Проблема генезиса региональной и федеральной элиты в постсоветской России

Размещено на http://allbest.ru/

Содержание

Введение

Постсоветская элита

Формирование федеральной элиты

Региональная политическая элита

Список литературы

Введение

Эволюция и перерождение советской правящей элиты привело ее в конце 80- - начале 90-х годов к обмену политической власти на собственность, на материальные блага, накопленные обществом. А. Зиновьев называет элиту этого периода «поколением предателей», разменявших высокие идеалы на материальные блага. Одним из результатов перестройки была конвертация власти правящей элиты в собственность. А далее на повестку дня поставлена конвертация собственности во власть.

Августовский путч выявил момент истины. Партийно-бюрократическая элита, позиции которой оказались подорванными, попыталась взять реванш. Верхушка бюрократии - как в центре, так и в республиках и регионах - была в своем большинстве на стороне путчистов, она и была главной движущей силой путча. Ясны и причины, по которым эти люди, поставив на карту свою карьеру, пошли на авантюру: они почувствовали, что почва уходит у них из-под ног. Ликвидация путча привела к снятию главнейшего тормоза социального развития общества, сковывающего энергию и активность народных масс. Псевдореволюционная «перестройка сверху» могла перейти в подлинно революционную «постперестройку снизу», создав активные предпосылки для демократических преобразований. Однако эти возможности не были реализованы.

Постсоветская элита

правящий элита политический власть

Подавление путча сломало становой хребет партократической элите, порожденной тоталитаризмом. Но свято место пусто не бывает. Властные позиции занимает посттоталитарная элита. Что же она собой представляет? Чем отличается от предыдущей и что у них общего? А то, что это общее есть, подтверждается хотя бы тем, что многие члены новой элиты перешли в нее из старой, а также тем, что во многом она наследовала командно-бюрократический стиль прежней элиты, ориентацию на вертикальное управление, а не горизонтальное.

Постсоветскую элиту ряд политологов поспешил назвать демократической. Однако, на наш взгляд, это несомненное забегание вперед. Во-первых, политическая система, пришедшая на смену тоталитарной, далеко не всегда является демократической. Она может быть, в частности, авторитарной. Кроме того, как уже было отмечено, на нынешнем этапе политической эволюции нашего общества явственно обнаружилось, что различия между старой и новой элитами не столь велики, как ожидали многие политологи. И это вполне объяснимо. И та, и другая элиты состоят из людей, воспитанных в условиях долгих десятилетий господства тоталитаризма, который порождал определенную ментальность, определенные привычки и стереотипы поведения. Некоторые политологи не без оснований считают, что понадобятся годы и десятилетия для воспитания новой, подлинно демократической элиты.

Новую элиту можно считать демократической лишь условно либо же - как норматив, имея в виду, что создание демократической элиты - задача развития политической системы нашего общества. Поэтому возникает необходимость уточнить термин «демократический» по отношению к нынешней ситуации в России. Ведь вплоть до августа 1991 г. года он имел у нас вполне конкретное (и весьма специфическое) содержание, объединяя различные силы, выступавшие против монополии на власть партноменклатуры КПСС. Однако ныне, когда это положение ушло в прошлое, необходимо, чтобы термин «демократический» обрел у нас новое, собственное содержание.

По отношению к России XX века «не работает» один из наиболее принятых в социологии критериев отнесения людей к элите общества, под которой разумеется группа людей, ценности, и модели, поведения которых приняты в обществе в качестве образцовых (и, таким образом, элита выступает как референтная группа для большинства населения). Именно, исходя из этого ценностного подхода, ряд социологов и особенно культурологов и публицистов утверждают об отсутствии элиты в России, в частности, в годы коммунистического правления, когда по Г. Федотову и П. Сорокину, осуществлялась власть худших. Некоторые социологи и сейчас не без оснований полагают, что правящий слой постсоветской России еще не дорос до того, чтобы называться элитой. Но ведь властный процесс в России не прерывался в советский период ее истории, не прерывается и в постсоветский, он осуществлялся и осуществляется определенной группой людей, и поэтому политолог, специалист по политической социологии, не может не анализировать социальную страту, выполнявшую и выполняющую властные функции безотносительно к ценностным критериям, к его оценкам этой группы; иначе говоря, при анализе элитных групп (в том числе современных российских) «работающим» оказывается не ценностной, а структурно-функциональный подход.

Смена элит в современной России протекает весьма специфично и отлично от того, как она осуществляется в подавляющем большинстве других стран. Известно, что в демократических (или хотя бы в нетоталитарных странах) со свержением старой элиты, элиты деградировавшей, оказавшейся неспособной осуществлять свои властные функции, к власти приходит контрэлита, становящаяся новой властвующей элитой. Причем формирование будущей элиты (контрэлиты) происходит в недрах старой социально-политической структуры, в среде политической оппозиции. Ситуация в России и вообще в странах СНГ в этом отношении весьма специфична. В условиях тоталитарной диктатуры указанный процесс деформируется, замораживается. Семь десятилетий попытки создания оппозиционных организаций безжалостно подавлялись КГБ. Тяжелейшие репрессии обрушились на диссидентское движение, его лидеров бросали в тюрьмы и лагеря, они гибли в ГУЛАГе либо вынуждены были эмигрировать.

