба Союза была предрешена. Его лидер А.А. Аргунов вынужден был согласиться перенести на время издание “Революционной России” за границу. Для организации издания туда выехала в конце октября 1901 г. член Союза М.Ф. Селюк. На переносе издания газеты за границу и выезде туда Селюк особенно настаивал Азеф, который через месяц тоже выехал в Германию, предварительно получив от А.А. Аргунова, предчувствовавшего скорый арест, все связи, адреса и явки Союза. До этого эмиграция настороженно относилась к Азефу. Теперь Азеф являлся перед эмиграцией уже в новом статусе, в качестве одного из представителей российской революционной организации, и Селюк должна была служить живым подтверждением этого статуса [1, с. 105].

В начале декабря в Берлине совершенно случайно встретились Селюк и Азеф с Г.А. Гершуни, оказавшимся за границей, по всей вероятности, по делам комиссии южной партии эсеров, занимавшейся вопросами доставки литературы из-за границы. Гершуни знал, причем поверхностно, лишь Селюк. Азеф и Гершуни до этого вообще не встречались, однако они без затруднений нашли общий язык. Гершуни был фанатиком террора. До этой встречи он уже в течение нескольких месяцев был занят созданием Боевой организации, разыскивал кандидатов в нее, объезжая эсеровские организации. Он нашел полное понимание у Азефа, который тоже превозносил террор, но - в интересах провокации. В результате переговоров между тремя названными лицами, длившимися несколько дней, был решен вопрос об объединении во всероссийскую Партию социалистов-революционеров южной Партии эсеров и Союза социалистов-революционеров [2, с. 38].

Обычно решение об образовании политической партии принимается учредительным съездом полномочных представителей местных партийных организаций. Этим же съездом утверждается программа и устав партии, избираются ее руководящие органы. При образовании партии эсеров не было даже подобия этому алгоритму. Здесь дело было густо замешано на случайности, авантюре и провокации. Лица, принявшие решение об образовании партии, не имели на то никаких полномочий. Полномочия Селюк и Азефа от Союза не шли дальше постановки за границей временного издания “Революционной России”. Любопытно, что у Азефа не было на это благословения и от охранки. И с этой стороны он действовал, как авантюрист. Охранка одобрила его самодеятельность лишь задним числом.

С образованием партии значимость Азефа и в революционных кругах, и в охранке резко поднялась. Он, а не Гершуни, как это рисуется в эсеровской литературе, нахраписто действуя уже от имени объединенной российской партии эсеров, сыграл основную роль в присоединении к партии заграничных эсеров: редакции “Вестника русской революции”, Союза русских социалистов-революционеров, а также в формировании редакции и в постановке издания за границей “Революционной России” уже как органа объединенной партии. Большую помощь оказал ему при этом М.Р. Гоц.

Сын богатого московского купца-чаеторговца, М.Р. Гоц, отбыв многолетнюю каторгу за участие в народовольческом движении 80-х годов, в конце 1900 г. выехал за границу. Энергичный, обладавший большими средствами, он быстро занял видное положение в народнической эмиграции. Гоц являлся членом комитета Аграрно-социалистической лиги. При его активном содействии было налажено издание “Вестника русской революции”. Он вместе с бывшими членами “Группы старых народовольцев” Н.С. Русановым и И.А. Рубановичем входил в редакцию этого журнала, а вместе с В.М. Черновым и Л.Э. Шишко составил редакцию “Революционной России”. Им щедро, особенно вначале, финансировались эти печатные органы и Боевая организация партии эсеров.

Сообщение об образовании партии эсеров появилось в январе 1902 г. в третьем номере “Революционной России”. В течение 1902 г. к партии примкнули эсеровские организации в России, а также остатки РППОР. Перед Первой российской революцией в партии было свыше 40 комитетов и групп, объединявших приблизительно 2-2,5 тыс. человек. По своему социальному составу партия была преимущественно интеллигентской. Учащиеся, студенты, интеллигенция и служащие составляли в ней более 70%, а рабочие и крестьяне - около 28% [5, с. 72].

Организация была одной из слабых сторон партии эсеров на протяжении всей ее истории и одной из причин вытеснения ее с исторической сцены большевиками. Эсеры, по признанию их лидера В.М. Чернова, постоянно “грешили” в сторону “организационного нигилизма” и страдали “организационной расхлябанностью”. Основу партии составляли ее местные организации: комитеты и группы, формировавшиеся, как правило, по территориальному принципу. Сложившиеся местные организации (а это было крайне редко) состояли обычно из пропагандистов, объединявшихся в союз, агитаторов, составлявших так называемую агитаторскую сходку, и технических групп - типографской и транспортной. Организации чаще всего формировались сверху вниз: вначале возникало руководящее “ядро”, а затем вербовались массы. Внутренние связи в партии, вертикальные и горизонтальные, никогда не были прочными и надежными, особенно слабыми они были в период, предшествовавший Первой российской революции [7, с. 123].

Первоначально партия, видимо, не имела даже своего специального центрального органа. Сказывалось, с одной стороны, своеобразие самого дела образования партии, а с другой - преобладание сторонников организации партии на принципе федерации, Технические функции ЦК исполнялись в известной мере наиболее сильными местными организациями, каковыми были до конца 1902 г. саратовская, а после ее разгрома - екатеринославская, одесская и киевская [5, с. 73].

