Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Актуальность изучения работ Макса Вебера и Карла Маркса всегда была высокой, а в последнее время ещё более усилилась, так как сравнительно молодые науки политология и сравнительная политика, вошли в наиболее активную фазу своего развития. На постсовецком пространстве идеи Вебера и Маркса имеют широкое распространение. Как известно, все новое - это хорошо забытое старое. В работах Маркса и Вебера можно найти ответы на многие вопросы возникающие сегодня. Поэтому я решила подробно изучить данную тему.

Власть и государство всегда были одной из центральных категорий политической науки. Многие исследователи считают, что власть - непременный атрибут политики, что она представляет собой ее главную проблему, в каком-то смысле ее основной нерв. Власть оказывается, тем чудесным средством, которое позволяет политике сформироваться в качестве особой стороны человеческой деятельности, связанный с ее целенаправленной организацией. В настоящее время существует глубоко разработанная теория власти, которая излагает современные представления о природе, характере, формах, возможностях, сферах власти. Особое место в ней занимает процесс взаимодействия человека с властными структурами, который составляет суть политических отношений.

В рамках классической социологии конца ХIХ - начала ХХ веков были сформулированы основные вопросы социальной природы власти и государства. Наибольший вклад в изучение проблемы власти и государства внесли К. Маркс и М. Вебер.

Существуют разные подходы к определению власти. М. Вебер подчеркивал, что в зависимости от ситуации говорят о власти отца над детьми, о власти денежного мешка, о власти юридической, экономической, духовной и т.д.

Необходимым компонентом власти является государство, с такими его атрибутами, как наличие подданных, территории, и сам механизм принуждения, люди, которые это принуждение осуществляют в организованной форме. В политической науке до сих пор не сформировалось единое определение государства. Одним из определений является определение государства как аппарата организованного насилия, обладающего монопольным правом на издание законов в обществе.

Исходная позиция в трактовке государства по Марксу состоит в том, что ни одно государство не представляет интересы общества в целом. Оно есть орган подчинения общества интересам экономически господствующего класса.

Государство по Веберу - это необходимый общественный институт. Специфика государства в том, что оно претендует на монополию легитимного политического насилия в пределах своей юрисдикции.

Трактовки Маркса и Вебера отличаются тем, что последний считал главной характерной чертой современного общества бюрократическую рационализацию. Вебер, имея в виду обобществление средств производства в условиях социализма, не видел, и в этом его отличие от Маркса, никакого коренного преобразования. По его мнению, необходимость рациональной организации для получения наиболее дешевого продукта будет существовать независимо от революций, определяющих в государстве характер собственности на средства производства. Вебер (как в свое время А. Сен-Симон и О. Конт) не придавал решающего значения противоречиям между рабочими и предпринимателями и не верил в необходимость классовой борьбы для становления современного общества.

Как и Маркс, он говорил о типичной организации современного производства, которого «нигде кроме Запада не было и не могло быть», однако считал лишенным смысла противопоставление «социализм - капитализм», поскольку бюрократическая рационализация, как основа современного общества, выживает при любом режиме собственности.

Значительные расхождения между Вебером и Марксом мы находим и в понимании характера социальной структуры и условий социальной стратификации общества, в понимании государства, права и власти.

Целью моей курсовой работы является изучение и сравнение концепций власти и государства в понимании Карла Маркса и Макса Вебера.

Для достижения данной цели в работе поставлены следующие задачи:

1. Изучить представления К. Маркса о власти и государстве.

2. Изучить представления М. Вебера о власти и государстве.

3. Провести сравнительный анализ суждений о власти и государстве Карла Маркса и Макса Вебера.

Поставленные задачи решались следующими методами: синтеза и анализа, сравнения, обобщения и систематизации, установления причинно - следственных связей.

Предметом исследования является концепции государства и власти в понимании М. Вебера и К. Маркса.

При изучении темы курсовой работы были использованы различные источники. Прежде всего, были рассмотрены следующие издания: Карл Маркс как теоретик государства, Карл Маркс и современная философия, Наш Маркс, концепция власти в политической социологии М. Вебера, Проблема бюрократии у Макса Вебера. Кроме этого, были использованы некоторые Интернет-издания и прочая аналитическая литература.

Глава 1. Представления К. Маркса о власти и государстве

Марксизм возник в 40-х гг. прошлого столетия. Карл Маркс (1818-1883) и Фридрих Энгельс (1820-1895) пытались выяснить условия и указать пути реального освобождения трудящихся от какой бы то ни было эксплуатации, от всяких форм социального угнетения, бесправия, неравенства. Они поставили перед собой задачу наметить контуры строя, который сможет преодолеть отчуждение труженика от собственности и власти, наиболее разумно организует общественную жизнь, обеспечит свободное гармоничное развитие личности.

Специфика марксистского подхода к изучению государства и власти - анализ явлений политической и правовой жизни в первую очередь как органических составных частей (моментов) классовой общественно исторической формации, отказ от усмотрения в политико-юридических институтах феноменов религиозного, психологического, этнического и тому подобного порядка. Упомянутый подход зиждется на идее зависимости государства и права прежде всего и главным образом от уровня общественного разделения труда, классовой структуры и соотношения классовых сил в обществе.

Генезис учения Маркса о государстве и праве был подготовлен и стимулирован совокупностью экономических и общественно-политических событий западноевропейской истории первой половины XIX в. Свои итоговые суждения относительно состояния современного им западноевропейского общества создатели марксизма изложили в «Манифесте Коммунистической партии» - программе Союза коммунистов.

