Роль политических технологий в управлении общественными отношениями

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Современные политические технологии переживают кризис развития, их действенность снижена в результате спровоцированного политтехнологами перерождения СМИ в систему информационной дезориентации населения. Наметилась тенденция к деполитизаци общества, что снижает политический иммунитет общества, делает его беззащитным перед комплексом экстремистских идей. Необходим отказ от использования в политической практике манипулятивных технологий, ведущих общество к политическому кризису. Для выхода из кризисной зоны необходимо структурировать и политически образовывать общество, обеспечивать его консолидацию. Это возможно только за счет использования новой методологической и технологической платформы при проведении избирательных кампаний различного уровня.

Актуальность темы определяет ее взаимосвязь с политическими, социальными и экономическими процессами, происходящими в обществе, несовершенством законодательства и практики его применения, поиска новых механизмов, форм и методов государственной и муниципальной политики, а также степенью разработанности темы в научной литературе.

Целью курсовой работы является изучение места и роли современных политических технологий в управлении общественными отношениями.

Исходя из цели, определяется ряд взаимосвязанных задач, решение которых позволяет достичь ее.

Задачи:

- показать роль и место современных политических технологий в управлении общественными отношениями;

- дать характеристику развития политических технологий в условиях демократического общества;

- раскрыть понятие и назначение политического маркетинга;

- проанализировать использование политических технологий политическими партиями;

- сформулировать выводы и предложения.

Объектом исследования - общественные отношения, явления, процессы, закономерности, структура, деятельность всего общества в целом.

Предмет изучения - проблема совершенствования института политических технологий, эффективность и качество их использования.

Политика осуществляется, прежде всего в информационном пространстве. Известный тезис «кто владеет информацией, тот владеет миром», сегодня приобретает важнейшее значение. Информация становится не только технологической основой коммуникации, но и субстратом общественных отношений, в том числе и в политике.

Поэтому, в природе не существует абстрактных, пригодных на все случаи жизни политических технологий. Каждая - уникальна, конкретна, поскольку призвана обеспечить взаимодействие различных политических сил и структур для решения вполне конкретных вопросов.

1. Понятие и развитие политических технологий

1.1 Понятие технология, политическая технология

В современной политике и политологии широко применяются категории, базирующиеся на понятиях, ранее применявшихся в основном в инженерных дисциплинах, «технологии», «механизмы»: «технологии реализации власти», «современные политические технологии», «механизмы управления», «информационные технологии», «технологии лоббистской деятельности», «технологии парламентаризма», «технологии формирования имиджа лидеров», «избирательные технологии», «грязные» технологии, «рекламные технологии», «технологии «паблик рилейшнз». Техника (от греч. technё - искусство, мастерство, умение) - совокупность навыков и приемов деятельности. В первоначальном своем значении это слово сохранилось и теперь (техника ораторского мастерства, музыканта, дирижера, танцора, художника, спортсмена и т.д.). Современную технику можно разделить на функциональные группы, отрасли: производственная, транспорта и связи, космическая, компьютерная, научных исследований, военная, обучения, культуры и быта, медицинская и др. Техника занимает промежуточное положение между человеком и природой как предметом труда. При создании техники и затем при ее использовании закладывается и реализуется система «человек - техника - природа», в которой определенным образом сочетаются и распределяются функции, устанавливается необходимое согласование каждой из сторон. В итоге определенному уровню развития человека как субъекта труда отвечает соответствующая техника и, наоборот, каждый достигнутый уровень технического развития требует адекватной подготовки специалистов, их знаний, квалификации [1].

Более широкое распространение в политических науках получил термин «технологии». Под технологией понимается система жестко скоординированных элементов: цели, процедуры (правила), средства, операции (действия), мотивы (стимулы); любое преобразование исходных материалов, будь то люди, информация или физические материалы, для получения желаемых результатов в виде продукции или услуг; система знаний о способах, средствах, методах, формах деятельности человека и механизме их практического использования в быту, производстве, медицине, управлении и т.д.

Технология - это целостная динамическая система, включающая аппаратно-орудийные средства, операции и процедуры деятельности с ними, управление этой деятельностью, необходимые для этого информацию и знания, энергетические, сырьевые, кадровые и иные ресурсы, а также совокупность экономических, социальных, экологических и иных последствий, определенным образом влияющих и изменяющих социальную и природную «среду обитания» данной системы; совокупность процессов целенаправленного осознанного изменения, которые образуют взаимосвязанные циклы логически обусловленных превращений вещества, энергии и информации.

Технологический процесс расчленяется на операции, характеризующиеся постоянством предметов, средств труда, рабочих-исполнителей и все действия по обработке предмета труда данного вида, на одном рабочем месте в определенное рабочее время. Для нормального хода производства необходимо соблюдение технологической дисциплины - строгой последовательности технологических операций, обеспечения стабильности параметров воздействия на предмет труда в установленных пределах [2].

Базируясь на представленных определениях, перейдем к формулировкам и сущности понятия «политические технологии», «технологии в политике», «технологии политической деятельности», «технологии политического процесса».

Технология политическая - методы решения политических проблем, выработки политики, ее реализации, осуществления практической политической деятельности. Технология политической деятельности - это комплексная система методов и способов воздействия на объект политики с целью достижения определенных целей. Сфера применения технологий лежит, как правило, в плоскости практической деятельности политических субъектов по осуществлению выработанного политического курса и достижению конкретных политических целей и задач.