Несомненно, что репрессивный аппарат советского режима смог искусственно задержать формирование новой элиты. Этот процесс интенсифицировался лишь в конце 80-х годов. Новая элита формировалась частично в недрах КПСС из тех, кто боролся с ее консервативным большинством, и тех, кто, почувствовав новые тенденции (и новые возможности для своей карьеры), поспешил отмежеваться от КПСС и примкнуть к новым структурам, частично - из лидеров неформальных движений. Новая элита (в отличие от старой элиты) неоднородна - как с точки зрения идеологических ориентации, так и политического «происхождения», компетентности, профессиональных качеств. Тоталитарную политическую элиту отличало единомыслие, внешне «монолитное единство». Еретики из ее рядов безжалостно изгонялись, лишались возможности продолжать политическую карьеру. Постсоветская элита впервые оказывается плюралистичной.

Сравним данные, характеризующие некоторые качества советской и постсоветской элит. Вот так выглядит динамика среднего возраста элит 70-90-х гг. Средний возраст «брежневской когорты» - 61,8 года, «горбачевской когорты» - 54,0 года, «ельцинской когорты» - 53,1 года. Омоложение элиты - это хотя и существенный, но внешний показатель перемен, происшедших в стране и ее элите, показатель возросшей мобильности элиты (ее вертикальной мобильности, так как горизонтальная мобильность, которая как раз была высока в советские годы, в 90-е годы несколько упала). Возрос образовательный уровень постсоветской элиты по сравнению с советской, заметно выше процент лиц, имеющих ученые степени; в ней уменьшилась доля лиц, имеющих техническое и сельскохозяйственное образование, зато значительно (почти в два раза) выше доля гуманитариев, особенно экономистов и юристов.

Тот факт, что в прежней политической элите абсолютно преобладали люди, получившие техническое образование, приводил порой к сильным технократическим тенденциям в социальном управлении. Достаточно сказать, что Госплан был более чем на 90% укомплектован инженерами, экономисты были редки, гуманитарии вообще отсутствовали. Такое положение в значительной мере относилось и к правительству в целом, где даже министрами культуры были по большей части люди с техническим образованием. Начиная с 90-х годов этот крен значительно выравнивается. Тенденции роста гуманитариев в политической элите посттоталитарного общества еще более характерны для стран Восточной и Центральной Европы. Социальной базой нынешней политической элиты в этих странах стала интеллигенция, причем в подавляющем большинстве гуманитарная и художественная. (Попутно отметим большую ценность сравнительного международного изучения процессов смены элит в постсоциалистических странах). За этими статистическими данными стоят социальные сдвиги в этих странах и, соответственно, сдвиги в стоящих перед их элитами задач, изменения в их системах ориентации.

Исследователи постсоветской элиты отмечают ее низкий нравственный уровень, то, что страсть к накопительству вытесняет из их сознания идеалы демократии, что одной из причин неудач реформ в России является эгоистический и корыстный интерес этой новой элиты. Элите бюрократии в принципе выгодно сохранить и законсервировать нынешнюю «полуразвороченную», как говорил Е. Гайдар (Гайдар Егор Тимурович (р. 1956)), российский государственный и общественный деятель. В ноябре 1991 г. назначен заместителем председателя правительства по вопросам экономической политики и одновременно министром экономики и финансов. С июня 1992 г. по декабрь 1992 г. - исполняющий обязанности председателя Совета Министров. В июне 1994 г. избран председателем партии «Демократический выбор России» (ДВР). С января 2000 г. - член Комитета Государственной думы по бюджету и налогам. С мая 2000 г. - сопредседатель СПС в 90-х годах, систему отношений собственности в России, ибо это помогает неономенклатуре «нести ответственность» за «ничью» собственность и распоряжаться ею, использовать ее, как источник собственного обогащения. В результате общество не стало демократическим, народ, как и прежде, отстранен от рычагов власти и управления, обновилась лишь элита, сменились формы ее господства (прежняя элита была однопартийной, моноидеологичной, нынешняя - плюралистической и многопартийной), формы ее эксплуатации народных масс.