К каким выводам пришли они? Капитализм, победивший в этом обществе, достиг, по их мнению, пика, предела своего развития и более не может справиться с теми могущественными средствами производства и обмена, которые вызрели в лоне буржуазных отношений. Последние стали явно мешать приращению производительных сил, превратились в тормоз социального прогресса. Буржуазия выковала не только оружие, несущее ей смерть (гигантские производительные силы, вышедшие изпод ее контроля), но также породила людей, которые направят это оружие против нее, - современных рабочих, пролетариев. Сама она более не способна оставаться господствующим классом. Капитализм как тип социальной организации окончательно исчерпал себя. Классовая борьба пролетариев против буржуазии приближается к развязке. Пролетарская революция у порога: «Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма». Рабочий класс в грядущей революции должен уничтожить частную собственность и разрушить все, что до сих пор охраняло и обеспечивало ее. Ближайшая практическая цель пролетариев, консолидирующихся в самостоятельный класс,- ниспровержение господства буржуазии, завоевание политической власти.

Такой суммарной оценки буржуазного строя, состояния западноевропейского общества середины и второй половины XIX в. Маркс и Энгельс в принципе держались на протяжении всего своего дальнейшего творчества. Разумеется, в эту оценку время от времени вносились определенные коррективы, дополнения и т.п. Однако два момента оставались в ней неколебимыми. Во-первых, убеждение, что наконец-то создана превосходящая все остальные учения действительная наука об обществе и получено истинное знание капитализма как такового в его главных чертах, капитализма в целом как общественно-экономической формации. Во-вторых, мысль о том, что капитализм, наличествовавший тогда в передовых буржуазных странах, в основном готов для социалистической революции и стоит почти накануне ее совершения.

Взятый Марксом и Энгельсом еще в 1842-1843 гг. курс на радикальное преодоление всяких идеалистических трактовок природы власти, государственности, законодательства необходимо вывел их на круг плодотворных представлений, сформулированных в XVIII-XIX вв. классиками буржуазной политической экономии от В. Петти, физиократов и А. Смита до Д. Рикардо. В первую очередь таких представлений, которые касались отличительных черт «гражданского общества» и государства, характера связей между этими двумя разнокачественными сферами социума.

Классики буржуазной политэкономии понимали гражданское общество как мир материальных потребностей людей, видели в нем комплекс отношений по производству, обмену, распределению и потреблению материальных благ. Двигателем гражданского общества они считали не какие-то сверхъестественные силы, но реальные интересы составляющих его индивидов, деятельность которых подчинена объективным законам экономической жизни. Государство же есть сфера администрирования, совокупность вертикальных связей, система институтов и норм публичной власти. Оно возникает спонтанно, а не посредством соглашения, заключения договора и т.д.[5, с.48]Получая свое социальное содержание от гражданского общества, государство всецело зависит от него. Эта зависимость - неотъемлемый элемент естественного порядка, стихийного действия неподвластных людям законов мироустройства. Одним из них является призвание государственной власти обслуживать гражданское общество и не вмешиваться произвольно в его дела, особенно в экономику.

Маркс и Энгельс не скрывали факта преемственности определенных собственных представлений о будущем обществе, обществе посткапиталистическом, о способах перехода к нему со взглядами на сей счет своих социалистических предтеч. Они не упускали удобного момента для того, чтобы продемонстрировать плюсы и минусы таких взглядов. Однако им самим не всегда удавалось в должной степени ощутить и осознать глубину и масштабы этой преемственности, которая отнюдь не в каждом конкретном случае сказывалась на марксизме позитивно. Кое-какие реликты не лучших схем утопического социализма присутствуют и в нем.

Многое в марксистских представлениях о функциях, выполняемых законодательством в буржуазном обществе, идет от предшествующей марксизму социалистической мысли. Например, доказательство того факта, что формальное (официальное) закрепление определенных принципов как общеобязательных, устанавливаемых и защищаемых аппаратом государства норм и практическое поведение сообразно этим нормам нельзя истинно оценить без выяснения вопроса о наличии у человека реальных (в первую голову, материальных) возможностей использовать закон в своих интересах.

Государственно-правовые взгляды Маркса и Энгельса испытали влияние еще одного идеологического комплекса. Прежде о нем было не принято говорить. Речь идет о западноевропейском политическом либерализме - направлении общественной мысли, связанном с именами Дж. Локка и Ш. Монтескье, И. Канта и К. Т. Велькера. Сами Маркс и Энгельс не акцентировали внимания на близости некоторых своих воззрений либерализму. Напротив, где могли, старались от него дистанцироваться, считая такую идеологию по преимуществу буржуазной, чуждой пролетариату. Тем не менее трудно отрицать родство с либеральными представлениями столь известных положений марксизма, как: «всякий раз, когда под вопрос ставится та или другая свобода, тем самым ставится под вопрос и свобода вообще», «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», «нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав», «свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный». Необходимо, правда, подчеркнуть, что именно приведенные и другие подобные им положения Маркса и Энгельса были инородными пролетарски-классовой природе марксизма.

Всегда надо иметь в виду, что форма, содержание и смысл марксистских государственно-правовых воззрений постигаются по настоящему только при том условии, что эти воззрения исследуются в контексте предшествующего и современного им политико-юридического знания, в процессе постоянного и тщательного сопоставления с таким знанием.