Следует различать термины «политические технологии» и «технологии в политике». Последнее понятие может включать не только преимущественно политические компоненты, но и широкий спектр организационных, дипломатических, военных, финансовых, информационных, психологических, манипуляционных, компьютерных и иных форм и методов деятельности, направленных на достижение поставленных политических целей[3].

Термин «политические технологии» весьма широко используется в современной философской и политологической литературе, в публицистике. Политические технологии - это технологии реализации власти. Борьба за власть, ее удержание и использование порождает множественность политических технологий, направленных на завоевание и удержание политической, духовной власти, власти над умами и сердцами людей, над общественным мнением.

История российского государства свидетельствует о том, что в ряду универсальных средств завоевания и удержания власти насильственные политические технологии (страх, насилие) преобладали, становились, говоря словами К. Маркса, - «повивальной бабкой истории».

В споре политических технологий эволюции и политических технологий кризиса часто побеждали радикальные технологии. Не случайно в российской литературе гораздо полнее изучены механизмы революций, заговоров, террора, различных форм политического экстремизма, нежели политические технологии эволюции, технологии парламентаризма, технологии переговорного процесса, достижения консенсуса и т.п.

Избавляясь от тоталитаризма и авторитарности, постепенно осваивая демократические нормы политической жизни, мы выходим к пониманию тех способов политической деятельности, которые сопровождают подлинно демократическое преобразование общества[4].

Политическая власть и политическая система в целом реализует свои сущностные свойства выражения интересов, властвования, организации, подчинения и т.п. как через соответствующие функции, так и технологии. Они развиваются, трансформируются с учетом конкретно-исторической обстановки, отмирают одни, появляются новые и видоизменяются ранее существовавшие.

Функции, технологии политической системы находятся в динамике, обновлении. Некоторые авторы даже специально выделяют инновационные технологии как технологии нововведений.

Политические технологии переводят в плоскость практической политической деятельности теоретическое политологическое знание, позволяя тем самым использовать все многообразие политических закономерностей, принципов, норм, факторов и т.п. при определении целей, средств и методов осуществления политики, в этом, собственно, и состоит сущность процесса технологизации политической среды [5].

Построение политических технологий осуществляется при помощи аналитического целеполагания и последующего разделения деятельности на отдельные этапы, стадии, операции, отбора адекватных эффективных методов, средств и логики их применения в зависимости от реализуемых целей.

В большинстве случаев проблемное поле современной политической среды определяется наличием ряда этапов разработки и осуществления политических технологий. К их числу относятся: диагностика и мониторинг социально-политической ситуации; постановка целей и задач, которые должны быть достигнуты при помощи конкретной политической технологии; сравнительный анализ возможных вариантов реализации поставленных целей и др. Наглядным примером политических технологий является технология разделения единой политической власти. Эта технология обеспечивает защиту власти в демократическом обществе от ее узурпации, каким-либо человеком или политической организацией. Суть ее заключается в разграничении полномочий трех основных ветвей власти: законодательной, исполнительной, судебной.

Данные сферы власти, как принято во всем мире, следует разграничивать, причем таким образом, чтобы каждая из них выполняла только свою функцию и в совокупности они служили бы разумному ограничению каждой из этих сфер власти. Так, например, исполнительная власть может действовать исключительно на основе законных полномочий, законодательно руководствуется в своей законотворческой деятельности конституцией государства и не может принимать на себя функции исполнительной власти, судебная может исходить только из существующего законодательства и не может выступать в роли законодателя [6].

Политические технологии - это совокупности наиболее целесообразных приемов, способов, процедур реализации функций политической системы, направленных на повышение эффективности политического процесса и достижение желаемых результатов в сфере политики. Политические технологии включают в себя как приемы достижения немедленного локального кратковременного результата (тактика), так и получение глубинного, глобального, длительного эффекта (стратегия). Использование тех или иных политических технологий определяет эффективность политического управления, регулирования политических процессов, устойчивость политической системы и всего политического пространства. Политические технологии определяются типом общественного развития (доминированием в нем эволюционных или революционных процессов), характером режима (демократический, авторитарный, тоталитарный и др.).

Среди получающих все большее развитие технологий политической деятельности существуют технологии: социального партнерства; лоббистской деятельности; принятия и реализации политических решений; разрешения политических конфликтов; «паблик рилейшнз»; избирательные; политического управления; манипулирования; формирования имиджа; оптимизации политического риска и др. [7].

Под «политическими технологиями» имеются в виду интеллектуальные комплексы или системы, нормативно определяющие акции, действия и т.д., повышающие эффективность политических групп, организаций, участвующих в борьбе за государственную власть. Политические технологии включают в себя два основных компонента: универсалистский и конкретно-эвристический. В первом случае имеются в виду методы, которые практически не зависят от места или времени реализации политической стратегии. В качестве примера можно привести прием коммуникационного воздействия, описанный в Библии: «Любят сделанное человеку добро, ненавидят - нанесенную обиду. Обида агрессивна. Оскорбления встречай спокойным молчанием. Грех не вменяется, когда нет закона. Попустительство дурным людям вредит хорошим. Чтобы избавиться, одолжи что-нибудь ценное. То, что вместе быть не может, лучше разъединить. Оставляя след, оставляешь шрам. Опирайся только на то, что оказывает сопротивление». Конкретно-эвристический компонент политических технологий включает в себя механизмы и методы, ориентированные на тщательный учет и месте, и времени (наглядным примером является известная работа В.И. Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»). Когда речь идет о «российском переходном периоде», имеется в виду определенное временное пространство, которое началось в 1984 году и закончится не ранее 2005-2007 годов. Этот хронологический период характеризуется сменой цивилизационной парадигмы, появлением и закреплением новой модели политической культуры, новой системы социальных, межрегиональных, экономических, политический структур, формированием новых систем ценностей личности и общества:

1. Формирование и развитие организационного потенциала. Это, возможно, наиболее важная политическая технология в переходный период, поскольку традиционные для советской эпохи социальные и политические структуры разрушаются, а квазиновые, чаще всего, не выдерживают испытания временем. Система «оргпотенциал» включает в себя значительное число компонентов [8].

2. Формирование и развитие потенциала лидеров. На нынешнем этапе системного кризиса в России роль лидеров резко возрастает и будет возрастать. При этом на сегодняшней социально-политической авансцене функционируют и в определенной степени конкурируют три наиболее ярко выраженных типа руководителей: бюрократические руководители, оказывающие воздействие в силу своего институционального положения; ситуационные вожди, выражающие как бы некие настроения, чувства, интенции влиятельных социальных групп, и в силу этого способные оказывать политическое воздействие; лидеры, отражающие ключевые тренды в обществе и в силу этого служащие примером (часто латентным) для тех или иных сегментов общества.

3. Важной политической технологией в переходный период является комплекс методов по формированию и развитию своего финансового потенциала. Достаточно тривиальное утверждение, что нет политики без денег. Но более острый вопрос заключается, во-первых, в способности политического субъекта формировать и развивать «многоярусность финансового потенциала» и, во-вторых, оптимальные направления политико-финансовых инвестиций.

4. Особое внимание в политической борьбе уделяется формированию и развитию информационного потенциала. В рамках информационного потенциала очень важно изначально выделить два ключевых момента:

1. фактор СМИ (то есть фактический контроль над соответствующими средствами массовой информации);

2. Специфический коммуникационный потенциал. В первом случае касательно СМИ речь идет о таких элементах, как влияние на общефедеральные электронные СМИ (радио, телевидение), общефедеральные газеты и журналы, региональные электронные СМИ, региональную прессу. В условиях переходного периода резко возрастает значение второго компонента - специфического коммуникационного потенциала. В условиях перманентной сегментации общества резко возрастает значение так называемых групп, формирующих общественное мнение. Речь идет о таких группах, как влиятельные журналисты, политические аналитики, популярные представители молодежной культуры, влиятельные деятели регионального масштаба и т.д. В этой связи важными подкомпонентами коммуникационного потенциала являются: практическое использование нумерологии (науки о слухах), формирование различного рода квазиэлитных ассоциаций журналистов, критиков, аналитиков и т.д., прогнозирование и планирование развития молодежной субкультуры и т.д.

3. Весьма важной политической технологией именно для российских условий является обеспечение поддержки центральных органов исполнительной власти. Дело определяется тем, что с исторической точки зрения в России у власти последние триста лет находится одна и та же партия исполнительной власти или имперская бюрократическая партия. Поэтому без формирования модели специфической связи с теми или иными исполнительными институтами эффективность политического действия данного субъекта резко снижается [9].

4. В условия подспудного обострения противоречий между Центром и регионами особое значение в нынешней ситуации приобретает проблема обеспечения и развития регионального потенциала политического субъекта. Речь идет о политической технологии, обеспечивающей поддержку:

региональных властей; конкурирующих региональных квазиэлит;

основных социальных групп в тех или иных регионах.

Необходимо исходить из того, что взаимоотношения между Центром и регионами являлись и являются важнейшим фактором политической динамики России в последние столетия по сравнению с социальными, экономическими, национальными детерминантами. Ключевой момент обеспечения регионального потенциала - это прагматическая программа новой региональной политики, включающая в себя систему федеративных, национальных, отраслевых идей и представлений.

5. Наконец, следующей важной политической технологией является комплекс методов, ориентированных на обеспечение и развитие внешнего потенциала. Речь идет о налаживании, а также поддержании контактов и связи с влиятельными общественно-политическими силами: ведущих западных стран; ведущих восточных стран; ключевыми региональными центрами; странами СНГ.

Политика осуществляется, прежде всего, в информационном пространстве. Известный тезис «кто владеет информацией, тот владеет миром» сегодня приобретает важнейшее значение - информация становится не только технологической основой коммуникации, но и субстратом общественных отношений, в том числе и в политике[10].

1.2 Развитие политических технологий в условиях демократического общества

Проблемы влияния политических технологий на развитие современного политического процесса имеет множество аспектов.

Политические технологии есть вид гуманитарных технологий, которые стали активно использоваться еще в ХХ веке не только в политике, но и в бизнесе, в образовании, в управлении и т.д. Проследим эволюцию использования политических технологий в современном обществе в период его глобального перехода к демократии и выясним специфику применения в условиях современной демократии.

Проблемы создания и использования гуманитарных технологий есть часть более общей философско-социологической теорий - теории современного общества и теории коммуникаций.