Новая элита, рвавшаяся к власти, раздавала щедрые обещания, формулировала привлекательные лозунги, которые на поверку оказались обманом. Так, новая элита, идя к власти, обличала «номенклатурную приватизацию», ту самую, которая в народе получила название «прихватизации» и которую было начала осуществлять в конце перестройки партократическая элита. Но что пришло ей на смену? Постперестройка не только не остановила процесс номенклатурной приватизации, но лишь усилила его. Изменился только ее субъект, и возросли ее темпы. На приватизации «нагрела руки» прежде всего элита бюрократии и спевшиеся с ней представители «теневого» бизнеса. И над народом нависла невеселая перспектива превратиться из объекта эксплуатации партократической элиты в объект эксплуатации (вряд ли более гуманной) криминально-бюрократической буржуазии. В условиях транзита постсоветской политической системы субъектом политических преобразований опять-таки оказывается, прежде всего, элита бюрократии, в каком бы обличии - тоталитарном или «демократическом» - она ни выступала, а народ по-прежнему оказывается отчужденным от власти. Как отметил Председатель Счетной палаты С. Степашин в 2004 г., «смена форм собственности, связанная с приватизацией в 90-х гг., не привела к повышению экономической эффективности предприятий», зато эта приватизация - ваучерная и денежная - привела к ограблению народа.

Новая элита шла к власти на гребне справедливой критики привилегий коррумпированной номенклатуры. Но, придя к власти, многие ее члены, прежде всего, стали, усиленно заботиться о собственных привилегиях. Вопрос о привилегиях набил оскомину и покрыт изрядным налетом политической демагогии. Но он принципиально важен. Дело в том, что это явление на бытовом уровне выражает определенные сущностные процессы. Борьба с привилегиями элиты - одна из козырных карт в избирательных кампаниях Б. Ельцина в конце 80-х годов, прежде всего на выборах 1989 и 1990 гг. Он тщательно разыгрывал эту карту, «отказавшись» от кремлевской больницы и «записавшись» в обычную районную поликлинику или появляясь в городском транспорте и обычных магазинах. Однако вскоре выяснилось, что привилегии новой элиты были, не только сохранены, но и возросли на несколько порядков, они только изменили адресат.

Комиссия по привилегиям Верховного Совета, созданная в конце перестройки, всегда была «лишней» для этого органа, это - кость, которую он бросил массам, помнящим об обещаниях, данных им в процессе избирательных кампаний. Комиссия, хотя и просуществовала недолго, собрала богатый материал о безнравственности правящей элиты, не только старой, но и новой. Но характерно, что прежний, советский парламент не решился ее распустить. Это сделал новый, «демократический» парламент.

Новая элита перенимает традиции стиля жизни старой элиты (вместе с квартирами и дачами, занятыми новой элитой, которые они поспешили приватизировать). Кстати, это явление стало одной из основ блока старой номенклатуры и номенклатуры новой, квазидемократической. Депутаты Первой, а затем и Второй Государственной думы на первых же заседаниях сразу же стали обсуждать вопрос о повышении своей зарплаты до уровня зарплаты министров Правительства России, приняли решение о выплате депутатам Думы крупных сумм в долларах на покупку квартир в Москве. И это в стране, где трудящиеся месяцами не получают зарплату, где десятки миллионов людей живут ниже уровня бедности! Жесткая экономическая политика, сопровождающаяся обнищанием народа, взяточничеством, казнокрадством, использованием служебного положения в корыстных целях, компрометирует в глазах народа становящуюся демократию, толкает массы к оппозиции, к поддержке левых сил, что и было продемонстрировано на выборах в Госдуму 1993 и 1995 гг.

Итак, новая элита должна быть элитой заслуг (меритократией), элитой ответственности, а не элитой привилегий. И тут возникает деликатный вопрос: а возможна ли вообще элита без институционных привилегий? И еще один, связанный с ним: если это и возможно, будет ли такая «дешевая» элита оптимальной? Ведь отсутствие всяких привилегий в условиях напряженной работы может помешать сформировать корпус политической элиты из действительно лучших, наиболее талантливых управленцев (иначе они уйдут в бизнес и другие структуры, как это и произошло в России в последние годы, когда многие наиболее квалифицированные чиновники министерств уходили в финансовые и промышленные частные компании). Высокие правительственные посты, не связанные ни с какими привилегиями, могут потерять для них привлекательность. Так не будет ли наивным рассчитывать на то, что элита будет состоять из подвижников, идеалистов, думающих только о том, чтобы бескорыстно и самоотверженно служить народу?

Отметим, что политологи, особенно западных демократий, давно обсуждают этот вопрос. И тут сталкиваются леворадикальная и консервативная позиции. Первая исходит из того, что если элита будет обладать институциональными привилегиями, то она будет думать не столько о защите интересов народа, особенно его беднейших слоев, сколько о защите этих самых привилегий, и поэтому с течением времени превратится в группу, противостоящую народным массам. Носители консервативных умонастроений возражают, они досадливо отмахиваются от «назойливых» требований эгалитаристов. Зачем говорить только о привилегиях элиты? Подумайте сначала о ее огромной ответственности. Ведь если ее представители будут вынуждены думать о хлебе насущном, они с необходимостью будут хуже управлять общественными делами. В результате общество в целом только проиграет.