В ЦК, без общепартийной санкции, постепенно превратилась ранее упоминавшаяся комиссия по связи с заграницей в составе Е.К. Брешковской, П.П. Крафта и Г.А. Гершуни. Они взяли на себя и функции внутрипартийных разъездных агентов. Летом 1902 г. Гершуни без согласования с другими членами ЦК кооптировал в его состав Е.Ф. Азефа. После ареста Крафта и Гершуни и переезда за границу Брешковской в течение года, с весны 1903 до весны 1904 гг., роль ЦК в России выполнял Азеф. С апреля 1904 г. он начал формировать новый состав ЦК путем личной кооптации. К началу революции в нем уже было около 20, а к первому съезду - около 40 членов, составлявших два его отделения - Петербургское и Московское. В полном своем составе ЦК никогда не собирался, и вряд ли кто из руководства партии, кроме Азефа, точно знал его численность и персональный состав. ЦК исполнял в основном технические функции. Идейным и в некоторой степени организационным центром партии являлась редакция “Революционной России”. Поскольку коллективное руководство существовало лишь формально, большую роль в партии играли отдельные личности. Среди них выделялся М.Р. Гоц. Он был представителем российского партийного центра за границей, имел право кооптации ЦК в случае его полного провала. Не без основания его называли порой “диктатором” партии и отмечали, что в 1903-1904 гг. он и Азеф “распоряжались всей партией”. В.М. Чернов был в основном идейным лидером и организационными вопросами особенно не занимался [9, с. 306].

По мере расширения функций партии в ней появлялись специальные структуры. В апреле 1902 г. террористическим актом С.В. Балмашова заявила о себе Боевая организация, формирование которой Гершуни начал еще до образования партии. БО предназначалась для ведения центрального террора против одиозных деятелей правительства. Она занимала в партии автономное положение, имела свой устав, кассу, явки и адреса. ЦК решал лишь вопросы о том, против кого и когда должен быть совершен террористический акт. Вмешиваться во внутренние дела БО он не имел права. Во главе БО стояли Гершуни (1901 - май 1903-го) и Азеф (1903-1908). При Гершуни организация имела “рассеянный” характер: завербованные в нее боевики продолжали пребывать в своих местных организациях до получения вызова от главы организации для совершения намеченного террористического акта. Азеф, сдав Гершуни охранке и возглавив организацию, полностью ее реорганизовал: обновил состав, собрал воедино, централизовал, ввел строгую дисциплину. Автономное положение БО служило неплохим прикрытием для Азефа в его длительной провокаторской деятельности. Численность БО не была постоянной. За время ее существования она колебалась в разное время от 10 до 30 человек. Всего через нее прошло более 80 боевиков [2, с. 41].

В целях активизации и расширения партийной работы в деревне в 1902 г. после крестьянских восстаний в Полтавской и Харьковской губерниях возник Крестьянский союз Партии социалистов-революционеров. В мае 1903 г. было заявлено о создании Союза народных учителей. В 1903-1904 гг. при ряде комитетов стали возникать Рабочие союзы, объединявшие членов комитета и примыкавших к нему лиц, занимавшихся революционной деятельностью среди рабочих. Создание названных организаций свидетельствовало о стремлении партии расширить свое влияние в массах, однако деятельность этих малочисленных организаций находилась еще в зачаточном состоянии [10, с. 321].

1.2 Основные политико-идеологические взгляды эсеров

В отношении теории эсеры были плюралистами. Партия, считали они, не может уподобляться духовной секте, руководствоваться одной какой-то теорией. Среди них были и сторонники субъективной социологии Н.К. Михайловского, и последователи модных тогда учений махизма, эмпириокритицизма, неокантианства. Объединяло эсеров неприятие марксизма, прежде всего его материалистического и монистического объяснения общественной жизни. Последняя рассматривалась эсерами как совокупность явлений и событий, находящихся в равной зависимости и функциональной связи друг с другом. Они не признавали деление ее на материальную и идеальную сферы [3, с. 135].

Необходимым условием пребывания в партии считалась лишь вера в ее конечную цель - социализм. Основу эсеровской идеологии составляла перенятая ими у старых народников идея о возможности особого пути России к социализму, не дожидаясь, когда предпосылки для этого будут созданы капитализмом. Эта идея порождена была благородным и искренним желанием избавить трудовой народ, прежде всего многомиллионное российское крестьянство, от мук и страданий капиталистического чистилища и поскорее приобщить его к социалистическому раю. Она основывалась на представлении о том, что человеческое общество в своем развитии не моноцентрично, а полицентрично. Отрицанием идеи монизма, верой в особый путь России к социализму народничество и эсеры в какой-то мере роднились со славянофилами. Но по социальной и идейной сути народники и тем более эсеры не были славянофилами или их наследниками. Особое положение России в мире и ее особый путь к социализму В.М. Чернов объяснял не такими искони присущими русскому народу иррациональными качествами, как духовность, соборность, православие, а сложившимся международным разделением труда: Россия представлялась ему “Евразией”, стоящей на грани между однобоко-индустриальными и примитивно-аграрными “колониальными” странами.