В отечественной философии гуманитарные коммуникативные технологии опираются на разработки таких философов и методологов как М. Бахтина, В. Биглера, П. Щедровицкого. У М. Бахтина представители гуманитарных технологий в качестве продуктивной идеи выделяют идею диалога как постоянного общения в культуре и идею скрытого адресата или оппонента в тексте, без которого смысл текста неясен. У П. Щедровицкого - идею о коммуникативном характере смысла и содержания.

Гуманитарные технологии возникают из синтеза философского знания и знания частных социальных наук. Но для того, чтобы такой синтез стал возможным, самой философии потребовалось отказаться от претензий быть наукой наук, существовать только в форме чисто академического знания и перейти на коммуникативную модель, открывшую перед философией перспективу выполнения активной социокультурной роли.

«После того как она отказалась от своих притязаний быть наукой наук или энциклопедическим знанием, - пишет Ю. Хабермас, - философия не может утвердить свой статус в системе научного знания ни путем уподобления какой-то частной науке как образцу, ни через эксклюзивное дистанцирование от науки как таковой. Она должна принять фаллибилистическое самосознание и процедурную рациональность опытных наук; она не вправе претендовать ни на привилегированный доступ к истине, ни на собственный метод, собственную предметную область, ни даже собственный стиль интуиции. Только тогда она сможет проявить в неэксклюзивном разделении труда свои главные достоинства - упрямо сохраненную универсалистскую постановку вопроса и метод рациональной реконструкции, который исходит из интуитивного до-теоретического знания компетентных субъектов действия, речи и рассуждения».

С другой стороны новые ориентации философии попадают в такт встречного движения со стороны социальных наук, что приводит к их философизации. В результате «в современном социально-гуманитарном знании развиваются «гибридные дискурсы», свидетельствующие о возникновении нового типа исследовательской деятельности». Таким образом создается продуктивная кооперация философии с эмпирическими теориями, характеризующимися сильными универсалистскими притязаниями, благодаря которой, говоря словами П.Г. Щедровицкого, сохраняется специфика философского мышления, и одновременно берется из науки все богатство развитых ею мыслительных форм.

Современная практическая философия в принципе сохраняет верность установкам модерной философии быть активным участником разворачивающегося общественно-исторического процесса, используя как собственный, так и социальных наук накопленный когнитивный потенциал «для нужд практики, т.е. для разумного формирования жизненных отношений».

Начиная с эпохи Просвещения, философия и порожденные ей коммуникативные практики стремились не только к установлению господства над природой, но и к достижению лучшего понимания мира, к моральному прогрессу, к утверждению более справедливых социальных и политических отношений. Рост господства над природой обеспечивался за счет создания и внедрения новых индустриальных технологий. Утверждение более справедливых социальных и политических институтов достигалось за счет развития в основном технологией социальной манипуляции или манипулятивных технологий, т.е. таких технологий, которые, приводили к достижению «ложного согласия», как закономерного следствия принуждения, заложенного в самой структуре коммуникации. Последние получили широкое распространение во всем мире именно в ХХ столетии - столетии, которое нередко определяют как «веком идеологий». Манипулятивные технологии стали своеобразным порождением индустриального общества[11].

Если гуманитарные технологии интерпретировать в духе научного позитивизма, то их можно рассматривать как своеобразную парадигму мышления и деятельности, которой придерживается определенная часть научного сообщества. Парадигма, в том значении, которое вкладывал в это понятие Т. Кун. По его мнению, парадигма подразумевает «признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений».

Гуманитарно-технологическая парадигма по отношению к определенному научному сообществу выступает своеобразной «дисциплинарной матрицей». Говоря словами Т. Куна, во-первых, она дисциплинарная потому, что учитывает принадлежность ученых к определенной дисциплине (определенному знанию, а именно, гуманитарному знанию). Во-вторых, она есть матрица потому, что составлена из упорядоченных элементов различного рода (в данном случае из различного рода гуманитарного знания), причем каждый из них требует дальнейшей специализации.

Элементами гуманитарно-технологической матрицы являются:

1) символические обобщения, т.е. выражения, используемые членами научной группы без сомнений и разногласий, которые могут быть без особых усилий облечены в логическую форму. В символе есть «теплота сплачивающей тайны» (С.С. Аверинцев). Момент противопоставления {своего чужому}. Теплота любви и холод отчуждения. (М.М. Бахтин)

2) метафизические части парадигмы, т.е. общепризнанные предписания или убеждения в специфических моделях. Сила предписаний научной группы меняется вдоль спектра концептуальных моделей, начиная от эвристических и кончая онтологическими моделями, при этом все модели имеет, тем не менее сходные функции. Они снабжают научную группу предпочтительными и допустимыми аналогиями и метафорами.

3) ценности, т.е. общая система ценностей, объединяющая данную научную группу, выделяющую среди других.

4) «образцы» т.е. усвоение общих правил (алгоритмов, законов-схем) решения конкретных проблем, проверенных временем и разрешенных научной группой.

Следовательно, социально гуманитарные технологии можно определить как своеобразную парадигму, сформированную внутри гуманитарного сообщества, которая приходит на смену устаревшей манипулятивно-технологической парадигме[12].

2. Роль политических технологий в управлении общественными отношениями

2.1 Политические технологии и их эволюция

Рассмотрим эволюцию политических технологий, применявшихся в последнее время, а заодно попытаемся выяснить: появились ли на рынке политических технологий принципиально новые идеи?