Кто прав в этом споре? Многие политологи полагают, что решение данной дилеммы - нахождение оптимума, «золотой середины», а точнее, нахождение той грани, когда необходимые для выполнения политических и иных функций права (пусть это будут по существу даже привилегии) не переходили бы в злоупотребления, чтобы элита не превращалась в группу, эксплуатирующую общество.

С распадом СССР обнаружилась угроза не только ослабления, но и обрушения власти. В 90-х годах Ельцин и его команда создают новые институты власти, и среди них центральное место занял институт Администрации Президента, которая по сути дела заменила огромный партийный управленческий аппарат (и даже заняла тот же комплекс зданий ЦК КПСС). Верховный Совет не контролировал Правительство. Вскоре возникает конфликт между Президентом и Верховным Советом, который заканчивается роспуском последнего и расстрелом «Белого дома». В Кремле процветал фаворитизм, рейтинги наиболее влиятельных людей в России определялись, прежде всего, их контролем над «доступом к телу» (в списке наиболее влиятельных людей, помимо руководителя Администрации Президента, значился начальник службы охраны Коржаков, дочь Ельцина - Татьяна). Решающую роль стало играть окружение Ельцина, его фавориты, «серые кардиналы», олигархи, получившие доступ к Президенту благодаря подношениям и личным связям. Начинается борьба различных политических, силовых, финансовых структур за влияние на Президента. Возросла и стала решающей роль «семьи» - неформальной структуры, объединяющей родственников и наиболее влиятельных чиновников, допущенных в окружение Ельцина олигархов, объединенных стремлением сохранить у власти контролируемого ими Президента, дееспособность которого подвергалась сомнению. Демократизация властной структуры сопровождалась ее фрагментацией, резким ослаблением «вертикали власти» и государственного единства; ослабление федерального центра сопровождалось усилением влияния региональных элит и ослаблением влияния и роли федеральной элиты.

Формирование федеральной элиты

В политической истории России XX - начала XXI вв. правящая элита неоднократно подвергалась существенным трансформациям. Первая существенная по выражению С.А.Грановского «революционно-политическая трансформация» произошла в октябре 1917 г., когда к власти пришла партия профессиональных революционеров. Большевики монополизировали власть и установили диктатуру пролетариата. После смерти В.И.Ленина в правящей элите разгорелась борьба за обладание ленинским наследием, победителем которой стал И.В.Сталин. Еще при Ленине был создан особый правящий класс - номенклатура (перечень руководящих должностей, назначение на которые утверждались партийными органами). Однако, именно Сталин довел до совершенства процесс воспроизводства советской элиты. Номенклатура была построена по строго иерархическому принципу с высокой степенью интеграции на основе общей идеологии, с низким уровнем конкуренции и с низкой степенью конфликтности между внутриэлитными группировками. В середине 1980-х гг. в правящей элите усилились процессы структурной дезинтеграции, которые привели к внутриэлитному ценностному и кадровому конфликту, связанному с изменением политического курса. К концу 1980-х гг. начинается процесс стремительного формирования контрэлиты, в состав которой вошли руководители и активисты различных демократических движений, представители творческой и научной интеллигенции. В это же время происходит смена механизма рекрутирования элиты. Вместо номенклатурного принципа утверждается демократический принцип выборности.

Немецкий ученый Э.Шнайдер, изучающий политическую систему современной России, считает, что новая российская политическая элита образовалась в недрах старой советской системы как вид контрэлиты в различных группах на федеральном уровне. Начало было положено 29 мая 1990 г., когда Председателем Верховного Совета РСФСР был избран Б.Ельцин, который взял на себя и функции главы государства. Второй шаг последовал после избрания Б.Ельцина Президентом России 12 июня 1991 г. Б.Ельцин создал собственную администрацию, насчитывающую 1,5 тыс. человек, и приближающуюся по численности к аппарату бывшего ЦК КПСС. Третий шаг к образованию центральной российской политической элиты - выборы депутатов Государственной Думы и Совета Федерации 12 декабря 1993 г. К четвертому этапу подвели парламентские выборы 1995 г. и президентские выборы 1996 г. То есть Э.Шнайдер связывает процесс формирование новой российской политической элиты с выборным процессом, что стало характерным для постсоветской России.

Важным фактором, который имел далеко идущие последствия для правящей элиты, был запрет КПСС в 1991 г., который вызвал ликвидацию традиционных институтов советской власти, ликвидацию института номенклатуры, передачу полномочий союзных органов власти российским.