Эсеровская идея, что судьбу социализма в России нельзя связывать с развитием капитализма, базировалась на утверждении об особом типе российского капитализма. В российском капитализме, по мнению эсеров, в отличие от капитализма развитых промышленных стран, преобладали, особенно в земледелии, отрицательные, разрушительные тенденции. В связи с этим земледельческий капитализм не может подготовить предпосылки для социализма, обобществить землю и производство на ней [11, с. 98].

Особенности российского капитализма, а также самодержавно-полицейский режим и сохранявшаяся патриархальщина определяли, на взгляд эсеров, характер и группировку социальных и политических сил на российской арене. Они делили их на два противостоящих лагеря. В одном из них объединялись под эгидой самодержавия высшая бюрократия, дворянство и буржуазия, в другом - рабочие, крестьяне и интеллигенция. Поскольку для эсеров деление общества на классы определялось не их отношением к собственности, а отношением к труду и источниками доходов, то в одном из названных лагерей мы видим классы, получавшие свои доходы, как считали социалисты, за счет эксплуатации чужого труда, а в другом - живущие своим трудом.

Дворянство рассматривалось эсерами как исторически обреченный класс, неразрывно связанный с самодержавием, диктующий ему свою политику. Консервативность российской буржуазии объяснялась ее якобы искусственным происхождением путем насаждения капитализма “сверху”, а также привилегиями, которые она получала от самодержавия, ее чрезмерной концентрированностью, порождавшей у нее олигархические наклонности, ее неспособностью конкурировать на внешнем рынке, где ее империалистические устремления могли быть осуществлены лишь с помощью военной силы самодержавия. Сказывалась и активность российского пролетариата, с самого начала выступившего под социалистическим знаменем. Высшая же бюрократия считалась непосредственной опорой самодержавия, при этом благосклонной не только к дворянству, но и к буржуазии. Самодержавие ввиду политической инертности дворянства и буржуазии играло при них роль не только опекуна, но и диктатора [2, с. 43].

Главной силой второго, трудового лагеря эсеры считали крестьянство. Оно, в их глазах, было “немного не всем” по своей численности и по своему значению в хозяйственной жизни страны и “ничем” по своему экономическому, политическому и правовому положению. Единственный путь спасения для крестьянства виделся в социализме [11, с. 210].

Эсеры отмечали, что уровень жизни российского пролетариата выше, чем у большинства крестьянства, и гораздо ниже, чем у западноевропейского пролетариата, что он не имеет гражданских и политических прав. Вместе с тем признавалось, что благодаря своей высокой концентрации в важнейших экономических и политических центрах и социальной активности он представляет постоянную и самую серьезную опасность для правящего режима. Особо подчеркивалась связь русских рабочих с деревней. Эта связь не рассматривалась как признак их слабости и отсталости, как препятствие для формирования у них социалистического сознания. Наоборот, такая связь оценивалась положительно, как одна из основ классового “рабоче-крестьянского единства” [3, с. 140].

Главная миссия интеллигенции виделась в том, чтобы нести идеи социализма в крестьянство и пролетариат, помочь им осознать себя единым рабочим классом, увидеть в этом единстве залог своего освобождения. По эсеровским представлениям, интеллигенция являлась самостоятельной творческой социальной категорией, органически противостоящей самодержавно-полицейскому режиму с его стремлением все централизовать, контролировать и регламентировать, подавлять инициативу и творчество, идущие снизу [12, с. 70].

Выработка эсеровской программы началась летом 1902 г. Был опубликован лишь четвертый ее проект, появившийся в мае 1904 г. в 46-м номере “Революционной России”, Официально он значился как проект редакции этой газеты, но основная работа по его составлению была выполнена В.М. Черновым. Опубликованный проект программы с незначительными изменениями был утвержден в начале января 1906г. I съездом партии. Эта программа оставалась главным руководящим документом эсеров до конца их существования. Программа эсеров была построена по шаблону программ других тогдашних социалистических партий. В ней содержались четыре основных блока. Первый был посвящен анализу мировой системы капитализма; второй - противостоящему ему международному социалистическому движению; в третьем давалась характеристика своеобразных условий развития социализма в России; в четвертом излагалась конкретная программа движения.

Она делилась на программу-минимум и программу-максимум. В программе-максимум указывалась конечная цель партии - экспроприация капиталистической собственности и реорганизация производства и всего общественного строя на социалистических началах при полной победе рабочего класса, организованного в социально-революционную партию. Оригинальность эсеровской модели социализма заключалась не столько в представлениях о самом социалистическом обществе, сколько в том, каков должен быть путь России к этому обществу [5, с. 79].

Важнейшим требованием программы-минимум был созыв Учредительного собрания на демократических началах. Оно должно было ликвидировать самодержавный режим и установить свободное народное правление, обеспечивающее необходимые личные свободы и защиту интересов людей труда. Политическую свободу и демократию эсеры считали предпосылкой для социализма и органической формой его существования. Предусматривалось установление демократической республики, политических и гражданских свобод, пропорционального представительства в выборных органах и прямого народного законодательства в виде референдумов, законодательных инициатив снизу и т. п.