Воспользуемся признаком, который условно именуется степенью политизации фрагмента общества, соответствующего масштабам рассматриваемой избирательной кампании. Степень политизации устанавливается исходя из того, по каким критериям отбирают кандидатов в этом фрагменте общества. Если брать грубую классификацию, то можно задаться критерием, учитывающим всего две характеристики кандидата - политическую ориентацию и степень проявленности деловых качеств. Относительно этого критерия кандидат оценивается либо как политик, либо как хозяйственник, либо как оптимальное их сочетание. Соответственно, если при принятии решения превалирует политический мотив, фрагмент общества считаем высоко политизированным, если предпочтения уравнены, то речь идет об умеренной политизации, если основной акцент делается на экономике, то фрагмент полагаем деполитизированным (может быть введена и пятиступенчатая система оценок). Итак, если в рассматриваемой территориальной единице имеются прецеденты принятия решений по «политическому критерию», то эта единица однозначно относится к интересующему нас классу. В соответствии с этим критерием мы оцениваем готовность некоторого фрагмента общества к рассмотрению (но отнюдь необязательно, что готовность к анализу содержания!) политических и идеологических систем. Безусловно, для различных по укладу жизни и экономики местностей, в зависимости от ветвей власти, в которые выдвигаются кандидаты, критерии предпочтений будут неоднородны[13]. Но в рамках данного исследования нас, в первую очередь, интересует то, имеет ли смысл рассматривать некий класс территориальных единиц при анализе действенности тех или иных политических технологий.

В настоящее время желание кандидатов принудить избирателя к принятию решений по политическим и идеологическим критериям прослеживается даже на уровне административных единиц, относящихся к системе органов местного самоуправления. Однако реальных условий для этого еще не существует - при решении задач местного масштаба среднестатистический избиратель все еще ориентирован на устаревший стереотип (стереотип сильного хозяйственника) и не готов видеть за ним некую идеологическую концепцию, отказывает кандидату в праве на самостоятельную политическую позицию. Избиратель по-прежнему считает, что уровень экономики ниже уровня политики и идеологии, что «хорошая» (социально-ориентированная) экономика может существовать под произвольным идеологическим лозунгом, а политика относится к компетенции высших органов власти и управления. Даже в ходе выборов на уровне субъектов федерации и государства имеют место факты принятия решений основанных на том же стереотипе - идеология и политика вновь и вновь маскируются или отодвигаются на задний план. Собственно, выражением именно такой позиции является «центристская концепция» - здесь неважно, кто и что предлагает, главное, чтобы «лодка не раскачивалась». То есть, главная установка формулируется так: «экономика вторична, просто государству нужны идеологически нейтральные патриоты-политики, которые сумеют перестроиться под текущие задачи совершенствования хозяйственных механизмов общества». Но ведь патриот - это еще не политик, скорее - это объект политики, ее результат… У такого политика не может быть стратегической цели - устойчивое функционирование экономики не может быть глобальной целью политики (ее глобальные цели всегда затрагивали отношения распределительного плана). А значит, в итоге выборов может быть с успехом получен совершенно недееспособный парламент, хоть и объединенный желанием создать «хорошую экономику», но с полярно противоположными по содержанию представлениями о «хорошей экономике», разной методологией ее создания и использования результатов ее функционирования. На протяжении последнего десятилетия концепция развития общества определяется исполнительной, а не законодательной властью. Кандидаты идут на выборы со стандартным комплектом добродетелей: желанием возродить и усилить экономику, придать ей социальную направленность, повысить эффективность системы управления, сократить бюрократический аппарат, обеспечить реальную демократию. Комплекс программных заявлений стандартен, что обезоруживает рационального избирателя. Можно ли в таких условиях говорить о рациональном, обоснованном выборе? В итоге - привычное уже «голосование по фото», когда родинка на губе кандидата весит больше, чем все статьи, в которых раскрывалась сущность его программы. Кстати, в ходе выборов последних лет проявился ряд своеобразных черт, указывающих на попытки дальнейшей деполитизации общества, размытия устоявшейся политической терминологии. Более подробно этот феномен рассматривается в работе П.Ю. Конотопова «Элитизм, как основа русской национальной идеи» в частности в статье приводятся следующие симптомы, проявляющиеся в политической жизни страны: сокращение числа партий и общественно-политических движений, формулирующих свою политическую позицию в терминах конечных политических целей, взамен этого указываются социально-экономические приоритеты, а также приоритеты в области общественного сознания; потеря политической окраски в наименованиях партий и общественно-политических движений, вытеснение устоявшейся в политической практике демократических государств терминологии; сближение партий и политических группировок с религиозными институтами, подмена идеологической системы совокупностью этико-моральных норм, заимствованных из религиозных догматов (более общих, нежели идеологические) [14].