Исследователи различают два этапа формирования постсоветской элиты: «ельцинский» и «путинский». Так, О.Крыштановская - автор книги «Анатомия российской элиты» - отмечает, что за девять лет своего правления (1991-1999) Б.Ельцин так и не смог интегрировать верховную власть. При этом ни одна государственная структура не стала доминантной. В условиях вакуума власти неформальные группировки и кланы брали на себя государственные функции, конкурируя между собой за право выступать от имени президента. По мнению ученого, «в ельцинский период произошел распад верховной власти. Диффузия власти привела не к демократическому разделению властей, а к управленческому хаосу».

«Путинский» этап характеризуется устранением причин, которые привели к разрушению управленческой вертикали при Б.Ельцине. Новый президент вернул федеральному центру значительный объем власти над регионами, расширил базу поддержки центра на местах и наметил пути для восстановления действия механизмов управления территориями, при этом формально не нарушая демократических принципов. Была создана управляемая, упорядоченная система исполнительной власти. Если при Б.Ельцине власть рассредоточивалась, перемещаясь от центра к регионам, то при В.Путине власть снова стала возвращаться в центр, центробежные тенденции уступили место центростремительным.

Исследователи отмечают, что современная правящая элита России отличается от советской многими важными качествами: генезисом, моделями рекрутирования, социально-профессиональным составом, внутренней организацией, политической ментальностью, характером отношений с обществом, уровнем реформаторского потенциала.

Персональный состав политической элиты меняется, однако ее должностная структура остается практически неизменной. Политическая элита России представлена президентом, премьер-министром, членами правительства, депутатами Федерального собрания, судьями Конституционного, Верховного, Высшего арбитражного судов, аппаратом администрации президента, членами Совета безопасности, полномочными представителями президента в федеральных округах, главами властных структур в субъектах федерации, высшим дипломатическим и военным корпусом, некоторыми другими государственными должностями, руководством политических партий и крупных общественных объединений, другими влиятельными лицами.

Высшая политическая элита включает в себя ведущих политических руководителей и тех, кто занимает высокие посты в законодательной, исполнительной и судебной ветвях власти (непосредственное окружение президента, премьер-министра, спикеры парламента, руководители органов государственной власти, ведущих политических партий, фракций в парламенте). Численно - это достаточно ограниченный круг людей, принимающих наиболее значимые для всего общества политические решения, касающиеся судеб миллионов людей, значимых для всего государства. Принадлежность к высшей элите определяется репутацией (советники, консультанты президента) или положением в структуре власти. По мнению О. Крыштановской, к высшему руководству следует отнести членов Совета Безопасности, который в современной России является прообразом Политбюро ЦК КПСС.

Численность правящей элиты не является постоянной. Так, в номенклатуру ЦК КПСС (в 1981 г.) входило примерно 400 тыс. чел. Высшая номенклатура (номенклатура Политбюро ЦК КПСС) включала в себя примерно 900 чел. Номенклатура секретариата ЦК состояла из 14-16 тыс. чел. Учетно-контрольная номенклатура (номенклатура отделов ЦК КПСС) включала 250 тыс. чел. Остальную часть составляла номенклатура нижестоящих партийных комитетов. Таким образом, политический класс в советское время составлял примерно 0,1% от общей численности населения страны.

В 2000 г. численность политического класса (количество государственных служащих) увеличилась в 3 раза (при этом население страны уменьшилось вдвое) и стала составлять 1 млн. 200 тыс. чел. или 0,8% от общей численности населения. Численность правящей элиты при этом возросла с 900 до 1060 чел.

По данным тех же исследований, основными поставщиками в правящую элиту в 1991 г. была интеллигенция (53,5%) и хозяйственные руководители (около 13%). В переходный период ельцинского правления (1991-1993) падала роль рабочих, крестьян, интеллигенции, хозяйственных руководителей, сотрудников министерств и ведомств. Значение других, наоборот, возрастало: региональных администраций, сотрудников силовых и правоохранительных ведомств и, особенно, бизнесменов.

Постепенно парламентская и правительственная карьеры стали двумя различными путями канализации наверх, что было не характерно для советской элиты, для которой парламентский мандат был соответствующим атрибутом номенклатурного статуса. Теперь же появилась новая профессиональная группа внутри элиты - избираемые чиновники.

В отсутствии государственной поддержки слабые социальные группы - рабочие, крестьяне - были почти полностью вытеснены из политического поля, резко упала доля женщин и молодежи, высокий процент участия во власти которых прежде искусственно поддерживался КПСС.

Для парламентариев остается достаточно высокий процент тех, кто вошел в элиту еще в советское время. В Государственной Думе первого созыва (1993) таких было 37,1%, третьего созыва (1999) - 32%; в Совете Федерации в 1993 г.- 60,1%, в 2002 г. - 39,9%.