Суть историко-материалистического подхода к государству и праву состоит в понимании этих образований в качестве надстроечных по отношению к экономической структуре общества. Уподобление государства и права надстройке - исследовательский прием, призванный доказать наличие того факта, что данные явления коренятся в «материальных жизненных отношениях», опираются на «реальный базис» и в своем бытие зависят от него. «Реальный базис», производственные отношения не только лежат в основании политической и юридической надстройки, но и образуют ее условие, определяют ее саму: «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» [6, с.35]. К государству и праву от экономической структуры идет и линия причинно-следственной зависимости. Конечную причину и решающую движущую силу всех важных исторических событий марксизм находит в экономическом развитии общества. По словам Энгельса, «конечных причин всех общественных изменений и политических переворотов надо искать... в изменениях способа производства и обмена...»/

Наряду с отмеченными отношениями детерминации политико юридические институты связывают с экономической структурой и зависимость соответствия. «Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов - словом, определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества» [5, с.51]. Объясняя архитектонику и развитие всякой общественной формации исключительно производственными отношениями, Маркс и Энгельс постоянно прослеживают соответствующие этим производственным отношениям надстройки. Указанное соответствие носит форму своеобразного повторения в надстройке некоторой суммы признаков, композиции, ритмов движения, присущих базису и «транслируемых» им «наверх». Сходство, параллелизм, обнаруживаемые между базисом и надстройкой, не стирают, понятно, специфики каждого из этих явлений, не ведут к утрате ими собственного социального качества.

Марксизмом утверждается, что «реальный базис» (экономика) всегда остается первичным и определяющим моментом для политической и юридической надстройки. Это - всеобщий закон. Конкретные его воплощения от эпохи к эпохе меняются. Например, детерминация буржуазной государственности капиталистической экономикой не является по своим формам, методам, социально-психологическим рычагам и прочим факторам копией детерминации государств античного мира производственными отношениями того времени. Даже в границах одной общественно-экономической формации решающее воздействие производственных отношений на государственный строй осуществляется на ее начальных этапах по-другому, нежели тогда, когда она клонится к закату. Дело тут в историческом «перепаде» состояний самой экономики, вследствие чего один и тот же экономический базис обнаруживает в своем проявлении, в своем влиянии бесконечные вариации и градации.

Не обладая монополией влияния на надстройку, «царство экономических отношений» к тому же оказывает на нее решающее воздействие, по общему правилу, косвенно и лишь «в конечном счете». Его определяющая роль реализуется через массу причинно-следственных связей с другими сторонами общественной жизни (социальными закономерностями, взаимоотношениями классов, историческим опытом и традициями культуры, внешнеполитическими условиями и т.д.).

Марксистский взгляд на классовый характер государства произволен от историко-материалистического понимания природы социальных классов и их взаимодействия. Благодаря этому пониманию делается очевиднее укорененность государства и права в «материальных жизненных отношениях», нагляднее проступает объективная общественная потребность в них на некоторых этапах истории, яснее становятся закономерности происходящих в них изменений и т.д.

Классовая общественно-экономическая формация, согласно марксизму, непременно передает политической и юридической надстройке качество классовости, в котором заключено два ряда свойств. Один ряд - абстрактные, общие моменты, характеризующие всякое государство и всякое право. К таким моментам марксизм относит: обусловленность факта существования политической и юридической надстройки наличием социальных классов, определяемость формы государства и права процессами взаимодействия классов, зависимость направлений и методов деятельности аппарата государства, способов реализации права от соотношения классовых сил и т.д. Второй - свойства, порождаемые конкретно-исторической спецификой определенной классовой формации. В числе этих свойств: тип связи законодательной, исполнительной и судебной властей (если таковые как-то разграничены), принципы построения, комплектования и функционирования аппарата государства, порядок нормотворчества, средства обеспечения соблюдения официальных предписаний и т.п.

Одновременно с выработкой понимания классовости политической и юридической надстройки как сложного социального качества Маркс и Энгельс ввели различение организационно-институциональных аспектов надстройки и направленности ее практического действия. Вводя различение подобного плана, Маркс и Энгельс исходили из того, что множество институтов государства и права благодаря своим структурным и общефункциональным характеристикам может служить не одному только, а нескольким разным классам общества, может быть проводником политики различных классов.

В условиях разделения общества на противоположные классы жизнедеятельность политической и юридической надстройки, взятой во всех ее измерениях, пронизывает и определяет интерес господствующего класса. Данный интерес присутствует как в выполнении этой надстройкой сугубо принудительных акций, прямо обусловленных наличием классовых антагонизмов, так и в выполнении ею «общих дел, вытекающих из природы всякого общества».

Марксизм рассматривает обе упомянутые роли государства и права в их неразрывном единстве, т.е. в таком их состоянии, в каком они находятся в практической, эмпирической жизни. Лишь во взаимообусловленности одной роли другой можно точно распознать всю истину каждой из них. Заведование общими делами общества и выполнение функций механизма, используемого господствующим классом для подавления своих классовых противников,- вовсе не параллельно совершающиеся процессы: у них есть множество точек соприкосновения и пересечения.

«Специфические функции», возникающие из противоположности между государственной машиной и народом, претворяются в жизнь и через управление общими делами, через общесоциальную деятельность эксплуататорского государства. Не бывает в классовом обществе классово безразличного функционирования государственности, законодательства; не бывает классово нейтральных ролей государства. Этой мыслью проникнуты все произведения Маркса и Энгельса, так или иначе обращенные к социально-политической и политико-юридической проблематике [4, с.132].