В вопросе о государственном устройстве новой России эсеры выступали за “возможно большее” применение федеративных отношений между отдельными национальностями, за признание за ними безусловного права на самоопределение, за широкую автономию местных органов самоуправления.

Центральным пунктом хозяйственно-экономической части эсеровской программы-минимум являлось требование социализации земли. Под социализацией земли имелись в виду отмена частной собственности на землю, превращение земли не в государственную собственность, а в общенародное достояние. Социализация земли служила соединительным мостиком между эсеровскими программами минимум и максимум. Она рассматривалась как первая стадия в деле социализации земледелия [5, с. 80].

Целями эсеровской программы-минимум провозглашались также охрана духовных и физических сил рабочего класса в городе и деревне, увеличение его способности к дальнейшей борьбе за социализм. Конкретно выдвигались следующие требования: установление рабочего дня не более 8 часов и минимума заработной платы; страхование рабочих за счет государства и хозяев; законодательная охрана труда под наблюдением фабричной инспекции, избираемой рабочими; создание профессиональных рабочих организаций и обеспечение их права участвовать в организации труда на предприятиях [13, с. 17].

В области финансовой политики предусматривалось введение прогрессивного налога на доходы и наследство при полном освобождении от налогов доходов ниже установленной нормы; уничтожение косвенных налогов (кроме налогов на предметы роскоши), покровительственных пошлин и всех вообще налогов на доходы от трудовой деятельности [2, с. 44].

Партия выступала также за развитие всякого рода общественных служб и предприятий: за бесплатную медицинскую помощь; за земские агрономические и продовольственные организации; за предоставление государственного кредита трудовым хозяйствам, преимущественно на кооперативных началах; за коммунальную, земскую и государственную политику, благоприятствующую развитию коопераций на строго демократических началах и т.д.

эсер партия идеологический программа

ГЛАВА 2. ИДЕОЛОГИЯ ЭСЕРОВ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ 1905-1907 ГОДОВ

2.1 В.М. Чернов и доктрина центризма

В Государственном архиве РФ в личном фонде В.М. Чернова хранится весьма необычное и плохо вписывающееся в контекст фонда дело. Это не переписка лидеров партий, не освещение каких-либо сторон их деятельности, неизвестных широкой публике. Упомянутое дело - оригинальные переводы В.М. Черновым отдельных выдержек из Э. Бернштейна. Программа партии социалистов-революционеров в ее аграрном вопросе обнаруживает интересные пересечения с идеями, встречающимися в этом переводе. Это позволяет ставить вопрос о влиянии немецкой социал-демократии на российских социалистов-революционеров. «Выписки из книги Бернштейна» представляют собой перевод В.М. Черновым тех частей работы Э. Бернштейна, в которых немецкий социал-демократ рассуждает о мерах, необходимых в аграрной сфере. А это являлось весьма актуальным именно для российских эсеров, заявлявших себя как крестьянская партия. Хотя документ не датирован, по косвенным признакам можно определить время его создания началом XX в. В пользу этого времени говорит не только содержание переведенного текста, но и ситуация, бывшая тогда в партии эсеров, - ситуация теоретического голода, когда идеи народников уже не могли полностью наполнять революционное сознание, а идеи марксизма - полностью соответствовать ему. Именно в этот период и сложились условия, способствовавшие поиску и заимствованиям новых идей. И в этой обстановке обращение к работе ревизиониста Э. Бернштейна «главного партийного теоретика» эсеров выглядело вполне обоснованно [8, с. 62].

В России к рубежу XIX-XX веков роста средних крестьянских хозяйств не было. Но не было и роста крупных земледельческих хозяйств. Был «регресс». Так, в программе к I съезду утверждалось, что в земледелии капитализм не «...проявляет свое влияние в организации крупного производства и обобществлении труда...». А на самом съезде В.М. Чернов говорил о целых «отраслях производства» - в первую очередь это земледелие, которое капитализм «...всецело захватить в свои руки совершенно неспособен». То есть вывод В.М. Чернова в определенной степени близок выводу Э. Бернштейна - в сельском хозяйстве капитализм не может развиваться так же, как в промышленности, - уничтожая мелкие и средние хозяйства, создавая крупные предприятия и превращая крестьянство в пролетариат.

Не изменил свою точку зрения лидер эсеров и впоследствии. В своих воспоминаниях, указывая на распространенное среди социал-демократов мнение о том, что «...сельские помещики превратятся в современных крупных землевладельцев, создателей высокопродуктивных “фабрик зерна”», а из крестьян большинство станет «безземельными пролетариями», В.М. Чернов исходил из того же бернштейновского постулата о том, что сельскохозяйственная сфера следует другим, не описанным К. Марксом законам - «по мере развития событий» проступали совершенно другие «контуры». Крестьянство стремилось получить землю тех, кто «не обрабатывал ее собственными руками», а сельскохозяйственный пролетариат стремился вернуться в прежнее «мелкобуржуазное состояние», также получив надел земли. То есть пролетаризация в деревне не становилась доминирующим фактором, крестьяне демонстрировали способность сохранять свои небольшие наделы, а кое-где даже и приумножать их.