Исследователи замечают еще одну особенность: если в начале 1990-х гг. доля партийных и комсомольских функционеров падала, то затем их удельный вес среди депутатов обеих палат вырос почти до 40%. По истечении 10 лет постсоветского периода причастность к номенклатуре перестала быть пятном на политической карьере. Ряд исследований (С.А.Грановский, Э.Шнайдер) показывают, что фундамент новой российской правящей элиты в основном составляют представители второго и третьего эшелонов старой советской номенклатуры, передавая новой политической элите специальные знания и опыт, в которых она нуждается.

В составе новой политической элиты России произошли значительные изменения в образовательном, возрастном и профессиональном планах.

Так, правительство и элита в регионах стали моложе почти на десять лет. В то же время парламент немного постарел, что объясняется искусственным его омоложением в брежневский период. Прекращение квотирования по возрасту освободило высшую законодательную власть страны, как от комсомольцев, так и от квотируемых молодых рабочих и колхозников.

Б.Ельцин приблизил к себе молодых ученых, блестяще образованных городских политиков, экономистов, юристов. В его окружении резко упала доля сельских жителей. Несмотря на то, что элита всегда была одной из самых образованных групп общества, тем не менее, в 1990-е гг. произошел резкий скачок образовательного ценза элиты. Так, в состав ближайшего окружения Б.Ельцина входят известные ученые, общественные деятели. Президентская команда Б.Н.Ельцина более чем на половину состояла из докторов наук. Высоким был также процент имеющих ученую степень в правительстве и среди лидеров партий.

Изменения затронули не только уровень образования элиты, но и характер образования. Брежневская элита была технократической. Подавляющее большинство руководителей партии и государства 1980-х гг. имели инженерное, военное или сельскохозяйственное образование. При М.Горбачеве процент технократов снизился, но не за счет прироста числа гуманитариев, а за счет роста доли партийных работников, получивших высшее партийное образование. И, наконец, резкое снижение удельного веса лиц, получивших техническое образование (почти в 1,5 раза), произошло при Б.Ельцине. Причем это происходит на фоне все той же образовательной системы в России, где по-прежнему большинство вузов имеют технический профиль.

При В.Путине в правящей элите значительно возрос удельный вес людей в погонах: каждый четвертый представитель элиты стал военным (при Б.Ельцине доля военных в элите составляла 11,2%, при В.Путине - 25,1%). Такая тенденция совпала с ожиданиями общества, так как репутация военных как честных, ответственных, политически не ангажированных профессионалов выгодно отличала их от других элитных групп, имидж которых связывался с воровством, коррупцией, демагогией. Массовое привлечение военных на государственную службу было вызвано также отсутствием кадрового резерва. Главными отличительными чертами путинской элиты стали снижение доли «интеллектуалов», имеющих ученую степень (при Б.Ельцине - 52,5%, при В.Путине - 20,9%), уменьшение и без того крайне низкого представительства женщин в элите (с 2,9% до 1,7%), «провинциализация» элиты и резкое увеличение числа военных, которых стали называть «силовиками» (представители вооруженных сил, федеральной службы безопасности, пограничных войск, министерства внутренних дел и т.д.).

Для последней волны правящей элиты также характерно увеличение доли земляков главы государства (с 13,2% при Б.Ельцине до 21,3% при В.Путине) и рост доли бизнесменов (с 1,6% при Б.Ельцине до 11,3% при В.Путине).

Региональная политическая элита

На региональном уровне новая политическая элита формировалась в различных субъектах в различное время. Этот процесс был связан с переходом к выборной системе формирования региональной элиты. Главы исполнительной власти в Москве и Ленинграде, а также президент Татарской АССР были избраны 12 июня 1991 г. После провала путча 21 августа 1991 г. постановлением Верховного Совета РСФСР в краях, областях и округах вводилась должность главы администрации как руководителя исполнительной власти. Указом президента от 25 ноября 1991 г. был определен порядок назначения глав администраций. К январю 1992 г. новая власть установилась практически во всех краях, областях и автономных округах. Правда новой она была лишь частично. Половина глав администраций была назначена из числа бывших руководителей органов исполнительной или представительной власти, примерно пятая часть состояла из работников советского аппарата более низкого уровня и лишь треть состояла из новых назначенцев - директоров предприятий, работников научных учреждений и других представителей неполитической сферы.

В автономных республиках главой являлся президент, избираемый на всенародных выборах, что способствовало трансформации советской модели в демократическую. К концу 1994 г. большинство руководителей автономных республик были избраны всенародным голосованием.

В 1992-1993 гг. происходила борьба между президентом и Верховным Советом за влияние на формирование глав региональных администраций. Эта борьба завершилась после роспуска представительного органа власти принятием указа президента «О порядке назначения и освобождения от должности глав администраций краев, областей, автономных округов, городов федерального значения», изданный 7 октября 1993 г. В указе говорилось, что главы администраций назначаются и освобождаются от должности президентом Российской Федерации по представлению правительства Российской Федерации.