Таковы были технологии и при голосовании и в 1993, и в 2003 гг., однако на каждом этапе методы политической борьбы модифицировались: этап, характеризовавшийся борьбой личностей, олицетворявших различные политико-экономические концепции развития страны; этап, характеризовавшийся борьбой олигархических кланов, представленных собственной политической элитой; этап, характеризовавшийся борьбой профессиональных команд имиджмейкеров и политтехнологов. При этом основной темой, вроде бы, являлась политика, однако акценты расставлялись таким образом, что центральной фигурой на выборах выступал кандидат, а не идеи, выражаемые им - партии служили «гарниром к блюду». Партии и концепции создавались под кандидата, а не кандидат становился выразителем идей партии. Следуя такой логике, можно довести идею демократических выборов до очевидного абсурда: выставить одного кандидата от разных партий, а избирателю предоставить право выбрать то, от какой партии и идейного блока он избирает данного кандидата. Но для России этот абсурд является нормой - ведь так и получалось: независимый кандидат, пройдя в парламент, входил в некую фракцию, почитай, выбирал себе политическую платформу. Можно сослаться на то, что в России политическая система только начинает формироваться, что переконфигурации в этот период просто неизбежны… Но нет - процесс формирования партий продолжается по прежней схеме: «новые выборы - знакомые игроки - незнакомые партии», в то время, как схема должна быть иной «новые выборы - незнакомые игроки - знакомые партии». Да, новый политик может изменить политику партии, но происходить это должно так же, как в случае, когда время меняет лицо знакомого человека - основные черты лица при этом сохраняются.

В России же партии рождаются и исчезают, а перечень лидеров остается прежним. Показательно, что при первой и единственной за последние годы попытке победить по политическим критериям (в 1996 г.), правящая партия с трудом сохранила свои позиции - в итоге все вернулось к знакомой модели с акцентом на персоне кандидата.

Вопреки утверждению, что по мере роста масштабов избирательной кампании, возрастает значимость политических и идеологических критериев, политтехнологи всех уровней предпочитают избегать политически и идеологически окрашенных лозунгов. Самые острые баталии происходят вокруг экономики, но при этом большинством участников политических столкновений стороной обходятся проблемы распределения конечного продукта - политика рассматривается в качестве инструмента создания условий устойчивого и комфортного функционирования экономики. Очевидно, что пока речь идет лишь о модификации привычных «персоноцентрических» технологий борьбы, придании им облика, более соответствующего масштабам эффективного политика-менеджера. Однако уже сейчас ясно, что дальнейшее развитие «темы» не сможет привести к существенному росту эффективности политических технологий - за счет массовости применения они начинают взаимно компенсироваться. В финале (то есть, на этот раз) должно произойти генеральное столкновение идей, в противном случае не исключен такой вариант развития событий, при котором избиратель сыграет по правилу «от противного», отдав предпочтение на основе совершенно непредсказуемой логики [15].

2.2 Использование политических технологий политическими партиями

Начиная с 1991 г., Россия вступила в эпоху непрекращающейся избирательной лихорадки. Установившийся в России режим обновления состава государственных органов власти и управления чужд нормальной деловой активности. Те государственные институты, в которых должности определяются результатами выборов, фактически переродились в непрерывно функционирующие штабы избирательных кампаний. Более того, в силу своеобразия сформулированной представителями СМИ «эталонной модели» среднестатистического потребителя информационной продукции, СМИ способствуют закреплению у читателей (зрителей, слушателей) негативных стереотипов в отношении широчайшего спектра политических проблем, субъектов и объектов деятельности. Вследствие углубляющейся коммерциализации СМИ, журналисты в основной массе нацелены на поиск сенсаций негативной окраски (поскольку эти сенсации обладают большей коммерческой привлекательностью). Понимая это, заинтересованные в политической дезориентации населения лица непрерывно «подкармливают» журналистов компроматом, превращая СМИ в инструмент реализации политических интриг. Соответственно, в глазах избирателей большинство демократических институтов общества утрачивают авторитет, предстают в столь неприглядном виде, что говорить о доверии к ним просто не приходится. Впрочем, не приходится говорить и о доверии к СМИ…

Таким образом, можно говорить об установлении в России специфического режима информационного обеспечения общества, при котором электорат поддерживается в идеальном состоянии - состоянии готовности к совершению неаргументированного выбора. В целом, система средств массовой информации, несмотря на существование довольно большого количества объективно и профессионально оценивающих обстановку журналистов, переродилась в принципиально иную информационную систему - систему информационной дезориентации (СИД) населения.

В стране начал функционировать уникальный институт, уже обеспечивающий в ходе выборов даже при значительных вариациях информационного фона избирательной кампании индифферентность населения к любым сообщениям, порочащим кандидата. Сами того не ожидая, политтехнологи перекрыли себе важнейший канал воздействия на общество. Наравне с потерей чувствительности к негативным фактам, общество утратило восприимчивость ко всяческой политической рекламе. В канун избирательной кампании игнорируются как ложные, так и достоверные сообщения любой окраски: позитивной ли, негативной ли - уже несущественно. Авторитет СМИ в отношении политики безапелляционно признается только при разоблачении политтехнологов, по прочим вопросам доверие много ниже. Общество осознало свою беззащитность перед СМИ. Неслучайно книга С.Г. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием» приобрела небывалую для российской политической литературы популярность - россияне пытаются найти методологическое противоядие от манипуляции. Но в упомянутой книге методологии и в помине нет - есть только собрание описаний манипуляционных техник. В обществе наступил так называемый когнитивный диссонанс, следствием которого является неспособность и нежелание граждан увидеть перспективу развития общества, сформулировать свои позиции и цели в этом обществе. В частности, еще в 1995 г. в работе Н.В. Куликовой «Когнитивный диссонанс - показатель опасности всей системы власти» говорилось о возможности такого исхода, если не удовлетворить фрустрированную потребность общества в информации целеопределяющего характера[16].