На I съезде В.М. Чернов говорил о пролетариате как «об известной части, именно лишь части, всей массы трудящихся. Понятие массы трудящихся подразумевает и трудовое крестьянство». Эта фраза ставила крестьянство в тогдашней иерархии революционности классов на один уровень с гегемоном и авангардом революции - пролетариатом. Это программное утверждение вводило крестьянские массы в революционную теорию [14, с. 286].

Но не всеми на съезде данное заявление В.М. Чернова воспринималось четко, что показывало неприятие идеи об объединении крестьян и рабочих в один класс даже в эсеровской среде, не говоря уже о российских социал-демократах. В.А. Мякотин (выступавший под псевдонимом «Рождественский») указал на недопустимость употребления терминов «пролетариат», «крестьянство», «рабочий класс» как синонимов - не следует считать «...трудовое крестьянство как рабочий класс». Но он, один из основателей партии, не мог потягаться в убедительности с «главным партийным теоретиком» - В.М. Черновым, что и показывал его отход в последующем от партии эсеров и укрепление в ней положения о пролетариате и крестьянстве как о рабочем классе.

Крестьянин, вынужденный постоянно в поисках средств существования обращаться к промышленному труду, «превратился в замаскированного рабочего». Имея в виду отход крестьянства на заработки, сезонные промыслы, В.М. Чернов видел в этом своего рода определенную интенсификацию деятельности крестьян. Конечно же, в массе своей для российских условий интенсификация в сельском хозяйстве заключалась не в работе на своем участке, а в отходах на другие (и даже зачастую на другой вид деятельности), но суть ее оставалась прежней. Именно активный труд крестьян позволял Э. Бернштейну, а вслед за ним и В.М. Чернову обосновывать причисление этого сословия к рабочему классу. Роль крестьянства рассматривалась не только с точки зрения их социального статуса, но и их количественного соотношения в обществе с другими сословиями.

По прошествии времени В.М. Чернов только укрепился в правильности этого «постулата». Анализируя события 1905 года, в частности Манифест 17 октября, он выделял два «течения», по которым могла бы пойти последующая революционная деятельность. Одно течение, по сценарию которого события и стали развиваться, увидев в «...победе первой политической забастовки новое доказательство своей давнишней идеи о всемогуществе городского пролетариата», решилось немедля выступить - «без помощи крестьянства». Второе «течение» основывалось на утверждении, что «прочная победа» не может быть достигнута «...без одновременного натиска сил городского пролетариата и огромных масс трудового крестьянства»; призывало «не форсировать событий», а подождать весны, когда крестьянство сможет «в массе двинуться в огонь». Декабрьские события в Москве, конечно же, лишь сильнее убедили В.М. Чернова в правильности рассуждений, пересматривавших место и роль крестьянства в революционном движении, а как следствие этого - место и роль марксизма, заявлявшего амбициозные претензии на монопольное владение революционной теорией. Сфера теоретического соприкосновения между российскими эсерами и немецкими ревизионистами расширялась [8, с. 69].

Но это были только направления движения - будь-то вооруженное выступление против правительства (одного только городского пролетариата или пролетариата совместно с крестьянством), что было актуально для России; или сознательный политический акт, в виде избрания «своих» кандидатов крестьянами, что ставил на повестку дня перед социал-демократией Э. Бернштейн в Германии. Содержание этого движения оставалось одинаковым - немецкая социал-демократия после ревизии Э. Бернштейна и российский социал-революционаризм (выраженный манифестом Крестьянского союза в отредактированной В.М. Черновым форме) несли в себе общее рациональное зерно. А именно - утверждение о том, что для свершения своих идеалов социалистической партии поддержка крестьян необходима, что исход борьбы за социализм «...в руках не только рабочего, вываренного в фабричном котле, а и крестьянина, голодавшего в убогой деревне».

Все эти нововведения в теории социализма, изложенные Э. Бернштейном и В.М. Черновым, несомненно, общие в какой-то степени, могут показаться таковыми лишь в силу общности обоих авторов по социалистическому лагерю. На самом же деле общность внутри социалистического лагеря - вопрос дискуссионный. А вот то, что действительно объединяло Э. Бернштейна и В.М. Чернова, помимо вышеобозначенных подходов, - это отношение к отдельным конкретным вопросам. В первую очередь - к общине [14, с. 289].

В «Проекте программы партии социалистов-революционеров...» нет речи о «полном» самоуправлении общины, по отношению к своим членам община предстает «демократически организованной». То же самое было озвучено на I съезде В.М. Черновым. Главный партийный теоретик заявил, что земля должна перейти в руки «демократически организованных территориальных союзов», низшими из которых являлись общины.

По поводу распоряжения общиной землей В.М. Чернов также демонстрирует отношение, сходное с вышеизложенным отношением Э. Бернштейна. В «Проекте программы партии социалистов-революционеров...» он предлагает передать землю общинам и их «территориальным союзам», начиная выстраивать, тем самым, над общиной иерархию «общественного владения». Позже, на I съезде, выступая перед делегатами, он называет органы власти, стоящие над общиной, чтобы владение землей не стало «бесконтрольным и произвольным» [4, с. 52].