Однако выборные тенденции набирали силу. Поэтому в ряде регионов в порядке исключения еще в 1992-1993 гг. верховная власть разрешила проведение выборов глав администраций. Этот процесс продолжал развиваться и закончился принятием 17 сентября 1995 г. указа президента, который определял срок выборов назначенных президентом глав администраций субъектов федерации - декабрь 1996 г. Так был осуществлен переход к выборной системе руководителей исполнительной власти субъектов федерации. Последнее назначение главы администрации состоялось в июле 1997 г. в Кемеровской области.

Формирование региональной элиты продолжили выборы народных представительств, которые после роспуска в конце 1993 г. советов всех уровней, стали полноценными законодательными органами власти.

Выборы стали одним из самых значительных достижений демократии в России, что привело к глубоким изменениям во всей политической системе. Последствия такого перехода имели как положительное, так и отрицательное значение. С одной стороны, создавалась база для разделения властей, формирования гражданского общества, создания равноправных субъектов федерации. С другой стороны, выборность глав субъектов дестабилизировала политическую ситуацию, позволив губернаторам стать независимыми от центра. Появилась опасность новой волны «парада суверенитетов», которая могла закончиться распадом страны. У федеральной власти практически не осталось рычагов влияния на региональную элиту.

В декабре 1995 г. изменился принцип формирования Совета Федерации. В соответствии с новым положением верхняя палата российского парламента стала формироваться путем делегирования двух руководителей субъекта федерации - глав исполнительной и законодательной власти. В Совете Федерации стали образовываться межрегиональные ассоциации по территориальному и экономическому принципам, что грозило центру утратой политического и финансового контроля.

Чтобы предотвратить негативные тенденции, новый президент В.В.Путин инициировал политические реформы с целью укрепления властной вертикали. В 2000 г. изменился порядок формирования Совета Федерации: в верхнюю палату парламента стали делегировать по одному представителю от исполнительной и законодательной власти субъекта федерации, но не первых лиц, как было ранее. В конце 2004 г. был принят федеральный закон, изменивший порядок избрания глав субъектов федерации: они стали избираться соответствующими законодательными собраниями по представлению президента страны. Последние всенародные выборы главы администрации состоялись в марте 2005 г. в Ненецком автономном округе.

В итоге власть федерального центра была восстановлена, а главы регионов стали полностью зависимы от президента. Опасность распада страны была преодолена за счет отказа от демократической процедуры всенародных выборов.

Анализ региональных руководителей свидетельствует о том, что подавляющее число губернаторов попало в элиту задолго до своего назначения на пост главы региона. Так по данным, приведенным в исследовании О.Крыштановской, в 2002 г. среднее число пребывания в элите региональных руководителей до момента их назначения (избрания) главой региона составлял 15 лет, а среднее число лет пребывания на посту руководителя субъекта федерации - 6 лет.

Средний возраст регионального руководителя при Л.Брежневе составлял 59 лет, при М.Горбачеве - 52 года, при Б.Ельцине - 49 лет, при В.Путине - 54 года.

Вес советской номенклатуры остается до сих пор очень высоким. В 2002 г. 65,9% глав субъектов федерации прежде состояли в советской номенклатуре (в 1992 г. - 78,2%, в 1997 г. - 72,7%).

Как отмечает О.Крыштановская, «парадокс состоит в том, что не выборы, а назначения привели наверх новых людей».

Характеризуя профессиональные качества региональной политической элиты, многие исследователи отмечают ее редистрибутивное (рентное) отношение к экономической деятельности. В то же время следует отметить такую тенденцию, как выдвижение влиятельного слоя интеллектуальных, политических культурно-профессиональных, высокообразованных лидеров, которые составляют ядро региональной политической элиты. Как отмечает С.А.Грановский, «номенклатурные истоки нынешней власти, от которых нелегко избавиться, представляют собой тормоз реформ, препятствующий подлинной демократизации общества, преобразованию не только политической, но и всех других сфер нашей жизни. В России еще не сложилась элита, которая соответствовала бы уже проявившей себя новой государственности».

Важной характеристикой элиты является ее ментальность. Практические ориентации и их реальное воплощение в делах региональных политико-административных элит отражаются как в их собственном мировосприятии, так и в оценках населения. Характеризуя ментальные особенности региональных административно-политических элит следует отметить их федералистское мышление, основными параметрами которого являются сохранение целостности Российской Федерации, проблемы равноправия всех субъектов, приоритет федеральных законов над республиканскими.

Можно констатировать значительное ослабление центро-патерналистских надежд среди региональной политической элиты. В сознании элит надежды на возможности центра и собственные силы в развитии экономики и хозяйственных связей почти уровнялись. Во многих регионах уже превалирует настроение «опоры на собственные силы». Таким образом, этнофедералистские, экономико-федералистские и политико-федералистские факторы оказываются сопряженными в один комплекс и действуют сейчас одновекторно, способствуя более быстрому формированию федералистской парадигмы мышления.