Единожды примененные в ходе выборов политические технологии утрачивают свою действенность, и при повторном применении уже не могут гарантировать успеха. Они утрачивают новизну, становятся легко узнаваемыми - их детали и содержание раскрываются не только в аналитических изданиях, но и в сообщениях оперативных СМИ. Поэтому каждый раз для того, чтобы гарантировать максимальный отклик социума (а значит, и коммерческий эффект), политтехнологи вынуждены изобретать новые технологии… Но именно в этой сфере наметился серьезный кризис - новых технологий на рынке не появляется.

Отчасти, в отсутствии новых технологических идей авторы публикаций, посвященных аналитическому разбору различных избирательных кампаний - в их анализе превалирует феноменологический подход. Каждая кампания представляется, как уникальное сочетание факторов, а в результате авторам редко удается выйти на адекватный решаемой задаче уровень обобщения. Их работы, в большинстве своем, описывают именно технологии - подробно, методично, достоверно и… эмоционально. Благодаря таким работам крепнет вера в могущество технологий. Новоявленные политтехнологи, активно потребляющие эту литературу, приходят к выводу о том, что незначительная модификация описанных технологий сможет в корне изменить ситуацию в пользу кандидата, однако серьезнейшим образом ошибаются: после единичного использования «отмирает» целый куст технологий, происходящих от единого корня-сценария. Уж если речь идет о манипулятивном варианте воздействия на избирателя (а политтехнологи именно таковы), то изменению должна быть подвергнута не форма реализации сценария, а заложенная в основу сценария стратагема.

Смена стратагемы - это уже высший пилотаж для политтехнолога регионального масштаба[17]. Это действие сразу вышибает из седла оперативную прессу, а аналитические издания начинают отставать в оценках на интервал времени, достаточный для наступления необратимых последствий активированной стратегии. Инструменты анализа неэффективны. В результате и априорный, и апостериорный анализ предпочтений избирателей по материалам социологических опросов оказывается неадекватным. Достаточно заметить, что в ходе социологического опроса потенциальный избиратель (и отнюдь не каждый) отвечает не специальным образом подобранные вопросы, а на выборы приходят другие люди и отвечают уже на другие вопросы и в иных условиях.

Истинные причины выбора не всегда рациональны, более того, избиратель не всегда может признаться себе или интервьюирующему лицу в том, что выбор на самом деле был практически немотивированным. Нередко решение формулируется уже на избирательном участке - при взгляде на фото кандидата, по прочтении краткой биографической справки. Потом уже, по прошествии некоторого времени, разочарованный результатами выборов избиратель, стыдясь признаться в том, сколь иррациональным было его поведение, сообщит интервьюеру ложные сведения о мотивах или содержании выбора.

Бывает так, что избиратель для себя даже формулирует целую теорию, оправдывающую его постыдный выбор.

Еще хуже обстоит дело с оперативной политической аналитикой, призванной обеспечить аналитическую поддержку избирательной кампании - что за толк от аналитики, если она необъективна или приходит к потребителю уже после того, как выбор избирателем сделан или выборы кандидатом проиграны? А уж тем более, если повторно использовать приемы и технологии не представляется возможным? Здесь задача аналитика состоит в том, чтобы еще до наступления активной фазы кампании выявить содержательные акценты, психологические нюансы и методы агитации конкурента, беспристрастно оценить план действий своего кандидата и его команды. При этом важно установить значимость предложений, лозунгов и аргументов кандидата для того контингента, который был избран им и его консультантами в качестве основного объекта информационного воздействия. В активный период задача усложняется - аналитик должен в режиме реального времени отслеживать, оценивать и реализовывать множество процессов: и действия своего штаба, и действия конкурентов, и реакцию электората, да еще и формулировать предложения по совершенствованию стратегии. По результатам анализа команде кандидата остается только определиться с тем, какими «магическими» приправами следует сдобрить персону кандидата для того, чтобы он смог прийти к искомому результату. При этом важно замаскировать стратегию от внешних глаз, не дать стороннему наблюдателю установить, какие «второстепенные» характеристики кандидата сыграют на финише решающую роль [18].

Разумным представляется такой подход, при котором политическая и идеологическая позиции кандидата должны учитываться избирателем даже на самых низких уровнях иерархии системы государственного управления. Но пока об этом говорить не приходится - практически повсеместно продолжается использование тактики соблазнения избирателя на короткий срок протекания кампании. Немалые, по меркам избирателя, средства, выделенные на проведение выборов, безвозвратно уходят из государственного бюджета, не приведя к позитивным сдвигам ни в социально-экономической, ни в политической сфере. Пассивно поспособствовав кандидату в решении его задачи по «выходу в люди», избиратели остаются при прежних проблемах до следующих выборов. Номинально, на рынке политических технологий сегодня присутствуют два технологических подхода: персонифицированный и командный (партийный). В прессе раздувается шумиха вокруг намерений сделать политику ареной исключительно партийных баталий, рассматриваются проекты перехода к партийному правительству… Но самого партийного строительства не видно - видна лишь деятельность по сплачиванию экономически успешного и активного населения вокруг личности (в частности, личности президента). Однако способ подачи кандидата остается прежним - избирателю «продается» личность кандидата с приданным ему «партийным наследством», не блок идей, а блок вокруг эффективного политика. Это означает, что сущность предлагаемых политических технологий прежняя - персонификация политики, «соблазнение толпы» кандидатом или развенчание «неугодного кандидата».