В значительной мере из-за нее аппарат государства оказывается учреждением, легитимно осуществляющим целенаправленное насилие в обществе. Выделение и акцентирование в природе государства его принуждающего начала закономерно для марксизма. Изображение государства в качестве органа институционализированного насилия «подсказывается» Марксу и Энгельсу их представлением об истории цивилизованного общества как процессе, в основном «сотканном» из антагонизмов, стимулируемом борьбой противоположностей, наполненном стихией всяческих битв (внешних и внутренних) и проч.

В «Манифесте Коммунистической партии» подчеркнуто, что добившийся своего политического господства пролетариат осуществит (наряду с другими мерами) деспотическое вмешательство в право собственности и в буржуазные производственные отношения, сосредоточит все орудия производства в руках государства, централизует транспорт и кредит, введет одинаковую обязательность труда для всех и создаст промышленные армии (милитаризация труда рисовалась тогда авторами «Манифеста» одним из способов его организации). Пролетариат «в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения». До тех пор пока все производство не сосредоточится в руках «ассоциации индивидов», публичная власть сохраняет свой политический характер. «Политическая власть в собственном смысле слова - это организованное насилие одного класса для подавления другого»[6, с.26].

«Насилие,- отмечает Маркс в «Капитале»,- является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция». Политического аспекта насилия, продуцируемого государством, касается Энгельс. Он пишет: «..государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников... пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать»[4, с.208]. Из слов Энгельса вытекает, что государство, которое пролетариат использует в целях насильственного подавления противников рабочего класса, не признает свободу для них.

Помимо карательно-репрессивной функции государства Маркс и Энгельс выявили и иные социальные свойства, иные (напрямую не связанные с насилием) способы жизнедеятельности. Однако в идеологии революционного социалистического движения почти вся совокупность воззрений Маркса и Энгельса на природу государства была сведена к формуле: «государство - организация для систематического насилия одного класса над другим (одной части населения над другой)».

Глава 2. Представления М. Вебера о власти и государстве

Согласно классическому определению Макса Вебера, государство представляет собой системы отношений господства/подчинения, опирающихся на легитимное насилие [9, с.55]. Государство монополизирует легитимное насилие. Условием эффективности и авторитета государства является способность государственной власти реально обеспечить безопасность, свободу и достоинство граждан, проявляя необходимую политическую волю. Наличие такой воли составляет основу для единства нации и патриотизма граждан.

Один из старейших вопросов политической теории может быть сформулирован следующим образом: "Почему я принимаю власть правителя?" Разумеется, на этот вопрос имеется много прямых ответов, включая привычку, страх, лояльность и т. д. Для развитых демократий сюда следует добавить и определенную, выражаемую явно или неявно веру в справедливость выборного процесса и законность его результатов. Ожидающая послушания власть должна руководствоваться законом. Тот же вопрос может быть перенесен с политического макроуровня на микроуровень организации. При этом переходе действующими лицами становятся уже не монархи и подданные, не президенты и граждане, а капитал и труд, руководители и работники. Именно в этом контексте могут быть лучше всего поняты мысли Вебера о власти и законности и его идея "императивной координации". Вебер определял "императивную координацию" как "вероятность того, что определенные команды (или все команды), исходящие от заданного источника, будут выполняться данной группой индивидов". Он считал, что в любой организации:

Исполнителей может привязывать к руководству привычка, привязанность, чисто материальный комплекс интересов или же идеальные мотивы... Однако эти факторы, даже в их совокупности, не могут создать достаточно надежного базиса для системы императивного контроля. Помимо прочего, обычно существует и такой дополнительный элемент, как вера в законность [руководства].

Здесь Вебер вводит понятие, названное им "тремя чистыми типами законной власти":

1. Рациональные основания - в основе лежит вера в "законность" моделей или нормативных правил и в права тех, кто пришел к власти в их системе отдавать приказы (законная власть).

2. Традиционалистские основания - в основе лежит вера в незыблемость традиции и законность статуса власть предержащих (традиционная власть).

3. Харизматические основания - в основе лежит почтительное отношение к необычайной праведности, героизму или образцовым качествам определенной личности, а также к нормативным решениям и распоряжениям, исходящим от этой личности (харизматическая власть) [11, с.19].

В случае законной власти Вебер считает послушание следствием безличного порядка, определяемого требованиями закона. Таким образом, власть, которой обладает каждый индивид, определяется не его личными качествами, а занимаемым им постом или должностью. В противоположность этому при традиционалистской системе послушание определяется личностью лидера, который, согласно Веберу, "занимает освященную традицией властную позицию и руководствуется (в пределах данной сферы) этой традицией". И, наконец, при власти харизмы послушание, по мысли Вебера, определяется личными качествами лидера, которые, в идеале, "даруются ему судьбой".1 По мнению Вебера, одной из характернейших черт современной организации является именно наличие "законной власти", которая так или иначе связана с понятием бюрократии.

Вебер считал, что вера в законность власти является центральным элементом почти всех административных систем. Свой анализ "законной власти, имеющей бюрократический административный аппарат" он начинает с изложения пяти концепций, определяющих законность полномочий. Олброу сводит их к следующей краткой схеме:

1. Может быть установлен свод законов, требующий от участников организации послушания.

2. Закон - это система абстрактных правил, имеющих конкретные приложения; в рамках именно такого закона администрация отстаивает интересы организации.