Итак, «Выписки из книги Бернштейна» демонстрируют, что интерес В.М. Чернова к западноевропейской социалистической мысли не был случайным. Неонародничество отнюдь не стояло на чисто традиционных воззрениях. Обращение В.М. Чернова к идеям Э. Бернштейна прослеживалось в довольно обширном спектре вопросов аграрной сферы. Это определялось конкретной задачей - созданием программы, следующей направлению, заданному народниками, и одновременно являвшей собой логически выстроенную теорию, соответствующую учению о социализме.

Успешность этого выступления В.М. Чернова была предопределена несколькими факторами: во-первых, его обращение к детально разработанной концепции Э. Бернштейна ложилось на почву, подготовленную народническими разработками предыдущих поколений; во-вторых, разработки Э. Бернштейна, вышедшие из лона марксизма, давали обоснование роли крестьянства с позиций экономических, классовых, чего не сделало народничество, и было актуально для России. Эти два фактора определяли собой третий - наличие обширной ниши в общественном сознании, знакомой с ортодоксальным марксизмом, но не согласной с той ролью, которую он отводил крестьянству. Революционная и околореволюционная публика, в разной степени усвоившая рассуждения и принципы экономического материализма, восприняла строившуюся по общим принципам, аргументацию Э. Бернштейна и В.М. Чернова. Наличие этой публики и теоретические разработки «крестьянского» социализма явились основными предпосылками оформления партии социалистов-революционеров [9, с. 312].

Таким образом, модернизация российского народничества в социал-революционаризм проходила в ситуации усвоения эсерами положений, отрицавших многие постулаты ортодоксального марксизма. Это обстоятельство, позволившее выстроить теорию социалистов-революционеров на определенно более высоком уровне, чем у предшествовавших им народников, имела своим следствием оформление существенных противоречий в лагере социалистов. Пройдя целую череду тактических сближений и расхождений, противоречия между социалистами-революционерами и социал-демократами вылились в 1917-1918 гг. в открытую взаимную неприязнь между «правыми» эсерами и большевиками.

2.2 Особенности взглядов правых эсеров

Борьба между правыми и левыми эсерами, а также компромиссы между ними, достигавшиеся благодаря немалым усилиям центристов, составляли содержание внутренней истории партии эсеров в 1917 г. Центристами в конечном счете определялся и официальный курс партии. Однако и они не были монолитны. Наиболее последовательным центристом был секретарь ЦК В.М. Зензинов. Вождь партии В.М. Чернов, при всей его гибкости, искусстве лавировать и находить равнодействующую между противостоящими точками зрения, нередко оказывался на позициях левоцентризма. А такие влиятельные члены ЦК, как А.Р. Гоц, председатель эсеровской фракции в Петроградском совете и товарищ председателя ВЦИК, и Н.Д. Авксентьев, бывший в 1917 г. председателем ВЦИК советов крестьянских депутатов, министром внутренних дел во втором коалиционном Временном правительстве и председателем Совета республики (“предпарламента”), были правоцентристами. Лидерами правого течения в партии были А.А. Аргунов, Е.К. Брешковская, А.Ф. Керенский и Б.В. Савинков. Их взгляды и настроения выражала газета “Воля народа”. Левое крыло партии возглавлялось М.А. Натансоном, Б.Д. Камковым, М.А. Спиридоновой и др. Их печатными органами были газеты “Земля и воля” и “Знамя труда” [6, с. 91].

В основе разногласий внутри партии эсеров лежали различные оценки характера, движущих сил и перспектив происходившего социального переворота, а также различные взгляды на роль партии в этом перевороте. Правые эсеры считали, что вопрос о социалистическом переустройстве общества не стоит на повестке дня не только в России, но и в странах “передового капитализма”, т.к. для него еще не созрели “материальные и духовные условия”. Задачу революции они видели, прежде всего, в демократизации политического строя и форм собственности. Требование обобществления основных отраслей промышленного производства рассматривалось ими как утопическая попытка обойти законы естественного хозяйственного развития и даже как “экономическая реакция”. Партия и трудящиеся, по их мнению, должны были бороться не против капитализма вообще, а лишь против наиболее хищнических, паразитических его сторон, особенно присущих российскому капитализму. Логичной в их концепции была ориентация на союз с прогрессивными элементами буржуазии и их политическими представителями - кадетами.

Правые эсеры были последовательными сторонниками коалиционного правительства. Необходимость коалиции обосновывалась не только концептуальными соображениями, но и практическими потребностями момента. В коалиции виделись условие и средство преодолеть экономическую разруху, обеспечить успехи на фронте и возможность довести страну до Учредительного собрания без гражданской войны. Соответственно, правые эсеры резко отрицательно относились к большевикам с их курсом на социалистическую революцию и лозунгом перехода власти к советам. По вопросу о войне и мире правые эсеры эволюционировали от оборончества к революционному оборончеству. Они отвергали сепаратный мир с Германией, выступали за войну до победного конца в союзе с Антантой, надеясь, таким образом, не только добиться справедливого мира, но и спасти молодую российскую демократию [10, с. 333].