С другой стороны, в качестве важнейших характеристик политической ментальности правящей элиты многие исследователи подчеркивают ее беспринципность и «холопство» Так, О.Гаман-Голутвина отмечает, что «преклонение перед силой остается доминирующей установкой поведения и центральной, и региональных властей, и населения». Это приводит к безоговорочной преданности Президенту, с одной стороны, и устойчивому приоритету клановых интересов над общенациональными, с другой.

Исследователи выражают обеспокоенность сложившимся стратегическим потенциалом элиты, которая призвана защищать общество и повышать уровень его благосостояния. Так, Т.Заславская полагает, что элите «удалось создать такие правила игры, которые обеспечивают ей бесконтрольность и безответственность перед обществом. Результатом является углубление взаимного отчуждения власти и общества, проявляющегося, с одной стороны, в равнодушии власти к бедам народа, а с другой - в тотальном недоверии народа к представителям и институтам власти».

Важнейшая задача элитологии - определение возможностей и путей повышения качества элиты. Объективные критерии этого качества - результаты ее управленческой деятельности, синтетическим показателем которых является качество жизни населения - процветает страна или находится в состоянии упадка. Главные индикаторы здесь - благосостояние, здравоохранение, образование, социальная стабильность страны, обеспечение внешнеполитической, экологической, продовольственной безопасности, высокий уровень культуры народа, его духовности, вопрос о том, насколько полно реализуются его творческие потенции, насколько высок уровень его участия в определении политики страны. На достижение высоких показателей по этим критериям и должна быть направлена деятельность элиты, служащей обществу, а не рассматривающей его как средство достижения своих частных, эгоистических, партикулярных целей. И тут важнейший вопрос: действует ли политическая элита в интересах общества или же правит для удовлетворения собственного властолюбия и тщеславия, прикрываясь демагогическими утверждениями о заботе о благе народа.

Список литературы

Ашин Г.К. Смена элит // Общественные науки и современность. 1995. №1.

Ашин Г.К. Элитология в зеркале политической философии и политической социологии // Элитологические исследования. 1998. №1.

Ашин Г.К. Элитология в зеркале политической философии и политической социологии // Элитологические исследования. 1998. №1. С.11.

Ашин Г.К. Элитология в зеркале политической философии и политической социологии // Элитологические исследования. 1998. №1. С.13-14.

Гаман-Голутвина О.В. Бюрократия или олигархия? // Куда идет Россия?.. Власть, общество, личность. М., 2000.

Гаман-Голутвина О.В. Бюрократия или олигархия? // Куда идет Россия?.. Власть, общество, личность. М., 2000. С.162-163.

Гаман-Голутвина О.В. Бюрократия или олигархия? // Куда идет Россия?.. Власть, общество, личность. М., 2000. С.172.

Грановский С.А. Прикладная политология: Учебное пособие. М., 2004.

Грановский С.А. Прикладная политология: Учебное пособие. М., 2004. С.97.

Грановский С.А. Прикладная политология: Учебное пособие. М., 2004. С.100.

Дроздов Ю., Фартышев В. Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению. М., 2001. С.143.

Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учебное пособие. М., 2004.

Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учебное пособие. М., 2004. С.288.

Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учебное пособие. М., 2004. С.288.

Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учебное пособие. М., 2004. С.294-295.

Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учебное пособие. М., 2004. С.291.

Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: Деятельностно-структурная концепция. М., 2002. С.459.

Кретов Б.И., Васильева Л.Н. Российская модернизация и элита: Учебное пособие. М., 2000.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.101-102.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.130-134.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.133.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.17-18, 146-153.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.208.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.235.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.264.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.284.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.73.

Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С.79.

Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы: Учебное пособие. М., 2000.

Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы. М., 2000. С.193.

Малько А.В.Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы: Учебное пособие. М., 2000. С.191.

Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959. С.24.

Никонов В. Путинизм // Современная российская политика: Курс лекций / Под ред. В.Никонова. М., 2003. С.37.

Перегудов С.П. Новый российский корпоративизм: демократический или бюрократический? // Полис. 1997. №2. С.24.

Поленина С.В. Закон как средство реализации задач формирования правового государства // Теория права: Новые идеи. М., 1993. Вып.3. С.16.

Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие для вузов / Под ред. проф. Ю.Г.Волкова. М., 2001.

См.: Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учебное пособие. М., 2004. С.289.

Там же. С.76.

Шевцова Л. Россия: логика политических перемен // Россия политическая. М., 1998. С.321.

Шмиттер Ф. Неокорпоративизм // Полис. 1997. №2. С.15.

Шнайдер Э. Политическая система Российской Федерации / Пер. с нем. М., 2002. С.211.

Размещено на Allbest.ru