3. Человек, осуществляющий властные функции, также подчиняется этому безличному порядку.

4. Член организации должен подчиняться ее законам только как член организации.

5. Подчинение определяется не личностью, осуществляющей властные полномочия, а безличным порядком, обусловившим, помимо прочего, и занятие этой личностью данного поста.

Основываясь на этих концепциях, Вебер формулирует набор из восьми принципов структурирования законных властных систем (опять-таки, мы приводим их в том виде, в котором их формулирует Олброу):

1. Служебные обязанности организуются па постоянной регулируемой основе.

2. Эти обязанности относятся к различным функциональным сферам, в каждой из которых должны обеспечиваться потребная полнота власти и полномочий.

3. Должности образуют иерархическую структуру, при этом оговариваются права контроля и подачи исков.
4. Правила, которыми определяется ход работ, могут быть как техническими, так и юридическими, что в любом случае требует привлечения компетентных работников.

5. Ресурсы организации не следует смешивать с ресурсами ее членов, рассматриваемых в качестве частных лиц.

6. Держатель офиса не может обращать этот офис в свою собственность.

7. Управленческая работа основывается на письменных документах, в силу чего офис (бюро) становится центральным звеном современной организации.

8. Системы законной власти могут принимать множество форм, идеальным (чистым) видом которых является бюрократический административный штат.

Основной вклад Вебера в изучение политических форм и режимов может быть представлен по четырем направлениям.

Во-первых, Вебер -- автор теории легитимности власти, которая в силу своей универсальности позволяет, по словам В.Моммзена, осмыслить не только современное государство, но, no-существу, "все формы властных отношений" и обществе. Легитимность, согласно Веберу, означает признанность власти, ее законность (в неправовом смысле) и выступает в качестве гаранта стабильности имеющихся в обществе структур, процедур, решений и должностных лиц, "независимо от конкретного содержания их действий". Это центральный элемент того явления, которое Вебер называл "политическим господством", подразумевая под этим такой общественный порядок, где приказывают и выполняют приказы. Однако выполнения приказов, по убеждению Вебера, добиваются отнюдь не только применением силы. Более существенно то, что любая власть действует в рамках определенных социально выработанных норм и правил общежития и опирается на эти нормы. Если нормы признаются большинством в обществе и воспринимаются как ценности, можно быть уверенным, что государственная власть имеет под собой достаточно прочные основания. Или иначе говоря, власть обладает легитимной основой для своих действий.

Легитимность может быть трех типов -- рациональная, традиционная и харизматическая. Соответственно, власть обретает свои полномочия на основе трех различающихся способов -- рационально разработанных правил человеческого общежития, сложившихся в обществе традиций и харизмы лидера.

Поскольку легитимность выступает для Вебера в качестве внутреннего основания и смысла политического господства, то на ее основе, считал немецкий ученый, могут быть выделены также три главных типа политического господства. Кроме того, легитимность власти может быть рассмотрена в качестве одного из важнейших ее ресурсов, позволяющих ей быть значительно менее скованной в своих действиях. Такая, пусть и относительная "свобода действий" предоставляет власти определенный выбор -- "проедать" имеющийся авторитет, реализуя лишь свои собственные, противоречащие общественным интересы или осуществлять социально-экономическое развитие в интересах общества в целом.

Вторым важнейшим достижением Вебера была разработка типов политического лидерства, возникающего к условиях стабильных и нестабильных обществ. Основываясь на своей концепции легитимности и политического господства, Вебер соответственно выделял и типы лидерства: рациональный, традиционный и харизматический. Каждому из них был присущ собственный стиль поведения, использования средств управления, каждый опирался на специфический административный персонал и социальные слои. Принципиально важным представляется выделение Вебером лидерства харизматического склада, возникающего в условиях социальной и политической нестабильности.

Третье направление деятельности Вебера -- анализ социальных оснований политической стабильности и нестабильности. Вебер строил свой анализ, принципиально противопоставляя его марксистскому, в основу которого было положено гипертрофирование роли экономических факторов. И если для Маркса в основе всего лежал экономический интерес, то Вебер само возникновение такого интереса рассматривал лишь как частный случай реализации социальных ценностей. Фундаментально важной для него оказалась категория ценности, а не интереса. Опираясь на эту категорию, социолог разработал значительно более сложную, многовариантную систему социальной стратификации, нежели классовая. В основе этой стратификации не одно (классовое, или экономическое), а два начала (статус и класс). Индивиды, считал Вебер, стремятся утвердить в обществе свои позиции, укрепить свой социальный статус. В тех случаях, когда такое укрепление связано с реализацией экономических интересов, как в развитых в экономическом отношении обществах, формируются классовые интересы. Однако сознание индивидов может быть и не связано непосредственно с классовыми ценностями. Люди нередко осознают себя как часть не столько классовой, сколько этнической, сословной или религиозной общности.

Эти рассуждения принципиально важны для понимания механизма мотивации участия в политике различных социальных общностей. Вебер полагает, что индивиды активно вторгаются в политическую деятельность, если задеты их фундаментальные ценности. Экономические интересы вступают в этом случае в неразрешимое противоречие с ценностями.

Возникает опасность неорганизованного, неинституциализированного вовлечения людей в политику, чреватого непредсказуемыми для общества последствиями. В тех случаях, когда коллективное действие является результатом спонтанного, неорганизованного участия масс в политике, возникает "нерутинная ситуация", стимулирующая выход на авансцену лидеров харизматического склада. Наоборот, "рутинная" (или стабильная) ситуация существует, когда интересы людей не расходятся с их ценностями или верованиями, а коллективное действие происходит организованно и в соответствии с имеющимися у людей ценностными установками.