2.3 Политическая доктрина левых эсеров

Иной была концепция левых эсеров. Спасение России они видели только в ее прорыве к социализму через мировую революцию. Предполагалось, что только она создаст условия для торжества российской социалистической революции. Они, естественно, выступали против любой коалиции с кадетами, за однородное социалистическое правительство. В аграрном вопросе их позиция сводилась к немедленной передаче всей помещичьей земли в распоряжение земельных комитетов до окончательного решения этого вопроса Учредительным собранием. Левые эсеры считали, что после свержения самодержавия империалистический характер войны не изменился. Временное правительство и поддерживающая его часть российской демократии, продолжая эту войну, защищают империалистические интересы не столько своей, сколько союзнической буржуазии. Покончить с войной способна лишь мировая революция, в пожаре которой сгорит главный виновник войны - буржуазное общество [5, с. 86].

Политика эсеровского центра основывалась на концепции “народно-трудовой” революции как революции переходного типа, в целом сохранявшей частнохозяйственную систему, но вместе с тем создававшей предпосылки и даже формирующей зародыши социализма. Эта концепция не только не исключала, но и предполагала на первоначальном этапе революции временную коалицию со всеми прогрессивными силами, в том числе и буржуазными, которые были заинтересованы в утверждении политической демократии. При дальнейшем развитии революции власть должна была перейти к блоку трудовых и социалистических партий, который, имея за собой абсолютное большинство в стране, способен был бы дать отпор всем попыткам переворота в пользу как правой, монархической, так и левой - большевистской диктатуры. По признанию В.М. Чернова, автора данной концепции, реальная политика, которую проводила партия в 1917 г., отклонялась от этой концепции, причем главная ошибка партийного руководства заключалась в том, что оно, “зацепившись за коалицию, застряло на месте”.

По главному вопросу революции разногласия в партии выявились сразу же как только данный вопрос был поставлен на повестку дня. Они обусловливали непоследовательность и колебания руководства партии по этому вопросу. Сказывалось это, прежде, всего в политике по отношению к Временному правительству и к советам.

Отношение эсеров к Временному правительству не сразу приобрело определенность. Это проявилось уже в дни Февральской революции. Так, с одной стороны, левый эсер П.А. Александрович, руководитель эсеров, принимавших участие в революционных событиях на улицах Петрограда, вместе с межрайонцами призывал рабочих и солдат не оказывать доверия Временному правительству и брать власть в свои руки. В то же время В.М. Зензинов, единственный из членов ЦК бывший тогда в Петрограде и возглавивший местный партийный комитет, одобрил вступление А.Ф. Керенского во Временное правительство. В поддержку Керенского и Временного правительства высказалась 2 марта I Петроградская конференция эсеров. Но состоявшаяся через месяц II конференция решила вопрос о вхождении социалистов во Временное правительство отрицательно и посчитала достаточным оказывать на него давление извне. Однако через каких-то две недели произошел очередной зигзаг. Причиной его стал апрельский кризис Временного правительства, когда эсеровское руководство, ссылаясь на то, что надо выправлять его курс, признало полезным и необходимым вступление социалистов в кабинет.

За поддержку коалиционного Временного правительства высказался и третий съезд партии. Создание коалиционного правительства рассматривалось как свидетельство роста сил демократии, оказавшейся уже способной давить на правительство и контролировать его не только извне, но и изнутри, В то же время подчеркивалось, что демократия еще не так сильна и организованна, чтобы взять в свои руки всю власть. Съезд категорически высказался против любых попыток захвата власти в центре и на местах, назвав их авантюрой.

Представители партии эсеров участвовали в трех коалиционных правительствах: в первом - А.Ф. Керенский - военный и морской министр, В.М. Чернов - министр земледелия; во втором - А.Ф. Керенский - министр-председатель, военный и морской министр, В.М. Чернов - министр земледелия, Н.Д. Авксентьев - министр внутренних дел; в третьем - А.Ф. Керенский на тех же постах, что и во втором правительстве, и С.Л. Маслов - министр земледелия.

Эсеры заявляли о поддержке не только Временного правительства, но и Советов. Эсеры считали, что советы из-за своего митингового характера, полной неприспособленности к будничной работе несостоятельны как органы власти. Такая оценка советов лежала в основе неприятия эсерами большевистского лозунга “Вся власть Советам!”.

По мнению эсеров, реальной властью на местах должны были быть такие органы местного самоуправления, как городские думы, волостные, уездные и губернские земства, избранные демократическим путем. Свою главную политическую задачу эсеры видели в том, чтобы завоевать сначала большинство в этих органах, а затем, опираясь на них, и в Учредительном собрании. В целом этот план успешно осуществлялся. Эсеры получили большинство голосов на выборах в городские думы, происходивших в августе 1917 г. Итоги этих выборов имели большое политическое значение. Успех эсеров на выборах прибавил им оптимизма, вселил еще большую уверенность в возможности победы на выборах в Учредительное собрание.

Эсеры понимали, что между войной и судьбой российской революции существует тесная зависимость. Они постоянно говорили о том, что если революция не покончит с войной, то война покончит с революцией.