Делая ставку на личность кандидата, политтехнологу необходимо решить задачу разработки и навязывания населению специфического критерия эффективности кандидата. С другой же стороны, уже «для внутреннего потребления» аналитику требуется разработать объективный критерий для оценивания своего кандидата, сопоставления его с конкурентами и сопоставления их программ… Далее приходится рассмотреть весь перечень кандидатов, опираясь на введенную им систему критериев, по результатам анализа выработать предложения по коррекции имиджа, разработать программу доведения сконструированного имиджа кандидата до потребителей. После этого остается бережно «высадить» кандидата с подправленным имиджем на почву, заранее подготовленную за счет внедрения в сознание электората критерия эффективности политика. Естественно, что при решении задачи оптимального выбора в условиях наличия многообразных предпочтений критерий выбора должен быть комплексным… По существу, критерий выбора - это некая априори рассчитанная или интуитивно сформулированная характеристика, описывающая предполагаемые качества кандидата, на этапе, когда он будет выступать в роли депутата [19].

В зависимости от ситуации, выделяют следующие характеристики кандидата, по совокупности которых формулируется обобщенный критерий выбора для публичного оглашения: политическая ориентация, деловой имидж (социально-экономическая эффективность), пассионарность (яркость и самобытность личности), внешность и иные. Конкретный состав характеристик и коэффициенты важности устанавливаются в зависимости от специфики контингента избирателей. Но о какой эффективности кандидата можно говорить, если, фактически создав за время избирательной кампании информационную и организационную инфраструктуру, обеспечивающую решение задачи управления электоратом (а значит, и территорией), он позволяет созданной системе распасться, не принеся пользы региону? Вопрос об эффективности при таком подходе становится, скорее, риторическим. Но только не для аналитика-политтехнолога.

Словом, соблазнить избирателя имиджем все еще можно, но уже без гарантии. Для гарантированного результата требуется более значимое доказательство эффективности кандидата. Для этого необходимо предоставить ощутимые и подлежащие дальнейшему развитию доказательства эффективности политика за краткий период выборов. Важно показать цель, доказать ее значимость для избирателей, показать, что избрание кандидата в органы власти и управления равнозначно передаче в руки избирателей ключей от их судьбы. Такие технологии есть, они отчасти рассматривались в журнале - например, технологии синтеза устойчивых социальных иерархий и т.п.

Однако, как бы хороши ни были упомянутые технологии, на первый план все равно выходят проблемы корпоративного целеполагания и целеопределения, анализа и согласования интересов избирателей. В противном случае, где гарантии, что предложенные цели общезначимы? Для того, чтобы предложить такие - общезначимые - цели, нужно провести комплекс работ по анализу и синтезу идей социума (микросоциума). При этом следует учесть, что системы идей - это весьма специфические системы, имеющие в основе массу трудноуловимых культурных символов, бытовых традиций, морально-этических установок и иных «тонких материй». Принято говорить, что идеи правят миром, но ими также можно управлять. Однако, чтобы управлять ими, нужна уже не технология, а методология. Для проведения такого анализа необходим комплекс концептуальных и формальных моделей, а также специальных методик анализа, учитывающих закономерности строения модельного мира субъекта деятельности, закономерности протекания процессов рефлексии, структуру сознания субъекта и ряд других факторов.

3. Политический маркетинг

3.1 Понятие и назначение политического маркетинга

Интеграция разнородных интересов различных групп возможна благодаря применению политических технологий, представляющих собой систему приемов и способов эффективного воздействия на население, рассчитанных как на достижение немедленного локального результата, так и на осуществление глобальных целей.

Одной из разновидностей политических технологий является политический маркетинг. Его основу составляет всестороннее изучение политических потребностей социальных групп, общества, действующих на рынке политических сил, создание необходимости предпосылок для превращения этих ожиданий в реальный потребительный «спрос» на конкретного политика, политическую программу и для его последующего удовлетворения.

Термин «маркетинг» появился в начале 20 века и он означал изучение спроса и сбыта товаров и услуг. Из механизма распределения и продажи товаров маркетинг превратился в научно организованную систему взаимосвязанных предприятий, исследовательских институтов и рынков, в центре которых находится потребитель с его субъективными желаниями и устремлениями [20].

Маркетинг в политике в чистом виде вряд ли возможен, поскольку политики не опрашивают избирателей на предмет их желаний, предпочтений, нужд, а стремятся обнаружить их реакции на то, что уже решено сделать. На практике с политическим маркетингом стали связывать деятельность по регулированию политических процессов, достижения консенсуса разнородных интересов через диалог их субъектов. Политический маркетинг как разновидность политических технологий формировался путем перенесения техники коммерческого маркетинга в сферу борьбы за получение власти, ее реализацию.

Постепенно сформировалась маркетинговая стратегия в политике как система специфических методов и приемов целенаправленного воздействия на политическом рынке. Она применяется при решении задач проникновения на политический рынок, при актуализации на рынке нового политического лидера или выводе непопулярного политика.

Наряду с заимствованием методов исследования рынка советники по маркетингу адаптировали теории позиционирования, рекламы, прямого маркетинга, театрализованных собраний, дизайна и техники ассоциации, марки применительно к процессу и специфике политического воздействия. Первоначально они изменили философию и подходы к политике, затем убедили политиков в необходимости стратегического мышления при опоре на технику побуждения и использовании теории позиционирования.