Наконец, четвертое направление исследований Вебера-политолога -- анализ политического процесса как в своей основе элитарного и содержащего в себе угрозу перерождения демократии в диктатуру. Особую, по мнению социолога, опасность представляет в данном отношении бюрократия, владеющая экспертным знанием и получающая поэтому уникальную возможность концентрировать власть в своих руках. Здесь мысль Вебера развивается во многом схоже с направленностью размышлений его друга Р. Михельса. И поскольку в условиях любого политического устройства власть неизбежно концентрируется в руках узкого круга лиц, возникает вопрос, как избежать связанных с такой концентрацией опасностей. Как ограничить власть бюрократии и сохранить общественный строй демократическим, стабильным и развивающимся?

В поисках ответа на этот вопрос Вебер формулирует концепцию плебисцитарного вождистского типа демократии, задача которой состоит в том, чтобы, во-первых, обеспечить контроль за действиями административной бюрократии, не допустить ее в политику, а во-вторых, обеспечить необходимый обществу конкурентный отбор политических лидеров. По мысли Вебера, решение этих задач возможно лишь в случае противопоставления харизматической власти лидера власти бюрократического аппарата, в случае его опоры в своих действиях непосредственно на народные массы, "через голову" бюрократии. Только такое соединение рационально-правовой власти, олицетворением которой является бюрократия, и власти харизматической личности, опирающейся на иррациональную веру масс в ее экстраординарные качества, может, согласно Веберу, обеспечить необходимые обществу стабильность и процветание.

Глава 3. Сравнительный анализ представлений К. Маркса и М. Вебера о власти и государстве

Вебера нередко называли великим буржуазным антиподом К. Маркса или "Марксом буржуазии".

Вебер считал Маркса и Ницше двумя интеллектуальными гигантами его эпохи. Хотя он и отвергал грубый экономический детерминизм вульгарных марксистов, это совсем не означает, что он вменял такой детерминизм самому Марксу. Вебер действительно считал, что экономические интересы являются главной, часто решающей, движущей силой формирования человеческой деятельности. Более того, его исследование воздействий современного общества на свободу и творческий потенциал человека иногда сходно с подходом Маркса, выраженным в его концепции отчуждения. Однако анализ Вебера структуры и динамики современного капиталистического общества отличается от проделанного Марксом. Он, например, не находит в нем раскола на два больших враждебных класса, базирующихся на отношениях собственности. Напротив, он видит основы для формирования группового конфликта как более широкого и предполагающего: (а) большее число классов, определяемых рыночными отношениями и, следовательно, квалификациями и умениями, а также отношениями собственности; (б) потенциально усложняющиеся оценки статуса и партии, которые обеспечивали возможные акценты на конфликте независимо от класса (см. также Класс, статус и партия; Многомерный анализ социальной стратификации) . Прежде всего Вебер не разделял оптимизм Маркса относительно возможностей освобождения, будто бы присущих социализму. В той мере, в какой социализм предполагает централизацию экономической и политической власти, он будет расширять бюрократизацию и тем самым скорее усугублять, чем облегчать проблемы, мешающие свободе.

Маркс считает, что два базовых класса, которые он выделяет, находятся в постоянном противоборстве, и именно здесь происходит поляризация общества, которая ведет к неизбежному конфликту. И после достижения его пиковой точки, неизбежно произойдет отмирание одного класса, и переход в привилегированное положение другого, угнетавшегося до этого. При этом обществу в своем развитии свойственнее прогресс, который приведет в итоге к обществу без классов, где будет отсутствовать угнетение.

Вебер придерживался другой точки зрения, считая, что стратификация, существующая в капиталистическом обществе, неизбежна и необходима. Общество должно быть именно таким, но строй должен быть рациональным, что он называет «императивной координацией». В обществе Вебера, где порядок ставится на первое место, «те, кто оказывается в неблагоприятном положении, становятся скромными в силу необходимости быть в согласии с разумом. В этом смысл класс представляет собой своего рода отражение в обществе количественной рациональности рынка» [4, с.73].

По разному Маркс и Вебер смотрели и на возможности индивида изменить свое положение в обществе. Маркс считал, что если человек родился рабочим, то за пределы своего класса ему выйти практически не возможно. Он может только менять свое положение в его пределах, или через революцию, всего класса в целом, но при условии смены строя.

По Веберу, положение человек зависит от его «жизненных шансов», которые являются оценками продолжительности и качества жизни.

При всем многообразии и постоянстве обсуждения проблемы отношения Вебера к марксистской традиции, она, по всей вероятности, никогда не сможет быть разрешена окончательно. В этом смысле обсуждение любой из веберовских гипотез, так или иначе связанных с трактовкой работ Маркса, ждет судьба бесконечного спора, продолжающегося вокруг вопроса о научной и идейной направленности знаменитой "Протестантской этики". Например, Т. Парсонсу она представлялась "опровержением Маркса".

Напротив, один из друзей Вебера Г. фон Шульце-Геверниц имел не меньшее право полагать, что в этой работе "Макс Вебер развивает дальше центральные идеи марксистской теоретической конструкции(Lehrgebaude). Он присоединяется к Марксу там, где он описывает дух капитализма, но он отвергает односторонность марксовой теории, являющейся наследницей гегелевской диалектики".