Исходя из этого, определялись основные направления деятельности партии: на внешнеполитической арене - борьба с империализмом воюющих стран, восстановление II Интернационала; внутри страны - за укрепление и развитие завоеваний революции. Подчеркивалось, что, пока война продолжается, необходимо сохранять “стратегическое единство фронта с союзниками” и укреплять армию, чтобы она могла проводить активные операции “во имя осуществления задач русской революции и ее международной политики”. Пропаганда в армии отказа от наступательных действий и неповиновения распоряжениям революционного правительства объявлялась демагогической и недопустимой.

По мере обострения политической обстановки в стране обострялись разногласия и в партии эсеров. Старания ЦК сохранить единство и целостность партии не давали желаемых результатов. По словам В.М. Чернова, уже задолго до формального раскола существовала “не одна партия, а, по меньшей мере, три партии. И фактически существовало три центральных комитета”. Характерно, что в первые месяцы после Февраля, когда в партии преобладали левоцентристские настроения, стремление обособиться больше проявляли правые эсеры. Когда же радикальные преобразования в стране утратили свой темп, а партия стала увязать в коалиционной политике “толчения воды в ступе”, к организационной консолидации своих сторонников приступили левые эсеры.

Осенью 1917 г. кризис в партии достиг своего апогея. Правые эсеры опубликовали 16 сентября воззвание, в котором обвиняли ЦК в пораженчестве и призывали своих сторонников организовываться на местах и готовиться, быть может, к отдельному съезду. Вразрез с постановлением VII Совета о едином выступлении партии на выборах в Учредительное собрание, правые эсеры решили выставить в ряде губерний свои собственные списки депутатов. “Рассыпанной храминой” предстала партия и на Демократическом совещании.

Усиливался разброд и в ЦК. Такие влиятельные его члены, как Н.Д. Авксентьев и А.Р. Гоц, настаивали на продолжении политики коалиции с кадетами и с првоцентристских позиций открыто перешли на позицию правых эсеров. В.М. Чернов, доказывая, что политика коалиции исчерпала себя, т. к. ее продолжение чревато окончательной дискредитацией партии в глазах масс, сдвинулся на левоцентристскую позицию. Заседание ЦК, состоявшееся 24 сентября, незначительным большинством одобрило линию Авксеньева-Гоца.

Накануне большевистского переворота в состоянии разброда и дезорганизации оказались не только эсеровская верхушка, но и местные партийные организации. Это обрекло партию эсеров, несмотря на ее большую численность и влияние, на политическое бессилие перед большевиками.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании исследования истории эсеровского движения, а также революционной психологии, можно сделать следующие выводы: партия эсеров являлась одной из самых влиятельных партий России начала XX века, но потерпела крах и тем самым обеспечила формирование однопартийной диктатуры большевиков. В борьбе против своих политических врагов эсеры использовали тактику «индивидуального террора», что являлось достаточно эффективным, хотя и негуманным, способом достижения поставленных политических целей.

Характерным для эсеров было и то, что они, подобно представителям реформистских течений в западноевропейском социализме, приветствовали все меры, имевшие целью «обобществление еще в пределах буржуазного государства тех или иных отраслях народного хозяйства». Однако по отношению к самодержавию они были настроены бескомпромиссно и считали, что свергнуть его можно только насильственным, революционным путем.

Программа эсеров была весьма привлекательна для широких масс своими социальными обещаниями, но она была утопична в своей конечной цели. Вряд ли можно признать ее состоятельной с точки зрения насущной для того времени проблемы модернизации страны. В ней практически не уделялось никакого внимания вопросам развития промышленного производства, а отрицание ею частной собственности на землю, ее купли-продажи, запрещение применения наемного труда, строго уравнительное владение землей не создавали условий и для прогресса в сельском хозяйстве. К тому же эсеры недооценивали роль и значение государства в деле преобразования страны. От своих предшественников, народников 70-х годов, они в какой-то мере унаследовали анархическое отношение к этому важнейшему общественному институту. В случае реализации эсеровской программы Россия была бы обречена оставаться сельскохозяйственной страной, и тогда она вряд ли сохранилась бы как великая мировая держава.

В партии эсеров (правых) не было единства. Первый раскол произошел на первом съезде (1905-06 гг.) на «правое» и «левое» крыло. Эсеры в начале своей деятельности вели террористический способ борьбы, что вызывало адекватную реакцию со стороны царских властей. Многие руководители и члены партии были арестованы, сосланы на ссылку, посажены в тюрьмы, вынуждены эмигрировать. Нелегальная и полулегальная деятельность партии вызвала затруднения. Не было тесного сотрудничества. На съездах партии были принципиальные расхождения по многим ключевым вопросам.

Иной была концепция левых эсеров. Спасение России они видели только в ее прорыве к социализму через мировую революцию. В аграрном вопросе их позиция сводилась к немедленной передаче всей помещичьей земли в распоряжение земельных комитетов до окончательного решения этого вопроса Учредительным собранием. Левые эсеры считали, что после свержения самодержавия империалистический характер войны не изменился. Покончить с войной способна лишь мировая революция, в пожаре которой сгорит главный виновник войны - буржуазное общество.