В настоящее время многие ученые разделяют точку зрения, согласно которой отношение Вебера к Марксу и его учению было самым что ни на есть серьезным, и большинство его выводов, особенно сделанных в связи с обсуждением проблемы происхождения капитализма и западной цивилизации, могут свидетельствовать не о противоположности их взглядов, но, скорее, об их взаимодополнительности. На примере "Речи о социализме" мы предоставляем читателю самому судить о том - насколько справедливыми являются столь распространенные в недавнем прошлом в марксистской литературе утверждения о том, что "Вебер изучал марксизм главным образом по работам Каутского..., а позднее по книге "Современный капитализм" (основательному изложению "Капитала") В.Зомбарта" и поэтому "оказался не в состоянии постичь концепцию развития общества через его последовательные фазы из-за ошибочной философской позиции".

Анализ веберовских работ, посвященных проблеме социализма, напротив, свидетельствует не только о хорошем знакомстве с классическими марксистскими текстами, но и о научном характере и направленности их критики. Например, как и Маркс, Вебер признавал всю важность и необходимость духовной и социальной эмансипации рабочего класса, понимая ее, однако, иначе, чем руководители современной ему германской социал-демократии, которые, по его замечанию, "не терпят свободы мысли, продолжая штемпелевать в головах массы раздробленную систему Маркса в качестве догмы" и "свободы совести, являющейся для них только фразой, о чем может сообщить любой берлинский городской миссионер".

Вебер был убежден в том, что предпосылки такого подхода к основополагающим ценностям европейской культуры коренятся в профетических, эсхатологических элементах марксистской мысли, ядром которых является утопия "пролетарской диктатуры", сформировавшаяся в ранних работах Маркса и Энгельса, начиная с "Коммунистического манифеста".

Вместе с тем, отвергая любую форму революционного утопизма, неизбежно связанного с идеей классового и группового насилия, Вебер никогда не утверждал, что социализм как тенденция экономического и политического развития является утопичным и поэтому неосуществимым. Об этом наглядно свидетельствует и его венская лекция. Ее своеобразный итоговый характер проявляется в многообразии затронутых в ней сюжетов и нюансов аргументации. Их анализ, естественно, выходит за рамки данного краткого предисловия. Представляется принципиально важным выделить лишь те ее моменты, которые, будучи теснейшим образом связанными с общей веберовской методологией социального анализа, не выделяются, однако, автором специально.

Фундаментальной является сама мысль Вебера о том, что "социализм самых различных типов существовал повсюду на земле в любой период и в любой стране". В этом положении весьма отчетливо отразился специфический характер дискуссии о формах социализма в немецкой научной литературе. Ее своеобразным итогом было опубликование в 1893 г. книги Р. Пёльмана об античном социализме, в которой тема параллелизма в развитии социалистических идей в классической древности и в современной Западной Европе была центральной. При всех допущенных Пёльманом преувеличениях, представленный им материал позволил в дальнейшем сопоставить два явления, возникшие в античный период и уже тогда вступившие в соприкосновение. Речь идет о тенденции к формированию административно-бюрократической системы, основанной на огосударствлении экономики. Основные элементы такой системы сложились еще в древней Месопотамии, где шумерские цари III династии Ура сконцентрировали большую часть всей экономической деятельности в рамках единого бюрократического хозяйственного комплекса. Но еще дальше в этом направлении пошли македонские цари Египта из династии Птолемеев, создавшие экономическую систему, в некоторых своих чертах напоминавшую систему, созданную в СССР Сталиным. На основе идеализации древневосточных монархий в античный период формировались разноообразные утопические концепции общественного устройства, в основе которых лежал принцип строжайшей иерархии и руководства обществом со стороны просвещенной элиты. Во многом под влиянием античной утопической литературы мыслителями эпохи Возрождения и нового времени создавались коммунистические проекты, формировавшие своеобразный интеллектуальный климат и литературную традицию, которые оказывали воздействие на идеологию европейского рабочего движения, а в дальнейшем и на марксистскую концепцию социализма.

В работах М. Вебера мы не находим, однако, отчетливо выраженного стремления сформулировать "идеальный тип" социализма на основе синтеза древних и новейших его версий, хотя, на первый взгляд, такое стремление должно было непосредственно определяться исходными принципами веберовской методологии. Тем не менее, в качестве предпосылки создания такого "идеального типа" можно рассматривать веберовский комплекс идей, сконцентрированный на проблемах происхождения, эволюции и исторических перспектив современной бюрократии.

В этом плане особенно замечательным представляется анализ Вебером тех изменений, которые произошли в США с того времени, когда А. де Токвиль в книге "О демократии в Америке" описывал политическую систему и образ жизни этой страны именно в качестве эпохальных альтернатив централизованным бюрократическим формам господства, сложившимся в Западной Европе в результате эволюции и трансформации раннефеодальных структур. Рост американской бюрократии как на федеральном уровне, так и на уровне отдельных штатов, безусловно, превращал в глазах Вебера сделанные Токвилем выводы в достояние истории, подтверждая его собственную гипотезу, согласно которой всеобщая бюрократизация, основанная на усиливающемся развитии рационального характера производства и социальной жизни, является исторической судьбой современной цивилизации, независимо от тех социально-политических форм, которыми она представлена.

Такого рода пессимистический вывод был одновременно направлен и против основного марксистского положения, в соответствии с которым социалистические производственные отношения не могут возникнуть внутри капиталистического строя. В его глазах социализм как общественная практика и тенденция политической мысли был лишь полным завершением той тенденции к всеобщей бюрократизации, которая складывается именно внутри современного капитализма. Победа социализма, следовательно, означала бы только победу иррациональной государственной бюрократии над более рациональной частнокапиталистической.

Речь таким образом идет о двух тенденциях в рамках современного индустриального общества. По мысли Вебера, победа социалистически ориентированной государственной бюрократии в политическом плане означала бы установление авторитарной диктатуры, что и подтвердил опыт Октябрьской революции в России. "Всякая борьба с государственной бюрократией бесперспективна потому, - отмечал он,- что нельзя призвать на помощь ни одной принципиально направленной против нее и ее власти инстанции... Государственная бюрократия, если уничтожить частный капитализм, господствовала бы одна. Действующие в настоящее время наряду друг с другом и в меру своих возможностей друг против друга, следовательно, постоянно держащие друг друга под угрозой частная и общественная бюрократия слились бы тогда в единую иерархию. Подобно тому, как было это в Египте древних времен, только в несравненно более рациональной, а потому неотвратимой форме"

Маркс, в отличие от Вебера, сводил свое краткое рассмотрение бюрократии к одному из аспектов теории государства. Бюрократу является паразитической, служащей интересам правящего класса в качестве орудия классового господства; она не обладает автономной основой власти, но зависима от власти частного капитала. В будущем социалистическом обществе бюрократия, подобно капиталу, должна была "отмереть" . Различия между Марксом и Вебером в вопросе о природе власти и класса вызвали многочисленные дебаты о структуре власти в советских и восточноевропейских обществах, где глубоко укоренилась бюрократия. Проблема отношения между бюрократией и социализмом четко обозначена Джиласом (1957), который расценивал партийную бюрократию в Восточной Европе как новый класс, базирующийся скорее на управлении государством, нежели на частной собственности. Таким образом, очевидно влияние Вебера на исследования противоречий социализма. Но одно из наиболее важных ответвлений критики его теории отталкивается от марксистского подхода. 

Заключение

В результате проведенной работы можно сделать следующие выводы:

Маркс считает, что два базовых класса, которые он выделяет, находятся в постоянном противоборстве, и именно здесь происходит поляризация общества, которая ведет к неизбежному конфликту. И после достижения его пиковой точки, неизбежно произойдет отмирание одного класса, и переход в привилегированное положение другого, угнетавшегося до этого. При этом обществу в своем развитии свойственнее прогресс, который приведет в итоге к обществу без классов, где будет отсутствовать угнетение.

Вебер придерживался другой точки зрения, считая, что стратификация, существующая в капиталистическом обществе, неизбежна и необходима. Общество должно быть именно таким, но строй должен быть рациональным, что он называет «императивной координацией». В обществе Вебера, где порядок ставится на первое место, «те, кто оказывается в неблагоприятном положении, становятся скромными в силу необходимости быть в согласии с разумом. В этом смысл класс представляет собой своего рода отражение в обществе количественной рациональности рынка».

По разному Маркс и Вебер смотрели и на возможности индивида изменить свое положение в обществе. Маркс считал, что если человек родился рабочим, то за пределы своего класса ему выйти практически не возможно. Он может только менять свое положение в его пределах, или через революцию, всего класса в целом, но при условии смены строя.

По Веберу, положение человек зависит от его «жизненных шансов», которые являются оценками продолжительности и качества жизни.

маркс вебер власть государство

Список использованной литературы

1. Бем-Баверк, О. Критика теории Маркса О. Бем-Баверк. - Москва: Социум, 2002. - 211 с.

2. Давыдов, Ю.Н. История и рациональность: социология М. Вебера и веберовский ренессанс Ю. Н. Довыдов. - Москва: Политиздат, 1991. - 409 с.

3. Гайденко, П.П. Проблема бюрократии у Макса Вебера П.П. Гайденко Вопросы философии. - 2001. - №3. - С. 25 - 32

4. Грамши, А. Наш Маркс / А. Грамши // Избр. пр.: в 2 т. - Москва, 1980.-

Т. 2: Марксизм. - С. 63 - 275.

5. Кудрявцев, В. Н. Карл Маркс как теоретик государства / В. Н. Кудрявцев Вопросы философии. 1998. - №3. - С.43 - 54

6. Карл Маркс и современная философия: к 180 - летию со дня рождения К. Маркса: сб. науч. ст. / Юридическая лит - ра; редкол.: Л. Н. Богомолова (отв. ред.) [ и др.]. - Москва, 1999. - 162 с.

7. Кравченко, А.И. Социология Макса Вебера: труд и экономика / А. Н. Кравченко. - Москва: Логос-Альтера, 2007. - 215 с.

8. Льюис, Д. Марксистская критика социологических концепций Макса Вебера Д. Льюис. - Москва: Прогресс, 1981. - 169 с.

9. Макаренко, В.П. Концепция власти в политической социологии М. Вебера В.П. Макаренко Совецкое гос - во и право. - 1985. - №5. - С. 50 - 63

10. Макаренко, В.П. Теория бюрократии М. Вебера и буржуазные концепции организации и управления В. П. Макаренко Вопросы философии. 1986. - №3. - С. 127 - 137

11. Чесноков, С.В. Социология господства Макса Вебера сквозь призму теории верховной власти Л.А. Тихомирова С. В. Чесноков Полис. - 2000. - №2. - С. 13 - 21

Размещено на Allbest.ru